Текст книги "Крысавица (СИ)"

Автор книги: Наталья Мусникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Мусникова Наталья Алексеевна
Крысавица

Пролог

Чистенькая, золотистого цвета машина, ловко подрезав на повороте неуклюжий, похожий на танк и залепленный грязью по самые окна внедорожник, грациозно остановилась у светофора. Ну да, у самого светофора, объехав скопление машин, которое провинциалу показалось бы жуткой пробкой, а местному лишь досадным затором. Сидящая в машине кареглазая, с копной разметавшихся по плечам каштановых кудрей девушка с воистину королевской надменностью проигнорировала ругань других автовладельцев и вдавила в пол педаль газа, едва только замигал жёлтый свет. Машина выпустила в сторону неудачников (те, кто сзади по определению неудачники) бензиновый выхлоп и рванула с места, через пару минут полностью скрывшись из виду.

– Вот крыса, – сплюнул на землю заросший щетиной таксист и повернулся к сидящей на заднем сидении благообразной старушке. – Нет, мать, ну бывают же такие, а?

По бледным, выцветшим от времени губам скользнула тень улыбки, старушка покачала головой, затем сухими, с вылезшими от времени и тяжёлой работы руками поправила платок на голове и снова повернулась к окну.

– Да ты не переживай, мамаш, – решил подбодрить пассажирку таксист, – у нас далеко не все такие крысы, нормальные девчонки тоже есть.

– Знаю сынок, – дребезжащим от старости голосом ответила старушка, – моя внучка хорошая. Я к ней в гости еду.

– Гости – это хорошо, – водитель легко вписался в поток машин, продолжая светскую беседу. – У нас вот тоже недавно гости были, из Самары. Сеструха жёнина приезжала, с мужем да детьми. Ух, и шебутные же у неё пацаны!

Та же, что стала темой беседы в такси, уже решительно входила в высокое, сплошь из стекла и камня здание. Высокие, сантиметров пятнадцать, не ниже, шпильки тёмно-бордовых туфель гулко стучали по блестящим плитам пола, полы лёгкого красного кардигана развевались за спиной словно крылья, на локотке чуть покачивалась в такт шагам крохотная лакированная сумочка, того же цвета, что и туфли.

– Доброе утро, Каталина Сергеевна, – пискнула девушка-администратор за полукруглой стойкой, удивительно похожей на гигантский аквариум, торопливо накрывая папкой любовный роман.

Шатенка наклонилась над стойкой, с презрительной усмешкой вытащила роман и брезгливо, словно дохлую крысу, держа его двумя наманикюренными пальчиками, мельком посмотрела на обложку.

– 'Цветок страсти', – протянула Каталина Сергеевна, и уголок её пухлых губ пренебрежительно дёрнулся, – господи, какой только дрянью не забивают пустые головы провинциальных дурочек! Милочка, если вы намерены и дальше работать в нашем офисе, будьте так любезны, выкидывайте мусор, а не тащите его сюда. Это приличное заведение. Вам всё понятно?

– Да, Каталина Сергеевна, – пролепетала бордовая от смущения девушка, виновато втягивая голову в плечи. – Больше подобного не повторится.

– Надеюсь, – Каталина с ласковой улыбкой оторвала у книжки обложку, после чего не глядя швырнула испорченный роман в мусорное ведро. – Скажите Максиму и Марине, чтобы пришли ко мне. Я их жду.

И не удостоив девушку взглядом, Каталина Сергеевна плавно развернулась и направилась к лифту.

– Вот крыса, – прошипела администратор, торопливо наклоняясь к мусорному ведру, чтобы вынуть из него растерзанный роман.

– Ого, Марьяшка, ты чего это по помойке ползаешь? – прозвучал над головой и так-то расстроенной девушки весёлый мужской голос. – Денег что ли не хватает? У нас, мне казалось, зарплаты хорошие.

Марьяна вздрогнула и так резко повернулась, что не удержалась на ногах, буквально упав в объятия симпатичного сероглазого блондина в дорогом костюме, с отнюдь не научным интересом изучавшим свою собеседницу.

– Ух ты, какое у меня сегодня утро доброе, – выдохнул мужчина, не спеша отпускать опять отчаянно покрасневшую девушку. – Да не трепыхайся ты, Марьяшка, я же не волк, не съем. Только покусать могу и то в порыве страсти.

– Вас Максим Андреевич самого покусать могут, – пролепетала Марьяна. – Каталина Сергеевна хочет Вас видеть.

– Каталина Сергеевна меня хочет, и не только видеть, – боевым конём заржал Максим и, ущипнув Марьяну за упругую попку, тоже направился к лифту, бросив напоследок. – Кофе мне сообразишь, ага?

По совести и трудовому договору, в обязанности Марьяны не входило приготовление кофе, но отказать, а тем более Максиму Андреевичу, девушка не могла. Мечтательно вздохнув, Марьяна опять наклонилась над ведром и уже даже достала роман, как её опять отвлекли.

– Марьяша, крыса уже пришла?

Девушка охнула и, выронив из рук обрывки романа, отчаянно закивала.

– Зар-раза, – пышногрудая блондинка досадливо хлопнула себя по крутому бедру, – опять говнять начнёт, что я опоздала. Ладно, совру, что у меня машина сломалась. Кофе мне сделай!

Марьяна печально кивнула и вынула роман из ведра, а блондинка заспешила к лифту.

***

Поднявшись на лифте на второй этаж (лестницей она не пользовалась принципиально, считая это дурным вкусом) Каталина Сергеевна, которую почти все знакомые за глаза называли Крысой, прошла по коридору, по пути метко пнув ведро с водой.

– Да что ж ты делаешь-то, изверг?! – вскинулась уборщица тётя Люся, которая только-только успела навести порядок в коридоре. – Ить только всё намыла, а ты, гляди-ко, воду разлила. Мне же опять затирать придётся, а я ить не молоденькая.

Каталина вздёрнула тонкую, тщательно выщипанную бровь, смерила уборщицу холодным взглядом сверху вниз и отчеканила:

– Насколько я помню, вас и наняли специально для того, чтобы вы за нами грязь подтирали. А если сил нет, так увольняйтесь, на ваше место уже через час желающих толпа набежит!

Тётя Люся приглушённо всхлипнула, хотела что-то сказать, но только махнула беспомощно рукой и отвернулась, а Каталина продолжила шествие по коридору моментально выбросив из головы стычку с уборщицей. В самом деле, не забивать же себе голову всякой ерундой!

Стоило только Каталине Сергеевне скрыться за дверью своего кабинета, как створки лифта бесшумно распахнулись, выпуская довольного всем и всеми Максима. Зоркие глаза парня моментально заметили одинокую слезинку на щеке уборщицы, и Максим решительно шагнул к пожилой женщине:

– Тётя Люся, чего случилось? Катька опять нахамила?

Женщина шмыгнула носом, пожевала губами, скорбно покачивая головой с редкими, мышиного цвета волосами, убранными в куцый хвост:

– Вот ведь до чего я дожила, Максимка. Знаешь, она мне чаво сказала? Если сил нет, так убирайся. Другие, мол через час уже набегут.

– Да не слушай ты её, – Максим обнял женщину, прижал к груди, словно обиженного ребёнка. – А то ты Катьку не знаешь.

– В том-то и дело, что знаю, – горько усмехнулась тётя Люся. – Я же её, паршивку, этими самыми руками вынянчила, пока матерь на работе была, с ней сидела, сказки ей рассказывала, колыбельные ей пела. Сам знаешь, не садичная она была!

– Да плюнь ты на неё, – Максим резко махнул рукой. – На дур не обижаются.

– Дак ведь она не дура, Максимка, – вздохнула тётя Люся. – Гляди, какой офис отгрохала, какое дело подняла. Самой настоящей бизнес-леди стала.

– Крысой она стала самой настоящей, – пробурчал Максим. – За делами своими людей видеть перестала.

Тётя Люся насупилась и явно хотела сказать что-то в защиту Каталины Сергеевны, но створки лифта в очередной раз распахнулись, выпуская в коридор пышногрудую блондинку.

– Максим? – удивилась девица, выпрямляясь и буквально тараня парня своим бюстом. – А ты чего это с уборщицей обнимаешься? Можно подумать, других девушек нет!

– Таких как тётя Люся, нет, – отрезал Максим и решительно повернулся к блондинке спиной. – Пошли, Каталина Сергеевна нас уже заждалась.

Каталине действительно пришлось ждать, что не могло не сказаться на настроении этой весьма своенравной особы. Стоило только Максиму войти в кабинет, как он понял: будет гроза. Способ избежать жёсткой выволочки был, причём многократно проверенный, но сейчас за спиной Максима стояла Марина, не соблазнять же грозного босса при ней!

– Надеюсь, у вас была веская причина для опоздания, – Каталина Сергеевна метко швырнула в ведро скомканную бумажную салфетку, которой старательно протирала руки.

– Ой, Каталина Сергеевна, у меня машина сломалась, кучу времени убила, пока этих мастеров дождалась, – защебетала Марина. – Зато я договорилась об интервью с Барановой, она расскажет о своей новой коллекции.

– У Барановой нет вкуса, – брезгливо поморщилась Каталина, – и не было никогда. В этом номере будет интервью с Ягодниковым, он в новом фильме снялся.

– А как же Баранова? – пролепетала, бледнея, Марина, – я еле уговорила её. Пришлось эксклюзивную фотосессию обещать.

– Ваши проблемы. Мне нужно интервью с Ягодниковым, а не линялые тряпки на потасканных вешалках, – отчеканила Каталина, поворачиваясь спиной к незадачливой помощнице. – Максим, когда снимки принесёшь?

– У меня с собой, – Максим похлопал себя по карману, – на флэшке.

Каталина Сергеевна выразительно втянула носом воздух и ледяным тоном процедила:

– Я говорила, что никогда не смотрю фотографии с компьютера, мне нужны только распечатанные снимки.

Максим знал, что ему следует промолчать, а ещё лучше извиниться и клятвенно пообещать исправиться, но обида за тётю Люсю, ту самую тётю Люсю, которая была для Максима второй мамой, давала о себе знать.

– А я говорил, что не собираюсь по сто раз распечатывать одно и то же, – парень поднялся, навис над столом, зло сверкая глазами.

– Пойду, пожалуй, с агенту Ягодникова позвоню, – почуяв, что в воздухе отчётливо запахло палёным, пролепетала Марина и так поспешно выскочила из-за стола, что с грохотом уронила стул.

– Надо же, как тебя разнесло, уже за столом не помещаешься, – фыркнула Каталина Сергеевна, не сводя пылающих гневом глаз с Максима.

Блондинка отчаянно покраснела и выскочила из кабинета с такой скорость, словно от голодного тигра улепётывала. В коридоре же, надёжно защитившись от грозной начальницы дверью, Марина в сердцах плюнула на пол и одними губами яростно прошептала:

– Вот крыса! Да чтоб ты провалилась, проклятая!

Разумеется, проваливаться Каталина Сергеевна не собиралась. Наоборот, покрепче расставила стройные ноги, сверкнула глазами и окинула Максима таким взглядом, что он почувствовал себя жалким червём. Червём? Нет, ещё хуже, куском грязи, каплей помоев.

– Ты, кажется, слишком много о себе возомнил? – усмехнулась Каталина Сергеевна проводя наманикюренным ноготком по щеке Максима. – Мальчик мой, то, что я с тобой сплю, не делает тебя особенным. Даже твои фотографии, весьма неплохие, признаю, тоже не делают тебя особенным. Особенным тебя делаю я. Без меня ты даже не ноль, минус. Именно я вытащила тебя из вонючего подвала, в котором ты делал моментальные снимки на паспорт и прочие документы. Именно я пригласила тебя фотографом в этот журнал. Именно я допустила себя до своего тела. Не забывайся, мальчик, всё, что я тебе дала, я легко могу отобрать. И ты снова станешь минусом.

– Ну и стерва же ты, Катька, – со смесью восхищения и презрения заметил Максим. – В кого только? Родители же были нормальные люди.

– Эти, как ты выразился, нормальные люди не достигли в жизни ни-че-го, – Каталина прошлась по кабинету, звучно цокая каблуками. – Мамаша всю жизнь чужим деткам носы подтирала, папаша на заводе вкалывал, пока не выгнали, потом пил так, что чертей видел. Мерзкие людишки!

Каталина брезгливо передёрнула плечами.

– Эти мерзкие людишки пользовались любовью друзей и уважением соседей, – голос Максима зазвенел, подобно боевой трубе, призывающей на бой. – И отец твой запил не на пустом месте, а потому, что...

– В один год потерял и жену, и работу, – одним уголком губ усмехнулась Каталина, – я помню. У этого бесхребетника не хватило мужества начать жизнь с чистого листа!

– А не поздновато, в пятьдесят семь лет жизнь с чистого листа начинать?! – окончательно вызверился Максим. – Катька, кончай, а то ей-же-ей ударю!

– Ударь, – Каталина решительно подошла к парню, почти прижалась к нему, – ну, что же ты медлишь? Давай, бей! Докажи свою мужественность!

Максим стиснул кулаки так, что побелели костяшки пальцев, а потом схватил Каталину и... нет, не ударил, конечно. Впился в губы яростным, на грани боли поцелуем. Отпустил только когда закончился воздух в груди, отстранился, тяжело дыша, смаргивая плывущий перед глазами тяжёлый багряный туман.

– И это всё, на что ты способен? – Каталина с пренебрежительной усмешкой полезла в стол за зеркальцем и помадой. – Хотя должна признать, с каждым разом ты целуешься всё лучше. Мальчик мой, поздравляю, ты обучаем!

– Зачем ты так, Катька, – прошептал Максим, без сил опускаясь на стул.

– Но не до конца, – продолжила, пропустив реплику парня мимо ушей, Каталина Сергеевна. – Я тысячу раз говорила, что меня зовут Каталина.

– Тебя зовут Катерина, – повысил голос Максим, – Катерина Сергеевна Лобанова. Я знаю тебя с детства, уж передо мной-то ты могла бы и не выпендриваться.

Каталина Сергеевна, чеканя шаг, подошла к парню, взяла его за широкие плечи, склонилась к самому уху и шепнула бархатистым, волнующим до самых глубин голосом:

– Меня зовут Каталина. И если будешь хорошим мальчиком и не станешь спорить, в обеденный перерыв двери моего кабинета будут для тебя открыты.

Максим хотел гордо отказаться, сказать что-нибудь и уйти не оглядываясь, но узкая прохладная ладошка скользнула в расстёгнутый ворот шёлковой рубашки, а другая и вовсе легла на бедро, в опасной близости от паха. От этих почти невинных прикосновений вспугнутыми воробьями разлетелись все слова в голове, остались только инстинкты: хватательный, на колени сажательный и страстно целовательный.

– Так как? – прошептала Каталина, поглаживая грудь Максима. – Ты придёшь?

Парень отчаянно закивал головой, судорожно облизывая сухие губы.

– Вот и умница, – Каталина ловко отпрянула в сторону, поправила чуть задравшуюся юбку и сухим деловым тоном закончила. – Жду тебя в обед с распечатанными фотографиями, – после чего села за свой рабочий стол и открыла электронную почту. Спокойно, деловито и отрешённо, словно ничего и не произошло.

'А может, для неё наши отношения действительно ничего не значат? – уныло думал Максим, выходя из кабинета. – Она мной пользуется, а я, как идиот, только слюни пускаю, позволяя ей из себя верёвки вить. Нет, так дело дальше не пойдёт. Хватит, надоело! Что она, единственная женщина в мире? Да я дюжину таких найду! Хотя нет, дюжины мне не надо, одной хватит. Единственной, чтобы на всю жизнь, в болезни и здравии и так далее, по тексту'.

– Ваш кофе, Максим Андреевич, – вырвал парня из мрачных мыслей нежный девичий голосок.

Максим поднял глаза и пару секунд незряче смотрел на попеременно краснеющую и бледнеющую Марьяну, в руках которой всё сильнее дрожал поднос с чашечкой ароматного кофе и парой пирожных со сгущёнкой, так нежно любимых Максимом.

– Ваш кофе, – повторила Марьяна, – пожалуйста.

Максим машинально взял поднос, не сводя с девушки внимательного взгляда профессионального фотографа.

'А она ничего, – молнией проносилось в голове парня, – симпатичная. И фигурка почти модельная, без лишнего жирка, но при этом и костями не гремит. И нежная, настоящая женщина, а не то что некоторые, крысы в юбке. Заботливая опять же, причём безвозмездно, своей добротой точно попрекать не станет. Интересно, а в постели она какова? Вот сейчас и проверим'.

Максим поставил поднос на стол, благо тот недалеко стоял, а потом нежно погладил Марьяну по щеке, одновременно заправляя за ушко выбившуюся прядку. От такой неожиданной ласки девушка вздрогнула и залилась краской до скромного декольте на практичном сером платье, единственным украшением которого служил узкий белый пояс да манжеты на рукавах ему в тон.

'Э-эх, скромняшка, – чуть заметно поморщился Максим, – хорошо если я у неё вторым окажусь. А с другой стороны, всему её научу, настрою как гитару, на себя да под себя, разве плохо? И Катьке нос утру, а то ишь, думает, у меня кроме неё и быть никого не может! А я вот возьму и женюсь на Марьяшке, то-то Катька взвоет. А что, идея недурна, из Марьяшки жена хорошая получится, и родителям моим она понравится. А захочется чего-то ещё, Катька никуда не денется. Ну, подуется пару недель, а потом соскучится и сама первая меня позовёт, сколько раз так было'.

Ободрённый своими мыслями Максим так лучезарно улыбнулся Марьяне, что девушка испуганно отпрянула, как щитом закрываясь подхваченной со стола папкой.

'Тихо, не гони коней, а то всё испортишь, – приказала себе Максим. – Она не Катька, с ней по-другому надо, мягче, нежнее'.

– Марьяш, а ты чем вечером занимаешься? – весенним голубем проворковал Максим, заинтересованно подаваясь к девушке.

Марьяна отчаянно покраснела, уронила папку и наклонилась, поспешно собирая выпавшие листы. Максим проворно наклонился и стал помогать девушке, время от времени чисто случайно касаясь её пальцев своими.

– Так чем ты вечером занимаешься? – повторил Максим, когда все бумаги были собраны, а влажная от волнения ладошка Марьяны оказалась в его руке.

– С собакой гуляю, – робко ответила Марьяна, делая слабые попытки освободить свою руку.

– Ух ты, у тебя собака есть? И какой породы?

– Ну... У Рекса папа овчарка, а мама... немного не совсем овчарка. Но это же неважно, я Рекса не за породу люблю.

Воспоминание о домашнем питомце вызвали на губах Марьяны лёгкую улыбку, успокоили и помогли услышать тихий, еле слышный голосок надежды: а вдруг именно сейчас и случится чудо? То самое, о котором так здорово пишут в книгах? А вдруг именно так и рождается любовь?

– У меня тоже собака была, – вздохнул Максим. – Давно, ещё в детстве. Её потом машина сбила, я так плакал, у меня даже температура подскочила, пришлось 'Скорую' вызывать. Мама после этого сказала, что нам больше не надо домашних животных, слишком больно, когда они уходят.

– А у меня бабушка говорит, что каждый миг рядом с любимым существом бесценен, – поделилась Марьяна и, бросив быстрый взгляд на часы, всплеснула руками и заполошно воскликнула. – О боже, бабушка!

– Что случилось? – нахмурился Максим.

– У меня бабушка сегодня приезжает, я хотела у Каталины Сергеевны отпроситься, а после того, как она роман выкинула, я не посмела, – хлюпая носом призналась Марьяна. – Давай я тебя отвезу, – с готовностью пионера-героя отозвался Максим, – я на машине. – Да ты что?! – от изумления Марьяна даже на панибратское обращение перешла. – Если я с работы без спроса уйду, меня же сразу Каталина Сергеевна выгонит! Максим прикусил губу. Что верно, то верно, миндальничать с девчонкой Катька тоже не станет. А терять малышку жаль, она милая, с той же Катькой не сравнить. – Когда у тебя бабушка приезжает? – Максим оттянул рукав пиджака, посмотрел на часы. – Уже едет, – хлюпнула носом Марьяна. – А у неё даже ключей от квартиры нет... – Жди меня здесь, никуда не уходи, – Максим наставительно поднял указательный палец, моментально вспомнил, как жестоко высмеивала этот жест Каталина, поморщился и опустил руку, – самое большее через полчаса я добуду для тебя выходной до конца дня. Кстати, у тебя фотографии можно распечатать? – Да, конечно, – пролепетала Марьяна глядя на Максима, как на архангела, покинувшего небеса ради похода в кондитерскую за фруктовой корзиночкой. – Вон, там принтер стоит. Максим быстро подошёл к видавшему виды принтеру (по состоянию техники каждый легко мог понять, какое место в служебной иерархии занимает тот или иной сотрудник), скептически покачал головой, но всё же запустил печать. Принтер судорожно вздрогнул, едва не спрыгнув со стола, старчески закряхтел, пару минут подумал, но всё-таки стал печатать. Правда, каждая третья фотография оказалось с полосой, но это уже ерунда, для Максима фотографии были всего лишь поводом. – Жди меня, и я вернусь, – процитировал своего любимого классика Максим и поспешно шагнул в лифт, истово молясь всем святым, чтобы Каталина была в кабинете одна. Звёзды явно покровительствовали фотографу, грозная начальница была в кабинете одна. Едва Максим вышел в коридор, как Каталина с шумом отложила мобильный телефон в сторону, с трудом удерживая себя от того, чтобы запустить им в стену. – Не ходил бы ты, Максимка, – шёпотом предупредила парня тётя Люся, – она опять с Коноплёвым по телефону ругалась. – Она всегда ругается, – отмахнулся Максим и, торопливо стукнув костяшками пальцев по двери и даже не дождавшись ответа, шагнул в кабинет. Тётя Люся меленько перекрестила дверь кабинета, после чего торопливо посеменила прочь по коридору. Крики будут раздаваться из логова грозной начальницы или стоны сладострастные, в любом случае, свидетели будут лишними. Каталина сидела за столом, обхватив длинными тонкими пальцами голову и даже головы не подняла на незваного гостя, коротко приказав: – Пошёл вон! – Я фотографии принёс, – Максим скользнул ближе к столу, положил ещё тёплые после принтера листки и предусмотрительно шагнул за спину Каталины. – Я сказала, пошёл вон!!! – рявкнула Каталина, запуская бумагами в стену. – Я соскучился, моя сладкая, – шепнул Максим, – осторожно целую Каталину в шею. – Иди отсюда, не до тебя, – отмахнулась Каталина Сергеевна, но уже без прежней злости. – Хочешь, чтобы я ушёл? – рука Максима ловко скользнула в вырез светло-кремового платья, пробралась в чашечку бюстгальтера, чуть сжав грудь. – Уверена? Каталина замерла, а потом резко шлёпнула парня по руке. От неожиданности Максим дёрнулся, Каталина Сергеевна резко поднялась и сделала пару шагов к стоящей в углу кофеварке: – Если ты забыл, я могу и напомнить, хотя вообще, это не в моих правилах. Я жду тебя в обед. Сейчас ни ты, ни твои фотографии мне не нужны. Пошёл вон. – А если я не приду в обед? – сердито сверкнул глазами Максим. – Если я вообще уйду, что тогда?! – Найду замену, это не сложно, – так уверенно ответила Каталина, что Максим ни на миг не усомнился: его замена – вопрос времени. – Я на планер, возьму Марьяшку с собой, – рыкнул раздосадованный фотограф, направляясь к двери. – Ну-ну, – усмехнулась Каталина, – когда будешь с малышкой кувыркаться, не забудь: в обед я тебя жду. Если опоздаешь или не придёшь, можешь вообще не возвращаться. Максим вылетел из кабинета пунцовый от ярости, звучно шарахнув дверью, а Каталинпа Сергеевна покачала головой, сделала себе чёрный кофе без сахара и сливок и вернулась за рабочий стол. С отвращением посмотрела на чёрную жижу в чашке, и с лёгким стоном откинулась в кресле. *** Каталина. Господи, как же я устала от этих бесхребетных хлюпиков, которые ничего толком сделать не могут! Ненавидят, плюются ядом за спиной, а в глаза улыбаются, лебезят, им самим-то не противно? Так и вспомнишь анекдот: 'Девочки, как же хочется, чтобы прискакал, схватил, увёз... А у него то дождь, то выходной, то конь сдох, то спину прихватило...' Где они, настоящие мужчины, неужели вымерли все ещё до динозавров?! Я отхлебнула кофе и скривилась от его пронзительной горечи. Паршивая погода, паршивый день, неудивительно, что настроение ему под стать, тоже паршивое. Я сделала ещё один глоток кофе и включила компьютер. Сегодня, активно поддерживая общую паршивость дня, загружался мой единственный верный друг на целых полторы минуты дольше, а потом и вовсе, вместо того, чтобы привычно открыть для меня электронную почту, развернул неизвестно откуда вытащенную картинку: лихой всадник на горячем вороном чертит в воздухе огненную букву Z. Этот-то идиотизм у меня откуда? Неужели вирус какой пробрался сквозь мощную систему защиты? Я нажала команду: 'Полное сканирование', а потом не глядя щёлкнула кнопку селекторной связи. Моя личная секретарша, Леночка, дама без определённого возраста, определённых увлечений и весьма размытой системой личных ценностей откликнулась моментально: – Слушаю Вас, Каталина Сергеевна? Ну, слушай-слушай. Это единственное, что ты нормально умеешь делать. – Леночка, специалиста службы IT ко мне в кабинет. Срочно. Я отключилась раньше, чем секретарша успела ещё хоть что-то сказать. Ей только дай волю, неделю языком будет молоть, а порученное дело так и не сдвинется с мёртвой точки. Пустая бабёнка, надо менять её. Вот годовой контракт закончится, и пинком под зад. Я допила кофе и, нахмурившись, уставилась на отчёт о результатах сканирования. Компьютер утверждал, что вирусов, вредоносных программ или ещё чего-то такого же вредоносного он не обнаружил. А это тогда что? Я свернула окошечко антивирусной защиты и недовольно посмотрела на картинку. Исчезать после проверки она не собиралась, и конь, и всадник выглядели до омерзения довольными жизнью. Я побарабанила пальцами по столу. И что это, если не вирус? Чья-то дурацкая шутка? Узнаю чья, выгоню к чёртовой матери с такой характеристикой, что даже в тюрьму заключённым не возьмут! И вообще, где этот чёртов айтишник?! Словно прочитав мои мысли, в дверь робко постучали, заставив меня раздражённо закатить глаза. Ну неужели среди пяти, подчёркиваю, пяти специалистов не нашлось никого, кроме этого тюфяка Лёнечки, чтобы прийти ко мне?! Я этого слизняка по стуку определяю: тихому, неуверенному, если занята чем-то, даже не услышишь, а этот рохля так и будет под дверью торчать, ждать приглашения войти. Я посмотрела на всадника на картинке. Да уж, это-то герой-любовник вообще не стучится, с ноги дверь открывает, а то и окном заходит. Интересно, какой из него любовник? Я фыркнула, прогоняя абсурдные мысли и громко крикнула: – Входи, Леонид! – Вызывали, Каталина Сергеевна? – проблеял белобрысый голубоглазый парнишка, которого язык не поворачивался назвать не только мужчиной, но даже парнем. Я раздражённо поджала губы: нет, блин, не вызывала, пошутила! – У меня вирус, который система не определяет, – я резким взмахом руки указала на картинку на мониторе. – Или это чья-то шутка, тогда мне нужно знать, кто, когда и зачем подключался к моей сети. Выполняй! Я отошла к кофемашине, пытаясь хоть немного успокоиться. Меня окружают сплошные идиоты. Нет, идиоты, завистливые змеи и бабники. С ними и ангел озвереет! – Каталина Сергеевна, – робко проблеял за моей спиной Лёнечка. От неожиданности (надо же, посмел меня от размышлений оторвать!) я вздрогнула и пролила кофе на платье. На груди моментально появилось большое пятно, цветом напоминающее экскременты. Вот чёрт, это было моё любимое платье! – Чего тебе?! – рявкнула я, резко поворачиваясь к Лёнечке. От испуга этот слизняк смертельно побледнел и пошатнулся, схватившись за угол стола. Чёрт, ещё не хватало, чтобы он в обморок рухнул! – Чего тебе, Леонид? – уже мягче спросила я, запахивая на груди кардинал. – К-каталина С-сергеевна, – проблеял Лёнечка, тщетно пытаясь отвести взгляд от пятна на моей груди, – я в-всё проверил, у вас нет вирусов. – Да кто бы сомневался, что я здорова, – насмешливо фыркнула я. Мда, природа-матушка явно забыла наделить Лёнечку чувством юмора, а впрочем, не только им. Блондинчик сник, сжался и, что самое неприятное, замолчал. Я скрипнула зубами, мысленно разбивая о голову этого слизняка весь кофейный набор. А что, всё равно это подаренное коллегами страхолюдье ни на что больше не годится! – Вирусов ты не нашёл, – сама поражаясь своему терпению, повторила я. – А откуда тогда эта пакость? – я кивнула на картинку. Лёнечка так отчаянно покраснел, что я стала лихорадочно вспоминать, куда запихала после очередной перепланировки кабинета аптечку. Если этого болезного инсульт шарахнет, 'Скорая' же доехать не успеет, и куда я труп дену? Мне вот только покойников для полного счастья не хватает! – Ка-каталина Сер-сергеевна, – сдавленно проблеял Лёнечка, – это... это... Вам подарок... Шутка... Сюрприз... Ну, я, собственно говоря, так и думала. Пошутить решил гадюшничек мой ненаглядный. Забыли, кто в доме хозяин? Ничего, напомним! – И кто такой остроумный? – сладкоголосой сиреной пропела я. Лёнечка судорожно сглотнул, и молча ткнул трясущейся рукой в монитор. Ага-ага, я прям с того места, где стою, всё так чудесно увидела! А что, у меня же зрения, как у орла горного! Я же кондор, блин! – Видишь ли, Лёнечка, – всё так же нежно напомнила я, – я бинокль не взяла. А потому, друг милый, придётся тебе шутничка этого вслух назвать. Причём чётко и ясно, чтобы я не разбирала твой детский лепет, ясно?! – под конец я сорвалась на рычание. Трусливый идиот, как же он меня бесит! – Ма-мама-максим Андреевич, – прошелестел Лёнечка и сделал ещё одну героическую попытку свалиться в обморок. Я взмахом руки выгнала вон этого малохольного и открыла окно. Придурок бесцветный, даже духи у него какие-то бабские, сладкие, от которых противно ноет висок и в горле першит от сладости. Значит, Максимка пошутил? Забылся, друг детства?! Ну ничего, я ему тоже пошучу. Так пошучу, себя забудет. Что же сделать? Я в задумчивости заходила по коридору. Выгнать с волчьим билетом? Тогда я больше ему ничего не сделаю, да и жаль терять хорошего фотографа. Лишить секса недельки на три? С Максом хоть поговорить можно, а Вадик на разговоры не способен, у него уровень развития кухонной табуретки. Лёха тот, наоборот, только треплется, а как любовник полное ничтожество. Да и Максим не шибко расстроится, если я его от тела отлучу. Быстро утешится в объятиях очередной романтичной курицы вроде этой Марьяшки. Марьяшка... Романтичная курица, верящая в любовь с первого взгляда и до последнего вздоха... Я задумчиво побарабанила пальцами по столу, взяла перекидной календарь, в котором педантично отметила Дни рождения всех сотрудников своего офиса. Та-ак, что тут у нас? Ага, прекрасно, у этой курицы через три дня День рождения. Максима она пригласит наверняка, не удивлюсь, если к её Днюхе она уже не только его любовницей станет, но даже надоесть успеет. А я, хе-хе, сладкой парочке подарочек подготовлю. Они меня надолго запомнят, придурки романтичные. Коротко приказав секретарше ни с кем меня не соединять, я позвонила в охранную фирму, с которой уже давно и плодотворно сотрудничаю, и заказала установку скрытой камеры. Приехавший молчаливый откровенно бандитского вида мужик быстро и чётко всё установил, скупо, буквально в трёх словах: 'Сюда нажимать надо', объяснил принцип работы камеры и отбыл в неизвестном направлении. Наверное, вернулся к себе в берлогу. Или нору. В самом лучшем случае, камеру предварительного заключения. Я переоделась, благо у себя в кабинете всегда на всякий случай держу строгий деловой костюм и фривольное платьице, проверила работу камеры и бросила взгляд на часы. До обеда оставалось ещё полчаса. Прекрасно, успею даже немного поработать! *** Максим успел не только довести Марьяну до дома, но даже встретиться с бабушкой и плотно пообедать в компании почтенной старушки и её весело щебечущей, словно птичка по весне, внучки. Парень всё чаще ловил себя на мысли, что не отказался бы и чаще бывать в столь приятной компании. А променял бы он Катьку, такую строгую, холодную, временами откровенную крысу, на эту милую Марьянку? Максим со вздохом покачал головой. Нет, отказаться от Катьки он не готов. Пока, по крайней мере. Есть в этой высокомерной стервозине что-то такое, что манит и не отпускает, словно сеть запутавшуюся в ней рыбу. И рад бы вырваться, да не можешь, потому что, по большому счёту, не сильно и хочешь. Извращение какое-то, честное слово! Или наваждение? А может, Катька ведьма? – О чём задумался, Максим? – с лёгкой полуулыбкой, которая так часто заметна у стариков и воспринимается теми, кто на них смотрит, как символ старческого слабоумия или безграничной мудрости, спросила Александра Ярославовна, бабушка Марьяны. Максим сначала хотел отмахнуться, отшутиться, и вообще, пора возвращаться к Катьке, а то если опоздаешь, точно с волчьим билетом на улицу выставит, но потом ещё раз посмотрел в эти поблёкшие от времени когда-то (ещё в юности первого царя династии Романовых, не иначе) голубые глаза и решился: – Александра Ярославна, а колдуньи бывают? Марьяна, решив, что это шутка, с готовностью хихикнула в кулачок, но Максим оставался серьёзным. Александра Ярославна тоже не смеялась, покачала головой задумчиво, поправила искривлёнными многолетней работой сухими пальцами платок и ответила нараспев, словно былину рассказывала: – Многое простому человеку не ведомо, потому как и знать ему о том нет надобности. – Значит, бывают? – напирал Максим. Старушка неожиданно зорко посмотрела на парня, спросила строго: – А ты почто спрашиваешь? – Максим, наверное, начальницу нашу вспомнил, – махнула рукой Марьяша, – та ещё крыса, между нами говоря. – Крыса, говоришь, – задумчиво повторила Александра Ярославна, – да полно, ничего такого худого она, поди, и не сделала. Спрашивает строго, не более. Марьяна возмущённо ахнула, а потом зачастила со скоростью пулемёта, с такой яростью и ненавистью описывая Каталину Сергеевну, что Максим даже опешил. Это надо же, на вид такая милая девчонка, а сколько в ней лютой злобы таится! – Ладно, пойду я, мне на работу надо, – пробурчал Максим, неловко поднимаясь из-за стола и бочком продвигаясь в прихожую. Марьяна мигом перестала источать яд, смущённо улыбнулась и, отчаянно покраснев, прошептала: – Так обед же сейчас? – Каталина Сергеевна сказала, что если в рабочее время отлучаюсь, в обед отработать надо, – вдохновенно выпалил Максим и почти не солгал. – У моей внучки через три дня День рождения, – неожиданно подала голос сидящая с прикрытыми глазами (Максим вообще подозревал, что она задремала, а что, годочков-то, чай, немало!) Александра Ярославна, – приходи, мы тебя ждать будем. – И правда, приходи...те Максим Андреевич, – пролепетала пунцовая от смущения Марьяна, робко касаясь рукава парня. – Обязательно приду, – клятвенно пообещал Максим и поспешно вышел. Уже за дверью бросил короткий взгляд на часы и зло выругался: чтобы успеть вовремя придётся рискнуть и гнать на всех светофорах. Лишь бы гайцы не тормознули, а то потеряешь не только права, но и работу, а вместе с ней и репутацию. К искреннему облегчению Максима, он всё-таки успел, хотя гнать приходилось с изрядным превышением скорости. Офис встретил его привычной пустотой, все сотрудники ушли в восполнять потраченные за первую половину рабочего дня калории, никто не остался на рабочем месте. Каталина Сергеевна требовала, чтобы все чётко соблюдали режим работы и не торчали в офисе в обеденное время. Максим быстро добрался до кабинета Каталины и у самой двери замер, выравнивая дыхание и, на всякий случай отряхивая одежду. А то мало ли, найдёт волос женский, потом пакостить начнёт, а кому нужны лишние проблемы? Максим коротко стукнул костяшками пальцев в дверь, дождался разрешения войти и шагнул внутрь. На пороге Максим замер, глядя широко распахнутыми глазами на чудное видение, забросившее умопомрачительно длинные ноги на стол грозной начальницы. У чудного видения были пышные каштановые кудри, прихотливо разметавшиеся по плечам и стройная фигурка, которую тёмно-вишнёвое платье, облегающее и до неприличия короткое, выгодно подчёркивало. – Максим, – мурлыкнуло чудное видение, и только по голосу парень понял, что перед ним не ожившая картинка из мужского журнала, а самая настоящая, знакомая ещё с детства до последней родинки на коже Катька. Каталина Сергеевна, его грозная начальница и, по взаимному согласию сторон, любовница. – Максим, – ещё раз повторила Каталина медленно, с грацией хищной кошки, снимая одну ножку со стола. Максим сдавленно откашлялся, как оказалось, под тёмно-вишнёвым платьем не было трусиков. – Я тебя ждала, – томно прошептала Каталина, внутренне демонически хохоча над своим опешившим любовником. – Иди же ко мне. Медленно, словно сомнамбула, Максим сделал пару шагов к Каталине и опять замер, глядя на любовницу восторженными щенячьими глазами. 'Идиот, шевелись быстрее! – ругнулась про себя Каталина, сохраняя на лице обольстительную улыбку. – Обеденные перерыв кончится, я же не успею ничего толком!' – Катька, – восторженно выдохнул Максим, едва ли не молитвенно простирая руки к Каталине. – Какая же ты... Катерина мысленно выругалась, чуть слышно скрипнула зубами, а потом невесомой грацией скользнула к Максиму, страстно прижалась к нему, одновременно мягко, но непреклонно толкая к столу. – Я скучала, – страстно прошептала Каталина, одновременно ловко раздевая своего любовника, – иди ко мне. Максим с пылом моряка, вернувшегося домой после трёхлетнего плавания стиснул Каталину в объятиях и без лишних слов опрокинул её на стол. 'Оказывается, чтобы парень начал соображать, с него достаточно стянуть пиджак, – холодно отметила для себя Каталина Сергеевна, не забывая сладострастно стонать и извиваться на столе, поощряя любовника к ещё более активным действиям, – а для того, чтобы он зашевелился – рубашку. Теперь я понимаю, почему те, кто ходит в костюмах, да ещё и с галстуками ни черта не делают!' Максим был фотографом и очень любил красоту во всех её проявлениях. Его мог умилить чуть не до слёз симпатичный котёнок или забавный щенок, закат или рассвет вызывал в нём почти детский восторг, а красивый торт или прекрасная женщина, если они были по-настоящему красивы, вызывали скорее благоговейный восторг, чем желание обладать. 'Вот чёрт, – ругнулась Каталина, плавно изгибаясь и выразительно приподнимая бёдра, – долго этот юродивый будет тупо таращиться на меня?! Единственное, что он сделал за эти почти полчаса – стащил с меня платье' – Какая же ты красавица, Катя, – восторженно прошептал Максим, чуть касаясь обнаженного тела руками. – Я люблю тебя. 'Так, это уже неплохо, – отметила Каталина. – От слов Макс как правило переходит к делу'. – Ты меня любишь? – томно выдохнула Каталина, чувствуя себя героиней дешёвого бульварного романчика. – Больше жизни! – Так докажи это, – Каталина призывно улыбнулась, в очередной раз соблазнительно изгибаясь на, вообще-то не приспособленном для любовных утех, столе. – Люби меня! 'Ну, наконец-то, дозрел, – устало выдохнула Каталина, когда Максим перешёл к активным, пусть и начисто лишённым фантазии действиям. – С охами-вздохами покончили, переходим, хо-хо, к съёмкам порно!' Каталина Сергеевна ещё раз посмотрела на своего любовника, который чуть ли не из кожи вон лез, пытаясь доставить ей удовольствие и сделала мысленную поправочку: 'Да, порно нам не светит. Ладно, качественной эротики'. Ровно за пять минут до завершения обеда, Каталина мягко выдворила за дверь своего кабинета Максима, благосклонно кивая на его пылкие объяснения в любви. Оказавшись в коридоре, Максим грязно выругался и с силой шарахнул кулаком по стене. В этот раз врождённое чувство прекрасного сыграло с ним злую шутку: не дало в полной мере насладиться происходящим. Каталина была для него скорее музой, чем живой женщиной из плоти и крови, а теперь, когда восторг и восхищение прошли, кровь буквально кипела, требуя решительных и даже грубых действий. А может, послать всё к чёрту, распахнуть дверь с ноги, повалить Катьку на пол и любить её до тех пор, пока она сама пощады не попросит? 'И вылететь с работы, а то и загреметь в тюрьму как насильнику', – мрачно подумал Максим и побитой собакой поплёлся прочь. И почему в отношениях с Катькой он вечный номер два? А как же мужик, вожак стаи?! Об этом оставалось только мечтать... *** Каталина. Мда, я всегда знала, что Макс тряпка и рохля, но даже не догадывалась, насколько всё запущено. Я еле развела этого телёнка на секс! Хорошо, эта дура Марьяна наверняка даже в своих дурацких романчиках эротические сцены покраснев пролистывает, а потому подвоха не заметит. С торжествующей улыбкой я быстро оделась, затем ловко достала флэшку из видеокамеры и положила её на стол. Вечером посмотрю, сейчас работать надо, а то я кучу времени угрохала. Не на ерунду, но денег мне моя задумка точно не принесёт. День прошёл в привычной рутине: я довела до слёз пару пигалиц, носящих громкое звание стилистов, в пух и прах разметала осеннюю коллекцию мегаизвестной, с её собственной точки зрения, модельерши Карасёвой и выгнала-таки Варьку из отдела рекламы. Причём без выходного пособия, ещё и штраф вкатила! Дура ещё ерепениться пыталась, кричала, что жаловаться на меня будет, в суд подаст, да ради бога! Пусть выставляет себя на посмешище, что мне, жалко что ли? Вечером, едва всё успокоилось, и старуха-уборщица зашаркала шваброй, имитируя уборку, я проверила запись на флэшке. Камера работала без помех, запись была чёткая, звук тоже вполне различим. Так, с технической точки зрения всё нормально. Теперь сюжетец оценим. Я включила запись ещё раз, оценивая её уже с точки зрения режиссуры. Та-ак, в этом месте я переиграла, здесь поторопилась, а тут вот совершенно затмила Максима, такое впечатление, словно его и нет! Я раздражённо побарабанила пальцами по столу, досадливо покусала губу и пришла к неутешительному выводу: придётся переснимать. Для первого раза недурно, но лично меня такое видео бы не убедило, за версту видно фальшивку и подставу. Ладно, раз так, переснимем. До праздника ещё два дня, один раз видюшку снять я точно успею. Но надо продумать всё до мелочей, чтобы комар носу не подточил! А значит, меньше красоты и больше страсти. Я подхватила блокнот, по привычке делая в нём пометки. Итак, вместо фривольного платьица деловой костюм, вместо томных охов-вздохов раздразнить Максима, разозлить его, чтобы он перестал себя сдерживать, и самой больше страсти и огня. И резче, резче, я не сопливую романтическую комедию для подростков снимаю! К моему искреннему раздражению, следующий день был совершенно идиотским, словно все вокруг просто цель поставили довести меня до белого каления, которое традиционно заканчивается местечковым апокалипсисом. Уже к обеду я готова была порвать на фантики любого, кто под руку подвернётся, так стоит ли удивляться, что после обеда офис словно вымер! Кто только мог, убежали по интервью, премьерам, показам, совещаниям и прочей мутотени, лишь бы не мелькать у меня перед глазами, а те, у кого работа предполагала пребывание в кабинете (бухгалтерия например), затаились по рабочим местам, не смея даже лишний раз громко на звонок ответить. Мне бы радоваться тому, что в кои-то веки раз журнал будет готов досрочно, но радоваться не получалось. Хотелось напиться и повыть на луну. Или на шабаш слетать. В самом крайнем случае, прибить кого-нибудь. ПМС что ли начался? Так вроде рано ещё... За день до Дня рождения слащавой курицы Марьяшки я надавала себе мысленных оплеух и приказала взбодриться. Максим, доведённый потоком моих бесконечных придирок до состояния тихого озверения, смотрел на меня волком. Отлично, это как раз то, что мне нужно! До обеда я парня старательно игнорировала, чтобы не сорвался раньше времени, а за пятнадцать минут до обеда через секретаршу приказала явиться ко мне в кабинет. Судя по тому, как у меня запылали щёки, послали меня по весьма увлекательному маршруту... Или я банально простудилась? Ладно, вечером ванну приму с хвойной солью и чаю с имбирём и лимоном выпью. – Звали, Каталина Сергеевна? – с тихой ненавистью спросил Максим, без стука появляясь на пороге моего кабинета. Ой, ты мой сладенький, у котёнка коготочки прорезались? Так мы их сейчас ещё наростим. – Без стука вломился в мой кабинет? – я презрительно дёрнула уголком губ. – Выйди и зайди как положено! Максим круто повернулся на каблуках и вылетел с такой скорость, что я на миг даже забеспокоилась: а вернётся ли он? Хоть, куда он денется, мог бы, уже давно высказал в лицо всё, что за моей спиной регулярно озвучивает. Слабак, тряпка, и по этому парню поголовно сходят девки в нашем офисе! Фи, как измельчал род людской. Специально не сразу откликнувшись на стук, я всё-таки милостиво позволила Максу зайти, а затем приступила к самой увлекательной, хотя и довольно рисковой части плана: доведению любовника до нужной кондиции. Здесь очень важно не переступить грань, за которой сжимание в объятиях превратится в банальное и пошлое удушение. Максим кипел походным котелком, играл желваками, стискивал кулаки, так что костяшки пальцев аж синеть начали, но молчал. И что мне делать с этим партизаном-недобитком? Нашёл время выдержку показывать! – И как мужик ты полное ничтожество! – закончила я хриплым голосом и отвернулась к кофемашине. Уф, в горле пересохло, надо срочно попить, а то вообще позорно раскашляюсь. Я даже пары шагов сделать не успела, как меня с такой силой швырнули на стол, что я даже испугалась. Немного, совсем чуть-чуть, но испугалась. Ого, у котёночка не только коготки, но даже львиный рык прорезался! – Ничтожество, значит? – прошипел окончательно взбешённый Максим, и рванул мой пиджак так, что пуговицы новогодним конфетти брызнули в разные стороны. – Это мы сейчас посмотрим! Ой, а я случайно не переборщила? Блузку-то тоже теперь только выкидывать... Эй, с бюстгальтером осторожнее, он мне, вообще-то, нравится! А вот юбка нет, её без этого пиджака я точно носить не буду. Так, а запасные капроновые колготки у меня есть? Вроде были... Ладно, в крайнем случае, Леночку за ними в ближайший универмаг отправлю. Чёрт, о чём я думаю, мне же страсть изобразить надо! Или испуг? Я украдкой, так, чтобы в камеру видно не было, покосилась на часы. Нет, испуг изображать поздно, раньше надо было. Тогда страсть. А может, в кои-то веки раз не притворяться? Ну не заводит меня Максим, не за-во-дит. Сегодня, по крайней мере. Ага, а Марьяшке я что презентую? Первое видео, которое без ведра крепкого чаю и смотреть невозможно? Эх-х, придётся играть. Я застонала, выгнулась дугой, прильнула к разгорячённому любовнику, который словно тетерев по весне вообще ничего вокруг не замечал. Интересно, а если я сейчас вывернусь из-под него и уйду, он остановится или будет продолжать? Я прикусила губу, ловко замаскировав насмешливый смешок стоном страсти. Сколько ему ещё времени дать? Я опять стрельнула взглядом на часы. Так, ещё минут двадцать, и пора заканчивать. А пока можно подумать о том, что я хочу увидеть в журнале в следующем месяце. Кого на обложку поместим? Светочку? Хе, не надо путать гламур с борделем! Лидочку? Она была популярна в эпоху динозавров, не раньше. Юлю? Точно, Юлю. Сейчас она на гребне волны, мордашка, опять же вполне симпатичная... – Каталина Сергеевна, пришли пробники косметики... – дверь в кабинет распахнулась без стука, явив искрящуюся трудовым пылом (с чего бы вдруг? Ах, да я же сказала, что выгоню, если она работать нормально не начнёт) Марьяну. – Куда отнести прикажете... Последние слова девица лепетала на автомате, явно не понимая не только смысла того, что говорила, но и того, что видела. Точно, не понимала, иначе зачем было задавать совсем уж идиотский вопрос: – А что вы тут делаете? Что-что, крючком, блин, фламандские кружева плетём! Появление девчушки подействовало на Максима как ведро ледяной воды, он испуганно подпрыгнул и шарахнулся от меня прочь с пылом инквизитора, которому ведьма предложила акт совместного самосожжения. – Максим?! – ахнула Марьяна, прижимая трясущиеся ладошки к пылающим щекам. – Что... Как... Крыса!!! – истерично завизжала окончательно ополоумевшая девица. – Крыса! Дрянь! Стерва! Ненавижу тебя, крыса подзаборная!!! Крыса!!! Ну вот, хоть кто-то набрался смелости и сказал всю правду мне в лицо. Я медленно слезла со стола, с наслаждением потянулась и отчеканила: – Максим, забери свою истеричку и пошёл вон отсюда. Вы оба уволены. За нарушение трудовой дисциплины, выходного пособия не получите. – Ну и крыса же ты, Катька, – прошипел Максим, – подожди, рога-то тебе ещё обломают! Крыса с рогами? Сколько у тебя было по биологии, пупсик? Я презрительно передёрнула плечами и стала медленно одеваться. Да, я в курсе, что это заводит сильнее, чем раздевание. Так что, мой сладенький, смотри, чего ты лишился. Можешь волосы повырывать. Хочешь, на своей голове, хочешь, у размазывающей сопли у тебя по груди курице. У неё, смею заметить, волос-то поболее будет. – Пошли вон, – ещё раз с нескрываемым удовольствием повторила я. – Вы уволены. Марьяшка душераздирающе всхлипнула и, схватив голого Максима за руку буквально вытащила его из кабинета. О-о-о, такого позора наш мачо-мен этой слюнтяшке точно не простит! Я довольно потёрла руки, приказала Леночке принести мне апельсиновый чай и с головой погрузилась в работу. Когда за окном стемнело, я выключила компьютер, с наслаждением потянулась, разминая затёкшие плечи и поднялась из-за стола. Вдруг у меня в глазах резко потемнело, тело скрутила жуткая боль, и я рухнула на пол не в силах не только закричать, но даже вздохнуть. Что со мной? Что происходит? Меня... отравили? Прямо передо мной неожиданно возникла какая-то старуха, показавшаяся мне странно знакомой. А это ещё что за развалина? А, вспомнила, Марьяшка как-то раз притаскивала её на новогодний корпоратив, сказала, бабка её. Так это она меня отравила? Я открыла рот, чтобы высказать старухе всё, что думаю по поводу её идиотки-внучки, но из горла не вылетело даже слабого стона. Я умираю? Чёрт, как не вовремя-то. – Ты станешь крысой, пока не научишься быть человеком, – пафосно, в духе дешёвого простенького фильма, в котором идёт традиционная борьба идиотизма с зачатками разума, то есть добра со злом, провозгласила старуха и растаяла в воздухе. 'Чтоб ты до конца своих дней на одну бюджетную пенсию жила', – мысленно от всей души пожелала я ненормальной старушенции и потеряла сознание.