Текст книги "Месть «Синдиката» (ЛП)"

Автор книги: Натали Николь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Глава 4

Бетани

Когда наконец прихожу в себя от удара друга Питера, моя голова немного болит, но боль и близко не сравнима с той, которую испытывала в сентябре от кирпичной стены, в которую Питер меня врезал. Все тело болит, но с этим ничего нельзя поделать. Сидеть и хандрить нет времени, мне нужно выяснить, где я, черт возьми, нахожусьи как сбежать.

Оглядывая комнату, замечаю, что снаружи темно и лишь лунный свет проникает сквозь жалюзи. Я могу различить лампу на столе рядом со мной. Я быстро моргаю, чтобы дать глазам адаптироваться, и лишь потом сажусь и осматриваюсь.

Комната не намного больше моей старой «общаги» до того, как парни пронеслись по моей жизни и забрали меня в свой пентхаус, но здесь, по крайней мере, нет плесени. Стены просто белые, и лишь одно окно. Я также вижу только дверь, поэтому знаю, что это ограничивает мои возможности для побега, если только в стене нет потайного места, которое так хорошо скрыто, что человек не может его увидеть. Из остальных вещей в комнате – это лампа, стол, на котором она стоит, и маленькая двухспальная кровать с простыней и подушкой.

Я подхожу к окну и выглядываю наружу, но лампа отбрасывает блики на окно, поэтому ее выключаю. Просунув пальцы между жалюзи, раздвигаю две пластинки и выглядываю наружу.

Широкий и длинный газон, уходящий за массивные деревья, – это все, что я вижу. Пока не замечаю ничего, что могло бы дать мне подсказку, где я нахожусь. Отойдя от окна, ложусь обратно на кровать. Ломаю голову, пытаясь понять, помню ли что-нибудь о поездке до того, как меня вырубили, и с ужасом понимаю, что не обратила ни на что внимания.

– Вот черт! – шепотом ругаюсь под нос. Как, черт возьми, я могла сделать что-то настолько чертовски глупое?

Из глаз льются беззвучные слезы разочарования.

Мне следовало быть внимательной, а не пытаться строить из себя крутую.

Сделав несколько глубоких вдохов, я на несколько минут предаюсь жалости, потом вытираю глаза. У меня нет времени на эти чертовы слезы.

Услышав шаги в мою сторону, я быстро притворяюсь спящей. Слышу, как ключ вставляется в замок, дверь со щелчком открывается. Я дышу ровно, чтобы не выдать себя, и вскоре дверь закрывается.

Пока ключ поворачивается, чтобы снова запереть меня в этой тюрьме, я слышу, как человек говорит:

– Да. Все еще спит. Чертов идиот, наверное, обкурился и подумал, что увидел, как в комнате включается свет. Не знаю, почему… – Его голос прерывается, когда он идет по коридору.

У меня в голове прокручиваются те крохи информации, которые смогла собрать только сейчас.

A. Я заперта.

Б. Я точно нахожусь на втором этаже, может быть, на третьем.

В. Где бы мы ни были, нас окружают охранники, так что сбежать через окно станет еще сложнее.

Решив, что больше ничего не смогу придумать и утро вечера мудренее, когда смогу лучше видеть снаружи и, возможно, справиться с появлением придурка, я сворачиваюсь калачиком под простыней и пялюсь в стену, пока не засыпаю.

Глава 5

Синклер

Мы медленно идем по коридору друг за другом. Когда доходим до все еще открытой двери, я глубоко вздыхаю, прежде чем шагнуть в большую комнату. Оглядываюсь вокруг и оцениваю обстановку – это исключительно продуманное помещение, но, увидев почти двадцать закаленных русских членов Братвы, которые пытаются превратить нас в порошок одним только взглядом, я замираю на месте. По крайней мере, половина из них держит оружие наготове и целятся в нас, остальные настороже.

Я раздумывал снаружи о том, чтобы оставить себе пистолет. Затем решил, что это, вероятно, не разумно, и вошел сюда без какой-либо защиты, кроме моих кулаков. Деклан и Джованни последовали моему примеру, так что, если все пойдет плохо, по крайней мере, все закончится чертовски быстро.

Мы не двигаемся, стоим рядом друг с другом напротив охранников. Вид у них от профессионального телохранителя до парня, который выглядит так, будто находится на полшага от диагноза «клинический психопат». Весь этот сценарий чертовски пугает, но тут усиливается еще на десять градусов, когда с балкона раздается ледяной голос:

– Установите личность, проверьте их, затем проведите их наверх!

Трое из охранников, выглядящих более профессионально, убирают оружие в кобуру.

– Водительские права, – рявкает один из них, протягивая руку. Мы быстро достаем их из бумажников и ждем дальнейших указаний. – Руки в стороны, ноги врозь.

Мои нервы сдают от их требований, но я подчиняюсь, поскольку у нас нет выбора. Я бы предпочел сказать ему "отвали", но вместо этого, подчиняясь, кусаю внутреннюю сторону щеки до крови. Каждый из охранников проводит тщательный досмотр, задавая вопросы о множестве пирсингов у Деклана и недоуменно глядя на нас, когда осматривают область паха. Мы все просто киваем в ответ на их невысказанный вопрос. Да, мы все – идиоты с проколотыми членами, и все заметно вздрагивают от мыслей, которые, без сомнения, проносятся у них в голове.

После досмотра телохранители хватают нас за руки и ведут к лестнице. Все остальные молчат, готовые уничтожить нас в любой момент. Мы доходим до массивной лестницы, покрытой черным лаком и красным бархатом, один охранник ведет нас наверх, а двое других остаются позади.

Наверху лестницы в голове возникает мысль о моем великолепном котенке.

Похожа ли она на своего близнеца и старшего брата или это просто ее собственная марка уникальной красоты, которая стоит сама по себе? И вот я мгновенно получаю ответ.

У Бетани, Алексея и Константина одинаковые яркие аквамариновые глаза и шоколадные волнистые волосы. Хотя у Константина и Алексея они уложены так же, как и у нас, вижу, что волосы одного из братьев длиннее, чем у Деклана. Только не такие буйные.

Оба брата – огромные ублюдки, ростом ближе к Деклану, и стоят перед своими стульями. На них хорошо сидящие черные брюки и черные парадные туфли. Оба покрыты татуировками. Рукава закатаны до локтей, на рубашках расстегнуты несколько пуговиц, и видны впечатляющие и замысловатые рисунки, которые могут сравниться с дорогим боди-артом Деклана. Единственное различие между мужчинами – их плотно облегающие рубашки. На одном из них кроваво-красная рубашка, а на другом – черная.

Тот, кто во всем черном, наверное, Константин, но не вижу ни одного признака, который бы выдал, кто есть кто. Мы знаем только, что Бетани и Алексею двадцать один год, а Константину – тридцать три. И сейчас, кто бы из них ни был Константином, он держит свой возраст, как гребаный чемпион, что дает мне надежду на то, что наш котенок еще на долгие годы сохранит свою красоту.

Черт… О чем я думаю? Она всегда будет чистым совершенством, завернутым в грех, которая обожает, когда я клеймлю ее полную задницу отпечатком своей руки.

Черт. Хватит думать об этом!

Братья кивают охраннику, который, наконец, выходит вперед и передает им наши права. Оба бросают на них быстрый взгляд, затем смотрят на нас, бросая кусочки пластика на стол. Если изначально их взгляды были более скептическими и настороженными, то теперь их глаза пылают чистой яростью и ненавистью.

Я даже не думаю, просто действую. Быстро вскидываю руки вверх в знак сдачи, а затем падаю на колени. Деклан и Джио быстро следуют моему примеру, между нами возникает молчаливое понимание. Что бы ни увидели на наших правах, они мгновенно возненавидели нас, и я знаю, что единственный способ поговорить с ними – это показать капитуляцию.

Тело хочет взбунтоваться в ответ на мою быструю капитуляцию, но я быстро заглушаю это желание. Если хочу, чтобы моя огненная кошечка позволила снова раскрасить ее попку в красный цвет и погрузить член в ее идеальную капающую киску, мне нужно надеть на себя узду.

Хотя братья все еще выглядят разъяренными, огонь в их глазах немного угас после нашей быстрой капитуляции. Тот, что в красном, заговорил первым, не с таким сильным, но все же с грубым русским акцентом:

– Чем мы обязаны этому так называемому «ознакомительному визиту»? Особенно подобный вам троим.

Мои глаза расширяются в шоке от его обвинительного тона. Подобные нам троим? Мы даже не в курсе, кто эти парни, так откуда, черт возьми, они нас знают?

– Сэр? Я не совсем понял ваш вопрос. Откуда вы знаете, кто мы такие, если мы только узнали о вас всего девять часов назад? – спрашивает Джованни. Всегда задает правильные вопросы. Спасибо, придурок. Потому что знаю, что Деклан и я точно не задали бы правильных вопросов.

Братья смотрят на нас обвинительным взором, прежде чем тот, что в черном, произносит:

– Вы не знаете, кто мы такие? Ты правда думаешь, что я могу в это поверить?

– Без обид, но да. Единственная причина, по которой мы знаем, кто вы, – это результаты ДНК Бетани, которые получили сегодня и которые дали совпадение по отцовской линии с Виктором Костовым. Ее день рождения – пятнадцатое ноября, и ей исполнилось двадцать два года около шести недель назад. У нас есть результаты и фотографии. Разве я не вам только что отправил около сорока фотографий? – Джованни спрашивает странным тоном, а затем смотрит в мою сторону. – Кому вышибала приказал мне отправить те фото?

Прежде чем успеваю ответить, братья гневно кричат по-русски, обращаясь к остальным окружающим. Не успели мы опомниться, как вышибала у входной двери уже стоит перед нами вместе с другим. Снова крики и перепалки между четырьмя, прежде чем братья достают пистолеты и стреляют в того, кому Джованни, должно быть, послал фотографии. Охранник валится на пол перед нами. Кровь захлестывает его багровой волной.

От желания пролить кровь мои пальцы подергиваются. Металлический запах крови заполняет воздух, и мои чувства наслаждаются радостью. После всего, что произошло сегодня, мое тело и разум, наконец-то, сфокусировались вместе. Все, что я сдерживал вокруг Бетани, обрушивается на меня, как грузовик, и я удивляюсь, как так долго игнорировал искушение.

Появившийся персонал тут же убирает беспорядок. Они быстры и эффективны, надо отдать им должное. Легкий химический запах немного притупляет мою тоску, и я пытаюсь сосредоточиться на текущей задаче. Но это не усмиряет то извращенное влечение во мне, которое умоляет и пробивает себе путь наружу. Этот ублюдок борется во мне, жаждет крови голыми руками.

Я закрываю глаза и делаю несколько спокойных вдохов. Почувствовав себя более уверенно, открываю глаза и смотрю на парней. У них обоих обеспокоенное выражение лица. Они знают, что это единственное, что я пытаюсь контролировать. Единственное, что удерживает монстра взаперти, – это мой маленький вздорный котенок. И пока она не вернется в наши объятия, я собираюсь выпустить ублюдка на свободу и дать ему поиграть.

Я киваю парням, давая понять, что контролирую ситуацию, и поворачиваюсь к братьям. Они снова усаживаются в кресла со стаканами водки в руках, медленно потягивая прозрачную жидкость и изучая нас. Тот, что в красном, делает глоток, прежде чем обратиться к нам:

– Я Константин Костов, пахан Братвы Костовых. Это мой младший брат Алексей. Сергей сказал нам, что у вас есть информация о Наташе. Дурак, который был с ним, решил рассказать другую историю, поэтому его больше нет с нами. Пусть это станет вашим единственным предупреждением, если вы явились сюда по другой причине.

Что ж… Не совсем обнадеживающее заявление, особенно когда мы скажем им, что их сестра пропала.

Черт. Черт. Пиздец.

Глава 6

Константин

Новости вызвали во мне волнение. Когда Сергей рассказал нам о том, что произошло в фойе, один из наших товарищей в оперативном штабе подтвердил, что он говорил правду. Наш зам дал понять, что не имел злых намерений, и мы быстро казнили Сандара. В любом случае, он был бесполезным дураком. Хотя его ложь по этому поводу, когда мы уже почти девятнадцать лет ищем Наташу… Неприемлема.

Поэтому он заплатил своей жизнью. Вот так просто. У нас нет времени на наглость и глупость.

Пока мои люди заканчивают уборку, я оцениваю гостей передо мной. Руки подняты вверх и стоят на коленях. Я не уверен, что должен чувствовать по этому поводу. Из обширной информации, которую имею об их семьях, это не похоже на их семейные традиции.

Покрутив вино в бокале, я, наконец, пригубил его.

– Я Константин Костов, пахан Братвы Костовых. Это мой младший брат Алексей. Сергей сказал нам, что у вас есть информация о Наташе. Дурак, который был с ним, решил рассказать другую историю, поэтому его больше нет с нами. Пусть это станет вашим единственным предупреждением, если вы явились сюда по другой причине..

Нет смысла давать им какие-либо другие предупреждения или извинения. У меня нет времени на подобные глупости. Я ухмыляюсь, глядя на их растерянные глаза.

– Вы уже испугались за свои жизни? Я поймал вас на лжи?

Тот, кого зовут Деклан, смеется.

– Я не боюсь смерти. Просто в шоке, чувак. Настоящее имя Бетани – Наташа? Ни хрена себе.

Я откидываюсь на стуле.

– Да. Наташа Елена Костова. Как теперь ее зовут?

– Бетани Лари Рис, – отвечает тот, кого зовут Джованни.

Я киваю и бормочу про себя. Как этой суке удалось столько лет скрываться от нас вместе с Наташей? Мой гнев разгорается, и, к счастью, мой брат начинает свои обычные болтливые выходки, мелкий засранец.

– Сергей сказал, что у тебя есть доказательство того, что сестра-близнец жива, верно? – Джованни кивает. – Ну… Принеси это дерьмо сюда! Я должен увидеть, правда ли это моя сестра!

Джованни смотрит на меня в поисках разрешения, и я киваю ему в знак одобрения. И снова, эти семьи не из тех, кто склоняется или сдается. Так почему же эти трое так покорны? Когда Джованни передает Алексею телефон, то говорит ему, чтобы тот провел пальцем вправо, чтобы увидеть все фотографии. Алексей возбужденно придвигает свой стул поближе ко мне и поворачивает к нам экран. Когда появляется первая фотография, мое сердце на мгновение замирает.

Мое маленькое солнышко. Мое солнышко.

Я слышу громкий вздох брата, когда он начинает медленно прокручивать фотографии. Мое сердце разбивается на миллион осколков, а в душе зарождается слепая ярость. По мере просмотра фотографий замечаю, что на многих из них сделаны с большими промежутками времени. Не успеваю оглянуться, как передо мной уже фотографии удивительной взрослой женщины. Глаза у нее такие же, как у нас и нашего отца. Ее красота – это отдельное царство. Слезы быстро скапливаются в моих глазах, и я позволяю им упасть, сжимая кулаки.

– Мне было тринадцать, когда мать Алексея и Наташи забрала ее от нас. Поездка в Нью-Йорк за покупками для детей была ее оправданием. Отец потребовал, чтобы они взяли с собой всю охрану, а она яростно отказалась, заявив, что не может справиться с подавляющим чувством нахождения в клетке. Он нехотя согласилась. Я помню, как моя младшая сестра плакала в тот день, когда они уехали. Они с Алексеем были неразлучны и обожали меня так же, как я обожал их.

Я помню, как мы с отцом делали все возможное, чтобы заставить Алексея улыбаться, уверяя его, что они скоро вернутся к Рождеству. Мы всегда отмечали американский праздник здесь, а затем летели в матушку Россию на наш традиционный праздник в январе. В тот год близнецы вошли во вкус праздника. Я помню, как мне нравилось наблюдать за тем, как мои младшие брат и сестра открывают подарки, даже больше, чем просить подарки для себя. Потом нам позвонили… – Я останавливаюсь, чтобы налить четыре пальца и быстро проглатываю его, наслаждаясь знакомым жжением, потом продолжаю:

– Случилось что-то плохое, и мы были нужны в Нью-Йорке. Я никогда не видел своего отца в таком смятении, как в тот день. Мы оказались в Нью-Йорке через пять часов. Единственный охранник, которого мать разрешила взять с собой, был в больнице, когда мы приехали. Она напоила его утренним кофе и чуть не убила. Отец и его команда прочесывали улицы в течение нескольких дней. Он даже оказывал услуги и прощал долги, чтобы найти их. Хотя он всегда любил Алексея и маму больше всего на свете, Наташа была его маленьким лучиком солнца. Его огненная крошка, которая держала его сердце в своих крошечных пальчиках.

Парни смеются, и самый тихий из них, Синклер, произносит:

– Без обид, Константин. Котенок тоже держит нас в своих пальчиках.

– Нас? Что это значит? – спрашивает Алексей с заметным раздражением.

На мгновение все замолкают, потом Деклан встает и тянет за собой Синклера.

Когда они все стоят перед нами, Деклан проводит руками по волосам и выходит вперед

– Я просто это скажу. Сорву эту гребаный пластер, чтобы у вас, ребята, было время подумать. Мы все встречаемся с вашей сестрой и любим ее. Мы любим ее до безумия и готовы ради нее

достать луну и звезды. И прежде чем вы, ребята, разнесете нам головы, хочу предупредить, что она согласилась на это. Мы ни разу не сделали ничего против ее воли, за исключением того, что спасли ее от ее тупого гребаного бывшего, перевезли в наш пентхаус в кампусе и сделали все, чтобы она была безмерно избалована и любима, как чертова королева, которой она и является. Она держит наши задницы в узде с нулевыми проблемами и пробудила в нас все самое лучшее. Я честно не знаю, что бы делал без нее в своей жизни. Она чертовски совершенна. Так что вот так… – Он заканчивает и пожимает плечами.

Во мне бушует поток чувств. Смятение. Злость. Боль. Гордость. Тоска.

Но прежде чем успеваю переварить всю эту информацию, мой засранец младший брат срывается с катушек.

Глава 7

Деклан

Алексей просто с ума сошел от моего признания. Он взревел от ярости и, прежде чем я успел опомниться, повалил меня на землю, в слепую нанося удары. Я успеваю получить несколько сильных ударов и только потом перехожу к обороне. Быстро блокирую удар за ударом и всаживаю кулак в его грудь. Когда он скрючивается от боли, использую преимущество и отбрасываю его от себя.

Вскочив на ноги, смахиваю кровь из носа и бросаюсь на Алексея. Мы впечатываемся в кирпичную стену, нанося друг другу удары налево и направо. Я попадаю по его щеке, а он – по моим ребрам. Я даже не обращаю внимания на то, что должен защищаться лучше, просто сосредоточен на том, чтобы не уступить русскому. Если у нас есть хоть какой-то шанс проявить себя, проигрывать ему – не вариант.

Наконец у меня появилась возможность одержать верх. Я бросаюсь на Алексея и плечом толкаю назад, от чего он спотыкается о стул, и мы оба падаем на журнальный столик. Хотя это невероятно прочный предмет мебели… сегодня вечером он раскалывается под весом нас обоих. Дерево трескается и рассыпается вокруг нас. Мы оба замираем на мгновение, когда воздух выбивается из наших легких, но быстро приходим в себя и откатившись друг от друга, хватаемся за сломанные ножки стола. Прежде чем мы успеваем напасть друг на друга, раздается выстрел, и громогласный голос Константина останавливает нас на месте.

– ХВАТИТ!

Мы мгновенно бросаем ножки стола и поворачиваемся к его брату, как нашкодившие дети. Я даже не рискую взглянуть на Синклера и Джованни. Чувствую, как их горячие взгляды уже прожигают во мне дыру, и могу только представить, сколько брани услышу позже. О, черт возьми, ну и пусть. Я не собираюсь выслушивать их и получить пинок под зад, так что пусть сосут ослиный член.

– Всем. Разойтись. – Тон Константина не оставляет никаких шансов на возражения.

Его брат собирается что-то сказать, но его рот мгновенно захлопывается, когда Константин одаривает его грозным взглядом. По щелчку его пальцев люди мгновенно приходят в движение. Приносят стулья, чтобы мы сели, стаканы и еще одну бутылку водки. Он предлагает всем сесть. Стаканы наполняются и передаются по кругу. Константин дает команду закрыть клуб, выключить все камеры и всем уйти. Несколько человек колеблются, но он просто говорит им, что свяжется с ними, когда будет готов, и все, наконец, уходят.

Константин поднимает свой бокал, и мы все следуем его примеру. Мы делаем по глотку, после чего на мгновение воцаряется неловкая тишина. Но ненадолго.

– Я хочу знать все.

* * *

Прошел час, и мы рассказали им все, что смогли накопать о прошлом Бетани. Джованни, к счастью, засунул папку с ее данными за пояс себе за спину, что сэкономило нам кучу времени. Он изложил основные сведения и предупредил, что им не понравится то, что они увидят, но его проигнорировали. Оба русских разбили несколько стаканов, потом воскликнули «к черту» и сделали глоток из бутылки, их эмоции зашкаливали. Нас усиленно допросили о наших отношениях с Бетани, и хотя видно, что русские не в восторге, но пока что терпят нас только потому, что мы дали им больше информации, чем они смогли собрать за многие годы.

Константин, наконец-то, закончил рассказывать историю ее исчезновения. Услышанное вывело меня из себя и заставило метнуть стакан через всю комнату. Ее мать инсценировала их смерть. Копы нашли разорванную одежду, которая соответствовала вещам Бетани и ее матери, случайные локоны волос и капли крови у реки. Полицейские прочесали окрестности и реку, но ничего не обнаружили. В Нью-Йорке той зимой было редкое индийское лето, вода стояла высоко, а потом температура снова упала до минусовой. Поиски шли несколько месяцев, но, в конце концов, полицейские сказали, что мать с дочерью, скорее всего, мертвы, и объявили дело закрытым. Предположения выдвигались самые разные: от неправильного места и времени до конкурирующей команды, которая воспользовалась этим и отправила братву Костова в пучину беспорядков.

Мы еще даже не добрались до темы, где сейчас находится Бетани и почему мы именно здесь. Атмосфера постепенно накаляется, а мое настроение окончательно портится под действием остаточного адреналина после драки и водки. Константин не из тех, кто ни черта не замечает, и мгновенно улавливает мою резкую перемену в настроении.

– Тебя что-то беспокоит. Выкладывай.

Я вздыхаю, думая, как сформулировать вопрос.

– Ты еще не спросил, где твоя сестра, и мне интересно почему.

Он кивает.

– Да. Мне очень интересно, где она и почему вместо нее здесь вы трое. У меня есть несколько мыслей, но я бы предпочел услышать их от тебя.

– Могу я сначала задать вопрос?

– Имеет ли он отношение к тому, что я хочу знать?

Я пожимаю плечами.

– Не уверен. Хотя шанс велик.

Он размышляет, а после взмахивает рукой.

– Я разрешаю. До сих пор вы трое честно отвечали на мои вопросы, так что давай.

Черт. Подумал, что он скажет мне отвалить и ответить на его вопрос первым. Черт.

– Э-э… Откуда ты знаешь, кто мы такие? Вы, ребята, ведете дела с нашими отцами? И где твой отец?

Его манера поведения мгновенно меняется, и Константин снова становится жестким русским криминальным боссом. Исчезло более расслабленное отношение, вернулось каменное выражение лица с огнем в глазах. Черт возьми меня и мой чертовски длинный язык. Ну что ж, могу взять лопату и начать копать.

– Ты реально не знаешь, да?

Я вскидываю бровь, бросая взгляд на парней. На наших лицах застыли похожие выражения, когда мы переглядываемся.

– Чего мы не знаем? – спрашивает Синклер.

Алексей невнятно бормочет по-русски, и я заметил, что их акцент появляется по мере того, как они пьют. Джованни поворачивается ко мне.

– Мужик, я чертовски жалею, что не взял у Tesoro уроки русского.

Глаза братьев расширяются от шока.

– Она все еще говорит по-русски? – спрашивает ее близнец.

– Да. Чертовски бегло. – Синклер усмехается. – Она ругала меня по-русски больше раз, чем я готов признать. Предложила научить и нас всех.

Константин не отрывает от нас взгляда.

– Есть какая-то особая причина, по которой она выбрала родной язык?

Я пожимаю плечами и смотрю на ребят.

– Без понятия. Никогда не спрашивал. А вы, ребята?

Синклер качает головой.

– Хотел, особенно после того, как она обматерила меня, как сапожник, но тут случилась другая… деятельность. – Он заметно морщится и глядит в сторону братьев. – Простите. Я не из тех, кто извиняется за свои поступки, но да. Не хотел поднимать эту тему.

Хотя они не выглядят счастливыми, но отмахиваются от него. Спасибо водке.

Джованни, наконец-то, открывает рот:

– Ну. Я спросил ее. Ей было интересно выучить итальянский, так как моя семья оттуда, поэтому спросил, почему она выбрала русский. Единственная реальная причина – язык показался ей успокаивающим, и ей нравится история. Она также сказала, что он дается ей легче. Она пыталась учить испанский в Лос-Анджелесе и справлялась, но он не прижился. Когда у нее появилась возможность выбрать дополнительные занятия, она выбрала русский. А когда начала его учить, сказала, что ей все понятно. – Он смеется. – Я был ошарашен этим. Когда заглянул в один из ее учебников, то почувствовал себя самым большим идиотом.

– Теперь все понятно. Отец говорил с нами в основном по-русски. Она очень хорошо говорила для трех лет.

При упоминании об отце в воздухе повисает тишина. Константин встает и подходит к стене, где стоит книжный шкаф, достает фотографию в рамке.

Он возвращается и передает ее нам.

Это фотография Виктора Костова с Константином, Алексеем и Бетани. Если взглянуть на нее, то даже в моем пограничном пьяном состоянии семейное сходство просто поражает.

– Эта фотография была сделана на их третий день рождения, за четыре недели до того, как Наташа и их мать пропали без вести. – Он делает глоток из бутылки, прежде чем опереться локтями на колени, а подбородком на сцепленные руки. – Вы спрашиваете, откуда я так хорошо знаю ваши семьи, да?

Мы все киваем.

– Мой отец был членом вашего драгоценного «Синдиката трезубца» и хорошим другом ваших отцов.

Какого хрена?