Текст книги "Йоханн Гутенберг и начало книгопечатания в Европе"

Автор книги: Наталия Варбанец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Заключение

Апокалиптический всадник. Блокбух

Изобретение книгопечатания – по точной, хотя идеалистической формуле одного из инкунабуловедов старшего поколения (К. Вемера), явило собою «вторжение техники в область духа». Эта область в техническом плане опередила все почти сферы собственно материальной культуры, в которых еще столетия царил ручной труд. Техника сама по себе и предпринимательство как таковое безразличны к назначению и качеству того продукта, которым они во множественном единообразии забрасывают людей. Условием приложения технического принципа является лишь тенденция к предельной унификации и повторной множественности одного и того же объекта, следствием – максимальное упрощение задачи. Поэтому технический прогресс на начальном своем этапе, пока под его воздействием не внедрятся в общественное сознание унификационные принципы, может исходить только из объектов, уже тяготеющих к унифицированной множественности. Технический прогресс и буржуазное развитие зарождались в недрах средневекового строя. И вполне закономерно, что одно из первых своих приложений технический принцип нашел именно в книге. Можно даже утверждать, что книгопечатание, коему немалая роль принадлежала в разрушении этого строя, как изобретение является глубинно средневековым и, если не многопозднее, то лишь в XV в., на сломе Средневековья могло иметь место. Предпосылок для унификации собственно материального производства в пестроте средневекового мира не было. Если случались усовершенствования средств производства, общим достоянием они становились крайне медленно: каждый ремесленник, цех, город был заинтересован в сохранении трудовых секретов. Специфической для европейского Средневековья общностью была общность идеологической структуры, общность основополагающих ее источников, общность связанного с нею «священного» языка и «священного» письма, для Запада латинского. И, как следствие, с одной стороны – тенденция ко всемерной унификации принципов и первоисточников идеологии, с другой – непрекращающаяся и разнозначная борьба за социальные ее основы. В такой идеологической структуре безразличия техники к объекту своего приложения быть не могло, ибо объект избирался не извне, а изнутри этой структуры, людьми, ею духовно и физически обусловленными. Вполне справедливо, что Гутенберг, как Колумб, всецело принадлежит Средневековью. Поскольку европейское Средневековье, несмотря на единую шапку своей религиозно-идеологической системы, не менее, если не более, чем любая иная эпоха, неоднородно, для понимания начала европейского книгопечатания существенно, какую позицию в той эпохе представлял его изобретатель, Йоханн Гутенберг, своим изобретением положивший в ней начало Нового времени. Просветительское назначение изобретения, просветительское направление печатной деятельности Гутенберга из средневековой структуры, из той роли, какая в ней принадлежала книге, из сложившейся в предшествующий изобретению и совпадающий с началом книгопечатания период идеологической и социальной ситуации выводится почти как алгебраическая формула. Сущность же всякого Просвещения – в признании за каждым права не вообще на знание как таковое (в школы и университеты и в Средние века принимали, как правило, без социальных ограничений), а на самостийное познание основ своего бытия, как они рисуются данной эпохе, и в каждом человеке – способности к их постижению. Это явление отвечает массовому пробуждению самосознания в социальных слоях, авторитарно управляемых и так или иначе, хотя бы духовно, угнетаемых. Значение периодов Просвещения в том, что они отрабатывают идеологические обоснования будущей революции и социального переустройства, опровергают «святость» господствующих институтов. Это Просвещение в эпоху, когда жил Гутенберг, шло не от светского знания (и распространение гигиенических, технических, исторических и иных фактических знаний само по себе с равным успехом может служить антипросвещению, фашизм тому лучший пример) и не от восторгов – вовсе не демократических – перед языческой античностью, легко применявшихся к прославлению власти светской и церковной. Это Просвещение касалось того, что по тогдашним представлениям составляло основу человеческого бытия – отношение человека к богу, ближнему и «миру», его пути к «вечному спасению». Тем самым «любовь к людям» просветителей того времени заключалась в том, чтобы проповедовать всем немногочисленные и в основном неизменные источники познания этого пути. Только перед задачей этого Просвещения – дать каждому человеку книги, ведущие к «вечному спасению», – развитая и вполне жизнеспособная система книгописания была наглядно бессильной: длительный труд, результатом которого был каждый раз один список, мог удовлетворить лишь нужды небольшой и в основном имущей или ученой части «христианского человечества», оставляя другую, значительно большую его часть во власти духовенства, занятого «мирскими делами», стяжательством и своекорыстно искажающего «божье слово». Идее этого Просвещения в ее столкновении с умом и умением ремесленно-техническим Европа и обязана изобретением книгопечатания. И потому оно могло произойти лишь в тот особый и недолгий период равновесия – равновесия между латинской и национальной традициями, между социальными силами тогдашней Германии, на фоне сложившейся в ней революционной ситуации и патриотического пробуждения. Неслучайно стимул к нему возник именно в Германии. Для Франции и Англии «всехристианские» задачи уже были оттеснены национально-государственными. В Италии при всем ее блистательном расцвете не было объединяющей все слои сквозной идеи. Национальное самоутверждение здесь было привязано к комплексу возрождения Римской империи, что всеобщим стимулом к Просвещению стать не могло, ибо народных масс не учитывало. По социально-идеологической своей безопасности (и даже выгодности) изучение языческой античности и смогло так процвесть, одеянием буржуазной революции античность стала лишь с XVIII в. Религиозное просвещение и стоявшая за ним идея общества-церкви касались каждого человека, всех классов, любого народа. Конечно, в нем тоже шло свое идейное и социальное расщепление: ad pauperum utilitate – «для пользы бедных» будет готовить тексты официальной римской печатни и Андреа Бусси – ученый библиотекарь папы Павла II. Что Гутенберг при своих технических поисках не помышлял о духовном перевороте, неверно: духовный переворот и был целью мистического просветительства, только мыслился он не как секуляризация, а как сакрализация всякого познания (включая и научное – в постижении божественной связи явлений), как очищение человечества через совершенствование каждого на «пути к спасению», почерпнутом в «священном писании» – и претворенном в действие. Таков был субъективный смысл подвига Гутенберга, отвечавший реальной во всех слоях (но, конечно, не во всех людях) потребности найти свою тропинку на этом пути. В смысле распространения религиозного знания среди мирян можно говорить об «обмирщении культуры» как стимуле к изобретению книгопечатания. И о гуманизме: мистическое признание за каждым человеком возможности познания бога и контакта с ним было одним из признаков и движителей европейского Возрождения.

Распространение книгопечатания шло от других основ. Сам Гутенберг изначально, современники – после достижения, с одной стороны, большого издания, с другой – мелких шрифтов – усмотрели в типографии универсальный способ делать любые и в любом количестве книги, т. е. технику, безразличную к своему употреблению и к побуждениям владеющих ею людей, ограниченную лишь экономическим фактором (и цензурой). Весь веками отобранный запас латинской – международно, множественно, постоянно обращавшейся книжной письменности на потребу ученых, образования, клира словно ждал типографского производства. Небогатых оно избавляло от собственноручного переписывания. Протеста писцов в XV в. не слышно: работавшие на богачей и знать остались при своем, кто не мог обзавестись собственным делом, шел в наборщики, в корректоры, что в целом вряд ли лучше оплачивалось, но имело плюс – множественную пользу труда. Шлюзы открыли почти одновременно – печатня «Католикона», Фуста с Шеффером, Ментелина. И этот поток стремительно нарастает – со своими национальными и местными особенностями, с некоторой специализацией отдельных фирм, с конкуренцией международной, межгородской, между печатниками. На первых порах почти повсеместно среди печатников преобладают немцы. «Выброс» типографов из Майнца в другие города и за Альпы часто связывают с майнцской катастрофой 1462 г., что в отдельных случаях, быть может, верно, но главная причина была в ином: быстро оправившиеся от катастрофы Фуст и Шеффер даже епископскую типографию во главе с Гутенбергом вытеснили в Эльтвилль, и далее даже неконкурентные Шефферу типографы здесь появлялись сперва спорадически и до конца века их было всего 4, что (вместе с подвластностью архиепископу) не дало Майнцу выйти не то, что в международные (здесь подавляющее первенство захватила торговая Венеция), а в германские ведущие типографские центры: Страсбург, Базель, Нюрнберг, Аугсбург, Кельн играли не в пример большую роль. В целом же по числу немецких печатников в других странах (их не меньше, чем в самой Германии) видно, что в немецких землях было почти постоянное перепроизводство типографских умельцев, которое не одних бедняков побуждало искать удачи вовне, где им, даже после появления национальных печатников, благоприятствовала еще и слава книгопечатания как собственно немецкого искусства. И естественно, что, кроме немногих случаев (пример – Нумейстер, выпустивший в Фолиньо первое издание Данте), печатники независимо от своей национальности, если дело не шло об издании заказном, брались, как правило, за традиционные, постоянно спрашиваемые объекты. О собственной «издательской программе» можно говорить лишь в немногих случаях. Самые известные примеры: Ратдольт в Венеции и Аугсбурге (в основном математические и астролого-астрономические тексты); в Венеции же – Альд Мануций в своем эллинистическом и в целом – учено-просветительском направлении, как бы в противовес тому массово-гуманистическому книжному товару, которым забрасывали международный рынок венецианские коммерческие фирмы. Своеобразие флорентийского репертуара отражает лишь особенности – сперва медицейского мира, затем – его крушения в диктатуре Савонаролы, хотя его проповедь (общества-церкви) и гибель особый резонанс получили благодаря флорентийской печати. Пример избранного печатниками народно-просветительского направления (частью в сочетании с латинским репертуаром), виден в Аугсбурге (см. гл. IX). Оно же определило начало глаголического (1483) и кириллического (Краков 1491, Цетинье 1494) славянского книгопечатания. Примеры эти не единственны, но в целом в печати XV в. доминирует традиционный латинский состав.

Безразличие техники и предпринимательства к объекту своего приложения, тенденция к максимальной унифицированной повторности постоянно корректировались рынком. Перенасыщение его повторными названиями в сходном оформлении снижало сбыт, грозило разорением. И это заставляло искать актуальностей, новых объектов, обновления старых путем приложения дополнительных статей, новых комментариев, нового оформления и т. п. Эволюции облика книги в XV в. и последующих столетиях под воздействием печатной техники и книжной торговли неоднократно уделялось внимание (в частности, В. С. Люблинским в работе «Ранняя книга как ступень развития информации»). Тема эта не исчерпана, но здесь достаточно отметить, что для вещного воплощения книги законы технического производства – максимальной экономии и упрощения задачи – лимитировались лишь развитием самой техники, читательскими навыками и вкусами каждой эпохи: тот сведенный к минимуму необходимых элементов и к предельному удешевлению и упрощению производства предмет, какой связывается с понятием Книга для нас, – логический итог изобретения Гутенберга. В отношении книги как духовного фактора множественность тиражей, возникшая из общности западноевропейского культурного наследия, из унифицирующих тенденций средневековой идеологической структуры, благодаря корректировке рынком (т. е. духовными интересами людей) привела к тому, что печать XV в. охватила почти всю действенную для западного позднего Средневековья письменность и под конец открыла путь современным, уже писавшим для печати авторам, а в итоге – ко все возрастающему разнообразию в составе, адресате, жанрах, направлениях книжной письменности. Значение книгопечатания как «вторжения техники в область духа», с точки зрения нашей эпохи, учитывая происшедшие с его изобретения общественные, идеологические, научно-технические перевороты, и шире и больше, чем быть орудием идеологической борьбы или носителем информации. Благодаря многократной тождественности тиража, оно знаменовало переход от текучей рукописной и устной преемственности к стабильной, фиксированной; расширяя ареал единовременного воздействия всякой письменности, убыстряло реакцию на нее, следующий – большой или малый – шаг развития (устарение предшествующего этапа), т. е. стало ферментом и катализатором движения культуры. Оно стало и зеркалом этого движения, памятью человечества: обеспечив возврат к прошлому письменному наследию и возможность нового, незамутненного отошедшей злобой дня его прочтения – залогом постоянно обновляющейся, хотя бы через отталкивание, связи людей и человеческой культуры не только в пространстве, но и во времени.

Краткий список литературы

Берков П. Н.и Варбанец Н. В.Современное состояние гутенберговского вопроса. – Труды ЛГБИ им. Н. К. Крупской. Вып. IV. Л., 1958, с. 219–228.

Бирюкович В. В.Становление феодализма. – Л., 1937.

Варбанец Н. В.Современное состояние гутенберговского вопроса (итоги изучения первоисточников). – В сб.: 500 лет после Гутенберга. М., 1968, с. 67–143.

Волк С. С.Карл Маркс и Фридрих Энгельс о печатном слове. – То же, с. 27–46.

Горек Ф. К,К истории книгопечатания в Чехии. – В сб.: Книга, 2, с. 275–285.

Грабарь В. Э.Вселенские соборы западно-христианской церкви и светские конгрессы XV века. – В сб.: Средние века, № 11. М. – Л., 1976, с. 253–277.

Гуревич А. Я.Категории средневековой культуры. – М.: 1972.

Зданевич Б. И.Provinciale Romanum. Невідоме видання Иоганна Гутенберга. – Киів, 1941.

Зилинг Э. В.Актовое свидетельство о процессе Фуста против Гутенберга. (Перевод с комментарием). – В сб.: 500 лет после Гутенберга. М., 1968, с. 370–387; ее же: Актовые свидетельства о жизни и деятельности Иоганна Гутенберга. – В сб.: Книга. 22, с. 185–198. (Обзор); Акты страсбургского процесса 1439 г. «Братья Дритцен против Гутенберга». (Перевод с комментарием). – В сб.: Книга и графика. М., 1972, с. 55–67; Жизнь и деятельность Иоганна Гутенберга. (Актовые свидетельства и ранние источники). Автореф. дис. – М., МПИ, 1969.

Капр А.Отношения между Иоганном Гутенбергом и Николаем Кузанским. – В сб.: Книга и графика. М., 1972, с. 48–54.

Киселев Н. П.Изобретение книгопечатания и первые типографии в Европе. – Ист. журнал, 1940, № 9, с. 77–89; его же: Неизвестные фрагменты древнейших памятников печати Германии и Голландии. – М., 1961.

Колесницкий Н. Ф.«Священная Римская империя»: притязания и действительность. – М., 1977.

Конрад Н. И.Об эпохе Возрождения. – В сб.: Литература эпохи Возрождения. М., 1967, с. 7–44.

Люблинский В. С.На заре книгопечатания. Л., 1959; его же: Научное значение инкунабулов. – БАН СССР. Каталог инкунабулов. Л., 1963, с. 3–40; Подвиг Гутенберга. – В кн.: Люблинский В. С. Книга в истории человеческого общества. М., 1972, с. 62–84; Производство книги в прошлом. – Л., 1940; Ранняя печать как ступень развития информации. – В сб.: 500 лет после Гутенберга. М., 1968, С. 144–238.

Меринг Ф.Об историческом материализме. – Пг., 1919.

Немировский Е. Л.Начало славянского книгопечатания, – М, 1971.

Нессельштраус Ц. Г.Первые иллюстрированные книги (издания Альбрехта Пфистера в Бамберге). – В сб.: Книга и графика. М., 1972, с. 78–88.

Поршнев Б. Ф.Феодализм и народные массы. – М.: 1964.

Смирин М. М.К истории раннего капитализма в Германских землях (XV–XVI вв.). – М., 1969; его же: Народная реформация Томаса Мюнцера и Великая крестьянская война. – 2 изд. испр. и доп. – М.: 1971; Очерки истории политической борьбы в Германии накануне Реформации. – М., 1954.

Энгельс Ф.Заметки о Германии. – Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. М., 1961, т. 18, с. 571–578; его же: К истории первоначального христианства. – То же. Т. 22, с. 465–492; Крестьянская война в Германии. – То же. М., 1956, т. 7, с. 343–437; Предисловие ко второму изданию «Крестьянской войны в Германии». – То же. М., 1960, т. 18, с. 412–420.

Altmann U.Das Missale speciale (Constantiense) und der Gesamtkatalog der Wiegendrucke. – Sddr. aus: Deutsche Staatsbibliothek. Vorträge, Berichte und Dokumente zur Dreihundertjahrfeier 23–28. Oktober 1961. Berlin, 1961.

Andreas W.Deutschland vor der Reformation. – Berlin, 1932.

Blum R.Der Prozess Fust gegen Gutenberg. – Wiesbaden, 1954.

Die Chroniken der deutschen Städte. Bd. 19.– Mainz. Hrsg. C. Hegel. Leipzig, 1882.

Donati L.II non-finito nel libro illustrato antiquo. – La Bibliofilia. 1971, p. 1–133, 97–133, 210–227.

Dressier A.Die Folgen des Prozesses Fust gegen Gutenberg von 1455.– Das Antiquariat. 1958. NN 1/2 (S. 2–4), 4 (S. 50–60), 7/8 (S. 95–105).

Dziatzko K.Satz und Druck der 42-zeiligen Bibel. – Leipzig, 1902.

Febvre L. et Martin H.L'apparition du livre. – Paris, 1958.

huhrmann О.Gutenberg and the Strassbourg dokuments of 1439,—N – Y, 1940.

Geldner F.Die deutschen Inkunabeldrucker. Bd. 1–2.– Stuttgart, 1968–70.

Der gegenwärtige Stand der Gutenberg-Forschung. Hrsg. H. Widmann. Stuttgart, 1972. (с библиографией после 1940 г.).

Gerhardt С. – W. Was erfand Gutenberg in Strassbourg? – Gjb, 1970, S. 56–72.

Gutenberg-Jahrbuch. —Mainz, 1926–77.(сокращенно Gjb).

Huizinga J.Herbst des Mittelalters. 3. Aufl. – Leipzig, 1930.

Junius J.Batavia. Leyden, 1588.

Kapr A.Johannes Gutenberg. Tatsachen und Thesen. – Leipzig, 1977.

Kazmeier A. – W. Druck und Papier des Manifestes von Diether von Isenburg von 1462.– Gjb, 1954, S. 26–55.

Köhler J. – D. Hochverdiente und aus bewährten Urkunden beglaubte Ehrenrettung Johann Gutenberg. – Leipzig, 1741.

Kölnische Chronik. – Köln, J. Koelhoff d. J., 1499.

Lehmann P.Konstanz und Basel als Büchermärkte während der grossen Kirchenversammlungen. – Lehmann P. Erforschung des Mittelalters. – Leipzig, 1941, S. 255–80.

Lehmann-Haupt H.Gutenberg and the Master of playng cards. – New Haven – London, 1966.

v. der Linde A.Geschichte der Buchdruckerkunst. Bd. 1–3.– Berlin, 1886.

Lülfing H.Johann Gutenberg und das Buchgewerbe seiner Zeit. – Leipzig, 1968.

Mac Murtrie D. C.The invention of printing. A bibliography. – Chicago, 1942. (Библиография по 1940 г.).

Massen I.The Mainz Psalters and Canon missae 1457–1459.– London, 1954.

Olbrich W.Druck – und buchgeschichtliche Ergebnisse aus dem Gesamtkatalog der Wiegendrucke. Bd. 1–7.– Börsenbl. f. d. deutschen Buchhandel. – Frankfurt a/M, 1961, N 27, S. 513–15.

Paulirinus P.Liber viginti artium. – Polnische Bibliothek. 2. Warschau – Leipzig, 1788, S. 60 ff.

Paulsen F.Das deutsche Bildungswesen in seiner geschichtlichen Entwicklung. 5. Aufl. Bd. 1. – Berlin, 1924.

Presser H.Johann Gutenberg in Zeugnissen und Bilddokumenten. – Hamburg, 1967.

Requin, abbé. Origines de l’imprimerie en France. (Avignon, 1444). – Extrait du Journal de Timprimerie et de la librairie. 28.11 1841.

Reuter H.Geschichte der religiösen Aufklärung. Bd. 1–2, – Berlin, 1870.

Ricci S.de. Catalogue raisonne des premières impressions de Mayence. – Mainz, 1911.

Rosenfeld H.Der Meister der Spielkarten und die Spielkartentradition und Gutenbergs typographische Pläne im Rahmen der graphischen Künste. – Archiv f. Geschichte des Buchwesens. – 1964, S. 1509–19.

Ruppel A.Johann Gutenberg. Sein Leben und sein Werk. 3. Aufl. – Mainz, 1968.

Schmidt-Künsemiiller F.—A. Die Erfindung des Buchdrucks als technisches Phänomen. Mainz, 1951.

Schneider H.Der Text der 36 – zeiligen Bibel und des Probedrucks von ca 1457.– Gjb, 1955, S. 57–69.

Scholderer V.Johann Gutenberg, the inventor of printing. London, 1963.

Schorbach K.Neue strassburger Gutenbergfunde. – Gutenbergfestschr. Berlin, 1900, S. 130–143; его же: Die 36-zeilige und die 42-zeilige Bibel. Berlin, 1900; Die Urkundllichen Nachrichten über Johann Gutenberg. – Mainzer Gutenbergfestschrift. Mainz, 1900, S. 133–256.

Schwenke P.Die Donat– und Kalendertype. Mainz, 1903.

Speculum humanae salvationis… Reproduit en facsimile avec intr. hist, et bibliogr. par J.-Ph. Berjeau. Londres, 1861.

Sibylleboich.Köln, H. von Neuss, 1515. (Расшир. версия).

Töpfer В.Das kommende. Reich des Friedens. Berlin, 1964.

Trithemius J.Annales Hirsaugienses. T. 2. St. Gallen, 1690.

Die Türkenbulle Pasts Callixtus III. Ein deutscher Druck von 457 in der ersten Gutenbergttype in Nachbildung hrsg. von P. Schwenke. Mit einer gesch.-spachl. Abh. von H. Di-ringer. Berlin, 1911.

Velke H.Zur frühesten Verbreitung der Druckkunst. – Mainzer Gutenbergfestschrift. Mainz, 1900. S. 323–40.

Vergilius P.De inventoribus rerum. Издания 1503, 1509, 1512, 1517.

Wehmer К.Zum Gutenbergbild unserer Zeit. – Bösenbl. f. d. deutschen Buchhandel. Frankfurt a/M, 1950, N 47, S. 185–86.

Wimpfeling J.Catalogus Argentinensium episcoporum. Strassbourg, 1508; его же. Epitome rerum Germanicarum. Strassbourg, 1508.

Zedier G.Gutenbergs älteste Type und die mit ihr hergestellten Drucke. Mainz, 1934. (Veröff. d. Gutenberg-Ges. XXXIII, 2); его же: Der Mainzer Catholicon. Mainz, 1905; Von Coster zu Gutenberg. Leipzig, 1921.

32-zeilige Gutenbergbibel. Faks.-Ausg. Bd. 1–2, Erg.-Bd. Leipzig, 1913–14, 1923.