Текст книги "Наместник"

Автор книги: Наталья Белкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Тут же забыв о птице, я стала внимательно рассматривать неожиданный подарок. Я искала какую-нибудь надпись или символ, что-то, что могло бы объяснить эту загадку. Ничего подобного. Мне даже пришла в голову мысль о том, что кольцо может быть отравлено. Но тут я заметила, что от одного из камушков тянется тоненькая красная жилка, будто сочиться кровь. Кровь?

"Кровь ангела", – пронеслось у меня в голове, и я вспомнила свой визит в подземный замок. Нет. Не может быть! Гавр? Но что за странная выходка? Конечно же, это не он. Ну, да. Разумеется. Как я могла забыть! Верно, это Яр прислал мне подарок на память о себе. Но кольцо? Наверное, он просто забыл, что такие вещи дарят не внучке, а невесте. Шутка ли, столько лет жить на свете! Странно, однако. Впрочем, это вовсе не в его стиле, дедушка не мог выкинуть ничего подобного. Как же это понимать?

Я негромко рассмеялась, вспомнив, что нечто подобное уже со мной происходило. Когда-то давно в той другой, простой и понятной жизни я получила столь же неожиданное послание. И что же? Действительность оказалась такой, какую я меньше всего ожидала. На свидание пришел Муромский. Кирилл. Кирюша… Я прислушалась к своему сердцу, оно продолжало биться так же ровно. Ни его имя, ни он сам больше не вызывали во мне прежних чувств. Теперь я думала о другом.

Гавр, конечно, не шел ни в какое сравнение с Муромским. Что скрывать: меня привлекали его чудовищное обаяние, необыкновенная мужественность и дерзкая прямота, но его холодность, непроницаемость и свирепый нрав отталкивали и пугали. Я не могла догадаться о его истинных чувствах ко мне. Он должен был ненавидеть и призирать меня, но в последнее время я не замечала ничего подобного. И что же означает это кольцо? Затеял ли он какую-то игру? Решил ли запутать меня, ввести в заблуждение? Надо разобраться. Не исключено, что здесь скрывается какой-то подвох.

– Где? Какой подвох? В чем? – спросила, входя в двери Троя.

Я не заметила, как начала думать вслух.

– Представляешь, – сказала я ей, – прислали это. Не знаю, что и думать.

Она обнюхала колечко и вынесла свой вердикт:

– Не надевай его. Я чувствую враждебный дух.

– Надевать его я, конечно, не собираюсь. Но что мне об этом думать?

– Это он, – сказала моя собака. – И он что-то задумал.

В это время на пороге возникла Заварзуза. Вид у нее был такой, словно она очень спешила. Тяжело дыша, Матушка поклонилась и, отряхивая репейники с длинного подола, поздоровалась:

– Здравствуй долгие лета, госпожа Первая наместница. Я слышала, к тебе прилетел голубь-посланник.

– Как? Уж и ты слышала? Ну, значит весь Дремучий Лес уже в курсе. Вот, посмотри. Что скажешь?

Бабка ахнула и всплеснула руками, уставившись на подарок.

– А ведь это ясно, госпожа. Ясно, как день!

– Что тебе ясно? Я, например, ничего не понимаю.

– По нашим законам, кольцо, присланное с голубем, означает лишь одно, – выговорила Матушка и опять захлебнулась от волнения.

– Не пугай меня! Что означает? Объявление войны? Вызов на бой? Что?

– Тот, кто прислал тебе это кольцо, хочет, чтоб ты стала его женщиной, – вымолвила бабка, наконец. – Только не знаю, что за олух решился прислать кольцо Первой наместнице. Разве что сам…

От неожиданной догадки у бабки перехватило дыханье. Она закрыла рот костлявой рукой и прогудела что-то в нос.

– Так! Стоп! Тихо! – приказала я ей. – Свои догадки оставь при себе! Лучше скажи, как узнать, кто этот самый олух?

– Наверное, он должен сам объявиться, – испуганно произнесла Матушка.

– Он должен прийти сам? И когда?

– Скоро.

– И что мне делать? Как реагировать на эту неслыханную дерзость?

– Тебе решать: либо ты примешь предложение и наденешь кольцо, либо отошлешь обратно.

– То есть это вполне обыкновенно, чтоб действующей Первой наместнице кто-то делает предложение?

– Наместница женщина, а наместник – мужчина. Что тут удивительного?

– Что ты говоришь? О ком ты?!!

– Сама знаешь, госпожа…

Я не смогла возразить ей. В моем сердце поднимался шторм, как когда-то давно, будто в прошлой жизни, когда я получила приглашение на свидание. Только теперь это было нечто совсем иное, что пугало и радовало одновременно, приводило в восторг и ввергало в ужас, подобный тому, что таился в бездонных черных глазах Гавра. Теперь все было серьезно, как только что-то может быть серьезным в мире, не терпящем никакой лжи и неискренности, и страшно, безумно страшно, как только может быть страшно девушке, которая впервые будет принадлежать мужчине.

– Ну, если это чья-то глупая шутка, то я сотру шутника в порошок! Это я вам обещаю! – намеренно и, может быть, излишне грозно сказала я.

– Что ты, госпожа, никому из дремучих и в голову не придет так шутить! – заверила меня Матушка.

– Возможно, это Лелио, противный мальчишка, – обрадовалась я возможности предложить иную версию. – Я слышала он любит устраивать розыгрыши.

– Сын Ладо, озорник, конечно, но он горазд лишь на мелкую пакость, в виде очарованного сердца. Супружеством же ведает его тетка Дидилия. Эх и задала бы она ему трепку, узнав, что он шалит таким образом, да еще с Первой наместницей. Нет. Лелио не мог такого придумать.

И тут я перестала играть роль сильной и властной наместницы. Моя выдержка иссякла. Опустившись в кресло и подперев руками тяжелый от мечущихся мыслей лоб, я попросила Матушку:

– Посоветуй мне что-нибудь. Как мне поступить?

Заварзуза поняла, что я больше не стану упрямиться и отрицать очевидное, и сказала:

– Послушай свое сердце, госпожа. Ты ведь поняла, что это кольцо Гавра?

Я поняла это сразу, только не осмеливалась поверить. Мне были непонятны мотивы такого его поступка, ведь мысль о том, что он мог влюбиться в меня, казалась мне, хоть и желанной, но невозможной. Стать его женщиной? Но как решиться на такое? И куда деть свою гордость? Ну, неужели он мог просто напросто влюбиться в меня? Разве я достойна этого? Я вдруг забыла обо всем: о встрече с Лютым Князем, о жертвоприношении и своем отпущенном сроке. Все вылетело из головы. Все, кроме белоснежного голубя с кольцом на лапке, кроме глупых надежд на жизнь и любовь…

Я ушла в свой мир, чтоб на немного отвлечься от всей этой потусторонней чертовщины и взглянуть на ситуацию с точки зрения человека, а не наместницы. Там уже приближалась ночь, тогда как в Дремучем Лесу был в разгаре день. Время было почему-то смещено. Хотя понятие времени не существовало по Ту Сторону, так говорила Матушка Заварзуза. Потому там никто и не считал лет, не умирал от старости, не думал о возрасте. Гавру было уже несколько тысяч лет. Сколько он повидал за это время? Как хорошо изучил род людской? А мне еще нет и семнадцати. Лет. Не веков. Кто я? Что я? Зачем я? И почему вдруг это кольцо? Я не смела поверить в то, что титан, бившийся с ангелами, бросивший вызов высшей силе, знавший миллионы женщин разных эпох, вдруг захотел меня. Нет. Этого не может быть и не могло и не будет! Значит это некая политика? Дипломатия? Сделка? Что угодно, но только не чувства. Слишком холодное и расчетливое сердце у него.

Я не могла заснуть всю ночь. Разнообразные догадки, сменяя одна другую, то мучили, то радовали меня. Так и не уснув, я услышала как баба Саша проснулась около пяти, чтоб отправить пастись корову и поставить опарное тесто. Я вышла из терраски и направилась к ней. Мне до смерти надоело прятать в себе свои сокровенные мысли. Невмоготу стало переживать в одиночестве.

– Что это с тобой? – спросила бабуля после того, как высказала свое крайнее удивление моим ранним подъемом. – Опять что ли былая тоска вернулась?

– Нет, ба, на этот раз все еще хуже, – невесело отозвалась я.

– Что такое? – Бабушка замерла над квашней и в предчувствии худшего с беспокойством воззрилась на меня.

– Ничего особенного: я влюбилась.

Баба Саша с облегченьем вздохнула и усмехнулась, качнув седой головой в косынке. Над кастрюлей снова взметнулась мучная пыль.

– И только-то? Я уж думала, что случилось.

– А разве не случилось? Это же ужасно, ба! Мне так плохо…

Бабуля улыбалась, думая, наверное, о том, как я еще молода, наивна, и сколько у меня еще впереди таких влюбленностей. Она едва ли воспринимала мои чувства всерьез.

– А кто он? – поинтересовалась она лукаво, после того как закончила сосредоточенно замешивать тесто.

– Ты его не знаешь.

– Не здешний что ли?

– Совсем нездешний.

– А чего страдаешь-то?

– Мы не можем быть вместе, – вздохнула я.

– Женат? – вдруг с серьезным подозрением спросила бабуля. Ее веселость как рукой сняло.

– Да нет… Он, понимаешь… на много меня старше.

– На много ли? – На лице бабушки отразился подлинный испуг. Она поняла, наконец, что дело принимает серьезный оборот. Одно дело юнец желторотый, а другое – взрослый мужчина.

– На много. Даже сказать страшно.

Бабуля сжала губы и ничего не ответила. Зайдя за печку, она долго копошилась там, гремела чем-то и шуршала. Может быть она задумалась о том, как помочь мне? Я ждала, что она посоветует мне что-нибудь дельное. И что же я услышала в ответ? Нечто совсем неожиданное и в то же время полезное. Она вышла из-за печки, села рядом со мной за стол и тихо, словно боясь, что нас кто-то может услышать, сказала:

– Вот что, Ириша. Раз он старик, то тебе действительно не пара. Ты у нас красавица такая, умница. Чего тебе сохнуть по какому-то старцу? Давай-ка сходим опять к Фионе-то Игнатьевне, пусть она тебя от него отворожит.

Я разочарованно вздохнула и со знанием дела заверила бабулю:

– Она не сможет этого сделать.

– Сможет, сможет! Она и не на такое горазда. Я слышала, что ведьмы будто бы приносят жертву Диду, чтоб он влюбленных друг от друга отваживал.

– Кому?

– Дид, не слышала о нем что ли?

Слышать-то я о нем, конечно, слышала, но ни разу не встречала. Он жил отдельно от всех в Дремучем Лесу, почти никогда не вылезал из своей норы, был угрюм и капризен. А знаменит Дид был тем, что частенько расстраивал планы Ладо и Лелио. О нем говорили, что однажды он не поленился и, собрав в Дремучем Лесу всех до единого комаров, клещей и мух, выпустил их в Тварном мире. А сделал он это единственно для того, чтоб они мешали влюбленным проводить вместе лунные ночи. Повлияло ли это на число любителей ночных свиданий, сказать было сложно, но с тех пор по Ту Сторону никакой мошкары нет и в помине, зато в мире людей ее предостаточно.

– А что за жертву ему приносят? – спросила я бабушку, дивясь ее осведомленности.

– Да жертва пустяки! Дид – сластена. Дай ему сахару, да скажи, кого отвадить. Всего и делов.

Я посмотрела на бабу Сашу с интересом.

– А ты что веришь в это, бабушка? – справилась я у нее.

– Как же не верить, когда так оно и есть, – совершенно серьезно ответила она. – Вот за печкой у нас живет домовой, а в бане – банник.

– Ты их видела?!! – совершенно изумилась я.

– Видела, – шепотом ответила мне старушка и тут же поведала о внешнем облике Макара и Чушки, причем довольно таки точно.

Я совсем было растерялась, не зная, что и думать. Мне даже показалось, что бабушка знает гораздо больше, чем я думала. Но потом я все-таки уверенно покачала головой.

– Бабуля! Двадцать первый век на дворе! О чем ты?!!

– Ну и что, что двадцать первый век! – возразила она. – Машин разных напридумывали, телевизоров, лекарств. А от любви так средства и не нашли. Вот и ходят люди к бабкам-знахаркам да ворожеям.

В этом она была права.

Однако снова идти к Матушке Заварзузе, которую бабушка считала Фионой Игнатьевной, я наотрез отказалась, сославшись на свое полное неверие в разного рода привороты и отвороты. Обещав бабуле забыть свою тоску самостоятельно, без помощи колдуньи, я решила посетить Дида лично. Для этой цели в сельской лавке был прикуплен килограмм шоколадных конфет в яркой обертке. Шансы мои, я чувствовала, были не слишком велики, поскольку Дид не на многое был способен, но возможно ему понравятся мои конфеты. И я должна была хотя бы попытаться… разлюбить Гавра. Мне будет нужна ясная голова в тот день, когда будет решаться моя судьба. Как бы хорошо было завтра взглянуть на него совсем другими, трезвыми глазами, не понимая, что могло меня в нем раньше привлекать. Однако на самом деле мне не хотелось этого. Совсем не хотелось. Влюбленные, не смотря ни на что, всегда надеются на счастье…

– Куда ты опять? – запричитала бабушка, увидев, что я одеваюсь. – Покоя тебе нет. И дома ты перестала бывать.

– Гуляю, пока каникулы, – торопливо объясняла я, собираясь.

– Смотри, живот не нагуляй! – строго наказала она мне.

Я позвала домового и велела ему отвлечь бабушку, чтоб она не заметила, как я исчезаю в терраске. И через несколько секунд на кухне что-то загрохотало, разбилось со звоном, громко заверещал наш кот Охламон и стремглав промчался мимо меня на улицу. За ним с боевым кличем "вот я тебе сейчас задам" и веником в руке пронеслась и скрылась во дворе баба Саша. Воспользовавшись этой кутерьмой, я проскользнула в терраску…

Землянку Дида Троя обнаружила не без труда. Он прятался в густом ельнике в стороне от всех просек. Тут же мы увидели и его самого. Сидя на крыше своего блиндажа, Дид яростно грыз белоснежные куски сахара. Видимо до меня у него уже кто-то побывал. Увидев нас, он остановил черную сморщенную ручонку на полпути ко рту, испугавшись, но нисколько, однако, не удивившись. Неужели он ждал меня? Я показала ему кулек с конфетами и кратко объяснила свою просьбу.

Дид выслушал меня участливо и, с вожделением обозрев нарядный кулек, задумался на несколько минут. У меня в это время появилась возможность подробней рассмотреть его самого. Не даром он скрывался от всех: внешность его была действительно неблагодарной. Он был резкой противоположностью симпатяги Лелио. Черные всклокоченные волосы торчали дыбом, а лицо было перемазано то ли сажей, то ли смолой, отчего походило на стариковское. Одеяние его было каким-то образом сооружено из еловых шишек и прикрывало целиком его маленькую тучную фигурку до самых босых ступней.

Поразмышляв, как я поняла, лишь для вида, Дид решительно отказался помочь мне:

– Почему? – поинтересовалась я.

– Ты конечно можешь пригрозить мне, – сказал он пристально глядя на кулек, который я положила у его землянки, – только я все равно не смогу ничего сделать для тебя. Одно дело люди или дремучие, а с Гавром я тягаться не в силах.

– Причем тут он? Я же о себе говорю.

– Так и я о тебе, – подтвердил Дид. – Не могу я и все.

– Разве ты не хочешь досадить Лелио? Я уверена, что это его рук дело, – попыталась я убедить упрямца, напомнив о его же интересах.

– Не могу я, – со страданием глядя на конфеты, повторил Дид.

– Да почему? Можешь ты внятно объяснить?

– Отвечай! Не видишь что ли с кем разговариваешь?!! – рыкнула Троя.

– Подожди, – сказала я ей тихо, – а то вообще убежит. А мне еще кое-что выяснить у него надо.

Я уже не надеялась уломать Дида, но теперь мне нужно было понять, отчего он не сделает даже попытки помочь мне. И чего или кого он боится?

– Кто был здесь до меня? – задала я вопрос твердым тоном.

– Да, мелочь одна, – ответил Дид, честно глядя мне в глаза и пряча остатки сахара под свой балахон.

– Мелочь? Ты уверен? Это не тот, о ком я сейчас подумала? – наседала я.

– Почем мне знать, о чем ты думаешь, – парировал лукавый карлик.

Я поняла, что ничего больше не добьюсь от него, а применять силу мне не хотелось. Все-таки я слыла доброй наместницей. Дремучие уважали меня за это. Так я по крайней мере думала. Мне ничего не оставалось, как уйти ни с чем.

– Постой, госпожа, – услышала я мученический голос Дида, когда собралась уже отправляться домой, – ты кое-что забыла.

Я поняла, что он о конфетах, и махнула рукой:

– Оставь себе.

– Но я не могу принять дар за то, что не сделал!

– Вполне можешь, – успокоила его я. – Я не собираюсь с горя объедаться шоколадом.

ГЛАВА 20

Прошло два дня с тех пор, как ко мне прилетал голубь, а никто так и не объявился. Я нервничала и больше не гуляла по лесу. Одна мысль о том, что я могу случайно встретить там Гавра приводила меня в ужас. Что если я наткнусь на него и нам предстоит объяснение? А если я ошибаюсь, и он ничего не знает об этом происшествии с голубем? А если Лелио, противный мальчишка, все-таки причастен к этому случаю? Тогда я точно окажусь в глупейшем положении.

Я притаилась в своем тереме и выходила теперь только в мир людей, который уже почти перестал для меня существовать. Я забыла буквально обо всем. Ни одна мысль, не касающаяся Гавра, больше не посещала мою голову. Я рассеянно отвечала на все бабушкины расспросы, часами сидела в терраске, поминутно вызывая к себе Алику, которая неизменно разводила руками. Наместник не объявлялся. Матушка отмалчивалась и так же, как и я, избегала разговора на щекотливую тему. Впрочем вся моя свита уже была в курсе и перешептывалась по углам и закоулкам, а я делала вид, что ничего не замечаю.

В конце концов я не выдержала, и спросила Заварзузу напрямую:

– Почему он не идет?!!

Ведьма пожала плечами. Наверное она и сама не знала.

– Пойду к нему и потребую объяснений, – категорично заявила я, но…

Я ждала его, и время шло. Моя гордость то восставала, не позволяя мне отправиться к нему и спросить как ни в чем не бывало: почему мол не пришел сам, то пряталась куда-то, когда я размышляла о том, как была бы счастлива, если бы могла надеяться на взаимность… Гордость твердила о том, что он, может быть, так и ждет, что я сама примчусь. Сначала понервничаю, побешусь, погадаю на ромашках: любит – не любит, а потом прибегу. Но сердце, глупое человеческое мое сердце, оно обещало мне счастье…

Время в ожидании текло возмутительно вяло и лениво. Настроение мое менялась от минуты к минуте. То я уже почти решалась пойти в его замок самой, то вдруг начинала возмущаться собственной мягкотелостью и слабоволием. Собралась идти к нему на поклон! И это я, Первая наместница Дремучего Мира, обладающая силой! Силой! Впрочем какой мне в ней толк?

Очень редко я пользовалась обретенными способностями или открывала пространственную дверь. Даже скипетр я почти не носила с собой, оставляя у себя в терраске. Лишь в официальных случаях я брала его с собой, как символ власти и не более. Для меня все это было новым, непонятным и чужим. Моя сила пугала меня своей непредсказуемостью и неуправляемостью и иной раз даже ставила в неприятное положение.

Однажды мы с Троей, исследуя отдаленные уголки Дремучего леса, заблудились. Вокруг нас стеной встали непроходимые кустарниковые заросли вперемешку с валежником. К тому же то и дело встречались глубокие канавы и овражки, заполненные обильными дождями. Продираясь сквозь заросли кустов и окончательно в них, наконец, потерявшись, я вдруг решила попытаться расчистить себе путь. Результат оказался не таким как я ожидала. Вместо того, чтоб расступиться в стороны, ветки обгорели, листья пожухли, а те кусты, что были ближе ко мне и вовсе выворотились с корнем. И тут откуда ни возьмись появился Бобровник. Он был явно рассержен. Мне пришлось выслушать от него назидательную лекцию. Какому лешему понравятся, что в его лесу творятся такие безобразия?

– Не пристало тебе, госпожа безобразничать, – басил он дидактическим тоном. – Кусты пострадали, корни к небу смотрят! Теперь долго не будет здесь зарослей!

– Ну, прости меня, милый Бобровник! Но ведь и ты виноват! Зачем вырастил здесь такие джунгли? Не пройти, даже не пролезть! – оправдывалась я с виноватым видом, размышляя о том, что Гавру или Василисе он, наверное, не стал бы выговаривать.

– Так было надобно, – объяснил леший. – В лесу ничего нет ненужного и лишнего. Не следовало бы жечь кусты! Обошла бы стороной.

– Я же не знала, что попаду сюда, а знала бы ни за что не пошла. Мы заблудились. И люди, между прочим, говорят, что если кто по лесу блуждает, то это значит ты их водишь!

– Люди много чего говорят.

– Так это не ты?

Леший захохотал как-то по звериному и тряхнул длинной бородищей, из которой на землю тут же просыпались семена. Падая в примятую траву, они сразу же, на моих глазах стали прорастать. Я с изумлением смотрела на то, как вылупляются возле ног Бобровника зеленые побеги и словно в ускоренной съемке тянутся вверх, разветвляясь и толстея. Леший поглядывал на них ласковым взглядом из-под мохнатых бровей и то ли бубнил какое-то заклинание, то ли пел песенку.

– А ты говорил, что долго не будет зарослей, – сказала я, наблюдая как между мной и лешим вырастает зеленая стена.

Он не отвечал и продолжал мурлыкать. Вскоре кустарник заполонил все свободное пространство вокруг меня, а я так была поражена происходящими чудесами, что не сразу подумала о том, как мы с Троей будем выбираться отсюда.

– Бобровник! Постой! – закричала я в образовавшуюся кудрявую массу зелени. – Как же мы выйдем отсюда?!! Эй!

За листвой уже ничего не было видно. То ли леший исчез, то ли невозможно было его просто разглядеть из-за камуфляжного одеяния. Ведь даже когда Бобровник просто стоял спиной, его легко можно было принять за куст.

– Э-эй! – снова крикнула я.

– Тихо, – раздался голос из-за спины.

Я повернулась и увидела ухмыляющегося лешего. Он надо мной просто подтрунивал. И поделом. Я ведь никакая не наместница, а девчонка, которой нечего здесь делать. Я человек и попала в этот мир по ошибке, по нелепой случайности. И даже силой, подаренной мне в общем-то ни за что, я не умела пользоваться. Мне сразу стало грустно и ужасно захотелось попасть домой, но не в терем, а к себе домой, в город, из которого я не так давно сбежала.

– Идите за мной, и я вас выведу, – сказал Бобровник.

Он направил свое тучное тело прямо в заросли, и ветки и даже толстые сучья стали расступаться перед ним, давая дорогу. А я словно утлая лодка вслед за ледоколом отправилась за ним…

В следующий раз от моей неудачной попытки открыть лесную дверь серьезно пострадал муравейник. Я уже не стала дожидаться пока леший снова отчитает меня и быстренько сбежала от того места. Но он, думаю, все же догадался чьих это рук дело. Прежние наместники такого себе уже не позволяли. Они давно научились управлять своей силой и обращать ее туда, куда им было нужно. А еще было одно сломанное дерево, упавшее гнездо и много чего еще. В конце концов, я все же более или менее научилась рассчитывать свою силу, но все равно по возможности старалась не применять ее.

Так что же мне было делать? Мне Первой наместнице, обладающей силой или мне, смешной и невезучей девчонке? Стоило ли мне гордиться? Было ли чем?

И вот на третий день неизвестности я все-таки решилась на неслыханный поступок: пойти самой к Гавру и все выяснить. Проснувшись утром и узнав у Алики о том, что вестей снова никаких не было (я ждала Гавра, но спрашивала: "нет ли от кого вестей?"), я смирилась с мыслью о том, что придется все выяснять самой. Я вздохнула глубоко, словно набираясь смелости, и окунулась в Дремучий Мир. Взять с собой Трою я решительно отказалась, и она не могла понять, почему я оставляю ее дома, идя на встречу со своим врагом. Мой пес-дух и не подозревал, что я стала мало-помалу забывать о вражде и вместо этого питать бессмысленные надежды. Но иногда я все же обретала здравый смысл. Так произошло и по дороге к владениям Гавра. Пытаясь думать о своей безопасности, а не о чувствах, я по пути несколько раз останавливалась и, до боли сжимая виски, стремилась обрести твердость духа и уверенность. Но где там!

Меня била жестокая дрожь, когда я подходила к сосновому бору. А когда в промежутках деревьев я увидела серую стену и башню, сердце забилось, словно дикая птица в путах. И тут во мне снова заговорила гордость, а может быть робость. Остановившись у толстой разлапистой сосны, самой древней, наверное, в этом лесу, я присела у края каменной дороги, ведущей в замок. Гавр уже наверняка знал, что я здесь, так уж лучше подождать его, чем бесцеремонно вламываться в его жилище. По здешним обычаям мужчина сам приходит к женщине, чтоб узнать о ее решении, и наместник подумает, наверное, что я – бесстыжая дура. Я догадывалась, да какое там догадывалась, твердо знала, что поступала глупо и позорно. И вот гордость моя снова поднялась на дыбы. Да что он себе воображает! Прочь отсюда! Я вскочила и хотела было уже пуститься бежать, но что-то вдруг отвлекло мое внимание.

На том месте, где я только что сидела, у подножья старой сосны, я увидела молоденькую зелено-голубую сосенку. В моей голове вдруг возникла удивительная аналогия. Деревце пробилось каким-то чудом сквозь плотно уложенную каменную кладку дороги, и было на нем всего три нежных пушистых веточки. А прямо над ним возвышалась дремучая махина и своими широкими ветвями закрывала солнце. Или защищала от ветра. А я ведь тоже не знала, кто он мне: враг или…

В этот момент я услышала его шаги и чудовищно напряглась. Даже когда мне предстояло обрести силу или сгореть, мне не было так страшно. Это был он. Я поняла это даже не видя его, чувствуя спиной его взгляд, слыша уверенный шаг не знавшего сомнений наместника. Я не обернулась и осталась стоять, все еще разглядывая зеленое чудо. Он подошел и тоже посмотрел вниз.

– Удивительно, – сказала я, – сколько сил и энергии понадобилось бедному деревцу, чтоб пробиться сквозь камень. И все же оно сумело.

Гавр молчал. Я чувствовала, что он смотрит на меня, будто изучает или ждет чего-то, но не решалась повернуть голову в его сторону. И не спешила начать разговор, из-за которого пришла сюда.

– Странные вещи творятся со мной в последнее время, – продолжала я.

Гавр словно воды в рот набрал. Я заставляла себя успокоиться, унимая дрожь и бешеное сердцебиение. Говорить было сложно.

– Странные вещи. Мало того, что мне, человеку, попал в руки чудесный цветок, который не принес мне ничего, кроме проблем и разочарований, так еще и сам Хозяин разозлился на меня и готовит мне какую-то пакость. Как думаешь, сумею я выбраться из этой передряги? Желательно, конечно, живой…

Ни звука в ответ.

– Еще совсем недавно я полагала, что со мной никогда не произойдет ничего необычного и странного. Мои детские проблемы казались мне не разрешимыми, жизнь законченной и неудавшейся. Сейчас мне смешно вспоминать об этом. И теперь я не хочу умирать. Да, совсем еще недавно я собиралась покончить с собой из-за какой-то глупости, которая казалась мне величайшей, неразрешимой трагедией. Но если бы я знала, что меня ждет впереди! Да как можно знать такое? Как что-то подобное вообще может вообразиться!

Гробовое молчание.

Я усмехнулась перед тем, как сказать главное, чтоб Гавр не подумал, что я отношусь к этому серьезно.

– И вот новый сюрприз. Прилетел голубь, на лапе – кольцо. Матушка говорит, что кто-то предлагает мне стать его женой. Но я уверена, что этот кто-то весьма неудачно пошутил, – сказала я и выдавила из себя, как мне показалось, легкомысленный смешок, который на самом деле вышел нервным.

Я была напряжена, как струна и пылала огнем.

– Ну, что ты все молчишь?! – не выдержала я, наконец, и взорвалась. – Отвечай, что это значит?!

Я все еще не смотрела на него. Не могла. Не смела. Мне было страшно, будто сейчас, а не на приеме у Лютого Князя, решится моя судьба. Он был краток:

– Да. Это мое кольцо, – спокойно, по-деловому произнес Гавр и снова замолчал.

Я растерялась и тут же поняла, что как бы ни старалась, мне не удастся скрыть волнение. Мне пришлось прижаться к сосне и спрятать кисти рук под мышками, чтоб они не дрожали.

– Я все-таки жду объяснений, – потребовала я после некоторого молчания, которое понадобилось мне, чтоб немного успокоиться.

Гавр развернулся, подошел так, чтоб оказаться в поле моего зрения, остановился, прижавшись плечом к могучему дереву, и заговорил:

– Хочешь знать, зачем я все это затеял? Странно, что ведьма тебе этого не объяснила. Она ведь догадливая старуха. А дело вот в чем: если Лютый Князь прикажет мне убить тебя, я окажусь в затруднительном положении.

– Интересно, почему же? – спросила я, не отвечая на его бесплодные попытки поймать мой взгляд.

– Я не привык убивать беззащитных женщин и детей.

По тону его я догадалась, что меня он относит сразу к обеим категориям.

– А если я буду защищаться? – спросила я, уже зная ответ.

– Ты, в любом случае, слишком слабый соперник. У тебя нет никаких шансов против меня, а Яр, я уверен, не посмеет пойти против Хозяина, покинув границу.

– Я думаю, что Василиса с удовольствием выполнит за тебя твою работу.

– Она исчезла. И теперь у меня и у тебя остался только один выход.

– Все-таки я не совсем понимаю, при чем тут кольцо и… все остальное.

– Если ты станешь моей женщиной, то по законам нашего мира, один я буду решать твою судьбу. Даже Хозяин тогда не сможет мне ничего приказать.

– И что будет со мной потом?

– Потом… Я отпущу тебя. Живи, как знаешь. Но только в своем мире.

Так. Похоже, я вновь получила реальный шанс остаться живой. Но почему же мне вдруг стало так горько? Я почувствовала, как слезы стали комом в горле. Все выяснилось. Но как стыдно! Как больно! Как глупо было надеяться растопить ледяное сердце истукана! Гордыня снова взяла верх надо мной. Я устыдилась своих прежних чувств и прокляла себя за идиотскую самонадеянность.

– И что? Как это должно произойти? В дремучем загсе, венчание у Лютого Князя или Дидилии? – поинтересовалась я, позаимствовав его ледяной тон.

– Нет. Здесь нет ничего подобного.

– Какой-нибудь древний обряд?

– Вряд ли это можно назвать обрядом.

– Так что же?

– Ты притворяешься или действительно не знаешь, как девушка становится женщиной?

Тут до меня дошло. И как я сразу не догадалась? Ничего официального, все естественно и до жути обыденно. Но не подать виду, только не подать виду…

– И я могу быть уверенной в том, что останусь жива и в том, что в мире людей меня никто не станет преследовать? – снова спросила я казенным тоном, словно выясняла условия сделки.

– Я даю тебе слово.

– А других гарантий нет?

– Тебе этого не достаточно?!! – возмутился он было, но тут же осекся и ответил в прежней спокойной манере:-В любом случае у тебя нет другого выбора.

Я вновь ощутила себя слабой и глупой идиоткой. И надо же было вообразить, что имеешь власть, что значительна, что сильна! Нет! Ничего подобного! Я оставалась всего лишь человеком, которого можно было уничтожить, унизить, растоптать…

– Я не хочу, – тихо сказала я. – Не хочу так…

– Как?

– Без любви, – еще тише, едва слышно произнесла я.

Несколько секунд он молчал, потом подошел ко мне ближе и негромко произнес:

– Отчего же без любви? Ты ведь меня любишь?

Я отпрянула от него.

– Напрасно надеешься! Ничего подобного!

– Не пытайся обмануть меня. Я все знаю.

– Ничего ты не знаешь! Ничего!!!

Я закрыла руками лицо, низко наклонив голову. Больше я не могла сдерживать слезы.