Текст книги "Урок арахнологии для юной Афродиты (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Вы не знаете? – удивлённо спросила Марфа Васильевна, – если вы общаетесь с этой девочкой, то должны знать. Это брат-близнец Олега!

– Близнец? – ошеломлённо выкрикнули мальчики.

– Ну да, – пожала плечами женщина, недоуменно глядя на них.

– Но Матильда не говорила, что у неё есть ещё один дядя, – растерянно проговорил Никита, – и потом, эта семья живёт очень громогласно, от них нет никакого покоя соседям, а по праздникам у них собирается вся семья. Из Америки прилетает Матвей Аристархович, приезжает Наина Олеговна со вторым мужем, дочерьми, и внуками от этих дочерей. Приезжает Алексей Матвеевич с женой и дочкой. Но о том, что у Олега Матвеевича есть брат-близнец, никто даже не слышал.

– Странно, – озадаченно проговорила Марфа Васильевна, – ведь Олег и Кшиштоф были просто неразлучны. Они были очень похожи внешне, но у Кшиштофа с правой стороны над губой были родинка, которую он терпеть не мог, и, кажется, мечтал удалить. Я их очень хорошо помню. Матвей Аристархович был преподавателем в университете ядерной физики имени Константинова, что в Гатчине, а сам окончил физико-технический институт имени Иоффе. Очень интеллигентный, учтивый и приятный во всех отношениях человек.

– Да, он очень хороший, – кивнул Никита, – но только не его младший сын! Олег Матвеевич очень неприятный и крайне властный.

– Замашки властности и авторитарности братья демонстрировали ещё в школе, – покачала головой Марфа Васильевна, – и, боюсь, с возрастом это качество только усилилось... Мне не повезло, они оказались в моём классе, хотя, когда их устроили в школу, я радовалась. Дело в том, что у нас уже учился Алексей, вот он был гордостью школы. Скромный, умный, покладистый и спокойный, посещал музыкальную школу, выступал на всех школьных мероприятиях, и его всем и всегда ставили в пример. Оно и неудивительно, он потянул всю генетику своего отца, и я удивлялась, как мог такой благородный человек жениться на такой истеричной особе, как Наина Олеговна. Агрессивная, властная и грубая, видимо, младшие сыновья взяли генетику матери. Олег и Кшиштоф были бедой нашей школы, и, хотя учились они замечательно, поведение их было отвратительно. Дело в том, что они обладали феноменальной памятью, им было достаточно один раз прочитать учебник, и они мгновенно запоминали всё, что там написано, плюс абсолютное логическое мышление и склонность к точным наукам. Видимо, это уже сказались отцовские гены.

Марфа Васильевна замолчала, покачав головой, и Сергей подумал о том, что она, скорее всего, питала расположение к Матвею Аристарховичу, оттого и такое негативное отношение к его супруге.

– А где он сейчас? – вдруг спросила она, – насколько я вас поняла, он развёлся с женой, и она кого-то родила от второго мужа?

– Да, – кивнул Никита, – двух дочерей-близнецов Ксению и Алёну, а Матвей Аристархович живёт в Америке, но часто прилетает к сыну.

– Понятно, – задумчиво проговорила она, – вообще, ребята, я скажу вам одно – связываться с Олегом очень опасно. Он самый настоящий бандит! Он ступил на криминальную стезю ещё в школе и, как показало время, ничто его не остановит. Его надо бояться, даже, когда он спокойно разговаривает, на дне души этого человека водятся такие демоны, что просто упаси Бог! Вот Кшись был другим! Я вот думаю, если о нём ничего неизвестно, если его нет в семье, и девочка о нём не знает, значит, что-то произошло... Либо он рассорился с семьёй и братом, а последнее вообще маловероятно, ведь они не отходили друг от друга, то, скорее всего, он просто умер. Как жаль... Конечно, это только мои догадки, мало ли, что могло произойти между братьями, девушку не поделили, например, и вся дружба пошла врозь, хотя мне кажется, что это маловероятно, ведь они близнецы, а между близнецами всегда существует особая связь, которую ничто не может разорвать, кроме смерти. Правда, в жизни бывает по-всякому! Но мне почему-то кажется, что Кшися больше нет на этом свете.

– А не мог он просто уехать и завести семью где-нибудь за границей? – задумчиво проговорила Ангелина Петровна, – согласитесь, ведь могло получиться и так! – но Марфа Васильевна покачала головой.

– Это не тот случай, – с величественным видом проговорила она, – у них была очень сплочённая семья, где чтились традиции предков, и вряд ли кому-то из членов этой семьи было бы позволено отколоться. Матвей Аристархович происходит их древнего польского аристократического рода, фамилия Туманских несёт на себе графский титул на протяжении пяти столетий, а два столетия назад к нему присоединился ещё и княжеский благодаря удачному замужеству одного из предков.

Марфа Васильевна действительно была увлечена отцом своих учеников, хоть и не пристало, это было строгой учительнице в доброе советское время. Теперь в этом можно было сознаться, поскольку утекло немало воды, да и чувства давно растаяли, у неё была семья.

Олег и Кшиштоф показали, на что способны, ещё в первой четверти первого класса, приведя в шок тогда ещё молодую и красивую Марфу Васильевну. Они устроили самый настоящий взрыв в школьной столовой, вследствие чего была отправлена в больницу с ожогами одна из поварих, а Матвей Аристархович с трудом замял это дело.

То, что это только начало, Марфа Васильевна поняла сразу после истории со взрывом, и всё ждала, когда же терпение Михаила Дмитриевича, директора школы, иссякнет, но тот упорно не замечал выходок братьев, будь то разбитые окна, бесконечные драки и свары с другими ребятами, но вскоре всё встало на свои места.

Как оказалось, Михаил Дмитриевич с давних пор дружил с Матвеем Аристарховичем, и по дружбе держал этих неугомонных сорванцов в своей школе, замалчивая их выходки перед вышестоящим начальством и милицией, иначе не сдобровать бы им.

Марфа Васильевна видела, как радеет за них Михаил Дмитриевич, и он же посоветовал Матвею Аристарховичу куда-нибудь пристроить их, чтобы хоть как-то сбить с них их неуёмную энергию, и тот отправил сыновей заниматься фехтованием и самбо.

Но нет, ничто не могло отвлечь их от хулиганских выходок, взрывы в школе периодически продолжались, стекло менялось, а драки стали всё более жестокими и вели к последствиям. Братья, позанимавшись в секции, потом отрабатывали приёмы в школе, а это ничего хорошего не предвещало, поскольку вообще было запрещено законом.

Очень часто школьники, отрываясь на вечеринках и танцах, желая плясать как можно дольше, без устали, принимают различные стимуляторы – «экстази», ЛСД, «травку». В то время это не предавалось широкой огласке, страна жила сравнительно тихо, и, когда Олегу и Кшиштофу исполнилось четырнадцать лет, в школе грянул гром.

Стало известно, что кто-то распространяет по школе героин, но кто, учителя не знали, и решили вычислить дилера.

Точно Марфа Васильевна не знала, у неё были только лишь одни голимые подозрения, но она быстро догадалась, кто распространяет наркотики по школе. Это был Олег! Она поняла это, потому что Михаил Дмитриевич резко свернул все поиски, ничего не объясняя.

Подозрения у Марфы Васильевны зародились оттого, что директор вызвал на разговор Матвея Аристарховича, и о чём они разговаривали, никто не знал, но после этого торговля героином по школе прекратилась. Почему она решила, что это был именно Олег?

Во-первых, она хорошо изучила своих учеников за эти годы. Кшиштоф был хорошим, добрым, имел понимание того, что можно, а что нельзя.

Он был хулиганом, но жестокости в нём не было, лишь необузданная властность и авторитарность, а вот Олег был жестоким садистом, никого и никогда не жалеющим, и не понимающим, зачем вообще это делать. Часто Марфа Васильевна содрогалась, глядя в его дерзкие и жестокие глаза, понимая, что этот парень готов пойти по трупам ради достижения своих целей.

Присматриваясь к братьям, она видела, что Кшиштоф что-то раздражённо доказывает Олегу, словно пытается до него достучаться, и, как-то подкравшись, она подслушала их разговор.

– Разве так можно? – негромко говорил Кшиштоф, – зачем ты так поступаешь? Они же люди! Такие же, как мы с тобой!

– Ну, не скажи! – презрительно воскликнул Олег, – мы с тобой аристократы, а они просто плебеи, на жизнях которых можно нажиться. В давние времена графья наживались на окружающих их батраках, а мы чем хуже? А? Скажи-ка мне? – и он расхохотался.

– Прекрати! – зашипел на него Кшиштоф, – разве можно так рассуждать? Они такие же люди! И потом, скажи мы, из какой семьи мы происходим, нашему отцу не сдобровать! Сам должен понимать, в какой стране мы живём! Поэтому надо вести себя тихо! Сейчас наше происхождение никого не волнует и ничего не значит! Дурья твоя башка! Это, во-первых! А во-вторых – они такие же люди, как и мы! И я не собираюсь никого равнять по социальному статусу и, тем более, корням предков! Нельзя этим кичиться! – и Олег скривился.

– Да, братишка, – презрительно проговорил он, – с такими помыслами и убеждениями ты далеко не уедешь!

– Я никуда уезжать не собираюсь, – холодно ответил тот, – я хочу окончить институт, завести семью и добиться призвания в жизни только благодаря своим знаниям, умениям и возможностям.

– А не проще ли взять то, что плохо лежит? – пытался достучаться до него Олег со своими криминальными мыслями, – будешь всю жизнь в институте преподавать, как отец? Лёшка вон петь может, хотя не факт, что будет, хотя, с его талантами...

– Как бы там ни было... – сквозь зубы проговорил Кшиштоф, – я не намерен вставать на скользкий путь и тебе не советую... – и на этом их разговор был окончен, но некую черту он под личностью брата Олега всё-таки подвёл, напрочь искоренив всё, то доброе, что было в нём.

Марфа Васильевна не могла точно сказать, что повлияло на парня, то ли брат, без конца утягивающий Кшиштофа за собой, то ли то, что сделало жестоким Олега, предалось и на второго брата.

Судить сейчас об этом трудно, но, тем не менее, в одиннадцатом классе произошла трагедия, поразившая всю школу.

Оба брата были очень хороши собой – высокие, широкоплечие, благодаря занятиям спортом накачанные, готического типа мужественные брюнеты с яркими синими глазами, и вполне естественно, что многие девушки в школе на них заглядывались.

Олега местные девушки не интересовали, он нашёл себе подругу на стороне, а вот Кшиштоф полюбил их одноклассницу Алису Молчанову.

Скромная и прелестная девушка с золотистыми волосами и голубыми глазами поразила его в самое сердце, и он стал ухаживать за ней.

За Алисой вообще многие ухаживали, но она отдавала предпочтение мальчику из соседней школы, а на ухлёстывания Кшиштофа лишь улыбалась. Ей явно просто тешило самолюбие, что такой красавец жаждет заполучить её в свои подруги.

Олега такое положение вещей не устраивало, и Марфа Васильевна поняла, что грянет гром, что Олег может поставить на место несговорчивую красавицу, и всё время испуганно следила за Алисой.

Она исподволь следила за братьями, и однажды поняла, что её опасения зиждутся не на пустом месте.

Олег в лоб сказал брату, что «эта девица» совсем оборзела, и, что следует её, как следует, проучить.

– Если ты хоть пальцем её тронешь, – зловеще сказал ему брат, – я просто не знаю, что я сделаю.

– Эта нахалка динамит тебя! – возмущённо воскликнул Олег, – и я должен на это смотреть? Ты пресмыкаешься перед этой девицей, ходишь за ней хвостом, а она гуляет с каким-то кретином!

– Успокойся, – презрительно улыбнулся Кшиштоф, – тебе не о чем волноваться. Наплюй и разотри!

– Ага, конечно, – нервно отозвался Олег, и эта история получила огласку.

Как-то Алиса не пришла в школу, а на другой день не вышли и Олег с Кшиштофом, зато пришли сотрудники милиции.

Как оказалось, Кшиштоф и Олег Туманские находятся в «Крестах», их задержали по подозрению в убийстве одноклассницы Алисы Молчановой, и следователи стали опрашивать учителей и школьников.

Полученные показания оказались убийственными для них, а само дело как-то очень быстро утрясли, состоялся суд, и братьев приговорили к двадцати годам строго режима.

Матвей Аристархович поседел за один день, он до последнего не верил в виновность собственных сыновей, хотя Марфа Васильевна не сомневалась, что виноват в случившемся только Олег, что Кшиштоф почему-то отправился в тюрьму вместе с братом.

Но это были только её домыслы, но вдруг, словно по волшебству, всё поменялось, братьев выпустили из тюрьмы и они вернулись в школу. Учителя не верили своим глазам, ребята из класса косились, но никто и слова сказать не смел, просто их боялись.

К тому же вдруг всплыло, что бедная Алиса оказалась беременной, так что получалось двойное убийство, вместе с не рождённым ребёнком.

На выпускном вечере братья держались особняком, и уже собирались уходить, как в зал вбежала мать убитой Алисы, Алёна Григорьевна.

Женщина была бледна и как-то возбуждена, глаза горели огнём, губы её дрожали, а руки тряслись от переполнявших её чувств.

– Аристократические сволочи! – дрожащими губами проговорила она, обращаясь к братьям, – думаете, что вам всё дозволено? Думаете, что, если вам не уступили, значит, надо отыграться? Конечно, вы ведь графья! Что вам человеческие жизни!? Имейте в виду, подонки, я этого так не оставлю! – кричала она, захлёбываясь слезами, – я дойду, куда надо, и вы оба сядете! Мерзавцы! Негодяи! – она упала на пол, и, поджав под себя колени, закрыла лицо руками.

– Алёна Григорьевна! – бросился к ней Михаил Дмитриевич, – ну, перестаньте! Они не виноваты! Их же отпустили! Кто бы их отпустил, если бы они были к этому причастны! Вставайте!

– Я знаю... – простонала бедная женщина, – я знаю, что они – убийцы! Я это знаю абсолютно точно! – и она отчаянно зарыдала.

– Ещё никто не шёл против нашей воли, – медленно и зловеще заговорил Олег, шагнув к женщине, – и ни одна девка не посмеет отказать ни мне, ни моему брату! И мне пофиг, что вы там думаете и чувствуете, и куда пойдёте! Хоть до президента дойдите, нам наплевать!

В зале наступила зловещая тишина, все замерли, ожидая, что же произойдёт дальше, и развязка последовала.

– Хорошо, – у Алёны Григорьевны мгновенно высохли слёзы, и она встала с пола, – будь проклят убийца моей дочери! – она плюнула на пол и ушла, гордо подняв голову.

Братья Туманские тоже поспешили покинуть зал, благо, аттестаты им уже успели выдать, и через несколько дней они покинули Петербург.

Матвей Аристархович продал квартиры, и дачу, и они как-то поспешно перебрались в Москву, дав тем самым очередную пищу для сплетен.

Но любая история имеет своё логическое завершение, и со временем все позабыли о Туманских и убийстве Алисы.

– Вот так, – закончила свой рассказ Марфа Васильевна, пытливо глядя на ошеломлённых ребят, – хотя я подозреваю, что убил не Кшиштоф, а Олег, я в этом почти не сомневаюсь.

– Матильду это убьёт, – глухо проговорил Сергей, глядя перед собой.

– А ей пока необязательно знать, – посмотрел на него Никита.

– Рано или поздно узнает, – вздохнула Марфа Васильевна, – а девочка-то красивая? – и Никита бросил усмехающийся взгляд на друга.

– Красивая, – ухмыльнулся он, а Сергей слегка покраснел.

– Всё с вами понятно, – улыбаясь, проговорила учительница, – и, пожалуй, моё время истекло, а то мои сорванцы там всё разнесут.

И, в самом деле, из соседней комнаты послышался топот, потом звон и грохот, и приглушённый детский смех.

Поговорить с Алевтиной и Иришей ребята смогли только на следующий день, проснувшись, позавтракав с Софьей Филипповной и спешно покинув квартиру, сославшись на походы по музеям.

– Вижу я, милые мои, что не музеи вас интересуют, – усмехнулась Софья Филипповна, выразительно посмотрев на ребят, – можете мне ничего не объяснять, гуляйте, где считаете нужным, лишь бы это не выходило за рамки дозволенного. Договорились?

Они договорились, а Сергей невольно позавидовал Никите.

– Какая у тебя мировая тётка! – с восхищением проговорил он, – с ней так просто! Она никуда не лезет и не мешает нам!

– Да, верно, – довольно кивнул Станицин, – с ней легко, в этом нам везёт.

– И ещё нам повезло, что нам так запросто дали адрес Алёны Григорьевны, – продолжал Сергей, по пути разглядывая красоты древнего города, – ведь могли и не дать! Одно я только боюсь, дальше разговора с Молчановой, если она ещё жива и живёт на том же месте, и не переехала никуда, мы не продвинемся.

– Ясное дело, – согласно кивнул Никита, – сейчас съездим к ней, а потом, по обстоятельствам, решим, что делать дальше. Впрочем, при любых обстоятельствах я буду звонить Юлию, дальше пусть он разруливает. Он старше и, соответственно, у него больше полномочий.

Но оказалось, что Алёна Григорьевна действительно переехала, а новыми жильцами оказались дальние родственники Молчановой.

– Она много лет назад уехала, – сказала им новая хозяйка квартиры, Римма Витальевна, – у неё жестоко убили дочь, она едва это пережила. Чуть не повесилась, пыталась таблетки глотать, а потом к ней вдруг пришёл какой-то парень, вразумил её, и они уехали в Москву.

– Давно это случилось? – мгновенно нахмурился Никита.

В голове молодых людей зашевелились смутные подозрения.

– Да уж лет десять, – задумчиво проговорила женщина, – она мне позвонила, сказала, что предлагает мне квартиру подешевле, вот я и купила, я ж в области жила. Говорит, мол, не могу оставить убийц своей дочери безнаказанными, поеду вершить правосудие. И уехала.

– Поедет вершить правосудие? – ошеломлённо воскликнул Сергей.

– Да, так и сказала, – закивала головой Римма Витальевна, – говорит, мол, узнала, что в жизни одного из Туманских перемена, и, что ей пора заняться восстановлением справедливости. Мол, Туманский должен почувствовать себя на её месте... Что она имела в виду?

На этот вопрос Римма Витальевна ответа не нашла, и, когда ребята спустились вниз, Сергей в ужасе посмотрел на Никиту.

– Ты хоть понимаешь, что это значит? – сдавленно проговорил он.

– Кажется, понимаю, – кивнул Никита, слегка побледнев, – двенадцать лет назад родилась Матильда, и только одним способом Молчанова могла поставить Туманского на своё место.

– Значит, Матильде грозит опасность! – взбудоражено воскликнул Сергей, взмахнув руками, – надо что-то делать! Надо что-то придумать!

– Мы не знаем, где сейчас вообще эта Молчанова, – нервно ответил Никита, вынимая из кармана телефон, – но нам нужен Юлий, это однозначно, пусть поищет Алёну Григорьевну через свои пути.

– Уж не она ли пыталась Туманского сбить на Крымском мосту на машине его любовницы, – задумчиво проговорил Сергей.

– Если она хотела ему отомстить, то вряд ли стала бы убивать его, – с сомнением покачал головой Никита, вертя в руках телефон.

– А ты не видишь, как он с дочерью обращается? – вздёрнул брови Сергей, – он же её от себя не отпускает! Матильда просится на волю, а он буквально нахрапом на неё давит, держит около себя. Запугал дочь до такого состояния, что она боится, лишнее слово ему сказать. Видимо, он понимает, откуда может ветер дуть, а потому не выпускает дочь на волю, небось, вздумал потом её куда-нибудь в Лондон сплавить, чтобы Молчанова до неё не добралась.

– А ведь это мысль, – ошарашенно проговорил Никита, глядя на друга, – а она поняла, что Туманский не лыком шит и от злости попыталась убить его самого, решив подставить Марианну.

– Марианна тут, каким боком, вообще непонятно, – раздражённо воскликнул Сергей, – чего он её ножом ударил? Испугался, что жене доложит? Насколько я понял, всё это происходило, когда жена и дочь были почти при нём! Он рванул за Довлатовой, а они за ним.

– Он уверяет, что не трогал её, – презрительно сказал Никита, меж тем набирая номер Юлия, – но только это выглядит, как бред! Он людей за идиотов, что ли держит? Тут врёт либо соседка, либо он! Другого варианта не дано! – и Сергей нахмурился.

– А, если всё-таки дано? – вдруг воскликнул он, – вдруг Марианна врёт? Вдруг не он был её любовником? Может, её та же Молчанова подкупила оклеветать его, а потом решила свалить на него её убийство. Убить не удалось, запихнём в тюрьму! Светлана Эдуардовна, оставшись одна, ясное дело, не станет запирать дочь на десять запоров, если она, конечно, не в курсе о делишках молодости её супруга, что вряд ли. Такая честная и порядочная женщина, как она, вряд ли пошла бы замуж за убийцу и бандита! Пока Олег Матвеевич в тюрьме, Матильду никто не охраняет, значит, можно провернуть задуманное.

– Соседка его видела там, – напомнил Никита, – и не раз видела, он часто приезжал к Довлатовой, и тут можно предположить, что врёт она сама.

Алло, Юль, привет, – воскликнул он, услышав, что гудки стихли.

– Привет, вы в Питере, да? – ответил ему брат, – как там погодка? Совсем продрогли в этой промозглятине или только частично? Нарыли что-нибудь на Туманского? А то мне тут мой запрос пришёл... Много любопытного я узнал о нашем фигуранте.

– Ты это про убийство Алисы Молчановой? – деловито осведомился Никита, и вверг брата в оторопь.

– Это кто такая? – недоуменно воскликнул он, – нет, мне ничего такого не приходило. А что случилось?

– Да у Туманского брат-близнец был, – ответил Никита, – и они в школе беременную одноклассницу убили за то, что она его брату отказала.

– Офигеть можно! – простонал в трубку Юлий, – нет, ни про какого брата я ничего не знаю, я знаю про то, что Туманский торговал наркотиками, да и сейчас, судя по всему торгует. Чувствует себя безнаказанным, сволочь, у него в правоохранительных органах друзья есть! Я одного не могу в толк взять – что он наплёл Науму Игоревичу, что тот оставил его в покое? Да ещё и мне запретил этим заниматься! Не понимаю!

– Может, денег дал? – предположил Никита.

– Кому? Дижалину? – слегка обалдел Юлий, – вот это ты придумал! Да Наум Игоревич никогда не возьмёт взятку! Не тот человек!

– Тогда почему он от него отстал? – спросил Никита, пытаясь понять суть происходящего, – у меня только одно предположение – Туманский от него откупился! – но, тем не менее, Юлий продолжил стоять на своём.

– Ты говоришь полнейший бред! – твёрдо сказал он, – Дижалин не мог взять взятку от такого бандита, как Туманский! Он честный и принципиальный следователь, я не верю, что Олег Матвеевич подкупил его. Вот то, что он мог ему лапши на уши навешать и сбить со следа, я вполне допускаю, от этого упыря станется.

– Ладно, пусть так, – недовольно вздохнул Никита, чувствуя какое-то особое раздражение, смешанное с разочарованием.

Поведение Олега Матвеевича уже успело набить оскомину, и он не знал, как поставить этого завравшегося типа на место.

Ребята многое не понимали – например, почему Туманский настолько спокоен, в то время как, вокруг такое творится.

Он не реагирует на покушения в свой адрес, шантажиста убрал, как нечего делать, и, словно уверен, что его ни в чём не уличат.

И, самое главное, следователи ему верят и не трогают, и он при всём при этом только пуще борзеет и беспредельничает.

– Слушай меня внимательно, – меж тем продолжил Юлий, – раз уж так всё повернулось, значит, нужны неопровержимые доказательства вины Туманского. Мне от одного моего знакомого из Питера пришла информация, что Олег Матвеевич занимался торговлей наркотиками ещё в школе, а потом продолжил в Москве. Коля обещал порыться в архивных папках, благо, у него сейчас есть время, и вы должны к нему наведаться, он всё вам расскажет.

– Так уж и расскажет, – недоверчиво протянул Никита.

– Расскажет, – твёрдо сказал Юлий, – я сказал ему, что ты сейчас отдыхаешь там с другом, и чтобы он всё рассказал вам, а так же передал копии старого дела на Туманского.

– И он согласился? – ошеломлённо воскликнул Никита, не веря своим ушам, то есть, тому, что кто-то может вообще принять их всерьёз и дать копии уголовного дела. Это казалось чем-то нереальным.

– Он такой же студент, как и я, – со смехом пояснил Юлий, – мы с ним дружим, я ему вкратце всё объяснил, не впутывая вас.

– Я тебя понял, – сориентировался в ситуации Никита, – для этого Коли мы просто как бы переносчики информации.

– Вот именно, – довольно воскликнул Юлий, – Николай Егоров, записывай, куда идти и как туда пройти.

Получив чёткие указания и координаты нахождения пресловутого Николая, Никита и Сергей поехали в указанном направлении.

Николай был студентом кафедры уголовного права из Петербургского института юстиции, а потому имел соответствующие знакомства в виду прохождения практики в правоохранительных структурах.

– Как-то тут вообще всё неладно, – говорил он, рассеянно поглядывая на ребят, – Олег Матвеевич Туманский попался в поле зрения одному пожилому следователю, Санину Михаилу Анатольевичу. Он следил за ним, даже попытался привлечь в какой-то момент к уголовной ответственности, но не удалось. Туманский в ту пору был ещё слишком молод, да и отец его не дремал, пресекал все криминальные наклонности сына, насколько ему хватало на это сил. Но есть и ещё один момент... – Николай перелистнул дело.

– Какой? – жадно спросил Никита.

– Дело в том, что в то время только начинались все эти мафиозные разборки, – стал объяснять парень, – ну, девяностые, сами понимаете... Всё началось гораздо раньше, просто тогда всё делалось тайно, ведь, сами понимаете, в то время за это грозил расстрел, это потом высшую меру отменили. Так вот, Туманский был засечён с неким Петром Савельевым, личностью из криминальных кругов. Пётр был подрывником, и он же первый стал устраивать небольшие взрывы на рынках, начало положил, так сказать. Его связь с Туманским была слишком явна, поэтому Туманского боялись, а, как он уехал в Москву, за ним уехал и Савельев. Думаю, в девяностые они там натворили дел. Тут дело очень серьёзное, ребята, так и передайте Юлию, а то я боюсь, что он натворит дел.

– То есть, ты хочешь сказать... – ошеломлённо воскликнул Сергей, и не договорил, а Николай подтвердил ужаснувшую его мысль.

– Да, Туманский и Савельев торговцы оружием, боеприпасами и наркотиками, – просто сказал он, и ребята пришли в шок.

Следующие два дня в деревне снег засыпал округу, нисколько не заботясь о том, как люди будут из неё выезжать.

Было солнечно, морозно, а крупные хлопья кружились в воздухе, периодически подхватываемые ветром и красиво закручиваясь.

– Зима в этом году просто с ума сошла! – покачал головой Василий Петрович, усердно латая старые валенки, сидя на табуретке, – метёт и метёт! Даже в лес за дичью не сходишь!

– Тебе лишь бы пострелять кого! – всплеснула руками Людмила Григорьевна, – вот ирод! – и она осуждающе посмотрела на мужа.

– Чего раскудахталась, старая калоша? – ворчливо ответил ей Василий Петрович, – мясо-то ты ешь! Подумаешь, кабана ей жалко!

Матильда в это время учила Варю и Алёну раскладывать пасьянс, а Светлана Эдуардовна и Олег Матвеевич о чём-то шептались.

За окном вконец разбушевалась пурга, даже просто пойти погулять представлялось весьма проблематично, не говоря уже об охоте.

– Тоска какая-то, – закатил глаза Олег Матвеевич, отвлекаясь, – надо было в Куршавель ехать или в Зальцбург! Хоть на горных лыжах покатались бы! По крайней мере, там метели нет! – он в это время копошился в своём телефоне, изучая погоду на горнолыжных курортах.

– Дались вам эти заграницы, – недовольно пробормотал Василий Петрович, – ну, скажите мне, какой в них толк? Вы русский человек! Значит, должны жить в России! Лично мне вот предложи, кто бесплатно скататься заграницу, ни в жисть не согласился бы!

– Да ты как всю жизнь сидел сиднем на заднице, так до сих пор и сидишь! – парировала Людмила Григорьевна, – хотя, где ж столько денег взять, чтобы съездить куда-нибудь! А к морю было бы здорово съездить, – и она мечтательно закатила глаза.

– Пустое всё это, – продолжал ворчать её супруг, – пустая трата времени и денег. Вон в огороде иди загорать! Чем тебе не пляж! – и он, отложив в сторону готовые валенки, вынул из кармана папиросы.

– Ну, уж нет! – мгновенно отреагировала на это супруга, – иди дымить во двор, тут дети находятся, промежду прочим.

– Добрая хозяйка собаку в такую погоду на улицу не выкинет, – фыркнул Василий Петрович, но всё-таки повиновался.

Было интересно наблюдать за перебранкой этих пожилых деревенских людей, по-крестьянски простых и немного неграмотных.

Матильда со вздохом посмотрела на улицу, а потом на задумчивого отца, который продолжал копошиться в телефоне.

Олег Матвеевич улетал в Норвегию всего на один день, он там очень быстро решил все свои дела, и вчера вечером уже приехал в деревню.

Василий Петрович очень обрадовался тому, что в доме появился мужчина, а то он один был в бабьем царстве и уже готов был выть на луну. Это был крепкий кряжистый мужичок неопределённого возраста с чисто деревенским видением жизни, всю свою жизнь пропахавший трактористом, а сейчас пребывающий на пенсии.

Василий Петрович любил крепко выпить, искал для этого любой повод, а Людмила Григорьевна всячески этому препятствовала, но повод глава семьи всё-таки нашёл – уговорил Олега Матвеевича выпить за Новый год и вообще за встречу девяностоградусной самогонки.

Ему хватило пяти стопок, чтобы вырубиться, а Василию Петровичу утром досталось от супруги.

– Хорош гусь! – возмущалась она, – напоил человека! Он – мужчина городской, они там такое не пьют! Совсем уже! Хоть бы водой разбавил! Вот уж пустая голова покоя не даёт!

– Совсем, мать, ты ума лишилась, – возмущённо воскликнул тот, – такой знатный самогон водой разбавлять! Где это видано!

– Не ругайтесь, – ободряюще воскликнул Олег Матвеевич, – ничего страшного не произошло, я человек бывалый, пил и такое.

Он действительно выглядел вполне бодрым, хотя и бледноватым после выпитого вчера, и с графитно-чёрными синяками под глазами ото сна.

– Пойду-ка я тоже покурю, – встал с места Олег Матвеевич и вышел вслед за ним, а Матильда повернулась к матери.

– А что он задумал? – спросила она.

– Ты про что? – не поняла Светлана Эдуардовна.

– Вы про какой-то дом говорили, – Матильда пытливо посмотрела на мать, и та рассмеялась.

– Да он тут кое-что посмотреть хочет, – с усмешкой ответила она, – не знаю, выберемся ли мы куда сегодня, – и она вопросительно посмотрела на Людмилу Григорьевну, – а как до усадьбы добраться?

– Это недалеко, в лес надо ехать, – ответила хозяйка дома, – да только сейчас такая метель, что просто ужас, хотя машина вашего мужа, думаю, пройдёт, надо надеяться, что сегодня почистят.

Надежда, Алиса и Лизавета всё-таки решили отправиться на лыжах, а Олег Матвеевич, убедившись, что снег стал потише, повёз жену и дочь в старую усадьбу, про которую он расспрашивал.

– Папа, зачем нам туда? – Матильда сгорала от любопытства.

– Предположительно, это наш дом, – пояснил Олег Матвеевич, – даже не предположительно, а точно, я документы достал.

– Вот жук! – бросила на него быстрый взгляд супруга, – нашёл своё фамильное поместье и ничего мне не сказал.