Текст книги "На свою голову"
Автор книги: Настасья Непременова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 37 страниц)
Глава 22
До главных дверей Гарри дошёл быстрым шагом, с трудом не сбиваясь на бег. Он знал, что торопится зря и времени ещё предостаточно, но заставить себя оставаться на месте и гадать не из-за него ли Северус так зол, просто не мог.
Холодный вечерний воздух принёс облегчение и мысли прояснились настолько, что всё, о чём ему толковал Драко стало восприниматься гораздо адекватнее. Во всяком случае тугой комок страха и обиды перестал сжимать сердце, и слёзы больше не наворачивались на глаза. Сделав несколько глубоких вздохов, чтобы окончательно успокоиться, Гарри медленно побрёл к квиддичному полю, вспоминая подробности беседы с директором. Из-за его фальшиво-сочувственных речей и уверений, будто родные видеть Гарри не желают, разговор о волшебной палочке как-то отошёл на второй план, а зря.
Поднятая Дамблдором тема, Гарри сразу не понравилась, а теперь, когда он, успокоившись, припоминал нюансы беседы, не нравилась ещё больше. Разумеется, ему ещё раз пришлось выслушать рассказ о сердцевинах близнецах, только звучал он в этот раз как-то по-новому. Пропустив мимо ушей ведро всякой мути, Гарри тогда ухватился за главное: до него настойчиво доносят мысль, что он как-то связан с почившим тёмным магом. К счастью, теперь Гарри был в этом уверен, директор так и не понял, что в руках его студента находится совсем не та палочка, которой он посвятил столько времени и завуалированных намёков. А тогда на какой-то миг, Гарри даже всерьёз испугался, что Дамблдор попросит дать ему рассмотреть палочку. Разумеется, допускать подобного было нельзя. Нет, какое-то сходство с купленным у Олливандера инструментом несомненно имелось: приблизительно совпадали цвет и длина. Но ни материал, ни начинка не имели ничего общего. Хорошо, что директор остался в уверенности, что его манипуляции остались нераскрытыми и Гарри пользуется именно тем, что ему так упрямо и настойчиво навязал старый мастер. Однозначно, Гарри это было на руку, но ведь когда-то везение могло и закончиться. Конечно, на случай провала была заготовлена байка, что на купленную у Олливандера палочку «случайно» наступил Дадли, но…
Гарри вдруг вспомнил, как при разговоре Дамблдор машинально, самыми кончиками пальцев поглаживал собственную палочку, выглядывавшую из рукава цветастой мантии. В голове тут же навязчиво закрутился популярный мотивчик, на который отлично легли слова: «Палочка-палочка… Палочка-копалочка…»
Почти полностью успокоившись от этой чуши, Гарри задумчиво прищурился. Помнится, когда-то Северус рассказывал ему и о победе директора над злым волшебником Гриндевальдом, и о том, что в таких случаях палочка достаётся победителю. Если это правда, то тогда существует немалая вероятность, что палочка директора ранее принадлежала всемирно известному злодею?!
Едва эта мысль пришла в голову, как у Гарри вдруг появилось огромное желание рассмотреть её поближе, но ведь Дамблдор наверняка не позволит. А так хотелось понять, как можно без тошноты пользоваться инструментом, которым были сотворены сотни жутких заклинаний?! Да какое там «без тошноты», когда после всех этих поглаживаний осталось чёткое впечатление, что директор чрезмерно привязан к своей волшебной помощнице.
Задумавшись, Гарри не заметил, прыгавшего по сугробам крупного ворона, который вот уже пару минут, как безуспешно пытался привлечь его внимание. Видимо, устав, птица вспорхнула и, подлетев к мальчику, хлопнула его крылом по лбу. От неожиданности Поттер отшатнулся и шлёпнулся в снег.
– Северус! – обрадованно пискнул он и, с трудом выбравшись из сугроба, бросился за вороном, скрывшимся в тени одной из беседок.
Войдя внутрь, Гарри предсказуемо обнаружил пустоту и только скрип одной из рассохшихся половиц не позволил усомниться, что он тут действительно не один.
– Северус, как же я рад, что ты здесь! А почему ты вороном? Ветер же сильный, тебе лететь наверное очень трудно было. А почему котом не прикинулся? Я бы тебя за пазуху посадил и к нам в комнату принёс.
– Ты же знаешь, что после истории с троллем защиту школы усилили. А появляться на территории факультета без специального разрешения, вообще строжайше запрещено любым взрослым, кроме декана, директора и целителя. Даже остальные профессора туда могут войти только в исключительных случаях. Люциус же регулярно бывает в школе, и как? Часто он Драко навещал?
– Один раз. Когда акромантула ловили, – вздохнул Гарри, признавая, что сморозил глупость, и тут же мысленно отвесил себе оплеуху – акромантулы были точно не той темой, о которой следовало напоминать. – Северус, ты не сердишься на меня? – снова забеспокоился Гарри, на всякий случай не уточняя, за что именно можно было бы на него рассердиться.
– Нет, конечно.
Большие тёплые руки крепко обняли мальчика за плечи, а потом стёрли со щёк капли от растаявших снежинок.
– Знаешь, это так странно – знать, что ты рядом и не видеть. Мне иногда во снах такое снится: будто мы все вместе, а потом я оглядываюсь и никого рядом нет, и… тогда так страшно и одиноко. А ты можешь чары снять, ну хоть на минуточку. Я увидеть тебя хочу. Ну пожалуйста!
– Хорошо. Только открой сначала свою чудесную карту.
Убедившись, что поблизости и в самом деле никого нет, Снейп снял дезиллюминационное, и Гарри тут же впился в него взглядом, будто стараясь отыскать в его глазах подтверждение каким-то своим мыслям.
– Ну как? Нашёл, что хотел? – тихо хмыкнул Северус, и мальчик, кивнув, снова чуть не разревелся. – Гарри, не плачь. Это всё директор – сука бородатая. Его работа!
– Ты думаешь он меня заколдовал? Но я артефакт не снимал и не почувствовал ничего. Точнее в голову он мне, конечно, полез, но вроде бы только посмотрел…
Северус, видимо, не пожелавший ограничиваться простыми уверениями, замахал палочкой, шепча заклинания, и только после того, как последняя из проверок ничего не дала, покачал головой:
– Не волнуйся, никто тебя не заколдовывал. Да это ему и не нужно. Альбус и так отлично умеет на самые больные места давить, я эту тварь хорошо знаю. Пока он пургу всякую несёт ещё ничего, а потом, когда наедине со своими мыслями остаешься, – хоть вешайся.
– Он мне сегодня про родителей говорил и всё сочувствовал, как тяжело быть не любимым родственниками сиротой. Ну вот не так прямо говорил, но как-то похоже…
– С тобой он немного просчитался. Должно быть хотел разговорами про одиночество накрутить, но поскольку правды о нашей семье не знает, то и сработало не так как нужно. Но зацепить тебя у него всё равно получилось.
– Северус, он ещё моей палочкой интересовался!
– Альбус догадался, что мы её подменили? – в голосе Снейпа послышалось нешуточное беспокойство.
– Нет. Уверен, что нет. Он сделал вид, что сам догадался, что в ней перо его феникса и понёсся просвещать меня о палочках-близнецах.
– Альбус придумал ещё какую-то историю в дополнение той, что мы уже от Олливандера узнали?
– Да нет. Он в общем-то повторил то же, что рассказал мне мистер Олливандер, но как-то по-другому. Как будто хотел чтобы я что-то понял… Я не знаю, как лучше объяснить, вот это чувствуется, а в чём разница сказать не могу. Может сам посмотришь?
– Гарри, – Северус тяжело вздохнул, – ты же понимаешь, что применять легилименцию к такому маленькому ребёнку, даже с его согласия, вообще не особо удачная идея. А к сильно расстроенному ребёнку тем более.
– Я не маленький ребёнок и я не рас…
– Тебе всего одиннадцать и… Ну кого ты пытаешься провести? Тебя не мог не расстроить этот запрет. Или ты скучаешь по нам меньше, чем мы по тебе?
– Не меньше. – Мальчик неожиданно всхлипнул. – Ты не представляешь, как мне вас не хватает. Особенно тебя и Дада. Я когда с ним по зеркалу поговорил чуть не разревелся, что до встречи ещё целый месяц ждать. И по тёте Петти ужасно соскучился, и даже по её швабре. И по Майку с Сильвой. Почему ты раньше не сказал, что мне запрещают ехать домой?
– Потому, что сам узнал об этом только два часа назад.
– Ты разговаривал с директором?
– Да.
– Значит, ты не на меня злился, когда встречу назначал?
– Нет, конечно не на тебя. А вот Альбуса готов был на месте заавадить. То-то он таким довольным выглядел. Вероятно, отправился ко мне сразу после твоего ухода. Гарри, тебя это, наверное, очень расстроит… Под тем предлогом, что родители твоих друзей бывшие Пожиратели Смерти, Альбус настаивал на том, чтобы мы не только не забирали тебя домой, но и запретили провести каникулы у них.
– Да мы уже и сами об этом догадались… – несмотря на попытку насмешливо улыбнуться, было заметно, что мальчика это действительно расстроило.
– Гарри, ты встретишь Рождество дома, чего бы мне это ни стоило. Обещаю. Нужно будет, мы ещё одну тотальную зачистку школы организуем, да так, что в замке на каникулах вообще никого не останется, даже домовиков.
– Ты что, Северус, не надо! А вдруг директор тебя в Азкабан посадит? Не надо, я потерплю здесь. Я просто огорчился, что вы мне сами об этом не сказали…
– Я думаю, сейчас у Альбуса руки коротки отправить меня в Азкабан, всё же репутацию я себе заработал будь здоров и клиенты не захотят без моих зелий остаться.
Несмотря на бодрый и уверенный тон, Гарри почудилась в словах капля неискренности. Да и если бы Северус в самом деле мог вот так, без оглядки, наплевать на требования директора и его закидоны, не пришлось бы им столько лгать и притворяться. Можно было бы открыто получать посылки из дома и завести свою сову, чтобы носила письма семье. Нет, в том, что обещание своё Северус выполнит, Гарри ни минуты не сомневался, но вот чем это может для него обернуться, даже подумать было страшно.
– Нет, не нужно рисковать! Я справлюсь. Директор ещё сто раз пожалеет, что в школе меня оставил. Я не хочу, чтобы из-за меня…
– Гарри, послушай меня внимательно. Во-первых, ещё раз прошу – не лезь к директору! А во-вторых, не придумывай себе лишнего и не взваливай на себя решение вопросов, которые тебе пока не по плечу. Я – слизеринец. Я годами водил Альбуса за нос и не попался. Неужели считаешь, что когда ты у него в лапах, я так глупо подставлюсь?
– Нет! Кто угодно, только не ты!
– Ну вот и отлично. Не лезь на рожон. Если нужно проси помощи у Титуса, он не откажет. А мы пока подумаем, как вытащить тебя из этой задницы с наименьшими потерями. И запомни, что бы ни случилось, каникулы ты проведёшь дома!
* * *
Уже через день, во время вечернего катания на коньках к Блейзу неожиданно прилетела сова. Распечатав послание и пробежав его глазами, Забини, ухмыльнувшись, протянул Поттеру приложенный к письму лист дорогого пергамента, исписанный мелким красивым почерком.
– Гарри, это тебе. Моя матушка официально приглашает тебя провести зимние каникулы в нашем поместье.
– Спасибо, Блейз, но не стоило. Директор не согласится меня отпустить.
– Почему? Никто из моей семьи не является… хм… «потомственным слизеринцем». В Англию мы всего два года как переехали, и на службе у его политических оппонентов не состояли. Дамблдору просто нечего предъявить. Так что советуйся со своим Северусом и принимай правильное решение.
* * *
Разговор с родными преподнёс приятный сюрприз. Оказывается миссис Забини, что было естественно, но о чём никто из ребят почему-то не подумал, отправила мистеру и миссис Снейп официальное приглашение для их племянника. Теперь взрослые вовсю согласовывали детали переправки Гарри домой, а мальчишки ликовали, радуясь тому, как легко удалось обойти директорские козни.
Несмотря на то, что всё складывалось очень удачно, Гарри всё равно нервничал ожидая момента, когда ему удастся покинуть школу. Подумав, он решил на всякий случай посоветоваться ещё и с деканом. В конце концов Роули работал под началом Дамблдора не первый год и лучше других знал, чего ещё от директора ожидать можно.
Профессор очень внимательно выслушал его предположения и опасения и объяснил, что официальное приглашение от вполне уважаемой леди, штука крайне действенная. При таком варианте на мнение директора можно было смело плевать. Согласовывать разрешение на отъезд учеников деканы были не обязаны и причин для беспокойства по большому счёту не существовало. Тем не менее декан настоятельно рекомендовал не привлекать внимания и не давать Дамблдору поводов напрямую озвучить требование провести каникулы в школе.
Выслушав совет, Гарри вздохнул с облегчением и пообещал себе, что обязательно постарается ему последовать, ведь осталось переждать всего несколько дней и затем благополучно ускользнуть из загребущих директорских ручонок. Однако сделать это оказалось не так просто и главной помехой в попытках сидеть тихо и не высовываться был характер самого Гарри. И характер этот требовал ответных действий.
Гарри знал за собой множество недостатков и по мере сил старался держать их в узде. Одни для одиннадцатилетнего мальчика были вполне извинительны. С другими стоило бы бороться, ну или хотя бы не позволять им цвести буйным цветом. А ещё Гарри очень любил свою семью: Северуса, тётю, брата, Майка и Сильву. Любил и скучал по ним. Потому и новость, что его приказано оставить в школе на каникулы стала ударом… поначалу. Всё-таки прав был Северус, постоянно твердя, что для успешного решения любой проблемы необходимо смотреть на неё так, словно она не имеет к тебе никакого отношения. Вот так и получилось, что настойчивое желание директора лишить его общения с близкими людьми вызвало слишком сильную ответную реакцию, чтобы получилось подавить её самостоятельно. Сколько бы Гарри ни напоминал себе о необходимости сидеть на попе ровно, это мало что давало. Если Альбус Дамблдор считал себя вправе вмешиваться в их жизни, то душа Гарри в ответ стремилась отравить его существование настолько, насколько это возможно.
Потребность просто и незатейливо нагадить Дамблдору росла с каждым часом, становясь почти нестерпимой. Прежние подставы с троллем, квиддичем, акромантулом конечно же доставили директору множество неприятностей и сейчас отчасти грели душу, но теперь они казались какими-то не теми: сделанное чужими руками не приносило истинного удовлетворения. Сейчас же хотелось насолить лично, от души, так, чтобы прочувствовать сладкий миг мести в полной мере, но Гарри, к своему огромному сожалению и неудовольствию, вынужден был признать, что едва ли не впервые в жизни он практически бессилен. Он не мог применить к директору магию: стихийная была почти неуправляема, да и развеять её Дамблдор мог в один момент, а если воспользоваться палочкой – неминуемо попадёшься. Директору нельзя было подлить зелья – любой состав немедленно обнаружат, да и домовики ничего лишнего в кубке не допустят. И отомстить запросто, по-маггловски, не выйдет, просто потому, что ушлый старик никого не подпустит к себе настолько близко. Максимум, на что можно было надеяться – выстрел из рогатки, но это казалось мелким и незначительным. От понимания собственного бессилия желание сделать гадость разгоралось ещё сильнее, а возможностей не прибавлялось, и настроение, закономерно, всё больше портилось, что могло привести к большим неприятностям. Может так и случилось бы, но – повезло и удобный случай хоть немного отыграться на директоре представился совершенно неожиданно…
* * *
Есть после усердных трудов на сдвоенной Травологии хотелось нестерпимо. Аппетит не смогли отбить ни стойкий запах драконьего навоза в теплице, ни довольно неприятные на вид шевелящиеся клубни, которые они пересаживали.
Едва приведя себя в порядок, все поспешили к Большому залу. Разговаривать ни у кого особого желания не было, и Гарри погрузился в свои мысли настолько, что очень удивился, услышав возмущённый возглас Драко. Он даже не сразу понял, чем тот недоволен, пока не споткнулся о его учебник. Все вещи из разрезанной сумки Малфоя разлетелись по полу. У двери Большого зала возник затор. Блейз и Тео помогали Драко собирать вещи. Винс и Грег, как более рослые и сильные, сдерживали напиравших на них голодных учеников, не понимавших причин задержки.
Спохватившись, что нужно бы помочь, Гарри потянулся к отлетевшей ему под ноги чернильнице, когда краем глаза заметил подол пёстрой мантии. К обеду через общий вход шествовал сам директор. Студенты почтительно расступались.
– Поспешите молодые люди. Домовики обещали нам сегодня изумительное баранье рагу.
Голос директора был так ласков, что Поттера едва не вырвало. Это же уметь надо создать такую концентрацию фальши на каждое произнесённое слово!
– Нам нужно помочь Драко. Ему сумку порезали, – зачем-то принялся объяснять Забини.
– Ах, дружба – это так прекрасно! – Дамблдор так и лучился добродушием. – К сожалению, качество вещей сейчас уже не то, что прежде. Помню в моё время школьные рюкзаки выдерживали куда большую нагрузку. А сейчас разваливаются, стоит положить в них три-четыре учебника.
«Ах ты, сука бородатая!» – Дамблдор настолько явно и намеренно проигнорировал слова о разрезанной сумке, представив её порвавшейся, что у Гарри от злости свело челюсти. Ужасно хотелось вцепиться директору в бороду и ткнуть его носом в аккуратно рассечённое дно. Подхватив одной рукой чернильницу, до которой ему всё же удалось дотянуться, вторую Гарри засунул в карман, чтобы случайно не поддаться искушению и… Тюбик с клеем, заготовленный для мести близнецам, по-прежнему ждал своего часа в кармане его мантии…
Решение было принято сразу.
Дальше всё произошло очень быстро и ужасно медленно одновременно. Гарри протянул руку Драко и прежде, чем тот забрал чернильницу, позволил ей снова упасть. Толпа инстинктивно шарахнулась от брызнувших во все стороны чернил, и тут же сомкнулась обратно, под напором тех, кому только что оттоптали ноги. Мгновения хаоса, замешательства, толчеи…
Гарри этих мгновений хватило. Должно быть только благодаря невероятной злости тугой колпачок был сорван в один момент, и изо всех сил стиснутый в кулаке тюбик выстрелил мощной струёй. Резкий, но не очень сильный запах то ли ацетона, то ли ещё чего-то, быстро растворился среди несущихся из Большого зала ароматов мяса и пирогов.
Никто ничего не заметил, всем не терпелось сесть за стол. Глядя в спину важно вышагивающему директору, Поттер злорадно усмехнулся – уже через несколько минут Дамблдора будет ждать весёленький сюрприз.
– Дракончик, извини, что оставил тебя без чернильницы.
Малфой, вещи которого пришлось распихивать по сумкам друзей только отмахнулся.
– Да ладно, это мелочь. Мне вот до завтра без сумки ходить…[16]16
Почему сумку нельзя починить чарами, не знаю. В ГП и КО, когда Гарри разрезал сумку Диггори, тот заявил, что её придётся выбросить. Будем считать, что тут то же самое.
[Закрыть] А уж потерю чернильницы я точно переживу. К тому же ты ведь не нарочно.
– Вообще-то нарочно.
Друг поднял на него удивлённый взгляд:
– А причина?
Вместо ответа Гарри выудил из кармана пустой тюбик и почти сразу спрятал его обратно.
– Близнецы?!
– Не-а, – Поттер зажмурился от удовольствия и даже не пытался скрыть сквозящую в голосе гордость. – Директор!
– Иди ты! Не поверю, пока своими глазами не увижу!
– Ну, вряд ли он станет это афишировать. Но, возможно, нам и повезёт.
– А куда?
– Куда-то в бороду.
– Гаррилла, ты крут! Если ты сумел как следует насрать Дамби, я готов весь следующий семестр каждый день просить из дома новые чернильницы и отдавать тебе их на растерзание!
– Да ладно, мне и этой хватило. Главное, что всё получилось.
Глядя на начавшего проявлять признаки беспокойства директора, Гарри ухмыльнулся и, чтобы даже случайно не вызвать подозрений, поспешил завести ниочёмный разговор с друзьями. Конечно, увидеть результат собственной диверсии ему вряд ли удастся, но уже то, что настроение Дамблдора в любом случае будет испорчено, невероятно грело душу.
Глава 23
К обеденному столу Альбус шагал в приподнятом настроении. Он был доволен настолько, насколько вообще можно быть довольным при беспрестанно преследующих тебя неприятностях. До каникул осталось всего ничего. Ещё три дня и малолетние недоумки со Слизерина разъедутся по домам, оставив Поттера в его полной власти. Как же всё хорошо вышло!
Идея с альбомом была очень удачной, и мальчишка не остался равнодушным к виду своих родителей. Надо сказать, Альбус очень постарался отыскать снимки, где Джеймс и Лили выглядели особенно юными и привлекательными. Пусть их сынок привыкает к мысли, что умереть молодым во имя общего блага – не жертва, а честь. Но главное даже не это, а то, что удалось ненавязчиво поведать мелкому засранцу о тайной связи волшебных палочек: его и Волдеморта. Разумеется, Олливандер уже рассказал эту историю, но добавить в неё нюансов, было совсем нелишним. Ничто не будит воображение лучше, чем лёгкая недосказанность и полутона. Судя по тому, как Поттер вцепился в свою палочку, было понятно – своим волшебным инструментом он дорожит. Даже с ним, Альбусом, в спор ввязаться не побоится, но из рук не выпустит. Это хорошо! Это правильно! Палочки-близнецы в планах Альбуса имели большое значение и гарантировали половину успеха.
Улыбнувшись своим мыслям, директор ощутил прилив сил. Мысль о сцене разыгравшейся у дверей в Большой зал ещё больше улучшила его настроение. Мелкому Малфёнышу сделали гадость – мелочь, а приятно. Наверняка близнецы Уизли постарались. Ай, спасибо им, сделали подарок к Рождеству. Раз уж старшему хвост прищемить не по силам, так хоть полюбоваться, как младший бесится.
Отличный день! Отличный обед! Отличный суп, которому совершенно точно стоит уделить внимание!
Лёгкий дискомфорт Дамблдор почувствовал прежде, чем успел доесть первое. Нога ощущала какое-то невнятное неудобство, а бороду и мантию словно кто-то слегка подёргивал. Директор скосил глаза на сидящую по правую руку от него Минерву. Та чинно поглощала куриный суп. Расположившийся слева Филиус, что-то увлечённо обсуждал с профессором Стебль. Дамблдор слегка растерялся. Нет, конечно же его новая мантия вызвала немалый интерес, но ни Флитвик, ни МакГонагалл не стали бы ощупывать её под столом. Но ведь кто-то же всё-таки его беспокоил.
Расправив плечи, он откинулся назад, делая вид, что рассматривает учеников. Бороду слегка потянуло, а загадочное шевеление внизу отдалось едва ощутимым рывком. Странно. Ни один из эльфов не осмелился бы прикоснуться к нему так непочтительно. Должно быть рядом шныряла кошка… Альбус с трудом подавил раздражение от мысли, что какой-то лохматый когтистый уродец принял его бороду за игрушку и, не отходя, крутится возле его чудесной новой мантии. Она же теперь неминуемо вся будет в кошачьей шерсти! А вдруг ещё и затяжки появятся?! Конечно устранить все эти мелочи можно одним взмахом палочки, но всё равно неприятно. Он целый месяц ждал, когда в «Твилфитт и Таттинг» доставят именно эту ткань. Нежнейший бордовый плюш расшитый серебряными единорогами. А потом его ещё кормили обещаниями пошить мантию в кратчайшие сроки. Ага, кратчайшие, как же! Две недели! Две мордредовых недели, тогда как обычно заказ выполняется самое долгое два дня! И вот теперь какая-то тварь играла с его бородой и обтиралась об его обновку, которую придётся чистить и, возможно, чинить в первый же день!
Стараясь не привлекать внимания, директор наклонился вперёд, пытаясь пошарить рукой под столом. Никого не нашёл, но ощущения оказались странными, словно его мантия…
– Альбус, вам нездоровится?
– Нет-нет, Минерва, всё в полном порядке. – Несвоевременная забота только добавила раздражения. – Я просто…
– О Альбус, я всё понимаю. Досадно было бы помять такую чудесную мантию, – МакГонагалл лукаво улыбнулась.
– Именно, – директор улыбнулся в ответ, старательно обдумывая, почему шевеление усилилось, как только он повернул голову. К счастью, Минерва сочла тему исчерпанной и более своим вниманием не досаждала.
Всё оставшееся до конца обеда время, Альбус только и делал, что прислушивался к собственным ощущениям и сумел заметить несколько странных закономерностей. Во-первых, стоило ему замереть, как шевеление внизу прекращалось. Во-вторых, пару раз резковато вскинув голову, он почувствовал, что за бороду его дёрнули сильнее, не больно, но достаточно неприятно. В-третьих, ощущения в районе коленей были какими-то странными, словно мешало что-то, и усиливались, стоило ему поменять положение ног. Минуты текли одна за другой, и ничего не менялось. Альбус решил во что бы то ни стало дождаться конца трапезы и отловить-таки мерзкую тварь, испортившую ему настроение и обед.
Когда подали десерты, беспечно болтающие за столом профессора, принялись поглядывать на него с недоумением. За последние недели уже все привыкли, что директор покидает стол, не дождавшись сладкого.
– Альбус, не хотите ли эклер?
Дамблдор сердито поглядел на надоедливую заместительницу. Он хотел эклер! Хотел кусок черничного пирога и чудесный пышный кекс политый патокой! Но не мог их съесть! После дьявольской ловушки он так и не сумел больше проглотить даже самой маленькой конфетки. Да он даже чай с сахаром больше пить не мог. Любой сладкий продукт у него немедленно ассоциировался с проклятыми липкими лентами, вызывая чувства паники и беспомощности, от которых сбивалось дыхание, темнело в глазах и начинало тошнить.
– Нет, благодарю, Минерва.
– Вы собираетесь сделать объявление?
– Что?
– Объявление для учащихся.
– Нет-нет. Просто хотел после обеда осмотреть купол. Мне кажется, что чары сбоят. Вот поглядите, облака словно какие-то… эмм… размытые.
– Сразу после обеда у меня урок. Но позже я мог бы присоединиться…
Альбус резко развернулся к влезшему в разговор Флитвику и тут же почувствовал ощутимый рывок за бороду.
– Благодарю, Филиус. Я извещу вас, если нужна будет помощь.
Полугоблин покладисто кивнул и вернулся к поеданию своего любимого мёда.
Дождаться, когда все разойдутся, удалось с великим трудом. Едва за ушедшими последними Синистрой и Бербидж закрылась дверь, Альбус резко наклонился, пытаясь разглядеть нарушителя его спокойствия. Подол вместе с бородой поволокло куда-то в бок. Окончательно выйдя из себя, он вскочил. Борода натянулась, мантия взметнулась вверх, оголив ноги едва ли не до коленей, и он тут же плюхнулся обратно, шокированно уставившись на вышедшую из повиновения одежду. По ноге что-то не сильно, но неприятно шлёпнуло. Резко дёрнув рукой в стремлении скинуть с себя мешающее нечто, Альбус подскочил вторично, от резкой боли. Ощущение было такое, будто кто-то попытался оторвать ему бороду.
Схватившись одной рукой за бороду, другой за мантию, он согнулся, пытаясь докопаться до истины и наконец обнаружил источник неприятностей – из-за какой-то твёрдой прозрачной мерзости волосы и ткань слиплись намертво!
Напугав наводивших порядок домовиков громким и ёмким непечатным ругательством, Дамблдор бросился прочь из Большого зала.
Задранный подол выглядел совершенно непристойно, к тому же при каждом шаге больно дёргал за бороду. Пришлось прикрыться чарами невидимости и задрать его ещё выше. Необходимость скрываться действовала на нервы, ведь Хогвартс уже не один десяток лет был для Альбуса местом, где он мог делать всё, что заблагорассудится. Двигаться было до крайности неудобно. Мордредова задранная мантия, которую к тому же приходилось постоянно придерживать, мешала обзору и, срезая путь по одному из тайных коридоров, он умудрился проглядеть исчезающую ступеньку. Ногу заклинило. Матерясь на чём свет стоит, Альбус рванулся изо всех сил, помогая себе магией. Из глаз брызнули слёзы. Выбраться ему удалось, но на лестнице, крепко зажатые хищной ступенькой остались длинная седая прядь и кусок загадочно мерцающей единорогами ткани.
Злость и жажда мести накатили валом, и в обидчицу полетела средней силы Бомбарда. То, какую глупость он сделал, до Альбуса дошло только после того, как он увидел шесть разрушенных взрывом ступенек. Ну какого Гадеса он разгромил лестницу до того, как поднялся по ней, а не после?!
Чинить лестницу не хотелось, оставалось идти общим коридором. Гнев слегка улёгся, и старик, твердя себе, что надо бы успокоиться, отправился в обратный путь.
Несмотря на старания, успокоиться не получалось. Мало того, что навалившиеся неприятности здорово вывели его из себя, но и ещё что-то мешало. Что-то навязчивое, беспокойное, вносившее диссонанс и мешающее думать… Альбус ощупывал себя, поправлял бороду, подтягивал повыше мантию и, натыкаясь пальцами на стоящий колом жёсткий кривой колтун, злился всё сильнее, пытаясь понять, как же так вышло?! Не понимал, и снова отвлекался на мерзкое чувство, чего-то беспокойного, неправильного… Неизвестное «что-то» волновало и бесило его всё сильнее…
Только добравшись до пятого этажа, Альбус наконец осознал причину своего беспокойства. С тех пор, как с ним приключилась эта напасть, он ни разу не услышал бряцанья любимых колокольчиков! Спеша опровергнуть ужасное подозрение, он задрал повыше комок из слипшихся бороды и одежды. Серебряные шарики тускло блестели из-под спутанных, залитых застывшей гадостью волос.
Обещая себе отыскать мерзавца, сыгравшего с ним эту шуточку, и пустить в него Аваду, Альбус сначала ускорил шаг, а затем и вовсе чуть ли не рысцой припустил к своей башне.
В кабинете худшие опасения подтвердились. Любимые колокольчики оказались намертво впаяны в твёрдую прозрачную пакость. Сама «пакость» слегка гнулась, кое-где, ухудшая обзор, шла мелкими трещинками, но не ломалась.
Повздыхав и не найдя другого выхода, Альбус решился. Из ещё недавно бывшей новой мантии безжалостно был вырезан клок. Стараясь не выходить из себя Альбус уселся за стол прямо в искромсанной одежде и, разложив бороду перед собой, принялся тыкать в неё палочкой.
Любимая и в совершенстве освоенная им трансфигурация оказалась бессильна. Попытки разрешить проблему с помощью заклинаний тоже успехом не увенчались. Магия просто отказывалась воздействовать на созданную магглами мерзость. Что произойдёт, если применить Эванеско, Альбус выяснять не решился.
Взбесившись, он схватил тяжёлое пресс-папье и, замахнувшись, насколько позволяла разложенная на столешнице борода, ударил. От сотрясения опрокинулась чернильница, забрызгав своим содержимым и волосы, и бумаги, и, взятый из Запретной секции, редкий трактат по чарам. А вот мерзкая «сосулька» вместо того, чтобы расколоться, сделалась более плоской и широкой, как бы намекая на то, что ещё несколько ударов раскатают её в блин вместе с колокольчиками.
Оглядев результат, Альбус, охая и стеная, покрутил затёкшей шеей, вытер слезящиеся от напряжения глаза и совершил страшное – повёл палочкой, отсекая весь изуродованный кусок бороды. Провёл пальцами, оценивая ущерб, нащупал что-то твёрдое и тут же бросился к зеркалу. Представшее глазам зрелище, заставило его прослезиться. Несколько потёков оказались куда выше колтуна. Они ни к чему не прилипли, но смотрелись так, будто ему в бороду кто-то плюнул. Пришлось выстричь и их.
