Текст книги "Месть «Синдиката» (ЛП)"
Автор книги: Натали Николь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
Глава 8
Синклер
У меня просто голова идет кругом от их признания.
– Что вы имеете в виду? Ваш отец был членом «Синдиката»?
Константин смотрит в мою сторону.
– Да. – Он оглядывается на Алексея и кивает.
Алексей достает из кармана что-то и бросает мне. Я ловлю предмет, и у меня отвисает челюсть, когда понимаю, что это.
Святое. Дерьмо.
Это кольцо с эмблемой «Синдиката «Трезубец». Когда кручу его в руке, знакомая гравировка и маркировка рассекает мою душу пополам. Когда поворачиваю кольцо, вижу надпись на нем. «Ante Infeditatis Mortem» и имя «Viktor Kostov» выгравированы знакомым шрифтом, который совпадает с моим. Закрыв глаза, передаю его Джованни. Я не решаюсь открыть глаза. Такой сценарий я даже не рассматривал.
Я провожу руками по лицу, когда Деклан начинает ругаться, и, наконец, открываю глаза, чтобы встретиться с пылающим взглядом, так похожим на взгляд моего котенка. Не могу сказать, что скрывается за их изучающими взглядами, только представить, что ответы мне не понравятся.
– Костовы были членами «Синдиката «Трезубец» с момента его основания, поколение за поколением, все так же, как и у вас троих. Наш отец был последним Костовым, прошедшим инициацию. Возможно, единственная причина, по которой я и Алексей не мертвы, в том, что мы были детьми, и ваши отцы не думали, что мы что-то знаем. – Он смеется. – Или были слишком заняты разборками после того, как отец развалил эту драгоценную гребаную торговлю, в которой они так отчаянно хотели участвовать, что забыли о нас… Ну, за вычетом того, что у них хватило времени убить нашего отца и замести свои никчемные гребаные следы.
У меня нет слов. Впервые в моей гребаной жизни я ошеломленно молчу. Никаких реплик. Никаких контролирующих мыслей. Абсолютно. Полное. Молчание.
И я не единственный. Очевидно, Джи и Дек оба смотрят на них. С округлившимися от удивления глазами, с открытым ртом. Если бы находился в состоянии, отличном от ошеломляющего шока, я бы, наверное, посмеялся над бокалом, который выскользнул из руки Джи и грохнулся на пол.
– Я… я… – Ага. Все настолько плохо, что я явно не могу сформировать связное предложение, черт возьми.
Алексей начинает смеяться. Истерический смех проносится по комнате. Спустя время, успокоившись, он говорит:
– Почему вы трое так мало знаете об этом драгоценном синдикате, которым так дорожите?
Это… Это выводит меня из временного ступора. Я бросаю на него один из своих фирменных взглядов, и ярость свободно проходит через меня, как чистейшая порция адреналина, которую когда-либо получал в своей жизни.
– Драгоценном? Драгоценном? – Я фыркаю. – Да… все, что это драгоценное долбанное общество сделало для нас, так дало нам гребаную жизнь, полную травм. Мы врали, когда учитель спрашивал о новых синяках или чертовом гипсе, зная, что если скажем правду, последствия будут в десять раз хуже. Зная, что я – продукт контрактного брака и ничего больше. Моя собственная шлюха-мать не хочет иметь со мной ничего общего. – Я машу руками в сторону парней, а мой отточенный самоконтроль еще больше ослабевает. – Джованни наблюдал, как
его мать медленно утопала в алкоголе, пока это не убило ее, потому что его отец – всего лишь кобель и постоянно изменял. Один из слуг стал ее миром, поскольку обеспечивал ее пороки. У Деклана шрамы на спине, доказывающие, какие у него родители. – Я встаю и беру бутылку водки, пригубив немного.
Яростно вышагиваю, продолжая свою тираду: – Заставляли учиться пытать и убивать людей только для того, чтобы потом самим подвергнуться пыткам, если мы проявим эмоции или окажемся недостаточно эффективными. Нас ставят на смешные пьедесталы в этом гребаном адском универе. Все смотрят на нас с благоговением и ужасом. Мы постоянно в режиме показушной обезьяны, чтобы не быть еще большим разочарованием, чем мы уже есть. Создаем фальшивые личности, чтобы открыть свой бизнес, чтобы было на что опереться, когда нам снова и снова угрожают, что нас лишат средств. И самая лучшая часть? В начале этого года нам сказали, что мы все женимся этим летом на тех, кого отцы выберут для нас. Все это части их бизнес-сделок, чтобы еще больше закрепить свои проклятые места в истории. Мы для них лишь маленькие гребаные марионетки, которые едва держатся. Ждем, а иногда и молимся, чтобы они прекратили свое жалкое существование.
Наконец, я поворачиваюсь к ним и вижу их ошеломленные лица. Мне не следует говорить дальше, но не могу остановить поток слов.
– И я бы повторил все сначала, каждый больной и извращенный момент. Каждую сломанную кость и синяк. Все психическое и эмоциональное насилие. Знаете почему? Это привело нас к вашей сестре. У вас абсолютно потрясающая сестра, которая прошла через столько дерьма и все еще способна ослепительно красиво улыбаться, которая вышибает воздух из моих легких каждый гребаный раз. Я так чертовски люблю ее, нет, мы так чертовски влюблены в нее, что аж тошнит.
Мои колени подкашиваются, а моя решимость полностью выдыхается. Слезы затуманивают мое зрение, и я позволяю ублюдкам упасть.
– Сегодня мы были вынуждены отправиться на семейное собрание. Когда вернулись домой, наш пентхаус был разгромлен. Поняв, что от Бетани сегодня ничего не было слышно, мы стали ее искать. Но все, что мы нашли, – это чертову фотографию, где она выходит из кабинета врача, и записку, в которой говорилось, что она исчезла. В то же время Джованни получила письмо с ДНК. Она их так и не получила. Затем всплыло оповещение…
Я глубоко вдыхаю, а затем смотрю братьям в лицо, слезы свободно текут, когда решаюсь на то, что поклялся никогда не делать.
– Я, черт возьми, умоляю вас. Помогите нам найти вашу сестру и, возможно, вашу племянницу или племянника, который растет внутри нее. Помогите нам вернуть любовь всей нашей жизни и будущего ребенка, пока мы их не потеряли. Я не знаю, где они, но отдам все, что вы захотите за вашу помощь. Наш город принадлежит нашим отцам, и без вас мы ни хрена не можем выстоять, потому что они, скорее всего, и есть причина ее исчезновения.
Я склоняю голову, отпускаю контроль, и мои эмоции полностью вытесняют все чувства. Я реву от ярости, мысли о нашем котенке и ребенке, которому грозит опасность, почти толкают меня в бездну невыносимой боли. Это еще хуже. Знать, что ее нет рядом с нами, пока мы все ждем результатов теста на беременность. Перед глазами мелькает ее великолепное тело с гордым круглым животом. Видение того, как мы днем все бегаем по дому, полному детей, а ночью пытаемся делать новых. В моей голове все крутится и разбивается.
Я полностью осознаю, что Джованни имел в виду раньше, но был слишком сосредоточен и чертовски упрям, чтобы позволить эмоциям проникнуть в мой разум.
Я отдам свою жизнь за нее. Хочу ее и только ее до конца своих дней. Если мы не сможем вернуть ее, я с радостью пущу себе пулю в голову, чтобы увидеть ее на другой стороне.
Потому что жизнь… Ни черта не значит без нее рядом с нами.
* * *
Я проснулся с самой сильной головной болью в своей жизни. Переворачиваюсь на бок и понимаю, что лежу на диване. Как, черт возьми, я оказался на диване?
– Вовремя ты проснулся, придурок. – Голос, как мне кажется, Деклана? Черт, в который раз я ничего не соображаю, и мне наплевать.
– Что случилось? – спрашиваю я, морщась от того, что мой голос звучит как стальные барабаны, которые яростно бьют в мой толстый череп.
– Christo. – Джи ругается. – Ты имеешь в виду, кроме того, что ты напился в стельку?
– Конечно… Это. – Я машу рукой вокруг.
– Ну, ты разразился обычной психопатической тирадой, в которой выплеснул приличное количество хрени, через которую мы прошли, будучи детьми. Практически заявил о нашей ненависти к «Синдикату», нашим родителям и универу, – говорит Джованни, а я ничего из этого не помню.
– И? Не так уж это и плохо.
– Нет, не так.
Мне не нравится его тон.
– Почему у меня ужасное чувство, что это не все, что я сказал?
Деклан решает, что сейчас самое время вмешаться своим рокочущим голосом, укрепляя мое новое решение воздержаться от дьявола под названием «Столичная водка».
– Потому что так и есть, дурак! Ты просто должен был взять и рассказать им о том, что Бетани пропала и, возможно, беременна, а потом поклясться в верности братве Костова и кричать, и плакать до потери сознания.
Пришло время быть умником, и я выдаю остроумное высказывание, хотя мой мозг кричит об обратном.
– Мы не мертвы, так что все не может быть так плохо.
Глубокий смех раздается где-то рядом со мной, и я сожалею, что был слишком труслив, чтобы открыть глаза раньше.
– Нет. Вы еще не умерли, но этот вариант все еще рассматривается.
Ах, черт.
Медленно, очень медленно, я сажусь. Мое тело протестует, но заставляю себя открыть глаза, щурюсь и медленно осматриваю окружающую обстановку.
– Где мы, черт возьми?
– В резиденции Костова, – отвечает Алексей, глядя на меня так, будто готов убить.
Потирая лицо руками, встаю и иду к столу, за которым они все сидят. Почему-то я одет в треники и футболку, как и все остальные. Я вытаскиваю стул и плюхаюсь на него, как непослушный ребенок, которым, очевидно, сейчас и являюсь.
Передо мной ставят чашку кофе и тайленол, и я с жадностью их выпиваю. Наливаю вторую чашку и делаю то же самое. Я наливаю третью, когда понимаю, что мне, наверное, стоит извиниться, хотя от этой мысли мне хочется выругаться.
– Думаю, стоит извиниться, да?
Константин просто смотрит на гигантское крушение поезда, которым я сейчас являюсь, и отмахивается от него.
– Нет необходимости. Хотя эта вспышка и информация не приветствовались, они мне послужили для принятия решения.
Во рту у меня становится суше, чем в Сахаре, когда я хриплю:
– И каким будет это решение?
Поскольку он, знаете ли, пахан русской братвы, то, конечно, заставит нас стоять на ржавых гвоздях, пока мы ждем своей участи. Наконец, после слишком долгого в моем ужасном похмельном состоянии ожидания он решает наши судьбы.
– Мы поможем вам найти нашу сестру. – Слава богу! – Но есть… условия.
Вот чёрт.
– Условие первое: вы трое следуете нашим правилам. Пока ты валялся в отключке, Джованни рассказал о проблемах, с которыми вы столкнулись в Сономе, и он будет работать с моим техническим специалистом, чтобы взломать системы. Условие второе: когда мы найдем нашу сестру, если ей понадобится медицинская помощь, мы контролируем, куда она пойдет и какие меры безопасности будут приняты. Условие третье: никаких секретов. Хотите вы трое этого или нет, она узнает об «Обществе «Трезубца». И наконец, условие четвертое: вы клянетесь нам в верности. В зависимости от того, насколько хорошо вы станете сотрудничать и помогать нам во время этой миссии, ваше звание будет либо повышаться, либо понижаться.
Я смотрю на ребят.
– Что скажите?
Деклан отвечает просто:
– Все что угодно для солнышка.
Джованни кивает.
– Уже говорил это раньше. Я сделаю для нее все, что угодно. И прежде чем ты спросишь, я уже поинтересовался, откуда она узнала о нашей песне. Виктор пел детям в детстве. Видимо, у него были причины напевать им это.
Я киваю и снова перевожу взгляд на Константина и Алексея. Встав, протягиваю руку.
– Константин. Алексей. По рукам, джентльмены. Давайте, черт подери, найдем ее.
Глава 9
Бетани
Десять дней спустя
– Ты уже готова сдаться, принцесса?
Боже мой, его голос чертовски раздражает.
Прошло уже больше недели с тех пор, как этот придурок вцепился в меня своими склизкими руками, и моя решимость потихоньку начинает ослабевать. В день я съедаю, наверное, три куска хлеба и, если повезет, стакан воды. У меня болит голова, желудок постоянно крутит, и у меня совершенно нет энергии из-за минимального сна. Он все время говорит, что как только я соглашусь, то смогу есть и пить по желанию. И все равно…
– Я уже говорила тебе, тупица. Возможно, подумаю, если ты скажешь мне, на что я соглашаюсь. Но твой маленький член все время мешает, так что ответ – иди на хер.
Удар по моему лицу не вызывает особого шока. Он уже много раз давал мне пощечины и бил об стену, когда не получал своего. А вот удар ботинком в живот? Это что-то новенькое и чертовски болезненное. Боль пульсирует в моем теле, я стискиваю зубы и заставляю себя не кричать от боли.
– Ты тупой… – Он начинает говорить, но стук в дверь останавливает Питера. Он быстро выходит и запирает дверь, и я слышу жаркие споры, пока пытаюсь успокоить дыхание.
Я хочу, чтобы мучительные боли прошли, но мозг и тело воюют друг с другом. Мой разум говорит: «Мы проходили через худшее, мы справимся!», в то время как тело возражает: «Я могу функционировать без еды только до того момента, пока не отключусь, идиот». Да, я определенно чувствую разницу с первого дня и до сих пор.
За последнюю неделю мой разум и тело прошли через целую лавину эмоциональных взлетов и падений. Застряв в этой дурацкой комнате, я получила кучу времени, чтобы позволить всему, что заблокировала за эти годы, обрушиться на меня с полной силой. Все ужасные воспоминания о голоде, холоде, страхе, издевательствах и миллионе других вещей продолжают сталкиваться с удивительными моментами, которые пережила с Декланом, Синклером и Джованни, в очередной попытке утянуть меня вниз.
Но каждый раз, когда ужасные воспоминания пытаются победить, я вспоминаю, как упорно боролась и что мне пришлось сделать, чтобы вырваться из этого дерьма. Я продолжаю сражаться и напоминаю себе, что достаточно сильна, чтобы пройти через это. Я пройду через все не только ради себя, но и ради парней. Мы много разговаривали, и со временем они все больше и больше посвящали меня в тот ад, через который им пришлось пройти.
Думаю ли я, что они были полностью честны? Абсолютно нет. Но была ли сама полностью честна с ними? Нет.
Я бы, наверное, лучше слизала грязь с тротуара, прежде чем признаться им, что кого-то убила.
Черт возьми. Теперь, когда думаю о парнях, глупые слезы снова решили пролиться. Я чертовски скучаю по ним, но в то же время так на них зла.
Где они, черт возьми, и почему я все еще торчу в этом новом аду?
Если бы не находилась на третьем этаже, где нет ничего, кроме бетонной площадки, которая могла бы остановить мое падение, я бы уже разбила эти чертовы запечатанные окна и спрыгнула бы вниз, чтобы надрать им задницы за то, что они так долго тянули. Потом потребовала бы, чтобы они трахали меня неделю подряд в качестве наказания. Есть плюсы в том, чтобы иметь трех парней. Когда один хорошо трахнет, остаются два других с длинными и толстыми, аппетитными пронзёнными членами, готовыми к работе. Я усмехаюсь про себя при этой мысли. И снова эти божественные ужасные эмоции.
В одну минуту я настроена решительно, как никогда, в другую – плачу, а теперь тихо смеюсь про себя и возбуждаюсь. Мне очень нужно, чтобы они приехали, пока я не сошла с ума.
Я, наконец-то, вернулась на кровать и прислонилась к стене, положив подушку между животом и согнутыми коленями. Вдруг дверь открылась, и вошел Питер. На моем лице нет никаких эмоций, так как знаю, что это только больше его разозлит.
– Что? Вернулся, чтобы избить меня еще раз, так как знаешь, что я не буду заниматься с тобой сексом?
Его пальцы дергаются от желания ударить меня снова, но по какой-то причине он просто засовывает руки в карманы, прежде чем заговорить.
– Я собираюсь дать тебе два варианта.
– Если в одном из них ты умрешь, то я приму его. – Наверное, мне не стоит острить, но не могу удержаться, чтобы не разозлить его.
Он не клюет на наживку, и я сужаю на него глаза.
– Все очень просто, принцесса. Либо ты выходишь за меня замуж, либо мы продаем тебя тому, кто больше заплатит. – Он пожимает плечами, словно выбирая между пиццей и мороженым. – Выбирай.
– Э… что прости?
– Я не собираюсь повторять, Бетани. Я дал тебе выбор, и теперь ты должна принять решение.
Я ошеломлена.
– И ты действительно думаешь, что я решу выйти замуж за тебя, тупица?
– Я гораздо более предпочтительный выбор. Даже несмотря на то, что мы могли бы получить за тебя неплохие деньги, поскольку ты – пропавшая наследница Братвы. Но я бы предпочел иметь тебя в качестве моей покорной маленькой шлюхи, готовой и желающей, когда захочу.
Хотя мне следовало бы задуматься, что он имел в виду, говоря о «пропавшей наследнице Братвы», в моей голове возникают лишь отвратительные образы в роли его жены, когда он таскает меня за собой, как какой-то приз. Он всегда ненавидел мою фигуру и говорил, что мне нужно похудеть. Он также настаивал, что я лучше выгляжу блондинкой и накрашенной. Итак, между всеми его предыдущими заявлениями, когда мы встречались, и его «выбором» сейчас… Перед глазами все темнеет от гнева.
У меня внутри все оборвалось, но я собрала неведомый прилив сил, чтобы соскочить с дрянной кровати и ударить его прямо в лицо. Его голова поворачивается в сторону, и он отступает на дюйм к двери, шок отражается на его лице. Я быстро наношу еще один удар, но Питер блокирует его и сильно бьет в живот. Я сгибаюсь пополам, и он использует это преимущество, чтобы толкнуть меня обратно на пол. Затем садится на меня и обхватывает рукой мою шею.
Это ощущение – воспоминание о той ночи, когда парни спасли меня, но на этот раз я не под действием коктейля.
Мое тело протестует, когда он начинает сжимать горло сильнее и кричать на меня, но я отключаюсь. Знаю, что Питер бросает оскорбления, но остаюсь неподвижной и закрываю глаза, чтобы позволить ему думать, что он победил. Как только он отпускает меня, я борюсь с собой, чтобы не сделать глубокий вдох и досчитать до трех, прежде чем открыть глаза и ударить его коленом прямо в пах. Когда Питер падает рядом со мной и начинает отплевываться, я быстро пытаюсь добраться до двери. Мне удается открыть дверь, но ее блокируют три огромных охранника.
Все они одинаково страшны, и все вместе стоят как гигантская стена. Да. Я не смогу уйти.
Охранники медленно направляются ко мне и загоняют меня в комнату смерти, пока мои ноги не ударяются о спинку кровати и я не падаю на задницу в знак поражения. Один подходит к Питеру и поднимает его на ноги, после чего бормочет что-то ему в уши. Тот просто отталкивает парня и поправляет свой напыщенный костюм.
Выпрямившись, он, наконец, поворачивается ко мне.
– Двадцать четыре часа. В следующий раз, когда приду сюда, тебе лучше принять решение, или я приму его за тебя. – Затем выбегает из комнаты, а его головорезы следуют за ним. Я не двигаюсь и не позволяю своему выражению лица измениться, пока не раздается дразнящий «щелчок» замка, запечатывая меня обратно в эту тюрьму.
Я медленно опускаюсь на подушку и сворачиваюсь в клубок, уровень адреналина в крови снижается. Я обдумываю его слова и погружаюсь в беспокойный сон, молясь, чтобы мои парни пришли сюда в течение следующих двадцати четырех часов, прежде чем мне действительно придется сделать выбор, чего я очень не хочу.
Глава 10
Джованни
Позже тем же вечером
– Тридцать минут на выход. Всем понятны их позиции? – Константин кричит по связи, когда пять хорошо вооруженных внедорожников мчатся по шоссе в сторону местонахождения Бетани. Куча «да» сыплются в ответ, пока он не решает, что услышал их все. – Хорошо. Будьте на связи в любой момент, исключение – чрезвычайные ситуации.
Последние десять дней были настоящим адом. Нам со Свеном потребовалось почти три дня, чтобы взломать все протоколы безопасности медицинского здания, базу данных автоинспекции, подставные компании, службы защиты детей Вашингтона и, наконец, записи дорожного движения. И чертовски хорошо, что мы решили взломать дорожные камеры в последнюю очередь.
Наблюдать за тем, как Бетани отбивается от Питера – который, как мы теперь окончательно убедились, является Шимусом Питером О'Салливаном – и его головореза, наполнило всех нас безумным чувством гордости и полной и абсолютной кипящей ярости. Бетани сражалась, как дьяволица, пока этот больной ублюдок не наставил на нее пистолет. Алексей и Деклан пришли в бешенство и часами спарринговали со своими подчиненными в спортзале. Они оба надрали всем задницы, а потом разнесли пару боксерских мешков. Синклер просто спросил Константина, не нужно ли ему кого-нибудь убрать, а затем пропал на десять часов, пока кто-то возил его по окрестностям с командой уборщиков. Вернулся он весь в крови, но чуть менее убитый.
Константин выругался несколько раз, прежде чем сесть обратно рядом со Свеном и мной, чтобы проследить за автомобилем, мы несколько раз его теряли, затем находили и продолжали следить, пока похитители, наконец, не прибыли на место. Константин также, возможно, связался на родине с нужными людьми и попросил об услуге, поскольку мы получили несколько спутниковых снимков необходимой территории. Возможно, он также договорился, что сверхсекретный военный беспилотник прочешет место ночью, но я не совсем уверен, поскольку не понимаю по-русски.
Мы потратили хренову тучу часов на планирование, составление резервных планов, а затем составление резервных планов для них. Мы проводили тактические учения, часами пропадали на его личном полигоне, стреляя из всех видов оружия, которое теперь при нас, и помогали в разработке планов, которые он задумал для своей империи.
Хотя в некоторые моменты я не уверен, что русские отказались от идеи связать наши задницы и пустить нам кровь, мы все достигли общего перемирия и немного сблизились.
Мы узнали больше о наших отцах и некоторых отвратительных «проектах», в которых они участвуют, – даже не думали, что это возможно.
Самый крупный из них… после того, как на несколько лет прижали хвост из-за возможного разоблачения, они снова использовали все свои связи, чтобы возобновить торговлю людьми. Только теперь они находятся на вершине пищевой цепочки, а не просто пытаются пробить себе дорогу.
Мы также пришли к выводу, что большинство студентов-стипендиатов, к сожалению, попали в эту сеть. В то время как все они думали, что, наконец-то, получили шанс улучшить свою жизнь, наши отцы продали их тому, кто больше заплатит. Это одна из самых извращенных и отвратительных вещей, и мне стыдно, что я ношу с ними одну фамилию. Я уже давно не люблю своего отца, но сейчас просто презираю его всем сердцем. И хотя наши планы в этом направлении пока не продвинулись, наша глубокая вендетта против них горит еще ярче, чем раньше.
Я смотрю на часы и вижу, что у нас осталось всего десять минут до прибытия на место.
Закрыв глаза, сосредотачиваюсь на всех наших планах и на том, сколько времени у нас есть, пока не начнется все это дерьмо.
Десять акров. Двадцать пять тысяч квадратных футов дома. Систематические глушилки сигналов, которые нам нужны для идеальной работы. Сорок семь охранников против нашей команды из двадцати пяти человек.
Хотя нас будет чертовски трудно остановить. Два русских вора в законе, которые не видели свою сестру – потому что считали мертвой – двадцать лет. Двадцать человек, у которых за плечами военная служба, наемничество, да и сами они по себе психопаты.
Затем еще мы. Трое мужчин, которых Бетани абсолютно уничтожила и поставила на колени. Отцы ее будущего ребенка. Я готов вырвать свое чертово сердце и отдать ей без вопросов. Я не хочу его возвращать. Потому что если она злится на нас… что ж, тогда, полагаю, мне придется унижаться, чтобы вернуть ее расположение.
Голос Алексея слышится по связи:
– Пять минут.
Я открываю глаза и полностью концентрируюсь.
Мы не можем облажаться.
* * *
– Как, черт возьми, вы смогли так легко уничтожить их системы безопасности и связь? – шепотом спрашиваю я Константина и Алексея, пока мы пробираемся сквозь деревья. На часах около двух часов ночи, и мы были готовы использовать приборы ночного видения, но полная луна хорошо освещала местность. Не уверен, плохое это предзнаменование или хорошее, но я склоняюсь к хорошему.
– Просто, – отвечает он. – Послал пару своих лучших девушек, и они сработали, как надо. Довольно просто, когда мужчины хотят переспать, а у красотки случайно спускает колесо.
– Я то думал… – начинаю я, но он прерывает меня.
– Да. Но не так, как ты думаешь. Полностью легально. С девушками обращаются как с королевскими особами, и они сами выбирают, хотят ли… поиграть. Никого не принуждают к такому кощунственному дерьму, как это. Только никчемные уроды!
Я ничего не отвечаю, поскольку и так понятно. Да, он занимается проституцией, но, по крайней мере, предоставляет женщинам безопасную среду для выбранного ими образа жизни. Я могу уважать это, потому что женщинам должно быть позволено трахаться, с кем они хотят, и не считаться шлюхой.
Мы все остановились, дойдя до полосы деревьев, и смотрим на массивный особняк перед нами. Напряжение достигло максимума, пока ждем сигнала от команды Константина. Они уничтожат всех внешних охранников, прежде чем дадут нам сигнал, и тогда мы нанесем удар.
Я жду, задержав дыхание, и тут звук «щелк-щелк» в наушниках заставляет нас перейти в режим атаки. Мы молча направляемся к крепости, подняв оружие, и все остальные следуют нашему примеру. У нас также есть несколько человек у входов в подземелье и в фургоне, который ждет, чтобы его заполнили выжившими. Не факт, что они проживут долго. Помимо спасения Бетани, цель – захватить как можно больше людей, и Алексей собирается немного повеселиться.
Когда мы подходим к задней двери, я оглядываюсь по сторонам. Здание представляет собой массивную прямоугольную конструкцию. Окон больше, чем могу сосчитать, и все они очень простые и неприметные. Если бы только это было правдой. Покопавшись в подставных компаниях, мы, наконец-то, нашли владельцев. Да, имена наших отцов здесь повсюду. Хотя они представили его как жилье для неблагополучных людей, именно здесь проводят аукционы для своей сети торговцев людьми. Черные аукционы и торги в реальном времени означают, что все жалкие отбросы земли могут просто зайти на сайт, сделать ставку и отправить жертву в нужное место, чтобы совершить с ней любые развратные деяния.
– Готовы? – спрашивает Деклан, стоя перед дверью. Мы все киваем, и Деклан делает то, что у него получается лучше всего – слетает с катушек. Пинком он срывает дверь с петель. Мы все быстро входим и начинаем стрелять, двери распахиваются, а охранники пытаются нас перехватить. Через несколько секунд шесть человек лежат на земле, кровь сочится из их набитых свинцом тел. – Упс. Не извиняюсь.
Я слышу фырканье и хохотки со стороны остальных, но мы все на одной волне.
Размахивая оружием, мы очищаем каждую комнату, прокладывая путь к остальным. Когда все собираемся в главной зоне, Константин направляет всех на свои позиции. Все остальные поднимаются по лестнице на второй и третий этажи, а мы – на лифте на третий этаж, где находится около ста спален, которые даже меньше, чем «общежитие», в котором жила Бетани до того, как появилась в нашей жизни. На третьем этаже также есть тонны коридоров, похожих на лабиринты, чтобы сбить жертв с толку, со скрытыми лифтами, чтобы они никогда не смогли выбраться.
Когда приближались к дому, мне показалось, что в одном из угловых окон я увидел очень тусклый свет. Если правильно запомнил план помещения, я точно знаю, куда идти. Я еще никому не говорил, потому что не уверен в увиденном. Но если Беттани там, то я иду именно туда. Писк лифта оповещает меня о том, что мы достигли цели, и как только дверь открывается, я вхожу.
Глупая ошибка.
В своей спешке я едва не получил пулю, которая пролетает мимо и врезается в стену.
– Черт, – бормочу я, но, к счастью, остальные оказываются более подготовленными. Выстрел в плечо от Синклера валит парня с ног, он кричит от боли, а Дек вырубает его задницу.
Шум слева заставляет меня быстро среагировать и послать пулю в колено парня. Его отключает Константин, который затем поворачивается ко мне.
– Чертов идиот.
– Да. Я в курсе.
– Ты серьезно думаешь, что моя сестра примет меня, если узнает, что я позволил одному из вас, идиотов, умереть под моим командованием?
Пауза, я задумался на мгновение.
– Сомневаюсь.
– На хрена это было нужно? – требует Константин.
Я быстро решаю говорить правду.
– Подумал, что увидел свет в одном из окон. Я уверен, что знаю, где находится комната в этом гребаном лабиринте ада, и поторопился. Больше такого не повторится.
Он красочно описал все, что обо мне думает.
– Больше так не делай. Понял? – Я киваю в подтверждение. – Хорошо. Отправляйся в ту сторону. Один из нас скоро последует за тобой.
Подняв большой палец вверх, я снова отправляюсь на поиски Бетани. Я иду так тихо, как только могу в полном тактическом снаряжении, и медленно зачищаю комнату за комнатой по пути. Я едва слышу остальных, пока пули летят в стены. Всего за пару минут очистил все комнаты, пока не добрался до последнего коридора. Я останавливаюсь и прислушиваюсь, нет ли голосов.
Проходит всего минута, но я наконец слышу приглушенные голоса, по крайней мере, двух мужчин.
Понимая, что мне нужна тишина, я методично снимаю со спины снайперскую винтовку – какое-то безумное изобретение Алексея, но засранец сотворил золото. Меньше, чем большинство винтовок, ее не нужно ничем подпирать, и чертовски точная. Бесшумная – только когда пули попадают в цель, окружающие узнают о выстреле. Пули небольшого размера, а результат – мощный взрыв, уничтожающий все на своем пути.
Я бросаю быстрый взгляд за угол и вижу двух мужчин, стоящих рядом друг с другом на моей стороне стены и одного напротив них. Прислонившись к стене, думаю о безумной идее, которая больше подходит только Деклану. Приседая, выравниваю дыхание, пока мой пульс скачет. С предельной осторожностью разворачиваюсь и прицеливаюсь. Мой палец едва нажимает на спусковой крючок, и пуля отправляется в цель.
Зная, что у меня нет времени, моя реакция мгновенна. Я направляю оружие в третьего охранника, в то время как первые двое падают в моей периферии, крича от боли, когда их нижние конечности разрываются на кровавые куски.
Третий охранник с ужасом наблюдает, как булькающие крики его друзей становятся все тише и тише и наконец прекращаются, когда потеря крови становится слишком большой. Я чувствую остальных, когда они подходят ко мне сзади, но слишком сосредоточен.
– Где она? – выдавливаю я из себя.
Дрожащими руками охранник указывает на дверь. Не раздумывая, я бегу по коридору вместе с остальными. Сбоку от меня открывается дверь, и я даже не успеваю подумать, как мой кулак врезается в лицо человека, отправляя его на пол в бессознательном состоянии.
Ноги работают на автопилоте, когда достигаю двери, на которую нацелился, и пинком открываю ее.
– Tesoro? – шепчу я, и мое сердце словно застревает в горле.
Бетани издает жалкий хныкающий звук, и я мгновенно оказываюсь на кровати рядом с ней.
