Текст книги "Урок арахнологии для юной Афродиты (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Да, шоколадные пирожные, – кивнула Матильда.

– Очень хорошо, – кивнул отец, увлекая её на кухню.

Утром, когда родители уже уехали на работу, Сергей позвонил Никите, и тот поведал ему о вчерашнем звонке Туманского и последующем разговоре с родителями.

– Вот сволочь-то! – с чувством воскликнул Сергей, – меня он бесит!

– Но Матильда-то тебе нравится, – фыркнул Никита.

– Нравится, факт, – с вызовом сказал Сергей, – и я всё равно буду искать с ней встречи, и попытаюсь пообщаться с ней.

– Камикадзе, – засмеялся Никита, нервно взглянув на часы, и внезапно его осенило, – Серёга, у меня есть идея!

– Что ты там придумал? – мгновенно заинтересовался тот.

– Мы же подростки! – воскликнул Никита, – когда дело касается чего-то серьёзного, нас, ясное дело, никто всерьёз не воспримет. Нужен кто-то взрослый... У меня есть на примете один человек, который всегда нам поможет, поддержит любую идею, какой бы бредовой она не была!

– Интересно... – озадаченно протянул Сергей, – и кто же это?

– Ты забыл Юлия? Моего двоюродного брата? – воскликнул Никита, и Сергей стал понимать, что идея действительно стоящая.

Юлиан или просто Юлий учился на последнем курсе факультета журналистики и уже подрабатывал в одном криминальном издании.

Ребята знали, что он действительно пустится вместе с ними в эту авантюру, желая найти себе какой-нибудь «убойный» материал, чтобы выделиться перед начальством, и он, самое главное, не выдаст ребят родителям. И Сергей возликовал, понимая правильность идеи.

– Это же отличная мысль! – радостно воскликнул он, – позвони ему! С ним нам действительно будет проще действовать! Он пойдёт у нас на поводу, его будут слушать взрослые люди...

– Ты давай ко мне, – тут же воскликнул Никита, – а я пока переговорю с Юлием, – он отключил телефон, и стал набирать номер брата.

Пока Сергей добирался, он успел поболтать с ним. Юлий, выслушав скорые объяснения друга, весело рассмеялся, узнав о новом «хобби» Никиты и Сергея, но идею действительно поддержал.

– Во дают! – фыркнул он, покатываясь от смеха, – два пацана против такого амбала, как этот ваш Туманский! Впрочем, ваше дело. Хвост такой акуле прищемить – милое дело. А девочка-то красивая?

– Красивая, – вздохнул Никита, – а что?

– Да ничего, я так, – засмеялся Юлий, – жаль, что маленькая против меня... С шестнадцатилетней ещё можно шашни покрутить!

– Сергею не говори, – усмехнулся Никита, представив реакцию друга, – он от неё без ума... – и на том конце провода вновь послышался смех.

– Я сейчас к вам подъеду, – пообещал Юлий, и отключился.

Вскоре они втроём пили чай на кухне Станициных и обсуждали сложившееся положение вещей, решая, как лучше действовать.

– Говорите, он сбил женщину? – уточнил Юлий, постучав чайной ложкой по столу, – но вы ведь его не видели, это раз.

– У нас взрослый свидетель есть, – напомнил Сергей, – Арсений Петрович... – но Юлий его перебил.

– Да я не о том, что ваши показания всерьёз не воспримут, – отмахнулся он, – а о том, что вы лица, находящегося за рулём, не видели в момент наезда. Ни ты с твоей Кристиной, ни этот ваш Арсений Петрович. В данном случае показания очень слабые, и даже номера и марка машины не сыграет особой роли, поскольку машину могли попросту украсть на время. А вдруг его кто подставляет?

– Знаешь, Юль... – рассеяно протянул Никита, – Туманский – очень наглый и самоуверенный тип... Если это он сбил, то, думаю, был уверен в себе на сто или даже двести процентов.

– Может быть... – неуверенно согласился тот, – но надо помнить о том, что лица его вы не видели, только, когда он приезжал к Радинской. Тогда номер его машины был весь в снегу, вы его не разглядели, да это на данном этапе и не важно, а машина у него тонированная, это сильно затрудняет работу.

Внезапно у него зазвонил телефон, и Юлий ответил на звонок. Ребята ждали, пока он разговаривал, а потом он убрал телефон и посмотрел на них, покачав головой.

– Я наводил справки по поводу этого типа, – сказал он.

– И? – не сводил с него глаз Никита.

– Что сказать... – задумчиво проговорил Юлий, – этот тип приехал из Петербурга, когда ему было шестнадцать лет. Отец, Матвей Аристархович, известный учёный в области ядерной физики, он даже получил Нобелевскую премию за какое-то изобретение, на данный момент занимается бизнесом в Америке, в разводе с матерью Олега Матвеевича. Наина Олеговна бывший педагог из Института Иностранных Языков, на данный момент занимается переводами для нескольких издательств, и имеет несколько учеников. У неё двое сыновей от первого мужа, Олег Матвеевич и его старший брат Алексей Матвеевич, известный оперный певец, и две дочери-близняшки от второго супруга, они часто приезжают к Туманским.

– Большая семья, – отметил Сергей, покачав головой.

– Не то слово, – кивнул Юлий, – Олег Матвеевич учился в институте имени Баумана, но не закончил его, попал в армию. После Афганистана восстановился на заочное, а так же поступил заочно на экономический факультет МГУ и в очном порядке в нефте-газовый университет. Он обучался на факультете экономики и управления, и по инженерной механике. Это, так сказать, общая информация о нём и его семье. Есть ещё один любопытный факт о Туманском...

– Какой? – не сводил с него глаз Никита.

– Дело в том, что один мой коллега пытался нарыть на Туманского информацию, – вздохнул Юлий, поглядев на ребят, – понимаете, так бывает, когда на арене бизнеса появляется новая кандидатура, то она привлекает внимание. Туманский тогда только основал свою фирму, это были девяностые годы, привлёк этим внимание, и один начинающий журналист, который ныне заместитель главного редактора, решил выяснить всё о Туманском. В итоге через несколько дней Михаил очутился в больнице со сломанными рёбрами.

– Выходит, Туманский не хотел, чтобы кто-то рылся в его прошлом? – догадался Сергей, – что такого он может скрывать?

– Трупы в тёмном подвале, – хохотнул Никита, ухмыляясь, – Туманский тот ещё тип, мрачная личность.

– Вообще, не мешало бы за ним последить, – с задумчивым видом протянул Юлий, – чтобы застать его на месте преступления, если это он совершает убийства. Хотя для меня это проблематично, у меня сейчас учёба плюс работа. Придётся вам.

– Но как? – изумлённо протянул Никита, – Туманский же на машине.

– Да, это проблема, – согласно кивнул Юлий, и Сергея вдруг оживился.

– Слушайте, у моего отца есть старая машина, – воскликнул он, – если я её возьму, отец и не заметит...

– Идея-то дельная, – кивнул Юлий, – но кто поведёт?

– Я умею, – скромно признался Сергей, и Никита округлил глаза.

– Когда ты успел научиться? – ошеломлённо спросил он.

– Отец учил прошлым летом, – признался тот, – когда начнём? – но ответить ему не успели, поскольку у Сергея зазвонил мобильный,

и он ответил на звонок.

Это была Регина Романовна, и она требовала, чтобы сын немедленно ехал домой, и не желала слушать возражений.

– Мам, может, чуть попозже? – с тоской спросил Сергей.

– Не желаю ничего слышать, – требовательно сказала мать, – сначала едем за ёлкой, а потом на рынок. Живо домой, – и она отключилась.

Сергей убрал телефон в карман, а потом развёл руками.

– Это мама, – сокрушённо сказал он, – домой требует, кое-какие дела.

– Да, сейчас ведь праздники, – кивнул Юлий, – мои тоже меня изрядно напрягают с помощью по дому, но это надо делать, как бы там не было. Давай, иди, а завтра займитесь слежкой.

Сергей поспешно приехал домой, выслушал нотации матери и бабушки и поехал с ними по магазинам.

На это ушёл почти весь день – Сергей с отсутствующим выражением лица ходил за матерью и бабушкой, думая о прекрасной Матильде, меняющей цвет своих удивительных глаз, и её прелестных тёмных завитках, обрамляющие белокожее личико.

От матери не укрылась его задумчивость, и она поняла, что его волнует та девушка, дочка того деспотичного мужчины.

Когда Сергей, наконец, был свободен, он купил прелестный изящный небольшой букетик хризантем и занял позицию у подъезда.

Он простоял довольно долго, уже стало смеркаться, но вскоре подъехал огромный чёрный внедорожник, дверца распахнулась, и на улицу вышла красивая стройная женщина в бежевом пальто, а с ней Матильда.

Сергей спрятал букетик за спиной, а когда Матильда с матерью подошли к подъезду, шагнул к ней и протянул цветы.

– Это тебе, – сказала он, и девушка машинально взяла букетик.

– Спасибо, – растерянно сказала девушка, а Сергей развернулся, и быстро скрылся в их же подъезде, оставив Матильду и Светлану Эдуардовну стоять под метелью с открытыми ртами.

– Кто это? – всё-таки отмерла Светлана Эдуардовна.

– Сергей, друг Никиты, – пролепетала Матильда, покраснев.

В этот момент подошёл Олег Матвеевич, отогнав джип на стоянку, и, заметив цветы в руках дочери, нахмурился.

– Это что такое? – хмуро спросил он.

– Какой юноша по имени Сергей подарил ей это, – улыбнулась Светлана Эдуардовна, и Олег Матвеевич пошёл красными пятнами от злости.

– Где этот паршивец? – взбешённо вскричал он, оглядываясь по сторонам, и Матильда побледнела.

– Вбежал в подъезд, – сказала Светлана Эдуардовна, и Олег Матвеевич, окончательно разъярившись, бросился в подъезд и вверх по лестнице.

– Зря ты сказала, – вздохнула Матильда, Светлана Эдуардовна закатила глаза, и они бросились вслед за ним, перепрыгивая через ступеньки.

Олег Матвеевич взлетел на площадку, где жили Станицины и нажал на кнопку звонка, и, когда Матильда с матерью взлетели на площадку вслед за ним, он, держа палец на кнопке, бил ногой по двери.

– Станицин, немедленно открывай! – орал он на весь подъезд, – где твой дружок? Имей в виду, я сейчас дверь снесу с петель! – хотя за дверью царило молчание, но Олег Матвеевич слышал некоторые шорохи.

– Олег, пойдём домой, – простонала Светлана Эдуардовна.

– Пойду! – рявкнул в ответ супруг, – но сначала сломаю этому нахальному пацану пару рёбер! Слышишь меня? Думаешь, я до тебя не доберусь? – и на крик распахнулась дверь соседской квартиры.

На пороге возникла балерина Ираида Арсеньевна, недовольная внезапным шумом, и вслед за этим на площадку вышла и другая соседка – Анфиса Васильевна, модный художник.

– И что тут творится? – грозно сказала она, – что вы так кричите?

– Уважаемая... как вас там... – скривился Олег Матвеевича, – валите в свою квартиру и не вмешивайтесь в чужие дела.

– Что вы себе позволяете? – побагровела Анфиса Васильевна, – кто вы вообще такой? Почему вы нарушаете общественный порядок? Да я сейчас милицию вызову! – и она повернула, было к двери, но Светлана Эдуардовна успела ухватить её за рукав кофты.

– Не надо, милиции, – мягко сказала она, – мы ваши соседи сверху.

– Ах, Туманские! – скривилась Анфиса Васильевна, – и чего я спрашивала! Если кто в нашем подъезде и может беситься, выламывая двери соседям, так это только многоуважаемый Олег Матвеевич!

– Слушайте, вы, – развернулся к ней всем корпусом тот, оставив на время в покое дверь Станициных, – я смотрю, вы просто кладезь остроумия! Лучше закройте рот и валите к себе в квартиру!

– Да что вы себе позволяете? – возмутилась соседка, – я сейчас точно в милицию позвоню, заявлю на вас за оскорбление!

– Напугали ежа одним местом, – скривился Олег Матвеевич, – я законы знаю, и в данном случае вы бессильны. Это в Америке вы можете подать в суд даже за косой взгляд, который потом переквалифицируют в любом ракурсе, угодном потенциальной жертве. Здесь этот номер не пройдёт! Поэтому, дорогуша, скройтесь с глаз! – и он вновь принялся колотить дверь Станициных с криком, – открывай, гадёныш! Я и тебя, и твоего дружка в порошок сотру!

– Олег Матвеевич, что же вы так кричите? – простонала Ираида Арсеньевна, – чем вам Никита не угодил? Он же подросток!

– Ладно, – сбавил обороты Олег Матвеевич, бросив взбешённый взгляд на дочь и супругу, а потом попытался вырвать хризантемы из рук дочери.

– Папа, я не дам, – воскликнула Матильда, и, отскочив на него, на безопасное расстояние, побежала по лестнице наверх.

– Пойдём домой, – потянула его за рукав супруга, – отстань от Никиты.

– Имей в виду, придурок! – заорал Олег Матвеевич, обращаясь к двери, – ещё раз твой приятель подойдёт к моей дочери, я вас обоих по стенке размажу! Все рёбра к чертям переломаю! – и, развернувшись, пошёл наверх, к себе в квартиру, сопя от злости и негодования, а Светлана Эдуардовна поспешила за ним.

Меж тем Сергей и Никита в полном молчании слушали ругань Туманского за дверью, и, когда, наконец, словесный фонтан иссяк, ребята вздохнули с облегчением.

– Серый, тебе делать нечего? – сурово спросил приятель, глядя на друга.

– Да она мне нравится... Понимаешь? – воскликнул Сергей.

– Понимаю, – согласно кивнула Никита, – а ещё я понимаю, что Олег Матвеевич теперь будет и за мной за компанию гоняться. Не знаю, как тебе, а мне рёбра ещё сгодятся...

– Вряд ли он станет бить подростков, – недоверчиво протянул Сергей.

– Чёрт его знает, – пожал плечами Никита, – но лучше не рисковать. Ты вообще чего натворил-то?

– Подарил ей букетик хризантем, – смущённо улыбнулся Сергей, – она была с матерью, я вручил цветы и убежал.

– А Олег Матвеевич отогнал машину, вернулся и увидел у дочери твои хризантемы, – додумал исход ситуации Никита, – тебе нравится тигра за усы дёргать? Чувствую, нравится!

Матильда подбежала к двери своей квартиры, и, нажав на кнопку звонка, продолжала давить на неё пальцем, пока не подошёл дедушка.

– Кто там? – крикнул он, и, посмотрев в «глазок», добавил, – вижу. Внучка, убери палец с кнопки, – и открыл дверь.

Матильда быстро вбежала в прихожую, и, расстегнув сапоги, кинула на их пол, снимая при этом пальто и шарф.

– Что случилось, барышня? – спросил Матвей Аристархович, недоуменно глядя на взбудораженную внучку.

– Один мальчик подарил мне вот эти цветы, – Матильда продемонстрировала букет, – папа в ярости, – и она умчалась к себе.

Матвей Аристархович с недоуменным видом посмотрел вслед внучке, и, пока он осмысливал поступившую информацию, в квартиру ураганом влетел Олег Матвеевич, пунцовый от злости, а вслед за ним и супруга.

– Олег, прошу тебя, успокойся, – говорила она по пути, – ну, подумаешь, мальчик подарил ей цветы... Что тут такого?

– Что тут такого? – взвился Олег Матвеевич, швыряя пальто на пол, – ты ещё спрашиваешь? Она маленькая, чёрт возьми!

– Ничего она не маленькая, – возразила супруга, со стуком захлопнув дверь, – это для тебя она маленькая! К тому же ты властный собственник, которому чувство собственной власти затмило всякий разум! Дочь – не вещь и не собственность, она живой человек! Когда замуж будет выходить, ты такие же номера выкидывать станешь? Да? И ведь она выйдет замуж! Рано или поздно выйдет! – её голос перешёл на крик, и Матвей Аристархович решил, что пора вмешаться.

– Молчать! – гаркнул он на весь дом, – оба замолчали! Устроили тут разборки! Света, остынь! Олег, твоя жена права! Уйми чувство

собственности, Матильда действительно не вещь.

– Я переломаю все рёбра любому, кто её хоть пальцем тронет, – процедил Олег Матвеевич, вновь покрываясь пятнами.

– Давай уточним формулировку, сынок, – прошипел Матвей Аристархович, – рёбра мы ломать будем её обидчикам и приставалам, а нормальных парней, с которыми она захочет встречаться, никто не тронет! Ты меня понял? – и Олег Матвеевич сильнее разозлился.

– Это моя дочь, – почти прорычал он, – нечего мне ультиматумы ставить! Она – мой ребёнок! Всё ясно?

– А ещё она моя внучка, – напомнил ему отец, – и что такого в том, что она погуляет со сверстником? Ну, пообщаются, поедят мороженое, может, поцелуются... В их возрасте этим всё и ограничится! Может, станут дальше встречаться, а в восемнадцать поженятся, а, может, останутся просто друзьями... Кто знает, как будет потом... О чём ты вообще говоришь? Ты не хочешь счастья собственному ребёнку? Объясни мне популярно, что тебя так бесит?

– Она мой ребёнок, – повторил Олег Матвеевич, – и я не позволю всяким прохвостам крутиться вокруг моей дочери, – и пошёл вглубь квартиры.

Матильда за это время успела переодеться, поставить цветы в вазу и стала подслушивать за стенкой.

Далеко Олег Матвеевич не ушёл, Матильда сама появилась перед ним с самым покаянным и жалобным видом.

– Пап, не сердись, пожалуйста, – пролепетала она, и отец схватил её за локоть, и повёл в её комнату.

– Давай поговорим, – мягко сказал он, слегка остудив свой гнев, подтолкнул дочь на диван, и она покорно села.

– Папа, не переживай, – сказала она, глядя на отца, – я же маленькая, ты сам знаешь... Знаешь, мне ведь очень тоскливо... – и Олег Матвеевич опустился рядом с ней на диван.

– Отчего тебе тоскливо? – спросил он, вглядываясь в лицо дочери.

– Я всё время одна, – пожала плечами девушка, – нет, я не имею ничего против книг, но ещё мне хотелось бы общаться со сверстниками, просто общаться. Ты понимаешь, о чём я? У тебя же есть твои друзья, воспоминания... – Матильда пригляделась к отцу, который хранил задумчивое выражение, и пока молчал.

Она нарочно завела этот разговор, чтобы хоть немного приоткрыть завесу его тайн, хотя и не знала, с какой стороны подойти к данной ситуации. Она думала о том, чтобы расспросить его о прошлом, о жизни в Петербурге, памятуя о том, что пропавшая и якобы раненая женщина тоже из Петербурга.

– Да, у меня осталась в Петербурге целая жизнь, – признал Олег Матвеевич, – но какое это имеет значение? Большая часть моей жизни прошла здесь, и своих основных друзей я обрёл, будучи взрослым. О чём ты говоришь, милая?

– Я говорю о том, что ты мог бы дать мне немного свободы, -

вздохнула Матильда, понимая, что по части дипломатического допроса терпит полнейшее фиаско, и решила хоть что-нибудь выгадать из этого трудного для неё разговора.

– Об этом не может быть и речи, – твёрдо сказал Олег Матвеевич, изменившись в лице, – я тебя никуда не выпущу, – и на глаза девушки навернулись горькие слёзы.

– Папа, но почему? – прошептала она, схватив его за руку, – разве я тебя когда-нибудь о чём-то просила?

– Ты и так получаешь, что хочешь, – раздражённо ответил отец.

– Да, верно, – кивнула она, опустив глаза, но предательская слезинка всё же скатилась у неё по щеке, – если бы ты хоть на пять минут оказался на моём месте... Знаешь, папа, – вдруг заявила Матильда, глядя ему прямо в глаза, – ты, похоже, добиваешься, чтобы я стала трудным подростком. Тем более, я въезжаю в пубертатный период! Как тебе это понравится?

– А как ты думаешь... – Олег Матвеевич сдвинул брови, – тебе очень понравится мой ремень? Особенно при взаимодействии с твоей изнеженной кожей от воздействий грубой физической силы с моей стороны? – и девушка открыла рот от неожиданности.

– Ты будешь меня бить? – изумилась она, оторопев.

– Я буду тебя пороть, радость моя, – усмехнулся Олег Матвеевич, – но всё-таки давай не будем доходить до крайностей. Ты будешь меня слушаться, а я избавлю тебя от возможности прятать синяки под одеждой... Я надеюсь, мы пришли к консенсусу? – и Матильда прищурилась, исподлобья глядя на него.

– Я не хочу начинать с тобой войну, – ледяным тоном сказала она.

– Я тоже не хочу, – кивнул отец, приглядываясь к выражению её лица, – поэтому давай оставим всё, как прежде.

– А я не могу, – вдруг резко сказала Матильда, в упор глядя на него, – я всё время думаю о том, что сказали эти ребята, и мысль о том, что я дочь убийцы, сводит меня с ума и не даёт покоя. Из меня, словно весь воздух выпустили, и я не знаю, как буду потом жить с этим...

Ей так хотелось уязвить отца, поэтому она не стала говорить, что переживает от того, что просто не сможет без него жить. Она слишком любила своего отца, но, в тоже время, он так давил на неё своим авторитетом, что она решила в этом не сознаваться, она решила просто сделать ему больно. И попала прямо в самое больное место.

Лицо Олега Матвеевича исказилось, словно он съел лимон целиком.

– Дочка, не переживай... – начал он, взяв её за руку, – всё будет нормально, я обещаю тебе.

– Что – нормально? – вскинулась девушка, желая посильнее его щипнуть, – что я останусь без отца? Неполная семья – это не совсем нормально! Конечно, так живёт большинство семей в России, но я не желаю быть стадом баранов! Я хочу, чтобы ты был рядом.

– До сих пор я полагал, что значу для тебя гораздо больше, – медленно проговорил Олег Матвеевич, понимая, что дочь обиделась, и оттого

хочет сделать ему больно, но уже перегибает палку.

– А я – умелый манипулятор! – воскликнула девушка, закатив глаза, и отвернулась, сквозь слёзы глядя в стену.

– Я понял, – кивнул Олег Матвеевич, вставая с дивана, – когда остынешь, поговорим. Лучше помоги матери накрыть на стол, – и он ушёл, оставив вопрос повисшим в воздухе.

Из глаз девушки потекли горькие слёзы, сердце сдавила ледяная рука, и она плакала до тех пор, пока не стала задыхаться, и, вдохнув, с трудом выдохнула из лёгких остатки воздуха.

Послышался стук двери и весёлый смех братьев, девушка вскочила с кровати, и бросилась в ванную, умываться, а потом пошла на кухню.

– Ну, что? – спросила Светлана Эдуардовна, доставая из шкафчика тарелки, – вы не поссорились? – в её голосе сквозила тревога.

– Нет, вроде, – неуверенно отозвалась Матильда, – но папа всё равно зол.

– Зря этот мальчик так открыто демонстрирует свои чувства, – проворчала Светлана Эдуардовна, закатывая глаза, – словно ему нравится взвинчивать твоего отца. Хоть бы как-то по секрету.

– О каких секретах ты говоришь? – со вздохом воскликнула Матильда, – какие могут секреты, если он меня никуда не выпускает! Мне воли хочется... – и она горько вздохнула.

– Так попросила бы... – неуверенно проговорила Светлана Эдуардовна.

– Попросила, – кивнула Матильда, слабо улыбнувшись, и села крошить салат, – да только папа категорически против. Даже слышать об этом не желает! И что мне делать? – с немым вопросом она взглянула на мать.

– Ладно, не переживай, – с улыбкой ответила та, наблюдая за тем, как дочь нарезает свежие помидоры и перец, – он остынет маленько, и опять заведи эту тему, но уже аккуратнее.

– Аккуратнее – это как? – подозрительно осведомилась Матильда, ссыпая порезанные овощи в округлую стеклянную миску.

– Поаккуратнее – это, когда он будет в хорошем расположении духа, – пояснила Светлана Эдуардовна, – накорми его чем-нибудь вкусненьким из того, что он любит... Глядишь, и сменит гнев на милость.

– Попробую, – кивнула девушка, и остаток вечера прошёл относительно спокойно, без каких-либо происшествий.

Остаток вечера Олег Матвеевич копошился в интернете, занимаясь какими-то делами, а Матильда сидела рядом, на диване, и читала книжку. Незаметно для себя она уснула, и отец отнёс её в её комнату.

Матильда проснулась поздно, и, сев на кровати, выглянула в окно.

Хлопья снега кружились в воздухе, явно намереваясь, замести город до крыш, и девушка, откинув одеяло, встала с кровати.

Дома был только Матвей Аристархович, который читал Франца Кафке, сидя в удобном кресле с чашкой кофе на столике, и явно наслаждался моментом – тишиной и уютом старого дома.

– С добрым утром, дедуль, – воскликнула Матильда, появляясь перед ним, и тот оторвался от своего увлекательного занятия.

– Проснулось моё солнышко, – ласково улыбнулся он, – что, отсыпаешься перед школой?

– До школы ещё далеко, – весело воскликнула Матильда.

– Время каникул пролетит, даже заметить не успеешь, как! – хохотнул дедушка, положив в книгу закладку, а её саму на столик.

– Это верно, – задумчиво кивнула девушка, – тем более, от волнения перед новой школой и новыми одноклассниками.

– Новая школа? – удивлённо спросил Матвей Аристархович, – мне об этом ничего неизвестно... Почему вдруг?

– Далеко ездить, – улыбнулась Матильда, – папа нашёл школу поближе. Говорят, очень хорошая, с углубленным изучением точных наук, – и она слегка усмехнулась, – папа ничего не делает просто так...

– В смысле? – не понял дедушка, недоуменно поглядев на внучку.

– Толкает меня в экономику, – улыбнулась девушка, присев на кресло, а Матвей Аристархович подался вперёд.

– А ты сама? – кивнул он ей, – ты, куда хочешь пойти учиться?

– Точные науки мне нравятся, – кивнула Матильда, – дедуль, пойдём на кухню, я есть хочу, – и они вышли из гостиной.

Матильда поставила на плиту мисочку с водой и насыпала туда овсяной крупы, а потом посмотрела на дедушку.

– Будешь кашу? – спросила она, но тот покачал головой.

– Нет, я сыт, – улыбнулся Матвей Аристархович, – я бутербродов съел.

– Вредная еда, – вздохнула Матильда, помешивая кашу, – в твоём возрасте уже положено следить за здоровьем.

– В каком возрасте, солнце моё? – засмеялся тот, изобразив притворный гнев, – я ещё молод и полон сил.

– Ещё женись! – рассмеялась Матильда, усмехаясь.

– Ну... Женись, не женись... – смущённо улыбнулся Матвей Аристархович, – но подруга имеется, и, между прочим, ровесница твоего отца! – и от неожиданности Матильда выронила из рук ложку.

– Дедуль, о чём ты говоришь? – ошеломлённо пролепетала она.

– Да всё о том же, – проворчал тот, усмехнувшись, – чего рот открыла, солнце? Ну, понравилась мне одна особа, ей около сорока лет, ответила мне взаимностью, встречаемся... Считаешь, что дедушка уже так стар, что и подругу завести себе не может? Мне же ещё только пятьдесят шесть лет! Что тут такого? Хотя... Ты ещё такая маленькая, что тебе и пятьдесят лет кажутся внушительным возрастом.

– Папа знает? – только и смогла выговорить девушка, медленно приходя в себя, и возвращаясь к своей овсянке.

– Пока нет, – уклончиво ответил Матвей Аристархович, – как-нибудь скажу... – и Матильда звонко рассмеялась.

– Когда вчера за меня заступался, ты был очень боек и решителен, – весело воскликнула она, – а, когда дело дошло до того, чтобы сказать собственному сыну, что ты ему в мачехи его ровесницу готовишь, весь пыл затух... – и она вновь засмеялась, чем вызывала неодобрение деда.

– Веселись, веселись, – проворчал он, вздыхая, – но ты права, я действительно пасую перед собственным сыном... Слишком уж он грозный и суровый стал!

– Он всегда таким был, – пожала плечами Матильда, но дедушка нахмурился отчего-то, и отчуждённо кивнул.

Какое-то время Матильда размешивала кашу, искоса наблюдая за дедушкой, который явно о чём-то думал.

– Слушай, солнце, – вдруг отмер он, отрешившись от своих невесёлых дум, – так ты думала, куда потом пойдёшь учиться?

– Дедуль, мне ещё рано думать об этом, – улыбнулась Матильда, поворачиваясь к нему, – а что, есть конструктивные предложения? – и она сняла овсянку с огня и перелила её в фарфоровую тарелку.

Устроившись за столом, она внимательно посмотрела на внезапно замолчавшего деда, и улыбнулась, постучав пальцем по столу.

– Ау! – весело воскликнула она, – ты, что какой подвисший?

– Да так, – отмахнулся Матвей Аристархович, – думаю о прошлом...

– О прошлом? – мгновенно заинтересовалась девушка.

– Так куда ты пойдёшь учиться? – дедушка так резко перевёл тему, что Матильда даже оторопела от неожиданности.

– Дедуль, я не знаю, – с улыбкой ответила девушка, поборов душевное волнение, – у меня ещё четыре года, чтобы решить. Если честно, то меня влечёт искусство... Но, боюсь, папа не позволит.

– И правильно сделает! – сурово воскликнул Матвей Аристархович, – ты хоть представляешь, что являет собой среда творческих натур?

– Дедуль, я говорю не о творческих натурах, – улыбнулась Матильда, с удовольствием поглощая кашу, – я говорю о профессии искусствоведа, преподавателя по истории искусств либо специалиста-оценщика.

– Представляю реакцию сына, – сдавленно захохотал Матвей Аристархович, а Матильда наморщила свой изящный носик.

– А что такого? – недоуменно спросила она, пожав плечами, – это вполне нормальная профессия, а я люблю гуманитарные науки.

– А как насчёт Бауманки? – вкрадчиво спросил дедушка.

– На факультет ядерной физики? – засмеялась Матильда, сверкнув глазами, и дедушка тоже рассмеялся.

– Что-то вроде того... – усмехнулся он, разглядывая внучку.

– Решу потом, – со смехом воскликнула Матильда, вымыла тарелку с ложкой, и стала замешивать тесто на имбирные пряники.

– Пряничный домик? – уточнил Матвей Аристархович, глядя, как внучка вынимает из шкафчика имбирь, мёд, корицу и кардамон.

– Да, – кивнула она, улыбаясь, – я всегда на Новый год делаю, ты же знаешь, а завтра займусь тортом.

– Интересно, откуда в тебе этот талант? – задумчиво проговорил дедушка, покачав головой.

– Понятия не имею, – весело ответила Матильда, пожав плечами.

Сергей всю ночь ворочался в кровати, думая о красивой девушке с потрясающими глазами, и о том, преступник ли на самом деле её отец или нет. Он хотел поскорее найти ответы на свои вопросы, но это ему никак не удавалось, только создавало проблемы.

И утром, едва родители уехали на работу, он взял из ящика стола в отцовском кабинете ключи от старых «Жигулей», перекусил, оделся, и вышел из дома.

Он надеялся, что успеет засечь Туманского, когда тот будет уезжать, и, открыв гараж, Сергей слегка растерялся. Машина была далеко не в лучшем состоянии, а у Туманского внедорожник последней марки, и угнаться за ним на такой развалюхе представлялось проблематично.

Сергей уже корил себя, что решился на эту авантюру, ведь ситуация осложнялась ещё и тем, что он очень плохо водил.

Он уговорил отца поучить его летом на безлюдной дороге близ деревни, где у них был небольшой домик, и они проводили там время летом, не желая жить в жару в мегаполисе.

Но уроки происходили слишком редко, как бы Сергею не хотелось, но отец всегда очень занят, хотя и старался проводить с семьёй всё своё свободное время, едва оно представлялось.

Крайне осторожно и напряжённо Сергей повернул ключ в зажигании, медленно нажал на педаль и судорожно вцепился в руль.

Он всё же сумел сдвинуть машину с места, выехать со двора и оказаться в потоке машин на дороге. Больше всего Сергей боялся, что его остановит ГАИ, потребуют права, увидят, что за рулём сидит подросток, и тогда ему гарантирована трёпка от отца.

Но он благополучно доехал до дома на Фрунзенской набережной, увидел джип Туманского, и слегка расслабился. Олег Матвеевич ещё дома, он успел, теперь, главное, оказаться незамеченным.

В глубине души Сергей надеялся увидеть Матильду, полюбоваться её необыкновенной красотой и изяществом... Но Туманский уехал один.

Из подъезда он вышел с невероятно красивой женщиной, полной шарма и обаяния, и Сергей понял, в кого Матильда такая прелестная – свою непередаваемую трепетность и шарм она унаследовала от матери.

Сергей следил за этой красивой женщиной с фигурой манекенщицы и золотистыми завитками, обрамляющие её белокожее лицо.

Супруги поцеловались, Светлана Эдуардовна села в свою машину и уехала. Сергей проводил взглядом роскошный серебристый «Ягуар» матери Матильды, и вздохнул, думая о том, что только ненормальная может водить с такой невероятной скоростью в центре Москвы.