Текст книги "Недетские чувства (СИ)"

Автор книги: Натали Катс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Глава 13

Утром Ника уехала в реабилитационный центр к мужу, а я поехал к Даше.

Да, проворочавшись всю ночь, я решил, что мне нужно ее увидеть как можно быстрее. Я и так все чересчур затянул. Уже конец февраля, мы расстались еще до Нового года. И, вообще, я соскучился.

Я купил цветы, тортик, смеясь про себя, что собираюсь, как школьник на первое свидание. Впрочем, я и волновался так же. И это несколько выбивало меня из колеи, все же я далеко не мальчишка, чтобы трястись, как заячий хвост, в ожидании встречи с девочкой, которая мне нравится. Которую я люблю.

Я дошел до подъезда по посыпанной песком дорожке и уже собрался нажать на кнопки домофона, как дверь в подъезд открылась. И мне навстречу вышла Антонина Владимировна, Дашина бабушка.

– Дима?! – удивилась она. Я видел, как широко раскрылись ее глаза. Она совершенно точно не ожидала увидеть меня.

– Здравствуйте, – улыбнулся я и поддержал ее под руку, потому что она подскользнулась на ледяной корке у входа и чуть не упала. – Я к Даше. Она же дома.

– Так нет, – Дашина бабушка выглядела растерянной, но тем не менее спрашивала строго, – Даша на работе. А ты что хотел?

– Извиниться… помириться, – мне стало неловко. Я еще никогда… черт… слишком много для меня сегодня все происходит в первый раз.

– Не думаю, что это хорошая идея, – поджала губы Антонина Владимировна, – Даша только-только пришла в себя. На работу вышла. Не трогал бы ты девочку. Оставил бы в покое. Ты, Дима, с Никой поиграл – бросил. Теперь с Дашей… может хватит?

– С Дашей все по-другому, – возразил я, – вы же знаете, что она любит меня. А я ее…

– Вот не хотела я это говорить… Она же не так тебя любит, как ты. Дядю Диму она любит. Ты был и остался для нее вместо отца. А то, что между вами произошло… некрасиво это. Неприлично. Так что иди-ка ты, Дима, к своим бабам. Даша рассказывала мне, что много их. Оставь ребенка в покое.

– Она не ребенок, – устало возразил я. И, вручив, бабушке торт и цветы, развернулся и пошел к машине.

Наверное, подспудно я сам сомневался в чувствах Даши ко мне. И слова Антонины Владимировны легли на благодатную почву.

Что же… Кажется, судьба посмеялась надо мной. Когда я почти смирился, что люблю мою маленькую девочку совсем не как дочь, оказалось, что она любит меня как отца. А постель… черт… я почувствовал себя такой сволочью. Негодяем.

Я просидел в машине больше часа, но так и не смог ничего решить. С одной стороны, мне хотелось забыть про слова Дашиной бабушки, и сказать ей, что мне все равно, что она и есть Груша. И я простил ей обман, потому что скорее всего сам поступил бы так же.

С другой… с другой я понимал, что никогда не смогу себе простить, если окажется, что Антонина Владимировна права. И Даша любит меня как отца, а не как мужчину. Тогда все наши новые отношения становились чудовищно неприятными. Противными для моей Груши. И я помню, как она вела себя в самом начале. Это тогда я ничего не замечал, но сейчас ясно вспомнила ее потухший взгляд. Ее грусть… моя девочка страдала. И тяготилась нашими отношениями. Как мне кажется. Поэтому она с такой радостью сбегала из моего дома каждый вечер после того, как я… как мы… а потом, возможно, она просто смирилась. Как смиряются дети с насилием в семье…

От этих мыслей было тошно. И я ненавидел сам себя за то, что совершил.

Голова пухла от мыслей. Мне захотелось выпить. Как можно больше, чтобы забыться. И, вернувшись домой, я так и сделал.

Опять потекли однообразные дни. Я ходил на работу, каждый день, а вечером пил до беспамятства, пытаясь заглушить боль в груди. Все чаще стал срываться на подчиненных, ощущая себя загнанным зверем. Все валилось из рук. Мы, вернее я упустил несколько крупных сделок, рассорившись с одним из постоянных заказчиков. Седому пришлось напрягать свои связи, чтобы исправить ситуацию.

Я ждал, что он вызовет меня на ковер и отчитает, как мальчишку. Но ничего не случилось. Только Бакс стал больше времени проводить в офисе. Вопреки амплуа непутевого бездельника мажора, он был вполне грамотным и жестким бизнесменом. Это здесь он всегда вел себя, как идиот, но в определенных кругах его даже опасались. Дядя хорошо научил племянника управлять своей особенной корпорацией. И хотя ничего откровенно криминального сейчас в ней не осталось, но старые связи давали о себе знать. И Бакс, как дядин наследник, должен был уметь справляться и этой частью активов.

И теперь он практически взял на себя управление и этой компанией. Он много раз пытался привести меня в чувство, но все было напрасно. Мне стало все равно, что будет дальше с моей жизнью. Единственное, что не давало мне скатиться совсем низко, это мой сын. Дима.

Ради него я еще держался. Я ездил к Нике каждую неделю. Мы сдружились. По настоящему. И Ника заменила мне Светку, с которой мне тоже не хотелось общаться. Она ездила к Даше. И я не мог заставить себя думать о чем-то другом при встрече. И мне было трудно сдерживать бесконечные вопросы о том, как там Даша живет без меня.

И теперь Ника заменила мне семью. Ника, Леха, не мог я привыкнуть называть его Васей, их сынишка Вася и мой сын. У нас с Димой сложились очень хорошие отношения, хотя сначала мальчишка меня практически возненавидел. Никак не мог забыть то, что я устроил в первую встречу. Пришлось извиняться и оправдываться. Я думал, мне это будет тяжело, но оказалось, что это несложно. И через месяц с небольшим мы стали хорошими друзьями.

Глава 14

В то утро я проснулся среди ночи, обливаясь потом и задыхаясь от пережитого ужаса. Мне приснилось, что я снова брожу по развалинам в поисках Груши. Только вместо маленькой девочки, вижу Дашу, которая сжавшись в маленький комочек плачет в щели между стенами. Я пытаюсь вытащить ее, но она упирается и кричит, что я ее бросил. И вдруг арматура, на которой висит бетонная плита, обрывается и сена заваливается, погребая под собой Дашу.

Я услышал ее крик, полный боли и страха, и… проснулся.

Сердце колотилось, адреналин плескался в крови, разбавленной вчерашним виски. Я попробовал уснуть, но стоило закрыть глаза, как передо мной снова рушились стены и слышался отчаянный крик Даши.

Сон пропал. И стоя в душе, я решил, что мне нужно съездить к ней, чтобы убедиться, что все хорошо.

К Дашиному дому я подъехал, когда люди только-только стали выходить из квартир, отправляясь на работу. Это было удобно. Я мог дождаться Дашу и поговорить не попадаясь Антонине Владимировне. Что-то подсказывало мне, что она совсем не будет рада моему появлению.

Ждал я недолго. Даша вышла из подъезда в легком плащике. Красивая, как всегда серьезная и невозможно желанная. Она остановилась на ступеньках и насупив бровки, как всегда делала, если была чем-то озадачена, обвела взглядом припаркованные машины.

У меня екнуло сердце, на секунду мне показалось, что она сейчас увидит меня, и прибежит, как раньше, счастливая и скажет, улыбаясь и сверкая глазками: «Привет, Дима». Я сжал руль изо всех сил, чтобы справиться с эмоциями. Никто и никогда не действовал на меня так, как она.

Но, Даша увидела совсем другую машину. Улыбнулась, подбежала к черному Ленд Роверу и впорхнула на переднее сиденье. А у меня перехватило дыхание, а ярость плеснула кипятком по нервам. Я хорошо знал и этот автомобиль, на номере которого плыли три лебедя, и его водителя. Седой. Что, черт подери, он здесь делает? Что этот козел себе позволяет?! Она моя!

Я вылетел из машины задыхаясь от гнева, перед глазами все плыло в розовой дымке. Весь мир исчез, остался только я и человек, посягнувший на то, что для меня дороже всего на свете. Я бы, наверное, убил его голыми руками, если бы успел догнать. Но злость плохой помощник, меня вело, как пьяного. Ноги не слушались, легкие казалось перестали работать, не справляясь с потребностями организма. И я увидел, как мне в лицо прилетело от грязного асфальта с растоптанным окурком. От удара я отключился.

– Мужчина, что с вами? – Я открыл глаза. Надо мной, склонившись, стояла дворничиха с метлой. – Может скорую вызвать.

Я смотрел на ее пропитое лицо и думал: «Вот так, Димон. Пить меньше надо. Не нервничать. И больше думать головой. А то в обмороки падаешь, как какая-то барышня.»

Не могла Даша быть с Седым. Сокрее всего я что-то не так понял. А может быть мне, вообще привиделось.

– Мужчина? – к бабке с метлой подбегали люди. – что с ним? Скорую вызвали? Давайте его на скамейку перенесем.

– Не надо, – наконец отмер я, – я сам. Все хорошо, можете расходиться.

– Пустите, я врач, – ко мне подбежала женщина в возрасте и схватила меня за руку, нащупывая пульс, – что с ним случилось?

– Ну, дак… – бабка схватилась за метлу, будто бы та придавала ей сил, – выскочил из машины и побежал, как оглашенный. Да бордюр наш не увидел, ну тот, что посреди дорожки зачем-то установили. Споткнулся и грохнулся со всего маху лицом об асфальт. Сто раз ведь уже на этот бордюр жаловались, никак не уберут.

– Все в порядке, – я встал, – извините за беспокойство. Я просто спешил.

– Руки-ноги целы? Нигде не болит? – хмуро спросила та же женщина-врач, пристально глядя мне в глаза.

– Да, все хорошо…

Соврал я. Соврал, потому что внутри пекло от понимания – Даша села в машину к Седому. Неужели я был прав. И этой девочке все равно с кем быть? Ей нужны всего лишь деньги? И отвечал сам себе. Что этого просто не может быть. Никак. Не может Даша быть меркантильной сукой. Что-то здесь не так. И мне срочно нужно навестить Седого. Пусть объяснит с чего такой интерес к моей любимой женщине. А зная Седого, я уверен, у него должны быть серьезные основания, чтобы заинтересоваться такой, как Даша. Я же видел его женщин. Ему нравились молодые девчонки, но совершенно другого типа. Те, которые готовы были обменять свою молодость и красоту на его деньги. И он, не скупясь, оплачивал силиконовые губы, попы и грудь.

– Вы уверены? – мои раздумья прервала все та же женщина, про присутствие которой я уже забыл.

– Что? Да, все в порядке, – я поспешил к машине.

– Простите, вы Дима? – догнал меня вопрос. Я остановился и обернулся. Все та же настойчивая женщина смотрела на меня в упор, – Я Вера. Соседка Антонины Владимировны. Мы с вами раньше были знакомы. Вы меня не помните?

Я отрицательно покачал головой, даже не пытаясь вспоминать. Сейчас меня беспокоил только Седой и Даша, садящаяся к нему в машину:

– Простите. Совсем не помню.

Она махнула рукой и, наконец-то ушла, оставив меня в покое.

Я сел в авто и вытащил телефон. В горле стоял комок. Я никогда не боялся сильных мира сего, даже в те давние времена, когда мое будущее и моя жизнь зависели от их решения. Но сейчас мне было не по себе. Я звонил Седому. Чтобы спросить. Зачем ему Даша?

Глава 15

– Дима? – отозвался Седой.

– Здравствуй. Я сегодня видел тебя с Дашей. Что у тебя за интерес к этой девочке?

Я был зол и не скрывал это. Но мой собеседник услышав мои претензии только довольно рассмеялся.

– Эх, Дима-Дима… я иногда удивляюсь. Как ты мог столько добиться, будучи таким тугодумом. Я жду тебя уже больше месяца. Через десять минут в ресторане в торговом центре на центральной площади, – жестко закончил он.

Я был на месте через пять. Занял столик в углу напротив входа. Заказал кофе. Гнев не прошел окончательно, все не слова Седого посеяли зерна сомнения, но затаился где-то в глубине души, как черный грозовые облака на горизонте. Непонятно, чего ждать. Будет буря или нет. Неизвестно. Но ради Даши я готов биться даже с ним.

Седой появился ровно в означенное время. Мелкий, худой и совершенно незаметный в толпе. Сначала я не понимал, как он стал тем, кем в стал. Но когда столкнулся с его нечеловеческой наблюдательностью, умом и способностью мгновенно анализировать огромные объемы информации… Если бы он пошел по другой дорожке, то вполне мог бы затмить славу Шерлока Холмса.

– Здорово, – кивнул он мне и присел рядом. Возле столика мгновенно замаячила официантка, хотя мне пришлось подходить к бару, чтобы сделать заказ. Это была еще одна особенность Седого, он странным образом действовал на всех, заставляя подчиняться. Одного его взгляда было достаточно, чтобы свирепый бугай, в полтора раза больше и в сто раз мощнее, становился кротким и тихим, как ягненок. И я не хотел бы, чтобы когда-нибудь Седой посмотрел на меня этим своим фирменным взглядом.

– Так, Дима, – Седой дождался, когда ему принесут облепиховый чай, и только тогда начал разговор, – ты разочаровал меня. Я не думал, что ты настолько тупой и невнимательный идиот.

Я вскипел мгновенно, но не успел произнести ни слова, как меня прервал рык:

– Сядь! Распрыгался тут! Наворотил дел! Сядь, говорю, и слушай. Вот скажи мне, дурень, ты хоть на миг задумался, почему я так хотел женить тебя на Светке?

Я сел. Сжал кулаки. И ответил, понимая, что несу глупость. Но все еще не мог разобраться, где я ошибся.

– Потому что я спас Свету от насильника?

Седой хохотал до слез. Черт. Я реально чувствовал идиотом. Сейчас, через столько лет мне вдруг стало ясно, что никогда и ни за что, такой человек, как мой визави, не стал бы сватать свою племянницу за того, кто набил морду другим идиотам.

– Вижу, что понял. Так вот, дурень, за тебя замолвил словечко один мой очень близкий человек. Сказал, что ты весьма хорошо рулил бригадой.

– Амур?! – вскинулся я. Больше просто было некому. Ни одни мой знакомый больше не мог быть вхож на такой уровень, как у Седого, – я не знал, что вы знакомы…

Седой странно на меня посмотрел и захохотал. Снова. Что за черт! Что происходит?!

– Уф… не могу, – он откинулся на диванчик в бессилии, – ну ты даешь. Ты это нарочно?!

– Я не понимаю, – глухо ответил я. Седой явно намекал мне на что-то, но я никак не мог уловить на что именно.

– Ты меня разочаровываешь, Демон, – назвал он меня детдомовским прозвищем, – я думал ты умнее. Ты хорошо помнишь Амура? – Я кивнул. – а теперь представь, что я набрал пять килограмм, загорел и покрасился в… в карамельно-каштановый, – он явно передразнил кого-то.

Пока он говорил, я живо представил себе Седого в описанном виде. И подавился воздухом. Твою мать! Этого просто не может быть! Пока я кашлял, Седой, родной брат Амура, улыбался одними губами.

– Вижу ты понял. Мы с Амуром братья. Близнецы.

Я выругался, мгновенно вспомнив, кто такой Амур для Даши. Твою же мать! Вот это новость!

– Ага, – довольно улыбнулся Седой, словно прочитав мои мысли, – вижу, хоть это ты знаешь. Помнишь мы встретились в ресторане? Я еще тогда заподозрил неладное. Очень уж знакомой мне показались черты этой девочки, а когда она стала угрожать мне… о! Это было бесподобно. Я был уверен, что знаю ее отца очень хорошо. Я перебрал всех своих знакомых, но так и не смог понять на кого она похожа. А потом мне собрали на нее все, что могли. И как только я увидел адрес, на который ее привезли из роддома все понял. Амур жил там несколько лет.

Я молчал. А что мне оставалось.

– Но это еще не все, – Седой вздохнул и постучал пальцами по столешнице. Я с удивлением понял, что он волнуется. Черт возьми, он волнуется?!

Я смотрел на него не отрываясь. Пожалуй, мало людей смогли бы сказать, что видели этого жестокого и бесчувственного человека в таком состоянии.

– Не все… Мы с братом сознательно изменили внешность, чтобы не быть похожими друг на друга. И пока брат вел более-менее тихий бизнес в наших кругах, я беспределил. А когда садился на дно, приезжал к нему, красился, отъедался, и через неделю ничем не отличался от брата. Мы водили ментов за нос. И до поры до времени на все сходило с рук.

Я молчал. Седой тоже. Только все быстрее постукивал пальцами.

– Опять не понял? – он посмотрел на меня исподлобья, – не заставляй меня произносить это вслух.

И я понял.

Бедная Ника столько лет гонялась не за тем братом.

Глава 16

– Я когда узнал, – Седой немного успокоился, – чуть с ума не сошел. Я ведь эту девочку и не помню совсем. Сколько их было-то в моей жизни. Я никогда же не заморачивался. Хотел – брал. Хотя на таких мелких я никогда не западал. Ни до, ни после. Видимо засиделся тогда у Амура-то. Нельзя же было по бабам, когда я был там. То, что мой братец – гей, было нашим единственным отличием.

Я молчал. Мне нечего было сказать. С одной стороны Седой никогда не был добрым человеком, но с другой… с другой, я знал его справедливым. Да, вор. Да, мошенник. Да, возможно даже убийца, но… в своем окружении Седой считался честным. Именно его приглашали посредником в самых спорных ситуациях. И он всегда был на стороне того что прав. Даже, если не прав был его брат. За это его и уважали.

– В общем, провел я генетический анализ. Достать один волосок довольно просто. И когда все подтвердилось, открыл здесь фирму. Устроил нам с Дашей случайную встречу. Теперь она работает у меня помощницей. И, черт возьми, Дима, я счастлив, что тогда изнасиловал ее мать. И самое главное, – он усилием воли перестал стучать по столу пальцами, – я чертовски рад, что был так пьян, что забыл об этом. Я ведь не хотел детей. Считал, что дети – это слабость. Семья – это слабость. А я должен был быть сильнее всех. Всех баб, кто залетал, я отправлял на аборт. А если они упрямились… – он снова застучал, нервничая, – я находил способ настоять на своем.

– Даша тебя не простит. Никогда, – выдавил я.

– Я знаю, – Седой вздохнул, – я знаю. Но главное, она рядом. Она доверяет мне. За этот месяц я сумел добиться ее расположения. И я хочу, чтобы она была счастлива. И именно поэтому я позвал тебя. Отстань от девочки. Она только-только начала улыбаться. И если она расстроится… я уничтожу тебя, Дима.

– Я люблю ее.

– Я предупредил. Тем более, у тебя есть сын. Займись им. Да, не смотри на меня так. Теперь я все знаю и про нее, и про тебя, и про Нику. Я узнал все, что хоть как-то касается моей дочери… Никак не могу привыкнуть к тому, как это звучит… Моя дочь… я уже и не мечтал.

– Я люблю ее, Седой. Она моя женщина.

– Дима, – Седой впился в меня своим фирменным взглядом, от которого по спине мгновенно побежали мурашки. И захотелось спрятаться, – я сказал, оставь мою дочь в покое.

Мне хотелось согласиться. Я верю, что самые твердолобые мужики готовы были на все что угодно, лишь бы Седой перестал Так смотреть. Но не зря меня звали Демоном. Я зарычал и выпустил зверя наружу. Я не сдамся. Даша моя. Я люблю ее.

Седой отвел глаза первым. Странно довольно хмыкнул и, кивнув на прощание, ушел. Мы больше не проронили ни слова. Но оба знали, что расстаемся еще не врагами, но уже не союзниками. Но мне было все равно. Я понял, ради Даши пойду против всего мира.

А я еще долго сидел один. Пил кофе. Думал. Какая же жизнь странная штука. В какие узлы она связывает судьбы людей, что остается только удивляться. А мы живем и не знаем, что давно стали участником ее спектакля. Спектакля, который в нашем случае начался больше тридцати лет назад, когда размеренная и устоявшаяся жизнь в стране советов закончилась.

Если бы не лихие девяностые, то я бы был учителем, как мечтал когда-то. Учил бы детей математике. Или физике. Мне всегда легко давались эти предметы. Но вместо этого стал грабить склады.

Седой с Амуром, а ведь я даже не знаю их настоящих имен, тоже не пошли бы в криминал, работали бы на каком-нибудь заводе снабженцами. У них бы получилось. Отличная должность для шустрых и предприимчивых. Или директорами. Светин дед, их отчим, вполне мог устроить своим пасынкам хорошую жизнь.

Ника закончила бы школу. Стала бы астрономом, или энтомологом. Днем бегала бы за бабочками. А ночью смотрела на звезды. И была бы счастлива. Без боли, без страха. Она жила бы обыкновенной жизнью. Как все вокруг.

И только для Даши не было место в том, возможно, лучшем мире. Она бы просто не существовала. Так может быть эта девочка так важна для мира, что именно ради ее жизни судьба смешала этот коктейль? Другого объяснения я не вижу.

И более того… я готов пережить все самое ужасное в моей жизни еще раз, только чтобы увидеть улыбку маленькой Груши, когда я обнимал ее. И улыбку уже взрослой Даши, когда она лежала в моих объятиях.

От Даши я не откажусь. Никогда и ни за что. Но вот новость, что Седой ее отец… и как сказать об этом Нике. И надо ли ей говорить? И Даше. Должна ли она узнать правду?

Вопросов было много. А вот ответы я не находил. И даже не представлял, что мне делать. С одной стороны, не нужно Даше знать правду. С другой… С другой, получается, что я буду врать ей. Вернее, не врать, а не договаривать. Так же как она мне.

Когда дошел до этой мысли даже хохотнул. Вот тебе. Дима, возможность побыть на месте Даши. Скажешь, сделаешь больно. Промолчишь, соврешь.

Бедная моя девочка. Как же тебе было тяжело все эти месяцы, когда ты скрывала от меня правду.