Текст книги "Сердце Тайрьяры (СИ)"

Автор книги: Наталия Московских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Рика любезно подождала некоторое время, пока я не приду в себя, а затем помогла мне спуститься вниз и выйти из храма Онкода, забрав мои окровавленные вещи из зала. На улице я проделал с помощью темного облака тот же самый прием, что с кинжалом. Эсток покорно оказался у меня в левой руке, и я убрал его в кольцо на поясе. Неважно, что правая рука пока неспособна держать клинок, оставлять свое оружие я не собирался. – Спасибо, – сказала Рика, когда мы обходили храм Онкода с торца, чтобы направиться в подвал. Я непонимающе качнул головой, и глава таирского совета поспешила пояснить, – за то, что спасли мой город. Я много лет пыталась это сделать, но безуспешно. Если теперь дексы не будут нападать, мы заживем спокойно и сумеем восстановить Таир рано или поздно. Я улыбнулся, устало пожав плечами, совершенно не зная, что отвечать. Как будто я мог поступить иначе. Хотя меня не покидала мысль, что мог. Не просто же так Орсс ведет себя агрессивно. Почему он делает это? Все воины там верят в свой священный долг, но я не помню, в чем он заключается. За что они борются? У меня не было ответов. – Теперь вам предстоит тяжелая задача, – отвлеченно заметил я, – убедить горожан, что в Таире отныне безопасно. Рика кивнула, но на лице ее застыло облегченное выражение, глаза буквально светились новой надеждой. – С этим я как-нибудь справлюсь, поверьте, – заверила она. Что ж, не было причин сомневаться в словах сильного лидера. Я открыл перед леди Арнар дверь в подвал храма Онкода и пропустил ее вниз, замерев на площади, – Рика? Женщина внимательно посмотрела на меня. Казалось, она готова была сейчас выполнить любую мою просьбу. – В чем дело? – Если не возражаете, мы с друзьями переночуем в каком-нибудь из домов. Заодно послужим вашим горожанам хорошим примером того, что бояться нечего. Только, ради Бога, объясните им, что именно помешает дексам сюда явиться, после того, как мы с друзьями покинем Таир. Женщина опустила взгляд и понимающе кивнула. Казалось, касательно нежелания ночевать в одном помещении со всеми, она поняла куда больше, чем я хотел сказать. – Думаете, яд дексов все же убьет вас? – сочувственно спросила она. Я огляделся. На улице стояла тихая темная ночь, укрытая одеялом из сизого тумана. Возможно, моя последняя ночь. – Если так, не хотелось бы будить горожан криками, – усмехнулся я, – они достаточно натерпелись. Из груди Рики вырвался тяжелый вздох. Несколько секунд она размышляла над моими словами, затем все же кивнула. – Хорошо, я приведу ваших друзей. Думаю, мы с Анной тоже будем неподалеку... – она на миг замялась и закусила нижнюю губу, – на всякий случай. Я поблагодарил Рику Арнар и остался ждать ее снаружи, оглядывая ночной Таир. Правое предплечье все еще болело, тело казалось набитым опилками чучелом, страшно хотелось провалиться в сон, но мне было искренне страшно. В голову лезли слова Шаддэка. Он уверял меня, что я скоро умру, и говорил это так яростно... Никогда раньше я не боялся смерти. У меня бывали довольно опасные задания, я участвовал во множестве поединков, и ни разу не боялся умереть. Жара в пустыне Лари не была вражеским клинком, но тоже могла убить меня, однако и тогда мне не было страшно. Даже в Лэс-Кэрр-Грошморе в бою с призраком Виктора Фэлла страха было меньше, чем сейчас. То была бы смерть от меча, когда ее можно ожидать. А смерть в пустыне, когда ты изможден жаждой и жарой, кажется избавлением, и ты ждешь ее по-настоящему... Этой же ночью за моим окном будет маячить другая смерть. Если яд дексов все же подействует на меня, мне предстоит проснуться от страшной боли, пережить которую, по словам Рики Арнар, невозможно. Не могу представить, чтобы я умолял кого-то убить меня. – Райдер! – окликнул меня знакомый голос, от которого на душе сразу стало теплее. Филисити осторожно приблизилась, и я заключил ее в объятия, опустив правую руку. Предплечье тут же налилось тяжестью, и тянущая боль стала сильнее, но сейчас мне было на это плевать. Роанар и Ольциг остановились напротив нас и смотрели на меня напряженно, словно пытаясь отыскать печать Смерти на моем лице. Я раздраженно отвел глаза и зарылся лицом в пышные волосы Филисити, приятно пахнущие травой. – Как рука? – ревностно поинтересовался монах, косясь на повязку. Позади dassa и арбалетчика показалась Рика с сестрой. – Я зашила его раны, но, если мастер Лигг захочет сражаться, то ему потребуется помощь целителя, – миролюбиво заметила леди Арнар, обменявшись со мной улыбками. – Я ведь сразу этого говорил! – возмущенно воскликнул dassa, обжигая Рику обиженным взглядом. Роанар устало вздохнул и качнул головой. – Послушайте, нам лучше сейчас всем отправиться спать. День выдался не из легких, – арбалетчик перевел на меня взгляд, – завтра Ольциг приведет твою руку в порядок, и можно будет двигаться в путь. – Он может не дожить до завтрашнего утра! – отчаянно воскликнул dassa, отворачиваясь. Роанар ободряюще посмотрел на меня. Похоже, арбалетчик был единственным человеком, который не верил в то, что мне грозит смерть от яда дексов. Я оглядел друзей и кивнул. Распалять спор мне совершенно не хотелось. – В любом случае, сейчас лучше всем действительно отправиться спать. Мы все валимся с ног, а впереди самый сложный этап пути. Ольциг не спешил повернуться. Кажется, чтобы добиться его внимания, я должен был сначала прочесть по себе заупокойную, а уж потом вносить какие-то дельные предложения. Dassa явно считал, что мы с арбалетчиком недостаточно серьезно подходим к вопросу моей возможной кончины. Филисити отстранилась от меня и предложила: – Дом, где я раньше жила, располагается недалеко отсюда. Там достаточно комнат, мы все сможем разместиться. Рика покачала головой, бросив беглый взгляд на Роанара. Похоже, ей не очень хотелось находиться рядом с ним после его реакции на поцелуй. – Мы с Анной, пожалуй, переночуем в нашем доме. Он стоит по соседству, – спокойно проговорила она. Было видно, что леди Арнар этот тон дался тяжело. Арбалетчик почувствовал это и стыдливо опустил взгляд. – Значит, решено, – подытожил я и обратился к Филисити, – покажешь дорогу? Девушка кивнула и направилась вперед. Вскоре с ней поравнялась Рика, и они начали тихо разговаривать о чем-то своем. Я не концентрировался на их диалоге: мне представился шанс побыть в одиночестве, и упускать его не хотелось. Я чувствовал себя настолько измотанным, что поддерживать с кем-то разговор сейчас просто не было сил. Dassa, слава Богу, беседовал с Роанаром, а Анна держалась молчаливо и отстраненно. Несколько раз она смотрела на меня и ободряюще улыбалась, но не пыталась завязать разговор, и сейчас я был искренне ей за это благодарен. Дорога до дома Филисити заняла около получаса. Поместье барона да-Кара не отличалось такой изысканностью и роскошью, как, например, поместье Экгардов в Ургоре. В здании было два этажа, вход украшали круглые резные колонны из белого мрамора. С правой стороны дома надстройкой возвышалась цилиндрическая башня, похоже, использовавшаяся как часовня. Ставни на втором этаже были плотно закрыты, а окна на первом смотрели на нас черной пустотой. Как и все дома в Таире, этот выглядел брошенным, хотя и сохранил аккуратность окружающей его территории и вовсе не казался обветшалым. Только по окнам можно было почувствовать: здесь давно никто не жил. Даже призраки, казалось, обходят стороной это место. Филисити с тоской оглядела поместье и, вздохнув, указала нам на вход. – Что ж, прошу, – невесело усмехнулась она. Рика и Анна учтиво кивнули нам и молча отправились в дом по соседству. Леди Арнар, похоже, стремилась как можно быстрее избавить себя от необходимости находиться рядом с Роанаром. Что ж, ее можно понять. Напоследок Рика ободряюще улыбнулась мне, произнеся одними губами, что все будет хорошо. Анна уходила, не оборачиваясь. Светловолосая женщина, кажется, чувствовала себя виноватой за то, что декс ранил меня. Мне хотелось приободрить ее, убедить, что она вовсе в этом не виновата, это ведь мне не хватило скорости отразить атаку, да и защищать Дана меня никто не заставлял, это был только мой выбор. Однако усталость настолько сильно давила на плечи, что у меня попросту не нашлось сил заговорить с Анной. Мы с Роанаром и Ольцигом последовали за Филисити. Рон опередил девушку у самых дверей и, опустив взгляд, потянул на себя тяжелую створку. Филисити посмотрела в темноту холла перед собой и тяжело вздохнула. Я остановился рядом с ней и ободряюще положил левую руку на плечо. – Послушай, нам не обязательно оставаться именно в этом доме. Если ты не... – начал я, но Филисити натянула улыбку и отрицательно покачала головой. – Нет, все в порядке, – уверенно произнесла она и тут же сделала шаг в темноту. Из дома повеяло холодом: никто давно не протапливал его. Похоже, поместье да-Каров пустовало дольше, чем многие другие дома горожан. Я последовал за Филисити по темному холлу почти наощупь, здесь было намного темнее, чем на улице. Девушка отправила игривые зеленые искорки магии стихий зажигать свет, не пропуская ни единой свечи или масляной лампы. Когда вдруг вспыхнул огромный камин, dassa вздрогнул. Поленья приятно затрещали. Широкий холл озарился мягким светом, однако Ольциг неприятно поежился. Роанар, шедший рядом с ним держался молчаливо и мрачно. Из холла на второй этаж вела широкая укрытая темным ковром лестница. Филисити уверенно направилась вверх по ней. – Жилые комнаты на втором этаже, – пояснила она, и ее дрожащий голос эхом разлетелся по дому. На последней ступени Ольциг положил руку на перила и недовольно смахнул с ладони налипшую паутину. – Да это же настоящий склеп, а не дом. Не лучше ли было остаться в храме Онкода, прости Господи? – шепнул он арбалетчику. В тишине не услышать его было невозможно. Филисити напряженно вздохнула, я обжог монаха взглядом. – Dassa, соображай, что говоришь. Если очень хочется, можешь вернуться в храм Онкода и оставаться там до утра, – процедил я сквозь зубы. – Ничего, Райдер, он прав, – отозвалась Филисити, когда Ольциг уже набрал в грудь воздуха, чтобы что-то сказать, – этот дом действительно стал похож на склеп. Если хотите, мы можем вернуться. Мне стоило больших трудов не застонать в голос от усталости. Честно говоря, сейчас я мог бы уснуть где угодно, хоть прямо на полу этого самого коридора. Возвращаться в храм Онкода только потому, что поместье Филисити кажется неуютным, я был совершенно не готов. – Послушайте, – из моей груди вырвался тяжелый вздох, – нам с вами приходилось ночевать под открытым небом, в клетках лагеря Рыжего Шина, в Хальдском и Варском лесах, у спуска с Тритонова перевала. Не кажется ли вам, что по сравнению с этими местами поместье Филисити – королевские хоромы? Ольциг, можешь возвращаться в храм Окнода, если хочешь, но я остаюсь здесь. Мне сейчас совершенно все равно, где спать, лишь бы лечь поскорее. Монах сочувственно склонил голову и вздохнул. – Если ты остаешься, я тоже остаюсь. Сегодня ночью будет ясно, выживешь ты или нет. Если яд начнет действовать, я должен быть здесь. Dassa решительно зашагал к одной из комнат и распахнул дверь. В помещении на прикроватном столике горел масляный фонарь – от магии Филисити не укрылся ни один потенциальный источник света. Небольшая комната была плотно заставлена мебелью: сундуки для одежды, письменный стол, широкая кровать, прикроватный столик, высокий книжный шкаф. Ольциг ободряюще улыбнулся хозяйке поместья и уверенно шагнул в комнату, напоследок посмотрев на меня. – Если поймешь, что яд действует... – неуверенно начал он, – сразу же кричи, я приду. Роанар устало закатил глаза и хлопнул монаха по плечу. – Не переживай, dassa, – невесело усмехнулся он, – если яд начнет действовать, поверь, он закричит. С этими словами Рон повернулся к нам спиной и направился в самый конец длинного коридора, в дальнюю комнату. Филисити и Ольциг проводили его возмущенными взглядами. Монах, похоже, был настолько ошеломлен грубостью его язвительного замечания, что даже не нашелся, что ответить, однако лицо его побагровело от негодования. Реакция Филисити была схожей. Заметив на моем лице усмешку, она вопросительно кивнула, изогнув бровь. – Это было очень грубо, разве нет? Чему ты усмехаешься? Я глядел в спину арбалетчика и качал головой. – Роанар среди нас всех единственный, кто не верит, что я отправлюсь в Царство Смерти. Думаю, он считает, что вы напрасно всполошились и носитесь со мной. Филисити недовольно прищурилась. – Пусть считает, как хочет. Если тебе угрожает опасность, мне не может быть все равно, – с вызовом заявила она. Я невольно улыбнулся, приобняв колдунью левой рукой. – Никому из нас не все равно. Ты ведь наш друг, – серьезно проговорил Ольциг. Я улыбнулся ему и поцеловал Филисити в волосы. – Все будет хорошо. От меня не так-то просто избавиться. И потом, – мы столкнулись взглядами с девушкой, – я ведь дал тебе слово, что ты не потеряешь меня, помнишь? – Хотелось бы верить. Девушка тяжело вздохнула, затем посмотрела на dassa. – Ольциг, ты... – она замялась, пытаясь подобрать слова и озираясь по сторонам, точно ища кого-то в этом заброшенном доме, – не видишь здесь никого? – Ни одной души, – покачал головой монах, и в его глазах отразилась скорбь. – Если вдруг встретишь моего отца... – глаза колдуньи блеснули от подступивших слез. Ольциг улыбнулся ей понимающей доброй улыбкой. – Я укажу ему дорогу к миру и покою. И обязательно скажу тебе об этом. – Спасибо, – хрипло произнесла она. Мы неспешно побрели к выбранной девушкой для меня комнате. Мебель там была расставлена чуть иначе, чем в той, что выбрал для себя Ольциг, но набор ее был абсолютно идентичным. Обычно чегресская манера пытаться занять каждый свободный метр меня немного раздражала, но сейчас уютное нагромождение мебели действовало успокаивающе. Не терпелось лечь спать. Казалось, я провалюсь в сон, стоит только принять горизонтальное положение. А еще это, наконец, отвлечет от боли: рука ныла не на шутку, особенно когда я опускал ее вниз. Филисити тихо закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Я изумленно посмотрел на девушку и вопросительно приподнял брови, но задавать вопросов не спешил, боясь своим косноязычием обидеть ее. Филисити криво улыбнулась и приблизилась ко мне. – Хочешь напомнить мне о приличиях? Что леди не должна оставаться в одной комнате с мужчиной, особенно ночью? Я хохотнул и покачал головой. – Ты меня с кем-то путаешь. Когда это я напоминал тебе, как должна вести себя леди? Филисити осторожно прикоснулась к моей забинтованной руке и сочувственно сдвинула брови. В полумраке комнаты взгляд колдуньи снова показался мне тяжелым и пронизывающим. – Сильно болит? – спросила она. – Терпеть можно, – отмахнулся я, – леди Арнар действительно знает свое дело. К тому же мне не стоит расслабляться. Девушка непонимающе склонила голову, и я, вздохнув, пояснил: – Если верить мнению большинства, сегодняшней ночью мне предстоит испытать боль, от которой я буду молить о смерти, – мое лицо подернулось гримасой отвращения, – и я собираюсь пережить ее. Филисити посмотрела на меня с надеждой, хотя, кажется, не очень-то верила, что мне удастся осуществить этот замысел. Я коснулся мягкой щеки колдуньи левой рукой и кивнул. – Я не собираюсь сдаваться, Филисити. Не теперь, когда практически подобрался к Виктору Фэллу и своему прошлому. Девушка нахмурилась, и я вкратце рассказал ей о нашем разговоре с Рикой и о том, что произошло после. О рогатых лерсах, пересмешниках и дексах, склонившихся передо мной и готовых исполнить любой приказ. Филисити завороженно слушала, не перебивая и не задавая вопросов. Хотя у нее их скопилось не меньше, чем у меня. То, что мне подвластна магия, которой не владеют другие стражи Орсса, по-настоящему удивило и заинтересовало ее. – Я просто не имею права сейчас выйти из игры. Только мы сможем остановить войну внутри самого Орсса, и без меня это будет невозможно. Только я могу провести нас через дексов и, может даже обратить их против наших врагов. У меня нет права сейчас умирать! Девушка прикрыла глаза. Ее мучили сомнения. – Я бы все отдала, чтобы ты пережил эту ночь, Райдер, – тихо произнесла она, – даже своей жизни бы не пожалела... – Не надо так говорить, – качнул головой я, – такой ценой мне не хотелось бы выживать. Глаза Филисити блеснули в тусклом свете масляного фонаря. – Иди ко мне, – вздохнув, я привлек девушку к себе и обнял. Правая рука отозвалась болезненной пульсацией, и мне не удалось не скривиться. Девушка отстранилась и указала мне на кровать. – Тебе нужно, наконец, поспать. Прости, что досаждаю тебе. Понимаю, как ты устал, просто я боюсь... – Знаю, – кивнул я и, подумав, честно добавил, – я тоже. – Если хочешь, я останусь. Позову Ольцига, если тебе станет хуже... – Не надо, – покачал головой я, надеясь, что отказ не обидит колдунью. Он не обидел, – если что-то начнется, не хочу, чтобы ты увидела это. И чтобы кто-то еще видел. Постараюсь справиться сам. Надежда на темную кровь еще есть. Пока никаких изменений нет. Если удача благоволит мне, а встреченный храм Ильмы, вроде, говорит именно об этом, то я проснусь утром, и мы отправимся в путь. Филисити кивнула. – An hoto Otra de Perrian Numjette sara heker, – со слабой улыбкой произнесла она после недолгой паузы. Я обомлел. Если честно, я ни от кого из друзей не ожидал подобных слов. – Ты только что сказала “и пусть Родитель Темной Крови хранит тебя”? Мне не послышалось? Девушка смущенно опустила голову. – Если бы это помогло спасти тебя, я обратилась бы к кому угодно, – она вздохнула и открыла дверь, – доброй ночи, Райдер. И не забывай. Ты дал мне слово. – Я помню. Филисити еще несколько секунд смотрела на меня, а затем скрылась за дверью. Я вздохнул и опустился на кровать. Рука продолжала пульсировать болью, но это не прогнало сон. Наверное, впервые я уснул так быстро, не снимая сапог и с оружием наперевес.

Меня разбудил крик. Клянусь, я никогда в жизни не слышал столь безумного вопля. Тело дернулось вверх, я оперся на кровать двумя руками, тут же скривившись от резкой боли в раненом предплечье и ухватившись за него. Раны пульсировали еще сильнее, чем когда я ложился спать. В комнате было тихо, горел масляный фонарь, который я не потушил. Несколько секунд стояла звенящая тишина, слышалось только мое испуганное дыхание. Что это был за крик? Он мне приснился, или это я его издал? Но ведь болят только раны на руке, царапина на щеке ведет себя спокойно, да и никаких других изменений я не чувствую... Крик раздался снова, и от него у меня по спине побежал холодок. Одно было ясно: его издавал не я. Кто же тогда? В груди будто что-то оборвалось, глаза округлились в ужасе, я вскочил с кровати. Дверь моей комнаты с шумом распахнулась, внутрь влетели Ольциг и Филисити. Оба смотрели на меня испуганно. – Райдер? – Началось? – наперебой закричали они. Я посмотрел на них взглядом затравленного зверя. Как же можно было не понять? Не заметить... – Райдер, что... – девушка сделала шаг ко мне, я покачал головой: – Это не я... Словно вторя моим словам, крик раздался снова и уже не прекратился. Ольциг в ужасе расширил глаза. Филисити застыла, не веря в происходящее. – Роанар... – одновременно выдохнули мы, бросившись к выходу из комнаты. На бегу dassa, стараясь перекричать арбалетчика, проговорил: – Не понимаю! Два дня назад мы были на спуске, он сказал, что поранился о камни, – слова вылетали у Ольцига сплошной скороговоркой. Я не винил dassa за наивность: сейчас и мне не хотелось признавать очевидное, но кто-то должен был это сделать. – Он солгал, – скорбно произнес я, распахивая дверь в дальнюю комнату по коридору и влетая в нее первым. Арбалетчик стоял на коленях по пояс голый посреди комнаты. Безумный взгляд метался по помещению. Лицо болезненно осунулось и словно бы постарело на несколько лет, кожа приобрела бледно-серый оттенок, на правом боку на месте раны, которую исцелил Ольциг на Тритоновом перевале, чернело большое пятно, и оно росло... Казалось, Роанар не узнавал нас. Он продолжал безумно кричать, раздирая правый бок до крови, будто мог выскрести из себя яд декса. Филисити в ужасе ахнула и закрыла рот рукой. Мы застыли в оцепенении на несколько мгновений, не зная, что делать. Бок арбалетчика начал кровоточить, и попытки разодрать рану привели только к тому, что пятно начало расти быстрее. Крик стал громче и безумнее, хотя, казалось, это попросту невозможно. Роанар вдруг схватил из колчана арбалетный болт и попытался направить его себе в шею. Вспороть горло. Убить себя, только бы не испытывать больше эту агонию! Я, наконец, вышел из оцепенения и решительно шагнул в комнату, выставив вперед правую руку. Боль пронзила предплечье, но я не обратил на нее внимания. – Рон, нет! – вырвалось у меня. Черный дым сорвался с пальцев и превратил арбалетный болт в пепел за секунду до того, как острие пронзило бы шею друга. Роанар зашелся в отчаянном крике, продолжив раздирать кожу на правом боку. Тело неуклюже распласталось на полу и начало извиваться, словно в каком-то припадке, изо рта брызгами вылетала слюна. Я бросился к другу, присел на колени рядом с ним и обеими руками постарался удержать его тело ровно, чтобы открыть целителю доступ к черному пятну. – Ольциг, помоги ему! – отчаянно воскликнул я. Послышались новые шаги: по коридору к нам приближались Рика и Анна. Филисити встретила их у двери. – Началось? – услышал я испуганный голос леди Арнар. Филисити молча освободила им проход, и Рика ахнула, покачав головой, – боже, Руан... но когда?.. – На Тритоновом перевале, – с нескрываемым отчаянием произнесла Филисити, – он не сказал нам. Dassa занес руки над правым боком арбалетчика. Я пытался удержать Рона, каждый раз стискивая зубы от боли: раненое предплечье реагировало на каждое движение. Золотое свечение целительской магии почему-то мерцало. На лбу Ольцига выступил пот. Роанар продолжал извиваться. – Dassa, в чем дело? – напряженно произнес я. – Мне не хватает сил, – отчаянно произнес он и обернулся, – Филисити! Помоги мне. Помнишь, как я тебя учил? Самое время применить это на практике. Девушка подоспела и села рядом с Ольцигом. – У меня ведь плохо получалось, – испуганно шепнула она, не в силах смотреть в горящие безумием глаза арбалетчика. – Сосредоточься, иди за светом, повторяй за мной. У тебя получится, я поведу тебя. Девушка непонимающе посмотрела на Ольцига, и тот хмуро отчеканил: – Я проводник, помнишь? Я умею вести не только мертвых. Доверься мне. Одна его рука легла на плечо колдунье, вторая осталась над боком Роанара. Арбалетчик дернулся, и я поморщился от сильной боли в руке. – Не хочу вас торопить, но давайте быстрее! – процедил я, понимая, что мне вот-вот не будет хватать сил держать Рона. Филисити прикрыла глаза и занесла руки над боком друга. Золотое сияние с ее рук и руки Ольцига сплелось в причудливый узор и засияло так, что мне начало слепить глаза. Дыхание Роанара стало резким и прерывистым, он попытался перевести дух. Затравленный, испуганный, полный отчаяния взгляд метнулся ко мне. – Райдер... – произнес арбалетчик. – Все будет хорошо, мы поможем тебе, – мягко произнес я, искренне веря в собственные слова. На лице барона появилась слабая улыбка, взгляд остановился на моей левой щеке. – Два ранения от декса, и у тебя до сих пор никаких симптомов... – Не разговаривай, береги силы, – покачал головой я, но арбалетчик меня не слушал. Филисити отвлеклась на его слова, сияние целительской магии стало чуть тускнеть. – ... значит, ты не умрешь. Я ведь говорил, – хмыкнул Рон, – ты всегда побеждаешь. Сияние замерцало, и черное пятно начало разрастаться с новой силой. Тело Роанара вновь выгнулось, он ухватил меня за правую руку так, что едва не поломал кости. На этот раз я не заметил боли: не имел права ее замечать, видя, что испытывает мой друг. – Нет! Нет! Остановите! Пожалуйста! Только не снова! – завопил арбалетчик. Рика Арнар отвела глаза, Анна в ужасе смотрела на корчащегося в муках Роанара, прикрыв рот ладонью. Похоже, зачастую сестра лишала ее этого зрелища и находилась рядом с умирающими одна. – Филисити! – строго окликнул dassa, – соберись, нужно повторить. Погружайся глубже, не отвлекайся! – Мы можем только задержать распространение яда, но не излечить от него, – отчаянно крикнула девушка. – Пожалуйста! Остановите это! – извиваясь, кричал арбалетчик. Филисити стиснула зубы и повторила попытку, на этот раз полностью доверив себя воле alirassa. Сияние целительской магии вновь заставило пятно замереть. Роанар судорожно стал ловить ртом воздух. Взгляд его вновь остановился на мне. – Мне конец... – спокойно произнес он, и у меня буквально защемило сердце. – Нет, – я сжал губы и несогласно покачал головой, – нет, не конец. Я что-нибудь придумаю. Я не дам тебе умереть, слышишь? – Меня нельзя спасти, – покачал головой арбалетчик. Тело его била крупная дрожь, – если это начнется снова, я не выдержу. Прошу тебя... Райдер, прошу, останови это. – Я пока не знаю, как. Нужно подумать... – скороговоркой отозвался я, гадая, как долго Ольциг и Филисити смогут сдерживать яд декса. – Ты знаешь, – строго произнес барон, обжегши меня глазами. На пару секунд комната погрузилась в молчание. Только теперь я понял, о чем друг меня просит, и возмущенно воскликнул: – Нет! Роанар, не проси меня об этом. Только не так!.. – Ты не имеешь права мне отказывать! – яростно прокричал он, сильнее схватив меня за больное предплечье. Руку обожгло болью, и я поморщился, но арбалетчик нарочно не отпускал, – думаешь, это больно?! Ты понятия не имеешь, что такое боль! Ты не Знаешь! Не смей отказывать мне, Райдер Лигг! Ты должен убить меня! Ты должен был сделать это еще в Альгране, и мне не пришлось бы этого испытать! Это невозможно вынести! Невозможно! – Рон... Проклятье, я понятия не имел, как должен поступить. В памяти всплыли слова Рики Арнар: “безумец! Меньше, чем через сутки вы будете умолять меня убить вас”. Мне казалось, это невозможно, и вот он контраргумент... мой наглядный пример, будь я проклят! – Ты обязан, – тихо произнес Роанар. Я не мог. Должен быть другой выход. Его просто не может не быть. Рика Арнар сделала шаг вперед. – Райдер, – окликнула она. В ее глазах я заметил понимание, сочувствие, разделенную боль. Она множество раз бывала в подобной ситуации. Так умирали люди, которые были ей очень дороги. Рика, как никто другой, знает, что я чувствую. Я посмотрел на нее, словно ждал совета, рецепта, который помог бы выйти из этой ситуации, но женщина лишь качнула головой, – вы должны это сделать. Другого выхода нет. Поверьте, я искала. В ее словах не приходилось сомневаться, хотя мое сознание упорно отказывалось это признавать. – Сделай это, Лигг, – снова полушепотом попросил Роанар, – пожалуйста, не заставляй меня унижаться и умолять тебя. Мое сердце болезненно сжалось. Что-то сдавило горло, глаза защипало. – Позвольте мне, – Рика сделала еще несколько шагов к нам, но я остановил ее жестом. – Нет. – Райдер, ты хочешь, чтобы я умолял? – отчаянно прошептал Роанар, – тогда я умоляю тебя, избавь меня от этого, или позволь ей! Взгляд друга обратился к Рике. По щекам женщины текли слезы. – Леди Арнар, – тихо произнес арбалетчик, – простите меня. Вы удивительная женщина, прекрасная. Мне жаль, что я так повел себя с вами. Скажите, что прощаете меня. Пожалуйста. Мне это нужно... Роанар посмотрел на Филисити. Девушка пребывала словно между двумя мирами, как и Ольциг, который вел ее с помощью магии проводника. Они, кажется, не слышали наших разговоров. Рика печально улыбнулась. Это была не одна из тех женщин, разум которых затапливает ревность и обида. Она слишком часто видела умирающих и знала, когда о любых своих чувствах нужно забыть. Сейчас казалось, что Рика никого не винила в том, что сердце понравившегося ей мужчины было уже отдано другой. – Я прощаю вас, Руан. – Спасибо вам, – выдохнул мой друг и снова посмотрел на меня, – ты сделаешь это? Считай это долгом Альграна. Нельзя обмануть Смерть. Кажется, у меня задрожали руки. Я обманывал Смерть. И должен был сделать это снова. В душе загорелась надежда, что если все же убить Роанара, действие яда остановится, и я сумею вернуть его к жизни, как тогда, в Альгране. – Хорошо, Рон, – мой голос стал похож на хриплый полушепот. В блестящих от слез глазах арбалетчика мелькнула благодарность. – Попроси их прекратить, – вздохнул Роанар, взглядом указав на Ольцига и Филисити, – я должен сказать ей напоследок. На лице друга появилась кривая усмешка. Я больше не мог выдавить из себя ни слова, поэтому лишь кивнул и тронул Филисити за плечо. Девушка очнулась и удивленно посмотрела на меня. – В чем дело? – спросила она. Ольциг продолжал держать свечение, начавшее стремительно слабеть. – Филисити, я полюбил тебя с первого дня, как увидел. И любил до самого дня своей смерти... – Смерти? – выдохнула девушка, недоуменно глядя на меня. Сейчас я не мог выдержать ее взгляд. Роанар продолжал: – Время, которое я провел рядом с тобой, было лучшим в моей жизни. Я благодарю Бога за то, что узнал тебя. Прости за все и будь счастлива. Будьте счастливы оба... Последние слова были обращены ко мне. Ольциг открыл глаза, сияние замерцало. Лицо Роанара исказилось гримасой боли, вскоре с губ сорвался крик. Я вытащил кинжал и взял его левой рукой, готовясь нанести смертельный удар. Уже через секунду крик невозможно было выносить. – Что ты делаешь? – воскликнула Филисити, всхлипнув. Вопрос не требовал ответа: она прекрасно знала, что я делаю. Рика взяла ее за плечи и оттащила от арбалетчика. – Он должен это сделать. Мне очень жаль. – Господи, нет... – она попыталась вырваться, но Рика держала крепко. Я сжал рукоять кинжала и вонзил острие в грудь своего друга. Роанар шумно втянул воздух и замер, тело прекратило извиваться, став твердым, как изваяние. Ольциг ахнул, глядя на меня, как на самого жестокого палача, отшатнувшись от умирающего. Рон обхватил руками рукоять кинжала, из груди вырвался кряхтящий булькающий звук. Черное пятно на его боку перестало расти. Казалось, боль от смертельной раны стала для него облегчением по сравнению с той агонией, что вызывал яд. – Спасибо... спасибо... – судорожно произнес он. На губах выступила кровь. Я взял друга за руку, качая головой, – так лучше... – Прости меня, – шепнул я, и даже шепот вышел дрожащим, – я тебя подвел. – Ты мой друг, – отстраненно произнес арбалетчик, смотря в потолок комнаты, – был им всегда... это я тебя подвел... На несколько коротких мгновений он замолчал, но жизнь еще теплилась в нем. – Руан? – окликнул я. Глаза его не обратились ко мне, но друг отозвался. – Не хороните. Сожгите, – призрачным отрывистым полушепотом сказал он, – нужен только огонь и пепел... – Я все сделаю, – сдавленно пообещал я, – и восстановлю твое доброе имя перед королем, даю тебе слово. Роанар раскрыл рот, чтобы что-то сказать, и обмяк в моих руках. Взгляд застыл, рука, сжимавшая мою, расслабилась и упала на грудь, которая перестала вздыматься. Молчание затопило комнату на несколько секунд, затем я вскочил, озираясь по сторонам, вырвал кинжал из груди арбалетчика и направил острие на себя. – Нельзя медлить! Ольциг, я иду за ним, ты выведешь меня... Монах бросился ко мне и вырвал кинжал из моих рук. – Райдер, нет! Стой. Ничего не выйдет. Я не слушал его причитаний. Сейчас не до них, я должен был спасти друга. У меня получилось однажды, получится и сейчас. Главное не терять времени. – Призови его дух сюда, чтобы он не ушел далеко. Я знаю, где его искать, если... – моя рука рассеянно пыталась дотянуться до кинжала, который Ольциг яростно отбросил в сторону. – Райдер, тебе некого искать! – завопил dassa, брызжа слюной от злости. В его глазах светилось отчаяние, и я понял, что он пытается докричаться до меня. Руки монаха усиленно трясли меня за плечи, – его души здесь нет! Он не ушел от тела, он исчез, понимаешь?! Духа нет, мне некого призывать, я его не вижу! Это невозможно. Я не верил... – Попытайся... – Мастер Лигг, – вмешалась Рика, – успокойтесь. Я яростно обжег главу таирского совета глазами. – Мы теряем время! Я могу вернуть Роанара. Призови его, Ольциг, сейчас же! – Райдер, ты не слышишь проводника? Его нет! Рона больше нет! – срывающимся от слез голосом закричала Филисити, и лишь это, наконец, отрезвило меня. Ольциг почувствовал, что со мной снова можно говорить, и голос его стал спокойнее. Монах отпустил мои плечи. – Я говорил с душами в Таире. С теми, кто погиб не от рук дексов. Они сказали, что раненые демонами люди не появлялись в Царстве Смерти, они попросту исчезали. Руан Экгард мертв. Мне показалось, что-то придавило меня к полу. Удивительно, что я устоял на ногах. Все молчали несколько секунд. Ольциг скорбно смотрел на тело Роанара. Филисити тихо плакала на плече у Рики. Леди Арнар выглядела отстраненной, словно ее разум находился далеко отсюда. Так же выглядела и Анна. Роанар лежал неподвижно. Жизнь покинула тело, и я понимал, что это уже не мой друг, а пустой искалеченный труп. Душа исчезла – я сам это позволил. Упустил ее... Тоска тяжелым грузом затопила мое сердце. Горло словно сжало в тиски, грудь заболела, крик несправедливости рвался наружу, и у меня почти не было сил его держать, но все же я не издал ни звука. – Уйдите, – проскрипел я через полминуты, делая шаг от dassa. – Райдер, – протянул он, но я внушительно посмотрел на него и повысил голос. – Уходите сейчас же! Все! Уходите отсюда! Рика повлекла Филисити за собой, Анна сделала то же самое с Ольцигом. – Пойдемте, – мягко произнесла леди Арнар, – дайте ему время. Дверь в комнату тихо закрылась за ними, и я остался наедине с телом Роанара. В его груди зияла рана, нанесенная моей рукой. Несколько секунд я молча смотрел на мертвого друга. Сознание отказывалось признавать поражение. Должен был быть выход. Казалось, он маячил у меня прямо перед глазами, и я упустил его... Ноги сами понесли меня к телу Роанара. – Почему же ты ничего не сказал? – хриплым шепотом вырвалось у меня. Я тяжело сел на колени рядом с арбалетчиком, закрыл лицо руками и застонал от собственного бессилия. Кажется, мне не приходилось плакать уже очень много лет, а сейчас хотелось зарыдать в голос. И все же, давившие грудь рыдания не могли вырваться наружу. – Прости меня... прости меня... Боже, Роананр, прости... – не знаю, сколько раз я повторил это. Казалось, прошла вечность. “Не хороните. Сожгите”, – это была его последняя просьба. Я должен ее исполнить. Ноги сами понесли меня на улицу. Сизое одеяло тумана мирно укрывало участок перед поместьем да-Каров. Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти место, где устроить последнюю церемонию. Я вернулся в дом и выволок оттуда невысокий стол с первого этажа. Затем нашел дерево, и эстоком, словно топором, принялся рубить нижние ветви для костра. Рука каждый раз отзывалась болью, но я не замечал ее. В какой-то момент повязка начала пропитываться кровью. Плевать! Я жив. Два раза ранен дексами, но жив! Сколько раз я обманывал смерть? У Роанара не получилось это сделать... Меня обуяла злость. – Все два дня носились с моей царапиной на щеке и беспокоились за меня, а ты даже никому не сказал! – закричал я в воздух, – это были последние два дня твоей жизни, а ты промолчал! Будь ты проклят, Руан Экгард! Ты успокаивал меня и убеждал, что я не умру, но ни словом не обмолвился о себе! ТЫ умирал, ТЫ должен был пытаться что-то сделать. Может, магия крови могла помочь? Может, Филисити могла перенести твое отравление на меня, чтобы все остались живы?! Теперь мы никогда этого не узнаем, потому что время упущено. Потому что ты не сказал. Проклятье, почему ты не сказал?!!! Последний удар эстоком встретила особенно толстая ветвь искалеченного мною вяза. Швы на руке не выдержали и, похоже, один из самых глубоких порезов раскрылся, пропитывая повязку кровью. Предплечье пронзила резкая сильная боль, и эсток показался непомерно тяжелым. Клинок уткнулся острием в землю, ноги мои подкосились, и я тяжело рухнул на колени, прижимая к себе горящую огнем руку, уже не сдерживая стон. Напряглись мышцы всего тела. Казалось, еще немного, и меня просто разорвет на куски, но внутри меня при этом было пусто. – А теперь ты мертв, и я готовлю место для твоего погребального костра, дексов ты любитель чести, – тихо произнес я, сжимая дрожащие пальцы правой руки. Пожалуй, хватит веток для кострища. Но на этом дело не закончено. Я дал обещание. Нужно продолжать. Убрав эсток в кольцо на поясе, я сгреб в охапку ветки и уложил часть на стол. Вновь сходил в дом и принес с собой два масляных фонаря – из своей комнаты и из комнаты Роанара. Приготовив все, я отправился за мертвым другом. Тело оказалось ужасно тяжелым, мне с трудом удалось взвалить его на плечи, вынести на улицу и аккуратно положить на стол. Рука горела огнем, повязки почти насквозь пропитались кровью. Я стиснул зубы и продолжил работу, пытаясь соорудить кострище. Использовал масло одного из фонарей в качестве жидкости для розжига. Оставалось лишь завершить начатое... На какое-то время я замер. Тело Роанара безжизненно и спокойно лежало на столе. В груди зияла рана от моего кинжала, а на разодранном в кровь правом боку чернело похожее на чернильную кляксу пятно. Я постарался сложить руки друга на груди так, чтобы закрыть эти ужасные раны. Позади меня раздались шаги, но я не обернулся. Вскоре рядом со мной оказался Ольциг. – Райдер, – осторожно обратился он, косясь на мою руку, кровь с которой капала на землю и пропадала под туманным покровом Таира, – твоя рука выглядит ужасно, нужно вылечить ее. Опять он возится со мной. Сколько можно? Хотелось накричать на монаха или отвесить ему оплеуху, однако сил на это попросту не осталось. – Исчезни, dassa, – устало попросил я. Ольциг поджал губы, но сейчас мне было плевать на его обиды. Кажется, монах и сам это понимал, поэтому стоял молча. – Нужно прочесть заупокойную, – сказал он после долгой паузы. – Я сам, – вздохнул я и посмотрел на юношу умоляющим взглядом, – прошу тебя, dassa, дай мне закончить здесь самому. Я убил его, понимаешь? – Райдер, это не твоя вина, – сочувственно произнес монах. Злость взвилась во мне пламенем. Тьма, дремавшая внутри, вырвалась черным облаком, окружив меня, капли крови, падающие на землю с моего предплечья и скрывающиеся в тумане Таира, вновь начали издавать шипящий звук, соприкасаясь с каменной дорогой. – Ольциг! – выкрикнул я, и темное облако приняло неопределенный хищный контур за моей спиной, взвившись выше, – уйди! Тело монаха подалось в сторону, но шага прочь он не сделал. Лицо юноши стало удивительно серьезным, лишилось всякого другого выражения. Ни наивности, ни обиды, ни возмущения, а лишь исключительная отстраненная серьезность. На меня смотрел мэтр Ордена Креста и Меча, а не юный вспыльчивый dassa. – Сделай это, если полегчает, – спокойно произнес он с тенью печальной улыбки на лице, – ударь своей магией. Можешь пытаться напугать меня, Райдер, но ты слишком много приложил усилий, чтобы я тебя не боялся. И в свете этого я могу требовать от стража Орсса, своего формального врага, а на деле настоящего друга поумерить пыл. Потому что не ты один имеешь право попрощаться с Роанаром. Слова монаха, произнесенные ровным безмятежным тоном, подействовали на меня, как ушат холодный воды, вылитый на голову. Я мысленно приказал тьме исчезнуть и только тогда понял, что уже больше минуты не дышу. Из моей груди вырвался шумный выдох, голова немного закружилась. Я приложил левую руку ко лбу, пытаясь взять себя в руки и рассеянно закивал. – Прости. Прости, dassa. Ты прав, – ко мне пришло осознание, что еще секунда, и темное облако по моему приказу могло атаковать Ольцига. Это заставило меня содрогнуться от ужаса, – боже, прости. Я ведь чуть... – Ты мне ничего не сделал, – строго сказал монах, подходя ближе и смотря куда-то в сторону. Я проследил за его взглядом и увидел в отдалении Рику, Анну и Филисити. Они стояли рядом, не решаясь подойти. Леди Арнар была похожа на мраморное изваяние, хотя было видно, что в душе ее буйствует настоящая буря. Анна держалась отстраненно. Филисити обнимала себя за плечи и, кажется, дрожала от холода. Увидев, что мы смотрим на них, женщины неспешно направились в нашу сторону. Монах подбодрил их кивком и повернулся к кострищу. – Читай заупокойную, – мягко сказал он, – ты справишься не хуже любого dassa, я уверен. От слов монаха у меня вновь защипало глаза. Я сжал губы, стараясь собраться, и дождался, пока остальные окажутся рядом. Когда Филисити поравнялась со мной, я заметил, что ее лицо раскраснелось от слез, уставшие заплаканные глаза блестели. Она стала в двух шагах от меня и не приблизилась. Я вздохнул. – Если кто-то хочет что-то сказать, сейчас самое время, – мой голос прозвучал хрипло, как у древнего старика. Филисити тихо всхлипнула. Ольциг, Рика и Анна молчали. Возможно, они правы. Не нужно ничего говорить. Множество раз мне приходилось бывать на похоронных церемониях, которые проводил Дайминио. Я слушал каждое его слово и внимал ему, настолько проникновенно звучал голос кардинала. Он читал молитву не нараспев, без ложной лицемерной церемониальной торжественности, а так, словно каждый умерший, похороны которого он проводил, был его близким другом или родственником. У многих в конце короткой молитвы стояли слезы в глазах. Хотел бы я, чтобы Дайминио читал заупокойную и сейчас, но старика нет рядом. Я вздохнул, помедлив несколько мгновений. Никто из присутствующих не торопил меня. Слова полились сами, словно их направляла некая невидимая сила. – Ie Ja, karra fa-asha de heke liiva fouz. Alira mer avolian vero de sollian pazari. De estar, de lana `ra kobrian leja. Ne fara ime mer koff de mal. Hoto uhr corian rajaz lara de ime fa-asha de garian laranaz. Le tu’ra sara ime fa-ahsa sasta de lerria par Ja, Matrade’ja an Sanade’ja. An tu ksaara ime fa-ahsa mer pasa an sota. Когда я замолчал, улица погрузилась в звенящую тишину. Никто не произносил ни звука. На руке Филисити заплясали зеленые искорки. Они облетели вокруг сложенного мною погребального костра, и через секунду стол, на котором лежало тело Роанара, занялся пламенем. Мне почему-то пришли в голову недавние слова колдуньи: “An hoto Otra de Perrian Numjette sara heker”. Роанар а убил яд дексов. Ольциг сказал, что не видел душу арбалетчика после смерти. Куда же она могла попасть и почему теперь недоступна для проводника? Не может же дух Роанара вечно блуждать между мирами! Его должно взять под свою опеку хоть какое-нибудь божество. Возможно, Отр внемлет моей немой просьбе, если уж этого не может сделать наш Бог?.. – Прощай, друг, – произнес я, отводя глаза от кострища. Филисити, наконец, приблизилась ко мне и аккуратно положила голову мне на грудь. Я обнял девушку и зажмурился, пытаясь отгородиться от мира вокруг. От мира, где начинала заниматься заря. От мира, где мы должны войти в новый день, в котором уже не будет Роанара Мэнта. Глава 5. Летящие всадники Над Таиром быстро вставало солнце. Яркое и теплое, согревающее ныне безопасный город. Второй по счету, который спасает темная магия Орсса моими стараниями. Быть может, я сильно запоздал для Лэс-Кэрр-Грошмора, но для Таира было еще не поздно. Рика Арнар сумеет его воскресить, в этом не приходилось сомневаться. Как ни странно, воскресить целый город, где со временем снова сможет жить огромное количество людей, возможно. Наверное, когда-нибудь жителей в Таире станет даже больше, чем в лучшие его времена. А воскресить одного конкретного человека никто не в силах. Роанар Мэнт умер. Я повторял это себе мысленно все утро, потому что не мог в это поверить. Только вчера он храбро сражался рядом с Рикой Арнар, а теперь от него остался лишь пепел. Прошло меньше суток... всего несколько часов... Смерть Рона стала шоком для всех. Даже для таирских воительниц, которые толком не успели его узнать. Мне и вовсе казалось, что это какой-то страшный сон, и я до сих пор сплю в комнате, выделенной для меня Филисити в поместье да-Каров. Вот-вот кошмар закончится, наступит утро, и все мы, целые и невредимые, отправимся дальше в путь до Орсса. Но утро уже наступило, а страшное видение никуда не исчезло. Пепелище, кровь на полу, порубленные деревья, пустая комната, где спал Рон – все было реальнее некуда, и это заставляло сомнения вновь пробуждаться: вдруг это просто кошмарный сон? А затем снова осознание, и, казалось, этому порочному кругу нет конца! Видимо, схожие ощущения преследовали и Ольцига с Филисити. Друзья боялись заговорить со мной о Роанаре, думая, что я снова начну крушить деревья или, не дай Бог, освобожу темную магию, но, вопреки их ожиданиям, я не собирался делать ни того, ни другого. Это ничем не поможет вернуть Рона к жизни, а, значит, нужно взять себя в руки и продолжать выполнять задание, несмотря ни на что. Он хотел бы этого. Начиная рассуждать здраво, я понял, что стоит поскорее привести в порядок правое предплечье, иначе я не смогу сражаться. Ольциг заметно просиял, когда услышал от меня просьбу помочь с рукой, и хотя он оставался довольно мрачным, все же воодушевленно отправился со мной в дом. Рика, Анна и Филисити последовали за нами, не произнося ни слова. Им, похоже, было проще переживать случившееся молча, тогда как dassa требовалось говорить на отвлеченные темы и заниматься какими-нибудь важными делами. Сидение на месте убивало его, впрочем, как и меня. Когда монах разматывал повязки, все присутствующие стояли, затаив дыхание: они втайне боялись увидеть на моей руке черные пятна, как то, что расползалось на боку у Роанара. Признаться честно, я тоже этого боялся. Никто не хочет умереть так. Однако на предплечье не было черных пятен. Кожа вокруг порезов покраснела и воспалилась, рука заметно опухла, но в целом не наблюдалось никаких проблем, с которыми бы не справился целитель. При взгляде на раны из груди dassa вырвался облегченный вздох. Я криво улыбнулся. – Опасность миновала? – приподняв бровь, спросил я у монаха, стараясь разбавить звенящее молчание. Ольциг испытующе посмотрел на меня, словно пытаясь понять, можно ли спокойно со мной говорить. Рика Арнар взглянула на мое предплечье из-да плеча долговязого юноши и внимательно изучила раскрывшиеся порезы. Швы разошлись на двух из пяти, остальные тоже были близки к этому. Что ж, неудивительно. Рекомендациями не беспокоить руку я пренебрег, чего же еще следовало ожидать? Женщина недовольно цокнула языком. – Если не считать того, что ваши раны в ужасном состоянии, то да, мастер Лигг, опасность миновала. Вам повезло, что Ольциг искусный sezhorassa. Я слабо улыбнулся. Столько лет, проведенных в Ордене, не заставили меня запомнить обращения к каждой специальности монахов. А живущая в Таире леди Арнар помнила. Зато она не знала о скандале с семьей Экгардов, облетевшем все Солнечные Земли. Странный город. Мысль о семье Рона колко отозвалась в сердце. Я обещал арбалетчику восстановить его доброе имя перед королем. И будь я проклят, если не сделаю этого! Анна убрала со стола выделенной мне комнаты окровавленные бинты и заострила на них взгляд, заинтересованно хмыкнув. Ее движение вырвало меня из раздумий. – Почему это называют “темной кровью”? – спросила она, демонстрируя бинты всем присутствующим, – на вид она самая обычная. Только теперь Анна решилась столкнуться со мной глазами, до этого она избегала зрительного контакта. Казалось, она до сих пор чувствует себя виноватой передо мной. – Виктор Фэлл вливает нам кровь дексов, когда проводит обряд. У демонов она действительно темная, почти черная. Но в человеческом теле она, похоже, растворяется и меняет цвет. Анна опасливо переглянулась с Рикой, но сестра никак не среагировала на ее взгляд, как и на мое объяснение. Она на удивление спокойно слушала о Викторе Фэлле и о том, что я когда-то жил в Орссе (в отличие от моих друзей, которые почти каждый раз напрягались при одной мысли о том, кто я). Более того, главе таирского совета вовсе не интересно было выслушивать это по второму разу. Куда больше леди Арнар заботило состояние моих ран. – Вы ведь справитесь с этим, мэтр Ольциг? – ровным тоном спросила она, и dassa повернулся к ней, с изумленно блестящими глазами. Еще никто никогда не произносил этого так серьезно. Мы называли Ольцига господином мэтром, когда хотели поддеть его. Рика же считала титул проводника очевидным. Заметив реакцию dassa, леди Арнар непонятливо прищурилась и огляделась по сторонам. – Я что-то не так спросила? – Вы только что покорили его сердце, – усмехнулся я. Ольциг обжег меня взглядом и возмущенно всплеснул руками. – Они никогда не называют меня мэтром! А когда называют, мне кажется, они смеются надо мной. Как будто быть проводником – это шутка. Райдер с Роанаром вечно... Юноша осекся на полуслове и замер, опустив глаза. Я закусил нижнюю губу и устало опустил веки. Роанар Мэнт умер. Его больше нет, и мы ничего не можем сделать. Мы слишком поздно узнали о яде декса и сделали все, что могли. Смерть была для нашего друга избавлением от мук. Пришлось в который раз повторить себе это, но на совести легче не стало. Пустота, связанная со смертью Руана, казалось, только разрослась от попыток оправдаться. Ольциг помрачнел, чувство вины перед памятью погибшего друга явно начало давить ему на плечи. – Никто еще не привык, dassa, – покачал головой я, пытаясь своим выражением лица подбодрить юношу. Нельзя раскисать. Впереди самый сложный, решающий этап пути. В повисшей тишине вдруг послышался одинокий всхлип. Филисити, до этого стоявшая неподвижно, привалившись к стене, резко вышла за дверь, бросив сухое “извините меня”. Несколько секунд я смотрел девушке вслед, затем шумно выдохнул и направился за ней, отстранив от себя готового к работе монаха. – Райдер! – возмущенно окликнул меня Ольциг, – ты и этому городу решил отдать всю свою кровь? Ты можешь потерять руку! Анна удивленно прищурилась, но не задала вопроса. Я покачал головой. – Этот город моей крови не требует. Минута, dassa. Мне нужна минута. Через минуту сможешь втащить меня обратно силками, и обещаю, я не буду сопротивляться, – уже в дверях я обернулся и кивнул монаху в сторону Рики и Анны, – расскажи им пока про Лэс-Кэрр-Грошмор, раз уж упомянул эту историю. Поверь, им будет интересно. Не дожидаясь ответа от Ольцига и радуясь, что сумел чем-то занять его, я поспешил за девушкой по коридору. Голова предательски кружилась, и мне приходилось иногда удерживать равновесие, отталкиваясь левой рукой от стен. Слава Богу, что отвар, которым Рика смочила мое предплечье, позволял ранам меньше кровоточить. – Филисити! – окликнул я. Девушка стояла в середине коридора, закрывая руками лицо и тихо всхлипывая. Я неспешно подошел к ней и заставил посмотреть на себя, сочувственно заглянув в глаза, и заботливо поинтересовался: – Ты в порядке? Во взгляде Филисити мелькнула злость, хотя девушка и пыталась взять себя в руки. – Нет, Райдер! Я не в порядке! Наш друг погиб, а мы ничего не смогли с этим сделать! Я. Не. В порядке. Я поджал губы и опустил глаза. Понимаю, что злость колдуньи направлена не на меня, но я все равно ощущал себя виноватым. До сих пор жалею, что Ольцигу удалось не дать мне последовать за Роанаром на ту сторону. Невозможно было избавиться от чувства, что проводник мог ошибиться, и мы попросту отпустили душу нашего друга в неизвестность. Но теперь было уже поздно что-то делать, потому что возвращаться духу Роанара некуда. Мы сожгли его тело. Я сжег... Тем временем злость Филисити, казалось, начала отступать. Девушка отвела глаза и прикрыла их в попытке совладать с собой. – Прости, Райдер, – покачала головой она, – я не хотела срываться на тебе. Ты здесь совершенно не причем, просто... Филисити запнулась на полуслове и прикрыла лицо рукой. Я приобнял ее за плечи. – Нет, ты права. Наш друг погиб, и мы все не в порядке. Мы имеем полное право скорбеть по нему. Я понимаю, почему ты злишься. Я тоже злюсь. Девушка зажмурилась, пытаясь не дать себе расплакаться. Ей потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями и сказать то, что было у нее на душе. – Меня не покидает чувство, что я могла что-то сделать, – тихо произнесла она, – если б только знать заранее, я могла попытаться. Магия Ордена, быть может, была бессильна, но магия крови... – Или темная магия, – многозначительно добавил я, – моя магия тоже могла бы что-то сделать. Возможно. Знай мы заранее, что Роанар заражен, мы сделали бы все, чтобы спасти его но он не сказал нам. Филисити качнула головой. Я тяжело вздохнул, прекрасно понимая, что она чувствует и почему не может это высказать. Все эти два дня она и Ольциг носились со мной, поэтому даже не заметили, что Роанар ушел в себя, стал мрачнее. Никто не придал значения тому, как отчаянно он защищал Рику Арнар от дексов, не боясь попасть под их удар. Я предположил, что Рон – горячая голова, а он попросту знал, что терять ему уже нечего. Почему я не прочел это по его словам на перевале? Почему не заметил в бою? Не хотелось признавать, но мысли мои были заняты исключительно собственной судьбой. Чувство вины накатило новой волной. Не такой сильной, как первая, но все же... – Я должен был заметить, – из моей груди вырвался тяжелый вздох. Филисити вздрогнула, но черты ее лица расслабились, когда я озвучил мысль, мучившую и ее саму. Рука колдуньи легко легла мне на заросшую мелкой щетиной щеку. Девушка понимающе кивнула, смаргивая слезы. Голос ее все еще дрожал. – Мы все должны были заметить. Мы с Ольцигом – в особенности. Ты ведь и сам не знал, выживешь или нет. А мы.... – Не надо перекладывать вину на себя, – не согласился я. Несколько секунд мы молчали, затем я все же продолжил, – Роанар умер. И ничто не вернет его назад. Мы должны были заметить, а он должен был сказать нам сам. Я не могу ответить однозначно, чьей вины здесь больше. Честно говоря, собирая место для костра, я ненавидел Рона. Ненавидел и, если бы мог вернуть, то с трудом сдержался бы, чтобы не убить его снова. На лице Филисити мелькнула нервная полуулыбка, которая тут же померкла. – Его слова не выходят у меня из головы... – покачала головой девушка, и осеклась, испуганно посмотрев на меня. Не знаю, чего она ждала от меня. Ревности? Напрасно. Я понимал, что она имеет в виду. Филисити считает, что заставила Роанара страдать. Отчасти так и было, но в том не было ее вины. С момента нашего знакомства Филисити вела себя с Роанаром сдержанно и вежливо и не давала арбалетчику никакого повода домысливать иное. Я вздохнул, решив, что говорить очевидные вещи на этот раз нет смысла. К тому же у меня оставалось мало времени до того момента, как Ольциг закончит рассказывать Анне и Рике про Лэс-Кэрр-Грошмор и наши злоключения в древнем городе. – Если я скажу тебе, что ты ни в чем не виновата, легче тебе не станет, – вздохнул я, – ты все равно мне не поверишь, как бы я тебя ни убеждал. Поначалу это будет почти навязчивым чувством, но потом притупится. Просто нужно время. Филисити кивнула. – Знаю, – серьезно кивнула она, – так же было с моим отцом. Я поджал губы, понимая, что заставил девушку обратиться к еще одним неприятным воспоминаниям вместо того, чтобы поддержать. – Просто знай, что тебе не придется переживать это одной, – посмотрев в заплаканные глаза колдуньи. Несколько мгновений девушка внимательно глядела на меня, а затем шумно выдохнула и прильнула ко мне. Я постарался обнять ее только левой рукой, чтобы не запачкать кровью ее одежду. За эту ночь боль в раненом предплечье почти превратилась в привычку. – Спасибо, – прошептала Филисити. Я улыбнулся лишь уголком губ и качнул головой, вдыхая травяной аромат ее пышных волос. Мы могли простоять так целую вечность, если бы из двери моей комнаты не показался dassa. – Райдер! – возмущенно выкрикнул он, – тебе, что, хочется остаться без руки? Филисити резко отстранилась от меня, ахнув. – Боже мой, твоя рука! Я ведь совсем... – Хоть кто-то забыл, наконец, о ней, – у меня вырвался нервный смешок, и я ободряюще улыбнулся колдунье. Ольциг подошел к нам и потянул меня за собой. – Идем. Никаких отговорок! – Успокойся, dassa, я ведь обещал не сопротивляться. Мне не хотелось, чтобы темная кровь, которая, возможно, все еще борется с ядом дексов, среагировала на Ольцига, как на агрессора, но выбирать не приходилось. Если я хочу взять в руки эсток, раны нужно залечить в кратчайшие сроки, а в этом мне поможет только целительская магия. Послушно вернувшись в комнату, я с облегчением заметил, что Филисити последовала за нами и вновь остановилась у двери. Анна вопросительно кивнула ей, и колдунья одним взглядом заверила светловолосую воительницу, что беспокоиться не о чем. Ольциг серьезно посмотрел на меня. – Послушай, Райдер, экзорцист из меня плохой, но я должен применить одно из заклинаний laserassa, чтобы проверить наличие яда. Хочу убедиться наверняка, что у тебя иммунитет к нему, а не отсрочка. Мне уже приходилось работать с твоей темной кровью, я сумею отличить ее от отравы дексов. Я нахмурился и оглядел присутствующих. Идея казалась здравой. – Делай, что требуется, Ольциг. Здесь я тебе не советчик. Монах серьезно кивнул, облегченно вздохнув. Видимо, он думал, что уговаривать меня придется дольше. – Скорее всего, будет больно, – предупредил dassa. Мне оставалось лишь нервно хмыкнуть: кто бы сомневался. – Удиви меня. Монах окинул меня хмурым взглядом, явно считая, что я недостаточно серьезно отношусь к предстоящей процедуре, и обиженным грубоватым движением повернул мое предплечье так, чтобы удобнее было работать с порезами. На этот раз мне удалось даже не поморщиться от боли. Я просто расслабился на стуле, пытаясь не обращать внимания на легкое головокружение. Рука alirassa замерла в нескольких дюймах от моего правого предплечья и засветилась темно-фиолетовым сиянием. Ольциг закрыл глаза, словно пытался сам себя направить и выискать яд. Тьма внутри меня недовольно шевельнулась, почувствовав себя неуютно, но я строго приказал ей замереть и не вредить монаху. Фиолетовое сияние окутало руку, поползло вверх к плечу и спустилось к груди, замерев в области сердца. Если бы у темного облака были зубы, оно бы сейчас недовольно оскалилось. Я плотно стиснул челюсти: приходилось напрягаться, чтобы сдерживать орсскую магию – она с трудом поддавалась контролю. Если монах продолжит усиливать воздействие, тьма попросту меня не послушается и навредит ему. – Dassa… – неуверенно обратился я. – Тебе больно? – обеспокоенно спросила Филисити. Ольциг хмыкнул. – Он терпеливый, – отозвался он за меня. Я сжал кулак левой руки, чувствуя, что черный дым вот-вот заклубится возле пальцев. – Мне не больно, просто не хочу тебе навредить. – Так не вреди, – нервно усмехнулся монах, не открывая глаз. Его легкомыслие проявилось не вовремя. Темная магия неистовствовала, и сдерживать ее стало практически невозможно. Филисити недоверчиво покосилась на меня: на моем лбу от напряжения начали выступать капли пота. – Ольциг, стоит поторопиться. – Стараюсь, как могу, – протянул монах, качая головой и все еще не открывая глаз. Пальцы левой руки задрожали. Теперь в кулак сжалась даже раненая правая. Кровь, текущая из открытых порезов на стол, начала шипеть. Легкие струйки черного дыма стали подниматься от пальцев и растворяться в воздухе. Еще секунда, и магия вырвется наружу. Я запрокинул голову, задерживая дыхание. – Dassa, хватит. – Терпи, Райдер, еще немного, – напутственным тоном произнес он. Воздействие магии экзорциста усилилось. Сдерживать силу, стремящуюся защитить себя от агрессора, было больше нельзя. – Ольциг, отходи! – выкрикнул я, понимая, что теряю контроль. Монах не послушался. Темное облако хищным контуром вырвалось наружу. Я запрокинул голову, ловя ртом воздух, и услышал, как Анна испуганно ахнула – среди присутствующих она единственная никогда прежде не сталкивалась с магией Орсса так близко. Монах не успел бы убежать или защититься. А тьма не желала давать ему даже такого шанса. Облако черного дыма взвилось, и я не нашел ничего лучше, чем перенаправить удар на единственного человека, которому эта магия не навредила бы. Я почувствовал удар, а затем все вокруг погрузилось в темноту.