Текст книги "Заучка для гоблина (СИ)"

Автор книги: Натали Ормонд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Натали Ормонд
Ожерелье миров. 1. Заучка для гоблина

1

− Я точно могу применить любой прием? − я, изо всех сил изображая робость, посмотрела на тренера. Хотя, учитывая его внешность, большого притворства тут и не требовалось. Выше меня минимум на голову и шире в плечах раза в два точно, он возвышался передо мной огромным исполином. Да и суровое выражение его рассеченного шрамом лица не добавляло ему в моих глазах обаяния. Одним словом, натуральный гоблин.

− Любой, на который вам хватит смелости, адептка. Ну и умения, разумеется, − усмехнулся тренер.

Всему виной была эта надменная усмешка, которая вывела меня из себя. Из той роли заучки, которую я для себя выбрала. Будет тут какой-то гоблин недоделанный надо мной насмехаться.

И врезала ему со всей силы по известному месту.

Удар вышел что надо. Охнув, тренер согнулся пополам. Видимо, такой смелости он от меня не ожидал.

− Очень хорошо, адептка, можете вернуться на свое место, − прохрипел он.

Я, с трудом сдерживая победную улыбку, не замедлила выполнить это указание.

− Ты с ума сошла, − прошипела мне на ухо одна из моих соседок. Это ж надо додуматься до такого. Врезать самому ректору!

− Вот этот… − я едва удержалась, чтобы не ляпнуть неприличное слово, − неотесанный мужлан и есть ректор?

− Он самый. После такого он тебя точно запомнит. И будет спрашивать строже, чем остальных.

− Придется быстрее бегать?

− Если бы. Чертить без помарок. Он у нас ведет еще и магинженерную графику.

Услышав это, я тихо застонала, прикрыв лицо руками. Там, в своем мире, я когда-то пошла учиться в классический университет, а не в технический, во многом потому, что чертить не умею. Вот просто совсем. И прямо сейчас мой кошмар становился явью.

Мамочка моя дорогая, это ж надо было так попасть! И что же теперь со мной будет…

За несколько дней до этого

Белый потолок. Это было первое, что я увидела, когда открыла глаза. И пока единственное, потому что моя попытка повернуть голову отразилась вспышкой боли в этой самой голове. Попытки пошевелить рукой или ногой успехом также не увенчались. Тело было тяжелым, словно налитым свинцом, и категорически отказывалось даже немного смещаться в пространстве. Но, во всяком случае, и руки, и ноги я чувствовала, а, значит, они у меня были, что не могло не радовать. Оставив эти пока бесполезные попытки, я прикрыла глаза, желая вспомнить все, что предшествовало такому непривычному для меня состоянию.

Как ни странно, ответ на вопрос о том, кто я, нашелся быстро. Мне немногим за тридцать и я − преподаватель университета в одном из крупных городов нашей необъятной родины. Живу одна. Это я помнила совершенно отчетливо. А вот то, как я оказалась лежащей на больничной койке, по крайней мере, я очень надеялась, что это была именно она, я не имела не малейшего понятия. Осознав это, я решила попытаться воссоздать ход последних событий из тех, которые сохранила моя память.

Осень. Начало учебного года. Холодный утренний воздух. Я, плотнее запахнув плащ, стучу каблучками туфель по новенькой брусчатке главного в городе проспекта. Иду в университет. Через несколько дней начнутся занятия, и мне нужно к ним подготовиться. Усмехаюсь, думая о том, что не только учащиеся не слишком жалуют первое сентября. Некоторые преподаватели тоже. Особенно этому способствует «блестящая» работа множества отделов организации учебного процесса, в которых, отчего-то, работают люди, непосредственно к процессу образования большого отношения не имеющие. Это в довершение к общему падению уровня подготовленности студентов к дальнейшему обучению и снижению их мотивации до уровня ниже некуда.

Но не будем о грустном. Работу свою я люблю, а потому продолжаю работать, не взирая на временные трудности, которые, впрочем, медленно, но верно превращаются в трудности постоянные. Вот и сейчас я, несмотря ни на что, была в предвкушении от начала учебного года. Сколько я себя помнила, для меня год начинался не первого января, как для большинства моих сограждан, а именно первого сентября. И сейчас для меня был канун моего персонального нового года, в котором жило предчувствие чуда и волшебства.

Я дошла до корпуса университета, в который приходила, с учетом всех лет обучения, почти двадцать лет − целую жизнь − и взялась за массивную ручку, чтобы открыть тяжелую деревянную дверь. И все. На этом мои воспоминания обрывались, и, сколько бы я не пыталась вспомнить что-то еще, у меня ничего не выходило. Только головная боль усиливалась все больше, как и слабость, охватившая меня. Вскоре сил сопротивляться им у меня не осталось, я закрыла глаза, погружаясь в сон.

Когда я вновь открыла глаза, то потолок во всех деталях мне бы уже рассмотреть не удалось, реши я этим заняться, потому что комната погрузилась в сумерки. Воспоминаний у меня не прибавилось, зато тело вернуло себе привычную легкость. Я осторожно встала и медленными шагами подошла к окну, расположенному в дальнем конце комнаты. При ближайшем рассмотрении оно оказалось еще и дверью, ведущей на небольшой балкончик. Та была приоткрыта, и мне не составило никакого труда открыть ее целиком. Я сделала шаг вперед, выходя на открытый воздух. А затем подняла голову, посмотрев наверх. И замерла, не в силах поверить увиденному. Там, надо мной, было не наше небо. Почему я была в этом так уверена? Все просто. В том мире, где я родилась и выросла, у земли был лишь один спутник. Здесь же луны было две. И это весьма недвусмысленно указывало на то, что за окном, как, в прочем, и по другую сторону окна, был не мой мир.

Это ж надо было дожить до такого.

Я − попаданка.

Как говорил один профессор, прэлестно, просто прэлестно.

Открытие это было для меня поистине ошеломляющим. Каким-то совершенно невообразимым образом оказаться в чужом мире. Я закрыла глаза, медленно выдохнув, а затем снова их открыла. С закатного неба на меня по-прежнему смотрели две луны, которые за прошедшие несколько минут стали только ярче. Я попробовала привести себя в чувство иначе, ущипнув за руку. Никакого эффекта, кроме боли в руке и покрасневшей кожи на ней это не дало. И это совершенно недвусмысленно говорило о том, что то, что я вижу, более чем реально.

Оторвав взгляд от неба, я опустила голову ниже. В сгущающихся сумерках мне удалось разглядеть, что место, в котором я оказалась, окружали деревья, сквозь кроны которых виднелись дома с остроконечными крышами. Не слишком-то информативно, что и говорить, но все же лучше, чем ничего. И куда лучше оказаться в каком-никаком, а городе, чем в пустынной степи или в открытом море.

Сделав несколько шагов назад, я вернулась в комнату. За время моего недолгого отсутствия на одной из стен неярким светом зажегся светильник. Техника это была или магия − мне это было неизвестно, зато дало возможность рассмотреть место, где я оказалась. Комната была небольшой и аскетичной, больше всего напоминая больничную палату. Неширокая кровать у стены, тумбочка и кресло − вот и все, что здесь было из мебели. Кроме стеклянной двери, ведущей на балкон, было здесь еще две двери, уже вполне обычных. Одна из них была заперта, а за второй обнаружились удобства, сравнимые с теми, к которым я привыкла. Что ж, центральная система канализации здесь присутствовала, что не могло не радовать. Помимо непосредственно удобств, в небольшой комнатке обнаружилось еще и зеркало. Преодолевая вдруг откуда-то взявшееся волнение, я подошла и заглянула в него. Чтобы увидеть в отражении себя.

Да-да, это была точно такая же я, какую я привыкла созерцать в зеркале каждый день. Разве только морщинок у глаз стало меньше, и скулы стали чуть менее очерченными, словно к ним вернулась юношеская пухлость. Но в остальном это была все та же я. А это говорило о том, что мне выпало стать одной из тех попаданок, которые переносятся в чужой мир вместе со своим телом. Удобно, конечно, что не придется выдавать себя за кого-то другого. И страшно от того, как мое появление из ниоткуда будет воспринято окружающими.

Бросив еще один взгляд в зеркало, я вернулась в постель, забравшись под одеяло. Светильник на противоположной стене вскоре потух, словно приглашая меня ко сну. Казалось бы, как можно взять и уснуть в такой ситуации. Но длинная, похожая на больничную, рубашка, вполне располагала к этому. Как и тот факт, что кто-то ее на меня одел, а затем заботливо поместил в теплую постель. Другими словами, позаботился обо мне. И предпринимать попытки к бегству на ночь глядя, в незнакомом городе, да еще и в неодетом виде было бы очень плохой идеей. Там, где я находилась сейчас, я была хотя бы в относительной безопасности, чего нельзя будет сказать, если я решусь сигануть в окно, как мне показалось, второго этажа. К тому же, у меня было пока слишком мало информации для того, чтобы предпринимать какие-то действия с высокой вероятностью успеха. Моей основной задачей сейчас было хорошо выспаться и набраться сил, чтобы завтра, когда наступит новый день, быть во всеоружии.

Просыпаться решительно не хотелось. Несмотря на то, что я еще находилась в полусне, я отчетливо помнила, что вчера была пятница. А, значит, сегодня была суббота, и мне предстояло затемно выбраться из теплой постели, чтобы пойти к первой паре в университет читать лекцию. Сомнительное удовольствие, надо сказать. А потом я вспомнила, что было вчера. Незнакомый мир за окном и свое помолодевшее отражение в зеркале.

Сейчас, пока мои глаза были закрыты, я еще могла надеяться на то, что это были не воспоминания, а лишь обрывки предрассветного сна. Что на самом деле я нахожусь в своей комнате, своей постели, а за окном простирается до боли привычный пейзаж. Но моим надеждам не суждено было сбыться. Потому что, открыв глаза, я вновь уперлась взглядом тот самый пресловутый белый потолок, который я вчера успела рассмотреть во всех подробностях. А это означало, что мне ничего не привиделось. Что я действительно каким-то немыслимым образом оказалась в чужом мире. Дикость какая-то. Но зато не придется идти на лекцию, как мне того очень хотелось. Как говорится, желания имеют обыкновение сбываться.

Я успела умыться и уже начала задумываться о том, что было бы неплохо позавтракать, как дверь, которая накануне была заперта, приоткрылась, пропуская визитера.

− Я вижу, вы уже пришли в себя, − проговорил незнакомец. Это был уже немолодой мужчина ростом немного выше меня. Черты его лица были вполне человеческими, впрочем, как и остальное телосложение. Единственным видимым отличием были уши, которые, не в пример обычным земным, были достаточно вытянутыми.

− Да, благодарю вас, я чувствую себя хорошо, − вежливо ответила я. И замерла, удивленная тем, что не только отлично поняла, что сказал мне мужчина, но и сумела ответить ему на том же языке. Впрочем, тому, что вместе с попаданием в новый мир у меня появилась способность разговаривать на местном языке, можно было только порадоваться.

− Очень рад этому, арайя, − незнакомец, очевидно, доктор, подошел ближе ко мне. − Вчера, когда вас доставили в госпиталь, вы были без сознания, и была опасность того, что у вас могут быть повреждения головного мозга.

− Вы знаете, что случилось со мной? − я не смогла удержаться от вопроса.

− А вы совсем ничего не помните, арайя? − мужчина внимательно посмотрел на меня.

− Нет, − ответила я совершенно правдиво, покачав головой. В конце концов, о том, каким образом я очутилась здесь, в этой больничной палате, я не имела ни малейшего представления.

− Корабль, на котором вы плыли, попал в сильнейший шторм. Когда он утих, то море вынесло на берег только вас, да несколько обломков досок. Мне жаль, что приходится сообщать это вам, но вы, арайя, единственная, кому удалось уцелеть.

− Арайя? − я удивленно переспросила, не понимая значения этого слова, которое мой собеседник произнес уже в третий раз.

− Это обращение к незамужней девушке, − пояснил он в ответ. − Вам оно не знакомо?

− Нет, − покачала я головой.

− А ваше имя? Вы помните его, арайя?

− Имя? − ответила я вопросом на вопрос, давая себе несколько мгновений на размышление. Свое имя я помнила отлично, равно как и домашний адрес, телефон и номер банковской карты. И если о последних мне совершенно точно стоило умолчать, то мое имя, в силу его достаточной специфичности, не должно было вызвать много вопросов. Во всяком случае, я на это очень надеялась. − Стелла, − произнесла я. − Это мое имя, я помню. Но остальное… Нет. Я помню только его, и не имею представления о том, как оказалась здесь. И где это самое здесь.

Я предусмотрительно решила не говорить лишнего, чтобы потом не «путаться в показаниях».

− Как я могу обращаться к вам? − я посмотрела на своего собеседника.

− Арин Деланиэль, − ответил он. − Арин − это обращение к мужчинам, а Деланиэль − мое имя. К замужним женщинам принято обращаться ара.

− Благодарю за объяснение, арин, − я вежливо поблагодарила мужчину. − Вы сказали, что я оказалась единственной выжившей в кораблекрушении. А откуда плыл погибший корабль? Может быть, это поможет мне вспомнить.

− К сожалению, не могу вам этого сказать, потому что не знаю. Мы не ждали этот корабль, а потому не ясно, кто на нем плыл и откуда. Единственное, что можно сказать с определенностью, это то, что ваш путь лежал откуда-то из Заморья. Оттуда, откуда много веков назад к этому берегу приплыл наш народ.

− Вы так уверено говорите об этом, − слова слетели с моего языка сами собой, прежде, чем я сумела воспрепятствовать этому. В будущем мне нужно было быть куда осмотрительнее и лучше контролировать себя.

− Это не простое предположение, а вывод, основанный на наблюдении, − ответил мой собеседник. − Ваши уши, − затем добавил он.

− А что не так с моими ушами? − я невольно подняла руки вверх и дотронулась до своих ушей, скрытых сейчас распущенными волосами.

− Все так, − улыбнулся мужчина. − Все дело в их форме. Конечно, она не совсем такая, как у нашего народа, но сходство, тем не менее, достаточно велико. Достаточно, чтобы считать, что у нас с вами были общие предки. Много веков назад, мы, элины, были вынуждены бежать из земель, которые теперь называем Заморьем. Но часть из нас осталась в исконных землях, постепенно смешиваясь с другими народами. И вы, арайя Стелла, дитя этого смешения.

Отведя волосы в сторону, я провела пальцами по своим ушам. Они действительно были немного странной формы, немного сплюснутые и вытянутые вверх, в отличие от тех, которые были характерны для людей. Да, мои уши имели не вполне классическую форму. Но чтобы на основании этого быть отнесенной к расе, о которой я не имела никакого представления, это было крайне непривычно для меня. Дожили, идентификация по ушам!

− Это плохо или хорошо, арин? − спросила я, пытаясь понять таким образом, как здесь относятся к чужакам.

− Если бы не обстоятельства вашего появления здесь, то я бы сказал, что это не имеет большого значения. Но вы, арайя, оказались совсем одна, в чужой стране, без воспоминаний и без вещей. Вам нужна помощь, а элины никогда не оставят свою дочь в беде. Поэтому я считаю, что в данной ситуации наше, пусть и дальнее, родство является благоприятным фактором.

− Спасибо вам, арин, − я судорожно вздохнула, стараясь подавить рыдание. Слова мужчины о том положении, в котором я оказалась, пугали. Не то, чтобы я и раньше этого не понимала, но произнесенные вслух посторонним человеком, они впечатляли куда больше, чем просто мысли.

− Я… я постараюсь вспомнить, кто я, − я опустила глаза, не желая лгать в лицо. Хотя, в моем случае, это была не вполне ложь. Потому что свои слова об утерянных воспоминаниях я воспринимала как желание понять, кем я могу стать в этом мире.

− Понимаю ваши опасения, но вам не стоит слишком об этом беспокоиться, − успокаивающе проговорил мужчина. − Особенно сейчас, когда вам нужно приложить все силы, чтобы скорее поправиться.

Я непонимающе посмотрела на него.

− Все арайи вашего возраста уже прошли отбор и распределены по факультетам магистериума. Если вы хотите приступить к занятиям вовремя, то у вас осталось всего несколько дней, чтобы пройти отбор.

2

Вот только участия в отборе мне еще не хватало! Хорошо хоть, что речь шла о вступительных испытаниях в университет, тьфу ты, магистериум. А не об участии в сомнительных состязаниях для получения руки и сердца принца. И это, хотя бы немного, но примиряло меня с действительностью. Но обо всем по порядку.

Доктор Деланиэль, а он оказался именно доктором, я оказалась права в своем предположении, распорядился, чтобы мне принесли завтрак. И, пока я ела, он, перечислив названия поданных мне блюд, начал рассказ об устройстве мира, в котором я оказалась.

− Много веков назад, наши корабли, корабли элинов, после долгих скитаний достигли этого берега. Синее море, мягкими волнами накатывающее на поросший соснами берег, сопки гор под высоким голубым небом, все это показалось моим предкам благословенным местом. И они нарекли его Руад, что на древнем языке означает благословенный край. Начавшись как небольшое поселение на берегу моря, очень скоро Руад стал таким, каким он выглядит сегодня. Большим городом с каменными домами, широкими площадями и зелеными садами. Столицей княжества Руадского, протянувшегося от моря в сторону гор.

Все дальше и дальше мы расширяли свои владения, достигнув, наконец, сопок-гор, возвышавшихся на горизонте. Что было там, за ними? Какие земли лежали там, скрытые от наших глаз? Мы решили рискнуть и преодолеть горы. Попытка была успешной, хотя многие сегодня скажут, что лучше бы элины тогда не совершали ее. Там, за сопками, простирались степи, на первый взгляд совершенно пустынные. Так думали те, кто перешли горы и двинулись дальше вглубь степей. Но они ошибались. Перейдя сопки, они переступили порог в империю андров, степных воинов. Первое столкновение с ними закончилось пленением элинов-первопроходцев. Попытка освободить их обернулась сражением, за которой последовали новые и новые битвы. Так, неожиданно для себя, мы оказались втянуты в войну, итог которой был для нас предопределен и печален.

Уже позже мы узнали, что андры были вовсе не дикими степняками, за которых мы их приняли при первой встрече. Хотя в андрах и не было утонченности и изысканности элинов, зато было в избытке силы и хитрости. И, несмотря на то, что элины были прекрасными воинами, в совершенстве владевшими искусством сражения на клинках, им нечего было противопоставить дикой силе степняков. Огромные и смуглые, андры выглядели полной противоположностью тонкокостным светлокожим элинам. Живой мощью, сметающей все на своем пути. Силой, под натиском которой пал Руад. Только тогда мы узнали, что там, в бескрайней степи, в которую мы столь неосмотрительно проникли, лежала цепь городов, главный из которых, Оран, являлся столицей земель андров. Так княжество Руадское стало частью Оранской империи.

Вопреки ожиданиям, покорив Руад, андры не остались на его землях и не пленили элинов. Вместо этого они оставили своих воинов и наместников, возвратившись в степи. Дав нам относительную независимость. С тех пор прошли годы, которые стали веками. Андры и элины не стали единым народом, сохранив каждый свои черты и традиции. Но время стерло первоначальную враждебность, превратив наше давнее поражение в худой мир. На андров в Руаде больше не смотрят как на диких степняков и завоевателей, а элинам открыт вход в другие города Оранской империи, хотя немногие из нас рискуют выезжать в степные земли. Плохо или хорошо, но мы продолжаем жить бок о бок, за эти годы привыкнув друг в другу.

− Может быть, в Руаде найдется место и для меня, арин Деланиэль? − я с надеждой посмотрела на доктора.

− Непременно, арайя Стелла, непременно, − он ободряюще улыбнулся мне. − Теперь, когда вы утолили голод и находитесь в добром здравии, мы можем покинуть эти стены. Я уже поговорил с племянником, и он готов принять вас гостьей в нашем доме.

− А без этого...? − я начала говорить, и замолчала, не зная, как выразить опасения об участии в своей судьбе кого-то еще, кроме доктора. Арин Деланиэль за это короткое время удивительным образом сумел расположить меня к себе, и я не была уверена, что кто-то еще также хорошо ко мне отнесется.

− Боюсь, что нет, арайя, − доктор отрицательно покачал головой. − Без участия Лаэриэня в этом вопросе обойтись никак нельзя.

После сытного завтрака, арин Деланиэль оставил меня ненадолго, давая возможность привести себя в порядок. Вскоре после его ухода в дверь постучали, и миловидная девушка в форме, чем-то напоминающую одежду сестер милосердия начала земного двадцатого века, протянула мне довольно объемную коробку, похожую на шляпную. Поблагодарив девушку, я поставила коробку на кровать, а затем осторожно подняла крышку. Там, под несколькими слоями тонкой упаковочной бумаги с логотипом неизвестного мне модного дома, я обнаружила то, в чем сейчас остро нуждалась, и без чего путь из больницы в большой мир мне был заказан. Платье, в котором можно было выйти на улицу и не быть принятой за умалишенную. К платью прилагались туфли на небольшом каблучке, изящные и удивительно легкие. Также в коробке нашлись и другие женские мелочи, хоть и небольшие, но крайне необходимые. Были там даже заколки для волос, что меня особенно порадовало.

Надев все обновки, я подошла к зеркалу, желая оценить свой внешний вид. Все идеально подошло мне по размеру, как будто шилось специально для меня. Даже цветовая гамма, в которой было выполнено платье, была моей. Золотистый, светло– и темно-коричневый цвета отлично подходили к моей светлой коже и каштановым волосам. Я внимательно посмотрела на себя в зеркале, разгладив не существующие складки на платье. Оно, с широкой юбкой, длинными рукавами и высоким воротом-воротничком, делало меня похожей на выпускницу пансиона для благородных девиц. А низкий пучок, в который я привычно убрала волосы, еще больше подчеркивал это сходство.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Впрочем, несмотря на скромность наряда, я в нем выглядела отлично. А те примерно десять лет, на которые изменило мою внешность перемещение в этот мир, вернув скулам легкую пухлость, свойственную юности, довершили гармонию облика. Из зеркала на меня смотрела юная девушка, которой только предстояло вступить в новую взрослую жизнь. Та, перед которой расстилалась уходящая в даль дорога, теряющаяся в дымке рассветного часа. В определенном смысле, это так и было. Сейчас для меня начиналась новая жизнь в новом мире. Мире, о законах которого я пока не имела ни малейшего представления, но по которым мне предстояло научиться жить. Могла ли я этого достичь? Хотела ли я этого? Прямо сейчас у меня не было иного выбора, кроме как ступить на дорогу, открывающуюся передо мной в утреннем тумане, и сделать по ней несколько шагов, чтобы посмотреть, в каком направлении она меня поведет. Арин Деланиэль упоминал отбор в магистериум, в котором мне предстояло участвовать. Мысли об этом немного успокаивали, потому что за последнее десятилетие нахождение в стенах учебного заведение стало для меня привычным и составляло значительную часть моей жизни. Хотя успокаивали не до конца. Потому что был еще и арин Лаэриэнь, встреча с которым мне предстояла в самом скором будущем.

Над вопросом о том, кем был этот арин Лаэриэнь, я могла бы ломать голову на протяжении всей дороги из больницы. Но решила этого не делать в виду полной бессмысленности и бесперспективности этого занятия. Вместо этого, я внимательно смотрела по сторонам, стараясь запомнить как можно больше из того, что видела. Арин Деланиэль церемонно подал мне руку, помогая спуститься по каменным ступеням крыльца, а затем подвел к уже ожидавшему нас экипажу.

Я помедлила, останавливаясь ненадолго, чтобы оглянуться по сторонам. За моей спиной осталось небольшое двухэтажное здание, из которого мы только что вышли. Судя по всему, это был один из корпусов больницы, основное здание которой располагалось немного в отдалении, вытянувшись вдоль аллеи. От внешнего мира территорию больницы отделял парк, кроны деревьев которого уже носили отпечаток дыхания осени.

− Не беспокойтесь, арайя, − понимающе улыбнулся доктор, − у вас еще будет достаточно времени, чтобы рассмотреть Руад и привыкнуть у нему. Но прямо сейчас нам необходимо отправляться, арин Лаэриэнь уже ждет нас.

Я очень надеялась, что мне еще представится возможность познакомиться с городом поближе. Потому что то, что я видела из окна экипажа, мне нравилось. Не могло не понравиться. Было бы неверным сказать, что мне была чужда эстетика городов будущего, какими их представляли и изображали мои современники. Без сомнения, в них тоже была скрыта своя, особая романтика, в наполненных людьми и небоскребами городах, во взмывающих ввысь с космодромов кораблях, которым предстояло бороздить далекое межзвездное пространство, открывая все новые и новые планеты из ожерелья миров.

Но прямо сейчас мне был куда ближе мир улиц города, по которым мы проезжали. Города, очень похожего на тот, какими были города прошлого моего родного мира. Невысокие каменные дома под островерхими крышами, каменные мостовые, по которым проезжали механические экипажи, похожие на английские кебы позапрошлого века, лишенные упряжки лошадей. Улицы, по которым неспешно шли пешеходы, одетые в костюмы и платья, а вовсе не в то, что, вообще-то, являлось исподним, но, почему-то, носилось многими моими современниками в качестве верхней одежды.

Утренний свет золотил стены и крыши домов, делая еще ярче осенний багрянец крон деревьев. Погружая меня в уютную атмосферу осени, наполненную ароматами печеных яблок с корицей, кофе со взбитыми сливками и предвкушением чего-то нового и чудесного.

Нового в моей жизни, действительно, стало куда больше, чем требовалось. Но я надеялась, что эта в буквальном смысле новая жизнь будет добра ко мне. Я, во всяком случае, была готова приложить максимум усилий, чтобы добиться этого, хотя прекрасно понимала, что далеко не все зависит от меня. Не я выбрала тот мир, в котором, по пока неизвестной мне причине, оказалась. Но то, какие поступки совершать в этом новом мире, было целиком и полностью моим выбором. И я не собиралась изменять своим принципам ради кратковременной выгоды.

Миновав еще несколько улиц, наш экипаж выехал за пределы города и устремился вперед по дороге, ведущей вдоль моря. Мы ехали по высокому скалистому берегу мимо хвойных деревьев, точь-в-точь таких же, как земные сосны. А там, внизу, шумело и билось волнами о берег море. Мне, прожившей всю жизнь в городе, где до ближайшего моря было несколько часов лету на самолете, это было непривычно. Но, вместе с тем, очень приятно и завораживающе. Я, прильнув к окну экипажа, не могла заставить себя оторваться от синей морской глади, сливающейся с небом на горизонте.

Арин Дэланиэль, очевидно, приял такую мою реакцию за испуг, поэтому, мягко дотронувшись до моей руки, постарался успокоить:

− Вам не нужно беспокоиться, арайя. Арин Лаэриэнь предпочитает проводить время не в городском доме, а в нашем родовом поместье, куда мы сейчас и направляемся.

Это объяснение позволяло мне предположить, что арины Деланиэль и Лаэриэнь приходятся друг другу родственниками. Но я не стала задавать вопросов, только улыбнувшись арину Деланиэлю в ответ.

Дорога не заняла много времени, и вскоре экипаж уже въезжал в распахнувшиеся перед нами высокие ворота, ведущие внутрь поместья. Неприступный вид ворот и каменной стены, окружавшей владения арина Лаэриэня, навели меня на мысли о том, что поместье в случае опасности могло послужить своим хозяевам надежным убежищем. И, с равным успехом, могло стать темницей для того, кто желал покинуть его, но мог этого сделать по своей воле. Я внутренне содрогнулась из-за возможности такой перспективы, впрочем, постаравшись внешне ничем не выдать ход своих мыслей.

Наконец, экипаж остановился перед величественным особняком из белого камня. Не успели мы ступить на широкое мраморное крыльцо с колоннами под венчавшим их портиком, как двери перед нами распахнулись, пропуская внутрь дома. Арин Деланиэль уверенно провел меня через просторный холл и гостиную первого этажа, подведя к еще одной двери. За ней, как я могла предположить, был кабинет арина Лаэриэня. И уже буквально через несколько мгновений я смогла убедиться в том, что не ошиблась. Более того, владелец кабинета был в нем и, совершенно определенно, ожидал нас.

Как так могло быть? Со всей очевидностью, арин Деланиэль и арин Лаэриэнь были близкими родственниками, это было ясно с одного взгляда. Но если арин Деланиэль производил впечатление спокойного и разумного человека, то об арине Лаэриэне этого было сказать нельзя.

Арин Лаэриэнь откровенно пугал.

Нет, внешность его была прекрасна, если оценивать ее по классическим канонам. Высокий, с пепельными волосами и светлыми, почти прозрачными глазами, он выглядел весьма привлекательно. Но вот его взгляд вызывал у меня мороз по коже и почти непреодолимое желание начать спасаться бегством.

Усилием воли, скорее, по привычке, чем осознанно, я подавила этот страх. Там, в прошлой жизни, если так можно было выразиться, мне приходилось проводить занятия с весьма большой аудиторией, в несколько сотен человек одновременно, а потому страха при встрече с новыми людьми у меня не было. Здесь же, в моем почти животном страхе, было что-то неправильное. Я поняла это, как только сумела подавить его, вернув контроль над телом разуму. И самым логичным объяснением произошедшего становилось то, что арин Лаэриэнь каким-то образом сумел повлиять на меня. На мои инстинкты. Подчинить, навязав мне свою волю. Проникнуть в мою голову, заставив выполнять его приказы. И все это он проделал не при помощи слов, просто убедив меня в чем-то, нет. Он каким-то неизвестным мне образом сумел непосредственно воздействовать на мой мозг, заставив меня испытывать страх. И вот это-то откровенно пугало.

Этот страх, конечно, был не в пример слабее того, который я испытала из-за оказанного на меня воздействия. Вместе с тем, осознание того, что кто-то вот так запросто может повелевать другими, приводила меня в ужас. А потом к этому неприятному чувству добавилось и осознание того, какую именно реакцию я продемонстрировала аринам. Но было поздно сожалеть. Я уже не бросилась наутек, не забилась куда-нибудь в угол комнаты. Я оказала сопротивление этому, будем говорить, ментальному воздействию. И этим выдала себя. Точнее, продемонстрировала, что на меня способности беловолосого господина не действуют в полной мере. И что я могу вполне успешно им сопротивляться.