Текст книги "Герой (СИ)"
Автор книги: Наталья Бутырская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Глава 10
Отступление от правил
Ловушки – это хороший способ обезопасить свое поселение. Ксину тоже стоило потрудиться: вырыть ров и сделать земляной вал хотя бы вокруг домов, тогда стада антилоп и быков не ворвутся к ним; устроить ловушки, пусть немагические, пусть самые примитивные, и хищники не прокрадутся к их стадам. У сектантов обустройство нового места было отработано великолепно, потому спустя год местность вокруг поселения уже была зачищена.
Вот только это была не Равнина и не жиденькие заросли, как возле Киньяна. Это был Лес – дом для тысяч животных и птиц. Лес, где каждый имел шанс на выживание. Ставить ловушки в нём – всё равно, что ввалиться в чужую спальню верхом на лупоглазе.
Радостное настроение улетучилось в тот же миг.
Я вобрал в себя столько Ки, сколько мог, и вытолкнул энергию плотным клубком. От его касания сработали как магические, так и немагические ловушки: взметнулись вверх тонкие веревки, вылетели стрелы, обнажились провалы ям, клубы разноцветного дыма выпорхнули из невидимых схронов. И я пошел по получившейся дороге. Время от времени я кидал сгустки Ки и вперед, и по сторонам. Я не знал, где точно секта, и потому двигался туда, где ловушек было больше. Некоторые из них были рассчитаны на крупных зверей и срабатывали лишь при моем приближении, защитный массив пару раз рассыпался от особо мощных ударов, но я одним движением руки восстанавливал его.
Кое-где я замечал облезлые и иссохшие шкуры животных. Как я приметил, ловушки были устроены так, чтобы зверь или человек, попавший в них, умер не сразу, чтобы воем или криком предупредил своих сородичей об опасности этих мест. Очень продуманно. Очень грамотно.
Высокий сплошной частокол. За ним слышались крики – меня заметили. Я огляделся, где-то тут, наверное, уже выкопана яма для младенцев. Вряд ли сектанты отступили хоть на шаг от привычной схемы.
В меня летели стрелы, отскакивали от массива и бессильно падали к ногам. Затем заклинания. Боевые, но простые, которые не требовали крупных вложений Ки. Для сектантов это выглядело, как будто к ним пришел человек без Ки и без магической защиты, с одним копьем, но ни стрелы, ни магия его не могли взять.
Затем всё затихло. Я пошел вдоль частокола, пока не нашел ворота, и просто постучал.
Створки дрогнули. В открывающемся проеме я увидел юношей с серпами и цепами, мужчин верхом на лупоглазах с копьями, у некоторых через одежду просвечивали заполненные кристаллы. Ни у кого не было защиты в виде массива, таланты были невысокими, лишь у двоих взрослых талант перевалил за двадцать. Это были те самые люди, которые уводили Аи и других девушек. Жоу не ошибся.
Чем шире открывались ворота, тем больше замешательства было в их глазах, особенно у младших. Я слышал перешептывания юношей.
– Второй? Это поросль Второго?
– Ты не про него говорил? В последнюю охоту?
– Вылитый Второй.
– Но лить семя снаружи запрещено.
– Тихо! – гаркнул мужчина на лупоглазе. – Ты кто такой? Как нашел нас?
– Я Юшенг из Цай Хонг Ши.
– Из какой ты семьи?
– У меня нет семьи.
– Кто твой отец?
– У меня нет отца.
Мужчина переглянулся с другими всадниками, кивнул и приказал мальчишке:
– Приведи Второго.
Я стоял перед воротами и ждал.
Я понимал, что совершал большую ошибку, ту же самую, что и прежде: хотел разобраться, понять причины, узнать, как они живут. Хотел увидеть отца. Хорошо быть Теданем – он всегда знает, как поступить. Хорошо быть Байсо – он всегда уверен в себе. Хорошо быть Уко – для нее мир поделен на черное и белое.
Я же хотел понять.
Как просто было бы ударить огнем, как в брошенном сектантском поселке, и выжечь всех, не зная их имен, характеров, желаний и страхов, пока они для меня всего лишь чужие лица! Но я стоял и вглядывался в них. И многие были так похожи на меня. Как братья.
– Всё это сделал один человек? – послышался властный голос из-за толпы. – Ты говорил, там настоящее наступление.
Пауза.
– Похож на меня? Сын? Цай Хонг Ши? Да, когда-то мы стояли там.
Он вышел вперед. Высокий, нестарый, подтянутый, прямой нос, небольшая бородка, длинные заплетенные в косу волосы, удобная простая одежда, широкий пояс плотно обхватывал всё еще тонкую талию.
Второй внимательно посмотрел на меня, сравнил с другими парнями и улыбнулся.
– Ты искал отца, мальчик? – покровительственно спросил он.
– Я искал воров, крадущих девушек по всей стране.
Расслабившиеся было парни сразу же напряглись и подняли незамысловатое оружие.
– Ты нашел нас. И что дальше? Нападешь? Или за твоей спиной стоит императорская гвардия?
– Я один.
– Вижу. И мне передали, что ты действительно один. Добрался сюда с караваном? Поблизости не проходили караваны? – обратился он к другому мужчине того же возраста.
Тот вежливо сложил руки и ответил:
– За последние две недели никто не проезжал, Второй.
– Ты здесь бродишь так давно? Проголодался? Заходи, будешь моим гостем.
– Второй! – возмущенно воскликнул всадник слева.
– Пятый, думаю, я справлюсь с мальчиком и его массивом, – успокаивающе махнул рукой Второй, сам же не сводил с меня глаз, хотел проверить, как я отреагирую на то, что он знает про защиту. Мне было всё равно. – Зайдешь?
Я шагнул вперед, прошел мимо расступающихся парней, из-за домов, стоящих точно в таком же порядке, как и в сожженном поселке, выглядывали любопытные детские мордашки всех возрастов. Второй шел рядом и рукой указывал направление, всё время держась немного позади меня, так что мне приходилось то и дело оглядываться.
– Пусть принесут еду и вино, – сказал Второй первому попавшемуся мальчишке, и тот умчался, сверкая голыми пятками.
Мы вошли в отдельно стоящий домик с единственной комнатой. Кровать за широкой ширмой, шкафы со свитками, травяные коврики на полу, на стенах висели написанные на холсте изречения, и они были взяты явно не из классических трудов: «Ограничение Ки – ограничение мира», «Талант не важен, если нет Ки», «Мораль – оправдание слабых».
Второй указал мне на небольшой столик с лежащими рядом подушками. Я отставил копье в сторону, снял мешок со спины и сел. Внутри меня всё словно замерзло, эмоции бурлили где-то далеко, за ледяной стеной. Я наблюдал, запоминал, изучал, но не делал никаких выводов и не принимал решений. Я как будто видел происходящее со стороны.
Спустя минуту подошла девушка с деревянной корзинкой, сняла крышку, выставила на стол небольшие глиняные кувшинчики с вином и еще дымящиеся блюда: мясо в тесте, запеченные овощи, тарелку риса с травами. Расставила тарелки, палочки, поставила небольшой чайничек на огненный камень, который лежал в резной нефритовой коробочке, приложила палец к специальному отверстию в этой коробке, влила Ки, поклонилась и ушла. Всё это было проделано очень быстро, аккуратно и молча.
– Извини, если что не так. Мы давно не принимали гостей, – сказал Второй с легкой улыбкой.
На вид ему было лет тридцать или чуть больше. Как он мог быть моим отцом?
– Значит, ты из Цай Хонг Ши? Сколько тебе лет?
– Шестнадцать.
– Я позже проверю записи. Мы стояли возле Цай Хонг Ши, но я не помню, когда точно, – он налил в маленькую пиалу вина и залпом проглотил его. – Хотя, подожди… Когда мне было столько же, сколько тебе, меня впервые отправили на охоту. Я боялся подвести наставника, тогда я еще не был Вторым, всего лишь росток из поросли Второго, при том не самый лучший. Мы вошли в город, изображая караван. Пока старшие обменивали Ки на деньги, а деньги – на товары, мы искали подходящих девушек. Ты ешь, не стесняйся! Вино или чай? Это хороший чай и хорошее вино.
Он налил вино себе и мне, я взял палочки и положил себе в миску всего понемногу. Второй внимательно следил за моими манерами, одобрительно качая головой.
– Ты хорошо воспитан. Наши мальчишки едят, как молодые волчата, проглатывают всё разом.
Есть мне не хотелось вовсе, но я сделал усилие и положил в рот несколько крупинок риса. Ничего подозрительного ни в запахе, ни во вкусе не было. Я отложил палочки.
– Прошу Второго продолжить рассказ о Цай Хонг Ши.
– Почему бы и нет. Никто не признаётся, но я уверен, что почти все мальчишки хоть раз да нарушали правила. И я не был исключением. Я подобрал несколько девушек с нужными признаками: симпатичные, из бедных семей, с низким талантом, целомудренные, познакомился с ними и начал подбирать ключики. Некоторые краснели от одного лишь взгляда в свою сторону, другие позволяли обнимать себя за талию и сами прижимались в ответ. Во мне полыхал юношеский огонь, и всё сложнее становилось сдерживаться. Но девушек для Десятерых трогать нельзя, потому я решил сделать иначе. Когда две девушки уже были готовы бежать со мной, да и каравану пора было отправляться назад, я выбрал красивую небогатую девчонку на улице, ударил ее заклинанием подчинения, отвел в укромное место и провел с ней целую ночь. Тогда я и решил, что должен стать патриархом во что бы то ни стало. Ради того, чтобы каждую ночь проводить с девушками. Я не знал, что со временем всё приедается, – рассмеялся Второй. – Так получается, что ты сын той девушки? Как забавно выходит. Иногда по несколько месяцев нужно вспахивать поле, чтобы получить плоды, а порой достаточно бросить одно семечко. И как твои успехи? Есть ли особенности в твоей Ки?
– У меня низкий талант.
– Я вижу. Настолько низкий, что удивительно, как ты еще жив. Но ты обучен начертанию. А еще у тебя несколько крупных кристаллов, полных Ки, хотя перед этим ты выжег магией множество ловушек. Так что с твоей Ки? – взгляд Второго был доброжелательным и любопытным.
– У меня мало ограничений, – сказал я, глядя на изречение на стене.
– Интересно, – улыбнулся Второй. – Получается, ты мой старший сын. Первенец. И такой одаренный.
– Внутри ограды я видел похожих юношей и старше.
– Это тоже из поросли Второго, но они твои, как это говорится, дяди. Раньше Вторым был мой отец, а после его смерти я занял его место. Так зачем ты пришел?
Я встал, прошелся по комнате, посмотрел на свитки. В основном там лежали труды Тайфуна, судя по табличкам, но были книги и по магии, и по истории, и описания страны с городами и реками.
– Меня обвинили в похищении девушки в одной деревне.
– Ха-ха-ха, с таким лицом тебя часто могут обвинять в подобном.
– У меня нет семьи. Я захотел увидеть людей, похожих на меня.
– Теперь ты нашел много родственников. Только мы не говорим отец, сын или брат. Я не знаю имен своей поросли, за исключением самых одаренных детей. Они же относятся ко мне как к старшему, не как к родственнику. Так что если ты искал любви и заботы, то зря пришел.
– Я ведь не смогу отсюда уйти, – утвердительно сказал я.
– Не сможешь. Все, кто видел наше поселение, должны умереть. Если им удается ускользнуть, нам приходиться переезжать, а это довольно непросто. Мы в прошлом году уже сменили место. Поэтому мне так интересно, как ты сумел найти нас.
– За вами следили. В прошлом году.
– Значит, снова переезд, – опечалился Второй. – А мы только-только устроились.
– И когда меня убьют?
– Знаешь, а ведь тебе не обязательно умирать. Если у тебя и впрямь есть некоторые навыки, ты можешь остаться здесь. Ты ведь моя поросль. Законы соблюдены. Как тебя звали?
– Юшенг.
– Ты сядь, поешь всё же. Я ненадолго оставлю тебя. Не выходи из дома для собственной безопасности.
Второй с задумчивым лицом покинул меня, а я не удержался и раскрыл один из свитков, написанных Тайфуном:
«Мы привыкли смотреть на магические таланты людей, предсказывать их будущий успех лишь на основании цифр. Сколь часто можно видеть, как в семье до десяти лет в одинаковых условиях растут два ребенка, получают равную заботу и любовь родителей, но после церемонии наименования в дом возвращаются не два сына, а любимый наследник и бесполезный ребенок. Хотя разница лишь в том, что у первого талант выше тридцати, а у второго – ниже. И какие бы достижения не показывал второй сын, неважно, в искусстве ли, стихосложении или боевых искусствах, он всегда будет считаться никчемным. Хорошо хоть отменили этот унижающий человеческое достоинство обычай – крепить цифры таланта на рукавах или еще хуже – набивать их прямо на коже. А ведь на успехи в магии влияет не только один талант, но и умение мыслить, и память, и еще одно полузабытое условие – скорость восстановления Ки».
Затем раскрыл второй свиток:
«Сложность еще и в том, что нет такого амулета, который был бы способен на точный расчет скорости восстановления Ки. Зная примерный объем Ки в теле человека и его талант, я могу сказать, сколько единиц и процентов он потратит на определенное заклинание. Но как узнать, когда он восстановил свою Ки до первоначального состояния? Опираться только на самочувствие не получается, у каждого человека свой уровень выносливости. Кто-то и от потери десяти процентов Ки лишается чувств, а кто-то и при нехватке тридцати процентов еще способен ходить, говорить и мыслить. Это сходно с рассказами лекарей. Есть люди, которые от одной царапины приходят в ужас, а есть и такие, которые, потеряв руку, продолжают сражаться. Взгляд нефритового дракона не дает полной уверенности, и нужно много тренироваться, чтобы привыкнуть видеть мир его глазами. Меня поначалу пугало голубое свечение, изливающееся из людей, животных, растений и амулетов, и я долго не мог понять, где тут небо, а где земля».
Я перебрал почти все свитки, но всё это были лишь размышления ученого триста лет назад. Он рассуждал о морали, о талантах, об упадке знаний, но я не нашел ни слова, касающегося секты. Там не говорилось ни о поросли, ни об украденных девушках и даже о том, как вообще выводить людей с повышенной скоростью восстановления Ки. Только общее словоблудие, во многом утратившее свое значение за эти века.
Если некогда секта и создавалась на основе его учений, то явно не его руками. Либо самые важные свитки хранились не на открытых полках у Второго.
Это поселение всё же отличалось от того, что я сжег. Так как мы находились значительно южнее, уже не нужно было строить столь толстостенные и закрытые дома. Широкие окна, заклеенные тонкой бумагой, пропускали много света и одновременно звуков. Потому я расслышал голоса снаружи, а после заклинания «ухо древесной крысы» смог разобрать, о чём они говорили.
– И всё же я возражаю! – возмущенный визгливый голос.
– Седьмой, ты сам смотрел правила. Нигде не сказано, что представитель должен воспитываться внутри секты, – низкий спокойный голос.
– Это и так понятно! Второй нарушил правила, потому и случилась эта нелепая ситуация.
– А кто не нарушал? Неужто ты во время охоты не ловил кого-то для себя лично?
– Мои дети не вламываются в секту, уничтожив половину охранной зоны.
– Твои бы просто не дожили до такого возраста.
– Поздно кричать, Седьмой, – вмешался еще один голос. – Шестой сказал, что допускает его отпрыска до турнира.
– Кто знает, чему он учился и что умеет? – продолжал визжать Седьмой. – Здесь наша поросль растет в равных условиях и учится одинаково. Вдруг он победит из-за хитрых уловок, а не потому что его росток крепче?
– Хоть раз подумай о секте, а не о себе, – рассмеялся еще один голос, в котором я узнал Второго. – Если мой росток знает что-то полезное, то сможет научить всю поросль, и мы станем еще сильнее.
– А согласится ли он? Ты его спросил?
– Уговорить на драку мальчишку, который так жаждал увидеть отца, гораздо легче, чем девятерых старых ворчунов на легкое отступление от правил.
– Видите! Видите! Он сам признал, что это отступление от правил!
– Седьмой! Угомонись. Иди лучше присмотри за своими отпрысками. Скоро они будут биты!
Голоса затихли, а вскоре в дом вернулся и Второй с широкой улыбкой на лице.
Глава 11
Второй
Я смотрел на Второго и не мог принять того, что он мой отец. Он выглядел слишком молодо, его манеры были далеки от идеальных, и в целом он создавал впечатление легкомысленного человека. Его отношение к маме и к моему появлению лишь подчёркивало это. Словно к нему каждый день приходят неизвестно откуда сыновья. Не прошло и получаса, как он уже встроил меня в свои схемы, ничего не зная обо мне, не спросив, как мы с мамой жили эти годы, как я сумел его найти и, главное – зачем.
Может, так сказывалось воспитание в этой секте. Второй сказал, что не знает имён всех своих детей и, видимо, мало интересуется их развитием. Кто сумеет проявить себя, тот и молодец. Подумаешь, одним сыном больше, одним меньше.
– Тебе разрешили остаться здесь, – торжественно провозгласил Второй, – но тебе придётся доказать право на проживание. Ты знаешь, кто мы такие и в чём наша цель?
Второй сел за столик, налил вина и выпил. Его глаза заблестели, речь стала ещё более быстрой. Я сел вслед за ним.
– Так получилось, что у секты нет названия. Основатель никак не мог выбрать наилучшее. Секта Идеального Пути, Секта Всеобщего Блага, Секта Бесконечной Ки – у него было много вариантов. Но название нужно для людей извне, а мы не хотим раскрывать себя прежде времени, внутри же достаточно сказать секта, как все поймут, о чём ты говоришь. Ты умеешь читать. Смотрел свитки?
Я кивнул.
– И что понял оттуда?
– Там общие рассуждения, похожие на мысли перед сном.
Второй радостно покачал головой.
– Верно-верно. Это предвестники мысли Основателя. Его же законченные идеи, по которым и строилась секта, мы храним в закрытом для поросли месте, только патриархи могут читать те свитки.
Я терпеливо ждал, пока он расскажет мне хоть что-то.
– Да, в секте десять патриархов, десять ветвей. Когда-то их было больше, и не было чёткой дисциплины. Даже такие мальчишки, как ты, могли плодить детей, но ни к чему хорошему это не привело. Потому оставили самые перспективные линии, назначили патриархов и выстроили новую систему. Правят сектой как раз патриархи, но всегда нужен кто-то главный, тот, за кем останется последнее решение. Сейчас лидер – Шестой. Скоро будет проводиться турнир, по результатам которого будет выбран новый главный патриарх.
– Как часто проводится турнир?
– По-разному. Смотря сколько мы стоим на одном месте. Турнир всегда проходит после переезда.
– Ты будешь состязаться с другими патриархами?
– Я? – удивлённо переспросил Второй и расхохотался. – Нет, я свои турниры уже отвоевал. Турнир – это не только выбор лидера секты, но и отбор лучших в каждой из ветвей. Каждый патриарх выставляет самого сильного из своей поросли, тот, чей сын победит, и становится лидером. А сам победитель считается претендентом в будущие патриархи по своей линии.
– Тогда почему такое доверие ко мне? Ты не знаешь, на что я способен.
– И они тоже. Здесь все учатся одинаково у одних и тех же учителей, потому победитель, как правило, известен заранее. Тот, кто сильнее, у кого быстрее идёт восстановление Ки, кто лучше соображает. Разница порой едва ощутима. Патриархи могут научить свою поросль какой-то хитрости, но уловки во всех ветвях уже давно изучены и известны. А так как все дети живут и учатся вместе, то они знают характер каждого, слабости и сильные стороны. Ты же загадка во всём. Известно лишь то, что ты очень силен и имеешь неплохую защиту.
– Поэтому ты решил доверить турнир мне?
Второй откинулся, допил остатки вина и задумчиво улыбнулся.
То ли из-за его поведения, то ли из-за родственной схожести я не ощущал скованности, и это меня даже пугало. Где же ненависть, которую я испытывал на пепелище прежней стоянки?
– Предыдущий Второй умер слишком рано. Он успел назначить меня своим преемником после двух побед в турнирах, я начал выращивать свою собственную поросль, но не прошло и десяти лет, как он умер. Мои дети слишком малы для турнира. Даже самый талантливый семилетка не сможет победить мужчину, прожившего два десятка лет. Если бы ты не пришёл, мне пришлось бы выставлять кого-то из братьев. Это не моя поросль, и победа показала бы силу второй ветви, но не вознесла меня на место главного патриарха.
– А почему я должен согласиться? Мне нет дела до вашей иерархии и внутренних дел.
– Верно, если ты хочешь умереть, то можешь и отказаться. Я говорил, что тебе придётся доказать право на проживание здесь. Нам незачем рисковать и оставлять тебя в секте, если ты слаб. Наша поросль с рождения проходит разные испытания, чтобы подтвердить право на существование. Если ты победишь, то в будущем сможешь занять место патриарха. Если проиграешь, но выступишь достойно, ни у кого не будет вопросов о твоём пребывании в секте.
Второй после вина расслабился, его лицо раскраснелось, хотя выпит был всего лишь кувшинчик вина размером с ладонь. Он притворялся или в секте не пили вина? Казалось, что он совсем беззащитен. Одно заклинание, один удар копьём – и он будет мёртв. Он – мой отец, человек, из-за которого жизнь матери пошла прахом.
– Хорошо. Я приму участие в турнире.
Он легко вскочил на ноги, встряхнулся.
– Отлично. Сейчас я покажу тебе, где живёт поросль, найдёшь там себе место. Особо в драки не ввязывайся, не показывай всего, на что способен. Если тебя покалечат до турнира, сам понимаешь, что будет.
Я собрал свои вещи и двинулся вслед за Вторым. Внутри частокола жизнь кипела. На разных площадках занимались дети. Смешные малыши трех-пяти лет старательно повторяли движения старшего мальчика, наклонялись в разные стороны, тянули ногу, пыхтели и поворачивались. В другом месте дети семи-восьми лет отрабатывали заклинание щита, отбивали летящие камни. Группа подростков чистила загон с лупоглазами, один вскарабкался на неосёдланное животное и пытался удержаться на покатой спине под смех друзей. Я заметил, что маленьких детей было довольно много, но в следующих возрастных группах их становилось всё меньше и меньше. Старше двадцати почти никого не было.
Второй подвёл меня к одному из длинных домов, толкнул дверь и приглашающе кивнул. Я вошёл. Это был женский дом. На меня уставились десятки испуганных глаз, словно я был людоедом, пришедшим выбирать себе тушку на ужин.
– Шен? – удивлённо сказала одна из женщин.
Я вздрогнул от неожиданности и всмотрелся в говорившую. Это была неопрятная заплывшая женщина с грязными распущенными волосами, огромным животом и толстыми лодыжками. На вид ей было лет тридцать.
Второй с лёгкой улыбкой наблюдал за нами.
– Не узнаешь меня? – сказала эта странная женщина. – Это я, Аи. Мы с тобой говорили во время праздника сева.
Другая женщина подбежала к Аи, закрыла ей рот рукой и принялась что-то нашёптывать на ухо, но Аи оттолкнула её.
– Нет, я его знаю. Он другой! – воскликнула она и охнула, обхватив живот руками. Женщины тут же оттеснили её в сторону и уложили на матрас, еле слышно приговаривая что-то.
– Я подумал, что место патриарха вряд ли заинтересует тебя, к тому же я ещё молод, и ждать придётся долго, потому решил показать и другую награду. Победителю турнира разрешают выбрать себе женщину. Конечно, не девственницу и не роженицу, но всё же. Ты был хоть раз с женщиной?
Женский дом больше походил на загон для животных: земляные полы, скомканные матрасы вдоль стен, запуганные девушки. Аи хотела выбрать свою судьбу, повидать мир, а теперь носит чужого ребёнка, даже не будучи замужем, и не видит даже той небольшой свободы, которая была у неё в родной деревне.
– Можешь даже эту самую Аи взять, – продолжал говорить Второй. – Она долго не беременела, во время переезда скинула. Скорее всего, родит бесполезного ребёнка.
– Что значит бесполезного? – я боялся повернуть голову ко Второму. Боялся увидеть его улыбку при этих словах и не сдержаться.
– Который не переживёт первую же проверку. Бесполезная трата еды. Зерно и овощи мы закупаем, потому не можем тратить продукты на всех подряд.
К моему облегчению мы вышли из женского дома и направились ко второму длинному дому.
– Здесь живёт поросль. Все, кроме победителей турниров. Дети тут только спят, переодеваются и едят. Остальная их жизнь проходит на учебных площадках да в лесу. Они учат не только боевые искусства и магию, но и чтение, историю секты, биографию Основателя и его цели, а также правила секты и наказания за их нарушение.
Внутри жилище поросли мало чем отличалось от предыдущего. Те же свёрнутые матрасы вдоль стен, возле каждого матраса на тростниковом коврике лежат личные вещи детей: оружие, миски, палочки, одежда.
– Старшие спят у двери, младшие – ближе к дальней стене. По мере взросления твоё место становится всё ближе к выходу, и часто дети мерят возраст не годами, а количеством матрасов между тобой и дверью.
Второй снова улыбался, но скорее мечтательно, вспоминая о годах, проведённых в этом бараке.
– Ты тоже тут жил?
– Не именно тут, всё же мы часто переезжаем, но в таких же домах, в таких же условиях. Где-то зимы были холоднее, где-то шли проливные ливни, где-то солнце пекло так, что невозможно было выйти на улицу без сплетённой из травы шляпы. И лишь одно оставалось неизменным – секта и её правила. Было тяжело, порой невыносимо, голодно, я работал до изнеможения, желая стать лучшим, сражался со своими товарищами, воевал с детьми из других ветвей, сходил с ума, подглядывая за женщинами и задирая им подолы. Сейчас я живу в отдельном доме, как мечтал всегда, могу вдоволь есть, пить и спать с женщинами, но стала ли моя жизнь счастливее?
– Тогда зачем всё это? Не лучше ли распустить секту и поселиться в городе или деревне? Завести обычную семью? С вашими возможностями можно неплохо подняться.
Второй рассмеялся и хлопнул меня по плечу.
– Если бы это спросил любой мальчишка из секты, он получил бы двадцать палок. Но ты видел мир снаружи. Смотри, – он бесцеремонно развернул ближайший матрас, уселся на него и похлопал рядом с собой, – кто я здесь? Здесь я патриарх, один из десяти правителей, отец отдельной ветви. У меня, возможно, нет той роскоши, которой наслаждаются чиновники и вельможи, зато я владею всем самым лучшим, что есть в секте. Я двадцать лет рвал жилы и выворачивал себя наизнанку, чтобы занять это место. Сейчас мне завидуют все мальчишки, да и патриархи тоже, они слишком стары, чтобы наслаждаться своим местом. А я молод и силен. А ты предлагаешь всё это отринуть! И кем я буду там, снаружи? Очередным простолюдином, возомнившим себя императором? Как многого я сумею достигнуть? Жениться на одной девушке, смотреть, как она с годами дурнеет и чернеет, рождая никчёмных детей?
В его словах был определённый смысл.
– Мы не совсем изолированы от мира. Во время торговых и охотничьих вылазок мы узнаем слухи, покупаем книги, следим за новыми магическими разработками, иногда покупаем амулеты. За последние триста лет мир мало изменился. Всё то, о чём писал когда-то Основатель, есть и сейчас. Возможно, рано или поздно мы добьёмся своей цели и вырастим человека, не имеющего ограничений по Ки. Вот тогда мы и выйдем за пределы ограды. Ну, хватит, пожалуй, разговоров.
Второй поднялся и, оставив матрас смятым, двинулся к выходу.
– Сейчас участники турнира тренируются лично с патриархами, но я не вижу смысла заниматься с тобой. Ты и так силен.
Я услышал за его словами другое. Ему было плевать, выиграю я или проиграю. Если выиграю, то он получит желанное место старшего патриарха, если проиграю, то он ничего не теряет и убирает нежеланного сына. Вряд ли я переживу проигрыш.
– Старшие сейчас восстанавливают ловушки, которые ты уничтожил. Будь внимательнее, они захотят отомстить. Даже не знаю, чем тебе предложить заняться сейчас.
– Я могу поговорить с той женщиной? С Аи?
Второй поморщился.
– Старшим не разрешается входить в женский дом без особой причины. Но, думаю, ты не кинешься на неё при всех, всё же тебя воспитывала женщина. Хорошо. Если спросят, скажи, Второй позволил.
После этих слов патриарх удалился. Он не забрал у меня ни кристаллов, ни копья, не проверил мешок. Он настолько уверен в силах секты? Я проверил себя на метки. Так и есть, несколько меток он оставил. Я не стал их убирать. Пока я не собирался убегать отсюда.
Торопиться было некуда, и я прошёлся по всему поселению. Сектанты подошли к делу основательно, здесь были вырыты два колодца с высокими журавлиными шеями, так что даже женщины могли начерпать воды. Отдельно стоял дом с припасами, а рядом под длинным навесом уже готовили еду в большом котле. Судя по всему, женщины здесь не только рожали детей, но и выполняли всю работу по обслуживанию сектантов.
С боковой площадки доносились нестройные детские голоса.
– Ки находится повсюду. Я черпаю Ки из мира вокруг меня. Моя энергия восстанавливается.
Когда я обогнул дом, то увидел пять мальчиков, обритых наголо, которые повторяли эти слова и сливали Ки в крупный кристалл. Один из них рухнул на землю, как подкошенный, но остальные продолжали работать.
Рядом стоял юноша моего возраста и говорил им:
– Пока кристалл не наполнится, вы отсюда не уйдёте. Почему вы здесь?
– Мы нарушили правило! – хором ответили бледные мальчуганы.
– Что бывает за такой проступок?
– Наказание.
– И ваше наказание – наполнить кристалл.
Даже с учётом их дара они никак не могли справиться с таким поручением. Кристалл был на сто Ки, не меньше, у этих малышей на пятерых было не больше двухсот Ки. Они не могли отдать половину своей энергии.
– Подымайся, – старший пнул лежащего ребёнка – Я же вижу, что ты притворяешься. Не смей перекладывать на остальных свою работу.
Тот, пошатываясь, выпрямился и приложил руку к кристаллу. Я не хотел вмешиваться, но не смог удержаться. Подошёл к старшему.
– После того, как кристалл заполнится, они будут свободны?
– Да.
Я коснулся пальцем кристалла и влил последние тридцать единиц Ки.
– Он полон.
– Как скажешь, – хмыкнул старший. – Идите и поблагодарите нашего гостя.
Пятеро мальчиков поклонились и ушли, постоянно оглядываясь на меня.
– Зря ты влез. Ещё немного, и они бы справились с заданием, а потом с денёк отлежались бы. Это пошло бы им на пользу. Я сам сколько раз так влипал.
– И это пошло тебе на пользу? – огрызнулся я.
– Да не особо. Но я выжил. Слышал, ты поросль Второго? Я – с четвёртой ветви. Так-то наш патриарх с вашим в хороших отношениях. Это с семёрками у вас постоянные разборки.
– Спасибо, буду знать. Как тебя зовут?
– Четвёртая линия, пятнадцать лет. Правый ряд, двенадцатое место.
Я удивлённо посмотрел на него, и он расхохотался.
– Так и знал, что не поймёшь Я ещё не был на охоте, но слышал, что там у всех людей по два имени: семейное и личное. У нас вместо семейного – номер ветви, а вместо личного – возраст. Ну, или место в доме.
– Не проще было бы дать каждому имя?
– Погоди немного, я должен отнести кристалл патриарху! Я тебе всё объясню, а ты взамен расскажешь, как там жизнь снаружи!
Он подпрыгнул на месте и умчался. Я оглянулся и заметил несколько любопытных взглядов с разных сторон, в основном это были малыши от пяти до десяти лет. Точно, старшие же восстанавливали ловушки. На левой площадке несколько человек упражнялись с копьями. Их техника напоминала армейскую, что никак не подходило для воина-одиночки.
