Текст книги "Факел Геро"
Автор книги: Ната Астрович
Соавторы: Ната Астрович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
– Что, испугалась, голубка? Не бойся! Они так кричат, чтобы заглушить предсмертный рёв телёнка, что привели для заклания. Скоро мясник разделает тушу, и мы сможем вернуться на праздник, чтобы полакомиться молодым мяском.
– Жалко его, бабушка, – пролепетала девочка, вспоминая белого телёнка с рыжим бочком и золотыми рожками.
– Потому госпожа наша и приказала увести тебя с площади перед жертвоприношением, рано тебе на это смотреть. А телёночка не жалей, его смерть угодна богам и принесёт много пользы всем, кто живёт в поместье.
Они поднялись на храмовую площадку, там царило веселье, громко играла музыка, люди были пьяны от вина и от запаха крови. С белого мраморного алтаря тонкой струйкой текла кровь, одна из рабынь собирала её в специальный сосуд-сфагейон.
– Хиона! – Клития помахала ей рукой. – Иди скорее сюда, я заняла для тебя место за пиршественным столом.
Платье девушки было забрызгано кровью.
– Это хороший знак, – сказала она, показывая на пятна, – я стояла рядом с алтарём, чтобы господин Идоменей смог взять из моей корзины нож. Бычка держал Нисифор и ещё один раб. Госпожа дала мне выпить немного вина, чтобы я не боялась, но мне всё равно было страшно и на мгновение я закрыла глаза, а когда открыла – всё было кончено.
– Господин Идоменей убил телёнка?
– Одним ударом!
Хиона бросила осторожный взгляд на хозяина Тритейлиона, сидевшего во главе стола. Лицо мужчины было спокойным, ничто не указывало на то, что некоторое время назад он нанёс смертельную рану жертвенному животному. Его одежда тоже была в крови, впрочем, даже у тех участников праздника, что стояли далеко от алтаря во время заклания, одежда была вымазана телячьей кровью. Запахло жареным мясом, рабы поставили на пиршественный стол несколько огромных тарелок с истекающими соком кусками.
Праздник длился до самой ночи, некоторые рабы перепились и уснули прямо за столом. Идоменей первым закончил пиршественную трапезу, он встал, за ним поднялись Федра с Галеной. Клития пыталась растормошить заснувшую на её руках Хиону, но девочка, едва открыв глаза, снова проваливалась в сон.
– Гектор, прошу, помоги Клитии, – обратилась к слуге мужа Федра.
Старый слуга осторожно принял девочку из рук рабыни и понёс вниз, к гинекею. Идоменей с Федрой немного отстали от идущих впереди слуг, в темноте мужчина положил руку на талию жены, этот интимный жест, всего в двух шагах от посторонних, заставил Федру вспыхнуть от желания. Идоменей, почувствовав трепет её тела, крепко прижал жену к себе. Она не успела спросить, как он ответил на её безмолвный вопрос:
– Нет, не к тебе. Ко мне ближе, – и увлёк Федру в сторону андрона.
Она не помнила, когда последний раз проводила ночь у мужа в андроне. Обычно Идоменей предпочитал приходить к ней на ложе в гинекей. Сейчас она чувствовала себя не женщиной, пребывающей в многолетнем браке, а любовницей, которая тайно встречается со своим возлюбленным. Не зажигая огня, в темноте, Идоменей торопливо раздел жену и опрокинув на кровать, накрыл её нагое тело своим. Потом они долго лежали, уставшие, безмолвные. Федра думала, как странно, что она совсем не скучает о своих сыновьях и её не беспокоит отсутствие писем от племянника. Теперь, когда между ними никто не стоял, их отношения стали более ровными и уважительными, она ни в чём не перечила ему, а он рассказывал ей о своих планах и даже спрашивал совета. Словно подслушав её мысли Идоменей сказал:
– Сегодня утром, вместе с Нисифором я осмотрел склон холма, часть которого осыпалась в море, лишив нас гавани.
– Идоменей, – Федра попыталась разглядеть в темноте лицо мужа, – неужели ты хочешь восстановить гавань и нарушить обещание данное Совету?
– Нет, моя дорогая, я не нарушу своего слова, во всяком случае, пока. Склон я осматривал с другой целью, ещё год назад я решил укрепить его, обнеся подпорной стеной. Нисифор следил за работами в моё отсутствие, теперь необходимо выровнять площадку на вершине склона, и мы получим ещё одну террасу, на которой можно будет заложить парк и построить дом.
– Дом? Ты хочешь построить в Тритейлионе ещё один дом?
– Хочу.
– Но зачем?
– Затем, что всегда предпочитаю смотреть вперёд, моя дорогая жёнушка. Ведь когда-то наши сыновья выучатся и вернутся домой, в Таврику, со временем они обзаведутся семьями. Тому, кто выберет торговое дело, достанется наш дом в Прекрасной Гавани, все мои склады и корабли. Тот из них, кто захочет быть землевладельцем получит Тритейлион.
– Но ведь по закону, всё должно достаться нашему старшему сыну Алкиму…
– По закону – да, но я хочу распределить своё имущество между сыновьями по справедливости. Поэтому ещё при моей жизни каждый получит свою долю, а я отойду от дел и поселюсь в том самом доме, что планирую построить. Надеюсь ты не откажешься занять соседние покои? – спросил Идоменей с лукавой улыбкой.
– Идоменей! – воскликнула Федра. – Ты хочешь, чтобы мы вновь жили в одном доме?
– Ты против?
– Не знаю… сможем ли мы ужиться под одной крышей?
– Ты отлично знаешь, что сможем, наши последние дни и ночи тому пример.
– Но что же это будет за дом? Что ты задумал, Идоменей, расскажи!
– С новой террасы открывается отличный вид. Я хочу построить просторный особняк в два этажа с окнами на море. Все изобретения, что существуют в данный момент для обустройства комфортабельного проживания, будут использованы при строительстве этого дома. Прежде всего, обогрев, под полами будут проложены трубы, по которым будет двигаться горячий воздух, поступающий из печей. Купальня с мраморной ванной и горячей водой, которая будет подаваться также по трубам.
– С таким отоплением не нужны жаровни…
– Ты права, нужды в жаровнях не будет. Я хотел тебе рассказать ещё о таком чуде, что позволяет зимой хранить тепло в покоях и не лишать их дневного света – это свинцовые окна, в переплёты которых вставлены кусочки разноцветного стекла, наподобие мозаики. Солнечные лучи, проникая через такое окно, озаряют внутренние покои дома особым волшебным светом.
– Идоменей! Неужели ты видел это всё своими глазами?
– Да, дорогая, и скоро ты всё увидишь сама. Уже весной мои корабли отправятся за мрамором для особняка на Парос. Белый паросский мрамор для внутренней облицовки стен, тёмно-синий элевсинский и чёрный с острова Лесбос, для пола.
– О, боги! Но ведь это стоит огромных денег!
– Денег уйдёт немало, – согласился мужчина.
Они проговорили почти до самого рассвета, когда Идоменей уснул, Федра тихонько покинула ложе мужа. Накинув на голое тело тёплую накидку, простоволосая, она быстрым шагом дошла до крыльца гинекея, радуясь, что никого не встретила на своём пути. Идоменей, наоборот, проснулся в этот день поздно, но как только встал, сразу принялся за дела. Ожидая, когда Гектор принесёт из кухни завтрак, мужчина взял в руки восковую табличку с записями расходов по поместью и углубился в свои расчёты. Идоменей склонился над абаком и замер в недоумении, расклад псифосов на доске никак не соответствовал последней цифре, вписанной в табличку. Мужчина несколько раз переводил взгляд с таблички на абак и обратно, пока наконец не убедился, что электроны, выполняющие роль костяшек-псифосов расположены совсем не в том порядке, что были вчера, когда он оставил свои подсчёты.
– Гектор, кто-нибудь трогал абак? – спросил Идоменей вернувшегося слугу.
– Так никого не было, господин, – сказал Гектор и прикусил язык, он прекрасно знал, что госпожа провела ночь в андроне и видел, как она уходила утром.
– Не понимаю…, – вновь обернулся к абаку мужчина, – никто не убирал мои покои вчера?
– Нет, господин, вчера было не до этого, а вот сегодня должна прийти эта рыженькая, рабыня вашей госпожи, обычно она убирает андрон.
– Гектор, прошу, не оставляй её одну в моих покоях, проследи, чтобы она все вещи клала на свои места.
– Слушаюсь, господин.
Тем временем Клития, укладывая волосы своей госпожи, вспоминала вчерашний день. Она восхищалась щедростью господина Идоменея, который в честь праздника подарил каждому рабу по серебряной драхме. Краснея и вздыхая, описывала, как представительно выглядел молодой Нисифор, впервые возглавивший процессию рабов, как стойко он перенёс процедуру жертвоприношения. Она рассказала, госпоже, что рабы из посёлка очень довольны праздником и сегодняшним выходным днём. Девушка весело щебетала, как птичка, не подозревая, что тучи уже сгущаются над её головой.
Глава 24. Плач в ночи
На второй день после праздника Федра занялась подготовкой дома к зиме. Управляющий прислал в гинекей плотника, который должен был закрепить ставни в оконных проёмах и законопатить все щели, чтобы зимние ветра не выдували тепло из комнат. Приходящие рабыни помогли Галене и Клитии, снять тонкие занавеси с окон и заменить их на плотные двухслойные полотнища. Затем два раба застелили пол в покоях Федры толстым войлоком, поверх которого раскатали ковры. Помещение сразу погрузилось в темноту, и в этой темноте обитательницам гинекея предстояло жить до наступления весны. Только окно кабинета, Федра оставила нетронутым, здесь, она собиралась заниматься рукоделием при свете дня в тихую безветренную погоду. Управившись с комнатами хозяйки, все перешли в соседнее помещение. Эти комнаты при Хионе не разу не открывали. Первое, что увидела девочка, войдя внутрь – большой мяч, сшитый из разноцветных кусочков кожи. У стены стоял круглый щит, обитый медью, рядом лежал деревянный меч.
– Господжа, кто здесь живёт?
– Никто, – с грустью сказала Федра, – до отъезда в Афины здесь жили мои сыновья.
– А ещё раньше, – вмешалась в разговор Галена, – тут находилась ткацкая, её перенесли в посёлок рабов, после того как госпожа родила старшенького, господина Алкима, чтобы шум станков не мешал младенчику сладко почивать.
– Да, Галена. Всё так и было. Здесь мои мальчики делали свои первые шаги, здесь впервые в жизни взяли в руки стиль, чтобы научиться писать… Ах, эти письма от моих мальчиков! Теперь я их не получу до того, как откроется навигация и корабли приплывут в Прекрасную Гавань, – она утёрла слезу.
– Не расстраивайтесь, моя госпожа, ведь господин Идоменей пообещал, что следующее лето ваши дети проведут рядом с вами, здесь, в Тритейлионе.
– Ты права, Галена! Некогда печалиться! Я думаю, эти комнаты тоже следует утеплить, чтобы не было сквозняков, хоть они и пустуют сейчас. Когда закончите здесь, – Федра обернулась к рабам, – приступайте к помещениям первого этажа, только кухню не трогайте, там всегда очень жарко от очага.
– Госпожа, а как быть с андроном?
– С андроном? Думаю, об этом позаботится Гектор, знаю, что мой супруг любит спать в прохладном помещении.
Всё время, пока шла работа в гинекее, Хиона была как на иголках. Она то и дело поглядывала в сторону андрона и даже умудрилась пару раз сбегать к нему, пользуясь занятостью Клитии. Она хотела проникнуть в дом, но каждый раз отступала, завидев Гектора, пока хозяин отсутствовал, слуга бдительно охранял покои своего господина.
– Что это?! – Клития вытащила из-под подушки три переливающихся медовым цветом камешка.
Хиона тяжело вздохнула, виновато опустив плечи.
– Хиона! Где ты это взяла?! – девушка с удивлением разглядывала жёлтые электроны, – О, Боги! Это же псифосы из абака господина Идоменея.
– Я не знала, как им имя, Клита…
– Хиона, отвечай, как эти камни оказались у тебя?
– Я взяла их там, – она махнула рукой в сторону, – в адроне.
– Зачем? – голос Клитии дрогнул, – Зачем ты взяла их? Ты украла…
– Я хотеть ложить потом… ложить обратно, но там Кег… Гек..
– Гектор?
– Да! Он не уходить… Я боялась, что он увидит меня, когда я буду ложить…
– Так. Расскажи мне всё. Как ты оказалась в андроне? Тебе запрещено приближаться к нему!
– Я ходить в адрон, чтобы знать… чтобы смотреть, что любит господин, что он хочет… я хотеть дарить ему… делать подношение, как богу, и он потом не сердит на меня…
– О, Хиона…, – Клития прислонилась к стене, чтобы не упасть.
– Я ходить… я смотреть, а там это – медовый камешки… там… смотри Клита, – она поднесла электроны к лицу девушки, – там мушка, там жучок и маленький паук… я взять их, чтобы выпустить… я их трясти… я лить в них воду… а они не хотят… не хотят выходить.
– Когда ты их украла?
– Я ходить в адрон, когда был праздник и смотреть… камушки я укра…ла, когда ты, Клита, ходить убирать… мыть…
– Хиона, что ты наделала! – Клития упала на кровать и закрыла лицо руками, – теперь все подумают, что это я! Я украла псифосы! Знаешь какое наказание за воровство? Кнут! Да что кнут… О, боги! Он! Он теперь будет думать, что я воровка! – девушка зарыдала.
– Клита! Клита! Не плачь! – она гладила и целовала волосы девушки, – ты говорить всем, что это я воровка!
– Хиона! Ты не понимаешь! Тебя высекут кнутом! И никто! Даже госпожа не спасёт тебя от этого наказания, потому что кража вещей из господских покоев – самое тяжкое преступление.
– Клита! Я боюсь! Я не хочу кнута! – девочка заплакала.
Добросердечная Клития, забыв о своих бедах принялась утешать свою подружку. Немного успокоившись, девушка сказала:
– Нужно вернуть эти камни, пока господин Идоменей их не хватился, и если боги будут к нам благосклонны, то никто ничего не узнает.
Но боги не хотели потворствовать их планам, пока рабыни думали, как выманить Гектора из андрона, слуга Идоменея лазил на карачках по полу, ища, куда могли закатиться псифосы.
– Нет ничего, господин, – Гектор кряхтя поднялся с пола.
– Как это нет? Куда они могли подеваться?
– Ума не приложу, господин!
– Ну хорошо – один пропал…, но сразу три!
– Правда ваша, господин! Странно всё это… Вчера рабыня из гинекея убиралась, но я клянусь вам, господин, глаз с неё не спускал.
Идоменей раздумывал, ему не хотелось беспокоить жену. Если окажется, что девушка не причём, Федра может обидеться, что он заподозрил её рабыню в воровстве. В то же время, нельзя давать спуску тому, кто украдкой приходит сюда и берёт его вещи…
– Сообщить о пропаже электронов в гинекей? – нарушил молчание слуга.
– Нет, пока нет. Позови ко мне лучше Галену.
Клития с Хионой смотрели, как Галена чуть ли не вприпрыжку бежит к андрону, у них не было никаких сомнений, что о пропаже камней уже известно и скоро в тихом гинекее разразится буря. Хиона не выдержала и схватив камни выбежала из комнаты, вслед ей неслось: «Куда ты, Хиона?» Девочка сбежала с террасы, потом проскочила лестницу и остановилась у огороженного обрыва, замахнулась, чтобы забросить камни подальше, тогда никто не узнает, что она взяла их, и Клития тоже будет вне подозрений.
– Не могу в это поверить, господин Идоменей, – Галена стояла напротив кресла, в котором сидел мужчина, – у нас никогда такого не было…
– Всё бывает в первый раз, Галена, чтобы это не повторилось, надо найти и наказать виновника.
– Даже не знаю, как сказать об этом госпоже…
– Ей говорить ничего не нужно. Я поручаю тебе провести расследование, допроси девушку, что ходит ко мне убираться. Грози ей чем хочешь, но она должна признаться, куда делись псифосы с абака.
Голова у Галены после разговора с хозяином Тритейлиона шла кругом. Наступило время обеденной трапезы, в покои Федры вошла Клития неся на подносе плошки с едой. Служанка так и впилась, глазами в лицо молодой рабыни, и неспособная к притворству девушка, то краснела, то бледнела под её упорным взглядом.
– Клития, где Хиона? – спросила Федра.
– Она в нашей комнате, госпожа, спит.
– Спит? Умаялась за утро, бедняжка. Столько дел сегодня переделали…
– Пойти её разбудить, госпожа? Проспит ведь обед, – с притворным участием спросила Галена.
– Нет, не нужно, пусть отдыхает, – отозвалась Федра и обратилась к Клитии, – милая, ты свободна, можешь пойти на кухню и пообедать. Не забудь сказать кухарке, чтобы припасла что-нибудь для нашей бедняжечки, проснётся, наверное, голодной.
Клития спустилась в свою комнату и увидела, что Хиона ещё не вернулась. Хотела было пойти в сад, искать беглянку и столкнулась в дверях с Галеной.
– Проснулась твоя подружка? – кивнула она на пустую постель. – Убежала уже куда-то… плохо ты за ней следишь Клития.
– Я как раз собиралась её искать.
– Успеешь, – сказала Галена закрывая дверь, – поведай мне пока, кто украл электроны из покоев нашего господина.
– Я ничего не знаю…, – пролепетала девушка.
– Не ври! Это твоя подружка стащила камни, а ты её покрываешь! Может, и под кнут вместо неё ляжешь?
– Галена…, – слёзы хлынули из глаз Клитии.
– Плачь, не плачь… Ничто тебе не поможет, если не признаешься! На госпожу не надейся, хозяин строго-настрого запретил вмешивать её в эти дрязги.
– Это я… я взяла псифосы, не знаю зачем… в голове потемнело, пришла в комнату и увидела их в своей руке… хотела вернуть незаметно, но не успела.
– Ну что ж, дурочка, ты сама себе судьбу выбрала, – со злостью проговорила женщина, – после наказания в гинекей ты больше не вернёшься, если хозяин не прикажет тебя на рынок свезти, будешь в поле работать, под палящим солнцем корзины тяжеленые тягать.
– Пощадите! – девушка упала на колени.
Хиона стояла в коридоре и слушала, как в опочивальне рыдает её подруга, тихонько, на цыпочках девочка вернулась к входной двери и вышла на улицу. Трудно, совершенно невозможно было заставить себя делать то, на что она решилась. Она боялась кнута, но ещё больше боялась, что пострадает Клития, та Клития, с которой с самой первой встречи возникла взаимная симпатия, которая любила, жалела её, которая во всём помогала, всему учила, и иногда, совсем немножко ругала. Хиона раскопала ямку, куда спрятала медовые камешки, она так и не смогла их выкинуть. Жучок, мушка, паучок… Ноги не шли к андрону, она несколько раз останавливалась, но судьба не дала ей отсрочки, из боковой аллеи в сопровождении слуги вышел хозяин Тритейлиона, путь назад был отрезан.
– Вот! – выбросила девочка вперёд руку с камнями, – Бери! Не Клита! Я брать камни, я хотеть играть, потом отдать. Вот! – повторила она, не смея от страха поднять глаза на мужчину. – Меня бить! Клиту нельзя! Она не брать камни, не знать, что я брала… Она ругать меня, когда узнать…
Идоменей смотрел на ребёнка в некотором замешательстве, ещё никто к нему не обращался, не присовокупив – господин. Никто из рабов не заговаривал с ним первым, никто не подходил на столь близкое расстояние, никто не тянул к нему руку с выпачканными грязью камнями, которые днём раньше были украдены из его покоев. И уж тем более, никто не решился бы советовать ему, кого наказывать, кого миловать. Если бы это был взрослый раб, то не миновать ему трёпки… Первым пришёл в себя Гектор:
– Нельзя так разговаривать с господином, глупое дитя.
Идоменей не произнёс ни слова, он не посчитал нужным отвечать что-либо этой наглой девчонке. Мужчина сделал знак слуге, чтобы тот забрал электроны и повернувшись к маленькой рабыне спиной, неторопливо направился к андрону. Хиона стояла в растерянности, она не могла понять, спасла она Клитию от наказания или нет.
Идоменей перебирал свитки, лежащие на столе, искоса наблюдая, как Гектор моет псифосы, как протирает их насухо мягкой тряпочкой, прежде чем уложить в отверстия абака. Он снова увидел: грязные камни на маленькой ладони, опущенные вниз дрожащие ресницы. Услышал торопливую, исковерканную речь. При всей своей дерзости, она всё же не посмела поднять на него глаза. Только сейчас он понял, как она его боялась, но всё же пришла, чтобы защитить свою подругу…
– Она смелая…
– Что, господин? – не расслышал Гектор.
– Эта рабыня смелая, – повторил Идоменей улыбаясь своим мыслям, – и знаешь, что Гектор, эта дикарка не лишена благородства. Понимая, что её непременно накажут, она призналась в своём преступлении, чтобы не пострадала невиновная подруга.
– Что теперь, господин? Кого вы подвергнете наказанию?
– Не знаю, – нахмурился Идоменей, – я не хочу быть жестоким, но, не наказывая, мы подталкиваем рабов к новым проступкам, – немного помолчав, он добавил, – Сходи-ка ты в гинекей, мой друг, пусть Галена девушку не трогает, а что делать с маленькой рабыней я позже решу.
Идоменей, выйдя на улицу, поплотнее запахнул халат, лёгкий морозец бодрил, несмотря на то, что ночь была тихой и безветренной. Голубоватые звёзды мерцали в высоком тёмно-синем небе, молодой рогатый месяц блестел как изогнутый серебряный нож. Идоменей смотрел вверх, заворожённый таинственной бесконечностью, которая открывается каждому, кто видит над собой звёздное ночное небо. Одна из звёзд, словно не выдержав, его пристального взгляда, сорвалась с ночного небосклона и полетела куда-то вниз, к морю.
Всхлип ночной птицы нарушил тишину, Идоменей перевёл взгляд на тёмный гинекей, сквозь плотно закрытые, зашторенные ставни не видно ни огонька. Снова всхлипнула невидимая птица, а потом тоненько заскулила, как щенок. Идоменей словно очнулся, нет, это не ночная птица. Кто-то плачет в тёмном саду, он покрутил головой, стараясь определить, откуда доносятся звуки. Идоменей знал, кого он здесь найдёт, в темноте сада неясным пятном белела детская фигурка. Девочка сидела на скамье, поджав ноги, её согнутая спина с опущенными плечами вздрагивала от рыданий. Вид этого беззащитного ребёнка, переживающего в одиночестве своё горе, смутил Идоменея. Он коснулся плеча маленькой рабыни, она вздрогнула и посмотрела на него.
– Что… почему ты плачешь? – спросил Идоменей, не узнавая свой голос.
– Галена…, – всхлипнула девочка, – побила…
– Идём. Не надо здесь сидеть одной. Холодно.
Она поднялась и послушно пошла за ним. В полутёмном коридоре гинекея он спросил: «Где твоя комната?» Но девочка не успела ответить, одна из дверей отворилась и Идоменей увидел молоденькую рабыню, её рыжие волосы были растрёпаны.
– Хиона! – воскликнула девушка, – я везде тебя ищу, – и тут же осеклась, увидев Идоменея, – господин…
– Забери её, – приказал мужчина, – успокой и уложи.
– Слушаюсь, господин…
Идоменей поднялся по лестнице и остановился перед дверью, словно раздумывая, войти или нет.
– Господин, – за его спиной возникла служанка жены, – госпожа ожидает вас.
Её руки потянулась к створкам двери, чтобы распахнуть их перед Идоменеем.
– Галена, подожди. Мне нужно кое-что сказать тебе…
– Я вся во внимании, господин.
– Эта девочка…
– Я наказала её, господин, чтобы впредь неповадно было…
– Ты хорошо исполняешь свои обязанности, Галена, я это знаю, – перебил её мужчина, – но теперь я говорю тебе: наказывать или нет этого ребёнка, буду решать только я.
– Господин, вы не знаете всего… она дика, и много чего может натворить… я только забочусь о вашем спокойствии и спокойствии госпожи…
Идоменей ничего ей не ответил, он толкнул дверь и вошёл в покои своей жены.
Глава 25. Кукла
Утром Идоменей послал слугу в гинекей сообщить, что собирается отправиться в сопровождении Нисифора к месту закладки нового дома и приглашает Федру составить ему компанию. Федра отговаривала Галену от участия в этой прогулке. Идти было недалеко, но ни дрожек, ни лестниц в этой части поместья ещё не было и пожилой женщине нелегко пришлось бы на крутых склонах и узких тропинках. Не желая спорить с госпожой, Галена согласилась остаться дома. Женщина не очень хорошо себя чувствовала после вчерашних событий, выговор, что ей учинил ночью господин Идоменей совершенно выбил её из колеи. Галена видела, как власть над гинекеем постепенно ускользает из её рук – сначала госпожа не захотела, чтобы она обучала новую рабыню, теперь господин взял под своё покровительство эту маленькую разбойницу. И этой рыжей дурёхе удалось избежать наказания, а то что Клития пособница и укрывательница Галена не сомневалась. Виданое ли дело! Нельзя наказывать воровок! Если так дальше пойдёт, они весь дом растащат!
Идоменей ничего не сказал жене, увидев кого она выбрала себе в спутницы. Рыжеволосая рабыня крепко держала за руку маленькую девочку, а та, подвижная как флюгер на ветру, крутилась во все стороны сразу. Чистое ясное лицо ребёнка не хранило следов вчерашних невзгод, ветер весело трепал её кудряшки, маленький рот то и дело разъезжался в улыбке, обнажая верхнюю розовую десну без двух передних зубов. Весь вид девочки говорил, о том, что она рада предстоящему путешествию. Даже общество грозного господина, её не смущало. Мужчина заметил, что в свободной руке девочка держит керамическую куклу с отбитым носом. Идоменей не стал приближаться к жене, поприветствовав её поклоном издали. Проявлять чувства на глазах посторонних, тем более рабов, считалось дурным тоном. Мужчины двинулись вперёд, Федра со своими рабынями последовала за ними. Площадка, на которую они пришли, не была огорожена и Федра предупредила Клитию, чтобы она не отпускала от себя девочку. Два десятка рабов трудились здесь. Одни таскали носилки с землёй, засыпая ею ту часть участка, где Идоменей планировал разбить цветники и сад. Другие выбирали с поверхности почвы крупные камни и свозили их в сторону, в дальнейшем эти камни могли служить материалом для фундамента и подпорных стенок. Клития с Хионой немного отстали, потому что девочка, то и дело останавливалась и, обращаясь к кукле, говорила: «Смотри, Кука, – это кустик, смотри – это травка, это – веточка, на небе, смотри, солнышко, а там, Кука, – понт».
– Здесь, вот на этом месте, где мы сейчас стоим, я скоро заложу фундамент нашего нового дома. Посмотри, Федра, – Идоменей указал рукой в сторону моря, – какой отличный вид. Мы каждый день сможем любоваться прекрасными восходами и закатами. Сразу от ступеней дома начнётся аллея, которая закончится полукруглой террасой на краю обрыва.
– А там, внизу, находится источник Мэлины? – пытаясь сориентироваться, спросила Федра.
– Да! Его я планирую соединить с этой частью нашего поместья, чтобы можно было посещать галерею, минуя верхние террасы.
– Что будет там?
– Там будет долина роз, – склонился к её уху Идоменей и страстно прошептал, – сто пурпурных роз, такого цветы бываю твои губы, когда ты целуешь меня на ложе.
Федра смутилась, посмотрела по сторонам, не слышал ли кто.
Когда они вернулись в гинекей, то Галена не вышла к ним навстречу. Скинув накидку Федра поспешила в комнату служанки и увидела ту, лежащей на кровати.
– Что с тобой, Галена?
– Нездоровится мне, госпожа.
– Как же так? С утра ты была здорова и даже и хотела идти со мною…
– Хотела, – подтвердила Галена, – а как вы ушли, меня тут же прихватило.
– Сейчас пошлю Клитию в посёлок за знахаркой…
– Не надо, госпожа, была она уже, – Галена взглядом указала на чашу с травяным отваром, что стояла на столике.
– Что знахарка сказала о причинах твоего недомогания?
– Сказала: от дум это тяжёлых, от переживаний…
– Что за переживания у тебя, Галена? Я думала, ты теперь довольна моими отношениями с супругом. Я вняла твоим советам, не перечу ему, не затеваю ссор.
– Это так, моя госпожа. Гляжу на вас и нарадоваться не могу.
– В чём же дело? Что ещё тебя огорчает?
– Ох! – вздохнула служанка, – если бы я всё могла вам поведать.
– Какие тайны между нами могут быть?
– Не я эти тайны заводила, ваш супруг просил ничего не говорить вам.
– Что он от меня скрывает? – удивилась Федра.
– Ах! не пытайте меня, госпожа. Я слово дала – молчать.
– Галена! Клянусь, он ничего не узнает!
– Не знаю, как мне быть меж вас двух…
И Галена рассказала своей госпоже о вчерашнем происшествии, она надеялась, что Федра найдёт возмутительным поведение своих рабынь и то, что они смогли избежать наказания за свои проступки.
Федра была несказанно удивлена той снисходительности, что проявил её муж, по отношению к Хионе. Совсем недавно он требовал выслать девочку из поместья, и вдруг так круто переменил своё отношение к ней. Что же произошло, что он решил не предавать огласке этот случай? Посчитал его незначительным? Или маленькая рабыня сумела, каким-то образом, завоевать его симпатию? И сегодня утром, во время прогулки, он не высказал неудовольствия, что Федра взяла с собой Хиону. Впрочем, Федра была уверена, что рано или поздно эта малышка очарует и его. Задорная, улыбчивая с лёгким ненавязчивым характером, она пришлась по душе всем обитательницам гинекея, кроме Галены… В этом то и причина…Федра искоса глянула на служанку, которая приложившись к чаше пила отвар мелкими глотками. Федра вздохнула, она не хотела плохо думать о своей верной служанке, но всё же сделала вывод – Галена ревнует! Оттого и слово не сдержала, данное Идоменею, надеялась, что, если не он, так Федра осудит поведение рабынь.
Галена всё ждала, какое наказание Федра изберёт для Клитии и Хионы, возмущению её не было предела, когда она услышала из уст своей госпожи:
– Что ж… раз мой супруг так решил, то мы подчинимся ему.
– Госпожа, это неправильно! Их нельзя оставлять безнаказанными, одна украла, вторая лгала, чтобы отвести подозрения от первой. Господин Идоменей слишком занят и не смог подробно разобрать это преступление, вы должны заменить его – вынести приговор лиходейкам и привести его в исполнение. Ваш супруг никогда не вмешивается в дела гинекея, как вы захотите, так и будет.
– Галена! – строго возразила ей Федра, – ты просишь невозможного, не в моих силах отменить приказ хозяина Тритейлиона, я лишь первая из его рабынь и своим послушанием должна подавать пример остальным! Не ты ли чуть ли не каждый день напоминаешь мне об этом?
Дверь закрылась за Федрой, Галена откинулась на подушку и застонала. Она снова проиграла: выдала господина, но и доверия госпожи не завоевала.
– Госпожа, – Клития протянула восковую табличку.
– Что это?
– Гектор принёс пока вы были в комнате Галены.
– Он уехал! – удивлённо вскинула брови Федра, – даже не попрощался…
«Милая моя жёнушка, прости, уезжаю срочно в город. Не хотел тебя беспокоить, ты, наверное, отдыхаешь после утренней прогулки. Вернусь через несколько дней, надеюсь, не успеешь соскучиться. Целую тебя в губы, в лоб и обе щёки. Идоменей».
Идоменей не хотел возвращаться в Прекрасную Гавань, намереваясь, как обещал Федре, провести всю зиму в поместье. Он даже приказал пересылать все письма, что приходят в городской дом, сюда, в Тритейлион. А писем он получал много: из городского Совета с просьбами принять участие в тех или иных заседаниях, от давнего знакомца – жреца Эпафа, от трапезита Евномия, смотрителя верфи, капитанов кораблей, управляющих складами и лавками, нескольких друзей и множества просителей. На письма он отвечал в соответствии с их значимостью. Эпафа до сих пор томил, памятуя, как он обошёлся с ним при последней встрече. Ещё были письма хозяина поместья, в котором отбывал ссылку Агафокл, и письма самого Агафокла, но с прекращением навигации связь с Ольвией почти прервалась, чему Идоменей был несказанно рад. Во-первых, он боялся, что молодой человек не сдержит обещания и обратится к своей тётушке за помощью, во-вторых, Идоменею не хотелось ни читать, ни отвечать на письма племянника жены, ибо в них содержались только жалобы и просьбы вернуть его поскорее в Прекрасную Гавань. Этот слабый безвольный юноша не мог с достоинством перенести даже короткое наказание. И вот сегодня срочное послание из Ольвии: Агафокл бежал! Идоменей с трудом мог представить, как этот изнеженный господинчик может бежать в утлой лодчонке, потому как хорошим кораблём никто ради него рисковать не будет. Ещё невероятнее выглядело многодневное путешествие Агафокла по владениям царских скифов. Несмотря на то, что сейчас был мир между кочевниками и эллинскими городами, никто не откажется получить богатый выкуп за эллинского пленника. С небольшим отрядом из рабов двинулся Идоменей в Прекрасную Гавань. Рабы были нужны, чтобы устроить засады на подступах к городу. Если беглец явится в Тритейлтон, то Нисифору велено Агафокла в поместье не пускать, в каком бы виде он не был, хватать и везти в город.
