Текст книги "Гарнитур из электрических стульев"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Девица вела себя непонятно, Даша никак не могла квалифицировать ее поведение. С одной стороны, если она ни в чем не виновата, то единственное, что она могла сделать после таких обвинений, – оскорбиться и уйти, хлопнув дверью. Она же почему-то этого не сделала, а пытается доказать Игорю, что она ни при чем, убедить его в своей честности. Вот в этом-то как раз Даша сильно сомневалась, потому что, по правде говоря, сразу же удивилась, чтотакая женщина может делать рядом с ее мужем? Он, конечно, не урод, но и красавцем его не назовешь, к тому же для таких женщин гораздо большее значение имеет материальное положение. Игорь же хоть и зарабатывает прилично, но вряд ли его доходы устроят такую холеную штучку. И вообще он довольно зауряден, Даша поняла это сейчас, глядя на мужа со стороны. Для такой, как она сама, он, возможно, и подходит, а уж для этой... Она явно независима, зарабатывает достаточно, один костюм небось долларов пятьсот стоит!

– Ну хватит, – сказала в тот момент блондинка, – время моего обеда вышло. Благодаря тебе я осталась сегодня голодной, но уж как-нибудь переживу. Извини, дорогой, но, боюсь, нам больше не о чем разговаривать. Оправдываться я не намерена, потому что считаю твои подозрения возмутительным безобразием!

– А за каким чертом тогда ты пригласила меня домой на всю ночь? Почему раньше, когда я просил, ты никогда не оставляла меня ночевать? А как только жена уехала...

– Да хватит мне тут о жене! – зло оборвала его блондинка. – Не желаю ничего слышать о твоей тетехе!

Даша за стенкой подавила желание бежать сейчас же в зал и вцепиться стерве в волосы. Хотя, учитывая их длину, трудновато будет ухватиться!

– Если хочешь знать, пригласила я тебя для того, чтобы ты отвез меня в аэропорт к шести утра. Но очень об этом жалею, лучше бы такси взяла...

Даша фыркнула и испуганно зажала себе рот рукой.

– Принимая во внимание, что наша связь не принесла нам обоим ни морального, ни физического удовлетворения, – издевательски продолжала блондинка, – думаю, будет весьма целесообразным ее прекратить. Расстанемся мирно, без взаимных претензий. У меня, во всяком случае, их нет. – Даша услышала звук отодвигаемого стула.

– А у меня есть! – закричал Игорь уже в полный голос. – У меня есть к тебе претензии! И так просто ты от меня не уйдешь!

В зале стало тихо – очевидно, все прислушивались к скандалу. Даша у себя в закутке затаила дыхание и приникла к щели.

Не обращая внимания на окружающих, блондинка аккуратно задвинула стул, прихватила со стола сигареты и зажигалку и, бросив Игорю: «Заплатить не забудь!», направилась к выходу. Игорь, кинув на стол деньги, побежал за ней следом.

– Черт знает что! – громко произнесла Даша и отошла от щели.

Минут через пять появилась Алла.

– Ну, нагляделась? – устало спросила она. – Убедилась, что все мужики козлы?

– Убедилась, – со вздохом согласилась Даша.

– О чем они говорили-то? – полюбопытствовала Алла.

– Ругались, – коротко ответила Даша, – я толком не поняла, вроде она его бросить хочет...

– Это она запросто, – согласилась Алла, – у нее это быстро.

– А ты что, ее знаешь?

– Да они же все в нашем бистро каждый день обедают! Из «Ингрид», из супермаркета девчонки, из «Стокмана»... Зовут ее Лиза...

– Да знаю, – досадливо перебила ее Даша, – фамилия Бачанова, в этой своей турфирме она какое-то там начальство...

– Точно, – согласилась Алла, – ты что теперь делать собираешься?

– Понятия не имею, – честно ответила та.

– Я в три сменюсь, – Алла поглядела на часы, – пойдем отсюда... Ты пока подожди.

Даша согласилась с удовольствием, потому что действительно не знала, что же теперь делать. Насчет Лизы Бачановой она не была ни в чем уверена, но это все же была тонкая ниточка. Нужно обдумать, как бы подобраться к этой Лизе поближе. Может, пойти к ним в турфирму как клиентке? Одеться поприличнее, сделать вид, что капризничаешь... хотя вряд ли в разговоре эта самая Лиза проболтается. Если уж она при таком нажиме Игоря устояла... Что же все-таки он хранил в том тайнике? Как он сказал? «Это мой шанс, и я не намерен так просто его упускать». А Даше он сказал, что это очень опасное дело и ей лучше в него не вмешиваться.

Снова в замке повернулся ключ, и на пороге вместо Аллы появился мордатый и лысый мужик самого наглого вида. Мужик был невысок ростом, но широкий в плечах и толстый. На белой рубашке с короткими рукавами выступали пятна пота. На животе рубашка не сходилась, и выглядывало волосатое необъятное пузо.

– Ты кто? – выдохнул он, изумленно глядя на Дашу. – Что тут делаешь?

Даша молчала, боясь подвести Аллу, но та сама явилась на пороге.

– Подруга это моя, немного подождала, пока я освобожусь, – спокойно сказала она, из чего Даша сделала вывод, что толстый мужик, несомненно, начальство, но Алла его не боится.

– Подруга... – Он покрутил головой, потом подмигнул: – Ничего такая подружка. Что смотришь – пузо мое понравилось?

Даша не выдержала и засмеялась – пузо, несомненно, впечатляло, хотя нравиться там было нечему.

– Рубашка скоро совсем лопнет, – заметила Алла, – меньше пива пей.

– Ну, знаешь, как в Турции говорят? – не смутился мужик. – Мужчина без живота – все равно что дом без балкона!

– В твоем доме скоро один балкон будет! – подначила его Алла. – Ну, мы пойдем...

Мужичок наклонился к ней и что-то зашептал.

– Вечером как обычно? – услышала Даша.

– Ну да, да, – ответила Алла с нескрываемой досадой.

Они вышли через черный ход во двор, потом прошли маленьким переулочком, потом обогнули скверик с пыльными деревьями. На краю скверика приткнулось крошечное кафе под открытым небом. Красно-белые зонтики над столиками придавали ему праздничный вид.

– За день набегаешься, на еду смотреть не хочется, – сказала Алла, усаживаясь, – а посидеть тут в тенечке очень даже приятно.

Они зашли в павильончик и взяли два бокала ледяного пива, а к нему сухариков и фисташек.

– Я угощаю, – заторопилась Даша, не дав Алле расплатиться.

– Легко? – прищурилась та.

– Нормально, не волнуйся, – успокоила ее Даша, хотя денег у нее было маловато, да и вообще следовало подумать о будущем.

– Ну, рассказывай, – потребовала Алла, пригубив пиво.

– Что рассказывать, – вздохнула Даша, – сама все видела.

– Как ты узнала-то, что муж гуляет?

– Догадалась... – Даша отвернулась: в ее планы вовсе не входило рассказывать малознакомой женщине все подробности про кражу.

– Ты вот что, – Алла тронула ее за рукав, – ты послушай меня, не пори горячку. Ну, погулял он, сходил пару раз на сторону, так разве из-за такой мелочи разводятся?

– Да... – деревянно ответила Даша, думая о своем.

– Обидно, конечно, но надо себя перебороть, – продолжала Алла сеанс психотерапии.

Даша прислушалась к ее словам и с удивлением поняла, что ей совершенно не обидно. Даже злости на Игоря не было, а только недоумение – почему именно эта женщина? По тому, как Игорь разговаривал с ней там, в бистро, Даша поняла, что ее муж совершенно эту Лизу не любит. Возможно, он и был немного ею увлечен, но как только случилось событие, которому он придавал гораздо большее значение, – его обокрали, – так сразу же все нежные чувства куда-то испарились. Даша почувствовала легкое злорадство, но, во-первых, стервоватая блондинка тоже не испытывала к Игорю нежных чувств, а во-вторых, справедливости ради следует отметить, что к Даше муж тоже не проявлял в последнее время особенной любви. Да и раньше-то...

Даша вспоминала их семейную жизнь и не находила в ней радости. И свои супружеские обязанности она исполняла с прохладцей, да и муж не очень настаивал. Даше никто не был нужен, кроме Митьки. Она не хотела выходить замуж за Игоря, он буквально заставил ее, и не было сил сопротивляться. Но что он искал в таком скучном браке?

Да-а, немудрено, что он бросился на поиски удовольствий на стороне...

Даша не заметила, что произнесла эту фразу вслух.

– Правильно, чем на мужа все сваливать, на себя посмотри! – горячо одобрила Алла.

Даша вгляделась в нее пристально: что-то уж очень сильно сопереживает она посторонней женщине. Алла правильно истолковала ее взгляд.

– Ты извини, что я с поучениями лезу, но уж больно жалко, когда из-за ерунды люди расходятся... А у вас ведь дети есть?

– Есть, – коротко ответила Даша, – сын... а у тебя?

– Нет... – Алла надолго замолчала, потом закурила. – Я вот тоже... по молодости самостоятельность проявила... Прихожу как-то с работы не вовремя – голова у меня заболела, вот начальник и отпустил. Прихожу это я, значит, и застаю мужа в постели с близкой подругой...

– Ой! – воскликнула Даша. – Мой домой не водил... А ты что?

– А что я? Устроила скандал, конечно, с мордобоем... эту стерву за волосы оттаскала, все соседи сбежались... в общем, весь район узнал. Мы тогда в Муроме жили, я там родилась, там и замуж первый раз вышла.

– Значит, с этим, первым, ты развелась? – уточнила Даша – раз женщина говорит про первое замужество, значит, было и второе.

– Молодая была, глупая, – вздохнула Алла, – позору стеснялась, сплетен. Сама же шум устроила... Умные-то женщины как делают? Ну, зашла в дом тихонько, увидела их – и ходу назад. Мужу вида не показала, что все знает, и как-нибудь незаметно подружку эту от дома отвадила. И все шито-крыто, никто ничего и не узнал бы. Потом можно было бы в другой город переехать... А я вот, видишь, обиду свою давай лелеять. Думаю, чем же я хуже подружки своей? Женаты-то всего год были. Решила гордость проявить, не нужен ты мне, кричу, и проваливай!

– А он что? – Разговор принял самую женскую направленность.

Даша оживилась, отхлебнула пива и раскусила фисташку.

– Он приходил, конечно, обратно просился, на коленях стоял, говорил, что жить без меня не может. Но я – как отрезала, дура... – Алла выбросила окурок, хлебнула пива и закашлялась.

Даша похлопала ее по спине, придвинувшись ближе, да так и осталась сидеть.

– А потом что было?

– Что потом... потом я уехала... познакомилась там с одним... военнослужащим, вышла за него, и услали нас служить аж в Таджикистан. Знаешь, песня такая была: «Я служу на границе...», и что-то там еще.

– Не помню, – Даша пожала плечами.

– А я так на всю жизнь запомнила, – усмехнулась Алла. – Застава маленькая, кругом одни горы. Ночью холодно, днем жарко. В горах каждую ночь стреляют. И днем мы боялись на десять метров от заставы отойти. Господа офицеры, которые не на дежурстве, каждый день пьют. Да так, что Витеньку моего два солдата домой приносили, сам до дома дойти не мог. Ты говоришь – дети, какие уж тут дети, в таких условиях урод только может родиться. Вот так и жили два года.

– А потом ты уехала? – спросила Даша.

– Да, только перед этим принесли моего Витеньку как-то из дозора. Тело отдельно, голова отдельно, глаза выколоты, уши отрезаны.

– Господи помилуй! – воскликнула Даша и, повинуясь порыву, обняла Аллу.

– Там такие вещи привычные... – сказала та спокойно, – Афганистан рядом... Но ты не смотри, что я так просто об этом говорю. Я как увидела, что от мужа осталось, так на землю грохнулась и потом три месяца в горячке пролежала.

– Еще бы! – пробормотала Даша. – А дальше как ты?

– Ну что, очухалась маленько, дали мне денег на дорогу, поехала в поезде через всю страну. Сама худая как смерть, смотреть страшно, руки трясутся. Приезжаю домой в Муром, там родня меня не больно ласково встретила. И то сказать: мама к тому времени умерла, у брата семья, детей трое, живут тесно, куда тут еще я приперлась? И зарплаты брату с невесткой полгода не платили. Все же ожила я маленько, дома и стены помогают. Огляделась, а на работу никуда не устроиться. Невестка стала косо смотреть, я и подалась сюда, на заработки. Тоже намаялась. Без прописки не берут. Работала в магазине, посуду мыла в ресторане. Потом коробейником ходила, потом уборщицей в бистро устроилась.

– И как на повышение пошла? – улыбаясь, спросила Даша. – Из уборщиц в официантки как попала?

– Как-как, – проворчала Алла, – обыкновенно. Мишаня этот, которого ты видела, директор бистро. Надоели ему, видишь ли, девчонки костлявые, а я в самый раз пришлась.

– С этим? – ужаснулась Даша. – Да он сто пудов весит! Ох, прости, – повинилась она, – сболтнула я сдуру.

– Да ладно, – Алла махнула рукой, – я не обижаюсь. Сама знаю, что Мишаня не супер. Да только выбора у меня не больно много. А надоем ему, так и вообще не знаю, куда денусь. В тридцать два года в официантки не очень-то берут.

Даша смолчала, она думала, что Алле гораздо больше. Что ж, у каждого свое горе...

– Вот я и говорю тебе: не дури, подумай о сыне! Жили ведь нормально, небось и на работу он тебя не посылал!

– А ты откуда знаешь? – удивилась Даша.

– Вид у тебя неработающий, незамотанный, спокойный.

– Это потому, что Митька сейчас у мамы в Краснодаре, – обиделась Даша, – а когда он дома, я только успеваю поворачиваться!

– Мало ли что там мужику в голову взбрендит! – не слушая, продолжала Алла. – Они ведь не как мы устроены. Тем более что стерва эта его сама бросить хочет, ты же слышала.

– Тут все сложнее, – медленно сказала Даша. – Дай и мне закурить.

– Ты же не куришь, – прищурилась Алла.

– Дай! – решительно потребовала Даша.

Она неумело затянулась, но сигарета курилась отлично, стало быть, она взяла ее в самое время. Даша вздохнула, выпила еще пива и рассказала своей только что обретенной подруге про кражу, про беседу с участковым и про его подозрения о том, что мужа нарочно выманили в ту ночь из дому, чтобы вор мог спокойно пошарить в квартире. Не рассказала Даша про свои изыскания и про общение с мерзавцами, которые побывали в квартире после настоящего вора. Тогда пришлось бы рассказывать про бабушкину шкатулку, а Даша не хотела показаться Алле полной дурочкой.

– Ты не придумываешь? – подозрительно спросила Алла.

– А ты? – агрессивно спросила Даша. – Я-то тебе сразу поверила.

– Да... конечно, – согласилась Алла. – А как ты эту Лизу вычислила? Мужа расколола?

– Да нет, – призналась Даша, – просто подслушала телефонный разговор, потом узнала, где она работает, вот и пришла... Ты мне вот что скажи: можешь рассказать про нее подробнее?

– Ну, что я могу сказать... – начала Алла, отхлебнув пива. – Девчонки из агентства ее не любят. Потому что уж очень она высокомерная, это если по-культурному, а если по-простому – то нос дерет. И никакое она у них не начальство – двое девчонок только у нее в подчинении. Зарабатывают они там в агентстве не очень много, а она одевается очень дорого, машина у нее... сейчас только что-то она не ездит – в ремонте, что ли... Девчонки сплетничали, что, возможно, спонсор у нее богатый. Но только я не верю: не из тех она женщин, уж очень независимо держится. И опять-таки, зачем ей тогда твой муженек сдался?

– Вот и я думаю, – протянула Даша. – Проследить бы за ней, да только как узнать, когда она из своего агентства выйдет? Не торчать же возле их дверей как дуб среди долины ровныя...

– Это проще простого, – оживилась Алла, – сейчас выясним.

Она скрылась в крошечном павильончике, где располагались подсобные помещения кафе, и через пять минут вернулась, неся еще два бокала пива.

– Все выяснила! – сообщила Алла на ходу. – Попросила Валентину позвонить, сказать, что ей нужна путевка в Италию. Приходите, говорят, Елизавета Николаевна будет до семи, она у них за Италию и Испанию ответственная.

– Чудно! – обрадовалась Даша. – Я тогда домой успею смотаться, чтобы тут не торчать. Спасибо тебе, увидимся еще! – Она чмокнула свою новую подругу в щеку и поднялась со стула.

– Поосторожнее там! – сказала Алла ей вслед.

Лифт, разумеется, опять не работал, и уже на подходе к своему пятому этажу на Дашу на уровне колен совершило атаку что-то белое, зубастое и без намордника.

– Баксик! – умилилась она и наклонилась. – Дорогой, что же ты один ходишь?

Бультерьер ткнулся холодным носом ей в руку, тут подоспел его хозяин.

– Вырвался из квартиры, как только вас в окно увидел! – отдуваясь, сообщил Леонид. – Ох, Даша, испортили вы мне собаку!

Бакс в это время усердно работал голым хвостом и вообще проявлял все признаки собачьей радости.

– Мы с ним теперь друзья! – сообщила Даша.

– Вижу уж...

Даша еще раз поблагодарила кривоногую парочку своих приятелей за вчерашний вечер и распрощалась.

Войдя в квартиру, она взглянула в зеркало в прихожей. Из темного стекла на нее смотрела молодая женщина с растрепанными волосами и разрумянившимися щеками. Глаза возбужденно блестели.

Даша долго смотрела на свое отражение. Как давно она не гляделась в зеркало вот так, со значением, а не просто для того, чтобы причесаться или подкрасить губы! Как скучно прошли последние два года, внезапно осознала Даша, два года ее жизни с Игорем. Как будто не жила она вовсе, а дремала... Машинально делала все домашние дела, занималась с сыном... После смерти Сергея душа ее впала в спячку и никак не отзывалась на окружающую жизнь. Игорь не мог этого не замечать. Но отчего же он не пытался достучаться до Даши?

Они никогда не разговаривали о серьезных вещах, только обсуждали хозяйственные проблемы, или Даша пересказывала ему содержание телепередач, которые смотрела днем. Он слушал вполуха, да что там, он вообще ее никогда не слушал, только кивал рассеянно: все нормально, малыш, все хорошо...

Так больше продолжаться не может, решила Даша, нужно срочно изменить свою жизнь. Она окончательно рехнется, если будет и дальше сидеть в четырех стенах. Какая скучная, безликая квартира! Все вещи на своих местах, неужели это она, Даша, с маниакальной аккуратностью и педантичностью занималась уборкой все свободное время? На кухне все блестит и сияет, так что хочется плюнуть на пол.

Даша решила вообще не заходить сегодня на кухню. Если Игорь придет пораньше, пускай сам готовит себе ужин. Но что-то подсказывало ей, что муж сегодня придет поздно.

Она сняла яркую блузку и задумалась. Если она собирается следить за ненавистной любовницей мужа, следует одеться как можно незаметнее. Уж у той-то глаз наметан, она живо приметит яркую блузку!

Даша достала длинную кофту из светло-серой марли и примерила. Вид совершенно бесцветный. Идет такая серая мышь, и никто на нее не посмотрит. Пожалуй, слишком. Даша повязала на шею ярко-оранжевый шелковый шарфик, волосы в этот раз заколола гладко, уж больно жарко на улице...

«Зачем я это делаю? – внезапно спросила она саму себя. – Для чего я трачу время на глупую и унизительную слежку? Не лучше ли будет заняться поисками работы, пока нет Митьки? Потому что сидеть на шее у Игоря я больше не собираюсь, я вообще не хочу ничего у него брать... Что ж, развод? – Она даже вздрогнула от этой простой мысли. – Возможно... со временем, а пока нужно разобраться со всей этой историей».

– Я хочу полной ясности! – сказала Даша громко. – Я не успокоюсь, пока не узнаю всю подоплеку этой истории. Кому понадобилось красть бабушкину шкатулку? Если вор взял ее просто так, то пускай отдаст. А если она ему зачем-то понадобилась, то мне она нужна еще больше. Я должна найти вора и отнять у него память о бабушке. Заодно и про собственного мужа неплохо кое-что выяснить... А стало быть, я не погнушаюсь слежкой ни за ним, ни за его любовницей. Не ждите от меня красивых поступков, не я начала всю эту историю. Вы сами устанавливали правила, так что не обессудьте...

Она усмехнулась: можно ли считать нормальным человека, который стоит один посреди комнаты и произносит длинную речь вслух?

«Плевать, – рассердилась Даша, – мне плевать, что обо мне подумают. Я буду стремиться к своей цели без колебаний. Пускай назовут это манией, мне все равно...»

Последнее дело у Шухера выдалось очень удачным. Квартирка на улице Ростроповича, с первого взгляда самая обыкновенная, принесла ему такую удачу, что он всерьез задумался о том, чтобы выйти на покой.

Он размечтался о домике в Испании с открытой террасой и садиком – не жалкие синявинские шесть соток, а хороший сад в цветах и апельсиновых деревьях...

Дело на улице Ростроповича было заказное, заказчик – ученый старик – дал наводку, велел принести только одну вещь. Шухер пришел на хазу в свое любимое время – полчетвертого утра, или ночи, когда на улицах нет ни одной собаки и угомонились уже самые поздние гуляки, а сон у мирных лохов самый крепкий, пушкой не разбудишь... Но Шухер никого будить не собирался, он отковырнул хороший импортный замок, как будто открыл банку пива. Все замки – они только от честных людей, а нормальному домушнику – тьфу, любой открыть ничего не стоит. В квартире, как и обещал заказчик, никого не было, и Шухер спокойно и неторопливо начал поиски.

Маленький фонарик держал в зубах, чтобы руки были свободны, верхний свет не включал – мало ли кто смотрит на окна, а работать в темноте, с фонариком, оно и удобнее, и привычнее.

Вещи Шухера не интересовали, на них можно засветиться, да и прибыль-то плевая, но, выдвинув ящик туалетного столика, на всякий случай запустил в глубину руку – и не ошибся: каждая вторая женщина в таком месте прячет заначку, и здесь тоже была стопочка долларов. Не бог весть что, а все-таки приятно, хорошая добавка к пенсии, как говорили в одной старой рекламе.

Но Шухер искал не это, он искал заказ, ту вещь, за которую ему обещал заплатить ученый старик.

Планомерно двигаясь по квартире, Шухер добрался до стенного шкафа в прихожей и тут, простукивая стенку, понял, что в шкафу оборудован тайник. Примитивный любительский тайник, двойная стенка, которую ничего не стоило найти... Вот он и нашел.

Вскрыв тайничок, он нашел не то, на что надеялся, – он-то думал, что именно сюда хозяева спрятали ту самую вещь, но в тайнике лежала прозрачная папочка вроде конверта, а в ней – две фотографии с напечатанными на них датами. Шухер подумал – и на всякий случай сунул папку в свой вещмешок. Если люди прячут фотографии в тайник, значит, это важные фотографии, значит, они могут стоить денег.

И через два дня Шухер понял, как он был прав.

А тогда ночью он спрятал снимки и продолжал обыск квартиры – и очень скоро нашел то, что искал. Да так просто нашел, что даже расстроился, – никакого интереса: лежала вещь в ящике кухонного стола, среди открывашек для консервов да кулинарных рецептов, будто барахло ничего не стоящее, а Шухеру ученый старик за эту вещь большие деньги обещал! Но так или иначе, дело было сделано, Шухер положил вещь туда же, в свой вещмешок, и отправился домой, как говорится, усталый, но довольный. Шел налегке: взял в квартире ту маленькую вещь, да две фотографии, да долларов стопочку.

Доллары дома посчитал – восемьсот двадцать. Мелочь, а приятно.

А на следующий день хотел посмотреть футбол по телику, да включил не ту программу и замер перед экраном как примороженный.

Показывали по ящику мужчину, сперва он даже не понял, откуда его лицо знакомо, а потом дошло: это же тот, чьи фотографии он в тайничке нашел! Мужик что-то такое вещал по поводу честного бизнеса, и потом на экране появилась надпись: «Генеральный директор компании «Вестком» господин Водопятов».

И тогда Шухер понял, что значили эти фотографии. И тогда же он первый раз задумался о том, чтобы уйти на покой. И представил себе домик в Испании. Белый двухэтажный домик среди апельсиновых деревьев и цветущих розовых кустов.

Шухер поморщился – давала знать о себе язва, нажитая на зоне. Он достал из холодильника коробку ряженки, налил себе в стакан и с интересом послушал, что господин Водопятов вещает про честный бизнес.

Честный бизнес, блин! Шухер вспомнил две фотографии из тайника и усмехнулся: честный бизнес! Ну ничего, этот честный бизнесмен раскошелится. И ученый старик должен Шухеру хорошие деньги, но с Водопятова за фотографии можно стребовать гораздо больше.

Заказчику Шухер позвонил на второй день после дела, но по телефону ответила старушка, видно, жена. И сказала, что Виктор Илларионович в больнице с поджелудочной железой. Шухер просил передать, что звонил мастер, с которым Виктор Илларионович договаривался насчет заборной сетки для дома – так у них со стариком было условлено, если все в порядке. Старуха очень оживилась, видно, ей эта сетка и впрямь нужна. Ничего, обойдется.

Шухер повесил трубку. Пока старик выйдет из больницы, придется подождать.

А потом он увидел по телевизору Водопятова и понял, как ему повезло с последним делом. Теперь нужно было грамотно все обтяпать, и главное – не продешевить. Судя по всему – этот Водопятов очень жирный карась и денег с него можно содрать немерено.

Для начала он выяснил, что это за фирма такая – «Вестком». Оказалось, телефонная компания, очень крупная. Шухер попробовал позвонить по тому телефону, который нашел в рекламной газете, и спросить Водопятова, но ему вежливо ответили, что с Ильей Олеговичем запросто не соединяют. Вроде как понимай, дядя, что рылом не вышел.

Но Шухер мужик тертый, просто так сдаваться не привык. Попробовал через справку узнать домашний номер Ильи Олеговича Водопятова, но в справке ему ответили, что такого абонента нет. Видно, этот карась на всякий случай подстраховался и то ли засекретил свой телефон, то ли просто зарегистрировал его на жену или тещу.

Тогда Шухер снова зашел с другой стороны. Позвонил по тому телефону, что давали в рекламе, и сказал девушке, что хочет установить у себя аж пятьдесят телефонных номеров. Вроде бы он, Шухер, богатый бизнесмен. А по такому поводу хочет получить солидную скидку. Девушка заволновалась и сказала, что сейчас соединит его со своим начальником, Андреем Степановичем, который может решить такой вопрос. Но Андрей Степанович вопрос решить тоже не смог, потому что наглый Шухер запросил скидку вовсе несообразную.

Тогда Шухер попросил, чтобы ему дали телефон такого начальника, который может решить вопрос, для Андрея Степановича чересчур трудный.

Тот слегка обиделся и сказал:

– Ну, звоните начальнику коммерческого отдела фирмы Борису Наумовичу, может быть, с ним вы сможете договориться...

И назвал номер этого самого Наумыча.

Шухер позвонил по этому номеру, попросил секретаршу соединить его с начальником и, услышав высокий мужской голос, сказал:

– Борис, тебе что же, блин, жить надоело? – причем своему голосу Шухер придал такую тяжеловесную мужественную лаконичность, что вполне мог внушить страх избалованному обеспеченной жизнью коммерческому начальнику.

– Что такое, кто это звонит? – в тревоге спросил Борис Наумович.

– Кто звонит, кто звонит! – угрюмо передразнил его Шухер. – «Крышу» должен по голосу узнавать! Со следующего месяца плата повышается, ясно? Я в курсе, что вы с тамбовскими заигрывали! За такое баловство можем и в мешок зашить!

– Но я совершенно не занимаюсь этими вопросами! – проблеял перепуганный Борис Наумович.

– С Водопятовым твоим никак не связаться! – прервал его Шухер. – Ни по одному номеру его нет! По бабам небось шляется! Так что будем с тобой разбираться.

– А по мобильнику звонили? – проскулил коммерческий в слабой надежде отделаться от страшного собеседника.

– Напомни его номер, – недовольно проворчал Шухер, – куда-то визитку засунул...

Коммерческий торопливо продиктовал номер сотового телефона директора. Шухер записал его и бросил трубку, не попрощавшись и представляя, как Борис Наумович облегченно переводит дух.

Потом Шухер набрал продиктованный номер и, дождавшись ответа, на одном дыхании проговорил:

– Слушай, Водопятов, и не перебивай. Если ты и дальше хочешь заниматься своим, блин, «честным бизнесом», а не попасть на зону за убийство, ты мне заплатишь пятьсот штук «зеленых»!

– С какой радости? – поинтересовался Водопятов.

По его голосу Шухер понял, что с этим человеком у него будут проблемы. Это был не коммерческий Борис Наумович, задрожавший от серьезного мужского голоса. Водопятов держался твердо, дурацких вопросов типа «кто звонит» не задавал, интересовался только тем, насколько серьезна угроза.

– С той радости, – ответил Шухер, – что у меня есть две фотографии, сделанные четырнадцатого мая, которых вполне достаточно, чтобы посадить тебя за убийство депутата Госдумы...

– Не надо фамилий! – резко оборвал его Водопятов. – Я все понял. Мне понадобится время, чтобы обналичить такие деньги.

– Само собой, – рассудительно согласился Шухер, – даю два дня. Готовь деньги, я позвоню!

Он повесил трубку и прикрыл глаза. Перед его внутренним взором снова появился белый двухэтажный домик, но он понемногу становился все более реальным. Теперь Шухер уже отчетливо видел крытую галерею, опоясывающую домик на уровне второго этажа, и даже плетеное кресло-качалку на этой галерее, и столик рядом с креслом. На столике стояли запотевшая бутылка и высокий стакан. Что было в бутылке – он пока еще не видел, поскольку привык в основном довольствоваться нашей родной водкой, когда при деньгах – хорошей, когда не при деньгах – скверной, но в Испании, наверное, пьют что-нибудь совсем другое.

Отведя свой внутренний взгляд от столика с бутылкой, Шухер мысленно полюбовался красными решетчатыми ставнями и красной же черепичной крышей домика, цветущими кустами роз возле крыльца и золотыми шарами апельсинов на высоких зеленых деревьях...

Шухер вздохнул и открыл глаза. Нельзя расслабляться и мечтать раньше времени. Ясно одно: Водопятов готов заплатить, и он заплатит. Нужно только тщательно подготовить встречу, чтобы без лажи прошло. А то, что он попросил два дня на обналичивание денег, – это даже хорошо: старик-заказчик выйдет, может быть, из больницы, и Шухер получит с него деньги за заказанную вещь. Тогда у него будут совсем хорошие деньги, и он даст деру из страны. Паспорт у него был уже приготовлен, хороший паспорт, совсем как настоящий, даже еще лучше. Коля Скелет отличные паспорта делает, не подкопаешься. А с деньгами Водопятова и ученого-старика Шухеру сам черт будет не брат.

– Гриша, ужин готов! – крикнула с кухни Мартыновна.

Шухер встал, с хрустом потянулся, отбросил все мечты и пошел есть.

Мартыновна была старая эстонка, медлительная и невозмутимая, давняя подруга Шухеровой мамаши. В незапамятные времена они с матерью обменяли две комнаты в разных районах на эту двухкомнатную запущенную квартиру и с тех пор жили вместе. Шухер называл Мартыновну крестной, хотя, правду сказать, он не был крещен.

Вернувшись из ходки на зону, он узнал, что мать умерла – отказало сердце. Мартыновна одна похоронила ее и дожидалась Гришиного возвращения – другого дела у нее все равно не было. Так с тех пор и жили они вдвоем, и Шухер привык считать рослую неторопливую старуху за родню, тем более что другой родни он все равно не знал. Мартыновна обстирывала его, готовила нехитрую еду и по-своему, медлительно и тяжеловесно, любила непутевого крестника. Довольно часто она заговаривала о том, что неплохо было бы купить домик где-нибудь в Псковской области, но Шухер этих разговоров не поддерживал – у него была совсем другая мечта: белая двухэтажная вилла, увитая плющом и окруженная розовыми кустами. Правда, Мартыновна никак не вписывалась в этот испанский рай, но главный урок, который Шухер вынес с зоны, был прост, как грабли: каждый сам за себя.