Текст книги "Нити Данталли (СИ)"

Автор книги: Наталия Московских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Бэстифар показательно приподнял ладонь, вокруг которой вновь начало роиться алое сияние. Охотник стиснул зубы, готовясь терпеть боль, но уже через мгновение рот его раскрылся в немом крике, глаза округлились, зрачки резко расширились, тело напряглось, как струна, венка на виске надулась. Он мог сдерживать стон около четверти минуты, а затем все же издал его. Бэстифар выдохнул. Лицо его приобрело странно умиротворенное выражение.

В редкие минуты присутствия на подобных допросах Мальстен всегда изучающе наблюдал за другом, пытаясь понять, что же может чувствовать аркал. Казалось, принца всегда привлекал не столько сам момент, когда он забирал боль, сколько процесс, что этому предшествовал, и именно тогда открывалась его истинная природа пожирателя. Он упивался чужими мучениями и будто бы одновременно сострадал своим жертвам. Сострадание, граничащее с садистским наслаждением. Мальстен никогда не мог понять этого.

Свет вокруг ладони Бэстифара погас. Охотник часто и глубоко задышал, пытаясь прийти в себя. Мальстен вздрогнул, узнав столь характерный прием, которым пользовался малагорец: придержать боль, избавить от мучений на короткое время, чтобы потом возобновить ее с новой силой. Данталли прекрасно знал по себе, что проще терпеть, когда агония непрерывна. Но когда она прекращается на короткий миг, дает передышку, чтобы снова вгрызаться в каждый нерв, это невыносимо…

– Так как? Представишься, или продолжим? – не переставая улыбаться, спросил аркал. Он не скрывал, что надеется на второй вариант.

Пленник молчал, буравя принца глазами.

– Похоже, мне сегодня везет, – Бэстифар качнул головой, чуть приближаясь к охотнику. – Это ведь мое любимое занятие, и мало кто может надолго разделить его со мной, так что я должен поблагодарить тебя за то, что ты хочешь продолжить.

Лицо охотника не выражало ничего, кроме отвращения. Он резко плюнул, стремясь попасть аркалу в лицо, но принц быстро среагировал, и плевок попал на его красную рубаху. Бэстифар изучающе посмотрел на свою одежду и снисходительно улыбнулся пленнику.

– Полагаю, на твоем языке это можно расценивать как «не за что», – спокойно произнес он и сжал руку в кулак. Алое сияние вновь обволокло его кисть. Лицо охотника исказилось страшной мукой, венка на виске, казалось, вот-вот лопнет. Бэстифар небрежно кивнул Мальстену. – А он силен. Интересно, сколько еще он сможет вытерпеть ради своего имени. Сколько оно сто̀ит?

Сияние стало ярче. Охотник плотно стиснул челюсти. Мальстен поморщился и отвел взгляд, отчего-то чувствуя, как колючая вина начинает ворочаться где-то на дне его души. Эта пытка продолжалась около минуты, затем охотник запрокинул голову и воскликнул:

– О, боги! Грэг! Грэг Дэвери!

Аркал расплылся в улыбке, хотя глаза его казались немного разочарованными.

– Ты хороший экземпляр, Грэг Дэвери. Интересно, когда ты начнешь умолять меня прекратить…

Мальстен напряженно посмотрел на принца.

– Бэс, – предупреждающе окликнул он. Аркал разочарованно выдохнул и остановил свое воздействие. Охотник устало уронил голову на грудь. Его широкое лицо, казалось, тут же осунулось и побледнело.

– Мой друг – очень беспокойная натура, Грэг, – непринужденным тоном сообщил Бэстифар. – Можно сказать, тебе повезло, что он здесь. Я иногда увлекаюсь, когда мне выпадает шанс так поработать.

Охотник обжег данталли долгим взглядом.

– Я разузнал о тебе, – хрипло произнес Грэг Дэвери, – Мальстен Ормонт, анкордский кукловод. Выходит, слухи врали, и ты не изжарился на одном из костров Колера!

Данталли поморщился, вызвав у охотника нервную улыбку.

– Такое мучение изображаешь на лице, я диву даюсь! Считаешь себя мучеником? Изгнанником? Несправедливо осужденным? Я видел таких, как ты! Мните себя высшей расой, помыкаете людьми, как марионетками! Убиваете их, не моргнув глазом! А сами прячетесь за спинами таких монстров, как этот, еще со времен битвы при Шорре, – взгляд охотника обратился на миг к Бэстифару. – Даете им силу, чтобы они отдавали вашу боль кому-то другому! Сколько человек уже умерло, потому что пожиратель боли заставил их почувствовать твою расплату? А, данталли? Сколько?!

Мальстен распахнул глаза, не веря собственным ушам. Он недоверчиво посмотрел на Бэстифара.

– Мою расплату? – упавшим голосом переспросил он. Аркал непонимающе приподнял брови. Охотник нервно хохотнул.

– Хочешь сказать, ты не знал? Пожиратели могут ведь не только отнимать боль, но и передавать ее! Откуда, по-твоему, у этого выродка силы? – глаза Грэга Дэвери нехорошо блеснули.

Мальстен не сводил глаз с аркала, который сохранял до безобразия невинный вид.

– Это так, Бэс? Ты использовал расплату для пыток?

– А как, по-твоему, я должен был увести тебя тогда из дэ’Вера? – нахмурился Бэстифар, склонив голову чуть набок. – Сомневаюсь, что Томпс так легко отпустил бы нас, заставь я его почувствовать боль от пореза на боку или какого-нибудь перелома. Нужно было нечто посерьезнее.

Мальстен поджал губы.

– Но люди не могут этого пережить! Они не…

– Здесь нет твоих зрителей, данталли – усмехнулся Грэг. – Можешь не притворяться, что печешься о людях.

Бэстифар хмуро посмотрел на охотника, и его ладонь вновь засветилась.

– Ты не видишь, мы разговариваем? – процедил он, заставив пленника задохнуться от боли.

– Бэс! – возмущенно воскликнул данталли. Аркал со скучающим видом закатил глаза.

– Мальстен, это лишь малая часть того, что я могу ему передать. Она его не убьет. По крайней мере, не должна, – на последних словах губы Бэстифара вновь тронула нехорошая усмешка.

Данталли перевел взгляд на дрожащего от боли охотника.

«Я никому и никогда не желал почувствовать того, что приносит расплата!»

В памяти невольно всплывали первые уроки с учителем в глубоком детстве…

Мальстен довольно резко отнесся к высокому худощавому незнакомцу, чьи длинные черные мелко вьющиеся волосы, схваченные в низкий хвост, больше напомнили ему прическу какой-нибудь дамочки.

– Не собираюсь ничего делать по приказу безродного крестьянина! – надул губы мальчик, все еще не веря, что Иннесса Ормонт подобрала ему в учителя этого неприятного человека со странным глупым именем.

– Сожалею, но именно для этого твоя матушка наняла меня, Мальстен, – спокойно отозвался мужчина.

Его колкий взгляд при этом успевал замечать все вокруг: слуг, занимавшихся своими делами, их детей, бегающих по двору, животных, испуганно поспешивших отойти как можно дальше от него и его недовольного юного воспитанника.

– Ты мне не нравишься, хочу другого учителя! – нахмурился мальчик. – Ты похож на даму с такими волосами.

– Твоя матушка предупреждала, что ты вежлив лишь с ней одной, – широко улыбнулся Сезар, покачав головой. – Но поспешу тебя расстроить, другого учителя у тебя не будет. С этого момента заниматься твоим воспитанием и образованием преимущественно буду я. А ты должен слушаться.

Мальстен насупился и едва удержался от того, чтобы топнуть ногой.

– Я герцог! И не обязан тебе подчиняться!

В этот момент ребенок кого-то из слуг испуганно вскрикнул и полетел вниз с дерева, на которое забрался. Сезар прищурился, из его рук вдруг протянулись тонкие черные нити, связавшие мальчика, и ребенок умело сделал кувырок в воздухе, успешно приземлившись на ноги. Нити тут же исчезли.

Мальстен изумленно посмотрел на длинноволосого мужчину.

– Как ты это сделал? – округлив глаза, спросил он. Сезар нахмурился, схватил своего нового подопечного за ухо и повел за собой. Мальчик захныкал, безвольно следуя за учителем.

– Ай, ай! Пусти! За что?

Сезар остановился у хлева и строго посмотрел на Мальстена, отпустив, наконец, его ухо.

– Значит так, слушай сюда, – тихо заговорил он. – Никакой ты сейчас не герцог. А вздорный мальчишка, который своим неосмотрительным поведением может погубить себя и свою мать! Госпожа Ормонт пригласила меня обучить тебя тому, чему больше никто не обучит, и, если будешь паинькой, научишься искусству, которому нет в природе равных. Теперь расскажи, что ты сейчас видел.

Мальстен пожевал губу.

– У тебя… – начал он. Сезар нахмурился.

– Не «у тебя», а «у вас, учитель».

Мальчик шмыгнул носом и недовольно повторил.

– У вас, учитель, из рук появились какие-то веревки, и вы заставили крестьянского мальчишку не расшибиться. Это ведь вы сделали?.. Учитель…

Сезар расплылся в улыбке.

– Верно, Мальстен. Верно. И ты можешь так же. Хочешь, я научу тебя этому?

Тут же забыв обиду, мальчик энергично закивал.

– То, что ты видел, называется искусством данталли, – улыбнулся Сезар. – Но ты не должен рассказывать о нем ни одной живой душе.

Мальстен непонимающе нахмурился.

– Все ведь и так увидят…

– Никто не увидит эти нити. Их можешь видеть только ты, потому что ты – тоже данталли. И об этом никому нельзя знать. Эта тайна стоит дорого, но она открывает и множество возможностей. Ты кукловод, Мальстен. В будущем. Я покажу тебе, как…

Сезар прервался на полуслове, поморщившись, словно от боли. Мальстен удивленно округлил глаза.

– Что с тобой… с вами, учитель?

– А это оборотная сторона силы, которая тебе дана, – произнес Сезар, быстро оправившись. – За нее приходится расплачиваться, Мальстен. Иногда жестоко. Но, поверь, расплата – часть нашей жизни, и ты приспособлен к ней природой. Твоя матушка умело оберегала тебя раньше от всего, что связано с данталли. Пришло время открыть тебе, кто ты на самом деле. И научить тебя тому, что определит твою жизнь.

Мальчик завороженно слушал.

– Вы научите меня тоже выпускать такие… веревки, учитель?

– Мы, вообще-то, называем их нитями, – ухмыльнулся Сезар и качнул головой. – Не сразу, – колкий взгляд его глаз смерил юного данталли с ног до головы. – Сначала я научу тебя терпеть боль.

Бэстифар вновь погрузился в свое излюбленное занятие, так и не услышав от данталли комментариев.

– Что ж, Грэг, я хочу узнать о тебе побольше, – хмыкнул он. – Расскажи о своих близких.

Лоб охотника заблестел от испарины.

– У меня никого!.. Я один, – бегло отозвался он. Однако сияние вокруг руки аркала стало только ярче, и Грэг мучительно застонал.

Бэстифар приподнял голову, его лицо вновь выразило полное наслаждения умиротворение.

– Так долго скрывал свое имя, и вдруг потерял терпение? Мне кажется, ты лжешь мне, Грэг, и кто-то близкий у тебя есть. Расскажи о нем. Или о ней.

Ладонь аркала чуть пошевелилась, и охотник закричал, запрокинув голову. Мальстен почувствовал, как оба его сердца забились чаще. Он подался вперед и поднял руку в останавливающем жесте.

– Нет! Стой! – воскликнул он. Аркал непонимающе посмотрел на данталли. Свечение вокруг его руки погасло.

– Мальстен, я ведь говорил…

– Не надо, Бэс… – тихо произнес демон-кукольник, внушительно глядя на принца.

Охотник заметно дрожал и внешне, казалось, состарился на несколько лет. Он был измучен болью расплаты, которая ему не предназначалась.

– Я не могу так, это слишком, – покачал головой Мальстен, не сводя виноватого взгляда с Грэга Дэвери.

– Он пытался убить тебя, мой друг, – напомнил Бэстифар. – Не больше получаса назад.

– Знаю, знаю, – с жаром покачал головой Мальстен. – Но пожалуйста, Бэс, не нужно этого делать. Поверь, я знаю, что ты заставляешь его почувствовать. Но он человек. Он не данталли. Мы расплачиваемся за силу, данную богами, люди такого испытывать не должны. Сделай с охотником что угодно, но не это.

Бэстифар тяжело вздохнул. Грэг приподнял голову, недоверчиво глядя на демона-кукольника.

– Для него это похоже на странную игру в хорошего и плохого монстра, – с усмешкой произнес аркал. – Что ж, будь по-твоему, Мальстен.

Азартный взгляд пожирателя боли бегло окинул Грэга Дэвери.

– Это ты привел его, и я не буду портить твою игрушку, – кивнул Бэстифар, посмотрев прямо в глаза данталли. – Думаю, он станет отличным артистом нашей труппы.

Мальстен изумленно округлил глаза.

– Что? Ты хочешь оставить его в цирке?

– Ну не отпускать же его на волю, чтобы он оправился и вновь пробрался сюда с целью расправиться с нами! – усмехнулся аркал, тут же задумчиво прищурившись, оценивающе окинув взглядом пленника. – Можно, конечно, просто убить его. Но, знаешь, мне любопытно посмотреть, как охотник на иных существ будет выступать под твоим художественным руководством, мой друг. Он хотел пробраться в цирк, и он это сделал.

Грэг, не произнося ни слова, переводил взгляд с одного иного существа на другое.

– Но… – начал было данталли.

– Мальстен, у тебя выдался тяжелый день, – пытаясь скрыть раздражение, сказал Бэстифар. – Иди наверх, отдохни. А я отведу нашего нового артиста в его покои. Охрана будет надежной. Поверь, он не будет представлять угрозу. В противном случае ему снова придется примерить на себя роль расплачивающегося данталли.

Мальстен знал, что Бэстифар может быть жестоким. И его нынешнее решение, пожалуй, самое милостивое из того, на что он был способен. Данталли решил, что подождет с уговорами выслать Грэга Дэвери из страны, пока аркал не потеряет к тому интерес, а охотник не будет достаточно напуган, чтобы никогда не вернуться в Грат.

Глава 4. Сквозь красное

Грат. Малагория.

Семнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

Темные волосы женщины разметались по множеству подушек, на лице блестела легкая полуулыбка. Кара лежала, раскинув руки на шелковом одеяле, с удовольствием давая остыть разгоряченному телу. Повернувшись к балкону, женщина снисходительно вздохнула, глядя на своего любовника: он уже был практически полностью одет, успел даже натянуть сапоги и теперь готовился спешно накинуть рубаху – ее он всегда надевал в последнюю очередь.

– Ты молчалив сегодня, – констатировала Кара. – И угрюм. Неужели из-за представления Дезмонда? Поверь, ты не пропустил ничего особенного.

Бэстифар обернулся и изучающе прищурился, разглядывая нагую женщину. В уголках его губ застыла улыбка.

– По-твоему, только что я был угрюмым?

– Ты угрюм сейчас, – отмахнулась она, грациозно поднимаясь с постели и накидывая бордовый халат, расшитый синими узорами. – Впрочем, можешь отрицать, если хочешь, но, сам знаешь, меня ты не обманешь, государь.

Аркал ухмыльнулся.

Кара всегда отличалась прямолинейностью. Она была истинным воплощением того, что представляла собой малагорская женщина, за это Бэстифар и ценил то время, что проводит с ней. И столь же искренне он ценил, что Кара не испытывает к нему нежных чувств. Вот уже на протяжении многих лет их связывало лишь удовольствие. Бэстифар восхищался тем, как эта женщина самозабвенно предается страсти. Она относилась к удовольствию примерно так же, как аркал относился к боли. Воистину, Кара была истинной любимицей богини искушения Толиады, хотя в Малагории никакие боги, кроме великого Мала̀ не были в почете.

Бэстифар покачал головой в ответ на слова любовницы.

– Я давно не надеюсь увидеть в цирке Дезмонда что-то особенное, – вздохнул он с явным налетом досады и разочарования. Кара сложила руки на груди.

– Он старается, Бэстифар, ты же знаешь. Может, у него выходило бы лучше, не страшись он так сильно тех двух часов, на которые ты оставляешь его наедине с расплатой после репетиции и последующего представления? Даже мне иной раз кажется, что проходит гораздо больше времени, нежели было оговорено, – женщина осуждающе прищурилась. – Я никак не возьму в толк, зачем ты его держишь, если он никогда не сможет дать тебе того, что ты от него хочешь.

Аркал раздраженно отвел взгляд. Кара продолжила.

– Мальстен никогда не просил тебя избавить его от расплаты, и тебя это угнетало. Дезмонд же только этого и ждет, но ты заставляешь его мучиться несколько часов. И одновременно это тебя злит. Кого ты на самом деле мучаешь? Или тебе просто нужен данталли, чтобы пытать охотника?

Бэстифар строго взглянул на женщину.

– Ты знаешь, какую силу я могу получить от данталли, – небрежно пожал плечами он, снова отводя глаза. – Но при этом Дезмонд не обладает никаким художественным талантом. Это все равно, что есть пресную пищу, Кара.

Женщина недоверчиво приподняла бровь и приблизилась к аркалу, мерно раскачивая бедрами.

– Дело только в этом? – спросила она, находя его взгляд. Бэстифар был необычайно серьезен. Несколько секунд женщина внимательно изучала его, затем невесело усмехнулась своим выводам. – Ты изменился с тех пор, как Мальстен сбежал. Ты считаешь дни до того момента, как дочь Грэга Дэвери приведет его обратно в Малагорию, и свято веришь, что она это сделает. Положим, что так и будет. Но что случится, когда Мальстен Ормонт окажется здесь? Я все силюсь понять, почему ты так хочешь вернуть его сюда, и не могу, Бэстифар. Когда он жил здесь, я не понимала, что вас связывает. Я даже думала, что ты… – Кара осеклась, что с ней случалось нечасто. Через мгновение ее взгляд вернул привычную вольность, и она заговорила твердо. – Но ты всегда был со мной. К нему ты не прикоснулся.

Бэстифар ошеломленно округлил глаза. Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, куда клонит любовница.

– Что? Нет! – воскликнул он, всплеснув руками, будто его только что окатили грязью с ног до головы. – Боги, как ты только могла подумать…

– У господ свои причуды, знаешь ли, – снисходительно заметила женщина. – К слову, вряд ли я бы тебя осудила, но и в восторге, пожалуй, не была бы.

– Удивительная способность все опошлить! – нервно усмехнулся Бэстифар.

– Что ж, тогда объясни, – на губах Кары появилась тень улыбки. – Чего ты хочешь? Зачем тебе все это?

Аркал, посерьезнев, посмотрел ей в глаза.

– Мальстен ушел, потому что охотник убедил его это сделать. Грэг Дэвери поклялся, что если данталли не будет в цирке, ему будет проще подобраться ко мне, чтобы убить. Несколько лет, Кара! Несколько лет я считал Мальстена Ормонта своим другом, готов был помогать ему, хотел, чтобы он раскрывал свой талант безнаказанно, и я не понимаю, что заставило его согласиться на просьбу охотника! Он сбежал, не сказав ровным счетом ничего, и при этом знал, что Грэг вынашивает план, как убить меня. Я хочу понять, почему Мальстен это сделал. Почему согласился, что я заслуживаю смерти.

Кара молчала, глядя на аркала распахнутыми от изумления глазами.

– Сентиментально, верно? – хмыкнул Бэстифар.

Женщина ответила не сразу. Некоторое время она задумчиво смотрела в никуда и лишь после долгой паузы кивнула.

– Теперь я, кажется, начала понимать, что особенного было в этом данталли.

Аркал не думал, что Кара могла понять это: он и сам не был уверен, что понимает, знал лишь, что не успокоится, пока не найдет ответы на свои вопросы. Единственным, что Бэстифар мог назвать истинной причиной своего неуемного энтузиазма в этом деле, было его любопытство.

Кара нежно провела рукой по лицу аркала.

– Может, мы оба поспешили одеться? – тихо произнесла она. – Обычно я могу отвлечь тебя от любых мыслей.

Бэстифар не узнавал себя. В вопросе удовольствия их с Карой взгляды всегда совпадали, однако сейчас он лишь покачал головой и невесело усмехнулся.

– Ты не в настроении, – констатировала женщина. Аркал внимательно вгляделся в ее лицо, пытаясь отыскать на нем признаки обиды, однако не нашел ничего подобного. В ее поведении всегда находилось место для здорового безразличия. Трудно было сказать, принимает ли эта женщина хоть что-то близко к сердцу.

– Я в настроении, – хитро прищурился Бэстифар. – Но, на самом деле, я хотел попросить тебя кое о чем.

Кара заинтересованно приподняла брови, и аркал отодвинул тяжелую занавеску, за которой на резном маленьком столике лежал кнут для укрощения львов. Увидев его, женщина нахмурилась.

– Бэстифар, – качнула головой она. – Ты же не хочешь, чтобы я…

Аркал протянул женщине кнут и отошел на несколько шагов, чуть разведя руки.

– Ударь меня, – сказал он. В глазах его стояла азартная уверенность.

– Это нехорошая грань любопытства, – Кара плотнее завязала халат шелковым поясом, неуверенно повертев кнут в руках. Их с Бэстифаром связывало множество ночей, и женщина с энтузиазмом поддерживала его идеи, однако он никогда прежде не просил ее ни о чем подобном.

– Смелее, – улыбнулся он.

– Что с этого толку? Ты ничего не почувствуешь, – пожала плечами Кара. Бэстифар не счел нужным отвечать, он лишь выжидающе смотрел на женщину, понимая, что она исполнит его желание.

«Что ж, раз он этого хочет…» – подумала Кара, решившись. Она размахнулась и зажмурилась, услышав жуткий звук удара. На груди Бэстифара появилась тонкая красная полоса, быстро наливающаяся кровью. Аркал даже не поморщился.

– И что теперь? – тяжело дыша, спросила Кара. Казалось, один этот замах выбил ее из сил. Она знала, чего именно он от нее хочет, но понимала, что не сумеет ему этого дать. Никто не сумеет.

– Попробуй еще раз, – кивнул аркал. Женщина качнула головой и, задержав дыхание, нанесла еще один удар. Новый след пересек первый. Бэстифар изучающе смотрел, как из ран начинает сочиться кровь. Его взгляд призывал не останавливаться.

Кара нахмурилась и разозлилась на собственное бессилие. Она больше не медлила, перестала задавать вопросы. Практически без пауз женщина нанесла еще четыре удара в полную силу, оставив глубокие борозды на груди аркала. Его лицо оставалось невозмутимым и почти скучающим.

Бэстифар молча наблюдал, как раны начинали кровоточить, и силился понять, где же он теряет ощущение. Он видел взмах кнута, слышал, как тот рассекает воздух, потом кожу его тела, а затем чувствовал, как из ран начинает сочиться кровь, однако больше не было ничего. То, что он так часто видел на лицах других, то, чем он искусно владел с самого своего рождения, было ему недоступно.

«Мальстен назвал бы это злой шуткой Криппа», – подумал Бэстифар, и нахмурился.

Кара замерла. Она отбросила кнут, тяжело дыша. Аркал вопрошающе посмотрел на женщину и удивился, увидев злость, пылающую в ее темных глазах.

– Почему ты остановилась? – спросил он.

– Не собираюсь больше уродовать твое тело без толку, – Кара вздернула подбородок и вызывающе посмотрела на аркала. – Ты все равно не чувствуешь этих ударов, я не могу дать тебе того, чего ты хочешь!

Бэстифар искренне изумился такой реакции. Женщина поправила халат и решительно направилась к двери.

– Как бы ты ни пытался, что бы ни делал, ты этого не ощутишь, Бэстифар, такова твоя природа, – холодно произнесла Кара, обернувшись. На лице ее появилась немного сочувственная печальная усмешка. – Единственный, кто мог причинить тебе боль, это Мальстен Ормонт. Он сделал это, когда сбежал.

Аркал застыл, глядя в спину любовницы. Он улыбнулся лишь уголком губ. Воистину эта женщина всегда могла исполнить его желания. И даже сейчас, пусть и в самую последнюю секунду, ей это удалось.

У самого выхода из комнаты, Кара оглянулась и окинула аркала снисходительным взглядом. Она кивнула на кровоточащие борозды, пересекающие его грудь, и напомнила:

– Не забудь промыть раны. Боли ты, может, и не чувствуешь, но инфекцию занести можешь. Будь осторожнее с этим.

Не произнося больше ни слова, и не дожидаясь ответа аркала, женщина вышла из своих покоев.

* * *

Вальсбургский лес, Гинтара.

Семнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

К середине ночи Мальстен перестал метаться в бреду, дыхание его выровнялось, стало медленным и глубоким, однако Аэлин продолжала сидеть рядом с ним, опасаясь нового кризиса. Она лишь теперь заметила, что крепко держит данталли за руку, и поспешила отпустить его. Когда лихорадка отступила, молодая женщина почувствовала, как ей на плечи всей своей свинцовой тяжестью надавила усталость. Сказывалось пережитое волнение и бессонная ночь. Охотница тяжело вздохнула.

– Кажется, в Олсаде я буду спать, как мертвая, – усмехнулась она, приложив руку ко лбу Мальстена. Жар отступал.

Решив, что опасность миновала, Аэлин отошла поближе к костру, прислонилась к стволу сосны, и, как ни старалась бодрствовать, мерные звуки стихающего дождя все же через некоторое время погрузили ее в сон.

* * *

Грат, Малагория.

Двадцать второй день Юстина, год 1485 с.д.п.

Подземелье во дворце Бэстифара хорошо освещалось в любое время суток. Мальстен неспешно шел вдоль кирпичных стен, пока не достиг нужной ему камеры.

Грэг Дэвери сидел на жесткой койке, сгорбив плечи и положив руки на колени. От бледности на его лице не осталось и следа – с момента, как аркал прекратил пытку, прошло уже несколько часов, и охотник полностью восстановил силы.

Услышав шаги, Грэг поднял взгляд на посетителя и внимательно посмотрел в глаза данталли.

– Зачем ты пришел? – голос охотника звучал на удивление ровно и спокойно.

Мальстен покачал головой.

– Сказать по правде, я и сам не знаю, – ответил он, невесело усмехнувшись. Лишь теперь данталли сумел посмотреть на пленника. – Наверное, хотел убедиться, что у влияния Бэстифара нет никаких… последствий.

Грэг Дэвери снисходительно улыбнулся.

– Кроме того, что я теперь сижу здесь, никаких. Бэстифар шим Мала – очень сильный пожиратель боли. Не без твоих стараний, – охотник прищурился. Мальстен тяжело вздохнул.

– Понимаю, для тебя мои слова вряд ли что-то значат, но я действительно не знал, что он делает…

Грэг внимательно вгляделся в лицо данталли.

– Не знал, что аркал передает другим то, что забрал у тебя… – задумчиво произнес он. Мальстен не сумел понять, было это вопросом или утверждением, однако кивнул в знак согласия. Охотник хмыкнул, оперся спиной на стену и сложил руки на груди, криво улыбнувшись. – А самое странное, что я почему-то тебе верю.

Данталли не ответил. Несколько мгновений Грэг изучающе смотрел на него, затем вопрошающе кивнул.

– Мальстен Ормонт… – задумчиво протянул он. – Ты ведь из знатного рода, верно? Хоттмар, Кардения, если мне не изменяет память. Но воевал на стороне Анкорды…

Данталли пожал плечами. От смеси нахлынувших воспоминаний между его бровями пролегла напряженная скобка.

– Я лишь хотел, чтобы война поскорее закончилась. А для этого должен был объявиться победитель. Я решил приблизить момент его появления.

– Почему Рерих? – прищурился Грэг. Мальстен неопределенно качнул головой.

– А почему нет? – кривая усмешка блеснула в уголках его губ, на левой щеке показалась глубокая ямочка.

– Ах, да! – картинно закатил глаза охотник. – Тебе ведь было все равно, кто из людей стал бы победителем, они все на одно лицо для таких, как ты, Битва Кукловодов – тому доказательство.

В голосе узника послышался укор. Мальстен раздраженно вздохнул.

– Не сравнивай меня с данталли, которые участвовали в битве при Шорре – я не действовал, как они.

– Еще скажи, что ты используешь свои силы только во благо. Насмеши меня, – хмыкнул Грэг.

Мальстен нахмурился. За свою жизнь он научился спокойно относиться к людским предрассудкам по отношению к существам его вида.

– Смейся, если хочется. Но у меня был наставник, который учил меня именно этому. При первой же нашей встрече он выпустил нити, когда крестьянский мальчишка едва не сорвался с дерева. Ребенок бы расшибся насмерть, но Сезар заставил его приземлиться на ноги. Хочешь сказать, мой учитель должен был дать мальчику погибнуть, хотя мог помочь? Или ты, как фанатики Красного Культа назовешь это исполнением воли богов?

Грэг внимательно вгляделся в лицо данталли. Гнев его немного остыл.

– Нет, не назову, – покачал головой охотник. – То, о чем ты рассказал, делает твоему учителю честь. Но не делает ее тебе. Ты со своими силами и «высокой моралью», – он картинно изобразил пальцами кавычки, – пошел на войну, чтобы убивать, а не спасать.

Мальстен закатил глаза.

– А люди зачем идут на войну? – снова криво усмехнулся он. – Разве не за тем же самым? Они идут убивать и умирать.

– Умирать воинами, а не безвольными куклами в руках данталли, – парировал Грэг.

– Я и не делал ни из кого безвольных кукол! – воскликнул Мальстен, вновь невольно вспомнив единственный случай, когда нарушил этот принцип. – Я управлял лишь своими солдатами. Делал их ловчее, внимательнее, быстрее. И они не знали даже, что находятся под контролем! У наших врагов был шанс победить их. Да, они были недостаточно сильны и погибали, но погибали воинами. Умирали именно так, как готовы были умереть, идя на фронт. Фактически, противники Анкорды, столкнувшиеся с Кровавой Сотней, сражались только со мной одним! Так что твои упреки не имеют подспорья.

Некоторое время охотник молчал. Затем задумчиво посмотрел на данталли и тяжело вздохнул.

– Рерих знал, кто ты, когда принимал тебя в свои ряды?

– Знал, – кивнул Мальстен, и по лицу его пробежала тень. – Он сознательно нарушил Вальсбургскую Конвенцию, потому что увидел, что я могу делать.

– Прорываться сквозь красное, – понимающе кивнул Грэг, усмехнувшись. Данталли качнул головой.

– Нет, тогда я этого не мог, моей сильной стороной было нечто иное. Я управлял солдатами, принимая непосредственное участие в сражении. Меня бы не раскрыли, потому что я не был кукловодом. Я был участником своего… представления.

Мальстен осекся на последнем слове, понимая, что не может подобрать термина лучше, чем использовал для этого Бэстифар.

Грэг хмыкнул, но от едких замечаний отчего-то воздержался. Он заговорил лишь после недолгой паузы.

– Как ты научился прорываться? – поинтересовался он. – На моей памяти этого не мог ни один данталли.

Мальстен усмехнулся, пропустив последние слова собеседника мимо ушей.

– Я раньше тоже думал, что не могу. Но на самом деле нужна лишь… верная мотивация. – Воспоминания того дня, который определил судьбу Кровавой Сотни, тяжелым грузом надавили на оба сердца данталли. – Я сумел прорваться сквозь красное впервые, чтобы спасти Бэса.

Грэг задумчиво кивнул, на некоторое время замолчав.

– А вы ведь и вправду дружны, – произнес он после затянувшейся паузы. – Придя сюда, я думал, что цирком заправляют два монстра, один из которых играет судьбами людей, а второй – упивается болью первого. Не могу сказать, что ошибся насчет аркала, – охотник нехорошо усмехнулся. – Но насчет вашей дружбы я просчитался. И на твой счет, похоже, ошибся. Там, в комнате, где пожиратель боли пытал меня, ты остановил его, когда узнал, что он использует твою расплату. И это не выглядело представлением.

Данталли отвел взгляд, и Грэг снова убедился в своей правоте.

– Расскажи о том случае. Когда прорвался сквозь красное, чтобы спасти аркалу жизнь.

Данталли недоверчиво склонил голову.

– Что тебе это даст? – спросил он.

– Другие собеседники у меня теперь вряд ли предвидятся, – небрежно пожал плечами Грэг. – К тому же, не скрою, я хочу понять тебя. Отчего-то в твои благие намерения хочется верить. И мне неясно лишь, что может держать тебя подле такого монстра, как Бэстифар шим Мала.

Мальстен отвел глаза, предпочтя пропустить мимо ушей очередной комментарий о монстре. Бэстифар действительно был склонен к жестокости, которая порой не на шутку пугала. Однако это не отменяло того, что для данталли он был единственным настоящим другом.