Текст книги "Академия неформат (СИ)"

Автор книги: Наталия Зябкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

У графа случилась размолвка с любовницей, и он вновь воспылал страстью к сильно похорошевшей жене. Однако, графиня оставалась спокойной к его порывам. Странно, но чем меньше она проявляла к нему внимания, тем сильнее муж добивался его. Графиня была доброй женщиной – она давно простила его, но не осталось в груди сердца, способного на ответное чувство. Горько упрекал её граф, превращаясь постепенно в ужасного ревнивца, но, как вы понимаете, сердце графини было далеко от него.

Прошел год – нужно было собираться в лес к источнику. Графиня подгадала, когда муж отлучится из дому, спеленала дочь, и пешком отправилась к заветному источнику. Как ни тяжело было одной идти с младенцем по лесу, никого не пожелала она взять с собой.

Стоило ей ступить на поляну, как и в тот раз, из-за куста жимолости появился улли, что забрал её сердце. Радостно принял он на руки младенца, начертил пальцем, обмакнутым в воду источника на лобике ребенка неизвестные знаки, а потом затянул песнопения, которым вторили звери, птицы, сам лес, и дитя, что спокойно лежало в его руках. Не спешил зеленоволосый отдавать девочку матери, счастливо глядя в маленькое личико, шепча что-то, известное лишь ему одному.

− Верни моё сердце! – попросила графиня. – Не могу без него ответить на любовь мужа!

Помрачнел улли, прижал к себе младенца, который уснул спокойно, помолчал немного, а потом ответил:

− Не могу! Сердце твоё бьётся в груди дочери – невозможно ведь сотворить что-то из ничего! Прости меня за ложь.

Молчала женщина, но из глаз её, бессердечной, медленно стекли две слезы. Ещё сильнее помрачнел мужчина, а потом сказал:

− Не могу отдать тебе твоё сердце, но у меня есть моё. Я отдам его, если ты пообещаешь, что через годы, когда у дочери твоей родятся дети, а у них их дети, у одной из потомков, также как у тебя, будет трое сыновей. Та женщина, как и ты, пойдёт к источнику со своей просьбой. У неё родится четвертый сын, в котором будет биться моё сердце, он будет отмечен, и примет дар, который хоть и тяжел, но должен оставаться в мире.

Лишь мгновение подумала графиня, а потом согласилась. Положил улли спящую девочку на траву, а потом раскрыл свою грудь, вынул оттуда трепещущее сердце, отдал его графине, а сам упал замертво. Тело его превратилось в черный туман, который взмыл в небо дымной птицей, а графиня, новое сердце которой переполняла любовь к дочери и печаль о странном зеленоволосом мужчине, который не пожалел себя ради неё, отправилась домой.

***

Из уголка глаза Жаклин скатилась непрошенная слеза. Патрик оказался великолепным рассказчиком: его голос звучал тихо и размеренно, рисуя волшебные картины. Когда он замолчал, девушка будто очнулась ото сна.

− Почему ты носишь булавку ректора? Он так дорог тебе? – прошептал Шульман.

− Это артефакт для раскрытия моих способностей, − ответила Жаклин, хлюпнув носом. В эту минуту она не могла и не хотела врать или юлить. – Сьер Вайс просто помог проявить мой дар, а булавка была под рукой.

Улыбка Шульмана засияла как солнце, а лицо его вдруг оказалось близко-близко.

− Ты... и ректор…

Жаклин лишь покачала головой, не в силах оторваться от зелёных глаз, в которых вспыхивали яркие искры.

− Аудитории задуманы для других занятий! – раздался совсем рядом сварливый старческий голос. – Превратили университет непонятно во что! Студенты обжимаются с преподавателями – где это видано?

Жаклин и Патрик одновременно подскочили, и начали озираться. Прень крепко схватил её за руку, оттесняя себе за спину. Однако, в помещении никого кроме них не было.

− Похоже, призрак лорда Скрига! – возбуждённо сказал Шульман. – А я думал, что это сказки!

− Сегодня, наверно, день такой, − ответила Жаклин, успевшая прийти в себя. – По-моему, я уже слышала раньше этот голос.

Момент был упущен, но ей стало так интересно...

− А что было дальше с графиней и её дочерью? – шепотом спросила девушка.

Патрик, продолжая озираться, всё-таки ответил:

− Официально об этом в сказке не говорится, однако, бабушка, когда я её допёк, сказала что все жили долго и счастливо, а потом…

Он осёкся, удивлённо посмотрел на свою руку, стиснувшую пальцы девушки, отпустил её и закончил:

− Родился я.

***

− Ты потомок улли! А я всё думала: зачем ты красишь волосы?

− Вот ещё не хватало! От их цвета столько проблем! Кроме того: стриги − не стриги мои космы, они всё равно утром оказываются ниже лопаток. В пять лет меня обрили наголо из-за… кхм. Прошу прощения, я подхватил вшей от деревенских детей, с которыми убегал играть, как не пытались запретить. Утром шевелюра была на месте. Это фокус повторяли ещё дважды, пока бабушка не решила, что насекомых извели. Потом, в шестнадцать, ради бала, личный цирюльник отца трудился надо мной больше двух часов – первый и единственный раз он попытался выкрасить мою прическу в приемлемый цвет. Угадай, что получилось?

− Наверно ничего не вышло? – предположила Жаклин.

− Вышло! Ещё как вышло − огромный конфуз! Мало того, что в разгар бала сквозь тёмные пряди стала пробиваться возмутительная зелень, так ещё аккуратная стрижка сначала превратилась в бесформенную копну, а потом прямо на глазах удивлённых гостей, вновь отросла до пояса. Все были шокированы, − он засмеялся. – А больше других я сам. Иностранные гости, сильно впечатлились, но не они волновали меня: на том балу была одна девушка… Она потом стала шарахаться, стоило мне показаться где-нибудь поблизости. Это сейчас понимаю, что всё к лучшему, а тогда, для мальчишки это была настоящая трагедия… В общем, с тех пор мои волосы оставили в покое, а я раз и навсегда разлюбил балы.

− Никогда не была на балу, − сказала Жаклин, вдруг осознав, какая на самом деле огромная пропасть между нею и этим необычным парнем. Заурядная девушка, с обыкновенными родителями, ходившая в простую провинциальную школу. Он хорошо знаком с Гарвеем – принцем! Выходит, Патрик сын какого-то графа, возможно, даже короля встречал не раз! Кем она для него может быть вне университетских стен? Не к месту вспомнились презрительные взгляды его двоюродной сестры, местных модниц... Она не его круга, и никогда не сможет соответствовать людям, к которым он привык. Ей не хотелось становиться предметом насмешек, или быть для окружающих «серой мышкой».

Сказка закончилась, оставив после себя привкус горечи. Девушка вспомнила, зачем на самом деле звала Патрика. Он тут же почувствовал её настроение.

− Что случилось?

− Нет, ничего! – ответила девушка. – Вы настоящий мастер отвлекать от темы.

− Мы вновь на «вы»? – его губы были в опасной близости от её. − Я тут рассказываю семейные предания, изливаю душу, а ты мне пытаешься «выкать»?

− Прав был призрак лорда Скрига – негоже студентам и преподавателям переходить границы…

− Со всем уважением, но он всего лишь призрак! – Патрик и не думал сдавать позиций, − Я не собираюсь нарушать субординацию… на занятиях!

− На самом деле я вызвала вас для того, чтобы прояснить, зачем вы…пытались достать гримуар Шарангра?

− А я уже ответил: не скажу! Но ты можешь догадаться! – он придвинулся ещё ближе – Жаклин почувствовала его дыхание на своих губах.

− Патрик, пожалуйста! Не шутите!

− Даже не собирался, − его рука нежно обхватила её затылок, взгляд затуманился…

− Магистр Тризо! Я переговорил с ребятами…− стукнула дверь, Джейд Шален замер на пороге, в нерешительности.

− В чём дело? – спокойно спросил Патрик.

− Э-э-э, − похоже, наступил тот небывалый случай, когда дар красноречия Джейда подвёл его. – Мы с ребятами из нашего… театрального кружка… В общем Рози отобрала несколько пьес…

− Театральный кружок? – поднял бровь Шульман.

− Я буду вести…Мы организовали…Точнее, собираемся организовать, − Жаклин от растерянности и стыда тоже одолело косноязычие.

− В таком случае меня тоже запишите – я буду участвовать, − Патрик быстрым шагом направился к двери. Поравнявшись с Шаленом он тихо сказал, но девушка всё равно услышала:

− Будешь болтать, я найду способ укоротить твой длинный язык!

Шален лишь развёл руками, и расплылся в улыбке:

− Боюсь-боюсь! Ты сам, надеюсь, знаешь, что делаешь?

− Не волнуйся, − Патрик прошел мимо него едва не задев плечом.

− Так что вы хотели, Джейд? – спросила Жаклин, пытаясь скрасить неловкость.

− В общем-то я уже всё сказал: Рози отобрала сказки, осталось выбрать, потом назначить роли…С ректором надо будет поговорить по поводу костюмов и декораций, раз он обещал финансирование.

− Хорошо, я буду через десять минут.

− У многих ещё идут уроки. Лучше встретиться около шести часов в зале – тогда все подтянутся. Шульмана звать, или вы сами?

Краска бросилась девушке в лицо, но она, взяв себя в руки твёрдо ответила:

− Звать. Всех звать, кто собирается участвовать.

− Объявление писать не будем, − усмехнулся Шален, − и так желающих больше чем можно занять в одном спектакле. Наверно придётся часть оставить как запасных: пусть учат роли, если вдруг кто из основного состава не сможет участвовать.

− А вы уже и основной состав назначили? Не успев даже пьесу выбрать?

− Это я гипотетически. Кому-то всё равно придётся быть простыми работниками сцены: открывать-закрывать занавес, греметь громом, если будет нужно, или суфлировать. В общем, приходите в шесть – я соберу ребят.

Шален вышел. До назначенного времени оставалось два часа. Дальше сидеть в аудитории не имело смысла. Она сегодня не обедала, из-за инцидента с ректором по поводу Шульмана. Стоило о нём вспомнить, как его лицо немедленно возникло перед внутренним взором, а в ушах зазвучал ласковый голос… Что за наваждение!

Девушка сжала виски и приказала себе: «Хватит! Это путь в никуда!»

Перед тем, как идти в столовую, предстояло зайти на кафедру, сдать журнал и ключ от аудитории. Она застала там лишь Армана Грюно: магистр что-то сосредоточенно писал в толстой тетради, периодически поглядывая в большой фолиант, раскинувший страницы на столе перед ним.

− Добрый день! – поздоровалась девушка.

− Добрый, добрый, − рассеянно повторил блондин, вперившись глазами в книгу. Он отложил перо, тут же безотчётно вцепившись себе в волосы, задумчиво взлохматил их, и только потом взглянул на Жаклин.

– Здравствуйте! – немедленно расплылся он в приветливой улыбке. – Вы меня простите за то путешествие? Я не подумал, что даме сложновато будет скакать по склону, подобно горной козе! Сам-то уже привык.

− Ну, что вы! – улыбнулась Жаклин. − Зато виды были прекрасны!

− О да! – магистр поднялся со стула и с наслаждением размялся. – Тербравос вообще прекрасное место! Будь моя воля, я бы гулял по его дикой стороне с утра и до вечера!

− Дикой? – удивилась девушка.

− А вы думали, что остров застроен со всех сторон по самую макушку? Не-е-ет! Застроена лишь южная и восточная сторона, а север и запад покрывают неприступные скалы вперемежку с почти непролазными лесами. Но тем интереснее! Обожаю исследовать их: с юности увлекаюсь скалолазанием.

Этот необычный человек удивлял её всё сильнее.

− Но это же очень опасно: лазить по отвесным скалам, − вежливо заметила Жаклин.

− Для этого существует специальное снаряжение! – похоже, магистр Грюно сел на любимого конька. – Это так пьянит! Так будоражит! Какое несравнимое ни с чем удовольствие, взобраться на самую вершину скалы, а оттуда смотреть на окружающий вид! Там, откуда я родом, тоже скалы и море. Поэтому Тербравос для меня так притягателен…

− А откуда вы? – спросила девушка, чтобы поддержать разговор. Грюно поджал губы, и через мгновение уклончиво ответил:

− С севера.

Повисла пауза. Жаклин повесила ключ на щиток, положила журнал в предназначенное для него место и сказала:

− Всё, я пойду: не буду вам мешать!

− Рад был вас видеть! – вновь расплылся в улыбке Грюно.

Выйдя за дверь, девушка покачала головой. Магистр менялся, как направление флюгера под новым порывом ветра. Гораздо больше ей нравилось, когда он её попросту не замечал.

Столовая опустела – шли уроки, обед закончился, а до ужина было ещё далеко. Подойдя к опустошенной раздаче, Жаклин вновь вспомнилась самая первая встреча с Патриком. Сегодня дежурила девушка с третьего курса – её фамилию она так и не вспомнила. Поглядев на отварную картошку и кукурузную кашу, Жаклин выбрала печеные яблоки с корицей, попросив сварить чашку квана. Девушка, явно стеснявшаяся из-за поварского колпака, покрывавшего светлые волосы, уныло кивнула.

Жаклин устроилась у окна, выходившего на площадь с фонтаном – излюбленного места отдыха многих студентов. Она попивала прохладный кван – дежурная не стала варить новый, просто вылив ей в чашку то, что осталось в кофейнике. Зато яблоки были выше всяких похвал. Рассеяно глядя на улицу, девушка заметила Гарвея, вальяжно опёршегося о высокий бортик фонтана, явно поджидавшего кого-то. Вскоре к нему подошел Флабер, со своей вечной хитрой улыбочкой. Гарвей достал что-то из кармана, а потом поспешно спрятал, заметив идущего к ним магистра Кранца. Увидев его, сама Жаклин постаралась отодвинуться, чтобы скрыться за занавеской, украдкой выглядывая оттуда, будто мышь из норы, завидевшая кошку. Улыбки студентов погасли.

Кранц что-то говорил им, отвечал только Гарвей: Флабер жался к бортику фонтана у него за спиной. Разговор шел явно на повышенных тонах. Наконец Кранц наставил на Гарвея палец, грозя неизвестно чем – фонтан находился слишком далеко, до столовой не долетало ни звука. Принц спокойно отодвинулся и что-то сказал с таким презрением, что магистр побледнел. Гарвей развернулся и быстро пошёл по дорожке в сторону спального корпуса, увлекая Флабера за собой.

Заместитель ректора огляделся и вперился взглядом в окна столовой – девушка немедленно снова юркнула за занавеску. Повторно переходить дорогу вспыльчивому боевику не хотелось.

Глава 7

Зал для собраний Жаклин нашла с трудом: пришлось по дороге несколько раз спрашивать у проходящих мимо студентов и дворника, сметавшего листья у крыльца. Когда она наконец добралась, то её поразила… нет, не помпезность помещения, хотя оно было обставлено в лучших традициях столичных театров. К богатству университетских интерьеров она уже успела привыкнуть. У дверей стоял неимоверный гул гот множества голосов, спорящих друг с другом. Она с опаской заглянула за дверь – большая часть затянутого алым плюшем амфитеатра была занята студентами, яростно спорящими друг с другом. Улыбающийся Шален стоял у самой сцены, скрестив руки на груди, словно военачальник обозревающий своё войско. Рядом с ним, похожая на громадную статую святой Габриелы Мёртвой, стояла Рози Валенсо. На этот раз она навела такой густой макияж, что издали казалось, будто вместо глаз и рта у неё чёрные провалы. Патрик со скучающим видом сидел, свесив ноги, рядом с суфлёрской будкой. Гарвей что-то горячо доказывал, красавице, со жгуче-чёрными волосами, которая не менее пылко отвечала ему звонким голосом:

− «Прекрасная Ниневия» в прошлом году собрала все овации!

− Да это мерзкая слюнявая история и выеденного яйца не стоит! – возражал принц. – Кому охота ставить такую нудятину? Я сбежал после первого акта!

− Это легенда о любви!.. – не сдавалась девушка.

− Ага! Главная героиня проныла целых двадцать минут, да ещё в стихах, как она страдает по какому-то хлыщу, который появился только к концу! Нормальный человек не выдержит такое!

− В прессе были прекрасные отзывы! – поддержала подругу светловолосая девушка, в которой Жаклин узнала Айву.

− О-о-о! Все знают: импресарио платят им за рекламу!

В спор вступили ещё несколько студентов: кто-то поддерживал девушек, парни в основном поддерживали Гарвея. Дискуссия становилась всё громче, когда, наконец, Шален, одновременно с Патриком заметили Жаклин, стоящую на пороге.

− Наш куратор! Она нас рассудит! – от голоса Джейда, волшебным образом перекрывшего громкие возгласы спорщиков, немедленно воцарилась тишина. Рози обратила к ней своё лицо, на котором невозможно было прочесть ни одной эмоции из-за намалёванной на нём импровизированной «маски смерти».

− Сначала я бы хотела узнать, что подобрала для нас мадемуазель Валенсо, − осторожно начала Жаклин. – Всем, кого не видела, доброго вечера!

Студенты нестройно поздоровались. Патрик просто смотрел на неё: от его взгляда по коже расползались горячие дорожки. Девушка поняла, что вновь неудержимо краснеет. «Это можно будет списать на повышенное внимание аудитории» − попыталась она себя успокоить, но поймав кривую улыбку Шалена, стало ясно: с ним такой обман не пройдет.

− Я предлагаю «Саван из роз» Коринно Риордажио, − звонко произнесла Рози. – Понимаю, это не обычная сказка, но, во всяком случае, не нужно будет прописывать саму пьесу – сказки придётся раскладывать на роли… Это займёт время.

− Не-е-ет! – немедленно заныли девушки, − В конце влюблённые умирают!

Жаклин вспомнила, что проходила в университете это произведение. В нем шла речь о рыцаре, вернувшемся с войны и заставшем дома разгром, а вместо любимой жены − свежую могилу. Погоревав, он привёл поместье в порядок, встретил красивую женщину – из простых крестьянок. Решив, что сполна отдал дань обществу, рыцарь хотел жениться на этой женщине – ведь он был истинно благороден. Тут неожиданно, начал являться призрак его почившей жены, которая никак не хотела смириться с тем, что умерла. Она всячески мучила мужа, которого при жизни очень любила. Он разрывался между умершей женой и новой любовью, а в итоге, призрак выпил все силы из цветущей возлюбленной рыцаря, а он сам умер от горя.

− Пьеса хороша, − кивнула Жаклин. – Однако, к празднованию весеннего карнавала не слишком подходит. – Может, попробуем поставить комедию?

− «Вилейская вдова»! – тут же предложил Гарвей, хитро улыбаясь. Жаклин, к своему стыду, не могла вспомнить такой пьесы. Однако, мужская половина аудитории, кроме Патрика, заулыбались вслед за ним.

− Сомневаюсь, что эта пьеса подойдёт, − ответил за Жаклин Джейд, − У нас, конечно, учатся взрослые люди, но в учебном заведении такую постановку попросту не поймут. − Может выберем всё-таки сказочный сюжет?

− Как ты правильно заметил, мы давно не дети! – уязвлённо возразил Гарвей. – Хорошо бы сюжет «с перчинкой» − интереснее будет играть, и зрители останутся довольны.

Тут Жаклин осенило: ещё на третьем курсе академии разбитная подруга Аннет дала ей почитать роман о любви принца и простой девушки Франзины: пьеса по этому роману удовлетворила бы и мужскую аудиторию и женскую! В ней довольно романтики и так желаемой Гарвеем «перчинки», можно добавить в действие веселой кутерьмы, а конец… да попросту переделать! Это же обыкновенная университетская постановка, а не историческая реконструкция или спектакль на театральных подмостках.

− Я предлагаю поставить «Историю Великосветской Франзины» Орландо Вильереаль – её в общих чертах знают все.

− Но ведь в конце король осудил бывшую возлюбленную – её бросили за решетку, и должны были повесить, однако она умерла, не дожив до казни. Наверно король сжалился над бывшей возлюбленной и приказал дать ей яд, − заметила Рози. – Трудно эту историю назвать комедией.

− Хорошая мысль! – Патрик поднялся со сценического возвышения. – История Великосветской Франзины прекрасно подойдёт к карнавалу. Есть переработанная версия романа Вильереаля – она малоизвестна, но намного позитивнее и гораздо более сказочная. Можно поискать в библиотеке – наверняка, найдётся.

− Ты увлекаешься дамскими романами? – немедленно подпустил шпильку Гарвей.

− Это любимая мамина история. Она предпочитает её общеизвестной версии, − спокойно ответил Шульман.

− История девушки из низов, ставшей по воле судьбы куртизанкой, а потом, благодаря любви короля возвысившейся и вставшей позади трона? Будет интересно! – подхватила Рози Валенсо. У Пренеля как раз так и прописано, только надо будет разбить историю на роли, реплики и сцены… Я возьмусь!

Жаклин по-новому взглянула на эту несуразную студентку, так стремящуюся выделиться и… безоглядно влюблённую в Шалена.

− Вы успеете? – забеспокоилась она. – Это большая работа! Чтобы только на учёбе не сказалось. Может, кого в помощь дать? Джейд?

− Да, помогу, конечно! – серьёзно ответил Шален. От Жаклин не ускользнуло, что Рози медленно моргнула и едва заметно ей кивнула.

− Если никто не возражает, тогда будем ставить это произведение.

Девушка оглядела студентов: некоторые из них стояли с недовольным выражением на лицах, но молчали.

− Тогда решено! – заключила она. – Итак: Рози и Джейд напишут сценарий – двух недель вам хватит? Остальные, кто хочет участвовать в постановке, прочтут роман…

− «Франзина» Витторо Пренеля, − подсказал Шульман.

− Да! За остальные полтора месяца до карнавала, мы должны успеть распределить роли, выучить их, поставить сам спектакль… Декорации, думаю, можно сделать, пока готовится спектакль, а костюмы будем заказывать ближе к премьере. У нас много работы!

− Кстати, − заметил Шален, − проигрывать сцены и учить реплики можно, пока будем писать пьесу – прямо «на лету»! Быстрее получится, а нам с Рози можно будет больше времени взять на написание, чтобы не перенапрягаться.

− Отличная мысль, − похвалила Жаклин. – Тогда на сегодня всё.

Она вышла первой, и припустила со всех ног в библиотеку, чтобы не столкнуться с Шульманом. Отвлекающее чтиво на несколько вечеров было обеспечено.

***

У себя, ещё раз пройдясь по учебному плану для пятого курса, Жаклин наконец решила расслабиться. Завтра её ждали две лекции – зелья с пятым курсом и материалы – с первым. Девушка поймала себя на мысли, что преподавание дается ей уже намного спокойнее. Если бы не этот случай с Шульманом… Она вздохнула, взяла принесенный из библиотеки роман и уселась в кресло, под лампу.

Жаклин успела подзабыть «Историю Великосветской Франзины», показавшуюся тогда очень сухо изложенной, изобилующей разными политическими деталями, и представлявшей саму Франзину распущенной стервозной особой.

− О чём я думала, беря к постановке историю куртизанки? – пробормотала она, и со вздохом открыла книгу…

Глаза слипались, Жаклин зевнула и, наконец оторвалась от чтения, перелистывая последнюю страницу. Стрелки на часах показывали без пяти час – она не поверила своим глазам! Не удивительно, что мать Патрика так любила этот роман! Полный нежных чувств, неожиданных поворотов и юмористических моментов, связанных в основном со слугами… Да, из него может получиться великолепный спектакль.

Девушка не хотела себе признаваться, что каждый раз, читая об объятиях и поцелуях, она видела перед собой лицо Патрика, ощущала прикосновение его рук, вспоминала слова, обращённые только к ней… Достаточно! Если всё время думать о нём, легче не станет!

Она решила смыть воспоминания горячим душем, прежде чем лечь в постель. Связав волосы в высокий пучок, Жаклин подставила лицо под теплые, постепенно набиравшие температуру струи. Послевкусие от романа было щемящим и приятным – Франзина осталась с королём – он выделил ей маленькое поместье неподалёку от дворца и приезжал так часто, как мог. После смерти королевы, он забрал возлюбленную к себе: чтобы не привлекать к себе внимания, она давно перестала делать экзотический макияж и рядиться в яркие платья. Влюблённые прожили вместе до самой старости и умерли почти одновременно.

Вспоминая отношения отца с матерью, Жаклин задумалась – бывает ли на самом деле такая любовь? Ни одна из знакомых ей пар не сохранила трепетного отношения друг к другу. Тётя вспоминала мужа с уважением, но не слишком горевала после его смерти.

Отец постоянно попрекал мать, что бы она ни делала − та обижалась, но продолжала терпеть…

− Не хочу терпеть! – прошептала Жаклин, обращаясь к самой себе. – Не хочу зависеть или постоянно ощущать разницу в положении! Лучше уж остаться одной, чем из года в год чувствовать, как угасает любовь, сменяясь глухим раздражением, постепенно перерастая в ненависть.

Она напоследок ещё раз плеснула водой в лицо и выключила душ.

Непривычная к поздним бдениям, она, конечно, проспала. Выбрав одно из похожих синих форменных платьев в шкафу, наскоро причесалась и уложила волосы при помощи магии, в который раз вспомнив с благодарностью урок мадам Крифи. Волосы держались весь день без шпилек и средств ля укладки − это сильно экономило время, которого катастрофически не хватает по утрам.

До лекции с пятым курсом оставалось пятнадцать минут – ни о каком завтраке не могло быть и речи! А ещё нужно было дойти до кафедры, взять журналы и ключ от аудитории… Девушка поскорее закрыла дверь в свою комнату, и почти бегом направилась в сторону выхода.

Когда она, запыхавшись, вошла на кафедру, то застала там почти весь преподавательский состав. Поздоровавшись, не теряя времени, она взяла журнал пятого курса и потянулась к стенду с ключами… Крючок, на котором обычно висел ключ от аудитории зельеварения, пустовал. Жаклин посмотрела на пол – не свалился ли случайно? На идеально вымытом полу никакого ключа не оказалось и в помине.

− Кто-нибудь брал ключ от моего кабинета? – спросила девушка преподавателей, занимавшихся своими делами.

Рыжеволосый магистр Перуджи, преподававший древние языки, развёл руками, мадам Фурси покачала головой, магистр Золи так и не поднял головы от огромного исторического атласа, который скрупулёзно изучал… Бледная, очень тоненькая женщина средних лет – Валентина Морелли, преподававшая искусство дивинации и гадательные системы тоненько пролепетала: «Нет-нет! Зачем мне это могло понадобиться?»

− Вы потеряли ключ? – прорычал кто-то из-за спины. Жаклин вздрогнула и обернулась. Освальд Кранц неприязненно буравил её взглядом блестящих, похожих на двух жуков глаз.

− Ничего я не теряла! – возмутилась девушка. – Вчера, как обычно, повесила ключ на место. Сегодня его здесь нет!

− Мадам Крифи! – позвал заместитель ректора. К удивлению Жаклин, супруга смотрителя немедленно вышла из-за спины Кранца, словно дожидалась, когда её позовут.

− Я как раз проходила мимо, − улыбнулась женщина, заметив реакцию на своё появление. – Что тут случилось?

− Потерялся ключ от аудитории зельеварения. Необходимо выдать магистру Тризо дубликат, на время, пока не найдётся прежний, или не будет изготовлен новый ключ.

− Да, конечно! – мадам Крифи вытащила из кармана передника большущую связку ключей, каким-то непостижимым образом отыскала нужный и протянула его Жаклин. – Если найдется ваш – вернёте! – напутствовала она. – А я пока закажу дубликат. Странно, это уже второй утерянный ключ с начала учебного года! За время, пока я служу в нашем университете, такого не случалось.

− А от какой аудитории ещё потерялся ключ? – спросила Жаклин.

− От кабинета магистра Кранца, − не задумываясь ответила мадам Крифи. Поймав взгляд заместителя ректора, женщина сделала большие глаза и вышла из кабинета, больше не говоря ни слова.

− Мне пора – первая лекция у пятого курса, − проговорила Жаклин, попытавшись ретироваться, но прямо в дверях столкнулась с запыхавшимся первокурсником… как же его звать? Марвин Шинн?

− Магистр Тризо! – совсем мальчишка, лет семнадцати. Он тяжело дышал, видимо, пришлось долго бежать. – Вас… Сьер Вайс… Приказал…

− Отдышитесь, − пожалела его девушка. Парнишка уцепился за дверь, пытаясь последовать совету.

− Ректор, сьер Вайс приказал позвать вас. Немедленно!

Жаклин съёжилась, вспомнив, что совсем забыла отчитаться ректору о встрече с Шульманом… Но ведь и рассказывать особо нечего. Не семейное же придание или…От воспоминания краска вновь бросилась в лицо.

− Я не могу прямо сейчас – у меня урок! – в отчаянии воскликнула она.

− Сьер Вайс приказал немедленно! – возразил студент.

Девушка вышла, на негнущихся ногах направляясь в сторону кабинета ректора, успев заметить злорадную ухмылку Освальда Кранца.

***

В секретарской никого не было. Жаклин громко постучала ещё раз, в надежде, что она всё-таки выйдет из… какой-нибудь потайной комнатки, которые тут так любят. Нет, никого не появилось. Зато дверь в кабинет ректора с грохотом распахнулась и на пороге возник Альберт Вайс.

− Ага! Вот и вы! – громыхнул он. Жаклин помимо воли сжалась в комок. – Я вам вчера что приказал? Вы беседовали с Шульманом?

− Да, − проблеяла Жаклин, не узнавая собственный голос.

− А что вы должны были сделать сразу после этого?

− Я…я…я… − заикалась девушка, − Я пошла на занятие с театральным кружком.

− А должны были немедленно отправляться ко мне, и доложить о результатах беседы!

Девушка опустила голову.

− Что вы молчите? – не унимался ректор. – Почему не исполнили моего приказания?

Жаклин продолжала молчать. Не рассказывать же ему, что после разговора с Шульманом она забыла обо всём на свете, а не только о его приказании?

− Расскажите хоть, что он вам ответил? – постепенно успокаиваясь произнёс Вайс.

− Он наотрез отказался говорить, зачем сделал то, что сделал, − тихо ответила девушка. – Гримуар ведь не пострадал… Наверно.

Ректор со вздохом опустился в кресло, жестом предлагая ей присесть тоже.

− Я так и думал, − задумчиво произнес он. – Простите меня, напустился на вас. Вы, конечно, тоже виноваты – почему сразу не пришли ко мне, как было договорено?

− Я забыла, − призналась Жаклин. – Шален позвал на занятие с кружком…Совсем вылетело из головы, извините! Просто Шульман ничего не сказал…существенного. Вот я и посчитала неважным…

− Шален? – взгляд ректора сделался цепким. – Когда вы его видели в последний раз?

У Жаклин неприятно похолодело внутри.

− Вчера, вечером, на собрании театрального кружка, − ответила она.

− Дело в том, что он сейчас в больничном крыле, − Жаклин ахнула. – Жив, относительно здоров… Как и прошлые жертвы нападений неизвестного… Одна только удивительная деталь – с его тела совсем исчезли магические татуировки, которыми он так гордился. Ослаблен, конечно, потенциал истощен…

− Можно будет его навестить? – спросила девушка.

− Конечно, − пожал плечами Вайс. – Вы же декан факультета.

Он вздохнул и потёр лицо в задумчивости.

− Нескучный год нам выпал, не находите? – спросил он уже совсем спокойно глядя на девушку, которая всё ещё дрожала после его гневной вспышки. – Да вы дрожите, как осиновый листок!

− Я плохо переношу крики! – ответила Жаклин. – У меня в данный момент должна идти лекция с пятым курсом.

− Тогда что вы тут делаете? – удивился ректор, − Немедленно отправляйтесь к студентам! Мы можем поговорить после. И о Шалене тоже!

***

Жаклин неслась по коридору: руки до сих пор дрожали, сжимая заветный ключ и журнал. «Этот человек когда-нибудь сведёт меня с ума» − бормотала она. Удивительно, но обижаться на Альберта Вайса она не могла – слишком большой была благодарность за проявление дара. Она понимала, что ректор сорвался из-за происшествия с Шаленом… На ум пришло, как при самой первой встрече двое старшекурсников говорили Джейду: «Это незаконно»… Во что же встрял хоризматичный парень? Или у него тоже кровопотеря и беспамятство?