Текст книги "Недетские чувства (СИ)"
Автор книги: Натали Катс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Глава 40
Гостей на празднике было совсем немного: мы с Димой, Бакс, Ангелина не пришла, отговорившись головной болью, и пара коллег Вадима. И поэтому вечеринка получилась тихой и мирной.
Если бы еще Дима не вел себя так… странно. После провокации Вадима он не выпускал меня из рук, всюду таская за собой. И при малейшем внимании ко мне со стороны знакомых Вадима, смотрел волком на моего потенциального собеседника, а меня при этом старательно прятал за спину. Это, скорее всего было на уровне инстинктов, потому что он даже не замечал, что я сижу за столом, к примеру. И один раз просто стащил со стула. И даже не извинился. А я чуть не умерла от стыда. И если сначала мне была приятна его ревность, то потом… я готова была зарычать в ответ. Действительно, Дима ведет себя как питекантроп!
А еще Валера… ну, Бакс… этот негодяй хихикал и нарочно подмигивал мне, от чего Дима бесился еще больше. Мне, вообще, кажется, что все нарочно поддразнивали Диму и веселились за наш… мой счет. Потому что мне было не до веселья. Я кое-как досидела до конца вечеринки, приклеив к лицу почти забытую резиновую улыбку, с которой проходила первый месяц на работе. Я прикусывала себе щеку изнутри, чтобы не сорваться. Я обязательно скажу Диме, что мне совершенно не понравилась его беспочвенная ревность. Но не здесь. Дома.
А пока я делала вид, что меня все устраивает и молчала.
– Даша, поможешь мне, – Света первая заметила, что я на грани, и поспешила на помощь.
– Конечно, – впервые с начала вечера я улыбнулась искренне и, подскочив со стула, принялась собирать тарелки. Дима смотрел волком. Разговоры стихли. Мне кажется, все мужчины замерли, чтобы не Дай Бог не сделать лишнее движение и не получить в глаз. И только, когда мы со Светой, собрав грязную посуду, скрылись на кухне, напряжение в гостиной спало. И Вадим нарушил тишину, что-то спросив у Бакса.
– Ох, Дашка, – Света смеялась, держась за живот, – ох, Дашка… никогда не видела Диму таким… а-а-а! Я не могу! Думала не выдержу и начну хохотать прямо там.
– А мне не смешно, – я сердито гремела тарелками, решив, что мытье посуды поможет мне успокоиться.
– Представляю, – согласилась Света, и попыталась отодвинуть меня от раковины, – давай я сама.
– Нет, мне нужно, – возразила я, – а то стукнуть кое-кого по голове хочется.
– Ой, не могу, – Света захохотала снова, – это надо же какой собственник.
Я промолчала, остервенело оттирая губкой грязные тарелки.
– Даш, прости, но правда… Знаешь, Дима никогда не был таким ревнивцем. Наоборот, – Света раскраснелась от смеха и вытирала слезы тыльной стороной ладони, не обращая внимание на макияж, – его девицы из кожи вон лезли, чтобы заставить его ревновать. А он был равнодушен. Я впервые в жизни вижу его таким.
– Но я-то не давала повода, Свет! – как-то мало сегодня у Светки посуды, – у тебя есть еще что-нибудь помыть?
– Есть, – Светка нырнула в духовку и вытащила противень, на котором жарилась съеденная нами курица, – держи. А я пока чай налью.
– Не понимаю, – я вымещала раздражение и злость на грязной посуде и постепенно успокаивалась, – что с ним такое… Раньше я таких приступов ревности не замечала. А сегодня он, кажется, паранджу на меня готов надеть.
– Ну-у-у, – Светка усмехнулась, – с этим-то все понятно. Ты и сейчас повода не давала. Только, прости, Вадим нарочно его спровоцировал. Ты же видела.
– Видела, – сердито ответила я, – позабавился. Уж, прости, но твой муж негодяй. Зачем он это сделал?
– Это-то как раз понятно, – Светина улыбка стала мягкой, – Вадим необыкновенный, Даш. Он видит человека всего, целиком. Не только внешность, но и душу. И если он вытащил эту ревность из Димы, то значит так было нужно. Пусть лучше он сейчас ревнует и успокоиться, чем когда-нибудь в самый неподходящий момент эта животная ревность заставит его сделать то, о чем он сам пожалеет.
– Что же, – противень был чист и моя злость прошла. А на ум настойчиво лезла фраза Вадима о цвете моих волос, заставляя поверить в Светины слова, – может быть. Только сейчас мне совсем не радостно от этого.
– А ты скажи об этом Диме, – Света закончила сервировать столик на колесиках, – пойдем?
– Скажу обязательно, – выдохнула я, – дома. Пойдем.
И мы покатили столик в гостиную.
То ли я успокоилась, пока мыла посуду, то ли Дима успокоился, пока мы были на кухне, но чаепитие прошло почти мирно. Если не считать, что Дима заваливал мою тарелку сладостями, подкладывая то кусочек торта, то печенье, то конфетку, то засахаренные фрукты, которые Вадим просто обожал и ел практически в одиночестве.
И все снова смотрели на нас, тщательно скрывая улыбки. А, когда Дима ревниво обводил всех взглядом, спешно прятали глаза в собственных кружках.
Не понимаю, по-дурацки ведет себя он, но почему дурой чувствую себя я? Почему я краснею, каждый раз, когда кто-то украдкой взглянет в мою сторону? Почему, в конце-концов, как бы я не злилась, мне приятна его эта идиотская ревность? И почему меня раздирает от двух желаний одновременно: чтобы Дима прекратил весь этот цирк, и чтобы он продолжался?
Глава 41
Когда застолье закончилось и все стали собираться, Вадим попросил:
– Дима, ты не мог бы немного задержаться? Поболтаем. Я тебя сто лет не видел. Совсем ты про нас забыл.
– Хорошо, – Дима улыбнулся и прижал меня к себе сильнее. Хотя я и так стояла вплотную к нему.
– Даша, ты же не против? – Хоть кто-то сегодня обратил внимание на мои желания.
– Нет, – покачала я головой, – не против. Я Свете помогу убраться. А то ей одной до ночи придется.
– Спасибо, – Светка прикатила Вадима в коридор и сейчас все еще стояла, держась за ручки инвалидного кресла.
Бакс и двое коллег Вадима попрощались и ушли, оставляя нас четверых. Дима покатил Вадима в гостиную, а мы со Светой взялись за уборку в четыре руки. И довольно быстро закончив, присоединились к мужчинам, расслабляющимся в гостиной.
Дима совсем успокоился, и больше не рвался спрятать меня от всего мира, Вадим больше его не провоцировал, мы со Светой сидели каждая рядом со своим мужчиной, настраивая их на еще более благодушный лад. Дружеская теплая атмосфера. Я прислонилась к Диме и почти дремала, под неторопливую беседу остальных. Все же они были более ближе друг другу, а я новенькая в этой компании.
– Даша? Ты спишь? – Дима тихо рассмеялся, – ладно, ребят, мы домой. А то Даша у меня уже спит на ходу. Пойдем?
Я и правда почти заснула, пригревшись в объятиях любимого, и теперь смущенно улыбнувшись кивнула. Я хотела домой и спать. Даже разговор о Диминой ревности лучше перенести на завтра. Сегодня я уже ничего не хочу.
Я обняла Свету на прощание, Вадим, сидя на кресле тоже потянулся ко мне, и я обняла и его. Все же, несмотря ни на что, он мне понравился, и я бы хотела продолжить общение с их семьей.
– До свидания, Даша, – шепнул мне Вадим, – я очень рад был познакомиться со Светиной сестрой.
– Нет, – мы со Светой переглянулись и рассмеялись, – мы не сестры, мы подруги.
– Странно, – виновато улыбнулся Вадим, – почему-то я с самой первой минуты, как тебя увидел, был уверен, что ты сестренка моей Светы. Ошибся, значит.
– Да мы и не похожи, даже, – пробормотала я опустив глаза.
– Не похожи, – согласился Вадим и развел руками, – совершенно точно не похожи… не знаю с чего я, вообще, решил, что вы родня… не понимаю. Светик, кажется, твой муж хлебнул лишнего…
– Еще как хлебнул, – Света обняла его со спины, – я же говорила не нужно нам столько виски. А ты пусть будет, все не выпьем, останется… когда это у вас с Димой и Баксом что-то оставалось?
– Нууу… как-то, помнишь, мы ездили на рыбалку…
– Это когда вы лодку утопили вместе с твоей коляской и тобой? Ну еще бы не помнить…
Они беззлобно переговаривались, и было видно, эти двое на самом деле счастливы вместе. И у них такая любовь, которой можно только позавидовать. Настоящая. Взаимная. До самой смерти.
– Пойдем, – шепнул мне Дима, – они теперь даже не заметят, что мы ушли. А я тоже хочу тебя, Даша…
– А я хочу спать, – ответила я и виновато улыбнулось, – я так устала. У меня был не самый легкий вечер.
– Почему? – удивился Дима, помогая мне спуститься со скользких ступенек подъезда. Да… как, интересно, Вадим здесь на коляске выезжает? – Вроде все хорошо было.
– Если не считать, что кое-кто наставил мне синяков по всему телу, ревновал к каждому столбу и, вообще, вел себя как питекантроп, – я зевнула, – то да, хорошо.
– Ты не понимаешь, – начал закипать Дима, – эти художники… Они же с тебя глаз не сводили! И Вадим… как он мог, вообще, такое предложить? Как будто бы тебе будет приятно, если на обнаженную тебя будут любоваться посторонние люди!
– А, – я закрыла глаза и прилегла на его грудь, таксист вез нас домой, машину слегка качало и я с трудом удерживала себя на грани бодрствования, – так ты это для меня старался… а я думала ревнуешь…
Я заснула в этот же миг, и уже не увидела, как Дима криво улыбнувшись, погладил меня по щеке ладонью и ответил.
– Я очень сильно тебя ревную, Даша. Так же сильно, как и люблю, моя девочка…
Я открыла глаза. В комнате все еще было темно, но я знала, уже утро. Дима спал рядом, прижимая меня к себе.
Я повернулась в его объятиях и замерла. Как же я люблю этого мужчину. Всю свою жизнь. С самой первой встречи. И как же хорошо, что мы теперь снова вместе. Именно так. Когда он мой любимый мужчина, а не мой любимый дядя Дима. Не зря я не хотела считать его папой еще тогда. Я любовалась им, а потом осторожно провела пальчиком, обрисовывая контур лица, брови, глаза нос, губы… как хорошо, что я могу это сделать. Прямо сейчас.
И тут я поняла, что абсолютно счастлива. И если вся моя прошлая жизнь была платой за это счастье… что же… Судьба, ты явно продешевила.
– Ам, – Дима, не открывая глаз, попытался поймать мой палец, – Дашка, я тебя съем… Я ужасно зол. А ты, бессовестная хулиганка, заснула вчера, прямо в машине. И оставила бедного меня на голодном пайке. И как тебе не стыдно?
Он открыл один глаз и с укором посмотрел на меня.
– Дима, – тихо рассмеялась я, – мне ужасно стыдно. И я готова искупить свою вину прямо сейчас… Чего ты хочешь, мой господин?
Я потерлась грудью о его торс и с удовольствием услышала, как сердце любимого сильнее застучало по ребрам. А Дима хмыкнул и перекатился, нависая надо мной.
– Я хочу тебя, Даша… тебя…
Глава 42
Чем ближе был Новый год, тем в большем я была смятении: мне нужно было решить, как провести этот праздник одновременно в двух местах: с Димой, а этого мне хотелось больше всего на свете, и с бабушкой, ведь иначе ей придется быть эту ночь одной. А мне будет стыдно.
В идеале. Конечно, я бы хотела, чтобы мы встретили новый год вместе, втроем. Ведь Дима для меня такой же близкий человек, как бабушка. А может быть даже ближе. Но тогда нужно будет завязать глаза им обоим, дабы они не узнали друг друга. А это еще более невероятно, чем разделиться на две Даши.
Я нервничала. Но старалась прятать свои мысли и сомнения от Димы, потому что как никогда ясно понимала, нашему безоблачному счастью придет конец. Эта ложь, которую я прятала в своем сердце, как грозовые тучи, мгновенно замажет чернильной темнотой наше небо. И будет гроза. Страшная, неукротимая. И неизвестно, что останется после этого от нашего мира.
– Даша, – Дима с улыбкой навис над стойкой ресепшн, – ты такая милая, когда хмуришься. И мне хочется обнять тебя и поцеловать. Вот здесь, – он потянул руку и коснулся точки между бровей, – чтобы разгладить морщинку.
– У меня нет морщинки, – отреагировала я без тени улыбки, не переключилас ь еще. – ты все придумываешь.
– Ага, – согласился он, – поехали домой, а? Я так устал… быть без тебя…
– Поехали, – улыбнулась я и начала собираться. – Дима, – я немного помялась, – скажи, я если бы ты узнал, что-то из моего прошлого… ну… не самое приятное…
– Прошлого? – тихий рокот зверя в его голосе заставил меня вскинуться, – а ты уверена, что это только прошлое, Даша?
Меня как в холодную воду окунули… да, это, конечно же. Не только прошлое. Это, вообще, совсем не прошлое… Но, я со всей уверенностью ответила:
– Да, уверена. Это только прошлое…
– Хор-рошо, – благодушное настроение Димы исчезло как по мановению волшебной палочки. Но сейчас я хотя бы знаю, в чем причина. И он зол. Я ясно вижу, как густая чернота застилает мягкие зеленые искры.
– Не ревнуй, – я обошла стойку и прижалась к нему, стараясь передать ту любовь, которую ощущаю к нему, – я люблю тебя. Только тебя, – и добавляю про себя «всю жизнь»
– Дашка, – подхватил он меня, подсадил на стойку и обнял за талию, прижимаясь к животу, – если я узнаю, что ты мне врешь… я не смогу простить тебя.
– Я знаю, – прошептала я тихо, чтобы скрыть свои чувства. Я ведь понимаю, что сколько веревочке не виться… правда все равно вылезет наружу. И все сломает, – поехали домой?
– Поехали, – Дима осторожно поднял меня на руки и понес на выход.
– Пусти, – рассмеялась я, – я не ребенок.
– Нет, – рассмеялся Дима, – ты не ребенок. Ты моя любимая женщина. И мне нравится носить тебя на руках. Иногда, – со смешком добавил он, увидев мое недовольное лицо, и аккуратно поставил на пол.
Мы уже почти доехали до дома, как Дима, с преувеличенным вниманием глядя на дорогу, сказал:
– Даша, завтра вечером у меня дела. Ты можешь провести его одна? У меня важная встреча.
В голосе Димы чувствовалось напряжение. Словно он что-то не договаривал, а мне показалось, что мне в сердце воткнули нож. От неожиданности я замерла. Вот так, Дашка… ты так боялась своего вранья, и даже не подумала, что Дима тоже может тебя обмануть. Я зажала кровоточащую рану ладонью, и улыбнулась.
– Конечно, Дима. Все нормально. Не волнуйся за меня. Я сто лет не была у себя дома, заодно порядок наведу…
– Тебе не обязательно идти домой, – Дима расслабился и повернул нож еще раз, – ты можешь побыть у меня. Я вернусь не слишком поздно, надеюсь.
Я прижала к ране вторую руку. Крови было столько, что она заливала легкие, не давая дышать. А боль, казалось, еще не дошла до мозга. И это хорошо. Не хочу, чтобы он видел, как мне больно.
– Хорошо, – пожала я плечами, чувствуя во рту солоноватый привкус, – ужин готовить, или ты поужинаешь там?
– Готовить, – улыбнулся Дима и накрыл ладонью мое колено, – я поужинаю с тобой, даже если там меня накормят до отвала. Ты готовишь вкуснее, чем в самом дорогом ресторане.
– Спасибо, – вернула я ему улыбку.
Значит накормят его там? Значит в самом дорогом ресторане?! Мне хотелось кричать от боли. Внутри все горело. Мы перестали ходить по ресторанам с того самого дня, как я впервые приготовила ужин дома. А ему, значит хотелось! Так хотелось в этот чертов ресторан, что он готов пойти туда с кем-то другим! С какой-то другой! А я, как дура, изо всех сил старалась ему угодить. Как дура!
Вечер был испорчен. Дима проникновенно заглядывал в глаза, делая вид, что не понимает, почему я молчу и отворачиваюсь. Но при этом молчал и ничего не спрашивал. Потому что прекрасно знал ответ. А я с силой прикусывала щеку, чтобы не начать выяснять отношения. От вкуса крови во рту уже мутило, но я терпела. Понимала, что если начну скандал, то сама могу и пострадать больше всех. Если Дима психанет и укажет мне на дверь, я умру. Прямо там, на коврике возле этой двери.
И я решила, что сегодня, пока эмоции свежие, сдержусь. А потом, когда успокоюсь, обязательно подниму эту тему. И поговорю с ним. Про ревность. Про мою и его ревность. Я ведь тогда так и не сказала ему ничего А надо было.
– Даша, все хорошо? – Дима довольно долго пытался растормошить меня, но мне ничего не хотелось. Даже близости. Особенно близости.
– Да, все хорошо, – ответила я и отвернулась, – просто немного болит голова.
Глава 43
На следующий день с утра все валилось у меня из рук. Я с трудом соображала, давала о себе знать ночь, проведенная среди кошмаров, когда я застаю Диму то с Викторией Семеновной, то с той незнакомкой, которую он таскал в офис, то с еще какой-то незнакомой девицей. Тяжелые удушающие сны наваливались мгновенно, стоило мне только закрыть глаза. И я большую часть ночи пролежала, разглядывая белый навесной потолок Диминой спальни. Зато на утро у меня была честная отговорка – не выспалась.
На работе я автоматически, без участия разума провела большую часть дня. Дима несколько раз выходил и с беспокойством спрашивал, как я себя чувствую. Предлагал поехать домой и отдохнуть. Но я упрямо мотала головой. Знала, дома, в одиночестве мне будет гораздо сложнее.
Приходила и Света. Интересовалась, все ли у меня хорошо? Я знала, ее отправлял Дима и поэтому молчала о своих подозрениях. А он уехал ближе к концу рабочего дня. И мои ночные кошмары снова подняли голову. Особенно тяжело стало, когда коллеги начали расходиться по домам, а я осталась доделывать свои дела. Одиночество подкосило меня окончательно. И я даже не сразу услышала телефонный звонок. Звонила бабушка.
– Привет, внученька, – необычайно счастливый голос заставил меня насторожиться. В голову сразу полезли сектанты и прочие аморальные личности, которые так и новоровят обмануть наивную старушку и обменять деньги на пирит – золото дураков.
– Привет, ба, – настороженно спросила я, мгновенно забыв про свои страдания, – что случилось?
Бабушка рассмеялась, приводя меня просто в ужас. Лишь бы ей не попались черные риелторы, успела взмолиться я, до того, как она ответила:
– Все хорошо, внучка. Вы с Игорем домой собираетесь? Приезжайте быстрее, я вас уже жду.
– Что?! – переспросила я, похолодев до кончиков пальцев.
– Сюрприз! – бабушка явно была довольно произведенным впечатлением, – я через час буду у тебя в квартире. Уже еду с вокзала.
Я не нашлась, что сказать. Вот бабушка! Вот устроила сюрприз! У меня даже голова закружилась, когда я представила, что Дима сегодня мог бы быть со мной. Я бы ни за то не смогла его убедить, что нам нужно провести вечер не вместе. Он уже несколько раз намекал мне, что не против познакомиться с моими родственниками. Но только я делала вид, что не понимала намеков.
У меня даже от сердца отлегло и все раны зарубцевались. И с чего я, вообще, решила, что он к любовнице собрался? Может деловая встреча. Может вот так же родственники нагрянули.
Ну, ба! Ну разве же так можно! Чуть до инфаркта меня не довела. Это просто невероятное везение, что у Димы сегодня встреча. Я повеселела и заскочив по дороге в продуктовый, дома же пусто, я там уже давно не живу, помчалась к себе. Надо бы еще успеть хотя бы смахнуть пыль.
Я успела. Энтузиазм просто переливался через край, все же по бабушке я соскучилась. Пока она работала мы не были так уж близки. Но после выхода на пенсию, все изменилось. Бабушка старалась проводить со мной каждую свободную минуту, словно наверстывая упущенное. И мы крепко сдружились. Все же мне всегда не хватало тепла и любви близких. Может быть поэтому мне так хорошо с Димой, подумала я. Даже самые маленький огонек его чувств ко мне, согревает мое сердце.
Когда раздался звонок, я уже закончила экспресс-уборку, а на плите шкворчала жареная картошка.
– Бабушка! – завизжала я и втащила ее в коридор, не включая свет, – бабушка! Я так соскучилась!
– Грушенька, внученька моя, – расплакалась бабушка, от волнения забыв о том, что теперь меня зовут Даша.
– Ба, – прошептала я прижавшись к ней и зажмурив глаза, чтобы не расплакаться тоже, – не называй меня так, пожалуйста. Ты же знаешь, я ненавижу это имя.
– Ох, Дашенька, – исправилась бабушка, – Дашенька, как же я соскучилась.
– Даша?!
Я думала мне показалось. И отстранившись от бабушки, посмотрела на человека, который вошел с бабушкой и на которого я просто не обратила внимания.
– Даша? – повторил Дима, ошарашено переводя взгляд с меня на бабушку и обратно.
Мир рухнул окончательно. Я замерла… а бабушка отодвинулась в сторону и продолжила причитать, не замечая, что между нами со скоростью света расширяется огромная трещина глубиной до центра земли.
– Дашенька, посмотри, кого я привела. Ты же помнишь дядю Диму?
Я проскребла сухим языком по нёбу:
– Помню… Дима… я… прости…
Но он уже не услышал моих извинений. Почерневший, мгновенно осунувшийся, что было заметно даже в темноте прихожей, он, не глядя. нашарил ручку двери и выскочил из дома.
– Ди-ма! – отчаянно крича, я кинулась за ним, как только прошло оцепенение. Босиком, в подъезд, на улицу. Прямо по снегу.
Но момент был упущен. И не успела я добежать до его белой машины-бабочки, как она рванула со двора, осыпав меня колючими ошметками утоптанного снега из под колес.
Уехал. Навсегда.
Я упала там же возле подъезда не в силах справиться с болью. Кажется, я выла, сидя посреди дороги и царапая ногтями ледяную корку до крови на пальцах. Не помню. Помню только как бабушка обнимала меня, стоя рядом на коленях, и причитала сквозь слезы:
– Господи, сжалься! Даша, Дашенька, внученька моя…
