Текст книги "Урок арахнологии для юной Афродиты (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– О чём говорить-то надо было? – засмеялся Олег Матвеевич, – ведь я сам не знал, моё это поместье или нет. Теперь имею полное право выкупить его у государства!

– То самое поместье, да? – загорелись глаза у Матильды, – которое основал прадедушка Северин?

– Да, милая, – ответил Олег Матвеевич, стремительно мча по заснеженной дороге, – то самое поместье.

– А ведь деревня эта называется Туманово, – вдруг дошло до девушки, – не от того же её так назвали, что здесь туманы! Эта деревня входила в земли нашей семьи, да? – и отец усмехнулся.

– Верное, милая, – мягко произнёс он, – правильно мыслишь, солнышко. Но теперь, драгоценная моя, мы не имеем на эти земли ни малейшего права, такое сейчас время, а вот часть леса и усадьбу я могу выкупить.

– Правда? – Матильда оглядывалась по сторонам, разглядывая высокие деревья – ели и сосны – растущие вдоль дороги.

– Запросто, милая, – заверил её отец, – я сейчас переговорю с одним человечком... – и он резко прибавил скорости.

Он свернул с основной дороги, и, петляя, выехал прямо к чугунным воротам, очень красиво и даже немного вычурно выкованным.

Около ворот стояли старенькие «Жигули», из которых тот час вышел пожилой мужчина в короткой дублёнке.

– Вы Олег Матвеевич Туманский? – спросил он, когда они тоже вышли из машины, и тот кивнул.

– Да, это я, – сказал он, подходя к нему, – а вы Дмитрий Павлович?

– Да, к вашим услугам, – сказал Дмитрий Павлович, вынимая из кармана ключи, – там внутри всё расчищено, я по вашему распоряжению людей нанял, чтобы въехать можно было.

Внутрь они опять-таки въехали на машине, миновали часть леса, и вскоре Матильда увидела впереди большой белый дом с колоннами по всей окружности, мансардой и мезонином.

Дом сказался сказочным оазисом – белоснежный, трёхэтажный, с довольно высоким крыльцом и двумя лестницами, спускающимися по бокам крыльца, образуя своеобразный дворец, а позади дворца виднелись причудливые башни в стиле итальянского ренессанса.

– Как красиво! – невольно восхитилась девушка.

– Да, здесь действительно очень красиво, – проговорил Олег Матвеевич, – самое главное, что тут недалеко от столицы, поэтому при желании сюда можно переехать жить, если захотим, но вполне можно и просто проводить тут лето. Что скажете, девушки?

– Мне тут нравится, – вынесла вердикт Светлана Эдуардовна, – я не прочь пожить здесь летом, но меня другой вопрос волнует. Здесь есть отопление и электричество? И что насчёт интернета? А то, боюсь, мы тут окажемся просто от цивилизации оторванными!

– Не бойся, Светлячок, – усмехнулся Олег Матвеевич, – я тебе свечу зажгу! И телеграф проведу! – и супруга нахмурилась.

– Прости? – сурово спросила она.

– Да шучу я, – со смешком ответил он, – всё есть! Здесь санаторий был какое-то время, поэтому и проводку сделали, и отопление, правда, старые печи оставили, ведь они настоящее произведение искусства.

– Это хорошо, – строго взглянула на супруга Светлана Эдуардовна, – ишь какой! Шутить вздумал! А что с печами? И вообще, что вас так всех в последнее время на печах заклинило?

– Светлячок, милая, – ласково проговорил Олег Матвеевич, – нет ничего лучше печи! Во-первых, если спать на ней, она лечит спину, а еда из печи самая вкусная, и вообще, раньше в барских домах печи делали с такой роскошью и изяществом, что ничуть не хуже камина будут. Одни терракотовые изразцы чего стоят! Это антиквариат, во-первых, и просто очень красиво, это, во-вторых.

– А в третьих? – прищурила зелёные глаза Светлана Эдуардовна.

– А в третьих, драгоценная моя, – Олег Матвеевич самодовольно скривил губы, – за тобой так смешно наблюдать, когда ты злишься при одном упоминании печи! Ты моя английская незабудка! Лондонская фифочка!

– Что ты сказал? – голос супруги не предвещал ничего хорошего.

– Что слышала, милая, – и он, схватив горсть снега, швырнул в любимую супругу, и та, ахнув, стала сама швыряться снегом, вовлекая в забаву и дочь, с улыбкой наблюдавшую за расшалившимися родителями.

Пока Дмитрий Павлович отпирал входную дверь, они успели насыпать друг другу снега за воротник, и в дом вошли весёлые и довольные.

– Слыхала? – продолжала возмущённо фыркать Светлана Эдуардовна, весело глядя на дочь, – нашёл лондонскую фифочку! Если я всё детство и молодость провела за границей, это не значит, что я жизни не знаю!

– Не знаешь, мама, – с улыбкой проговорила Матильда, – ты же можешь только карьеру делать, как тебя и учили бабушка с дедушкой. Ты ещё на что-нибудь способна, кроме этого?

– Пожалуй, нет, – согласилась с ней мать, но тему предпочла дальше не развивать, и стала с любопытством оглядываться.

Перед ними простирался длинный прямоугольный коридор, немного сумрачный и какой-то пустой. Высокие арочные потолки и лепнина, по углам небольшие насыпи снега, налетевшего сквозь разбитые окна.

Дмитрий Павлович открыл одну из комнат и все замерли, увидев большой круглый зал с великолепным дубовым паркетом, широкой белой лестницей и балконом-балюстрадой, который окаймлял комнату по периметру. Это явно был бальный зал.

Олег Матвеевич прошёл вперёд и замер посреди зала.

Матильда робко оглядывала прекрасно сохранившийся дом и этот зал.

Её фантазия перенесла её на два века назад, и она представила, как люди в старинных платьях кружатся по этому добротному паркету в стремительном вальсе.

Юную девушку в белоснежном платье и с ниткой отборного жемчуга на шее, как и положено великосветской девице прошлого века, танцующую с застенчивым молодым человеком.

Важную даму в фамильных бриллиантах, с величественным видом соизволившую подарить танец своему ухажёру, и пожилую леди, оглядывавшую танцующие пары с немым сожалением в глазах.

Казалось бы, она сама не прочь вернуть свою молодость, и вот так же кружиться в беззаботном вихре льющейся музыки, но её почтенный возраст и положение обязывают её просто наблюдать за танцующими.

– Эй, детка, ау! – вернул Матильду к действительности отец, – о чём задумалась, лапочка моя?

– Представила, как в прошлом веке тут балы давали, – улыбнулась девушка, – наверное, было здорово! – и Олег Матвеевич улыбнулся.

– Да, это действительно здорово, – кивнул он, вновь оглядывая помещение, а потом повернулся к их спутнику, – скажи-ка мне, каково это всё по состоянию? Дом пригоден для жилья?

– Да, специалист уже был, – кивнул Дмитрий Павлович, – и он чётко сказал, что дом ещё не один век простоит, при надлежащем уходе, соответственно. Вы что же, действительно хотите его купить?

– А почему нет? – улыбнулся Туманский, – это моё родовое гнездо, дом как новый, в нём можно жить. Я его отреставрирую, и будем приезжать сюда на лето, у меня вон ребёнок подрастает, ей свежим воздухом дышать надо! – кивнул он на Матильду.

– Допустим, у тебя не один ребёнок, – с улыбкой напомнила Светлана Эдуардовна, с нежностью глядя на дочку, – но эта барышня, пожалуй, главнее всех! – и Олег Матвеевич усмехнулся.

– Да уж! – пробормотал он, улыбаясь, – самая маленькая и самая главная!

– Ваше право, – пробормотал Дмитрий Павлович, – думаю, проблемы не возникнет. Я пригласил главу местной администрации и нотариуса, они вот-вот подъедут, чтобы оформить всё надлежащим образом.

Матильда с матерью тихо ахнули, но вмешиваться не стали, а просто продолжили обходить старинный дом.

– Быстро папа всё провернул, – пробормотала Матильда, глядя по сторонам, – раз – и купил дом! Как нечего делать!

– Он всегда так поступает, когда ему что-то надо, – пожала плечами Светлана Эдуардовна, – это его привычное состояние! Но, если честно, то дом мне очень нравится! Он дышит стариной и каким-то личным внутренним светом! Я, пожалуй, соглашусь тут жить! Очень уютно! – и Матильда была полностью с ней солидарна.

Обойти весь дом не представлялось возможным, поскольку он был огромным. Три этажа, плюс четыре башни позади самого дома, из-за которых он больше походил на замок, чем на особняк.

В архитектуре совмещался классицизм и ренессанс, и немного из барокко, удивляя своей гармоничностью при всём при этом.

Глава местной администрации показал им остальные помещения и комнаты на первом этаже, и лишь в одну он не смог подобрать ключа.

– Как же это может быть? – растерянно вопрошал он у самого себя, – вроде бы все ключи после инвентаризации были сданы в архив.

– Ладно, не переживайте, – махнул рукой Олег Матвеевич, сосредоточенно рассматривая двухстворчатую старинную дверь арочного типа, – я просто приглашу ребят с автогеном и дело с концом.

– Неужели вы будете портить такую дверь? – с тихим ужасом воскликнул представитель власти, – это же кощунство!

– Понимаю, – полностью согласился с ним Олег Матвеевич, – но как иначе её открыть? Конечно, я буду рад, если вы всё-таки найдёте ключи и отопрёте её, не придётся уродовать дверь, но, если не удастся их найти, то иного выхода нет.

– Милый, а если специалиста по замкам пригласить? – выдвинула предложение Светлана Эдуардовна.

– Любовь моя, – скривил губы Олег Матвеевич, – ну, где ты в наше время найдёшь специалиста по таким замкам? Если только профессионального взломщика приглашать!

– Профессиональный взломщик! – фыркнула Матильда, ухмыльнувшись.

– И то не уверен, что он сможет открыть, – вздохнул Олег Матвеевич, – но давай, в самом деле, если найдутся ключи, пригласим специалиста, а уж потом будем решать, идти ли на крайние меры.

– Приглашать взломщика или нет? – с невинным видом осведомилась Матильда, и Олег Матвеевич, хохотнув, легонько коснулся её носика.

– Маленькая бестия, – резюмировал он, усмехаясь.

– Пап, а если просто слепок с этого замка сделать и изготовить новые ключи? – предложила Матильда, и отец оживился.

– А это реальная идея, – кивнул он, ласково посмотрев на дочь, – конечно, если там всё внутри не заржавело. Если так, то только автогеном, а то действительно закажу новые ключи.

Больше всего чувство запустения ощущалось в башнях, тёмных и сумрачных, пахших затхлостью и сыростью, особенно сейчас, зимой.

Наверху были круглые спальни, и туда можно было пройти, как и из основных помещений, так и извне – снаружи были двери.

Опять-таки, всё заржавело, ключи в замках еле поворачивались, а в некоторых вообще не сдвигались с места.

– Короче, дело ясное, – подвёл итог Олег Матвеевич, – буду приглашать мастера, извлекать старые замки и вставлять новые.

– Ты взвалил на себя проблему, – покачала головой Светлана Эдуардовна.

– Знаю, милая, – вздохнул он, озабоченно хмурясь, – но мне хочется тут жить! – и Матильда поняла его без объяснений.

Здесь всё дышало прошлым, и всё было таким родным и уютным, казалось, что дух семейства Туманских витал в этом помещении, и даже неумолимое время, внёсшее сюда хаос и разруху, не способно уничтожить корни этой семьи, прочно укоренившиеся в этом доме.

Договорившись обо всём с представителем местной администрации, Олег Матвеевич запер дом, и они вернулись в деревню.

Подруги Светланы Эдуардовны как раз подкатили к дому на лыжах, и выглядели не лучшим образом – все заиндевевшие и трясущиеся.

– Просто ужас! – со стоном воскликнула Лизавета, завидев семейство Туманских, – и чего мы поехали сейчас кататься!?

– Вы, девушки, делаете всё по собственному разумению, – едко проговорил Олег Матвеевич, пытаясь закурить сигарету на ветру, – вот и радуйтесь новым ощущениям! Нет бы, поехали с нами поместье смотреть! – и все заметно оживились.

– Что за поместье? – деловито осведомилась Алиса, блестя глазами.

– Мой муж купил своё родовое поместье! – воскликнула Светлана Эдуардовна, – то есть, выкупил у государства обратно!

– Какое поместье? – ошеломлённо воскликнула Лизавета.

– О чём вы вообще? – потребовала ответа ничего не понимающая Надежда, – и откуда у вас поместье?

Пока Олег Матвеевич курил, Светлана Эдуардовна завела подруг и дочь в дом, и объяснила, что её супруг является графом по крови, и, что его предку принадлежало поместье в этом районе, и, что теперь они его выкупили и собираются делать реставрацию.

– Да, Светка всегда знала, за кого замуж выходить! – скривила губы Лизавета, – графа себе отхватила!

– А я-то думаю, чего он интересовался этой деревней, – пробормотала Алиса, – а тут всё не так просто, оказывается!

– Значит, приедем летом в гости на шашлыки, – весело воскликнула Надежда, – здесь такая природа! Просто красота!

– Погодите-ка, – воскликнула Людмила Григорьевна, – вы имеете в виду наше поместье? Что в лесу находится? Тот красивый дом с башнями?

– Да, именно его, – кивнула Светлана Эдуардовна.

– Делать вам, что ли нечего! – всплеснула руками женщина, – нет, вы посмотрите на них! Зачем вам эта усадьба сдалась?

– Чтобы жить в ней, – растерянно проговорила Светлана Эдуардовна.

– А вы что же, что-то имеете против? – надменно поинтересовался Олег Матвеевич; вернувшись с улицы, он услышал обрывок разговора.

– Да мне-то что! – фыркнула хозяйка дома, махнув рукой, – иди к столу, я ватрушек напекла, да и вообще, обедать пора.

– И всё-таки? – потребовал ответа Олег Матвеевич, внимательно глядя на женщину, – что вас не устраивает? Объясните мне!

– Объяснять будете Нине Никифоровне, – пожала плечами Людмила Григорьевна, – она у нас тут массовик-затейник местного пошиба. Женщина пенсионного возраста, ей шестьдесят лет, а энергии, как у двадцатилетней, вот она энергию эту и расходует, как умеет.

– Вы к чему нам всё это рассказываете? – с ироничным видом осведомился Олег Матвеевич, усаживаясь за стол.

– А к тому, что Нина Никифоровна уже давно просит у местной администрации это здание, – пояснила Людмила Григорьевна, – она требует, чтобы там ремонт сделали за счёт госбюджета и отдали для лагеря детям. Представляете, что она устроит, когда узнает, что здание продано частному лицу? – и Туманский пожал плечами.

– Что она должна устроить? – холодно спросил он, – по какому праву вообще в моём доме должен находиться какой-то там лагерь?

– Допустим, дом стал вашим только на данный момент, – бросила на него строгий взгляд хозяйка, – а до этого он являлся памятником старины и культурным наследием страны, образцом дворянской жизни прошлых веков. По-хорошему, там музей надо было сделать.

– Ничего подобного, – скривился Олег Матвеевич, – этот дом построил мой прапрадед граф Туманский, женившийся на княжне Соболевой, а потом дом у него отняли, чуть всю семью не расстреляли, а мой предок вынужден был бежать, бросив этот дом, который позже перешёл в собственность государства, в виду гонений на представителей дворянских сословий. Я выкупил собственный же дом!

– Вот оно как! – присвистнула Людмила Григорьевна, – так вы и есть тот хозяин дома, о котором вся деревня судачит?

– Цыц, глупая! – вдруг прикрикнул на супругу Василий Петрович, – чего всякие сплетни человеку передаёшь?

– Не понял, – мрачно проговорил Олег Матвеевич, – ну-ка, договаривайте! Что вы имели в виду?

– Видишь, что наделала!? – всплеснула руками Василий Петрович, – это всё твой глупый язык! За зубами его держать надо!

– Да угомонись ты! – отмахнулась от назойливого мужа Людмила Григорьевна, – и так он всё узнает! Давно идут слухи, что вы этот дом покупать собрались, – повернулась она к Туманскому, – жители деревни всё ждали, когда же покупатель приедет, чтобы не дать ему купить этот дом. Вся деревня хочет, чтобы дом под лагерь да музей использовали, а не продавали частному лицу. Такая красота в лесу стоит, от людских глаз скрытая, да ещё и ЧП всякие там происходят. В прошлом году мальчишки в подвал полезли, а там погреб оказался, причём наспех досками прикрытый, вот и провалились пацаны, к счастью, не погиб никто, только несколько костей сломали. Вот Нина Никифоровна и развела кипучую деятельность, по инстанциям ходила, требовала, чтобы дом на её попечение отдали, хотела лагерь возглавить. Прыти в ней много, на руководящую должность метит, и ведь она добилась своего – лагерь постановили организовать в нашем районе, да только дом предоставить отказались, мотивируя свой отказ тем, что этот дом принадлежал частному лицу и владелец собирается его выкупить. Нина тут так ругалась!

– Представляю, что нас ждёт, – испуганно воскликнула Светлана Эдуардовна, содрогнувшись от мысли, что им придётся ссориться с местной престарелой гарпией.

– Мне пофиг! – бросил в пространство Олег Матвеевич с самым презрительным видом, одновременно беря из рук Людмилы Григорьевны тарелку со щами, – спасибо, – и, попробовав их, воскликнул, – м-м-м, объеденье! Всё-таки деревенские щи – самые вкусные!

– Конечно, – улыбнулась хозяйка, – всё своё, с огорода, да приготовленное в печи, протомлённое двое суток, на своём мясе.

– От какого бока отрезали? – хохотнул он, оглядев женщину с головы до ног, и все рассмеялись, а Людмила Григорьевна погрозила им пальцем.

– Шутники! – усмехнулась она, доставая домашний хлеб и сметану, – ешьте, ешьте, небось в своей Москве вы такого не едите, всё по супермаркетам запасаетесь всякой дрянью, да по «Макдоналсам».

– В «Макдоналсе» вкусно, – не согласилась с матерью Варвара.

– Молчи уж, – отмахнулась Людмила Григорьевна, – вкусно ей! Люди сюда приехали, чтобы моих щей поесть, а ты – вкусно!

– На самом деле, мы в «Макдоналсе» ничего не покупаем, – возразил Олег Матвеевич, – это очень вредная еда, бьёт по организму так, что мало не покажется. У нас даже дети не считают её вкусной, эта картошка слишком солёная, от неё обопьёшься, а гамбургеры безвкусные, словно картон жуёшь. Конечно, кто сидит на этом, привыкает, но это уже подсаженные люди.

– Вот и хорошо, – закивала Людмила Григорьевна, а потом посмотрела на Олега Матвеевича, – но вы имейте в виду, Нина Никифоровна без боя не сдастся, выпьет у вас кровушки.

– Выпьет кровушки? – прищурил он синие глаза, – ничего, я осиновыми колами и чесноком запасусь! Не с такими кровопийцами справлялся!

– Я предупредила, – бросила хозяйка в пространство.

– Приложу её по-русски так, что забудет дар речи, – ухмыльнулся Олег Матвеевич, – а потом унесётся со скоростью света, посчитав меня невоздержанным хамом. Со мной связываться никто не любит, у меня связи и полное отсутствие моральных принципов, так и скажите вашей Нине Никифоровне, а, если она хочет напороться на грубость, то может делать, что считает нужным.

– Не будешь же ты женщине грубить, – мягко проговорила Светлана Эдуардовна, посмотрев на мужа, – тем более, пожилой!

– Если она не будет меня доставать, тогда – нет! – отрубил тот, и, посмотрев на Людмилу Григорьевну, сказал, – лучше подлейте ещё щей.

– С удовольствием, – обрадовалась та, довольная тем, что её стряпня нравится людям.

В рождественский сочельник Людмила Григорьевна стала печь пироги, и Матильда, памятуя, что в новом доме есть печи, решила ей помочь, а заодно и немного обучиться такой премудрости – приготовление пирогов в русской печи. Помощницу хозяйка дома восприняла весьма благосклонно и даже с любопытством, ведь она впервые видела, чтобы городская девушка интересовалась подобным.

И она стала объяснять девушке, как раскатать тончайшее тесто, чтобы оно как можно дольше сохраняло мягкость и свежесть.

– А твоя мама не интересуется выпечкой пирогов? – спросила Людмила Григорьевна, наблюдая, как тонкие пальчики девушки аккуратно сминают края небольшого пирожка.

– Нет, она интересуется только книгами, – улыбнулась девушка, смахивая со лба муку, – да и не умеет она.

– Ерунда, – отмахнулась Людмила Григорьевна, – в любой женщине заложено умение готовить! Просто надо постараться! Вот ты, например! Такая маленькая, а такая сноровистая! Удивление просто!

– Так у нас дома готовлю я, – с улыбкой призналась Матильда.

– Ты? – поразилась хозяйка, ловко раскатывая тесто, которое у неё почему-то не лопалось и не рвалось.

– Ну да, – пожала плечами девушка, – маму никто этому не учил, а папа до сих пор с ужасом вспоминает то, что она ему готовила в первые годы их супружеской жизни. С той поры он стал приглашать поваров, дабы не попасть в больницу с отравлением. Я иной раз поражаюсь, ведь мама такая умная, переводчик с семи языков, причём может переводить на всех семи одновременно, а к быту не приспособлена.

– Семь языков! – воскликнула Людмила Григорьевна, – тут своего-то толком не знаешь! Наверное, мама и тебя языкам учит?

– Учит, – улыбнулась девушка, беря в руки очередной блин из теста и укладывая на него поджаренную квашеную капусту с жареной рыбой, – я неплохо изъясняюсь на греческом, во всяком случае, с каким-нибудь греком вполне сносно пообщаюсь, а на французском и английском ещё лучше! Я читаю на них книги в оригинале.

– Да, хорошо, когда есть возможность чему-то научиться, – вздохнула Людмила Григорьевна, – слушай, может, позвать твою маму? Не совсем же она безрукая! – и Матильда лишь вздохнула.

– Зря вы так думаете, – только и сказала она, и вскоре Людмила Григорьевна крепко пожалела о своём опрометчивом решении.

Светлана Эдуардовна, от старательности прикусив губу, ловко превратила кусок теста и начинку в бесформенный ком.

– Что-то у меня не получается, – виновато сказала она, с сомнением глядя на собственное творение.

– Светлячок, хватит тесто мучить! – воскликнул Олег Матвеевич, узрев такое безобразие, – лучше помоги мне тут кое с чем, – у него в руках был планшет, – тут, кажется, на немецком.

Светлана Эдуардовна упорхнула, а Людмила Григорьевна лишь головой покачала, пытаясь разлепить скатанный ком и отделить тесто от начинки. Её раздирали противоречивые чувства.

Она всегда считала, что любая женщина должна уметь готовить, да и вообще, вести хозяйство твёрдой рукой, и то, что перед ней слишком красивая карьеристка, не умеющая даже приготовить что-то съедобное, к тому же замужняя и любимая мужем, её слегка раздражало.

Она никогда не понимала, как такие женщины вообще замуж выходят и для чего им нужны семьи, учитывая их особенности восприятия жизни.

Но Людмила Григорьевна быстро отвлеклась, позабыв о своих думах, и вернулась к пирогам и начинке.

Каждодневные поездки по лесу на лыжах, бесконечный снегопад и быстрое наступление темноты сильно утомляли Матильду, но она не забыла о своих друзьях, только вот созвониться с Алевтиной больше случая не подворачивалось, родители мобильные не бросали.

Хоть она и общалась с Варей и Алёной, но Али с Иришей ей всё равно не хватало, они стали для девушки настоящими подругами.

А Людмила Григорьевна всё-таки придумала дело для Светланы Эдуардовны, она отправила её поджаривать грибы, при этом она сама успела поджарить мелкопорезанный лучок, выложить на него консервированные лисички, и убавить огонь до минимума.

Периодически помешивая, Светлана Эдуардовна не должна была их спалить, тем более, хозяйка внимательно следила за происходящим.

Санина Михаила Анатольевича ребятам всё-таки удалось навестить. И опять же, Никита сослался на Юлия, но старого следователя было не так просто обмануть, он, конечно же, позвонил, куда следует, и, получив подтверждение слов ребят, решился с ними поговорить.

– Олег Туманский – террорист, – хмуро сказал им Михаил Анатольевич, – скажите своему другу, чтобы он не лез, куда не следует, журналистов Туманский мочит без предупреждения! Он вообще не любит когда суют нос в его дела, а в данном случае – тем более!

– Юлию стало известно, что вы чуть было, не посадили Туманского, – гнул свою линию Никита.

– Да, это так, – мрачно отозвался бывший следователь, – но из-за него я чуть было всех званий не лишился, его спас какой-то очень высокопоставленный покровитель, а меня отправили в бессрочный отпуск. Я не собираюсь говорить об этом с вами, ребята, вы ещё слишком малы для таких дел, а этому вашему журналисту передайте, что Туманский таких журналюг, как он на завтрак проглатывает, как удав! Недаром он кличку «Удав» получил на зоне по малолетству!

– Мы поняли, – ошеломлённо кивнул Никита, и ребята ушли от него.

Сергей понимал, что для Матильды эта информация будет стопроцентным шоком, и он не знал, как ей всё рассказать.

Остаток времени в Санкт-Петербурге ребята провели в походах по музеям, всё-таки надо было отчитаться перед родителями, но они всё равно не переставали обсуждать складывающуюся ситуацию.

Но они всё равно обсуждали всё одно и то же, не зная, как поступить.

В Москву они вернулись после Рождества, и, порассказав родителям о музеях и старинной архитектуре красивого города, перешли к своей главной проблеме, и первым делом встретились с Юлием.

Ребята сговорились о встрече в небольшой кафешке для школьников, потому совсем недорогой, и, купив по мороженому, уселись за столик.

– Ты что-нибудь новое узнал? – шёпотом спросил Никита, боясь привлекать внимание, поскольку в кафе, кроме них, был ещё народ.

– Кое-чего, – сквозь зубы ответил Юлий, оглядываясь по сторонам, – насколько вы помните, друзья, Туманский учился в институте имени Баумана, и, как доложили мне источники, он обучался на факультете ядерных реакторов и установок, кафедра «Энергомашиностроение».

– Ох, блин! – округлил глаза Сергей, покачав головой.

– Ещё тот блин! – фыркнул Юлий, поглядев на друзей, – судя по всему, его отец туда направил, более того, у Туманского действительно был брат – Кшиштоф Туманский. И этот человек сейчас мёртв!

– Это точно? – осторожно осведомился Никита, – ведь Матильда ничего не знает о своём дяде... Интересно, почему ей не сказали?

– Видимо, не посчитали нужным, – медленно проговорил Юлий, – но тут всё очень сложно и запутанно, а в Афганистан мы с вами не попадём, чтобы выяснить нужные детали, да и упаси бог кому-либо и вообще когда-либо ещё раз попасть в Афганистан! Я сам вот подумываю, чтобы всё-таки пойти на факультет юстиции, чтобы в армию не загреметь! Это вам не фунт изюма!

– А причём тут Афганистан? – не понял Сергей.

– Кшиштоф умер в Афганистане, – ответил ему Юлий, – согласно записям, он погиб при взрыве, когда их десантный полк куда-то там направили, но что-то не даёт мне покоя. Олег Матвеевич подрывник, террорист мирового масштаба, до сих пор по всему миру гибнут невинные люди, а этот упырь живёт в своё удовольствие с любимой женой, дочь растит, а кто-то целые семьи теряет от его противоправных действий.

– Его посадят пожизненно... – хрипло отозвался Сергей.

– Вероятнее всего... – задумчиво кивнул Юлий, – во всяком случае, я на это надеюсь! Такая мразь, как он, должна гнить в тюрьме! Жаль, что сейчас мораторий на расстрел! – и, взглянув на друга, вздохнул, – понимаю, тебе эту девочку жалко, но ничего не попишешь. Более того, я выяснил, что фитнес-клуб «Миридиан» принадлежит как раз Туманскому, он оформлен на него, значит, именно он отправил Мартынова разобраться с Меркуловым! Больше некому!

– Какой ужас! – схватился за голову Сергей, – но как он ухитрился убедить Наума Игоревича в своей невиновности!? Я не понимаю!

– Я тоже этого не понимаю! – раздражённо отозвался Юлий, – сейчас я ему позвоню, – и он набрал знакомый номер.

Пока Юлий негромко объяснял Дижалину суть дела, Сергей и Никита к молча ели мороженое, прислушиваясь к разговору, но вдруг Юлий изменился в лице, ошеломлённо глядя на друзей.

– Наум Игоревич, вы чего!? – изумлённо воскликнул он, убрал трубку от уха, и недоуменно посмотрел на аппарат.

– Что такое? – осторожно спросил Никита, глядя на брата.

– Я только что много нового о себе узнал, – сквозь зубы проговорил Юлий, – и так меня ещё не припечатывали! Самое невинное из того, что я услышал, что мы идиоты, сующиеся, куда не надо!

– Я же говорил, он ему взятку дал! – воскликнул Сергей, и вынул свой телефон, – мне звонить отцу? – и Юлий нахмурился.

– Надо бы... – неуверенно проговорил он, – но мне тут обещали адрес одного человечка дать... Некий Слутцев Григорий Петрович, кажется, он командовал частью в Афганистане, где служили Туманские. Он стал генералом, получил ранение, правда, не в Афганистане, где-то в другой «горячей точке», и был комиссован по состоянию здоровья. Осталось всего несколько деньков до школы, потерпите, мне к тому времени дадут его адрес, наведаемся к нему.

– А вдруг он с нами говорить не захочет? – спросил Сергей, – до сих пор нам везло, но ведь на этом везение может и кончиться.

– Вполне может быть, – серьёзно кивнул Юлий, – но я могу прикрыться Дижалиным, правда, опять потом огребу от него порцию ругани, но это того стоит! Ей-богу, я ничего не понимаю! Ну, не мог Наум Игоревич взять взятку! Просто не мог! Не верю!

– Мало ли какие у него обстоятельства, – пожал плечами Никита, – может, у него в жизни проблемы, а Туманский предложил круглую сумму.

– Всё равно не верю, – упрямо произнёс Юлий, – что-то тут не так!

И им пришлось, скрепя сердце, всё приостановить, ожидая, пока Юлий достанет необходимые сведения, а нужный человек выходил на службу после десятого числа.

Никита каждый день гулял с Алевтиной, которой он, конечно же, всё рассказал. Звонить Матильде она не стала, потому что, во-первых, не знала, кто ей ответит, не хотелось создавать подруге неприятности, а во-вторых, просто не могла этого сделать.

Она понимала, каким ударом это будет для Матильды, она жалела подругу, хотя и понимала, что она всё равно узнает правду.

А сама Матильда нервничала от того, что Алевтина ей не звонит и не рассказывает, что там у них происходит. Девушка невольно запаниковала, думая о том, что ребята узнали что-то об её отце.

Алевтина так и не позвонила, а домой Матильду привезли за день до школы, и тем же вечером девушка позвонила подруге.

Она заперла дверь на задвижку, собачки, которые неотступно следовали за хозяйкой с момента её приезда, умостились рядом с ней на кровати.

– Привет, – тот час отозвалась Алевтина, – как деревня?

– Привет, – воскликнула Матильда, поправляя на себе одеяло, – хорошо, на лыжах покатались в своё удовольствие!

– Это хорошо, – вздохнула Алевтина, и тотчас умолкла.

Она не знала, что сказать, а рассказывать дурные вести было выше её сил, а Матильда догадалась, что что-то случилось.

– Аль... – негромко позвала она, – говори уж... Я слышу, как ты сопишь в трубку! Что-то страшное узнали? Папа что-то натворил?

– К сожалению, – неуверенно ответила Алевтина, – ребята узнали такое, что просто волосы дыбом встают.

– А что именно? – дрожащим голосом спросила девушка.

– Не хочу говорить, – упрямо сказала подруга, – ты там сейчас разревёшься, впадёшь в истерику... Лучше скажи мне...

– Что? – выдохнула Матильда, глядя перед собой.

– Ты ведь не знаешь, кто такой Кшиштоф? – и девушка удивилась.

– А кто это? – озадаченно спросила Матильда.

– Твой когда-то погибший дядя, – вздохнула Алевтина, – брат-близнец твоего отца! Он погиб в Афганистане! – и Матильда охнула.

– Боже! – выдохнула девушка, её губы искривились в крошечное «о», – нет! Я ничего не знала! Папа никогда не говорил! Но почему...

– Понятия не имею... – осторожно проговорила Алевтина, – но там много чего наверчено, хотя я тоже не понимаю, почему он скрыл от тебя его существование. Ведь должны же были быть разговоры в семье... У моего отца до моего рождения умерла двоюродная сестра, так они часто тётю Катю вспоминают, говорят о ней, а твой отец о своём брате тебе даже не обмолвился! Это так странно! – и Матильда задумалась.