Текст книги "Журнал Наш Современник №10 (2002)"

Александр Зиновьев • Евангелие для Ивана (Наш современник N10 2002)

Александр Зиновьев

“ЕВАНГЕЛИЕ ДЛЯ ИВАНА”*

В это “Евангелие” вошли стихи, сочиненные в разные годы моей жизни и по разным поводам. Но большую часть я сочинил в 1982 году. Это был самый тяжелый год моей жизни в эмиграции, один из самых тяжелых в моей жизни вообще. Я находился в состоянии глубокой душевной депрессии. Это состояние я и выразил в форме Евангелия.

Москва, 2002 год

Заповедь о трудностях

Когда негаданно получишь

Очередной судьбы удар,

Тебе, Иван, на этот случай

От Бога дан ценнейший дар.

Безмолвно проглотив обиду,

Брось на прилавок медяки,

И сам себе, а не для виду,

Скажи с усмешкой: пустяки!

И не такое, мол, бывало.

А нету сил стерпеть – схитри:

Соринка вроде в глаз попала,

Слезу с лица тайком сотри.

О собеседнике

Есть вещь важней одежды, секса, вкусного обеда.

Вещь эта – русская душевная беседа.

И потому, когда назреет острая нужда

Прочь сбросить тяжких мыслей бремя,

Будь добр, ты собеседника мне дай

Терять впустую ничего не стоящее время.

Общая молитва

Дай мне чистой любви изведать.

И избавь от измен и мести.

Дай мне друга, с которым беды

Мы любые осилим вместе.

Разреши не кривить душою...

Зло не прятать за доброй миной.

Перед всякой чиновной вшою

Не сгибаться, а быть мужчиной.

И еще попрошу в заключение —

Разреши мне немножечко дерзости,

Чтоб в кретине не видел я гения

И не видел величия в мерзости.

О богине

Смысл потеряли прежние слова.

Исчезло ими названное чувство.

Ему на смену наша голова

Изобрела “постельное” искусство.

А я, как в прошлые века,

Хотел бы ей сказать такое:

Я полечу за облака,

Я опущусь на дно морское,

Я ради одного лишь взгляда

Готов хоть сотню лет страдать,

Мне будет высшая награда

Жизнь за тебя свою отдать.

Радость женщине

Мне безразлично, кто есть ты

И почему тут появилась, —

От безнадежной пустоты

Или нечаянно влюбилась.

Пусть черствы руки от кастрюль,

Пусть на одежку денег мало,

Пусть не из этаких красуль,

Что смотрят модные журналы.

Пусть тут убого и темно,

Твое мне зримо совершенство.

Одно лишь то, что ты со мной,

Есть величайшее блаженство.

Бунтарю

Не быть тебе, брат, кандидатом,

На партсобраньях не скучать.

По юбилейным важным датам

Наград, увы, не получать.

Насчет тепла перин из пуха

Твои мечтания вотще.

Не зреть, как собственного уха,

Домашних настоящих щей.

Не пережить такого факта,

Когда детишки подрастут.

Не слечь в больницу от инфаркта,

Ища им дырку в институт.

Хотя и слеплен ты из теста

Борцов, творцов и стукачей,

Таких на каждо свято место

Найдется сотня ловкачей.

Один дефект тебе к тому же

Засунул в гены кто-то встарь:

Хотя ты есть холуй снаружи,

Но про себя-то ты бунтарь.

Но при этом знай

Разбилась вдребезги великая система.

И нет того, чем стоит дорожить.

Мозги сверлит теперь совсем другая тема:

Как бессистемно эту жизнь прожить?

Что наша жизнь

Пускай инфаркт.

Пускай морщины.

Плюнь на комфорт.

Не цацкайся с собой.

Мы, брат, не женщины,

Мы все-таки мужчины.

А наша жизнь —

Смысл потерявший бой.

Предсмертная молитва

Сейчас настанет твой конец.

И распадутся жизни звенья.

И неспособен сам Творец

Остановить времен теченье.

В лицо Небесному Царю

Скажи такое многократно:

Что жизнь мне дал – благодарю,

Вдвойне – что взял ее обратно.

Политический разговор

в забегаловке

– Нам с Европою, братва,

Надо б породниться.

Шмутки, выпивка, жратва...

В общем – заграница.

– На Европу нам начхать!

Что нам та Европа?!

Мы пихали и пихать

Ее будем в ж...у!

– Было дело, мы ликер

Стаканами пили.

Немчуру ж наперекор

Всем чертям лупили.

– Мир настал. Прошли года.

Где они, победы?!

Достаются, как всегда,

Нам, Иванам, беды.

– Прекращайте разговор.

Позабыли, видно,

Что за это с давних пор

Срок дают солидный.

– Верно, братцы, повторим!

За эпохи вехи!

Пусть цветет наш Третий Рим

Ныне и вовеки!

Мюнхен, 1982

Геннадий Зюганов • Геополитика в эпоху глобализации (Наш современник N10 2002)

Геннадий ЗЮГАНОВ

ГЕОПОЛИТИКА В ЭПОХУ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

В начале XX века основоположники геополитики – немецкий географ Фридрих Ратцель, шведский политолог Рудольф Челлен, французский гeoгpaф Поль Видаль де ля Бланш, американский адмирал и военный историк Альфред Мэхэн, британский геoграф Хэлфорд Макиндер и другие – сформулировали комплекс понятий, законов и концепций, которые и составляют предмет классической геополитики.

Вот важнейшие из них.

Одной из основ политики любого крупного государства является стремление к территориальной экспансии. Основатель немецкой школы геополитики Ратцель писал: “Государства на всех стадиях своего развития можно рассматривать как организмы, которые всегда сохраняют связь со своей почвой и поэтому должны изучаться с географической точки зрения. Как показывают этнография и история, государства развиваются на пространственной базе, все более сопрягаясь и сливаясь с ней, извлекая из нее все больше и больше энергии. Таким образом, государства оказываются пространственными явлениями, управляемыми и оживляемыми этим пространством... Государства вписываются в серию явлений экспансии Жизни, являясь высшей точкой этих явлений”. Ратцель считал пространственную экспансию государств естественным природным процессом, подобным росту живых организмов. Он сформулировал несколько законов пространственного роста государств. В соответствии с ними классическая геополитика провозглашает неизбежность, естественность и целесообразность расширения государственной территории. Согласно такой теории, новое пространство благотворно влияет на государственный организм, являясь ценным источником, из которого государственное чувство черпает новые силы и ресурсы. Именно Ратцель ввел в научный оборот знаменитое понятие “жизненного пространства”, ставшее затем одним из основополагающих терминов фашистской геополитики.

“Природную” схему “естественного роста государств-организмов” систематизировал другой геополитик, шведский ученый Челлен, ярый пангерманист по своим политическим убеждениям. Именно он предложил называть геополитикой “науку о государстве как географическом организме, воплощенном в пространстве”. Oн же довел до логического конца экспансионистские идеи Ратцеля.

Жизнь государств, согласно Челлену, подчинена неумолимому закону борьбы за существование, который проявляется в борьбе за пространство. Оправдывая тягу Германии к завоеваниям, он еще в 1916 году писал: “Жизнеспособные государства, чье пространство ограничено, подчинены категорическому политическому императиву: расширять свою территорию путем колонизации, объединения или завоеваний различного рода”.

Одним из важнейших законов функционирования и развития государства Челлен считал закон автаркии. Если в природе всякий организм самодостаточен, то таковым должен быть и государственный организм. А это означает, что государство не должно быть ни чисто индустриальным, ни чисто аграрным, дабы не попасть в зависимость от других держав...

Еще одна важная закономерность современной геополитики связана с именем крупнейшего немецкого политолога К. Хаусхофера, одного из авторов классического определения самого термина “геополитика”. Геополитика, полагал Хаусхофер, есть “учение о зависимости политических событий от земли. Она опирается на широкий фундамент географии, в особенности политической географии как учения о политических пространственных организмах и их структуре... В духе такого понимания геополитика стремится дать оружие для политической деятельности... Геополитика должна стать совестью государства”.

С этой точки зрения Хаусхофер и сформулировал свою знаменитую панрегиональную модель мира, которую предложил в 1931 году в работе “Геополитика сверхидей”. Он утверждал, что для избежания кровопролитных конфликтов мир должен быть разделен между великими державами на несколько зон влияния, так называемых “панрегионов”, получивших позже наименование Больших пространств.

При этом каждая держава, участвующая в таком разделе мира, должна получить собственную сферу влияния, которая представляет coбoй территориально, экономически и политически самодостаточную систему, способную удовлетворять свои потребности собственными ресурсами. Только так, по мнению Хаусхофера, можно свести к минимуму вероятность войн, главной причиной которых является борьба за новые территории и ресурсы.

При таком варианте раздела “мирового пирога” Соединенным Штатам, согласно хаусхоферовской схеме, должны достаться оба американских континента, Германии – большая часть Европы и вся Африка, Японии – Австралия и Океания...

Если немецкие ученые уделяли основное внимание исследованию процессов становления и роста государств, то представители англо-американской геополитической школы акцентировали внимание на другой проблеме. Предметом их первоочередных интересов были способы борьбы за мировое господство.

Главным нервом такой глобальной борьбы, полагали англо-американские геополитики, во все времена является противостояние континентальной (евразийской) и морской (прибрежной) цивилизаций, противостояние континентальной и морской мощи, теллурократии (власти суши) и талассократии (власти моря). Именно это фундаментальное противоречие, согласно классикам американской геополитической школы, всегда определяло характер международных отношений.

Еще в конце XIX века А. Мэхэн предлагал изучать логику мировой истории сквозь призму борьбы морских и континентальных государств за господство в мире. Он даже выделил особую “зону конфликта” – участок пространства между 30-й и 40-й параллелями, изобилующий заливами и островами, изрезанными сложными линиями береговой черты, где суша и океан как бы проникают друг в друга. Именно здесь, полагал Мэхэн, неизбежно сталкиваются интересы ведущих морских и континентальных держав, которые в его время олицетворяли Британская и Российская империи.

Американский адмирал, будучи представителем “океанской” страны, конечно, проводил идею об определяющем влиянии морской мощи на исторический процесс. Он считал, что контроль над Мировым океаном, необходимый для завоевания глобального господства, может быть обеспечен в результате прочного военно-политического альянса Великобритании и США. Только такой альянс даст океанской цивилизации возможность навсегда отбросить континентальные государства в глубь суши, лишив их серьезного влияния на мировую историю и политику.

Исследуя мировые процессы в контексте борьбы морской и континентальной держав, британский географ X. Макиндер в 1904 году сформулировал еще одну геополитическую закономерность: все важнейшие исторические события, влияющие на судьбы мира, в течение нескольких последних тысячелетий происходят не где попало, а в определенных географических регионах, располагающихся на границе вокруг континентального пространства Евразии. Это пространство получило название “географической оси истории”, которую позже стали называть областью Хартленда (сердцем мира).

Развивая эту схему, Макиндер выдвинул идею деления мира на три региона: “осевое пространство” (pivot area), “страны внутреннего или окраинного полумесяца” (lands of inner or marginal crescent) и “страны внешнего или островного полумесяца” (lands of outer or insular crescent).

“Осевым регионом”, согласно этой концепции, является огромная континентальная часть Евразии, фактически совпадающая с границами Российского государства в XIX—XX веках. За пределами “осевого региона” располагается большой “внутренний полумесяц”, который образуют Германия, Австрия, Турция, Индия и Китай. Дальше находится “внешний полумесяц”, в который британский географ включал Британию, Южную Африку, Австралию, Соединенные Штаты, Канаду и Японию.

Предложив такую геополитическую структуру мирового пространства, Макиндер выявил главную закономерность классической геополитики: с географической точки зрения все государства в своей политической стратегии обречены на постоянное маневрирование “вокруг осевого государства, которое всегда является великим”. Какие бы политические союзы ни создавали правительства и вожди, какие бы конкретные вопросы региональной политики ни служили для них формальным поводом, стратегической точкой отсчета для всей мировой политики всегда будет оставаться непримиримая борьба за “сердце мира”, обладание которым есть ключ к мировому господству.

Формула мирового господства

Знаменитый английский геополитик утверждал, что в XX веке ведущим морским державам – Великобритании и США – для достижения мирового господства необходимо решить главную задачу: не допустить возможного союза ведущих континентальных держав Хартленда – России и Германии. А для этого между ними нужно создать буферную зону, своего рода “санитарный кордон” из восточноевропейских государств. После Октябрьской революции этот замысел был воплощен британским министром иностранных дел лордом Джорджем Керзоном в решениях Парижской мирной конференции, которая подвела итоги Первой мировой войны. Сегодня ту же политику создания “санитарного кордона” проводят современные американские “ястребы”.

С учетом политических реалий начала XX века Макиндер так сформулировал закон мирового господства: “Кто контролирует Восточную Европу, тот господствует над Хартлендом, кто господствует над Хартлендом – тот контролирует Мировой остров, кто контролирует Мировой остров – тот господствует над миром”. Грандиозные битвы Второй мировой войны и последовавшее за ней глобальное противостояние США и СССР в войне “холодной” во многом подтвердили правоту этой теории.

Американские геополитики, в целом признавая схему Макиндера, несколько видоизменили ее ключевую формулу в соответствии со своей заокеанской точкой зрения. В обновленном виде эта геополитическая теория была сформулирована Николасом Спайкменом, который вслед за британским геополитиком ядро Евразийского континента именовал Хартлендом, но периферию Евразии (макиндеровский “внутренний полумесяц”) он предложил называть Римлендом, то есть окраинной землей, полагая, что именно она является ключом к глобальному владычеству.

Римленд – место постоянных войн, район извечного столкновения различных цивилизаций – есть, на взгляд Спайкмена, важнейший геополитический регион мира, поэтому он изменил формулу Макиндера следующим образом: “Кто контролирует Римленд – тот господствует в Евразии; кто господствует в Евразии – тот контролирует судьбы мира”.

По сути эта схема почти ничем не отличается от классических построений Макиндера, но ее идеологическая форма была для американских политиков чрезвычайно важна: в ней путем геополитической подмены обосновывался совершенно новый взгляд на значение современных государств. Получалось, что с точки зрения политической географии не Россия, а именно США занимают центральное положение в мире, так как через Атлантический и Тихий океаны они граничат с Римлендом, а через Северный Ледовитый океан – с Хартлендом. А значит, и контролировать судьбы мира сподручнее всего именно американцам.

Для этого, по мнению Спайкмена, США должны были прежде всего установить прочный контроль над Римлендом, окружающим, подобно петле, огромный континентальный массив Евразии. Именно эта задача и стала доминантой внешнеполитического поведения США во время “холодной войны”; практически вся евразийская периферия была покрыта сетью американских военных баз, обеспечивших решающее влияние США в ключевых географических точках региона. Путь к мировой гегемонии, ныне предлагаемой Соединенными Штатами всему человечеству под маской “глобализации по-американски”, был начат Вашингтоном еще в середине прошлого столетия с установления контроля над Римлендом...

Геополитика ядерного века

После Второй мировой войны, в связи с бурным развитием авиации и космонавтики, которые в военном отношении значительно уменьшили геополитические выгоды островных государств, и особенно в связи с появлением ядерного оружия были предприняты попытки модернизировать традиционные представления классиков геополитики. Получили популярность идеи о том, что в ядерный век технология сменяет географию в качестве основного фактора геополитики, что в борьбе за военное превосходство значение естественно-природных особенностей планеты изменяется вместе с ростом технологических возможностей человека.

Одну из попыток внести коррективы в традиционные геополитические представления с учетом реалий ядерной эпохи предпринял в 1952 году англичанин А. Северски. В основе его концепции лежало разделение мира на два больших “круга воздушной мощи”, центрами которых являлись индустриально развитые регионы Советского Союза и Соединенных Штатов. Зона советской “воздушной мощи” покрывала большую часть Евразии, а зона США – обе Америки. Ключ к мировому господству, по мнению Северски, будет в руках у того, кто сумеет контролировать воздушное пространство обоих этих стратегических регионов.

Самую обстоятельную геополитическую концепцию эпохи биполярного мироустройства разработал американский ученый Саул Коган. Он предложил различать геостратегические регионы, которые характеризуются общностью хозяйства, систем коммуникаций и идеологии; и более мелкие единицы – геополитические районы, которые отличаются географической близостью, общностью образа жизни, истории и культуры.

В итоге у Когана получилось два геостратегических региона: “зависящий от торговли морской мир”, ядром которого являются США, имеющие прямые выходы к трем океанам, и “евразийский континентальный мир”, ядром которого является промышленный район СССР: европейская часть Союза, Урал, Западная Сибирь и Северный Казахстан. Американский геостратегический регион включает в себя, по схеме американского геополитика, четыре геополитических района. Советский – два: собственно русский Хартленд в совокупности с Восточной Европой и восточноазиатский континентальный регион.

Южную Азию Koгaн выделил отдельно, полагая, что она потенциально обладает качествами самостоятельного геополитического региона и может со временем им стать. Сегодня, по мере роста военной и экономической мощи Китая, это предположение американского геополитика обретает все более реальные черты...

Впрочем, при более подробном рассмотрении новых теорий нетрудно заметить, что и А. Северски, и С. Коган, и другие представители англо-американской школы геополитики в своих теоретических построениях основывались на концепциях Макиндера и Спайкмена и ничего принципиально нового не предлагали. Это, видимо, и дало основание американскому геополитику X. Болдуину заявить в 1970 году, в самый разгар “холодной войны”: “Геополитическая концепция Макиндера – Спайкмена в основном останется правильной и в будущем”...

Самую основательную попытку пересмотреть положения классической геополитики в ракетно-ядерную эпоху предпринял представитель французской школы геополитики генерал Пьер Галуа. И сделал он это уже на излете биполярного мироустройства, в 1990 году, когда было опубликовано его сочинение “Геополитика. Истоки могущества”. Следуя традиции французской геополитики, П. Галуа четко отделяет геополитику как от географического детерминизма, так и от политической географии.

Современная геополитическая теория в отличие от классической, на его взгляд, должна расширить число элементов, которые принимаются в расчет при составлении различных моделей и схем мировой геополитики. К традиционным параметрам – географическому положению, ландшафту, климату, численности населения, наличию транспортных артерий и т. п. – нужно добавить новые, прежде всего – наличие оружия массового уничтожения и средств его доставки. Обладание таким оружием, по мысли Галуа, уравнивает силы владеющих им государств независимо от их территориальных характеристик.

Помимо суши, моря и воздушного пространства в качестве важнейшего параметра современной геополитики французский ученый называет также и космическое пространство. Важным новшеством является то, что к числу основных элементов современной геополитики Галуа относит и возможность целенаправленного управления массовым сознанием и поведением людей. Возрастающая роль средств массовой информации и коммуникации, в особенности электронных, а также наличие детально разработанных технологий по программированию общественного мнения чреваты для геополитики, на его взгляд, далеко идущими последствиями.

В отличие от большинства американских ученых Галуа демонстрирует гораздо более трезвый взгляд на ближайшие перспективы развития человечества. Его не вдохновляют утопии наступающего либерального рая, которые рисуют Фрэнсис Фукуяма и прочие сторонники мондиализма. Если ведущие державы будут проводить и дальше прежнюю эгоистическую политику, говорит Галуа, то мир будущего так и останется не миром гармонии и согласия, но миром разбалансированности и беспорядка.

Концепция Галуа и по времени появления, и по своему содержанию является переходной между геополитическими построениями ракетно-ядерной эпохи и геополитикой эпохи глобализации. Впрочем, следует подчеркнуть, что, по мнению этого французского геополитика, несмотря на изменение параметров и элементов, сущность геополитики остается неизменной.

Из лагеря глобалистов мы нередко слышим, что глобализация изменяет все укоренившиеся представления о политике, в том числе – и о контроле над пространством. Мол, ныне теряют смысл привычные представления о мировом господстве, о противостоянии морских и континентальных держав. А территориальная экспансия и вовсе является верным признаком архаичного мышления. Словом, послушать их – глобализация чуть ли не отменяет необходимость геополитики.

Безусловно, рост взаимозависимости в области экономики и финансов, тенденции экономической интеграции неизбежно приведут к изменениям в сфере политики и культуры. Это – вещи очевидные для любого мало-мальски грамотного марксиста. Экономический базис во все времена определял и всегда будет определять политическую и идеологическую надстройку.

Рост производительных сил, приводящий к качественным изменениям в производственных отношениях, неизбежно приведет в итоге к кардинальным переменам во всей системе государственно-политического, духовно-нравственного и культурного устройства общества. Однако открытым и дискуссионным остается вопрос о том, какими будут эти перемены.

Тут следует остановиться на одном важном моменте. Некоторые противники глобализации склонны трактовать этот процесс как злокозненный умысел неких тайных сил, целенаправленные действия мировой закулисы. Мы не собираемся ставить под сомнение само существование тайных сил, претендующих на управление миром. Деятельность таких организаций, как американский Совет по международным отношениям, Бильдербергский клуб и Трехсторонняя комиссия (Трилатераль), в которые входят очень влиятельные политики и бизнесмены и действия которых покрыты завесой таинственности, – наглядное тому свидетельство.

Бесспорно, что эти силы сегодня пытаются извлечь максимальные выгоды из глобализации и реализовать на практике сценарий “глобализации по-американски”. Однако из этого вовсе не следует, что глобализация – явление полностью рукотворное. Нужно отдавать себе отчет, что процессы глобализации носят объективный характер, они происходят независимо от наших желаний и намерений.

Тот, кто не понимает этого факта, обречен остаться Дон Кихотом от политики. И даже если его борьба с глобализацией будет благородной по своим целям и справедливой по содержанию, реального влияния на политические процессы она оказать не сможет. Нужно понять тенденции и закономерности глобализации как объективного процесса развития производительных сил и производственных отношений. Только тогда можно будет создать стратегию вхождения России в новую эпоху с наименьшими потерями...

Как же воздействуют набирающие обороты на планете процессы глобализа-ции на геополитику?

Первое, о чем можно с уверенностью говорить, – качественный рост влияния средств массовой информации на геополитические процессы. Сегодня геополитические воззрения у значительной части общества формируются через СМИ, главным образом электронные. Телевизионный репортаж из какой-нибудь “горячей точки” при помощи удачно подобранного видеоряда и тщательно расставленных акцентов формирует у населения заданный журналистом образ региона, народа или страны.

Масс-медиа в современном обществе начинают играть уже не вспомогательную роль, как это было ранее, но становятся самостоятельным геополитическим фактором, способным оказывать самое существенное влияние на исторические судьбы народов. Нам это должно быть понятно как никому. В эпоху “перестройки” и в ходе развала СССР наш народ на себе испытал, какую огромную роль играет информация в установлении контроля над территорией.

Захват всех основных советских СМИ прозападной русофобской группировкой, массированная обработка общественного мнения под лукавым лозунгом “гласности” сыграли далеко не последнюю роль в ускорении процессов дезинтеграции как в Советском Союзе, так и в международном социалистическом содружестве. Искусное создание виртуального “образа врага” в лице нашего народа и государства привело, в конце концов, к ликвидации социалистического лагеря и к распаду СССР. Расходы США на поддержку “перестройки” и “гласности” окупились сторицей: геополитический противник был повержен.

Усиление влияния массового сознания на все стороны жизни современного общества, на которое обратил внимание еще испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет, о геополитических последствиях которого писал Галуа, в эпоху глобализации начинает играть все более заметную роль. В геополитике возрастает значение психологического фактора. Спецоперации по целенаправленному изменению общественного мнения с использованием новейших средств телекоммуникации и тонких способов воздействия на массы начинают играть не меньшую роль, чем военные угрозы или экономический шантаж.

Пример этого у всех на виду. Достаточно вспомнить 1993 год: прямую трансля-цию расстрела Дома Советов и демократический шабаш на экране, буквально “заразившие” антисоветской и русофобской истерией всю страну. История повторилась в 1996 году: антикоммунистическая истерия в период президентских выборов, целенаправленное запугивание населения “грядущими репрессиями” достигли невиданного напряжения.

Цели таких акций очевидны: подавление у народа воли к сопротивлению, сохранение власти, разрушение традиционных культурных и духовных ценностей нации. Неудивительно, что самое непосредственное участие в этих событиях принимали заокеанские советники российских правителей, ибо США, как никто более, были заинтересованы в полном и окончательном ослаблении своего векового геополитического противника...

Но все же главная особенность современной геополитики не связана с глобализацией прямыми причинно-следственными связями. Речь идет о разрушении системы биполярного устройства мира и попытках США и НАТО создать систему однополярного глобального миропорядка.

Причинами гибели СССР являются не только и даже не столько внешние, сколько внутренние факторы. Конечно, враждебные действия США – и всего “океанского” геополитического блока – сыграли свою роль, но все-таки не они, а перерождение и предательство верхушки КПСС стали решающим фактором крупнейшей геополитической катастрофы XX века. Американцы же лишь использовали в своих интересах выгодную геополитическую конъюнктуру, приложив после крушения Советского Союза максимум усилий, чтобы в одиночку продиктовать остальному миру правила “нового мирового порядка”.

Соединенные Штаты ьber alles

В начале XX столетия, как только Соединенные Штаты начали превращаться в одну из ведущих империалистических стран, идеологи американского гегемонизма заявили о притязаниях Америки на господство во всем мире.

Историк Б. Адамс еще в 1901 году в статье “Новая индустриальная революция” провозгласил неизбежность грядущего столкновения с Россией. Он писал, что осуществление планов американского мирового господства требует прежде всего установления гегемонии и контроля над Евразийским континентом, а это неминуемо приведет к конфликту с Poccиeй. Адамс безапелляционно заявлял, что “в мире нет места двум центрам богатства и империи. Один организм должен победить и уничтожить другой. Слабый организм должен погибнуть... Американцы должны понять, что это будет война не на жизнь, а на смерть – борьба уже не против отдельной нации, но против целого континента”.

Продолжая традиции Адамса и других идеологов американского гегемонизма, в 80-е годы XX века Р. Кохейн и Дж. Най разработали теорию “гегемонической стабильности”. Под гегемонией Кохейн понимал такой порядок международных отношений, когда одно государство – разумеется, Соединенные Штаты – “является достаточно сильным, чтобы утверждать основные правила, регулирущие межгосударственные отношения, и обладает волей поступать таким образом”. Однако в то время на пути к вожделенной мировой гегемонии США стояли СССР и его союзники. После окончания “холодной войны” начался пересмотр американского внешнеполитического курса, ориентированного ранее на стратегию геополитического “сдерживания”.

Новую стратегию, в которой США выступили с откровенными претензиями на мировое господство, одними из первых, как и следовало ожидать, озвучили Г. Киссинджер и 3. Бжезинский. Киссинджер заявил, что после “холодной войны” США остались “единственной сверхдержавой, которая обладает возможностью вмешательства в любой части земного шара”. Бывший американский госсекретарь, правда, говорил и о сложностях, стоящих на пути американского господства в мире.

Другие политики идут в своих выводах еще дальше. Так, к примеру, координатор от США в Комитете НАТО по Восточной Европе и России А. Страус в 1997 году опубликовал на страницах журнала “Полис” статью, в которой заявлял об однополярном мире как о свершившемся факте. Страус даже утверждал, что однополярность является “конечной точкой эволюции”, а наступление эпохи однополярного мира просто “отмечено печатью неизбежности”. Гегемонии США, по заявлению Страуса, нет и не будет абсолютно никакой разумной альтернативы, кроме всеобщего хаоса.

Ему вторит другой известный американский политолог Т. Грэхем, заявивший недавно: “У США попросту нет соперников по всем параметрам власти – военному, экономическому, финансовому, культурному – и таковых не видно даже на горизонте. В результате возможности США формировать меняющийся мировой порядок огромны как никогда”.

Словом, в современных геополитических условиях некоторые влиятельные американские политики поддались соблазну использовать в своих корыстных, клановых интересах объективные тенденции глобализации. На таком фоне весьма показательно, что линия на установление американской гегемонии на планете не зависит от того, кто находится в данный момент в Белом доме: демократы или республиканцы. Это – консолидированная стратегия всей американской элиты, уверовавшей в свое право бесконтрольно распоряжаться судьбами остальных народов и государств.