Текст книги "Гарнитур из электрических стульев"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

После его ухода Даша полюбовалась на замок и вспомнила, что вчера забыла заплатить за квартиру, да и хлеба бы неплохо купить свежего. Летом выходить из дому одно удовольствие. Не нужно надевать на себя кучу теплых вещей, просто сунула ноги в легкие тапочки и побежала. Что Даша и сделала.

Когда она шла обратно, лифт, как обычно, не работал. Даша поднималась по лестнице и на ступеньках между третьим и четвертым этажом увидела двух мальчишек, которые курили и разговаривали. Разговор их на четверть состоял из односложных междометий и невразумительного мычания, а на три четверти – из отборного мата.

Даша хотела пройти мимо них, как мимо пустого места, но вдруг увидела на одном из мальчишек кроссовки. Это были ее собственные кроссовки, украденные из квартиры третьего дня. Она не могла ошибиться. Кроме того, что это были очень хорошие, необычные кроссовки, которые муж весной привез ей из Финляндии – не рыночная дешевка, этому малолетнему дебилу такие нипочем не купят, – а еще Даша месяц назад порвала один шнурок и вместо белых купила светло-серые шнурки, так что ошибиться она никак не могла. Это были именно ее кроссовки.

Если только что она хотела как можно быстрее и незаметнее проскочить мимо малолетней шантрапы, то теперь в ней проснулась неожиданная злость, она наклонилась и схватила подонка за ухо так крепко, как только могла.

– Ты что – сдурела? – завопил этот негодяй, добавив такую порцию мата, что воздух вокруг ощутимо сгустился.

– Это ты, гаденыш, сдурел! – зашипела Даша со злостью, которая ее саму удивила. – Обокрал квартиру и тут же напялил на себя краденые кроссовки. А ну, сволочь мелкая, колись! Рассказывай, с кем мою квартиру грабил и куда дел все вещи!

Второй негодяй, сначала собиравшийся напасть на Дашу с тыла, услышав про квартирную кражу, посчитал за лучшее смыться, опрометью скатившись вниз по лестнице. Дашин заложник попытался вывернуться, но она так крепко держала его ухо, что его попытки привели только к тому, что ухо распухло и покраснело. Мальчишка уставился на Дашу маленькими злыми глазками и попробовал взять на жалость:

– Отпусти! Больно же! Совсем ухо оторвешь!

– Оторву, – хладнокровно подтвердила она, – если сейчас же не скажешь, где все мои вещи!

К счастью, Даша не могла видеть себя со стороны. Видимо, она здорово озверела, во всяком случае, достаточно для того, чтобы испугать этого мелкого мерзавца.

– Рассказывай, гаденыш! – процедила Даша. – А не то сейчас прямо в милицию пойдем. По тебе колония давно плачет!

Мальчишка вжался в стену и взвыл:

– Да не был я у тебя в квартире! Я понятия не имел, что тебя ограбили! Я вообще не из вашего подъезда! Эти кроссовки я у Козла на плеер выменял! Козел давно ко мне приставал – поменяй да поменяй! Если бы я знал, что они краденые!

– У какого еще Козла? – Даша грозно надвинулась на него и еще сильнее крутанула ухо.

– У Петьки Архарова из соседнего дома! Архар – значит козел. Вот его Козлом и прозвали, – пояснил мальчишка более спокойным голосом.

– Идем сейчас к нему! – Даша отпустила ухо, но тут же больно схватила мальчишку за руку.

– Да, может, его и дома нету! – заныл тот.

– Тогда к твоим родителям! – заявила она.

Мальчишка тут же согласился идти к Козлу и всю дорогу вел себя прилично.

Дверь у Архаровых открыл парень баскетбольного роста. Взглянув на его ноги, Даша поняла, что ее кроссовки налезли бы ему только на один палец.

– Ну? – недоуменно воззрился на них парень.

– Петр Архаров вам кем приходится? – осведомилась Даша, она решила сразу же брать быка за рога, отбросив всякие там «здравствуйте» и «будьте добры, скажите, пожалуйста».

– Брат младший, – ответил парень и сам спросил: – Вы что – из школы? По какому предмету учительница?

– Он сам-то дома? – не отвечая, спросила Даша.

– Дома, – ответил брат и крикнул в глубину квартиры: – Петька, иди сюда, тут тебя спрашивают!

Как видно, Петька Архаров, он же Козел, тонко разбирался в интонациях старшего брата, потому что на зов явился сразу же. При виде приятеля и Даши он никак не проявил своего беспокойства, только поинтересовался:

– Слышь, Галоша, а кто это с тобой?

Галоша ничего не ответил, только засопел, потому что Даша еще сильнее сжала его руку.

– Вот эти кроссовки, что на нем, – она показала на Галошины ноги, – ты ему продал?

– Не продал, а обменял, – буркнул Петька, – на плеер, только тот плеер барахло китайское...

– А у кого кроссовки взял? – наступала Даша.

– А вам-то что! – огрызнулся Петька. – Ну, купил...

Даша заметила, что старший брат очень внимательно рассматривает кроссовки. Он сразу понял, что они дорогие, совсем новые, хорошей фирмы.

– А в чем дело? – спросил он, недружелюбно глядя на Дашу.

– Дело в том, – объяснила она, – что эти кроссовки в числе других вещей были украдены из моей квартиры позавчера утром.

– Так-так, – парень теснил Дашу с порога своей квартиры, – мы ничего не знаем, вас первый раз в жизни видим, ни о каких кроссовках понятия не имеем...

Он собирался захлопнуть дверь, но Даша впихнула в щель плечо своего спутника, которого приятели неуважительно именовали Галошей.

– Может быть, это и так, но кража зарегистрирована в милиции, участковый инспектор полностью в курсе. Так что я сейчас иду прямо к нему на прием и возвращаюсь через десять минут с ним сюда. Вы, конечно, плеер можете выбросить, но участковый-то ведь тоже не дурак, допросит Галошу, найдет свидетелей, заведет дело. Вам это надо?

– Не надо, – согласился парень, – тогда войдите в квартиру.

Петька собирался прошмыгнуть мимо, но брат, не сходя с места, ухватил его длинной рукой за вихор:

– Говори, откуда кроссовки взял, недоумок?

– Купил, – заныл Петька, – а про кражу я ничего не зна-аю...

– У кого купил? – приступила к нему Даша. – Кто тебе их продал?

– Лелик продал вон из того дома, – он указал на ее дом, – из пятьдесят третьей квартиры...

– С четвертого этажа? – уточнила Даша, внутренне ликуя: все сходится! Именно из этой квартиры хорошо видна дверь подъезда. Стало быть, Лелик и наводчик, и соучастник...

Даша вспомнила аккуратного вежливого подростка с гладко зачесанными рыжеватыми волосами. Всегда поздоровается, пропустит в лифт...

– Не врешь? – сурово спросила она Петьку, но внутреннее чутье подсказывало, что он говорит правду.

– Честно, – ответил Петька, – Лелик сам мне предложил: купи, говорит, у меня эти кроссовки, а то мне малы. Только никому не рассказывай, что у меня купил, а родителям я скажу, что в бассейне в раздевалке украли.

– Ну, и за сколько ты их купил? – поинтересовался старший брат.

– Сто рублей, – пробормотал Петька, глядя в сторону.

– Сто рублей? – ахнули хором Даша и парень баскетбольного вида.

– Да они триста баксов стоят! – растерянно протянула она.

– Ну ты и кретин! – сказал старший брат младшему. – Ясно же, что вещь краденая.

Петька, в отличие от Галоши не совсем потерявший совесть, усиленно боролся с собой, чтобы не зареветь.

– Что тут делать, – вздохнул парень, – понимаете, мать в санаторий уехала, я тут с ним один воюю. Не хотелось бы, чтобы на парня в милиции дело завели, они потом не отвяжутся.

– Я понимаю, только вы уж воспитательную работу с ним проведите, – сказала Даша.

– Обязательно, – парень поднял Петьку в воздух за воротник футболки, – за это не беспокойтесь.

По тому, как Петька клацнул зубами, Даша поняла, что мало ему не покажется.

– Снимай кроссовки, поганец! – обратилась она к Галоше.

– А домой в чем?

– Да хоть босиком, мне плевать! – разозлилась Даша.

Галоша предпочел не связываться и отдал кроссовки. Даша убрала их в пакет и отправилась домой. С одной стороны, у нее появилась надежда на возвращение заветного ящичка, да и деньги неплохо бы было вернуть, с другой стороны, к Лелику подступиться было значительно труднее.

Отца семейства Даша видела нечасто, он был шофер-дальнобойщик и большее время отсутствовал, но вот мамаша Лелика присутствовала постоянно, и ее присутствие весьма ощущалось всеми жильцами дома. Пристальный взгляд, которым она провожала каждого из соседей, казалось, выжигал на спине человека клеймо, а ее узкие поджатые губы говорили: «Уж я-то, милочка, все про тебя знаю, можешь не строить передо мной саму невинность».

Раньше такие люди с головой погружались в общественную работу, про них говорили – «человек с активной жизненной позицией». Теперь общественной работы вроде бы нет, но люди-то остались, и вся их нерастраченная огневая мощь расходуется на соседей.

Вот таким человеком была Лидия Ивановна, мать Лелика. Лелика она родила около сорока, да и вышла за своего дальнобойщика поздно, раньше охотников не находилось. Соседи подозревали, что муж и пошел в дальнобойщики после женитьбы, мотивируя это хорошим заработком, а в действительности с единственной целью – пореже видеть поджатые губы супруги.

Нужно было искать подступы к Лелику в обход мамаши, во всяком случае, в то время, пока ее нет.

У дома Даша встретила Беллу Леонидовну с кокером Гошей и в двух словах рассказала ей все происшедшее, продемонстрировав кроссовки в качестве доказательства.

– С ума сойти! – воскликнула соседка. – Неужели все-таки Лешка наводчик? Никогда бы не подумала... Сейчас Гошку отведу, и идем к участковому... Дарья, – заговорила Белла Леонидовна очень серьезно, – послушай совета, не суйся к ним сама, ничего не добьешься.

– Да я знаю, – согласилась Даша.

– Лешка сейчас в магазин пошел, я видела, – сказала Белла, – так что ты подожди меня немного, потом вместе пойдем.

Она потянула Гошу к дому, а Даша присела на лавочку у подъезда с самыми благими намерениями, но, когда появился Лелик, аккуратный до безобразия, явно только что гладко причесавший гребешком свои рыжие волосы, с заискивающим подхалимским взглядом, ее благие намерения испарились как дым. Внутренний голос кричал ей, что у этого малолетнего подонка рыльце в пушку.

Даша забежала в подъезд чуть раньше Лелика, преградила ему дорогу и попробовала применить удачно опробованный прием – потянулась к его оттопыренному веснушчатому уху. Но не тут-то было! Лелик оказался куда ловчее незадачливого Галоши, к тому же он, должно быть, всегда был начеку, потому что ловко присел и увернулся от Дашиной руки, в то же время быстро забормотал:

– Что вы, что вы такое делаете? Это зачем вы меня за ухо?

Даша загнала его в угол и, надвигаясь неотвратимо, как панночка в незабываемом фильме «Вий», одновременно негромко выговаривала:

– Ты, недомерок поганый, куда мои вещи дел? А ну, уголовник малолетний, быстро признавайся! Я тебя живого не выпущу!

Но Даша переоценила свои силы. Маленький подонок негромко проговорил:

– Что вы такое говорите, тетенька? Разве можно детей обижать? – и тут же, резко поднырнув под ее руку, сиганул вверх по лестнице, истошно вопя: – Караул! Ребенка бьют! Помогите! Мама! Помогите!

Призыв к матери был серьезной угрозой. Даша испугалась, вспомнив поджатые губы Лидии Ивановны, и убралась восвояси, то есть к себе в квартиру, решив не маячить на лестнице, дожидаясь Беллу Леонидовну. Отступая, она старалась сохранить внешнее достоинство.

Конечно, отступление ее не спасло. Через пять минут в ее дверь резко и требовательно зазвонили. Пока Даша дошла до двери, звонки следовали один за другим, превратившись под конец в лихую милицейскую трель. Она не стала спрашивать, кто звонит, – это и так было ясно. Понадеявшись на то, что дома ей помогут стены, она открыла дверь.

На пороге, естественно, стояла Лидия Ивановна, и такой разъяренной ее еще никто не видел. Узкие губы сжались, превратившись в щель монетоприемника, лицо покрывали красные пятна, руки упирались в бока.

– Ты что себе позволяешь? – завопила эта фурия для затравки.

– Что-то я, Лидия Ивановна, не помню, чтобы мы с вами переходили на «ты», – ответила Даша как можно спокойнее.

– Еще я тебе «выкать» буду! – взвизгнула фурия. – Да я тебе сейчас глаза вот этими самыми ногтями выцарапаю!

Она продемонстрировала внушительные когти, густо покрытые ярко-малиновым лаком и, вероятно, щедро пропитанные ядом. Угроза впечатляла.

– А я в суд подам! – парировала Даша, на всякий случай осторожно отступая в глубь прихожей.

– Любой суд меня оправдает! – с пафосом воскликнула Лидия Ивановна, продолжая наступление и хищно выставив вперед свои когтистые лапы. – Любой суд! Ты покусилась на самое святое – на моего ребенка! Дети – самое дорогое, что у нас есть! Дети – наше будущее.

«Ну, посыпала штампами!» – подумала Даша, исподтишка оглядывая прихожую в поисках чего-нибудь увесистого, чем можно было бы хорошенько огреть эту поборницу детских прав, а вслух сказала:

– Хорошенькое же у нас будет будущее, если судить по вашему сыночку!

– Леша – замечательный сын! – взвизгнула мегера и в яростном порыве чуть не добралась ногтями до Дашиного лица. Даша с трудом увернулась и, еще немного отступив, продолжила увлекательный диспут о проблемах счастливого детства:

– Да ваш драгоценный сыночек – уголовник! Это он мою квартиру обворовал! Не один, наверное, а с дружками – одному ему не сдюжить!

– Клевета! – завизжала мегера еще громче, хотя и прежде она орала на грани звукового барьера. – Злостная клевета! Это еще надо разобраться, кто ограбил твою несчастную квартиру. Может быть, ты ее сама ограбила, чтобы прикрыть свои махинации! Да у тебя тут и красть-то нечего! – выложила она последний козырь, оглядевшись по сторонам и составив о Дашиной квартире не самое лестное мнение.

– Теперь – нечего, – ответила та ей в тон, – после того как ваш сыночек здесь похозяйничал!

– Паразитка! – взвизгнула фурия и снова попыталась добраться до ее лица. Но Даша к этому времени успела приглядеть себе достойное орудие самозащиты: после кражи из разоренного стенного шкафа вывалился старый сломанный зонтик, судьбу которого она никак не могла решить. С одной стороны, он уже не раскрывался, то есть функций своих не выполнял, но, с другой стороны, у него была замечательная медная ручка в форме головы лебедя, соответственно, на длинной лебединой шее. Откровенно говоря, Даша думала, что давно его выбросила, но он возник в результате всех событий в ее прихожей как ни в чем не бывало, и Даша снова залюбовалась красивым медным изгибом на ручке и пожалела выбрасывать старую вещь.

Вот этот-то зонтик и попался ей теперь на глаза. Возблагодарив судьбу, что не выбросила его на помойку, Даша схватила зонтик и очень красивым фехтовальным выпадом отбила атаку разъяренной мамаши. Лидия Ивановна очень удивилась, встретив такой решительный отпор, и не поверила в серьезность Дашиных намерений, во всяком случае, она снова бросилась на нее, выставив растопыренные малиновые когти. Все это очень напоминало финальную сцену фильма «Гамлет», где невезучий датский принц фехтует с Лаэртом, а шпага уже отравлена. Даша представила себе, что она – молодой Смоктуновский, сделала еще один красивый выпад зонтиком и при этом попала его острием в прическу мегеры.

О восторг! От ее головы отлетел густой рыжий шиньон, и волос на голове почти не осталось!

– А ты еще и лысая! – победно завопила Даша и бросилась в атаку, чтобы развить свой успех.

Деморализованная Лидия Ивановна отскочила от нее как ошпаренная, подхватила свою накладку и кинулась вон из квартиры, крича, что она этого так не оставит. Даша выскочила на лестничную площадку, крича ей вслед:

– Лысая, лысая!

Безусловно, победа осталась за Дашей, но что-то подсказывало ей, что это была пиррова победа.

Открылась дверь соседней квартиры, и Белла Леонидовна осторожно выглянула наружу.

– Ушла? – шепотом спросила она. – Ужас, как я испугалась, хотела уже милицию вызывать и пожарную команду.

– Пожарников-то зачем? – удивилась Даша.

– А они быстрее всех приезжают, – ответила искушенная в жизни пенсионерка.

– Своими силами обошлась, – гордо ответила Даша.

– Ну и чего ты, собственно, добилась своей самодеятельностью? – вздохнула Белла Леонидовна. – Ничего не узнала, а только спугнула мальчишку. Теперь он все вещи ворованные выбросит, а насчет кроссовок скажет, что тот Петька Сайгаков...

– Архаров, – поправила Даша.

– Без разницы! – отмахнулась Белла. – Скажет, что Петька все врет, никаких кроссовок он ему не продавал. И будет его слово против Петькиного. А учитывая Лешину мамашу...

– Да, – согласилась Даша, – в милицию с этим не сунешься. В одиночку с Лидией Ивановной мне борьбу не выдержать. Но есть у меня одна мысль...

И, как по заказу, эта мысль, облекшаяся в очень внушительные размеры, появилась на лестнице. Культурный человек Леонид и его бультерьер поднимались на свой седьмой этаж, одинаково пыхтя.

– Что за шум, а драки нет? – приветствовал Леонид Дашу как старую знакомую.

– Часто гуляете, – неприязненно сказала Белла Леонидовна.

– Мы с работы, – пояснил Леонид.

Где работает бультерьер, Даша предпочла не уточнять, а вместо этого, чтобы подольститься, мужественно приблизилась к нему и робко выдавила из себя:

– Ну какой же ты симпатичный...

Белла Леонидовна с упреком посмотрела на нее и захлопнула дверь своей квартиры. Тотчас же из-за двери послышался лай Гоши. Чувствуя себя в полной безопасности под защитой железной двери и любимой хозяйки, кокер самозабвенно облаивал ненавистное чудовище.

Даша взглянула на бультерьера. Он молчал, только сморщил нос и презрительно сощурился.

«Сявка, – говорил его взгляд, – шелупонь мелкая, а туда же, лает еще. Уши бы тебе длинные откусить...»

В принципе, в любом животном при желании можно найти какие-то привлекательные черты, на людей это правило не распространяется. Бультерьер посмотрел на Дашу гастрономическим взглядом – очевидно, он не оценил комплимента.

– Вы на всякий случай к нему близко не подходите, – миролюбиво предупредил Леонид, – кто его знает, что ему в голову взбредет? Ну как, выяснилось что-нибудь насчет кражи?

– Да вот, – вкрадчиво начала Даша, – как раз по этому поводу я и хотела посоветоваться с вами как со знающим и опытным человеком. Да вы зайдите в квартиру, – предложила она.

Леонид приосанился – нет такого мужчины, который не был бы падок на самую грубую и примитивную лесть, – и вступил в прихожую, таща за собой бультерьера. Даша пригласила обоих на кухню и вытащила из холодильника Леониду банку пива, а бультерьеру, испросив разрешения у хозяина, предложила кусок холодной курицы.

– Я видела одну свою вещь у мальчишки из соседнего дома, – начала Даша.

– Порву гада, – мгновенно отреагировал Леонид, и у него сделалось совершенно такое же выражение лица, как у буля.

– Нет, я его допросила с пристрастием, он отвел меня к другому мальчишке, а тот признался, что получил ее, эту вещь, от Лелика из пятьдесят третьей квартиры...

– Порву гада, – повторил Леонид и посмотрел на Дашу с уважением: на него произвели впечатление слова о допросе с пристрастием.

– Вы знаете, Леонид, мне кажется, задача не в том, чтобы его... порвать, важнее узнать, кто его сообщники, – вряд ли он работал один, он все-таки подросток. А самое главное – хотелось бы вернуть украденное... Там есть вещи, которые дороги мне как память...

Даша не стала говорить о бабушкиной шкатулке, потому что Леонид либо посчитал бы ее круглой идиоткой, либо вообразил бы, что в шкатулке спрятаны какие-то старинные драгоценности.

Леонид приложил к груди огромную короткопалую лапу и прочувствованно заявил:

– Сделаем! Что же я – не понимаю? Я ведь очень культурный человек! Меня даже пацаны как-то предупреждали, что я, типа, слишком культурный, но я им так прямо и сказал: да, я культурный! И что хотите со мной делайте!

– Только, Леонид... – замялась Даша, – это нужно как-нибудь... деликатно. А то вы ведь знаете, какая у этого Леши мать... Это особенная женщина!

При этих словах бультерьер оскалился и зарычал: видимо, даже у него сложилось собственное нелицеприятное мнение о Лидии Ивановне.

– Не сомневайтесь! – сказал Леонид и снова приложил к своей широкой груди мощную волосатую лапу.

Мать строго-настрого велела Лелику сидеть дома и носу не показывать на улицу, но его точили беспокойство и страх. Он хотел увидеться с Могилой и рассказать ему о сегодняшних событиях. Лелику было страшно, и успокоиться он мог только возле своих старших друзей, ему передавалось исходящее от них ощущение спокойной уверенности в собственных силах.

Дождавшись, когда мамаша уволоклась к соседке, Лелик в два счета нашел спрятанную ею связку ключей и стремглав бросился на улицу.

Возле подъезда стоял со своим бультерьером здоровенный дядька с седьмого этажа. Лелик хотел было прошмыгнуть мимо него, но белый бультерьер неожиданно зарычал и заступил ему дорогу.

Лелик и вообще-то собак боялся, а про бультерьеров пацаны рассказывали такие ужасы, что потом до полуночи было не заснуть.

Лелик побледнел и шарахнулся обратно к подъезду, но мерзкий бультерьер ловко отрезал ему путь к отступлению и загнал бедного мальчика в угол.

Здоровый дядька, хозяин бультерьера, стоял как ни в чем не бывало, засунув руки в карманы классных широченных штанов, и насвистывал, глядя куда-то в сторону.

– Дяденька, – пролепетал Лелик дрожащим голосом, – заберите собаку!

– Чего? – удивленно воззрился на Лелика этот жлоб. – Ты че, блин, Бакса боишься? Да он тебя не тронет! Он конкретно только воров кусает! Ты же не вор, а, пацан?

– Не-е... – проблеял Лелик.

– А тогда в чем проблема? – Дядька пожал плечами. – Воров Баксик не любит. Не любишь, Баксяра? – обратился дядька к своему псу.

Бакс подтвердил его слова, обнажив страшные клыки и злобно зарычав.

– Не любит! – продолжил хозяин. – Он у воров яйца откусывает. Откусит и сожрет...

Лелик почувствовал резкий холод внизу живота и невыносимо захотел в туалет. Он сделал еще одну попытку пробраться обратно в подъезд, но зверюга переступил на коротких лапах, оказался у Лелика на пути и так страшно сглотнул, что парень почувствовал себя порцией педигрипала.

– Дяденька! – заныл он, в жалкой мольбе сложив руки. – Скажите ему, чтобы он меня отпустил! Мне в туалет надо!

– А, так, значит, ты вор? – с интересом проговорил хозяин бультерьера. – Ну, воров он по жизни не любит! А ну, малец, полезай ко мне в машину – поговорим!

Дядька распахнул дверцу припаркованной возле подъезда шикарной «Тойоты» и кивнул собаке:

– Бакс, проводи!

Бультерьер зашел сбоку и так посмотрел на Лелика, что ноги сами понесли того в указанном направлении.

– Только ты смотри у меня, – дядька взглянул на него с неприязненной подозрительностью, – нагадишь в машине – Бакс тебя сожрет! Он этого жуть как не любит!

Конвоируемый бультерьером Лелик послушно залез на заднее сиденье «Тойоты». Бакс устроился рядом, не сводя с него маленьких поросячьих глаз и время от времени злобно взрыкивая. Хозяин сел за руль, закрыл дверцы машины и всем своим мощным корпусом развернулся к Лелику:

– Ну, шпаненыш, колись – кого на квартиры наводил?

– Я... не... – лепетал Лелик, в диком страхе вжавшись в спинку сиденья.

В животе предательски урчало, и бультерьер вторил этому урчанью таким же утробным рыком.

– Ты, типа, нас не зли! – прикрикнул хозяин. – Я же сказал – Бакс яйца оторвет!

Бакс, видимо, прекрасно понимавший слова хозяина, снова приоткрыл пасть, обнажив клыки, и сделал мордой движение в указанном направлении. Лелик, мелко трясясь от страха, прикрылся руками и захныкал:

– Это не я, дяденька! Честное слово, это не я! Это все Могила с дружками! Я им только говорил, кого дома нету!

– Могила? – удивленно переспросил дядька. – Что еще за могила?

– Могила – это такой пацан крутой, – с уважительным испугом сообщил Лелик, – он у них главный!

– А где же мне этого твоего Могилу найти? – лениво поинтересовался дядька.

– Я не знаю... – завел было Лелик прежнюю песню, но хозяин переглянулся с бультерьером, и Бакс так страшно клацнул зубами, что Лелик сразу исправился: – Они в гараже тусуются, я покажу.

– Давно бы так, – одобрил хозяин.

Он достал из кармана мобильный телефон и, набрав номер, коротко сказал кому-то:

– Спускайтесь. Поедем барахло ваше смотреть. Через минуту из подъезда вышла молодая тетка из той, последней ограбленной квартиры на пятом этаже. Она открыла переднюю дверцу, улыбнулась хозяину, приветливо кивнула бультерьеру, причем Бакс ответил ей с явной приязнью и даже немножко повилял своим крысиным хвостом. Лелика она как будто даже не заметила, а хозяин машины снова повернулся к нему и сказал:

– Говори, типа, куда ехать!

Лелик начал объяснять дорогу, и они поехали. На полпути Лелику показалось, что можно попытаться открыть дверцу и выскочить, но бультерьер его переубедил.

Через несколько минут «Тойота» выехала на пустырь, на краю которого выстроился ряд гаражей. Лелик указал на нужный. «Тойота» остановилась напротив ворот, и водитель посигналил.

Одна створка ворот приоткрылась, на улицу выглянул Ворона и хриплым голосом поинтересовался:

– Кого черт принес?

– Леонид, – повернулась к водителю обворованная тетка, – это не опасно?

Леонид презрительно хмыкнул, вылез из машины и вперевалку направился к гаражу.

Бультерьер выразительно посмотрел на Лелика, дав ему понять, что будет, если тот его не дождется, и, как белый резиновый мячик, выкатился из машины вслед за хозяином. Они шли рядом, собака и хозяин, одинаковой походкой, переваливаясь на коротких кривых ногах. Ворона удивленно смотрел на них, до поры ничего не предпринимая.

Леонид поравнялся с ним и, не размениваясь на угрозы и предупреждения, выбросив вперед руку, подцепил двумя пальцами за ноздри и вошел в гараж, волоча за собой вопящего юнца. Бакс как надежный напарник уверенно следовал возле левой ноги хозяина.

В гараже, при свете сорокаваттной переноски, Могила с Лямзиком ковырялись в моторе полудохлой допотопной «бээмвухи». Обернувшись на вопли своего боевого соратника и увидев на пороге штаб-квартиры кривоногого семипудового громилу с довеском в виде сильно рассерженного бультерьера, Могила понял, что играет не в этой лиге и предпочел бы просто смыться, но дорога к отступлению была перекрыта незваными гостями. Поэтому, чтобы не уронить своей репутации в глазах коллег, он подхватил монтировку и героически шагнул навстречу Леониду. Лямзик, держась в тени главаря, тем не менее тоже придвинулся поближе к гостям и вытащил из-за ремня нож с выкидным лезвием.

Леонид отшвырнул в угол Ворону, который грохнулся на цементный пол с таким звуком, как будто он был грудой металлолома, и больше не проявлял интереса к текущим событиям. Сразу определив в Могиле главного и наиболее опасного противника, Леонид с резвостью, неожиданной при его габаритах, шагнул тому навстречу и, резко повернувшись вокруг оси, оказался у Могилы за спиной. Легонько ткнув наглого молокососа кулаком в ухо и не без удовольствия понаблюдав, как тот отлетел в сторону и приземлился на скучающего Ворону, Леонид повернулся к Лямзику, чтобы завершить знакомство с подрастаюшим поколением.

Лямзик в это время находился на крыше «БМВ», куда он взлетел, преодолев силу земного тяготения, когда к нему, – тихо рыча и демонстрируя белоснежные клыки, приблизился общительный Бакс. Нож он при этом постыдном бегстве выронил, да и вряд ли в его трясущихся от страха руках этот предмет представлял какую-то опасность. Бультерьер не делал попыток его преследовать: загнав врага на машину, он уселся внизу, жизнерадостно оглядываясь на хозяина, и если бультерьеры умеют улыбаться, то он именно это и делал.

– Ну что, молодежь, будем знакомиться! – вполне добродушно проговорил Леонид, подобрав нож и спрятав его от греха в карман, а также дружески потрепав Бакса по загривку. – Ты, что ли, – Могила? – Он повернулся к светловолосому юнцу, с кряхтением поднимающемуся на ноги. – Сам себе такую кликуху придумал? Какая ты, типа, могила? По жизни ты – самая натуральная сопля. Так и будешь соплей называться.

– Ты-то кто такой, чтобы здесь свои порядки наводить? – злобно прошипел оскорбленный до глубины души главарь.

– Кто я такой – тебе, сявка, знать, конкретно, не требуется. Тебе надо только запомнить, что я живу в седьмом доме по улице Ростроповича и там, где я живу, все должно быть чисто. Понял, в натуре?

– Да кто ты такой, чтобы командовать тут? – Могила еще пытался ерепениться.

Тогда Леонид свистнул бультерьеру, и Бакс, поняв его без слов, подбежал на своих кривых лапах к непонятливому молокососу и громко клацнул зубами в непосредственной близости от его мужских достоинств. Могила, забыв о своем героическом облике, громко вскрикнул «Мама!» и, продемонстрировав чудеса ловкости, вскарабкался на вертикальную стену гаража и уцепился двумя руками за торчащий из бетона крюк.

Леонид неторопливо достал из кармана пачку «Парламента», закурил и, пустив дым к потолку, рассудительно произнес:

– Долго ты там, в натуре, не провисишь, сорвешься. А Бакс у меня по жизни терпеливый.

– Я все понял! – жалобно проблеял Могила. – Мы в этот дом ни ногой!

– Ты еще не все понял! – Леонид сплюнул на пол и подошел поближе. – Ты, мелочь пузатая, отдашь все, что там взял.

– Да у меня почти ничего не осталось, – ныл Могила, – я все продал, и деньги мы... того... пропили.

– Это, блин, плохо, – огорчился Леонид, и, поддерживая его мнение, Бакс недовольно заворчал.

– Можно я слезу? – простонал Могила. – Руки отнимаются.

– Слезай, – пожал плечами Леонид, – мне-то что.

– А он меня не загрызет? – испуганно покосился юный налетчик на бультерьера.

– А это уж ты у него, в натуре, спрашивай! – Леонид кровожадно ухмыльнулся, но потом добавил: – Ладно, если все отдашь, не тронет.

Он отошел к двери гаража и крикнул:

– Дарья Дмитриевна! Поглядите, какие здесь вещи ваши!

Могила, косясь на тихо рычащего Бакса, прошел в угол гаража и, разбросав сваленные там пустые коробки, открыл деревянный люк в полу. Под крышкой люка обнаружилась квадратная бетонная яма, в которой сиротливо приютилась Дашина песцовая шуба в прозрачном полиэтиленовом мешке.

– Вот все, что осталось, – смущенно произнес Могила.

– Моя, – обрадовалась Даша, заглянув в погреб, – а все остальные вещи где?

– Видик, что мы взяли в той квартире, – продали, телевизор маленький тоже продали, еще кое-что из шмоток... а шубу никто брать не захотел, потому что лето...

Даша повернулась к перепуганному до полусмерти юнцу и спросила:

– А еще там были деньги, восемьсот двадцать долларов, и украшения мои золотые!

– Денег не было, честное слово, или мы не нашли, а золото – вот, золото сейчас отдам.

Могила засунул руку в небольшую щель в стене и протянул Даше прозрачный целлофановый пакет с золотыми побрякушками.

– А где такой ящичек деревянный, небольшой такой, светло-коричневый?

– Какой еще ящичек? – покосился на нее Могила. – Не брали мы никакого ящичка!

– Отвечай вежливо, блин, если дама спрашивает! – прикрикнул на него Леонид. – Веди себя, в натуре, культурно, блин!