Текст книги "Сердце Тайрьяры (СИ)"

Автор книги: Наталия Московских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Ольциг застыл, глядя на меня одновременно со страхом и негодованием. Филисити отвела глаза. Оба напряженно переводили дыхание, не зная, как со мной заговорить. Темное облако исчезло, и я опомнился первым, качнув головой и бросившись к обрыву. – Рон! – закричал я, свешиваясь вниз. Имя арбалетчика отрезвило остальных. Филисити и Ольциг вслед за мной осторожно взглянули на спуск. Снизу послышался стон. Роанар с трудом держался за выступ. Казалось, он вот-вот сорвется. Внизу на земле распласталось тело декса. Существо не двигалось, однако dassa все же отправил в него одно из своих боевых заклинаний. – Он был уже мертв, – качнул головой я, стараясь не смотреть, как тело демона превращается в горсть пепла, и монах обжег меня взглядом. – Лучше ничего не говори, Райдер, – строго сказал он и, делая шаг вниз, обратился к Роанару, – Рон, держись, мы сейчас! В моей памяти мелькнула картина прошлого, и я резко остановил монаха, несмотря на его негодование по поводу моих действий. Юноша расширил глаза в немом приступе злости и уже хотел вылить на меня поток гневных обличительных замечаний, но я не дал ему этого сделать, заговорив первым: – Вниз нужно спускаться очень осторожно, dassa. Дорога ненадежная. На это нет времени. Филисити, ты можешь поднять его ветром? Колдунья недоверчиво покосилась на меня, переглянувшись с Ольцигом. Я всплеснул руками и предупреждающе качнул головой. – Филисити... – Да, – опомнившись, кивнула девушка. Сосредоточившись, она пустила с кончиков пальцев зеленое сияние. Ветер закрутился и, подхватив арбалетчика, понес его обратно к тракту. – Ты спас дексов, – обличительно прошипел монах. – Не начинай, – небрежно бросил я, отмахиваясь от слов юноши, как от назойливой мухи. Глаза Ольцига расширились еще сильнее, хотя, казалось, это невозможно. – Да как у тебя язык поворачивается!.. – воскликнул он, но я перебил, не соглашаясь. – Я их не спас, а отогнал. Их было слишком много, я не хотел рисковать вашими жизнями. И это было всяко быстрее, чем атаковать. Мы могли не успеть вытащить Рона, если бы сражались. Ветер, вызванный Филисити, мягко опустил Роанара на землю. Арбалетчик тяжело застонал, окровавленная левая рука зажимала правый бок. – Он ранен... – испуганно шепнула девушка, тут же садясь рядом с бароном, – Ольциг! Монах пару мгновений смотрел на меня обличительным взглядом, затем изучающе посмотрел на мою щеку и качнул головой, погрозив мне пальцем. – Мы не закончили, – предупреждающе произнес dassa, присаживаясь рядом с бароном. – Ольциг, он прав, – холодно сказала Филисити, – оставь это. И не начинай. – Он спас дексов! – возмущенно возразил монах. Девушка строго посмотрела на него. – И наши жизни. – Но с какими мотивами? – не унимался юноша. Я тяжело вздохнул и снисходительно улыбнулся ему. – Хотел заодно посмотреть, могу ли я ими управлять. Dassa попытался прочесть что-то в моих глазах, затем качнул головой и сосредоточился на раненом. – И все равно я этого не одобряю, – недовольно заверил он. – Знаю, – усмехнулся я в ответ, облегченно выдохнув. Арбалетчик попытался подняться, но лицо его тут же исказилось от боли, и он со стоном опустился обратно. На лбу выступила испарина, дыхание было тяжелым. Филисити удержала Роанара за плечи и присела так, чтобы голова барона лежала у нее на коленях. На лице арбалетчика появилась вымученная улыбка. Мы столкнулись глазами, и я сумел лишь сдержанно кивнуть. Срочно захотелось чем-нибудь занять руки. К счастью у целителя нашлось для меня занятие. – Райдер, разорви его сорочку на месте раны. Нужно посмотреть, что там, – сообщил он, потирая руки. И, несмотря на то, что раньше монах справлялся со всей работой целителя сам, я не стал перечить, а послушно выполнил его указания. Перчатки мои тут же окрасились кровью – рана арбалетчика была длинной, глубокой и сильно кровоточила. Роанар стиснул зубы и дернулся, когда я разорвал сорочку. Филисити взяла его за руку. – Потерпи немного, – тихо сказала она. Я прочистил горло и посмотрел на Ольцига. – Много крови... – Порезался о выступ, – с нервным смешком сказал барон, переведя почти виноватый взгляд с меня на Ольцига, – все плохо? Монах качнул головой. – Не разговаривай. Береги силы, – строго сказал он, занося ладони над раной. Золотое свечение загорелось над арбалетчиком. Я упорно смотрел на золотой свет, стараясь концентрироваться только на нем. Хотелось отвлечься от всего остального. Треклятая царапина начала нещадно чесаться при том, что не переставала кровоточить. Прошло полминуты, но кровь, текущая из раны арбалетчика даже не думала останавливаться. – Почему так долго? – напряженно спросил я. Ольциг обжег меня взглядом. – Печень повреждена. Нужно больше времени. Несколько минут тянулись невыносимо долго. Когда рана барона неохотно начала затягиваться, все, наконец, вздохнули с облегчением. Ольциг убрал руки и вытер взмокший лоб. Филисити отпустила руку Роанара и ободряюще улыбнулась ему. – Все позади. Ты будешь в порядке, – сказала она. Рон прикрыл глаза, переведя дух и слабо кивнул. Взгляд Ольцига – необычайно строгий – остановился на моей щеке. – Твое лицо. Это сделал декс? – тихо спросил он так, чтобы остальные нас не слышали. – Ради всего святого, Ольциг, мы ведь закончили с этим, – закатил глаза я, поднимаясь. Юноша оставался непреклонным. – Ответь на вопрос, – монах сложил руки на груди и посмотрел на меня со строгостью мэтра, глядящего на нерадивого ученика. Я вздохнул, стараясь побороть раздражение и кивнул. – Да. Что с того? Считаешь, поэтому я отослал демонов обратно в Орсс вместо того, чтобы убить? Роанар приподнялся и непонятливо посмотрел на меня. Начала нашего с dassa спора он не слышал, но решил вмешаться после моих слов. – Так это сделал ты? Ты можешь ими управлять и дал им уйти живыми? Почему не заставил их разбиться о скалы во имя их темного божества? – возмущенно воскликнул барон. Филисити встала на мою защиту. – И ты туда же? Оставьте его в покое! – Почему, Райдер? – упорствовал арбалетчик. Ольциг многозначительно посмотрел на меня. – Ты не хотел видеть их мертвыми, так? – спросил он. Я тяжело вздохнул. – Ты служитель Господа, dassa, откуда в тебе такая тяга к насилию? – К насилию? – изумился он, – это дексы, Райдер! – Что это меняет? Смерть есть смерть, – не согласился я. Филисити опасливо взглянула на меня, и я тут же пожалел о своих словах, поняв, как их можно трактовать. – О Викторе Фэлле ты так же будешь думать? – монах упер руки в боки, буквально прожигая во мне дыру взглядом, и обратился к остальным, – кажется, мы поторопились его развязать. Роанар качнул головой. – Не горячись, Ольциг. – Мы никого не будем связывать! Хватит! – строго воскликнула Филисити. – Если уж на то пошло, вы меня не развязывали, – криво улыбнувшись, ответствовал я, – это сделала темная магия, которой вы так страшитесь. И к вопросу о мертвых дексах. Я своими руками убил четверых. И еще четверых отогнал, и да, я сделал это потому, что чувствую с ними некое родство. Виктор Фэлл сделал меня их подобием, и это уже нельзя изменить. Когда я могу избежать с обеих сторон кровопролития, я его избегаю. Когда настанет черед выбирать, кого защищать, я, не поколебавшись, выберу вас! Но темная кровь заставляет меня видеть одинаковую жестокость и в убийстве человека, и в убийстве демона. На несколько секунд мы замолчали. Я вздохнул и продолжил свою мысль. – Так что примите это. Или покончите со мной прямо сейчас, я даже не буду сопротивляться... – Райдер! – окрикнула таирская колдунья, однако я оставил ее окрик без внимания. – ... но хватит отворачиваться от меня при каждом удобном случае, – я строго смотрел на Роанара и Ольцига, – это нечестно. Здесь и сейчас – выбирайте, союзники мы или враги. Филисити сделала ко мне несколько шагов и кивнула. – Мой ответ ты знаешь. – Мы союзники, – повел плечами Рон, устало глядя на меня, – никто не собирался тебя убивать. Я лишь интересовался твоими мотивами, вот и все. Я усмехнулся и взглянул на монаха. Тот опустил глаза и покачал головой. – У нас в корне разные взгляды, – произнес он, – но я ни за что бы тебя не убил. Только боюсь, что это могут сделать за меня. Я удивленно уставился на него и заметил, что Филисити и Ольциг смотрят на мою левую щеку со страхом. – Эта рана... – девушка опасливо посмотрела на монаха, – она... – От декса, – кивнул он. Колдунья ахнула, прикрыв рот рукой. Роанар тяжело опустил взгляд. – Что с того? – всплеснул руками я. Dassa тяжело вздохнул. – Я надеюсь, темная кровь защитит тебя снова, – сказал Ольциг так, словно уже читал по мне заупокойную, – рана, нанесенная дексом, смертельна. По крайней мере, для большинства людей. Через два дня может начаться сильная боль и ломота в теле. Если это произойдет, ты умрешь. Противоядия от этого не существует. Мне жаль, Райдер. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, затем Ольциг лишь повторил, что ему очень жаль и поспешил занять чем-нибудь руки и приготовить новое место для костра. После всего, что произошло, нам был нужен привал. Роанар и Филисити продолжали еще какое-то время смотреть на меня. Под их взглядами я не мог даже пошевелиться. – Поможет мне кто-нибудь? – раздраженно выкрикнул Ольциг, и мои друзья сорвались, как по команде. Я остался один и несколько секунд глядел в какую-то неизвестную точку вне пространства, пытаясь осознать и переварить информацию, которую только что получил. Моя рука невольно потянулась к лицу. Рана на щеке – небольшая царапина – зудела и кровоточила. А когда декс нанес ее, она начала шипеть и дымиться. Что ж, если это плохие признаки, выходит, через два дня меня не станет... Глава 3. Таирский экзорцист Костром на этот раз занимались Ольциг и Филисити. Рон поначалу пытался помогать им, но он быстро уставал, все валилось у него из рук, и было решено отправить его отдыхать. Это было лишней причиной устроить привал: сейчас Роанар был слишком слаб, чтобы одолеть спуск. Мне же выпала роль караульного. Моей задачей было сообщить, если замечу магический всплеск или декса. Впрочем, со вторым я мог бы справиться и сам, и, кажется, друзья все же сумели это принять. Тяжелее всего это осознание давалось Ольцигу – он хмурился, упорно избегал смотреть на меня и говорить со мной, но, думаю, всплеск его радикального настроения скоро пройдет – в конце концов, с лесными колдунами дело обстояло так же. Вечер был тихим. Закат с Тритонова перевала представлял собой зрелище непередаваемой красоты. Варский лес – редкий по сравнению с теми участками, что мы уже прошли, стелился у подножия гор Онкода, а вдалеке раскинулся город Таир, с которого лишь в сумеречный час, как теперь, пропадало одеяло из густого тумана, тянущегося с Тайрьяры. Саму реку, как и Орсс, отсюда было не разглядеть, но от одного осознания того, как мы близко к цели, сердце начинало биться чаще. Полдня пути, и мы сумеем достичь Таира. Оттуда до границы с Орссом рукой подать!.. Но, если мои друзья окажутся правы, то через два дня я умру от мелкой царапины, нанесенной когтем декса. Мои руки, наконец-то освобожденные, непроизвольно сжались в кулаки. Это глупо! Сейчас, когда левая щека перестала зудеть и кровоточить, слова Ольцига казались мне сущей нелепицей. Такого попросту не может быть. – Райдер, – осторожно окликнула меня Филисити. Я повернулся к ней и с улыбкой кивнул. – Он очень красивый. Таир, – я снова обернулся на раскинувшийся передо мной пейзаж. Большой город, казавшийся отсюда маленьким, с крепкими каменными домами, старыми церквями Единой Веры и с сохраненными как памятники культуры языческими тотемами, которые отсюда было не разглядеть. Но я помню рассказы таирской колдуньи о ее родине и могу представить, каков Таир изнутри. В моих нахлынувших сегодня воспоминаниях он был столь же красив и загадочен. Филисити стала рядом со мной и улыбнулась. – Он прекрасен на закате. Когда сходит туман. Что-то в ее голосе словно отозвалось в моих воспоминаниях. Картины прошлого, которые я видел, но не мог вспомнить. Я попытался уцепиться за воспоминание, но не сумел: затылок кольнула боль – резкая и короткая, но она заставила меня поморщиться, прикрыть глаза и прекратить попытки угнаться за минувшими днями. Филисити почти беззвучно ахнула и положила руку мне на плечо. – Райдер? – в глазах ее читалась неподдельная тревога, – как ты себя чувствуешь? Я криво улыбнулся, повернувшись лицом к Филисити. – Я в порядке. К моему удивлению глаза девушки блеснули, она повернула голову в сторону, и упрямо провела рукой по лицу. – Прости, что-то в глаз попало, – сказала она, и голос ее дрогнул. Я вздохнул, снял перчатку и аккуратно, коснувшись мягкой щеки колдуньи лишь кончиками пальцев, заставил ее посмотреть на меня. – Филисити, – чуть опустив голову, улыбнулся я, – со мной ничего не случится. Девушка зажмурилась, смаргивая слезы, и я кивнул, подтверждая свое заверение. Филисити тут же обожгла меня взглядом, словно осуждая за беспечность, затем протянула руку к царапине на моей левой щеке и поджала губы. – Болит? – Нет, – покачал головой я, – говорю тебе, это пустяк. Девушка тяжело вздохнула. – А если нет, Райдер? Как ты можешь быть уверен? – Если нет, – пожал плечами я, – мы спросим у вашего таирского dassa, что с этим можно сделать. Он экзорцист, возможно, он знает, как действовать в таких случаях. – А если он не поможет? – всплеснув руками, воскликнула колдунья. Я усмехнулся. – Обожаю оптимистов вроде тебя. В таком случае мне предстоит умереть мучительной смертью от мелкой царапины на щеке. Ты это хотела услышать? Глаза Филисити расширились, она глядела на меня с укоризной, возмущением и одновременно с нескрываемым беспокойством. Я обхватил ее за плечи, прежде чем она решила обиженно уйти: что-то подсказывало мне, что именно так она и собирается поступить. – Послушай, темная кровь уже не раз защищала меня. Отогнала рогатого лерса, изменила заклятие Ольцига на веревках, помогала мне расправляться с кошмарами в Лэс-Кэрр-Грошморе, заставила дексов улететь обратно в Орсс, спасла меня от смертельного боевого заклятия и от магического всплеска. Неужели ты думаешь, что я умру от царапины декса после того, как Виктор Фэлл влил в меня кровь такого существа? Девушка смотрела мне в глаза с надеждой. Ей очень хотелось верить моим словам. – Я просто не могу тебя потерять, – шепнула она, покачав головой. – Иди сюда, – я привлек хрупкую колдунью к себе и обнял, вдохнув травяной запах ее пушистых волос, тут же поняв, как хотел это сделать, когда мои руки были связаны. Мы простояли молча несколько минут, затем я наклонился и поцеловал Филисити в губы. Девушка с жаром ответила на поцелуй, и я почувствовал, что по ее щекам все равно упрямо бегут слезы. Отстранившись, я склонил голову и улыбнулся ей. – А вот это против правил. Женские слезы – мое слабое место. Филисити тихо посмеялась и качнула головой, вытирая щеки. – Прости, – кивнула она, – просто я боюсь за тебя... – Ты не потеряешь меня Филисити. Не так легко, – с кривой улыбкой сказал я, и девушка легко хлопнула меня по плечу. Я в свою очередь быстрым движением наклонился и вытащил из ее сапога свой кинжал, который Роанар отдал девушке на хранение, когда связал меня после лагеря лесных колдунов. – Эй! – возмущенно воскликнула Филисити, отходя, но я лишь склонил голову, легко проведя пальцем по клинку. – Думаю, я уже могу забрать это. Знаешь, я по нему скучал. Девушка хитро прищурилась и кивнула. – Вот как? А ему и со мной было неплохо. – Спасибо, что сохранила его для меня, – я вернул ей улыбку. – Так и будете там стоять? – недовольно окликнул нас Ольциг, – или, может быть, хотите поужинать? Я указал девушке на место для костра и кивнул. – Идемте, миледи. Филисити одарила меня игривым взглядом. Я с облегчением вздохнул: кажется, она перестала заранее оплакивать меня. Хотя бы на время. Мы присели возле костра, где Ольциг уже делил на порции зажаренного кролика. Роанар сидел на земле, хмуро глядя на пламя. Лицо его было бледным и осунувшимся, под глазами пролегли темные круги. Арбалетчик не даже не шелохнулся при нашем приближении. Я сел на землю напротив него и вопросительно кивнул. – Как ты? Роанар поджал губы и посмотрел на меня. Несколько секунд он молча кивал, затем, наконец, выдавил: – Хорошо. Я прищурился. Похоже, барону не очень хотелось говорить на эту тему. Что ж, ему грех жаловаться. Ольциг вылечил его рану, и ему ничто не угрожает, хотя, не будь с нами талантливого целителя, Роанар был бы уже мертв. А вот мне, похоже, орденская магия не поможет, если подозрения dassa оправдаются. Передо мною в памяти возникло лицо Дайминио Солли. Думаю, мой покровитель отругал бы меня за такие слова, произнеси я их вслух. Зависть – грех. Хотя он, конечно, преподнес бы это не так топорно. Скорее всего, он сказал бы что-то вроде: “желать чужой жизни – в корне неверно. Никогда ведь не знаешь, что у человека под кожей”. Кажется, когда-то он даже говорил мне что-то подобное, когда я был юнцом и только начинал учиться в Ордене. Проклятье, Дайминио, как же мне сейчас не хватает тебя! – Почему ты не вылечишь это? – небрежным тоном бросил Роанар, жадно вгрызаясь в доставшийся ему кусок кроличьего мяса. Увлеченный своими раздумьями, я даже не сразу понял, о чем толкует арбалетчик. Лишь после его быстрого кивка на мою левую щеку, мне стало ясно, о чем речь, и я невольно дотронулся до царапины рукой. Она, похоже, чуть покраснела и припухла, как любая свежая необработанная ранка, но ничего больше я не ощущал. Ольциг резким движением протянул мне мою порцию, и я не преминул поблагодарить юношу, одновременно пожимая плечами в качестве ответа Рону. – Не знаю. Наверное, не заслужил снисхождения от господина мэтра, – в словах прозвучало куда больше сарказма, чем мне хотелось бы. Я поджал губы и принялся за еду. Аппетит за тяжелый день разыгрался не на шутку. Монах, как ни странно, не обратил на мое замечание ровным счетом никакого внимания. Он что-то бубнил себе под нос, кажется, на древнем языке. Я невольно прислушался и тут же расширил глаза от возмущения, услышав знакомые слова. Господи, надеюсь, я ошибаюсь. – Декс тебя сожри, dassa, это, что, заупокойная?! Ольциг всплеснул руками, словно я только что нанес ему тяжелейшее оскорбление. Он вскочил, шумно дыша через нос, от чего его ноздри расширялись, как у бешеного быка. Казалось, еще чуть-чуть, и этот нелепый долговязый юнец набросится на меня с кулаками. И, того и гляди, порвет на кусочки, так он был на меня зол. – Мы прошагали одному Богу известно, сколько миль! – возмущенно закричал он, и что-то подсказало мне, что лучше его сейчас не перебивать, – миновали такие участки, где ни один счастливчик не выживет! Мы собрали их все, клянусь Тремя Плачущими Ангелами! И вот, у самого Орсса ты умудряешься получить рану от декса, а потом еще и защищаешь этих тварей! Что ты за человек, Райдер? Как? Просто скажи мне, как такое могло произойти?! Я не знал даже, как на это реагировать. С одной стороны меня раздражало в который раз проходить заново тему меня и Орсса. С другой стороны казалось, что dassa пребывает в неподдельном отчаянии от того, что со мной произошло, и искренне скорбит... плохо только, что он делает это заранее. Прочистив горло, я качнул головой и ответил: – Я. Не. Умираю. Ясно? Это, – моя рука указала на левую щеку, – царапина. Я превосходно себя чувствую... – Это пока! – со злостью, с какой могут кричать только на могилу безвременно ушедшего друга, выкрикнул Ольциг мне в ответ. На этот раз мое самообладание дало трещину. Я со злостью швырнул кусок мяса на землю, резко встал со своего места, одновременно с тем всколыхнулось и магическое облако, доселе спящее. Оно возникло за мною темным шлейфом, когда я, что было злобы и строгости в голосе, закричал на юнца: – ПЕРЕСТАНЬ МЕНЯ ХОРОНИТЬ!!! Не выжидая больше ни секунды, я направился подальше от места нашей остановки в темноту Тритонова перевала, где дорогу освещали только звезды и полная луна.

Ночь на Тритоновом перевале жила своей жизнью: стрекотали насекомые, ветер играл свою тихую музыку на вершинах гор, шелестела трава. Поодаль от меня плясало пламя костра, кидая на поднимающиеся по бокам от тракта высокие скалы причудливые блики. Не знаю, о чем говорили сейчас друзья. Изредка до меня долетали неразборчивые возмущенные возгласы, причем преимущественно Ольцига и Филисити. Похоже, они горячо спорили. Я сидел, прислонившись спиной к возвышающейся над перевалом горе Онкода, и почему-то думал о песне Саари. Ее легкий и запоминающийся мотив не выходил у меня из головы. Похоже, я не раз слышал эту песню раньше. От Литиции. Из последнего воспоминания я выяснил, что моя мать была родом из Таира. Что ж, все сходится. Филисити ведь говорила, что эту песню часто пели у нее на родине. Интересно, как Литиция оказалась в Орссе? Кем она была в Fell de Arda? А кем была до того, как пересечь Тайрьяру? Виктор Фэлл боролся с ее так называемым ложным богом. Насколько я знаю, Литиция исповедовала Единую Веру и говорила только на древнем языке, что свидетельствует о том, что ее воспитали в строгих старых традициях, и, похоже, ее семья была ортодоксально верующей. Должно быть, Литиции тяжко пришлось в Орссе, где Виктор Фэлл постоянно запугивал ее тем, что отрежет ей язык, если она воззовет к своему “ложному богу” в стенах Шипа Розы. И он привел свои угрозы в исполнение, чтоб его дексы жрали! Интересно, что стало с Кастером? За что именно орсский наместник убил нашу мать? Сколько времени она прожила без языка? Каким образом я после потери памяти оказался в Гранаде? Как я вел и чувствовал себя после обращения? Сколько человеческого во мне осталось, когда моя кровь стала именоваться Perrian Numjette? Что входит в обязанности людей, ставшими стражами Орсса? Проклятье! Чем больше прошлое приоткрывает передо мной свою завесу, тем больше появляется вопросов. Кажется, было бы проще, если б я совсем ничего не вспоминал. Неподалеку послышались шаги. Я лениво повернул голову и хмыкнул. – Теряешь форму. В Элле тебя было почти невозможно заметить. – Я не скрывал своего приближения сейчас, – отозвался Рон, вернув мне усмешку. Приближался он неспешно. Было видно, что после обильной кровопотери он все еще чувствует себя слабым, хотя и пытался этого не показать. Роанар старательно запахивал поистрепавшийся камзол, купленный в Альгране, чтобы закрыть порванную окровавленную сорочку. Заросший и осунувшийся, будто постаревший на несколько лет, Руан Экгард сейчас при всех своих барских замашках мало походил на знатного господина. Даже Ольциг, сменивший монашескую рясу на более подходящие к такому походу одежды, сейчас больше напоминал благородного. А это о многом говорит. Роанар несколько секунд молча изучал мое лицо. Внутри меня вновь начало закипать раздражение, и я поспешил предупредить арбалетчика: – Сразу говорю, если ты тоже пришел беседовать со мной об этой треклятой царапине, лучше даже не начинай. Барон усмехнулся, вздохнул и присел рядом со мной. – Не все сердца полны лишь волнения за тебя, Лигг, – склонив голову, сказал он, – так что, если ждешь от меня душевных излияний о том, как мне будет тебя не хватать, лучше закатай губу сразу. Я от души рассмеялся и с нескрываемой благодарностью посмотрел на друга. – Спасибо, Рон. – Обращайся, – хмыкнул он. Несколько секунд мы провели в молчании, затем арбалетчик все же произнес: – Если хочешь мое мнение, – Роанар внимательно посмотрел на меня и кивнул, – думаю, ты не умрешь. И не злись так на dassa. Он юн и импульсивен. А еще он очень сильно к тебе привязался. Ему страшно, вот он и выражает это так... Рон задумался, какое слово подобрать. Я хмыкнул. – По-идиотски? – Именно, – с нарочитой серьезностью отозвался арбалетчик, тут же прыснув со смеху. У меня на душе стало намного легче. Я взглянул в сторону Ольцига и Филисити. Девушка что-то сказала монаху, легонько ударив его по плечу, затем заботливо приобняла его и начала что-то ему усердно втолковывать. Ольциг кивал, сгорбив спину, словно таирская колдунья пыталась словами смягчить его большое горе. По правде говоря, мне стало даже жаль юношу. Может быть, Руан прав? – Роанар, я скажу это один раз и только тебе, – вздохнув, серьезно проговорил я, – если через два дня опасения dassa подтвердятся... – Райдер, – закатив глаза, протянул барон, но я не дал себя перебить. – Дослушай. Если Ольциг окажется прав, ты ведь выполнишь задание короля? И Филисити... – я снова мельком взглянул на колдунью, и сердце защемила тоска, словно лишь теперь мне передались опасения друзей, – сбереги ее. Она... Роанар вздохнул и тяжело опустил мне руку на плечо. – Выбрось это из головы, Лигг, – строго сказал он, – прекрати хоронить самого себя. Злость, уныние и паника – чрезвычайно заразные недуги. Борись с ними, как боролся всегда, и будь самим собой. Ты не умрешь. Я знаю таких, как ты. У меня вырвался нервный смешок. – Стражей Орсса с темной кровью? Рон посмотрел на меня, нахмурившись, и мне захотелось ударить себя по лбу. Какого декса я уже в который раз называю себя стражем Орсса?! Руан коротко кивнул мне и тихо проговорил: – Будем считать, первой половины я не расслышал, – он тут же перестал говорить полушепотом и продолжил, – нет. Племя победителей. Такие, как ты, рождаются под счастливой звездой. Вы всегда побеждаете, у вас это на роду написано. Взгляд арбалетчика обратился в сторону костра, где Филисити продолжала о чем-то тихо беседовать с Ольцигом. – Леди да-Кар... – Рон помедлил и, качнув головой, необычайно осторожно и нежно произнес имя таирской колдуньи, – Филисити... тоже из этой породы. Вы ломаете привычные устои, добиваетесь своего, выбираетесь из чудовищных передряг, отделавшись парой царапин. Вас словно что-то оберегает, ведет. Уж не знаю, какая это магия: темная кровь, или силы природы, но такие люди, как вы, всегда оказываются на коне. Я слушал и удивлялся тому, каким кажусь со стороны. Эдакое олицетворение успеха. Причем в глазах наследника знатного рода. Я – безродный наемник, без определенного пути, без прошлого, без памяти... воистину, мой покровитель был прав. – Никогда не знаешь, что у человека под кожей, – произнес я, предпочтя опустить первую часть фразы кардинала Солли. Рон, как ни странно, встрепенулся от этих слов и непонятливо взглянул на меня. – Что? Я повторил. – Никогда не знаешь, что у человека под кожей. Так говорил Дайминио, когда я выражал примерно то же настроение. У всех моих сверстников в Ордене было, о чем вспомнить. Было прошлое, и я тянулся к этому... – У меня есть прошлое, – пожал плечами Руан, – и я помню, кто я. Но, знаешь, Лигг... Арбалетчик вновь с тоской взглянул на Филисити и криво улыбнулся, убрав руку с моего плеча. – ... лучше бы я не знал. – Не стоит так говорить. Ты не стал бы, если бы понимал, каково это. – Ты наглядно это объяснил днем, – хмыкнул Роанар, – и я все еще с тобой не согласен. Ты объяснил, что потерял, но совсем забыл про то, что приобрел. Я непонятливо прищурился, и арбалетчик усмехнулся. – Свободу, Райдер, – я предпочел не услышать осуждение в его тоне, – без опыта прошлого предопределенным перестает быть и твое будущее. Ты сам волен выбирать его. Какое, по-твоему, будущее у меня? Я не ответил. На лице Рона растянулась понимающая кривая ухмылка. Ему еще долго придется бороться с тенью, которую его отец бросил на весь свой род. – Знаешь, я бы многое отдал, чтобы поменяться с тобой местами. Поверь, – арбалетчик опустил взгляд, и подтвердил свои слова кивком, – я знаю, о чем говорю.

Мы двинулись в путь на рассвете. Ольциг, несмотря на сопротивление Роанара, повесил его торбу себе на плечо. Пытался забрать и арбалет, чтобы Руану было проще спускаться, но этого барон, сделать не дал, хотя и не успел полностью восстановить силы после обильной кровопотери. Упрямство взяло верх над здравым смыслом, поэтому ни уверения dassa, ни уговоры Филисити на Рона не подействовали. Я даже не пытался убедить его послушаться: знал, что это бесполезно, и прекрасно понимал друга. В нежелании признавать собственную слабость мы с Роанаром похожи – это серьезнейший удар по гордости. Тем не менее, я бросил на барона несколько изучающих взглядов, пытаясь оценить его состояние. Арбалетчик все еще выглядел бледным, но, кажется, был вполне в силах одолеть спуск. В крайнем случае, Филисити сумеет его подхватить ветром. Я тихо предупредил об этом девушку и попросил ее следить за Роном краем глаза. Просьба колдунью, кажется, не обрадовала, но она постаралась не подать вида. Филисити начала спускаться первой, я держался рядом. Девушка смотрела на меня с сомнением и не доверяла моим знаниям местности. Ей казалось, что одного воспоминания о спуске в Чегрессию недостаточно, чтобы вести нашу группу вперед. Со своей стороны я вовсе не пытался перенять на себя роль проводника, лишь хотел убедиться, что все останутся целы. По дороге вниз я решил, наконец, рассказать друзьям в подробностях о том, какое воспоминание посетило меня, когда я коснулся блуждающего огонька. Филисити с интересом слушала о Кастере и о том, как мне удавалось общаться с дексами еще до обращения. Ольцига же заинтересовало другое. – Ты хочешь сказать, что темные твари владеют искусством письма? – недоверчиво спросил монах, когда рассказ дошел до имени декса, и я невольно улыбнулся, понимая, что dassa, наконец, преодолел свое нежелание со мной разговаривать. Так и знал, что любопытство возьмет верх. – Это то, что мне вспомнилось, – пожал плечами я, аккуратно спускаясь вниз еще на метр, – не знаю, насколько по этому можно судить обо всех детях Отра, но факт остается фактом. Декс написал мне свое имя. – Не каждый крестьянин умеет писать, – немного ворчливо продолжал dassa, – мой отец, к примеру, не умел. В Капирре вообще было мало грамотных. Только староста. Ну и, может, еще пара человек. С каждым словом Ольциг все больше начинал тараторить, и его повествование становило все более забавным. Я облегченно вздохнул, поняв, что монах окончательно забыл о былых тревогах и обидах и теперь ближайший час готов рассказывать нам о быте капиррских крестьян. – Слышали бы сейчас твои мэтры, как ты болтаешь о своей деревне, – хмыкнул Роанар, – вам же не положено вспоминать о том, что было до Ордена. Монах важно вскинул голову и с вызовом отозвался: – Я и сам, между прочим, мэтр! Филисити звонко засмеялась. – Пока что ты монах, не сдавший последний экзамен, который, к тому же, одет в неподобающие одежды, – снова поддел его Роанар. На мой вкус, это было излишне, но Ольциг уже погрузился в свое нынешнее настроение и ответил с присущей ему нарочитой торжественностью: – Одежда ничего не значит. Dassa, как и мэтром, нужно быть в сердце! Да, пока я еще не мэтр, но стану им, когда вернусь в Дираду! Я проводник, единственный в своем роде, и мое место в высших кругах Ордена. Меня запомнят: я принесу много новшеств. После меня dassa смогут становиться не только мальчики, но и ведьмы вроде нее, – монах небрежно кивнул вниз, и Филисити снова отозвалась смешком. Похоже, обращение “ведьма” от Ольцига сейчас казалось ей забавной шуткой, хотя меня до сих пор оно нисколько не радовало. – Что я говорил тебе по поводу “ведьмы”, dassa? – закатив глаза, спросил я. – Прости, – протянул Ольциг, – но вообще, леди да-Кар могла бы подумать о том, чтобы спустить нас вниз намного быстрее с помощью своей магии, а не заставлять карабкаться по опасному склону самим. Девушка хмыкнула. – Если честно, я не подумала об этом, – сказала она почти виновато. Я нахмурился. – Может, пусть Филисити вообще всю дорогу заставляет ветер таскать тебя, чтобы ты не ходил своими ногами, господин мэтр? – Что ты за человек, Райдер! Вечно ты бросаешься в крайности. Как, кстати, твоя рана? Ольциг так быстро сменил тему, что я даже не сразу понял, о чем он спрашивает. Но, как только осознал, что речь снова о моей предстоящей возможной смерти, тяжело вздохнул и покачал головой. – Ты все об этой маленькой царапинке? Я уже и забыл о ней. – В таком случае тебе надо было брать себе фамилию не Лигг, а Отэлесса! – фыркнул монах, точно недовольный лакомством избалованный кот. Я удивленно посмотрел вверх на dassa. – Это еще почему? – Потому что othelessa – значит “легкомыслие”. Легкомыслие – твое второе имя. Возможно, еще сегодня ночью я бы страшно разозлился, но сейчас, особенно после разговора с Роанаром, я несколько смягчился к Ольцигу. Да к тому же его тон в данный момент не мог вызвать ничего кроме улыбки. Я хохотнул и качнул головой. – Знаешь, dassa, меня не дексы сведут в могилу, а твоя забота. – Очень смешно, Райдер! – обиженно воскликнул он. – Простите, что прерываю, – в наш разговор вмешался Роанар, – но я кое-что заметил. Точнее, кое-чего не заметил на Тритоновом перевале. Кирландцы должны были пройти в Чегрессию целой армией, и, думаю, остались бы следы, что там прошло большое количество человек. Я нахмурился. А ведь арбалетчик был прав. – К тому же и подъем, и спуск с перевала неудобен для прохождения армии. А Ярлок лежит восточнее Таира... – продолжил барон. – Они пошли в обход, – согласился я, – решили обойти горы Онкода с восточной стороны. На лице Филисити, спускавшейся рядом со мной, отразилось ликование. Она, наверное, хлопнула бы в ладоши, если бы не надо было цепляться за выступы. – Они ведь потеряют неделю! Мы все еще опережаем союзников! – воскликнула девушка. Dassa громко хмыкнул. – Погодите, но мы ведь отказались от идеи опережать союзников. Или планы снова поменялись? Упрямо цепляясь за выступы, мы переглянулись с Роанаром и Филисити. У нас не было разговора о планах, но, кажется, все подумали об одном и том же: если я могу управлять дексами, возможно, удастся с их помощью проникнуть в Орсс незамеченными и убить Виктора Фэлла еще до начала боевых действий. И, если верить моим обрывочным воспоминаниям, демоны... могут пойти за мной и после. Какой бы сильной ни была орсская армия, она не сможет противостоять детям Отра. Проблема заключалась в том, что помимо меня в подчинении Виктора Фэлла ходит еще не один верный страж Орсса, и неизвестно, за кем пойдут дексы: за мной или за ними. Собственная самонадеянность почему-то подсказывала, что за мной, но никаких подтверждений, кроме обрывков детских воспоминаний у меня не было. К тому же теперь есть еще и риск, что до Fell de Arda мне не дойти, поэтому спешить с переменой планов не стоило. Я качнул головой, понимая, что пауза затянулась, а Ольциг ждет ответа. – Будем смотреть по ситуации, dassa, – на моем лице отразилась усмешка, – в конце концов, ты сам говорил, что я могу не дожить до Орсса. Возможно, вам придется строить свои планы без меня. Монах, весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро убеждавший меня, что мне осталось жить два дня, тут же расширил глаза, лицо его вытянулось и, казалось, даже чуть побледнело от возмущения. Удивительный он все-таки малый! Пожалуй, мне еще не встречался человек, настроение которого менялось бы так быстро. Это с учетом того, что я не раз имел дело с высокородными дамами, которые могут кардинально поменять отношение к тебе на прямо противоположное за несколько секунд... – Ольциг! – окликнул я, всерьез испугавшись, что монах вот-вот сорвется, – равновесие не потеряй. Среди нас только один целитель. Помрачневший dassa продолжил спуск молча и больше не задавал вопросов. Пожалев, что так испортил ему настроение, я решил возобновить рассказ – свое сбивчивое воспоминание – в котором, быть может, друзья смогут углядеть что-то полезное. Филисити сильно заинтересовалась тем, что моя мать была родом из Таира. Девушка попыталась припомнить кого-либо с именем Литиция, но заверила, что никогда даже не слышала о ней. Я мог лишь пожать плечами. В конце концов, когда моя мать попала в Орсс, Филисити могла быть еще совсем маленькой девочкой или вовсе не родиться. Думаю, старожилы Таира смогут рассказать о Литиции хоть что-то. – Странно, что она не говорила на международном языке, – заметила колдунья, – ортодоксов, которые знают только kadae, в Таире совсем немного. Если они вообще остались. Да и в Орссе, похоже, международный язык в ходу. Ты ведь говоришь на нем. И... – она помедлила, – твой брат говорил. Я усмехнулся. Похоже, мои друзья искренне считают, что мой брат – некая запретная тема, и мне всеми силами хочется ее избегать. Весьма странное предположение, учитывая, что я не давал повода так думать. В вопросе, касающемся моего брата, лично меня больше сбивали с толку временные промежутки между событиями, которые мне виделись, и я поспешил это озвучить: – Так или иначе, мои воспоминания – не самый богатый и достоверный источник знаний. Они играют со мной, и не все передают, как есть. Роанар опустил на меня вопрошающий взгляд. – В смысле? – спросил он. – В моих снах о Fell de Arda я видел момент, как Виктор Фэлл идет по коридору с Кастером после убийства Литиции. И брат казался мне мальчишкой. Таким же, каким я увидел его в последнем воспоминании. Но я ведь сражался с Фэллом в ту же самую ночь, тогда и потерял память. И вскоре каким-то образом оказался в Гранаде. Мне тогда было предположительно шестнадцать лет, а Кастер старше меня на три года. То есть, в ночь убийства Литиции он должен был быть юношей, почти как наш dassa. Ольциг бросил на меня быстрый хмурый взгляд и никак не отозвался. – Но то был сон, а не воспоминание. Точнее сказать, не совсем, – утешительно предположила Филисити. Я улыбнулся ей. – Знаю. Просто предупреждаю на всякий случай, что мои воспоминания могут обмануть нас всех. Чтобы потом снова случайно не оказаться в ваших глазах пособником Виктора Фэлла. Сказав это, я тут же прикусил язык, но было поздно. Теперь настроение испортилось у всех. Декс меня сожри, когда же я научусь вовремя затыкать рот? Может, еще на каждом шагу начать голосить, что я страж Орсса, а то меня, кажется, одолела тоска по оковам! Где, спрашивается, нотации Дайминио и лорда Гариенна, когда они так нужны? – Простите, я не то хотел сказать... На самом деле, это самое глупое извинение, которое только можно вообразить. Подобные фразы всегда казались мне бредом неумелых лицемеров. Браво, Райдер! Жалкая была попытка. Проще будет спасти обоих дуэлянтов-противников на альгранской арене, чем доказать, что ты “не то хотел сказать”. Чтобы не испортить всем настроение еще сильнее, я предпочел продолжать спуск молча. В конце концов, мы достигли земли и, перекинувшись парой сухих ободряющих фраз, продолжили путь через Вару, но теперь уже двигались со стороны Чегрессии. По сравнению с кирландскими чащобами здесь я чувствовал себя как на лугу. Через кроны деревьев пробивалось много дневного света, а дорогу было видно на несколько сотен метров вперед. Полдня пути, и мы окажемся в Таире. Странно, но я чувствовал необъяснимое волнение. Как будто этот город должен что-то открыть мне. Больше скажу: у меня даже не было в этом сомнений. Но меня пугало другое. К своему ужасу я понимал, что действительно чувствую, будто возвращаюсь домой. Словно пара сбивчивых снов и воспоминаний действительно могла потянуть меня обратно в Орсс. “Этому не бывать!” – убеждал я себя, – “это просто любопытство. Или действие темной крови, но никак не тяга к дому. Мой дом в Дираде, в Элле. А моя семья – это Дайминио и три моих нынешних попутчика. Клянусь Тремя Плачущими Ангелами, что у одиночки вроде меня никогда не было никого ближе и дороже...” Однако помимо этого голоса в моей душе говорил еще один. Он убеждал меня, что настанет час, когда я не смогу сопротивляться Отру. Меня пугало родство, которое я чувствовал к дексам, пугало прошлое и, наверное, впервые пугало будущее... с каждым мигом мне все больше хотелось разобраться с этим и встретиться с Виктором Фэллом лицом к лицу. И одновременно не хотелось этого... Полдня, что мы шли по Варскому лесу, я провел в раздумьях. Общее настроение постепенно пришло в норму, Ольциг повеселел, они с Роанаром перекинулись парой едких замечаний, Филисити звонко рассмеялась, и на моем лице невольно растянулась улыбка. С этого момента девушка, казалось, даже взяла более быстрый темп. Вскоре по лесу начала стелиться едва заметная дымка, и Филисити замерла в волнительном предвкушении. Ее тонкая рука вытянулась вперед, указала направление, и вдалеке мы разглядели широкую стену с большими воротами. – Это он, – благоговейно сообщила девушка, – мы подошли к воротам Таира.