Текст книги "Академия неформат (СИ)"

Автор книги: Наталия Зябкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

− Жениха нет, но усилиями моей тёти, непременно появился бы. Какой-нибудь перспективный молодой человек из респектабельной семьи, требующий постоянного внимания, восхваления и ухода. С таким совершенно невозможно достичь равноправия и взаимопонимания! − Жаклин, как ни странно, понравилось говорить с принцем откровенно. Принятие невозможности романтических отношений позволяло общаться легко и непринуждённо.

− О! – Гарвей удивлённо хихикнул. – На самом деле с взаимопониманием везде весьма туго, а о равноправии не идет и речи даже в королевской семье. И насколько настойчиво вас пытались сосватать?

− Достаточно, для того чтобы, почти не задумываясь согласиться на предложенную вакансию на изолированном острове очень далеко от дома.

− Обучать тех самых молодых людей из респектабельных семей. Вот только небольшая загвоздка – для них это своего рода ссылка за то, что не оправдали надежд семейства.

− Что делает их неординарными интересными личностями! Каждый студент – уникален! Все талантливы по-своему…

− И я тоже? – Гарвей улыбался, но в голосе его звенело напряжение. – Неужели вы считаете меня неординарной и интересной личностью?

− Без сомнения, − честно ответила Жаклин. – Вы очень талантливы и хоризматичны, легко увлекаете за собой.

Неожиданно принц остановился и звонко зло расхохотался. Девушка с неприятным удивлением уставилась на него. Отсмеявшись, он процедил, смотря куда-то в сторону:

− Ещё никто и никогда не говорил, что я талантлив и хоризматичен – просто вы плохо меня знаете! Отец не переставая твердит, что я безответственный, бесталанный, бестолковый… Очень много таких «без», всех и не упомнишь! В общем, ходячее разочарование! То ли дело Доминик! Вот отцовская надежда и опора! На любом параде и балу ему нет равных…

Каждое слово Гарвея стрелой поражало сердце Жаклин, оставляя в нем глухую ноющую боль. Она выпустила его локоть и отступила на шаг.

− Всё, на что я способен – играть! Но даже здесь мне далеко до совершенства!

Он замолчал и глубоко вздохнул.

− Учитель говорил, что я зарываю в землю таланты. Самое лучшее, из созданного мной – лишь игрушки.

− Которые спасли жизнь матери и вам самому! – не выдержав, возразила Жаклин. – Только что вы утверждали, что будет спокойнее, если одна из них останется у меня. В вас говорит обида отвергнутого ребёнка! Но вы выросли! Нет нужды что-либо кому-то доказывать!

− Эх! – Гарвей расплылся в невесёлой улыбке. – Если бы ваши слова слышал мой отец, он бы возразил: «Нужно доказать самому себе, что ты достоин занимаемого высокого положения!»

− Простите, я не могу соперничать с вашим отцом ни в возрасте, ни в положении, ни в мудрости…

− Да уж, − хмыкнул принц.

− Однако, считаю, − продолжала Жаклин, − жизнь намного сложнее любой теоремы, которую необходимо доказывать. Она не втискивается в рамки математики или этикета, а учёные и маги, изучающие её утверждают, что до полного познания тайн ещё очень далеко. Давайте, будем просто жить и радоваться всему, что нам выпадает – в конце концов другого просто не дано.

Она с удовлетворением наблюдала, как с лица принца уходит напряжение, а улыбка из циничной, становится настоящей, немного грустной.

− Магистр Тризо, с моим отцом, принцем Тристаном, вы вряд ли бы нашли общий язык. Однако, учитель, придворный маг Эмиль Лоу наверняка сможет по достоинству оценить эти слова. Я их запомню! − он неожиданно подмигнул. – Блесну на балу в честь зимнего карнавала – утру нос Доминику, чтобы не слишком зазнавался!

Раздался оглушительный раскат грома, и магистр со студентом, позабыв о субординации, взявшись за руки, бросились бегом под спасительную крышу жилого корпуса университета Тербравос.

Глава 9

В преддверии празднования зимнего карнавала началась пора зачетов. Стонали студенты, часть которых зубрили заклинания на ходу, натыкаясь на стены, позабыв о времени и пространстве. Другая часть, с настроем весёлого сумасшедшего: «а всё равно ничего не запомню!» ходили с широкими улыбками, сообщая каждому, кто не успел ретироваться, что непременно напишут кучу шпаргалок, которых никто не заметит.

У своего кабинета Жаклин наткнулась на девушку, сладко спавшую, сидя прямо на полу в коридоре, с учебником по зельям в обнимку. Вспомнив собственные бессонные ночи, она аккуратно растолкала студентку. Узнав фамилию, магистр посоветовала приходить на зачёт поближе к концу, а перед тем хорошенько выспаться:

− Я вызову вас в последнюю очередь, − заверила она девушку, спросонья не разобравшую, где она и что происходит.

Преподавателей лихорадило не меньше. На кафедре то и дело кто-то срывался, не выдерживая напряжения. Обычно улыбчивый магистр Грюно ходил мрачнее тучи, а магистр Золи непрестанно ныл, как его измучили нерадивые студенты, которые все время требуют консультаций, а учить исторические даты не желают. Освальд Кранц вообще не покидал тренировочную аудиторию, что втайне радовало не только Жаклин. В эти дни библиотеку атаковали полчища студентов, как всегда, отложивших всё на последний момент. Когда девушка спустилась туда, чтобы сдать прочитанные книги и взять новые, Корнелия Ланж лишь вымученно кивнула ей, молча указав на длинную очередь к конторке.

− Положи книги на место, я потом их спишу, − сказала она, прерывая тираду девушки, требующей трактат по боевой магии, со сложным названием, о котором Жаклин даже не слыхала.

Чтобы не мешать подруге, девушка решила взять новое в другой раз. Она расставляла книги в соответствии с каталогом, как вдруг над самым ухом послышался скрипучий старческий смешок. Вздрогнув от неожиданности, она подтолкнула стеллаж, и еле успела предотвратить книжную лавину, упустив только тонкую истрепанную книжицу в грязноватом переплёте неопределённого цвета. Она скользнула с полки, грохнулась на пол и раскрылась на странице с непонятными диаграммами. Бумага пожелтела от времени, а местами была покрыта пятнами неизвестного происхождения.

− Лорд Скриг, прекратите меня пугать! – твёрдо произнесла девушка, наклоняясь за книгой. Ожидаемо, никто не ответил. С вялым любопытством пролистав несколько страниц, она поняла, что держит в руках руководство по изучению ментальной магии, за авторством самого основателя университета. – Благодарю вас! – сказала она в пространство. Возьму, решила девушка, а зарегистрирую потом. Жаклин хотела показать пособие ректору, но оказалось, он снова в отъезде. Селин по секрету сообщила, что сьер Вайс обещал вернуться к окончанию зачётов, а значит, будет на праздновании карнавала.

− Кот из дому – мыши в пляс! – усмехнулась секретарь. − Слышали новость? Золи и Перуджи вчера возмутительно напились, и в таком виде шатались по парку! Хорошо ещё их вовремя увидела мадам Крифи – они с Бивалем еле успели отвести их в медицинский корпус, подальше от глаз студентов. Вот был бы конфуз! А этим, с позволения сказать, магистрам, хоть бы что! Проснулись утром на больничных койках и отправились восвояси – даже не поблагодарили. Доктор Тормвел грозился в следующий раз прописать этим пьяницам воспитательные клистиры! Слышали бы вы, как он ругался! Эта парочка навела беспорядок в палате, а утром ничего не вспомнили. Даже возмущаться вздумали – кто это изорвал и раскидал их одежду! Ну, ничего! Альберт вернётся, я ему всё доложу. И так на них жалобы. Золи бубнит на лекции. Студентам изо всех сил приходится бороться со сном – и это на истории магии! А Перуджи порой невозможно понять – когда волнуется, он путает все языки, которыми владеет, и начинает вставлять иностранные слова в обыденную речь. Понимаю, найти хорошего преподавателя нелегко, но это не значит, что нужно цепляться за тех, кто не справляется со своими обязанностями.

Жаклин согласно кивнула, а для себя сделала вывод, что с приветливой Селин нужно быть очень осторожной. Она собралась выйти, но любопытная старушка спросила:

− А что вы хотели?

− Просто узнать, когда лучше давать спектакль – сразу после завершения зачётов, или в день карнавала, − вывернулась девушка, прижимая случайно найденное руководство лорда Скрига к себе.

Первыми зачёт по зельеварению сдавали пятые курсы – так распорядилось расписание и мадам Фурси, долго что-то рассчитывавшая и выспрашивавшая преподавателей перед тем, как выдать окончательный график сдачи зачётов. На нем Жаклин задала сварить всем три зелья из «Руководства для магов и домохозяек», которых они ещё не варили на занятиях. К концу второго часа справились все, хотя заметно постройневшая Рози Валенсо, втихую подсказывала как минимум троим: Жаклин усердно делала вид, что ничего не замечает.

Зафиксировав должный результат, она с лёгким сердцем поставила всем «зачёт» и отпустила с миром. В сердце поселилась тихая гордость за учеников. Да, сьер Вайс, я не такой уж никчёмный преподаватель, думала она, идя по коридору к своей комнате. На сегодня она запланировала одно дело…

Выпив чашку квана, она достала карту Гарвея и решила опробовать с нею упражнение, которое вычитала в руководстве лорда Скрига. Внимательно его изучив, она поняла свою ошибку: энергию в любое действие необходимо вкладывать очень осторожно и дозированно, жестко контролируя отток. Эх, учила же студентов на занятиях этому, а сама попалась!

Подвесив карту перед собой, как Гарвей на их памятной прогулке – ромашку, она очень аккуратно подтолкнула её искоркой силы. Туз начал медленно вращаться вокруг своей оси, наращивая обороты. Почувствовав резкую слабость, она тут же перекрыла поток, продолжая подкармливать действие слабыми импульсами – движение замедлилось. Теперь туз вращался, но как-то дёргано, рывками, а потом концентрация нарушилась, и карта мягко спланировала на пол. Жаклин была очень довольна. Впервые у неё получилось контролировать вращение и не упасть при этом в обморок.

Во второй раз вышло лучше – туз вращался ровно, с одинаковой осью наклона, и не тянул силы. У Жаклин получилось даже остановить его вращение и не уронить, в последний момент ухватив за край карты. Повторив несколько раз упражнение, девушка с радостью поняла, что может управлять картой, при помощи контроля за направленными потоками силы. Окрылённая результатом, она решила продолжить, усложнив задачу.

Запустив туз в свободное вращение, она прочла формулу из библиотечного сборника. Ничего не произошло. Она повторила формулу и добавила ещё маленькую порцию силы – карта ускорила вращение, постепенно сливаясь в сплошной сверкающий кокон. Жаклин добавила ещё немного сил и услыхала тихий гул. Воздух начал дрожать, очертания предметов слегка размазались по краям. Свечение, исходившее от невидимого туза, становилось нестерпимым. Девушка перестала раскручивать его, но скорость не падала, а лёгкий гул усиливался. К нему добавилась постепенно нарастающая вибрация пространства.

Жаклин перестала вливать силы и перевела взгляд на окно, чтобы направить внимание в другое русло и разрушить концентрацию. Девушка ожидала, что заклинание, лишённое подпитки, развалится, а туз окажется на ковре. Она ошиблась. Золотой сгусток энергии продолжал с гулом вращаться в дрожащем воздухе комнаты, даже не собираясь меняться. Помня об острых краях карты, девушка решила остановить её серебряной ложкой, готовая отскочить в любой момент. Но произошло странное – ложка погрузилась в энергетический сгусток, которым стал червонный туз, и потянула её за собой.

В ушах зазвенело, а в глаза ударил яркий свет. В следующее мгновение Жаклин обнаружила, что лежит на чем-то жестком и одновременно податливом. Отчётливо пахло землёй и палой листвой, в уши врывался птичий щебет. Зрение после яркой вспышки постепенно возвращалось. Она осторожно поднялась с земли, рыхлой после дождей. С удивлением выпустила из руки зажатую в ней ложку, которая осталась лежать на земле. На руках остались грязные пятна, платье было безвозвратно испорчено. Лицо, наверняка, тоже испачкалось. Девушка огляделась – в голове поселилась странная пустота. Страха не ощущалось, только лёгкая слабость.

Со всех сторон её окружали деревья, растущие вдоль знакомой аллеи, слегка занесённой палой листвой. Девушка обернулась – за спиной находились высокие кованные ворота и длинные здания вдалеке, через широкую площадь со статуей и фонтаном…

***

Перед нею простирался парк Тербравосского университета. Когда она, слегка пошатываясь, поднялась с земли, перед нею с измаранного платья спланировал белый кусочек картона с алым лебедем, сложившим крылья в виде стилизованного сердца. Края его блестели золотом. Они очень острые, всплыло в голове. Жаклин аккуратно подняла карту за край и тут же, новой вспышкой вернулись воспоминания.

Она была так обессилена опытом, что даже не могла отругать себя за беспечность. Путешествия через порталы – очень зыбкая и ненадёжная область магии, не используемая из-за титанической сложности расчётов. Сегодня ей просто невероятно повезло: портал мог открыться на высоте утёса, или над морем, или под землёй…

Дав себе слово больше не экспериментировать с опасными заклинаниями из пособия лорда Скрига, девушка поплелась к себе, молясь всем богам, чтобы её заметили как можно меньше народу. Этого, конечно, не случилось – студенты провожали её удивлёнными взглядами. Вдруг откуда-то − она не поняла точно, так как ещё была немного дезориентирована – выскочил Патрик, не обращая ни на кого внимания, подхватил её на руки и понёс в сторону от жилых комнат.

− Скорее позовите магистра Фурси! – крикнул он на ходу. – Что с тобой?

Жаклин не ответила − её накрыло пеленой непробиваемой апатии.

– Ничего, сейчас доктор Тормвел посмотрит тебя. Всё будет хорошо! – продолжал бормотать Шульман, пронося её по ступеням на второй этаж медицинского корпуса.

Дежурная медсестра, увидев их ахнула:

− Неужели опять! Заносите скорее пострадавшую в палату! Сейчас позову доктора!

Патрик пинком отворил дверь, с громким стуком ударившую в стену, внёс Жаклин в светлую просторную комнату, уложил на кровать, прямо поверх бежевого покрывала и с тревогой уставился в лицо.

− У тебя чёрные тени под глазами и взгляд плавает! – почти обвинительным тоном произнёс он.

− Не беспокойтесь, всё в порядке, − прошептала Жаклин. – У меня простой перерасход сил. Это пройдёт.

− Доктор решит, что у тебя. А пока помолчи, не трать силы.

− Очень верное замечание! – заметил доктор Тормвел, показавшийся в проходе, на ходу надевая белый халат. Сегодня его русые волосы, заворачивающиеся удивительно задорными колечками, свободно лежали на плечах врачебного халата. – Благодарю за помощь, но попрошу вас выйти и рассказать медсестре, при каких обстоятельствах обнаружена пострадавшая.

Дождавшись, пока Шульман исполнит его распоряжение, доктор присел на табурет, предусмотрительно поставленный рядом с кроватью и пришпилил Жаклин к месту глазами оттенка грозового неба. Он молча изучал её некоторое время, а потом стал аккуратно поворачивать руками её голову то вправо, то влево.

− Гематом не вижу, − спокойно констатировал он. – Следите за рукой!

Он выставил поднятый вверх указательный палец, медленно водя им из стороны в сторону. Девушка с трудом переводила взгляд – глаза закрывались, отчаянно требуя погружения в сон.

− Так-так! – доктор внимательно осмотрел её перепачканные руки, послушал пульс и наконец спросил:

− Болит что-нибудь?

Девушка отрицательно покачала головой.

− Помните, что с вами случилось?

Жаклин очень не хотелось признаваться, в том, что она устраивала опасные магические опыты собственной жилой комнате. Только сейчас в полной мере до неё дошла степень риска и опасности!

Если весть о её самоуправстве дойдёт до Освальда Кранца, мадам Фурси, или Селин, не говоря уже о ректоре, её вполне могут уволить без выходного пособия. Врать доктору не хотелось, но не находила другого выхода в такой ситуации. Внутренне собирая остатки сил, девушка пыталась придумать правдоподобную историю. Видимо, напряжение и страх отразились на лице, потому что Тормвел ласково похлопал её по руке и сказал, смягчившись:

− Не пугайтесь. Вы не первая, с кем после нападения случилась амнезия. Сложно сконцентрироваться и силы иссякли? Полежите денька три на стационаре, а потом вернётесь к занятиям и обычному режиму. На самом деле ваш случай легче остальных – сьера Шалена еле вернули к жизни. Но ведь вы уже принимали у него зачёт, не так ли? И с вами всё будет хорошо.

Три дня? А как же зачёты?! Она хотела приподняться, возразить, но доктор настойчиво прижал её руками к кровати, заставляя оставаться на месте.

− Нет-нет! Никаких волнений и напряжения! Только покой и положительные эмоции. Да, магистр Тризо, зачёты для вас тоже закончились.

− Но кто же примет их вместо меня? – прошептала Жаклин.

Тормвел пожал плечами:

− Мадам Фурси с Освальдом Кранцем придумают что-нибудь. В крайнем случае по вашим предметам в этом году зачёты проводиться не будут – вот студенты обрадуются! Когда вернётесь, выставите им оценки по итогам этого семестра.

Он растянул губы в скупой улыбке. А потом поднялся с табурета, и перед тем как выйти, произнёс:

− Сейчас пришлю Виолетту – она поможет вам вымыться и переодеться. А потом – только отдых и покой!

Через несколько минут к мучающейся угрызениями совести Жаклин зашла медсестра и проводила её в душевую, что оказалось совсем не лишним – девушка засыпала на ходу. А потом, уже лёжа в кровати, чисто вымытая, в больничной сорочке, Жаклин слышала, почти за гранью сна, как знакомый голос требовал немедленно пустить его, грозился разнообразными малопонятными карами. Потом, уже среди темных теней и ярких звёзд, тот самый голос прошептал на ухо:

− Не смей умирать! Я… Да я убью тебя за это!

***

− Доченька, я так горжусь тобой! – говорила мама, записывая что-то в большую зелёную тетрадь, в которой они обычно подбивали итоги торгового дня. – Ты такая молодец! Выходишь замуж за принца! Кто бы мог подумать!

− Да! – откуда-то из-за спины вышла тётя Аделина, как всегда, разодетая по последней моде, с бриллиантовыми серьгами в ушах. – А казалась такой тихоней! Бедный Джакоб будет сильно грустить!

− Кто? – Жаклин не могла припомнить такого.

− Джакоб! От которого ты сбежала в театре прямо в антракте! Ах, он так расстроился, так переживал бедняга! Только пару месяцев назад женился на какой-то актрисульке! Его мать не может перенести позора! Такой перспективный мальчик и…

− Я не отдам тебе Гарвея! – в открытое окно прямо с улицы вскочила Айва и стала кидаться на Жаклин с кулаками. Но тётя Аделина оказалась не промах и мигом скрутила брыкающуюся скандалистку, заведя ей руки за спину.

− Никому не позволю помешать такой блестящей партии! – пропела тётя и уволокла Айву куда-то в сторону.

− Детка, я не стану советовать тебе слушать своё сердце! – спокойно проговорила мама. – Оно склонно к обману! Вспомни нас с отцом: мы поженились по любви, но разве счастливы?

− Мама! – вспылила Жаклин. − Ты выбрала отца, а меня отправила к своей сестре, которая практически вырастила…

− Об этом я и говорю, − прервала мать её гневную тираду. – Выбирай с трезвой головой! А сердце… Оно примет выбор!

− Мадемуазель Жаклин! – из угла вышел Морис, её ученик с курсов рисования мандал. – Мы с Алисой подружились! И это благодаря вам! Спасибо! Это оказалось совсем просто – я угостил её пряником, а она в ответ дала мне конфету. Теперь мы всегда вместе, только скучаем по вашим урокам – сьер Сатри заставляет чертить без остановки, а от его мандал желания не сбываются!

− Семья – главное в жизни! – громогласно возвестил Альберт Вайс, возвышаясь над всеми. – Ни карьера, ни указания руководства её не заменят! Я выбрал счастье, а принц признал мое право! Дети не должны расти бастардами при родном отце! Лиззи согласилась выйти за меня!

Неожиданно она оказалась на вокзале. Большой черный паровоз готовился к отправлению, затопив всё вокруг клубами пара вперемежку с едким дымом из трубы. Под протяжный свисток, из паровозного дыма появился Гарвей. С шальной, немного сумасшедшей улыбкой он проговорил:

− Лови моё сердце! – с размаху запуская в неё тузом «любовников». Жаклин резко выставила перед собой ладонь, ощущая, как потоки силы заполняют всё внутри и подхватывают вездесущую карту, заставляя её замереть налету.

− Нет-нет! Это никуда не годится! – громкий голос вырвал её из сна. Пахло сигарным дымом – именно его она приняла во сне за паровозные пары. – Я разрешила подождать, пока пациентка проснётся, но никак не курить на балконе!

− Виолетта, я заплатил вам достаточно… Ладно, ладно, простите, это от нервов! Почему она никак не проснётся?

− Пациентка вне опасности, волноваться не о чем, она просто отдыхает. Доктор настоятельно просил не будить − пусть спит сколько нужно. Если вам ждать невмоготу, можете прийти попозже.

− Я подожду!

Очень знакомый голос… Спросонья Жаклин никак не могла разобрать, что за мужчина явился к ней в такую рань. Она же не умыта, не причёсана! Да ещё и в больничной сорочке! Её моментально с головой затопило паникой. Так ничего не придумав, она натянула край одеяла повыше и тихонько позвала:

− Виолетта! Можно вас на минуту!

Медсестра не отозвалась, зато через балконную дверь тут же вошел Гарвей, с очень озабоченным выражением лица. Он старательно лепил приветливую улыбку к губам, упорно норовившим вытянуться в нитку. Под глазами принца залегли тёмные тени – он явно провёл бессонную ночь.

− Вы наконец проснулись! Ну и напугали же меня! Не думал, что негодяй, похищающий студентов, доберется до вас!

− Доброе утро! – пролепетала крайне смущенная Жаклин. – Я в таком виде...

Не обращая внимания на её слова, Гарвей пододвинул к кровати стул, стоявший у стены, подсел к ней и вдруг поднял с одеяла туза любовников.

− О, вы с ним не расстаётесь! Мне очень приятно!

Девушка никак не могла вспомнить, где вчера оставила карту – кажется, в кутерьме сунула в карман… Наверно медсестра вынула, забирая платье в чистку. Только как туз оказался на одеяле? Логичнее было бы положить на тумбочку рядом.

− Помните что-то? Любую мелочь… − он отложил туза на тумбочку и уставился на девушку пытливым взглядом.

Жаклин поняла, что с доктором просто вышла отсрочка. Всё равно придётся выдумать какую-нибудь удобоваримую ложь, или признать собственную глупость.

− От вас пахнет табаком и дымом, − вместо ответа она сказала первое, что пришло в голову. Как ни странно, сработало. Смущённая улыбка Гарвея выглядела куда естественнее прежней.

− Вообще-то я не курю. Очень давно не курил. В пятнадцать пристрастился к сигарам в одном из столичных клубов − мама сильно расстраивалась из-за этого. Бросил по её просьбе. Только иногда, когда переволнуюсь… Вчера поймал Патрика в коридоре, бледного, словно стена. Оказывается, он так допёк доктора Тормвела, что тот запретил на пушечный выстрел приближаться к медицинскому корпусу! С доктором шутки плохи! Однако, я чуть похитрее нашего зеленоволосого друга.

− Давно вы здесь? – спросила Жаклин.

− С девяти утра – раньше Виолетта наотрез отказывалась пропускать, сколько бы ни…кхм… − он не стал продолжать, но девушка догадалась, что за посещение принцу пришлось хорошенько раскошелиться. – Сейчас уже пять вечера! Вы проспали целые сутки.

− Вы здесь столько времени? – ужаснулась девушка.

− Ну… Выходил пару раз. Когда доктор заглянул на обход, пришлось затаиться на балконе – вспомнил, как однажды прятался так лет в восемнадцать от деда. Мы играли с его фавориткой в подкидного… Да что же всё не то в голову приходит!

Помимо воли, девушка хихикнула, представив, как принц затаился от грозного короля, скрючившись под окном. Глаза Гарвея сверкнули:

− Вот, вам смешно, а бедная Каро полчаса уламывала его пойти прогуляться с нею в оранжерею. Не слушайте, когда говорят о бесстыдстве фавориток – Каро была очень сдержана… Впрочем, за это, скорее всего, вскоре получила отставку.

− Не сомневаюсь − о ваших похождениях можно писать книгу, − суховато заметила Жаклин. – Не удивительно, что вам так удается главная роль в нашей постановке о Великосветской Франзине – хорошо изучили предмет!

− О, сарказм! – просиял Гарвей. – Теперь я спокоен! Вы на самом деле идёте на поправку.

− К сожалению, Патрик сыграет короля вместо вас, хотя не слишком горит желанием.

Он вздохнул, улыбка погасла.

− Думаете, мне хочется уезжать, оставляя вас без присмотра?

− Вообще-то я не нуждаюсь в присмотре! – Жаклин от возмущения приподнялась и вытащила руки из-под одеяла, совсем позабыв, что одета лишь в сорочку.

− Последние события доказали обратное! – пожал плечами принц, и продолжил, накрыв её руку ладонью: – У меня будет душа не на месте, пока не вернусь.

Тут в коридоре начался какой-то переполох, раздался взволнованный голос медсестры: «Я не пропущу тебя! Доктор запретил! Ай!»

***

Дверь отворилась и в палату ввалился взъерошенный Шульман: несколько растрепанных зелёных прядей выбились из прежде аккуратного хвоста, стянутого темной лентой. За ним по пятам следовала рассерженная Виолетта.

− Магистр Тризо, этот человек оттолкнул меня самым возмутительным образом! Я непременно пожалуюсь доктору! – она замерла на пороге, остановив взгляд на переплетённых пальцах Гарвея и Жаклин. Туда же смотрел и Патрик – краска медленно отлила от его щек.

− Я р-рад, что с вами всё в порядке, − с запинкой пробормотал он и скрылся за дверью также быстро, как вошел.

− Ой! – ухмыльнулся принц.

− Гарвей, зачем вы его дразните? – спросила Жаклин, отнимая руку.

− Сейчас и не думал даже! Просто он появляется в самый неподходящий момент… Или подходящий – смотря с какой стороны.

− Я заметила, вам доставляет удовольствие обижать людей! – девушка вновь натянула одеяло до самого подбородка – взгляд парня упорно возвращался к её груди, отчетливо проступающей под тонкой материей сорочки.

− Вовсе нет! – возразил Гарвей, вновь ловя её руку. – Это своего рода защита, − он поцеловал тыльную сторону ладони, глядя в глаза девушке. Она почувствовала, как щёки, против воли заалели. Жаклин попыталась вновь высвободить руку из пальцев Гарвея, но принц не позволил. Он нежно провёл губами по запястью, продолжая смотреть ей в глаза слегка затуманившимся взглядом.

– На самом деле мне нравится делать приятно… − прошептал он, щекоча дыханием кожу, легко касаясь губами внутренней стороны руки. Мягко, но неуклонно губы принца стали прокладывать жаркую дорожку к сгибу локтя. Эти простые действия, близость мужчины, бросали её тело в дрожь.

Гарвей пересел на край кровати и мягко, но настойчиво потянул Жаклин к себе.

− Ты же видишь, я к тебе неравнодушен! – прошептал он, прижимая её к груди, зарываясь пальцами в волосы на затылке.

− Вы снова с кем-то поспорили? – Жаклин попыталась освободиться, но принц не выпустил её из рук.

− Да, с самим собой! – прошептал он, крепче прижимая девушку. – Смогу ли сделать тебя по-настоящему счастливой? Пока мои попытки не увенчались успехом: я натворил достаточно глупостей, а сейчас ещё придётся уехать…

Каким-то неизвестным, шестым чувством, Жаклин почуяла, что из-под маски развесёлого язвительного парня показался настоящий Гарвей. Ей стало неуютно от такого открытия: принц казался гораздо более ранимым, чем ей представлялось до этого.

Он вдруг стал покрывать её лицо и шею быстрыми поцелуями, продолжая крепко держать, не позволяя вырваться.

− Принц! Перестаньте!

Гарвей словно не слышал, ещё больше усиливая натиск, а потом вдруг накрыл её губы своими, пресекая самую возможность возражения. Кое-как высвободившись, Жаклин прошептала:

− Пожалуйста, не надо, принц!

− Да что ты заладила: «принц-принц»! Чего ты боишься? – вспылил Гарвей. − У меня такие же две руки и две ноги, как у всех, а в груди сердце, которое может любить и сжиматься от боли! Я живой человек, мужчина, а не какой-то бездушный символ. И, открою большой-пребольшой секрет: остальные в королевском дворце, в том числе и сам король, такие же люди, как остальные! Если нас ударить – будет больно и возникнет синяк, а если порезать, то пойдёт кровь – обычная красная, а никак не голубая или зелёная, как склонны считать некоторые недалёкие натуры. С Патриком ты не боялась идти на свидание! А он между тем…

Он резко оборвал сам себя, потёр лицо, словно стирая наваждение, встал и отошел к окну, где остался стоять, глядя на открывающийся вид университетской площади и фонтана.

− Как я устал, − тихо проговорил он, ни к кому не обращаясь. – Кого ни спроси, каждый видит во мне лишь титул в тени отца и деда. Один вечно твердит: «Ты должен вести себя достойно!», другой вторит ему: «Ты должен брать пример с Доминика!» Знали бы они, как их любимый сын и внук отрывается в закрытом борделе пару раз в месяц! Он однажды взял меня с собой – я сбежал оттуда в первые же минуты, а от воспоминаний об увиденном поташнивает до сих пор! Я тебя шокирую? – он повернулся к Жаклин, застывшей на кровати, смотрящей на него во все глаза.

«Да!» − хотела она ответить, о не смогла вымолвить ни слова, не поспевая за настроениями Гарвея напоминавшими качели, которые какой-то сорванец хорошенько раскачал и убежал.

− Пойми ты, – он обернулся, окидывая её тоскливым взглядом, – всю жизнь я хотел найти человека, способного разглядеть меня самого за разными масками, которые требует носить этикет и общество. Мне показалось, ты можешь это: разберешься и… не оттолкнёшь! Я ошибся?

У Жаклин на мгновенье перехватило дыхание от жалости. Она покачала головой, а потом произнесла:

− Нет, вы не ошиблись. Я принимаю вас таким, какой вы есть, однако…Не верю вам!

− Что? – явно не ожидавший такого ответа, Гарвей забавно округлил глаза. – Думаешь, я ломаю комедию, чтобы тебя соблазнить?

Он покачал головой, на лицо вернулась знакомая кривая улыбочка. Парень глубоко вздохнул и пробормотал:

− Что ж, поделом! Когда залог в споре – поцелуй, можно ли потом ожидать серьёзного отношения к последующим? Мне теперь уж всё равно – можешь не верить, но и тот, на глазах у всех, тоже был всерьёз!

***

Жаклин уже собиралась ответить, но тут отворилась дверь и в палату прошёл доктор в сопровождении взволнованной Виолетты.

− Что здесь происходит? – с порога строго спросил Тормвел. – Почему посторонние в палате? Это вы грубо оттолкнули медсестру и проникли без разрешения? Немедленно покиньте палату!

Удивительно, как этот бесцеремонный человек умел приказывать – ослушаться даже не возникало мысли! Гарвей очень недовольно посмотрел на Виолетту, и направился к выходу.

− Это не он… − попыталась внести ясность медсестра. – Это другой, с зелеными волосами. Этот студент попросил разрешения…

Доктор развернулся и внимательно уставился на неё. Бедная Виолетта присела под его взглядом.

− Кажется, я достаточно доходчиво объяснил, что больной нужен покой? Никаких посещений! Раз вы не можете запомнить моих распоряжений, думаю, следующее ваше дежурство будет в подвале, где помещается моя лаборатория.