Текст книги "Наместник"

Автор книги: Наталья Белкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Ты меня совсем не любишь? – спросила я тихо и, преодолев возникший стыд, посмотрела на него вскользь, не в упор.

И этим скользящим, робким взглядом я сумела заметить, что Гавр задумался, и на лице его отразилось что-то нерешительное или не решаемое. Я проклинала себя в этот момент за свой лишенный смысла вопрос.

– Нет, – твердо ответил он и повторил:-Нет.

Я ничего не сумела больше сказать, только часто закивала головой, словно испорченный китайский болванчик. В сердце же возникла жуткая пустота. Ничто не подсказывало мне, что ответить, как быть, как жить. Я словно падала в бездонную пропасть, не пытаясь даже спастись. В опустошенной голове растекался безнадежный, беспросветный туман. Я сумела тихо произнести только одно слово:

– Прости…

Он ничего не ответил. Подал мне руку. Я решила, что он хочет попрощаться и протянула свою. Гавр цепко ухватил мое запястье и, не прилагая почти никаких усилий, привлек меня к себе.

Я не хотела раздумывать над тем, почему он так поступает. И не стала ни думать, ни гадать, ни сопротивляться его рукам и губам. Это случилось. В густой изумрудной траве, под серой каменной стеной тысячелетнего замка.

У меня остались очень смутные воспоминания. Все было словно не со мной, не здесь и не сейчас. И не было мыслей о поверженной гордости или утраченной невинности. Не было ни сожалений, ни сомнений, ни слез. Я смотрела в его глаза, как в бездонное ночное небо и уже не боялась утонуть в них безвозвратно. Я не хотела и не могла верить в то, что те минуты в них не было хотя бы немного нежности и любви. Больше не было холодного и свирепого наместника, был лишь он – мой первый, мой единственный, мой любимый. Была я, глупая влюбленная девчонка, самозабвенно отдающая свою жизнь в его полное распоряжение. И была ночь духов, единственная ночь, когда можно было забыть о благоразумии и довериться чувствам. И только тогда, когда мне вдруг стало нестерпимо больно, я, не посмев даже вскрикнуть, тут же поняла всю тщетность своих надежд, потому что совершенно напрасно пыталась разглядеть в его потемневших еще больше глазах хоть каплю нежности. Я ощущала то самое обыденное, физиологическое превращение, в котором не было уже никакой романтики, никакого волшебства, никаких чар, а были лишь стыд и страх, и немилосердно жесткая земля…

Когда все закончилось, я, сгорая от удушающего стыда, попыталась подняться, но Гавр не дал мне сделать это.

– Куда ты? – спросил он таким тоном, как будто и в самом деле имел теперь на меня все права.

– Мне пора, – ответила я неуверенно и снова попыталась встать.

– Постой. Не уходи пока. Ты должна узнать еще кое-что.

Все же я села, принялась поправлять растрепавшиеся волосы и собирать одежду, готовая провалиться сквозь землю от смущения. Мне очень хотелось быстро вскочить и сбежать, но он удерживал меня. Взяв меня за подбородок, он повернул к себе мое лицо и заставил посмотреть ему в глаза. С болью в сердце я увидела в них то, что меньше всего хотела бы увидеть: жалость. Ему было жаль меня, только и всего.

– Я забыл предупредить тебя. Вместе с девственностью, ты потеряла и силу. Ее больше нет у тебя.

Наверное, он думал, что эта новость произведет на меня ошеломляющее действие, ожидал бурной реакции. Но я лишь вздохнула и ответила:

– Я знала об этом. Хотя мне странно, что ты забыл меня предупредить. Наверняка не случайно, да?

Гавр казался удивленным и раздосадованным.

– Ты останешься Первой наместницей до приема у Хозяина. А там все решиться.

– Почему не сейчас?

– Лютый Князь должен сначала признать мои права. Это формальность, но необходимая.

После этого он взял мою правую руку и, схватив за безымянный палец, надел на него то самое кольцо, которое я, наверное, обронила в траву.

– Не снимай его больше. Теперь это твой знак, – сказал Гавр и отпустил меня. – И можешь идти. Если хочешь.

Тогда только до меня дошло, что красная жилка на кольце обозначает вовсе не пролитую кровь ангела, а мое собственное поражение.

ГЛАВА 22

Прошло дня три после того памятного утра и с тех пор, как я не появлялась в Дремучем Мире. Я опять заперлась в терраске, снова давая бабушке повод для беспокойства. Как можно было теперь вернуться к прежней жизни в Тварном мире? Как можно было теперь разговаривать с обычными людьми, своими друзьями, родственниками, ходить в магазины, кинотеатры, учиться, взрослеть, влюбляться? Жизнь стала совсем другой. Я стала совсем другой…

Предаваясь черной меланхолии, я снова и снова вспоминала события той ночи и пыталась детально разобраться во всем. Что-то все-таки не давало мне покоя. Неясности все еще оставались. Я ушла тогда от Гавра в состоянии близком к обморочному. Не оглядываясь и приказывая себе не думать о произошедшем, я побрела наугад не по дороге, а через чащобу, напролом, сосредоточивая все мысли лишь на поиске свободного места для прохода и не позволяя себе вспоминать все заново. Я не могла сосредоточиться на своих чувствах, да и не хотела. Были и стыд, и обида, и жестокое разочарование, какое бывает обычно после протрезвления от вина или любви.

Внезапно я вышла на поляну, где рос папоротник, и уже не смогла удержаться от воспоминаний. Я снова увидела перед глазами искрящиеся костры, бегающих и прыгающих уродцев, нашла тот муравейник, за которым скрывалась тогда. Здесь я впервые увидела его…

Лишь к восходу солнца я с трудом добралась тогда до своего дворца. Троя вышла мне навстречу и нашла меня неподалеку в леске, где я уже собиралась плутать в трех соснах. Похоже, у меня совершенно пропала пространственная ориентация.

– Хозяйка, я сбилась с ног искать тебя! Где ты была?!! Я разыскивала тебя по всему острову, потом переплыла и нашла твои следы на том берегу!

Я присела к ней, обхватила руками лохматую умную морду и прервала ее восклицания:

– Ты ведь меня никогда не предашь? Верно?

– Почему ты спрашиваешь, хозяйка?

– Просто ответь, успокой меня.

– Никогда.

– Спасибо…

– Что случилось, хозяйка?

– Скоро мы расстанемся. Мне придется покинуть Дремучий Мир.

– Ты думаешь, Лютый Князь не позволит тебе остаться?

– Это решать не ему. Но остаться я, действительно, не смогу.

– Тогда и я с тобой! Здесь мне уже нечего будет делать!

– Но ты лишишься бессмертия и многих своих способностей.

– Зачем мне они, если я не смогу тебя защитить?

Я встала, голова слегка закружилась. Я была утомлена, но не усталость владела мной, а подавленность. Бессмысленным стало казаться все: этот дворец, трон, скипетр, все было лишь фикцией. Как я могла надеяться на то, что сумею справиться с древней силой, что смогу стать ее частью? Жалкая попытка…

Я стала входить по ступенькам, обреченно волоча за собой подол своего платья. В это время из дверей поспешно вышла Мша и, увидев меня, вдруг попятилась и попыталась незаметно скрыться. Я тут же позвала ее:

– Постой-ка. Иди сюда.

Всегда веселая и общительная кикимора вдруг опасливо застыла и сжалась в комок, будто ожидая внезапного удара.

– Ты что, Мша? Что с тобой?

– Ничего, госпожа. Можно мне уйти?

– Нет, нельзя.

Я подошла к ней вплотную и заглянула в ее болотные глаза. Она тут же отвернулась и опустила голову.

– Говори, что случилось?

Мша начала мяться и отнекиваться, мотая кудлатой головой. Я сжала зубы, раскусив, в чем дело. Я разозлилась, потому что догадалась, что возможно теперь, после известных событий, ко мне будут по-иному относится. И тогда я позволила себе быть агрессивной. Схватив Мшу за плечи, я довольно сильно тряхнула ее и прикрикнула:

– Рассказывай сейчас же все!

Мша устремила на меня испуганный взгляд и отчаянно завертела головой.

– Все знают в лесу, госпожа, что ты скоро не будешь больше Первой наместницей.

– Что еще знают в лесу? – насторожилась я и, кажется, заскрежетала зубами, вспомнив сегодняшнее утро.

– Что Лютый Князь скоро лишит тебя силы и может быть даже…

– Что?

– Казнит!

– Так! И что же? Все твои соотечественники вдруг резко поменяли ко мне отношение?!

Мша закрыла руками голову и заскулила:

– Но тебя не будет, а мы останемся здесь.

– И что же?!!

– Она меня убьет.

– Кто? – спросила я, но внезапная догадка тут же возникла в голове:-Василиса! Она тебе угрожала? Она вам всем угрожала?!!

– Вчера, после того как ты ушла с острова, она явилась на наш праздник. Она всем приказала молчать об этом под страхом смерти. Сказала, что скоро она снова станет Первой, и тогда нам всем, кто служил тебе, не сдобровать. И это уж точно! Нам не раз приходилось испытывать на себе ее гнев, особенно тем, кто служил Гавру. А тебя она ненавидит еще сильней.

– И сын ведьмы с ней за одно?

– Этого я не знаю.

– Ну, ладно. Иди, – сказала я ей, наконец, видя, что Мша совсем уже скрючилась от страха. – Я никому не скажу о нашем разговоре. И вот еще что: объяви всей моей свите, что я отпускаю всех по домам. Не хочу навлекать на вас гнев Василисы.

Мша вылетела из дворца, как молния, и ничего не понимающая Троя даже залаяла ей вслед.

– Да, – сказала я ей. – Меня обманули, как последнюю дуру. Но впредь мне наука: не доверяй врагам, даже если они кажутся искренне раскаявшимися. Гавр, Василиса и даже Ю-Ю! Все против меня объединились. А я-то, идиотка, считала себя почти своей в этом мире. Но Ю-Ю! Как он мог так поступить со мной? Предатель…

Бабушка прервала мои воспоминания стуком в дверь. Она почему-то боялась теперь входить просто так запросто в терраску.

– Ириша.

– Да, бабуля. Ты что стучишь, я не сплю.

– Я спросить хотела. Ты опять ничего не ешь, опять сидишь сиднем, света божьего не видя. Сглазили тебя снова что ли? Или случилось чего? Я уже не знаю что думать, чем помочь.

– Нет, ба. Никто меня не сглазил.

– И не обидел никто?

– Нет.

– А может к Фионе Игнатьевне сходим еще раз?

– Да, сколько можно? Ничем она не поможет. Бабушка, пойми, все ведьмы теперь против меня. Все против.

Бабуля уставилась на меня как на сумасшедшую. Я и сама не была уверена в присутствии на месте моего здравого рассудка.

– Не обращай на меня внимания, ба. Я лягу поспать, – сказала я и снова зарылась в шелковое одеяло.

Все были против меня, и я больше не хотела возвращаться в Дремучий Мир. Там снова была Василиса, а тот, кому я доверилась и кого, да что скрывать, все еще любила, был с ней заодно. А вот по поводу Ю-Ю у меня все время возникали какие-то сомнения. Неужели он мог? Он черт, хоть и наполовину. Разве может быть он верным? Хотя на что не пойдешь ради любви? На что бы я могла решиться на его месте? На что угодно. Но только не на предательство. Только не на это! А вдруг… Меня потрясла простая до поразительности мысль: а если его заставили? Я даже подскочила на кровати. Об этом я и не подумала! Если хоть одно существо в этом мире еще остается верно мне, я не должна сдаваться.

Через полчаса я была уже у старухиной избушки. Она-то должна была знать хоть что-нибудь об этом. Недаром мне все время казалось, что она что-то скрывает от меня. Заварзузы не было дома, хотя дверь была раскрыта. В дремучем мире воров не водилось, и не от кого было запирать дома. Рядом в речке резвились русалки, которые, завидев мчащегося к ним пса-духа, взметнув хвостами и наполнив окрестности оглушительным визжанием, скрылись в радуге брызг.

У крыльца грелся на солнце Баюн. Заметив нас слишком поздно, он поспешил было скрыться. Но я успела схватить его за хвост и выволокла из-под ступенек его жирную тушу.

– Где Матушка? – был мой первый вопрос.

Хитрый котяра строил мученические гримасы и отвечать не хотел.

– Ладно. Не хочешь говорить, давай я угадаю. Ты только мяукни по-своему, когда надо. Никто и не подумает, что ты там что-то разболтал.

Кот все еще пытался вырваться, но хвост, за который я его держала, был ему, видимо, дорог и вскоре он успокоился, застыв, как пришибленный.

– И так, – начала я допрос. – Бабушка отправилась в гости к водяному?

Кот не издал ни звука, только завращал желтыми глазищами.

– Нет? Я так и думала. Так она у кикимор?

Снова молчок.

– Третья попытка: Матушка отправилась к Василисе. Так?

Баюн запыхтел и еле слышно мяукнул.

– Прекрасно. Это мы выяснили. Следующий вопрос, – нудно протянула я и покрепче ухватила кота за хвост, давая понять, что разговор еще не закончен. – Зачем она туда пошла?

Бедняга нервно заерзал, изо всех сил дернулся и завопил от боли. Он попробовал отбрыкаться задними лапами и пустить в ход когти и зубы, но Троя щелкнула зубами, и кот опять притих.

– Так зачем же? – все так же с расстановкой повторила я свой вопрос.

– Не зна-а-а-ю! – верещал кот и брыкался в напрасных попытках освободиться.

Я потеряла терпение и достала свой меч, который после того, как лишилась силы, решила всегда носить с собой.

– Ну, что ж, – жестко заявила я, – тогда простись со своим хвостом.

Мне необходимо было стать жестокой, как жесток был ко мне этот чужой мир. Я замахнулась. Острое лезвие со всей данной мне природой силой опустилось на кончик пушистого хвоста. Я рассчитывала отрубить для устрашения лишь клок шерсти, но вдруг увидела в нем кусок окровавленного мяса. Баюн истошно заорал, а я перекрывая эти вопли, крикнула ему в ухо:

– Это еще только бутончики, а впереди еще цветочки и ягодки! Говори, сволочь, зачем ведьма пошла к Василисе?!

– Скажу, только не калечь меня, – застонал кот. – У Василисы ее сын. Она теперь сделает все, что прикажет ей наместница.

– Что это значит? – не поняла я.

– Она держит его у себя взаперти, в Северном замке. А все думают, будто они вместе сбежали к людям.

– Кто еще знает об этом?

– Только Матушка, а я случайно подслушал.

– А Гавр?

– Об этом мне ничего не известно.

– Так Заварзуза отправилась на северную границу?

– Нет. Сама Василиса здесь, в своем столичном дворце. Туда же направилась и Матушка.

– Так. Слушай внимательно. Если о нашем разговоре хоть кто-нибудь узнает, ты лишишься своей головы! – грозно сказала я и для наглядности рубанула мечом по репейнику. К счастью для меня, он рухнул, иначе вышла бы неловкость, ведь оружием я владела не лучше, чем китайской грамотой.

Я отпустила кошачий хвост, но его хозяин, не веря избавленью, еще несколько секунд оставался на месте с прижатыми ушами и закрытыми глазами. Но когда, наконец, уверовал в свободу, припустил так, что даже рассмешил меня. Впервые за долгое время я позволила себе улыбнуться. Мне стало немного легче на душе, после того как я узнала, что Ю-Ю не предавала меня.

Через минуту мы уже определяли направление ветра, чтоб незаметно подобраться к дворцу Василисы. Сама наместница едва ли обладала великолепным обонянием, но резиденцию ее охраняла Горгона. Она сразу почует нас. Особенно Трою.

Я вдруг вспомнила, впервые, наверное, что моя собака – родная дочь преданного Василисе пса-духа. С недоверием взглянув на ее, сосредоточенно обнюхивающую дорогу, я решила не рассказывать ей пока о сокровенном. Я становилась подозрительной. Станешь тут!

Когда мы подошли к владениям блондинки, уже темнело. Это облегчило нам задачу пробраться незамеченными. Перелезть через высокий забор стоило мне нескольких царапин и выдернутых волос. Троя же преодолела эту преграду одним прыжком. Дул сильный ветер, стряхивающий с веток тяжелые плоды, которые с глухим стуком падали рядом с нами. Но несмотря на испортившуюся погоду, Василиса была в саду. Мы проникли в ее владения с подветренной стороны, иначе бы чуткая Горгона, лежащая у ног своей хозяйки, обязательно заметила бы нас. И все же она повела носом, но потом опустила морду на лапы, а через некоторое время, снова вскочила, тревожно принюхиваясь.

– Что там? – не услышала, а скорее угадала я вопрос Василисы, так как мы были еще далеко от нее.

– Троя, – прошептала я, – уведи ее подальше отсюда. Мне нужно кое-что выяснить.

– Будь осторожна, хозяйка, – сверкнув клыками ответила она и поползла в обход.

Еще некоторое время я оставалась на месте, пока не убедилась в том, что Горгона почуяла мою собаку и, крадучись, пошла в противоположную от меня сторону. Я поползла на животе, изредка приподнимая голову, чтоб убедиться в правильности направления. Преодолев таким образом метров пятнадцать, я стала различать голоса. Один из них принадлежал Василисе, а другой, старческий, видимо, Заварзузе. Она все еще была здесь. Издали я приняла ее сгорбленную маленькую фигуру за трухлявый пенек.

К сожалению, я успела только на конец разговора:

– Так ты все поняла? – спросила Василиса, снова надев свою надменную маску.

– Как скажешь, госпожа наместница.

– Скоро ты снова станешь называть меня, госпожа Первая наместница, – заверила ее блондинка. – Совсем скоро все будет по-старому. Даже жаль, что все удалось так легко. Но когда я верну себе власть, я припомню тебе то, что ты приняла сторону этой замарашки.

– Делай, что хочешь, только отпусти моего сына. Не убивай его, – просила Матушка и кланялась без конца.

– Ну, хватит, – брезгливо фыркнула Василиса. – Я же тебе обещала. Ты что мне не веришь?

– Верю, госпожа! Верю тебе, как себе!

– И не смей сомневаться. Сделаешь так, как я велела, и твой драгоценный сынок будет жив. И иди уже, уходи. Ты меня утомила.

Бабка поспешно откланялась и, пятясь, ушла прочь. Василиса облегченно вздохнула, уселась в плетеное кресло, расправив платье, и устало прикрыла глаза. Меня всегда удивляло: как она ходит по лесу в такой одежде? Сама я предпочитала что-нибудь более удобное: джинсы, брюки. А если и носила юбку, то в жару и надевала при этом высокие сапоги со шнуровкой, чтоб избежать укусов змей. Вот и сейчас на мне была короткая юбка в складочку и сапоги. Носи я такие же наряды, как Василиса, неужели смогла бы тогда преодолевать овраги, ямы и двухметровые заборы? Но сейчас я пожалела, что мои исцарапанные ноги хоть чем-нибудь не прикрыты.

Я уже собралась, пятясь, отползать обратно, но тут пришла Горгона, и Василиса спросила ее:

– Что это было?

– Ничего особенного, шавка новой наместницы вертелась здесь. Я ее прогнала.

– Она меня не заметила? Что ей здесь понадобилось?

– Наверное, просто гуляет. Дикая кровь.

– Но и твоя тоже, Горгона, – усмехнулась Василиса.

– Не говори так, хозяйка! Как только Беатриче исчезнет отсюда, я закончу когда-то начатое дело.

– Да. Дала ты маху с этим приплодом, – захохотала блондинка.

Горгона лишь обиженно заурчала в ответ и перевела разговор на другую тему:

– А ты, действительно, отпустишь полукровку, хозяйка?

– Смеешься? Чтоб о моей авантюре стало известно всем, а тем более Лютому Князю?

– Что же ты намерена делать?

– Как только Заварзуза сделает свое дело, ты отправишься на север и убьешь его.

– Но если Хозяин узнает? – ужаснулась Горгона.

– Он не узнает. Все будут считать, что он снова переселился в иной мир, – сказала наместница и засмеялась, пребывая в восторге от своего остроумия.

Обдумывать услышанное у меня не было времени. Нужно было быстро убираться отсюда, пока меня не почуял пес-дух. Да и ветер мог перемениться в любой момент. Не жалея своих и без того ободранных коленок, я поползла обратно к стене. Перебраться через нее было теперь сложнее, так как с этой стороны на ней не было никаких зацепок. Мне пришлось подтягиваться на руках и, скользя ногами по гладкой поверхности, забираться на широкий верхний край. Здесь я легла плашмя, чтоб перевести дыханье. И застыла, услышав какой-то шорох внизу. С ужасом я заметила мощный силуэт Горгоны справа от меня в метрах десяти.

Тут же пришла мысль о проворном прыжке и быстром бегстве, но поняв, что пес-дух не видит меня, а лишь оглядывается, почуяв неладное, я замерла в ожидании. Мне повезло: в тот момент ветер дул с такой силой, что я едва удерживалась на стене. Так что, если Горгона и чуяла что-то, то не могла понять, откуда. Маскируясь под скрежет яблоневых веток и шум листвы, я стала осторожно спускать ноги со стены и вдруг внезапно свалилась вниз, в лопухи, стащив за собой несколько громыхающих камней.

Черт! Этого Горгона, конечно же, не могла не услышать!

Я вскочила на ноги и что было прыти кинулась к лесу. Ветер, как и раньше подгонял меня в спину. Уже почти домчавшись до ближайшего кустарника и молнией впрыгнув в небольшую канаву перед ним, я просто почувствовала затылком, как Горгона перелетает через высокий забор, представила, как напряжены в прыжке ее мышцы и с клыков капает слюна.

Я помчалась, наверное, быстрее ветра. Благо, что он был на моей стороне. Не было времени оглянуться, чтоб оценить ситуацию и свои шансы. Но вдруг где-то рядом я услышала знакомый звук и, не успев понять, что он такое, интуитивно ринулась туда. Это подавала голос Троя. Я тут же нырнула в усыпанную хвоей канаву, а она, выскочив, помчалась наперерез Горгоне. Маневр удался. Бестия свернула с пути и погналась за своей дочерью.

Сразу я не успела сообразить, какая опасность угрожает моей собаке, но когда до меня дошло, я снова побежала уже за ними обеими, чтоб оказать, если понадобится, помощь Трое. Но мне было гораздо труднее. В отличие от Трои и Горгоны, я не умела видеть в темноте и то и дело натыкалась на ветки, проваливалась в ямки и запиналась за коряги и кочки. И вот через час бесплодных блужданий по лесу, где в темноте уже невозможно было ничего различить, перепутавшись в паутине и промокнув в ночной росе, я внезапно наткнулась на свою собаку.

Она едва дышала, а на боку темнело пятно. Даже в кромешной ночи было понятно, что это кровавая рана. Троя приподняла голову и печально посмотрела на меня. В этот момент из-за тучи вылез месяц, и я увидела, что у нее были самые обыкновенные собачьи глаза, в которых теперь светилась боль.

Я бросилась к ней и осмотрела рану. Она была глубокой и рваной, а почва рядом с ней была пропитана кровью. Троя тихонько поскуливала. А единственный доктор, который мог бы ей помочь, сейчас сам нуждался в помощи. У меня на руках умирала моя собака, которая только что спасла мне жизнь ценой своей. Где-то далеко на севере был заточен, обреченный на смерть, Ю-Ю. А я – лишенная силы, не владеющая никаким оружием, слабая и трусливая девчонка. Но кто им поможет, кроме меня?

Не было времени на депрессию и сопли. Нужно было действовать и очень быстро. Я стащила с себя косынку и свитер. Перевязала Трое бок, хотя понимала, что делаю это совершенно напрасно: платок тут же потемнел от крови. Осторожно погрузив уже не подававшую признаков жизни собаку на свитер, я волоком потянула ее по лесу.

Здесь неподалеку была землянка клана Сыча. Как бы они не относились теперь ко мне, ей должны были помочь, если было уже не поздно. С трудом волоча свою тяжелую ношу, которая то и дело соскальзывала, оставляя мокрый кровавый след, я медленно продвигалась по кабаньей тропе, боясь, что собьюсь с дороги и потеряю время. В небесах зрела гроза. Сизый, холодный огонь проблескивал в тучах и готовился пролиться жгучим ливнем на мою голову. Вскоре послышались и первые раскаты, зашуршали по деревьям ледяные капли. К счастью, я угадала верно и вскоре уже стояла у круглой двери в нору и барабанила по ней.

Мне открыли. Я переполошило все семейство Сыча. В доме стоял гвалт, раздавались недовольные вопли разбуженных чудиков. Трою взяли у меня, перенесли к огню, и мастер Сыч стал ее осматривать. Через пару минут он подошел ко мне и сказал:

– Она еще дышит, но жизнь ее оставляет.

– Ничего нельзя сделать?

– Ты могла бы ей помочь. У тебя же есть сила.

Они еще ничего не знали. И как было признаться им?

– Сыч. У меня больше нет силы. Так получилось…

Я подошла к своей бездыханной собаке и опустилась на колени, положив руки на ее перебинтованный бок. Склонившись над ее головой, я прошептала ей на ухо:

– Ты увела от меня смерть, а сама ее не избежала. Спасибо тебе. И прости, что усомнилась в тебе, хоть и на мгновенье. И пожалуйста, выживи. Я тебя очень прошу. Помни, что ты могучий пес-дух. Не давай смерти одолеть себя. Борись!

Троя все так же неподвижно лежала у моих ног. Жизнь оставляла ее, и я ничем не могла ей помочь. Подозвав Сыча, я попросила похоронить ее, когда это случиться. Я же не могла оставаться с ней дольше.

– Кто это ее так? – тихо спросил опечаленный Сыч.

– Горгона. Довершила начатое когда-то дело.

Выбираясь на поверхность из подземелья, я не могла сдержать слез.

Ночь перевалила за середину. Порывы уже почти осеннего ветра ссыпали с веток капли. Было чертовски сыро и холодно, но я почти не ощущала ни того, ни другого.

– Василиса! Проклятая! Ты мне ответишь! – скрежетала я зубами в бессильной злобе.

ГЛАВА 23

Когда я вернулась, в нашем мире было утро. Бабушка не спала всю ночь, дожидаясь меня. Она уже собиралась идти к участковому, заявлять о моем исчезновении. Увидев меня в окровавленной одежде и с ободранной кожей на руках и ногах, она разрыдалась.

– Я так и знала! Так и знала! Господи! Тебя изнасиловали?

– Никто меня не насиловал, ба, – устало усаживаясь на стул, сказала я.

Но не смогла удержаться и заплакала, глухо, в грудь, опустив голову и зажмурив до боли глаза.

– Что случилось?!! – в ужасе завопила бабуля.

– Ничего. Просто я заблудилась в лесу. Долго плутала. Испугалась.

– Господи! В болото что ли попала?! – спросила баба Саша, оглядывая мою грязную одежду. – А кровь-то откуда?

– Из носа. Я переволновалась. Бывает.

– Да за каким лешим тебя понесло в лес-то? Ведь знаешь, сколько по нему можно плутать? До соседнего района дойдешь, а все равно не выберешься! Одна что ли ходила? За папоротники? Или дальше?

– Дальше…

Бабушка засуетилась, больше не ожидая ответов на свои вопросы. Она поверила мне, несмотря на неправдоподобность истории, потому что хотела поверить и стала раздевать меня словно маленькую, потому что вид у меня был недееспособный. А мне смертельно хотелось спать, есть, пить, но больше всего просто исчезнуть куда-нибудь далеко. Но я не могла, не имела права. После того как успокоенная бабушка вышла из терраски, я заставила себя подняться, умыться и переодеться. Я не знала, что затеяла против меня Василиса, и в какую минуту мне ждать удара в спину от Матушки, но я знала, что Ю-Ю отпущен недолгий срок. Мне нужно было спешить.

На календаре было 31 августа. В нормальной жизни завтра я должна была отправиться в школу. Но могла ли я думать сейчас об этом? Я не имела права покинуть Дремучий Мир, пока все не выяснится и пока Гавр не решит мою судьбу на приеме у Лютого Князя. И пока у меня оставались здесь друзья. Обычная жизнь Тварного мира для меня перестала существовать.

Первым делом я отправилась на почту и отослала телеграмму матери: "Я заболела. Приехать не могу. Буду через неделю. Бет". А придя домой, стала собирать чемодан. Баба Саша должна быть уверенной в том, что я уеду в город, мать же пусть считает, что я больна. Мне же предстоит нелегкое испытание.

– Да ты хоть отдохни, поешь! – преградила мне путь бабушка. – Голодной не пущу!

Она почти силой заставила меня сесть за стол и кое-что съесть. Аппетит у меня разыгрался, как только я проглотила первый кусок, но долго пировать я не могла. Чума уже дожидалась меня у ворот. Я не могла избавиться от мысли, что те несколько минут, что я утоляю голод, могут стать роковыми.

– До автобуса еще час. Куда ты сорвалась?

Мне пришлось соврать:

– Сегодня он будет раньше, я слышала.

– Да? А я не слышала. Я тебя провожу.

– Нет, нет, – испугалась я. – Я же не маленькая, ба!

– Не маленькая, а в лес тебя понесло!

Что тут было возразить? Поступок был действительно глупым с любой точки зрения. Хорошо хоть бабушка не стала ничего уточнять. Как же нелегко было уговорить ее не провожать меня.

Нечего было и думать о том, чтоб запросто исчезнуть в терраске. Баба Саша долго прощалась со мной возле калитки, читая наставленья в дорогу, и потом провожала меня взглядом, пока я не скрылась за домами. Мне пришлось делать крюк и возвращаться к дому огородами. Поскольку у меня больше не было силы, я не могла войти в Дремучий Мир нигде кроме своей комнаты, в стене которой благодаря колдовству Заварзузы все еще действовала лесная дверь. Чемодан свой я спрятала за сараем. Если все сложится благополучно, мне придется вернуться за ним.

У забора я остановилась, чтоб высмотреть бабушку. Нелегко было бы прошмыгнуть мимо нее, не встреть я возле бани Макара. Он окликнул меня из-за угла:

– Госпожа!

Кажется, я вздрогнула от неожиданности. Да и не знала я теперь, стоило ли доверять даже собственному домовому.

– Что случилось?

– Будь осторожна. Гавр поджидает тебя. Он вне себя от злости.

Я даже вздохнула с облегченьем.

– Это не удивительно. Странно, почему он раньше-то сдерживался. Ты его видел?

– Нет. Но Бобровник сказал по секрету, что он стал таким после того, как к нему приходила Матушка Заварзуза.

– Хм, это меня тоже не удивляет. А ты не боишься сообщать мне об этом? Сейчас в Дремучем Мире все против меня.

– Я ведь знал тебя еще маленькой, госпожа. Вот такой крошкой. Я хочу тебя предостеречь.

Я улыбнулась, с благодарностью взглянув на Макара. Не все, значит, были против меня. Только те, кому я верила когда-то. И любила. Мне предстояло почти семь дней провести в Дремучем Мире. Это было нелегко. Я оставалась в нем теперь совсем одна. Одна против всех. Против ушей, слышавших в сто раз лучше моих, против глаз, видевших каждый мой шаг, и против незыблемого порядка и извечного закона, на который я посмела посягнуть. Сейчас, когда Трои больше не было со мной, я могла надеяться лишь на свои пресловутые, человеческие силы. И уже ни в коем случае не могла я, спасаясь, опять появиться дома.

Я попросила домового проводить меня в терраску так, чтоб баба Саша не заметила, и когда мы благополучно пробрались туда, я сказала:

– Спасибо тебе, Макар. Но мне пора. Береги бабушку. Прошу тебя, закрой за мной дверь, я больше не вернусь через нее. И… прощай.

Я вошла в лесную дверь, и она тут же исчезла, сомкнувшись за моей спиной. Я оказалась в своем тереме, и пути к отступленью у меня больше не было. Здесь стало не безопасно находиться, впрочем, как и везде в Дремучем Мире. В любой момент мог появиться Гавр. Я подозревала даже, что он уже мог быть где-то здесь. Да и где еще удобнее всего устроить мне засаду? Кто знает, чего ему наговорила обо мне старая карга, раз он в бешенстве? Вполне возможно, Василиса решила меня устранить именно его руками.

Я присела за перилла и огляделась. Никого как будто не было но, возможно, лишь на первый взгляд. Выходить через дверь я не хотела, там могла быть засада. На столике посреди зала лежала раскрытая карта Дремучего Мира. Недавно еще я изучала ее с помощью Изустемьяна. Мне было нужно это по долгу службы. А теперь мне необходимо было ее прихватить, чтоб добраться до северной границы.

Времени было мало. Я решила рискнуть. Прыгнув вниз, я молнией метнулась к столу, схватила карту и вскочила на ноги. И тут что-то заставило меня обернуться назад, и я окаменела. В дверях стоял Гавр. Он словно призрак появился там внезапно и бесшумно. Сказать, что его лицо было свирепым, значит не сказать ничего. Он в ярости скрежетал зубами. В миг стало понятно, что никакими словами его не удастся заговорить, но я все же решила попробовать: