Текст книги "Нити Данталли (СИ)"

Автор книги: Наталия Московских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Позволив воспоминаниям захлестнуть себя, Мальстен тяжело вздохнул и начал рассказ. Отчего-то он хотел поделиться с охотником своей историей, хотя и сам не понимал своих мотивов.

– Это было два с половиной года назад. Шло сражение при дэ’Вере… последнее, в котором я участвовал…

* * *

Земля дэ’Вер, Лария

Тринадцатый день Фертѐма, год 1483 с.д.п.

Вдалеке уже рассеивался дым от пушечных залпов. Звон стали, ржание лошадей, воинственные кличи и крики раненых – все это больше не казалось столь оглушительным, слилось в общий привычный уху шум. Сражение, шедшее вторые сутки, явно подходило к концу, кронцы и гинтарийцы отступали – почти бежали с поля боя, разгромленные союзными войсками Анкорды и Сембры. Рерих VII и Генерал Томпс в авангарде гнали врага прочь.

Оставались лишь небольшие очаги, где все еще кипел ожесточенный бой. Успевшие неоднократно понюхать пороху бойцы Кровавой Сотни продолжали сражение – они по-прежнему представляли собою единый механизм, несмотря на то, что были разбросаны небольшими группами по Пустогорью. Каждое действие марионеток Мальстена было выверено и точно, и, хотя в пылу боя врагам удалось оттеснить данталли от основного массива его солдат, это не мешало демону-кукольнику удерживать больше сотни нитей, по которым передавались сигналы о желаниях и движениях его подопечных. Мальстен чувствовал их всех, он видел одновременно сотней пар глаз и знал, в какой момент определенный боец должен среагировать.

Отвлекаться приходилось лишь на одного солдата – на единственного члена Кровавой Сотни, выделяющегося красным цветом и при меньшей концентрации зрения данталли сливавшегося с основной армией Анкорды и Сембры или с воинами Крона и Гинтары, носящими красные плащи.

Мальстен почувствовал очередную вибрацию по нити своего бойца и защитил его быстрым ударом, отбившим вражеский меч. Воин парировал атаку кронца, ведомый анкордским кукловодом, и ловко всадил меч в грудь врага.

Мальстен почувствовал ликование, обуявшее его марионетку. Данталли отвлекся на это чувство буквально на секунду и пропустил удар собственного противника. Он успел лишь неуклюже уклониться, и клинок кронца скользнул по левому плечу Мальстена.

Воин, нанесший удар ахнул, увидев на своем мече следы темно-синей крови, однако закричать об этом не успел: Мальстен тут же рванулся вперед и нанес рубящий удар, рассекший врагу горло.

Шумно выдохнув и отступив от рухнувшего наземь тела противника, данталли с досадой покосился на раненое левое плечо.

– Проклятье! – процедил он, взывая к Тарт и надеясь, что успеет незаметно перебинтовать рану после сражения, а сейчас на черной одежде синяя кровь не бросится никому в глаза.

Мальстен прислушался к нитям и вовремя заставил своих марионеток парировать удары и сделать нужные выпады. Одновременно данталли искал глазами Бэстифара. Каждое сражение он испытывал беспокойство за аркала, который ни за что не позволил бы взять себя под контроль, пусть даже это и обеспечило бы его безопасность.

Малагорец оказался довольно далеко, рядом с ним не находилось никого из Кровавой Сотни. Противниками Бэстифара были двое кронцев. На лице малагорского принца играла азартная улыбка, хотя его положение нельзя было назвать выгодным: враги оттесняли аркала все дальше от его соратников, а со спины к нему подбирался еще один воин в красном плаще.

Мальстен округлил глаза от ужаса, понимая, что Бэстифар не видит угрозы.

– Бэс! – отчаянно выкрикнул данталли, однако аркал, разумеется, не услышал его за шумом сражения.

На бегу отбиваясь от подвернувшегося под руку гинтарийского воина, Мальстен ринулся на помощь другу, понимая, что ни за что не успеет.

«Боги, они ведь его убьют!» – сокрушенно подумал данталли, замирая на месте.

Воин подобрался слишком близко к спине пожирателя боли. Аркал все еще не замечал его, отражая атаку двух кронцев, а противники были слишком напористы. Малагорец умело отбивался, пытаясь улучить момент, чтобы перейти в наступление, но успехов у него не предвиделось и времени оставалось катастрофически мало.

«Он нежилец…» – шепнул внутренний голос данталли. Казалось, это говорил сам Жнец Душ, готовый заступить на службу. Еще немного, и послышится новый истошный вопль аггрефьера, который на этот раз будет значить смерть малагорского принца.

– Бэс, нет!!!

Мальстен выпустил нити, не задумываясь ни о чем. Он просто знал, что в эту самую секунду может лишиться лучшего друга, и цена, которую с него запросят боги за контроль, была неважна.

Нити, стремительно вырвавшиеся из руки данталли, миновали призрачный барьер, создаваемый враждебным красным цветом одежд кронцев, и накрепко связали вражеских воинов, заставив их замереть.

Замер и Бэстифар. Он недоуменно уставился на застывших врагов с занесенными для ударов мечами и обернулся, увидев позади себя еще одного противника с искаженным от страха и гнева лицом. Аркал нашел глазами Мальстена и изумленно ахнул, понимая, что происходит.

В следующую секунду данталли заставил каждого трех кронцев собственными клинками перехватить себе горло от уха до уха, после чего отпустил нити. Все до единой. Кровавая Сотня оказалась предоставлена сама себе.

«Невозможно! Как мне удалось?» – успел лишь подумать данталли, а затем пришла боль – резкая и стремительная, как вспышка молнии Салласа.

Мальстен не сумел сдержать тяжелый стон и обессиленно повалился на землю, не понимая, отчего именно расплата настолько сильна – из-за частого влияния аркала, или из-за проникновения за запретный барьер красного цвета. Впрочем, сейчас это было не столь важно.

Найдя слабое место, расплата особенно жестоко вгрызлась в свежую рану на плече. Мальстен, замычав от боли, зажал глубокий порез рукой, темно-синяя кровь заструилась сквозь пальцы. Казалось, какой-то монстр, наподобие спарэги, вонзил свои острые клыки в плечо и оторвал руку, сорвав лоскуты кожи, а затем продолжил обгладывать кость на живой плоти – настолько невыносимой казалась боль. Она проникала в каждую клетку тела, разрывая данталли на кусочки и будто бы сжигая изнутри за то, что ему только что удалось сделать.

Рядом с балансирующим на грани безумия командиром оказался один из бойцов Кровавой Сотни.

– Мальстен! – обеспокоенно окликнул он. – Ранен? Не двигайся, я помогу.

Данталли узнал своего воина – его звали Гордон. Часто рассказывал о своем старшем брате, который, вроде, дослужился до капитана…

Мальстен с трудом понимал, что происходит – пелена агонии застлала глаза, воспоминания смешивались с реальностью. Гордон тем временем попытался осмотреть рану своего командира и тут же отшатнулся от него в ужасе.

– Данталли… – прошептал боец, пятясь. У него ушло несколько невыносимо долгих секунд, чтобы осознать только что произнесенное слово. А затем, Гордон решился и набрал в грудь побольше воздуха, чтобы предупредить остальных. – Он данта…

Мощный удар локтем по лицу заставил его смолкнуть и упасть без чувств. Мальстен не успел заметить, когда Бэстифар сумел преодолеть разделявшее их расстояние. Аркал присел рядом с раненым и положил руку ему на плечо.

– Все будет хорошо, мой друг. Я здесь, – заботливо произнес он.

– Бэс, я… – с трудом выдавил данталли, задыхаясь от боли. Аркал кивнул.

– Вижу, Мальстен. Вижу. Отдай ее. Отпусти.

Раненый кивнул и с трудом выдавил:

– Да…

Впервые Мальстен согласился избавиться от расплаты без уговоров. Вокруг руки малагорского принца тут же начал роиться яркий алый свет. Боль отступила.

Мальстену казалось, что с момента ранения до воздействия Бэстифара прошла вечность, хотя на деле, должно быть, миновало всего несколько минут. Однако за это время рядом успели оказаться и генерал Томпс, и Рерих VII, взявшиеся буквально из ниоткуда. По рядам солдат прошел гомон, в котором не раз угадывалось слово «данталли». Казалось, за считанные минуты все забыли о сражении – бойцов… противников, которые только что были готовы разорвать друг друга на части, мгновенно объединила ненависть к общему врагу – к кукловоду, дерзнувшему проникнуть на поле человеческого боя. Здесь и сейчас назревал огромный международный скандал по причине нарушения Вальсбургской Конвенции.

Бэстифар поднялся на ноги и помог Мальстену встать с земли. Аркал с вызовом посмотрел на анкордского монарха, старательно изображающего изумление.

– Данталли? Анкордский сотник – данталли? – нахмурился монарх.

Мальстен прекрасно понял, что будет дальше. Рерих отречется от всех своих произнесенных ранее слов и приговорит иное существо, «незаконно проникшее на поле боя», к казни – генерал Томпс не раз предупреждал об этом. Данталли знал, что его слово против слова монарха ничего не будет стоить, ему никто не поверит: слишком свежа и сильна была ненависть людей к кукловодам со времен Битвы при Шорре.

– Как тебе удавалось скрываться, демон?! – зарычал король. Глаза его нервно забегали из стороны в сторону. – Ты нарушил все священные законы войны! И за это…

– Довольно, Ваше Величество, – грубо оборвал Бэстифар. Он приподнял ладонь, вновь загоревшуюся алым светом, и на этот раз сияние казалось ослепляющим.

Стоны, полные боли, наполнили Пустогорье: один за другим, стоявшие рядом солдаты союзной армии Анкорды и Сембры вместе со своими врагами из Крона и Гинтары начали опускаться на колени не в силах вынести то, что передавал им аркал.

– Как видите, Вы пригрели в своих рядах не одного иного, – с усмешкой сказал Бэстифар, многозначительно глядя Рериху в глаза, поддерживая глупый спектакль и одновременно упиваясь опасениями короля. – И, так как успехи Кровавой Сотни, были не Вашей личной заслугой, а заслугой иных я справедливо спрошу плату за свое участие и за участие моего доброго друга, которому Вы обязаны не одной победой. Спешу напомнить, Ваше Величество, что сейчас я говорю от лица всех тех, кого Вы называете монстрами. И у меня есть требование, которое Вы, я полагаю, любезно выслушаете.

Бэстифар не скрывал самодовольства. Он упивался страхом и мукой в глазах солдат, испытывающих настоящую агонию по воле аркала. Некоторые люди попросту теряли сознание, не в силах вынести пытки пожирателя боли.

– Чего… ты хочешь?.. – проскрипел монарх, и лицо его исказилось мучительной гримасой.

Бэстифар обеспокоенно посмотрел на данталли. Лицо Мальстена оставалось бледным и измученным после жестокой расплаты. Глубокая рана на плече все еще кровоточила. Аркал вздохнул, снисходительно улыбаясь.

– Вы дадите нам уйти, – качнул головой Бэстифар. – Больше ничего.

Для лучшего эффекта пожиратель боли усилил свое воздействие, и Пустогорье наполнилось тяжелыми стонами и криками.

– Ну же, Ваше Величество, будет Вам упрямиться! Дайте обещание. Я, можно сказать, прошу о сущем пустяке, – не переставая миролюбиво улыбаться, аркал склонил голову на бок.

Кто-то из находящихся рядом людей отчаянно взмолился выполнить требование иного – любое требование, лишь бы прекратилась пытка. Этой мольбе вторил не один голос.

– О, боги, пусть! – сквозь агонию выдавил Эллард Томпс. – Пусть идут!

Нельзя сказать, что у Рериха по сути был выбор. Придавленный к земле болью от воздействия пожирателя боли, он с трудом кивнул, и Бэстифар поспешил прочь из лагеря, увлекая за собой данталли. Но сделав два шага, он остановился, обернулся и пригрозил, не гася алого сияния на своей ладони.

– Предупреждаю, если за нами последует хоть один солдат любой из присутствующих армий, я вернусь и убью здесь каждого. Думаю, все уже поняли, каким способом.

* * *

Грат, Малагория.

Двадцать второй день Юстина, год 1485 с.д.п.

– А говоришь, никогда не делал ни из кого безвольных кукол… – усмехнулся Грэг Дэвери. – Или эти три воина не в счет?

– Я ни за что бы так не поступил, если бы от этого не зависела жизнь моего друга. Не думай, что мне пришлось по духу такое воздействие: я не был от этого в восторге. Но не поступи я так, Бэстифар был бы мертв.

Охотник глубоко вздохнул.

– Думаю, оттого многие остались бы в выигрыше. Тебя бы не разоблачили… возможно.

– Собственная репутация в обмен на жизнь друга? – хмыкнул Мальстен. – Сразу видно, что ты привык работать один.

По лицу Грэга пробежала тень, и он, качнув головой, поспешил сменить тему.

– У каждого из нас свои принципы. В общем, так ты и оказался здесь, в Грате…

Мальстен кивнул, хотя понимал, что слова охотника не были вопросом.

– Мне некуда было больше идти. Хоттмар был захвачен Красным Культом еще до моего вступления в анкордскую армию. Рерих позже по наставлению Бенедикта Колера свалил всю вину за нарушение Вальсбургской Конвенции на меня, и я стал врагом для большинства королевств Арреды. Кроме Малагории мне действительно некуда было податься. К тому же эта страна не входит в юрисдикцию Красного Культа, здесь меня не имеют права казнить без суда, Бэстифар позаботился об этом.

Грэг качнул головой.

– Что ж, твоим бойцам в отличие от тебя Тарт так не улыбнулась…

Мальстен невольно поморщился.

– Да. Пытаясь избежать скандала, Рерих приказал казнить всех моих солдат, при свидетелях из Культа. Бенедикт Колер заключил, что Кровавая Сотня была порабощена «демоном-кукольником», и души этих людей уже не спасти, а Рерих без малейшего угрызения совести подтвердил эту ложь. Если б только я мог изменить это! Если б мог что-то предпринять, но я даже не подозревал, что Анкорда позволит Ста Кострам разгореться. Колер, не сумев доставить в Чену меня, нашел другого данталли, выдал его за Мальстена Ормонта, и казнь состоялась…

Мальстен осекся и прикрыл глаза.

– Имена каждого из солдат я вспоминаю в молитвах к Рорх ежедневно. Если бы я только знал, что все обернется так, я сделал бы все, чтобы спасти их от этой участи.

Охотник нахмурился.

– Для этого тебе было бы достаточно просто не спасать аркала, – пожал плечами он.

– Это бессмысленный спор, – поморщился данталли. – Никто не знает, как бы все повернулось, не спаси я Бэстифара в тот день. Возможно, эта история просто произошла бы позже. Сейчас я уверен, что так бы оно и было: нужно было быть слишком самонадеянным молодым идиотом, чтобы вообще решиться на вступление в анкордскую армию.

– Ты обманываешь себя, Мальстен, – вздохнул Грэг. – Говоришь, что сделал бы все для спасения своих людей, но это «все» ограничивается одной единственной жертвой. Будь у тебя гарантии, что Кровавая Сотня выживет, если аркал умрет, ты решился бы пожертвовать им? Просто любопытно.

Данталли неопределенно покачал головой.

– Не знаю. Не думаю… я не сторонник выбирать из таких жертв, знаешь ли.

– Это я уже понял, – произнес охотник и добавил после недолгой паузы, – мне… жаль, что так вышло с твоими людьми.

Данталли недоверчиво посмотрел на него.

– Мне тоже, – холодно кивнул он. Затем, вздохнув, Мальстен посмотрел на лестницу, ведущую на верхние этажи дворца. – Что ж, думаю, бесед на сегодня достаточно. Мы еще не раз увидимся на представлениях. Хочу тебя заверить: под моим контролем ты будешь в безопасности.

Охотник нервно усмехнулся, подавив свое возмущение. Он понимал, что споры ни к чему не приведут в его положении, и заставил себя смолчать. Лишь когда Мальстен направился в сторону лестницы, Грэг окликнул его:

– Я тоже хочу тебя заверить, – прищурился он. – Твой выбор в пользу Бэстифара в тот день был ошибкой. Он опасен и жесток.

– Как и ты, – отозвался данталли и, не дожидаясь ответа охотника, поспешил покинуть подземелье.

* * *

Грат. Малагория.

Семнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

Дезмонд стоял в коридоре за портьерой, словно вор, которого в любой момент могли застигнуть врасплох. Небольшой арбалет, заряженный болтом, ходил ходуном в дрожащих от волнения руках. По вискам от напряжения стекали крупные капли пота.

«Я больше не намерен это терпеть», – напомнил себе данталли, плотно стискивая челюсти и пытаясь заставить себя успокоиться. – «Он должен понять, наконец, что не имеет права оставлять меня с расплатой на эти два часа! Чего бы он там ни хотел от меня добиться, это несправедливо. Я должен показать это наглядно!»

Дезмонд постарался осторожно размять затекшие ноги. Он уже несколько часов поджидал аркала в коридоре, что вел к комнате Кары.

Когда послышались торопливые шаги босых ног, Дезмонд притаился и буквально превратился в собственную тень. Те повторяющиеся из раза в раз часы пытки, когда он ждал Бэстифара после цирковых представлений для избавления от расплаты, научили данталли различать шаги аркала на слух, и сейчас по коридору торопливо перебирал босыми ногами однозначно не Бэстифар.

«Кара… отчего-то уходит из своих покоев», – определил Дезмонд. Ее походку он также научился распознавать на слух, ведь именно этой женщине малагорский царь поручал сидеть с данталли после выступлений.

От одной мысли об унизительном ожидании Дезмонд почувствовал, как в глубине его души поднимается злость. Оба сердца застучали быстрее. Данталли крепче сжал в руках арбалет, отбросил с лица непослушную прядь светлых волос и прислушался.

Неспешные шаги послышались в дальнем конце коридора, и на этот раз они однозначно принадлежали Бэстифару. Дезмонд приготовился и весь обратился в слух.

Аркал приближался. Он неспешно миновал портьеру, за которой прятался данталли и направился дальше по коридору. Дезмонд вышел из своего укрытия и прицелился в размытые контуры пожирателя боли.

– Бэстифар! – с вызовом окликнул он.

Аркал обернулся, и в ту же секунду арбалетный болт под аккомпанемент щелчка тетивы вонзился ему в правое плечо. Бэстифар изумленно приподнял брови и уставился на торчащее из руки древко. При этом он даже не выронил из раненой руки большой кнут для укрощения львов, а, казалось, лишь крепче сжал его.

Дезмонд тяжело дышал, сердца̀ его стучали так быстро, что, казалось, вот-вот разорвутся от напряжения.

– Это тебя не убьет, – данталли старался сохранить в голосе уверенность, хотя предательская дрожь пробивалась сквозь нее. – Я не желаю тебе смерти, Бэстифар, но эти два часа… – Дезмонд приподнял голову с вызовом, – … они должны прекратиться. Может, ты давно не испытывал боль сам и забыл, какая она на вкус? Так вот, это, – он кивнул на раненое плечо аркала, – едва заметная часть того, что ты заставляешь меня терпеть каждый раз!

Частое тяжелое дыхание вырывалось из груди данталли. Бэстифар все это время, не отрываясь, смотрел на свое плечо, и Дезмонд с каждой секундой чувствовал все меньше уверенности в своем действии.

«Боги, он хоть поморщился? Он ведь ни звука не издал…»

– Ты закончил? – усмехнулся аркал.

Дезмонд изумленно распахнул глаза, и в его взгляде мелькнул страх. Сейчас, напряженно приглядевшись, он с огромным трудом сумел различить, что темно-красная рубаха малагорского царя постепенно намокала на груди, будто от крови…

– Я… – начал данталли, но осекся на полуслове. Даже от призрачной тени былой уверенности не осталось и следа – вся она обратилась в холодный страх.

Пожиратель боли небрежно потянул за древко и, приложив усилие, вырвал арбалетный болт из плеча. На его с трудом различимом для демона-кукольника лице не дрогнул ни один мускул. Кровь потекла на рубаху.

Дезмонд попятился под ледяным взглядом Бэстифара.

– Ты ведь мало знаешь об аркалах, верно? – на лице царя мелькнула нехорошая улыбка, заставившая данталли похолодеть. Пожиратель боли крепче сжал кнут в раненой руке и сделал шаг к Дезмонду. Данталли поджал губы и выставил руку вперед в угрожающем жесте, на секунду заставив Бэстифара замереть, однако уже в следующее мгновение аркал овладел собой, вспомнив, что перед ним не Мальстен…

– Ну давай, – хмыкнул пожиратель боли. – Удиви меня, Дезмонд.

Аркал сделал еще один шаг к данталли, демонстративно взмахнув кнутом.

– Попробуешь управлять мной?

Дезмонд снова попятился. Зрение опять начало подводить его, превращая черты лица царя в размытую кляксу.

– Бэстифар, я…

– …только что фактически совершил государственную измену, – тихо произнес аркал. Кнут рассек воздух, и Бэстифар, без труда орудуя раненой рукой, направил свое оружие, разрезая хлестким ударом кожу на руке данталли, которой тот попытался закрыться.

Дезмонд вскрикнул, в глазах его мелькнул животный ужас.

– Нет! Бэстифар, я лишь…

– Слабовольный. Жалкий. Трус! – закричал аркал, нанеся еще три удара. Последний серьезно рассек кожу на ноге данталли, заставив того со стоном рухнуть на колени. Бэстифар размахнулся вновь и замер, глядя на напряженное от ужаса лицо Дезмонда.

– Я не знал, что ты не чувствуешь боли! – крикнул данталли. Бэстифар помедлил с ударом, отчего-то захотев выслушать своего подопечного.

– Я думал, что… как глупо! Я хотел показать тебе, что это за пытка – твои два часа ожидания, – нервно усмехнулся данталли, не в силах отвести взгляда от вновь приобретшей четкость кровоточащей раны на плече аркала. Голос демона-кукольника заметно дрожал. – И даже этого я не сумел сделать. Но я ожидал, что в случае провала ты не стаешь… марать руки и убьешь меня моей же расплатой. Или, скорее, расплатой Мальстена, которая была сильнее?

Бэстифар прищурился, стараясь совладать с обуявшей его злостью, вспыхнувшей в ответ на предположение Дезмонда. Похоже, только что неумелому кукловоду удалось довершить то, что почти сумела сделать Кара своими словами о Мальстене несколько минут назад.

Отбросив кнут, Бэстифар рывком поднял данталли с колен и на вытянутой руке прижал его к стене за горло. Другая ладонь аркала загорелась красным светом, в глазах его пылала злость. Пожиратель боли метался между желанием попросту придушить демона-кукольника и намерением действительно показать ему, что такое пытка. Однако второй вариант стоил слишком дорого.

– Это, – Бэстифар кивком указал на алое сияние, – все, что осталось от расплаты поистине великого существа, которым ты никогда не станешь! Ты всерьез думаешь, что я отдам это тебе?

Дезмонд вздрогнул, впервые видя аркала в такой ярости. Он смиренно опустил голову, понимая, что сейчас уже вряд ли сможет сделать хоть что-то, чтобы воззвать к милости царя.

– Ты убьешь меня? – спросил данталли, и голос его прозвучал на удивление спокойно, хотя в душе свирепствовала буря.

Бэстифар невольно вздрогнул, давя воспоминания, резко всплывшие в сознании. Вопрос Дезмонда словно окатил его ушатом холодной воды, а в памяти тем временем звучал совсем другой голос, задавший почти тот же вопрос.

Так как, Бэс? Убьешь меня?

Секунду назад аркал, не сомневаясь, ответил бы «да», но сейчас…

Гнев начал стремительно утихать. Бэстифар отошел от Дезмонда, небрежно окинув взглядом его промокающую от темно-синей крови одежду. Данталли, не мигая, смотрел на вновь расплывающиеся черты пожирателя боли, пытаясь предугадать его дальнейшие действия, и не мог.

Пожиратель боли устало покачал головой.

– Раны промой, – бросил он, поворачиваясь спиной к Дезмонду. – Послезавтра тебе выступать. Ты должен быть в форме.

– Ты… меня помилуешь? – удивленно переспросил данталли.

Малагорский царь скептически прищурился.

– Если твое следующее представление мне не понравится, справляться с расплатой будешь самостоятельно, – бросил он в ответ и поспешил удалиться. Сейчас ему меньше всего хотелось видеть своего нерадивого подопечного.

Застывший в ужасе Дезмонд не решился возразить. Бэстифар направился вдоль по коридору, оставив данталли ошеломленно смотреть ему вслед.

* * *

Вальсбургский лес, Гинтара

Семнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

С рассвета уже минуло несколько часов, дождь давно перестал, и тихий шорох листьев вырвал Аэлин Дэвери из обрывочной полудремы, которую она считала сном. Охотница мгновенно открыла глаза и посмотрела на данталли, приподнявшегося с земли на локтях и недоуменно ощупывающего повязки на месте недавнего ранения.

Мальстен повернулся в сторону своей спутницы и резко замер, не представляя себе, чего от нее ждать. Охотница молча смотрела на демона-кукольника, внимательно изучая его лицо, столь похожее на человеческое. Данталли был бледен, под глазами его пролегали темные круги, но для человека… для существа, которое всю ночь балансировало на грани жизни и смерти, он выглядел лучше, чем можно было рассчитывать.

Никто из спутников не решался заговорить. Почти минута, растянувшаяся на несколько бесконечностей, прошла втишине, нарушаемой лишь звуками утреннего леса.

– Очнулись, – наконец произнесла Аэлин. Голос ее был хриплым и уставшим. – Как себя чувствуете?

Данталли вновь опустил глаза на левый бок, затем перевел взгляд на охотницу, и не сумел вымолвить ни слова. Он мог лишь изумленно смотреть на нее и пытаться понять, что удержало ее от убийства иного существа.

Аэлин устало закатила глаза, и в этот момент в ней отчетливо мелькнуло семейное сходство с Грэгом Дэвери, которого ее спутник раньше не замечал.

– Ну что вы так смотрите, Мальстен? – протянула охотница. – Всю ночь я билась над тем, чтобы сохранить вам жизнь, и почти не сомкнула глаз. Могу я хотя бы узнать, что мои старания были не напрасными, теперь, когда вы, наконец, очнулись?

Несмотря на явную усталость и легкое раздражение, голос Аэлин прозвучал непринужденно. Ее напряжение, вызванное тем, что она находится рядом с иным существом, почти не слышалось в интонациях.

Мальстен старательно сглотнул в попытке промочить пересохшее горло, и ответил:

– Начнем с того, что я не очень… ожидал очнуться, – многозначительно произнес он. Аэлин снисходительно посмотрела ему в глаза. Мальстен нахмурился. – Почему вы не убили меня?

Охотница небрежно пожала плечами.

– Я думала об этом, – честно призналась она. – Но у меня было много времени поразмыслить, и я пришла к выводу, что, действительно, если вы хотели причинить мне вред, то ваша лень явно взяла над вами верх, – лицо молодой женщины осветила кривая полуулыбка. – К тому же, вы были и остались единственной ниточкой, связывающей меня с отцом, и я пока не готова вас потерять… несмотря на то, кто вы.

Мальстен вернул ей улыбку. Он был уверен, что на весть о том, что все это время находилась бок о бок с данталли, Аэлин отреагирует намного резче.

Охотница кивнула, хлопнула себя по коленям и поднялась.

– Что ж, мы потеряли много времени. Здесь становится небезопасно. Вы сможете добраться до Олсада? Как ваша рана?

Мальстен подался вперед и поднялся, старательно проигнорировав то, что окружающий пейзаж сделал перед глазами крутой оборот. Тело было налито свинцовой слабостью, и каждая нога, казалось, весила непомерно много, однако кризис миновал, и данталли вполне чувствовал себя в силах перейти реку.

– На то, чтобы перебраться через Мотт, меня точно хватит, – хмыкнул Мальстен, тут же отведя взгляд. – Спасибо вам… за то, что помогли.

Аэлин отозвалась легкой, немного смущенной улыбкой, затем прочистила горло и провела рукой по золотистым волосам.

– Иначе вы бы умерли, – серьезно отозвалась она, деловито кивнув. – Когда доберемся до Олсада, я сменю повязки. На первое время должно хватить, но будьте осторожны. Рана глубокая. Я не была уверена, что вы переживете эту ночь.

Мальстен лишь пожал плечами, не зная, что ответить охотнице.

Молодая женщина тяжело вздохнула и протянула данталли миску с успевшей остыть похлебкой.

– Поешьте, потом двинемся в путь. Я успею собрать вещи.

Мальстен поджал губы.

– Не сочтите за оскорбление, я нисколько не сомневаюсь, что у похлебки отменный вкус, но у меня совсем нет аппетита.

Аэлин осуждающе нахмурилась.

– Отменный вкус? – усмехнулась она. – Не говорите ерунды. Из наших жалких запасов я смогла приготовить только отвратительную жижу, которую едой-то не назовешь. Но поесть вам надо, хоть бы и через силу. Так что проявите все мужество, на которое способны, и проглотите это. Лучше залпом.

Лицо молодой женщины вновь осветила улыбка, на которую данталли не мог не ответить тем же. Аэлин, однако, тут же посерьезнела, отвернулась и принялась собирать вещи.

Мальстен скорбно опустил глаза в миску и, вздохнув, начал отпивать похлебку большими глотками. Желудок запротестовал, однако данталли заставил себя осушить все до капли. Охотница была права: поесть было необходимо, чтобы хватило сил перебраться через Мотт.

Омыв миску остатками воды, Мальстен подошел к Аэлин, и охотница заметно вздрогнула при его приближении. Данталли сжал края миски руками.

– Как же вы планируете продолжать путь со мной, если будете так опасаться? – с невеселой усмешкой спросил он. Аэлин не сумела выдержать его взгляд. Похоже, она и сама не знала ответ.

Тяжело вздохнув, Мальстен положил миску в сумку и спешно взял спешившую отдалиться молодую женщину за руку.

– Леди Аэлин, умоляю, не бойтесь меня, – тихо произнес он. Охотница беспомощно уставилась на свою руку, зажатую в огрубевшей ладони данталли, ее брови напряженно сошлись к переносице. В памяти мелькали те тяжелые часы, которые она провела подле Мальстена сегодняшней ночью в борьбе со Жнецом Душ. Тогда молодая женщина боялась только одного: смерти данталли.

– Я… не боюсь вас, – отозвалась Аэлин после недолгой паузы. – И, надеюсь, жалеть мне об этом не придется.

Мальстен покачал головой.

– Сделаю все, что в моих силах, чтобы не пришлось, – серьезно пообещал он, наконец, выпуская руку охотницы. Аэлин, как ни странно не спешила отстраниться, хотя здравый смысл подсказывал ей держаться от Мальстена Ормонта подальше.

Закусив губу, охотница решилась задать вопрос, мучивший ее этой ночью. На деле таких вопросов было великое множество, но остановиться молодая женщина отчего-то решила на том, что меньше всего касался ее.

– Можно спросить вас?.. – неуверенно заговорила она.

– Разумеется, – быстро отозвался данталли. – Теперь мне бессмысленно что-то от вас утаивать.

Молодая женщина вздохнула.

– Ночью у вас был сильный жар. И в горячке вы… часто звали некоего человека по имени Бэс… – Аэлин внимательно проследила за лицом Мальстена, которое, казалось, стало еще бледнее. – Кто это?

Данталли отвел взгляд и сам сделал шаг прочь от молодой женщины, заставив ее поморщиться. Какое-то неприятное чувство вновь заворочалось в ее душе.

Мальстен с трудом отогнал тяжелые воспоминания о годах жизни в Малагории. Кем был Бэстифар? Другом? Врагом? Данталли так и не сумел определить это для себя.

– Один… старый знакомый, – нахмурившись, произнес Мальстен. – Еще со времен войны.

– Один из Кровавой Сотни? – качнула головой Аэлин.

– Можно сказать и так, – пожал плечами данталли.

Охотница тяжело вздохнула, чувствуя, что с человеком по имени Бэс Мальстена связывает какая-то долгая и тяжелая история, рассказывать которую он сейчас не готов. Аэлин понимающе кивнула.

– Что ж, ладно. Судя по всему, двумя словами здесь не обойдешься, а у нас мало времени, – подытожила она. – Вы готовы отправляться?

Данталли облегченно вздохнул, радуясь перемене темы, и кивнул.