Текст книги "Принц в наследство"

Автор книги: Натали де Рамон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 69, в которой мадам Арима поразмышляла

Мадам Арима еще некоторое время поразмышляла над странностями жилички с третьего этажа, а потом вернулась к себе и углубилась в перипетии дневного сериала.

– Простите, мадам, – в окошко постучался утренний жених чудной жилички, – а мадемуазель Бриссон уже вернулась?

– Да, мсье, – скорбно ответила мадам Арима, – с каким-то небритым типом. Но несколько минут назад она куда-то ушла.

– С ним?

– Нет, мсье, одна.

– Очень хорошо, он-то мне и нужен. Благодарю вас, мадам, – и утренний жених направился по лестнице вверх.

Глава 70, в которой Леон избавляется от вековой грязи

Леон с наслаждением избавлялся от вековой, как ему казалось, грязи. Жаль, в этой ванне он не может вытянуться во весь рост… Он встал под душ, чувствуя, что снова обретает самого себя, но только в новом, “улучшенном и исправленном” варианте. Теперь с ним всегда будет умная, ироничная Катрин, которая не позволит растратить впустую его жизнь. Конечно, он усмехнулся, она немножко ежик, но такая милая и желанная… Вот, хлопнула дверь, значит, она наконец ушла… Как он сумел сдержаться и не отнести ее сразу в постель, к тому же в беззаботно неубранную постель… А вдруг этой ночью там с ней был Зигрено? От этой мысли вода показалась Леону недостаточно горячей. Нет, это невозможно! Но почему? Ведь еще чуть-чуть, и Катрин стала бы мадам Зигрено. Он сам допустил это, не сумев попасть в Париж вечером. Но как было не оказать сопротивления этим мерзавцам из помятого “мерседеса”? Может, он и слишком сурово расправился с ними, выплеснув на парней все свое отчаяние и злобу… Ага, хоть паршивая, но все-таки бритва, только бы не порезаться, а вместо лосьона умыться холодной водой… Даже, если у Катрин что-то и произошло с “мэтром”, нельзя расспрашивать ее и ревновать. Он сам виноват: надо было сразу объясниться с Катрин. “Пока человек жив, он имеет возможность исправить свои ошибки”, – снова вспомнились слова отца. Чем же почистить зубы? Выдавить пасту прямо на палец, ха… Он постарается больше не делать ошибок, сейчас они пойдут обедать, и он обязательно ей все расскажет про дочку, про отца и погибшую жену… Нет, про жену поменьше, иначе Катрин решит, что он их сравнивает. Это всегда обидно…

Похоже, звонок в дверь? Как она быстро вернулась! Или что-то забыла? Леон обмотался полотенцем и поспешил к двери, оставляя на полу мокрые следы босых ног. Он открыл. На лестничной площадке стоял Зигрено. Леон оторопел от его появления и растерянно молчал, отступая вглубь прихожей. Зигрено шагнул в квартиру, закрыл за собой дверь и, стягивая с руки белую свадебную перчатку, строго сказал:

– Я требую удовлетворения!

От его вида и голоса Леону вновь сделалось очень весело.

– Мэтр, о, простите, маркиз Печати и Штампа предпочитает шпаги или чернильницы?

– Мне надоела ваша галантерейная галантность! – вскипел маркиз Печати и Штампа. – Вы надругались над моей свадьбой! Кто возместит мне расходы на нее? У вас нет ни сантима за душой! Верните мне хотя бы мою медную фигурку, она будет священной памятью для моего разбитого сердца!

– Глоток вина? – Леон неторопливо открыл бутылку, принес с кухни две первые попавшиеся чашки и налил в них вина, не обращая никакого внимания на тираду “мэтра”.

Зигрено окончательно впал в ярость, заметив Леону, что тот угощает его купленным им же вином.

– Позвольте усомниться в справедливости ваших слов, мэтр. Этот сорт растет только в Монтрей-Белле. Урожай не бывает большим, и владельцы замка никогда не занимались промышленным виноделием. Уверяю вас, эту бутылку привез я, это так же верно, как и то, что “вассала” вы украли из Монтрей-Белле, испортив старинный меч. – Ваше здоровье, мессир!

– Я купил фигурку у владельца Монтрей-Белле! Я не желал вам этого говорить, поскольку в отличие от вас не имею привычки бравировать своими знакомствами!

– “Вассала” утащила ваша приятельница-блондинка в белой юбке, которая ждала вас в кафе в Сомюре. Мы уехали в Шенонсо, а вы отправились на охоту за “вассалом”. Дворецкий из Монтрей-Белле опознает вашу подругу, через вас ее не так сложно найти. Молчите, мсье, – Леон сделал Зигрено знак рукой, ему уже надоело общество “мэтра”. – Теперь назовите сумму, которую вы истратили на костюм для Катрин и на прочее.

Зигрено растерялся. Выходило, что заполучить “вассала” обратно невозможно, а денег у этого портняжки, голого и босого в прямом смысле слова, наверняка нет. Впрочем…

– Напишите долговую расписку на двадцать тысяч, – наконец изрек “мэтр”, – я жду денег в течение недели.

– Не нужно усложнять, мсье. – Леон подошел к письменному столу, вытащил из ящика чековую книжку, заполнил чек и протянул его Зигрено. – Вот вам двадцать пять, и я надеюсь никогда с вами не встречаться. А оставшиеся у вас бархатное платье и туфли перешлите в музей Шенонсо.

Зигрено надменно взял чек – ха, двадцать пять тысяч втрое превышали его расходы на Катрин! Пробежав чек глазами, он вдруг судорожно сглотнул.

– Э… мсье де Коссе-Бриссак, владелец Монтрей-Белле? – и, кланяясь, устремился к двери. – Не смею вас больше задерживать, мсье маркиз де Коссе-Бриссак!

Какая наглость, подумал Леон, продавать уникальное платье дешевле двадцати тысяч! Все цены мне посбивают. Неужели, пока я пил в Шенонсо, солидная киностудия пошла с молотка? По такой цене надо было самому выкупить у них свои модели. Сейчас же позвоню управляющему “Маркизом”, куда он смотрел? Пусть выкупает хоть то, что осталось. Он торопливо набрал номер Дома мод “Маркиз Леон”.

Глава 71, в которой я впервые покупала мужскую одежду

Впервые в жизни я самостоятельно покупала мужскую одежду. Казалось бы, что тут трудного? Да, если не знать, что он портной, да еще кутюрье, и это смущавшее меня “де”…

Заметив мою растерянность, юноша-продавец предложил помощь и принялся сыпать вопросами. Каков мой мужчина? Какого возраста? Чем занимается? Стиль его одежды? Предпочтительные цвета? Для каких целей нужен костюм? Деловой, выходной, для особо торжественного случая, спортивный, домашний, для прогулок…

– Для прогулок, – обрадовалась я и назвала размеры Леона. – Брюнет с проседью, ему за сорок. Темно-синие глаза…

Но остальные вопросы? То, в чем я прежде видела Леона, за исключением исторических костюмов, вряд ли имело какой-либо стиль: джинсы, полузастегнутая рубаха, сандалии на босу ногу… Ладно, назовем это спортивным стилем. Род деятельности – свободный художник. В итоге я выбрала бежевые свободные брюки, рубашку из некрашеной льняной ткани с множеством костяных пуговиц и кармашками, вторую рубашку тонкую и шелковистую, просторную длинную куртку из светлой замши оливкового оттенка. Трусы, носки… Долго раздумывала, а потом все-таки взяла объемный жемчужно-серый джемпер без рукавов крупной нарядной вязки. Он очень походил на “старинные” одеяния Леона, и я не удержалась. Еще я отложила пакетик одноразовых бритв и долго принюхивалась ко всякой мужской парфюмерии, стараясь угадать “его” запах. Помня, что Леон предложил мне приобрести и что-нибудь для себя, я остановилась на белой юбке в крупную складку, струящемся джемпере с мягким драпирующимся воротником-шалькой. И еще я решила купить себе светлые сабо на самом высоком каблуке. А для Леона – легкие туфли из замши на шнурках, они показались мне наиболее удобными “для прогулок”.

В итоге цифра оказалась всего лишь четырехзначной, и тогда я добавила ко всему консервативную “Шанель № 5”, памятуя бабушкины слова, что лучше все равно никто никогда ничего не сможет придумать. У кассира я попросила ручку, вписала окончательную сумму и протянула чек ему.

– Вы сотрудница Дома моды “Маркиз Леон”? – с уважением спросил кассир. – Решили одеться у нас? Очень лестно.

Я смущенно пожала плечами. Выходит, я действительно ужасно дремучая, если сразу не поняла, что “Маркиз Леон” – название его фирмы, потому все и называют Леона маркизом. Его имя так известно, что кассир сразу же соединил подпись Леона с названием его Дома моды, решив, что я там работаю!

Опрометчиво отказавшись от услуг посыльного, я с трудом тащила домой свою добычу, но не могла избавиться от улыбки: несколько часов назад я заставляла себя забыть Леона, а сейчас он моется в моей ванной, я приду домой, а он там, ждет меня!

Увидев у подъезда машину Зигрено, я забеспокоилась. Вдобавок консьержка поманила меня и прошептала:

– Конечно, это не мое дело, но ваш утренний жених сейчас там! – Она показала глазками наверх. – Они ничего друг с другом не сделают? Может, вам туда одной не ходить?

Я не успела ничего ответить, услышав шаги спускавшегося по лестнице человека, а потом и увидев Зигрено.

– Мадам Арима, можно, я пережду в вашей комнатке?

Она кивнула. Через ажур занавески я видела, как Зигрено покинул здание. Я вышла из своего укрытия, но на мою беду он тотчас вернулся с каким-то огромным пакетом.

– Я искренне рад за вас, мадемуазель Бриссон, – улыбаясь всеми зубами, Зигрено протянул мне пакет, я машинально прибавила его к своим покупкам, – рад вернуть вам ваше бархатное платье. Надеюсь, вы останетесь клиенткой нашей конторы. Желаю вам и мсье де Коссе-Бриссаку всего самого наилучшего.

Он наклонился, чтобы поцеловать мне руку, но ткнулся острым носом в свой же пакет. Потерев нос, Зигрено еще раз улыбнулся, приложил два пальца к жениховскому цилиндру, щелкнул каблуками и, наконец, удалился строевым шагом.

Мы с мадам Арима растерянно смотрели друг на друга.

Глава 72, в которой Леон распекает кого-то по телефону

Открывая дверь, я с удивлением услышала, как Леон по-хозяйски распекает кого-то по телефону.

– Да какое вам дело, что меня не было с октября?! Я плачу вам столько, что вы обязаны найти меня даже на Луне!

Втащив свою ношу и добавив беспорядка, я заглянула в гостиную. На диване лежало мое подвенечное платье, вывернутое наизнанку, сверху валялся сертификат, к натюрморту на журнальном столике прибавилось две чашки. Среди раскиданных пакетов, коробок и оберточной бумаги с телефоном и с сигаретой в руках по комнате метался Леон, едва прикрытый полотенцем и крайне недовольный кем-то, кто “вместо того, чтобы в рабочее время быть в офисе, прохлаждается в загородном доме”.

Заметив меня, Леон в два прыжка оказался рядом, прикрыл трубку рукой и, легонько поцеловав меня в ухо, прошептал:

– Ничего, я взял твои сигареты в спальне? – И, не дожидаясь ответа, грозно прорычал в трубку: – Мне неинтересно, что они на грани банкротства! С вашим усердием, Вернье, вы меня разорите!

Из-за его рыка я не сразу обратила внимание на шум воды в ванной. Не разуваясь, я метнулась туда, и меня сразу обдало жаром и паром горячей воды, хлеставшей из крана в ванну, из которой уже давно лилось через край. Еще чуть-чуть, и вода потекла бы в гостиную. Не хватало только снова затопить соседей, подумала я, завернула кран, выдернула за цепочку пробку из ванной и тряпкой принялась собирать воду с пола. А из гостиной неслось:

– Ну и что, что они расплатились за наши костюмы и они их собственность! Они распродают все за гроши! Как вы могли допустить такое! Это вам не массовый пошив и даже не прет-а-порте, это авторские, коллекционные вещи! Каждый проходимец может сегодня задаром купить мою модель и в сто раз дороже продать на любом аукционе! Я не позволю, чтобы кто-то наживался за мой счет! Времена, когда Пикассо платили по пять су за рисунок, давно прошли! Да, мои вещи не менее гениальны, вы прекрасно это знаете! Какие еще образцы тканей? Что вы сбиваете меня с толку? А, вы обсуждаете их сейчас с мадемуазель Рюш? Кстати, напомните этой нимфе, что она не работает у нас уже с позавчера, и поторопите менеджера по персоналу с ее увольнением. Вернье, вы на очереди! Я не допущу…

Собрав лужи с пола, я принялась смывать остатки пены со стенок ванны и уже не слышала продолжения разговора.

– Представляешь, Катрин, этот бездельник Вернье… – вдруг прямо за моей спиной сказал Леон.

От неожиданности я вздрогнула и выронила шланг душа. Фонтан воды сразу забил мне в лицо.

– Линзы! – вскрикнула я, инстинктивно закрывая ладонями глаза, но не удержала равновесия и заскользила высоченными каблуками по еще влажному кафелю. Еще чуть-чуть, и я упала бы в ванну, если бы Леон не умудрился подхватить меня.

– Ты не ушиблась? – Он посадил меня на край ванны.

– Не успела, только линзы выскочили, и я вся мокрая…

– Ну еще не вся. – Он мгновенно стянул с меня сапожки, а в следующую секунду окатил душем с головы до ног. – Вот теперь ты вся мокрая, как в первый раз!

Глава 73, в которой все не хуже, чем в первый раз

А потом все было тоже не хуже, чем в первый раз, потому что Леон поставил меня под приятный теплый душ и начал медленно снимать с меня одежду, целуя освобождавшиеся от нее шею, руки, грудь, плечи, спину, бедра…

Хорошо, что под душем не было видно моих слез. Я беззвучно плакала, понимая, что впервые в жизни плачу от радости, оттого что сейчас, как под тем дождем в Шиноне, я снова умела летать, но, главное, что теперь и Леон умел летать! Странно, однако я очень хорошо почувствовала, что впервые он полетел над землей рядом со мной именно сейчас. Да, мы уже испытывали полеты вместе, но это было не рядом. Тогда, ночью, после лунной поездки на Кузине, мне хотелось, чтобы не только наши души, но и тела слились воедино, а сейчас, когда каждый из нас оставался самим собой, я ощущала, что вместо наших двух душ сделалось целых три, и эта третья душа очень хочет обрести себе плоть!

– Катрин, – вдруг тихо позвал Леон, я открыла глаза и сквозь лучики душа увидела его мокрое лицо.

– Ты сможешь родить мне сына?

– Да. – Сейчас я знала это наверняка.

Глава 74, в которой часы показывали половину шестого

Часы показывали половину шестого. Вечер за окном был таким же тусклым и ветреным, как и день.

– Если я сейчас не поем, то умру, – сказал Леон, садясь на кровати. – Неси, во что мне одеться. Молодчина! – он с восторгом рассматривал мои покупки. – Надо позвонить Франсуа, чтобы он ничего не привозил мне из дому, а сразу ехал сюда без задержки. Мы завтра же отправимся к монахам Мон-Сен-Мишеля! – Увидев, что я надеваю новую юбку, Леон спросил; – А почему ты не хочешь опять показаться на людях в белом платье королевы?

– Слишком красивое, а потом, оно от Зигрено…

– От Зигрено? – Леон рассмеялся и принес из гостиной белое платье и сертификат. – Ты не читала, что здесь написано?

– “Костюм Гвинезеры, проект “Рыцарь телеги”, – прочла я, – изготовлен Домом “Маркиз Леон”. Монограмма “М. Л.” на щите со львами? Дом “Маркиз Леон” – твоя фирма?

Он повел бровью и улыбнулся, глядя мне прямо в глаза.

– Леон, а существует вообще что-нибудь на свете, что не имеет к тебе отношения?

– Отсутствие аппетита, – таинственно прошептал он.

В ближайшем кафе мы заказали, похоже, все меню. Я даже не представляла, что можно съесть столько, сколько съел Леон. В очередной раз налив нам вина, он предложил выпить за успех нашей завтрашней поездки, но я опять возразила:

– К чему такая спешка? Монахи никуда не денутся!

– Ты должна вступить в наследство до нашей свадьбы.

– Ты рассуждаешь как Зигрено. Или это ты делаешь мне предложение?

– Предложение сделала ты утром в Сакре-Кёр, и я, как помнишь, согласился в присутствии кюре.

– Да, это серьезный свидетель.

– Если совсем серьезно, ты ведь ничего не знаешь обо мне.

Я сказала, что знаю уже о его древнем происхождении и о Доме “Маркиз Леон”. Леон махнул рукой.

– Все так, но у меня есть взрослая дочь, она живет у бабушки. У нас с ней неважные отношения после смерти моего отца. Она с ним очень сблизилась, когда погибла ее мать, моя жена.

– Ты любил свою жену?

Глава 75, в которой Леон растерялся

Леон растерялся. Он не был готов к такому вопросу, вернее не думал, что Катрин спросит именно так. Когда жены не стало, он ощутил огромную пустоту и свою вину, такую же огромную, но к жене он никогда не испытывал тех чувств, какие сейчас в нем будит его королева.

С самого детства Леон и Клодин знали, что рано или поздно поженятся, потому что так решили их родители. Она была старше Леона на полтора месяца и всегда верховодила в играх. Девочка и мальчик на маленьких пони… В Эшдон-хаусе, доме матери-англичанки Клодин, на чердаке они обнаружили целый склад довольно хорошо сохранившихся старинных платьев, корсетов, камзолов, накидок, шляп и прочих сокровищ. “Мы будем венчаться в этих нарядах”, – заявила двенадцатилетняя Клодин… А потом они вместе учились в Сорбонне, Леон изучал историю европейского искусства, а она – этнографию. Они поженились, едва достигнув двадцати одного года. Два бесстрашных всадника, два друга под парусом отцовской яхты, две подружки за швейными машинами среди вороха лекал и кусков тканей… На церемонии венчания все родственники ахнули, увидев жениха и невесту, словно сошедших с портретов семнадцатого века.

Это была первая совместная работа Клодин и Леона по реконструкции исторического костюма. Возможности компьютеров того времени не позволяли еще моделировать и рисовать на экране, и все выкройки они делали вручную, экспериментируя с расчетами и приемами кроя. Посыпались заказы, и они не успели оглянуться, как образовался Дом Моды “Маркиз Леон”, пошли заказы от музеев и кинематографистов…

Леон занимался диссертацией по европейскому костюму двенадцатого-тринадцатого веков, попутно работая для кино и консультируя выставки и коллекционеров, а Клодин растила дочь, контролировала дела Дома моды, затеяла реставрацию в Монтрей-Белле, уговорив старого маркиза открыть замок для посетителей. К тому времени Леон уже приобрел достаточную известность и, почти не бывая в Монтрей-Белле, занимался исключительно собственной персоной. И он долго не знал, что жена находила время, чтобы по-прежнему вручную из обрезков бархата, парчи и атласа шить покрывала в технике “пэчворк”, сохранив юношеское увлечение этнографией. А после ее гибели какое-то мелкое издательство неожиданно для Леона прислало несколько экземпляров тоненькой книжки стихов Клодин и смехотворный гонорар…

Леон почувствовал, что слишком долго молчит, а Катрин терпеливо ждет ответа, виновато поправляя волосы.

– За нас все решили наши родители, но мы были очень близкими друзьями с самого детства и даже не представляли, что можем повенчаться с кем-то другим. “Маркиз Леон” – такое же наше детище, как и Клео.

– Так зовут твою дочь?

– Да, жена хотела, чтобы в ее имени слышалось мое. – И ее тоже, мысленно закончил Леон.

– Я ее понимаю… Она была красивой?

– Катрин, я не хочу никого сравнивать. Каждый человек неповторим, к тому же она была творческой личностью. Я не замечал и не ценил этого. – Леон пристально посмотрел на Катрин, она слушала внимательно. – Жена занималась делами нашего “М. Л.”, а из остатков тканей шила лоскутные одеяла. Я узнал об этом, только когда она начала учить шить маленькую Клео.

– Забавно, – Катрин усмехнулась, – обеспеченные благородные дамы корпят над одеялами из лоскутков. Нет, я понимаю, это тоже вид искусства, забыла, как называется…

– Пэчворк. Я не вижу в этом ничего зазорного. Благородные дамы прошлого только и делали, что вышивали да ткали покрывала и гобелены, пока их сеньоры воевали и охотились. А чем, по-твоему, должны заниматься благородные дамы?

– Музыкой, я не знаю, танцами, поэзией… Леон вздохнул и посмотрел куда-то вдаль.

– Помнишь, в Шиноне девушка пела про то, как она влюбилась и полетела? Это стихи моей жены. Я впервые прочитал их, когда вышла книжка, но Клодин уже не было, я не мог спросить, почему и кому она их написала… Потом ты мне рассказала, как летала над Шиноном, а несколько часов назад я полетел вместе с тобой… И я понял: когда любишь, умеешь летать! – Он замолчал, переводя дыхание. – И еще я понял, что дружба – это, конечно хорошее чувство, но ее недостаточно, чтобы получать взамен, отдавая любовь. Я очень виноват перед ней. Я был слишком удачлив и слишком влюблен в себя, я не хотел и не умел любить кого-то еще. А теперь я умею любить. Я действительно люблю тебя!

– Выходит, ты любишь меня, как бы искупая свою вину за нелюбовь к покойной жене?

Леон испугался: одной фразой Катрин объяснила очень многое. Но не все! Он не успел ответить, как она заговорила снова:

– Я не смогу заменить ее тебе. Я не умею шить лоскутные одеяла и не пишу стихов… Я совсем другая.

Леон улыбнулся и облегченно вздохнул.

– Заменять, моя королева, никого не нужно. Я же люблю именно тебя, а не кого-то другого. Ты научила меня летать.