Текст книги "Девять дней в июле (сборник)"

Автор книги: Наринэ Абгарян

Соавторы: Тинатин Мжаванадзе,Анна Антоновская,Елена Соловьева,Анна Кузнецова,Кира Стерлин,Наталья Волнистая,Заира Абдуллаева,Ольга Савенкова,Ксения Голуб,Светлана Анохина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Дама опрокинула еще рюмочку, хрустко закусила куриной ножкой и почти сразу захрапела. Девица исчезла на верхней полке. Ляле не спалось. Сначала от храпа, а потом… потом ей ужасно, нестерпимо захотелось есть. Еда со столика исчезла, но запахи остались и не давали ей покоя.

«И не позвали, – грустно подумала она. – Будто меня и нету. Чем я им не понравилась?»

Ляля вышла в тамбур.

– Кувшинкин, стоянка семь минут! – прокричала проводница кукушкой в часах и исчезла в своем купе.

Ляля приготовилась к выходу, прижав деньги к животу. Она боялась оставлять их без присмотра, поэтому вокруг талии у нее имелась небольшая припухлость.

В тамбуре радостный мужик учил своего молодого и, видимо, новоприобретенного друга:

– Нет такой болезни, от которой бы водка не вылечила! Еще мама моя говорила – все болезни от водки. А Аристотель что сказал? Лечите подобное подобным. Следовательно, что? То, что от водки, – лечи водкой же!

Давление понизилось – стопочку! Повысилось – выпей, сосуды расширятся – читал про сообщающиеся сосуды? Воот! Они сообщатся, давление и понизится.

Простуда – водку с медом и перцем, понос – с перцем и солью! От анорексии, говорят, хорошо, от косоглазия… От облысения отлично, если с чесноком настоять. От радикулита – с червями дождевыми, на месяц в землю закопай – цимес!

Какие еще болезни бывают? Перечисляй, все вылечу. Водку даже рак не выносит, он от нее морщится. Единственно – стригущий лишай нужно йодом лечить, тут – да, тут ты меня поймал, водка не поможет. Хотя непонятно, если по Аристотелю – нужно было бы лишай здоровой кошкой натереть.

Друг кивал и морщился. Видимо, его тошнило.

«Надо бы попробовать, – подумала Ляля. – Интересный способ, никогда не слышала».

Поезд затормозил, она не без труда спрыгнула с крутой лесенки и кинулась в здание вокзала. Увы – магазин был прочно закрыт. Но из соседней двери вывалились жизнеутверждающие люди. Они пели хорошие песни и выглядели счастливыми.

– Только самолетом можно долететь! – пели они. – А перекаты, да перекаты, послать бы их по адресу! – заводили люди.

«Почтальоны, наверное», – поняла Ляля и спросила:

– Простите, а вы не знаете, где можно купить калорийную булочку? А то очень есть хочется…

Последнее, что она запомнила, – щекотные поцелуи бородатых людей, смятый цветочек в кулаке, очевидно сорванный с привокзальной клумбы, и песню – «Моряк, покрепче вяжи узлы, беда идет по пятам». Потом небольшой провал в памяти, кто-то хлопал ее по плечу, прощаясь.

Когда она очухалась, есть уже не хотелось. Осталось твердое убеждение, что ни одна болезнь ей уже не грозит. Однако окружающее пространство как-то странно извивалось.

Не зная, что делать, Ляля вышла на перрон.

– Поезд ушел, – сказал ей какой-то угольно-черный парнишка. – Будь осторожна.

Она отправилась на привокзальную площадь и увидела приятную, правда, очень худую брюнетку, которая в гневе пинала колесо красивого автомобиля. И она сказала:

– Простите, девушка, не могли бы вы меня подвезти?

Мара ненавидела посторонних в машине. Однако пришлось согласиться, уповая на то, что полный бак и скромный завтрак она отработает, а дальше подкинет старушонку к подходящему поезду километров через двести – триста. Она усадила Лялю на заднем сиденье бок о бок с клеткой и рванула с места. Часть ночи они провели в молчании. Ляля задремала, а Мара внезапно решила пересмотреть свою жизнь, раз все равно компьютера под рукой не было.

Итак, что она имеет к пятидесяти? Квартиру, машину, работу, деньги. Отлично, у некоторых таких богатств нет и никогда не будет. Из развлечений… ну подруг не было, мужей тоже, были какие-то… Мара даже из хулиганства составила донжуанский список, поморщилась и выбросила, очень уж жалким он получился, причем грешил записями «Неизвестный № 6».

Одно время Мара увлеклась эзотерикой и даже таскала с собой колоду Таро, но разочаровалась, когда карта, обещавшая ослепительное счастье и исполнение всех желаний, привела ее к опечатанному офису граждан, которые были должны ей нехилую сумму денег. Может, конечно, это был намек на то, что следует бросить все и пойти по дорогам, но момент был совсем не подходящий.

Кроме того, слишком часто выпадала карта «Шут». Дурак с узелком на палке и лохматой собакой, бегущей по пятам, вызывал смутное раздражение. Мара предпочла бы что-то более романтичное, «Папессу» там, или «Дьявола» на худой конец. Ей совершенно не хотелось падать в пропасть, да еще быть пришлепнутой сверху блохастым противным псом.

Редкие спиритические сеансы тоже были нерадостны. Духи ругались нехорошими словами, обещали всяческие несчастья, а потом не желали уходить, долго хлопая дверьми и форточками.

Маре стало грустно. Возлюбленный, к которому она ехала, внушал большие сомнения, а больше у нее никого и не было. Как вредно, оказывается, делать перерыв в работе – начинаешь задумываться…

«Может, все-таки завести попугая? – подумала она. – Хоть будет живая душа в доме».

Но, обдумав идею хорошенько, Мара от нее отказалась. Живая душа обещала в скором времени стать неживой, потому что вряд ли ее станут регулярно кормить. А потом, если вдуматься, чем попугай так уж отличается от духа? Так же матерится и говорит глупости. Только мусору от него больше.

«Может, взять да и выйти замуж?» – Мара даже рассмеялась от нелепости этой идеи. Ей представились истощенные тела попугая и мужа, дружно вцепившиеся в дверцу пустого холодильника.

«Зря поехала. Как будто нашептал кто… Милиционер этот просто гипнотизер: „В машине расчленяйте, в машине“… Вот зараза!»

Под утро на пути явился щит, перекрывающий дорогу. «Объезд – пять километров, ремонтные работы», – гласил он.

Мара, сжав зубы, вывела свою Ласточку на кочковатый и несимпатичный объездной путь. Дорога была проселочной, ветки норовили поцарапать потные бока машины, в салон моментально налетела всякая кусючая дрянь, банкоматов на горизонте также не ожидалось. На повороте раздался неприятный звук, и машина пошла боком. «Прокол», – поняла Мара и злобно стукнула кулаком по рулю. Руль взвыл, Ляля подскочила на сиденье.

– Приехали?

– Приехали. Сиди здесь, пойду посмотрю, что там, за поворотом. – Маре совершенно не улыбалось самой менять колесо. Она предпочла бы найти смышленого крестьянина. Хлопнув дверью и скинув босоножки на шпильке, Мара отправилась по пыльной дороге и скрылась из виду.

Ляля, поскучав сзади, пересела на переднее сиденье, воровато попыталась крутить руль. Близоруко нагнувшись, рассмотрела неведомые приборы и кнопочки.

«И водить не научилась! А сейчас бы ехала сама – красотища! Полную машину зверей бы напихала и Машку с Пашкой взяла. Останавливайся где хочешь, гуляй, кузнечиков корми, кротов в норках выглядывай! Нет, никого бы не взяла, одна бы ехала – сама себе королева!»

Ляля нажала что-то, с хрустом открылся бардачок. Она одним пальцем деликатно пошевелила содержимое. Карта, солнечные очки (быстро заглянув в зеркальце, примерила), какая-то яркая упаковка, конфеты наверное. Пригляделась, покраснела и скорей сунула обратно:

– Как красиво сейчас делают… Интересно, а вкус клубники зачем?

Еще сильнее покраснела, нашарила под картой пачку сигарет, вытащила одну, зажала губами.

«Курить, наверное, очень приятно… Вот сейчас и попробую!»

Вылезла из машины, устроилась на обочине, свесив ноги в канаву, и выпустила дым паровозной струей. Оказалось противно, тошнило.

«Ну одним запретом меньше, – подумала отчаянная Ляля и мысленно поставила галочку в списке безумств. – Курила! И водку пила!»

Она гордо посмотрела в поле. По полю пробирался кто-то маленький. Над маленьким взлетала всякая мошкара и шевелилась высокая трава. Вскоре стало ясно, кто это.

– Миу! – сказал унылый серый котенок, пробуя объяснить свою проблему. – Миссури! Миссисипи! Мячик! Мяяясоооо!

– Киса! – радостно сказала Ляля.

Кошек у нее тоже еще не было. И собак. И морских свинок. В их доме не привечали животных.

– Мясоооо! – с более уверенной интонацией поправил ее котенок. – Микоян! Млеко!

Ляля стиснула котенка в объятиях.

– Миска! – придушенно пискнул он, растопырился и, уцепившись когтями, прилип к животу, как перцовый пластырь.

А тем временем из-за пыльного поворота неотвратимо приближалась Мара. На ее лице было написано отвращение. Она вела за собой заскорузлого, но веселого мужика в бейсболке с надписью: «Valley of the shadow of death». Надпись от частых стирок почти стерлась, а череп и кости, дополняющие жизнерадостный мужицкий облик, стали похожи на рекламу собачьей еды.

– Значит, так! – Мара была резка. – Колесо мне сейчас поменяют, кота выкинь, дальше на дороге паром, паромщик то ли умер, то ли просто дурака валяет, советую найти такси до ближайшего вокзала!

– Марочка, ну пожалуйста, пожалуйста! – У Ляли на глазах были слезы. – Можно я возьму котенка? Я денег дам! И с паромщиком договорюсь, правда!

– Какая я вам Марочка! Почтальонов своих вспомнили? – Тут Мара, очевидно, тоже припомнила, что нала у нее так и нет, а колесо менять надо, и смягчилась: – Хорошо. На ваше счастье, у меня есть уникальная перевозка для домашних животных. Я их тоже очень люблю. – Она криво улыбнулась. – У этой замечательной клетки отстегивается дно. Сажайте котенка туда и идите искать паромщика, будь он неладен.

– Я пойду, пойду! – Ляля уже пихала кота, орущего «Морожено!», в клетку. – Только надо молочка ему купить, хорошо?

– Если он хоть раз обоссыт салон, я его выкину на ходу! – Любительница домашних животных была в своем праве. – А теперь идите, ищите этого дерьмового Харона, обратной дороги нет!

Теперь уже Ляля, скинув тапки, отправилась по пыльной дороге.

За поворотом стояла симпатичная будочка, вроде тех, что бывают на железнодорожных переездах. Вокруг будочки расцветали все цветы, которые Ляля когда-либо видела. Она уже ожидала встретить толстую женщину с полосатым флажком, однако толстая женщина оказалась без флажка и с лейкой.

– Перевозчик? Харитон? Да спит где-нибудь, пьяный. Вы по кустам около парома поищите. Да, тут у нас шлагбаум, чтобы пройти, нужно в автомат кинуть сто рублей монетами. Вы не стесняйтеся, здесь у нас всякие ходят, мы привычные.

Ляля, недоумевая, что ее записали во всякие, пошарила в карманах и опустила в автомат десять десятирублевиков. Автомат крякнул и выдал билет. На билете было написано «В один конец». Шлагбаум поднялся, дергаясь и сомневаясь.

Перевозчика Ляля нашла, действительно, в кустах. Он был пьян, грязен и совершенно отвратителен.

– Билет купила? – спросил он сквозь слюни и отсутствие зубов.

– Купила.

– Одна едешь?

– С котом… ну и водитель.

– Водителя не возьму, с котом разберемся…

– Дяденька, – заюлила Ляля, – водитель тоже в один конец, не вернется, век воли не видать!

Все-таки телевизор делает многое для просвещения масс.

– Ладно. – Паромщик оттер слюни ладонью. – Сажайте своих. Но обратно перевоза нету! Разве договоримся…

Итак, машина Ласточка перевалила через непроходимый барьер и устремилась в далекий путь.

Путь закончился через несколько километров на опушке смешанного леса. Внутри машины что-то страшно заскрежетало, и повалил дым. Мара открыла капот и задумалась. На робкое предложение Ляли поискать пока грибы Мара снова заехала босой ногой по колесу и сморщилась.

– Идите, только учтите – я не буду вашего кота из пипетки кормить, когда он орать начнет. Пусть хоть белкой по колесу ходит в этой клетке дурацкой. Все, у вас есть полчаса. Но не исключено, что здесь мы и заночуем. Так хоть супчику грибного поедим.

– А вы не находите, Мара, что тут пищит кто-то? – спросила Ляля, смущаясь.

– Так грибы пищат, вас ждут! Вперед, не мешайте, может, я сама неисправность выявлю! – И Мара уткнулась в машинные кишочки.

Дед Савелий жил в лесу всегда. И отец его, и дед тоже были лесниками. На зверей Савелий не охотился, но любил побаловать себя ягодами, грибами и травками. Дрова, опять же. За остальным ездил на мотоцикле в сельпо, километров за много. Работа – не работа, а прогуляться по лесу дед любил, с народом местным общался с удовольствием. Болтал с сутулым стариком, который под видом экскурсии все время заводил Савелия в бурелом, да и терялся где-то. Сначала Савелий пытался его искать, но потом понял – балуется старик, хулиганит. Хочет, чтобы лесник заплутал, ха! Посмеялся Савелий, теперь старик с ним частенько у костра посиживает, гулять больше не зовет, а историй интересных знает – тьму-тьмущую.

Еще красотка молодая Савелия, когда он еще и не дедом вовсе был, купаться приглашала в черном торфяном озере. Плечико голое из-за сосны высовывала, манила. Но Савелий, как честный человек, всегда отказывался. Он был женат, и женат надежно. О супруге его мы в этой истории говорить не будем, хотя она, супруга, в общем и целом, без историй не может и во всех обязательно показывается, даже вопреки воле автора. Так что вполне может эта вредная баба высунуться между строк или заглянуть с предыдущей странички. Ежели что, не обессудьте.

Так вот, шел дед Савелий по лесу и углядел в чащобе что-то маленькое беленькое. Подошел – младенец тихий, в газетку завернут. А возрасту этому младенцу дней несколько. Только хотел дед что-нибудь предпринять, да хоть руками всплеснуть, вылетает вдруг со стороны шоссе старушка-одуванчик, кидается к младенцу, нянчит его всячески и спрашивает деда: «Молодой человек, у вас в сумке молока нету?»

Дед только руками развел. Тогда старушка весело говорит: «Вот кошачье-то и пригодится!» – хватает младенца – и бежать.

Дед ей кричит:

– Мамаша, куда, положьте ребеночка, он, может, чей-то! И какие еще кошки, прости господи?

А она посмотрела странно и говорит:

– Он уже минут двадцать как ничей. А младенцам, которых в газетке бросают, очень трудно бывает в жизни сориентироваться. Так вот, я ему помогу.

Только хотел дед Савелий пригрозить вредной бабке милицией, как вдруг вылезла между строк супруга, да как заорет ему в ухо:

– Савелий! Домой! Два раза греть не буду!

Так и пошел он домой, а в суматохе домашней про младенца газетного странно забыл, как и не было ничего.

Мара была вне себя.

– Вы безумная старуха! Сначала кот, потом младенец этот синюшный… Что будет завтра? Клоуны? Бомжи? И как вы собираетесь развлекаться в N. с такой компанией?

– Да нет, клоунов не будет, – тихо сказала Ляля. – Все, что нужно, я уже получила. Как мы хорошо едем… – Она, не отрываясь, смотрела в окно и машинально покачивала младенца, которому грубая Мара выдала шерстяную цыганскую шаль вместо газеты. – Цветы разные, трава… Только я не знаю, как они называются. Клевер знаю и еще подорожник. Лопух.

– Выучите еще, какие ваши годы, – усмехнулась Мара.

– Это вряд ли. Я, наверное, ухожу. Спасибо вам.

Тут Маре показалось, что дорога круто уходит куда-то вверх, вверх…

А потом на пути оказалось дерево.

Машка сидела у костра в лесу и, жмурясь, жадно поедала из жестяной миски слегка подгоревшую гречневую кашу. У реки загорелые молодые люди, деликатно матерясь, налаживали плоты. Никто не заметил, как, появившись из ниоткуда, маленькая пушистая старушонка кинула Машке на колени бесплотный сверток, завернутый в цыганскую шаль.

Полицейские города Подкомары были людьми на диво спокойными.

– Не было в машине бабки с младенцем, не было! Вы, Марианна Сергевна, просто сценарист, да еще головой ударились, – в сотый раз повторял усталый капитан, навещая Мару в больнице.

– Кот был, не спорю, он сейчас возле кухни проживает, выпишетесь – вернем кота. А бабку вернуть не можем, потому что она вам, верно, приснилась. Так что лечитесь, кушайте хорошенько, поправляйтесь.

Уезжая домой – в Москву, в Москву, – Мара бормотала:

– А все-таки они были… И я была! Если я пойду долиною смертной тени, не убоюсь зла…

Ляля все-таки забыла зубную щетку, поэтому домой уже не вернулась. Она умерла первого июля, а похоронили ее дней через десять. Пока заметили, что она не звонит, пока поняли, что и на звонки не отвечает, пока нашли Машку, которая сплавлялась на плотах где-то на Урале… Неаппетитное зрелище.

На похоронах Машка плакала и говорила: «Ба, я так и не успела тебе сказать, я беременна, ба! Ты слышишь меня?»

Ляля уже не слышала, да ей и не нужно было. Она знала.

Вот и закончилось безумное путешествие двух старушек. А где мораль, спросите вы? Морали здесь нет. Ведь в жизни ее не бывает. Как заметил классик, редко кому удается закончить жизнь красивой фразой типа: «Дайте мне шампанского!» Обычно говорят «Ой!», или «Чей-то?», или «Пошли все вон, дайте умереть спокойно».

Мара наконец начнет завтракать, обедать и ужинать за компанию с котом по имени Сукин Сын, который, лежа на клавиатуре, бормочет: «Миноги! Мидии! Миксер! Мойва! Минтааай!»

Она поправится, похорошеет, и дай ей Бог жениха хорошего. Не имея возможности выдать Мару за участкового Александра, автор с удовольствием вспоминает, что папа участкового – приятный вдовец и очень уважает котов. Так что, может, все как-то и наладится без авторова участия.

Макс прекрасно накупается в море с какой-то голой дамочкой, вина будет досыта, а более утомительных приключений ему совершенно и не хотелось.

Ляля обретет свободу и поймет, что жить было весело, даже если самое интересное и случилось уже после смерти.

Младенец Петр вовремя определится в выборе нужного направления и забудет непутевую мать, бросившую его в лесу. Он очень занят – готовится к новому появлению на свет.

А после Петра у Машки через год родится еще и девочка.

Мы не знаем, кто пил крепкий чай и продавал кольцо, кто нашел в лесу мертвого младенца Петра, и куда они делись после аварии. Мы также не знаем, куда пропал чернобородый Нохем и почему Ляля забыла дома зубную щетку.

Но зато мы знаем вот что: никогда не угадаешь, кто смотрит на тебя с облаков. Может, никто, а может, целая куча людей, собак, кошек и даже морских свинок глядит сверху, открыв от любопытства рты.

Поэтому у нас всегда должны быть чистая шея, горячая голова и спокойная совесть.

И никогда, никогда не забывайте мыть за ушами.

ЦАРСТВИЕ НЕБЕСНОЕ

А у той внук в тюрьме, а у другой – сын в армии, а дочка в городе продавщицей, и волосы у ей короткие – ничьи ноги не оботрешь, даже если захочешь.

Пойду свечку ставить – на канун, да к Неупиваемой чаше. Святых много, всех не поздравствуешь. А Христос что – сидел себе на горке с друзьями, тут-то солдаты и подоспели. Навроде спецназа. Пострадал, бедняга, то ли от дедовщины, то ли за самоволку. Терпел и нам велел. А Толик, сынок, не стерпел, взял автомат, да и всех положил. Царствие ему небесное. А забор-то покосился, и крышу перекрыть некому. Да и картошка.

А Матушка наша, Пресвятая Богородица, тоже сына-то… Тяжело, ага. Ну там, может, друзья помогли, Петр да Павел.

Домовой шалит – очки не найду, а без очков куда – только на ощупь. И грибов, ягод не собрать, и жука проклятого с картошки. Очки денег стоят, да и в город не доеду – хоть ложись и помирай.

Прошлый год ходила по грибы – Леший водил-водил, насилу выползла да корзину принесла, посолила. А что ж, Матушка Пресвятая Богородица, может, Толик приедет, покушает под самогоночку. Да крыльцо поправит, боюсь оступиться. Да нет же Толика, царствие ему небесное. Забыла.

А вот Андропов водку-то запретил, царствие ему небесное. Или Горбач это был? Тогда муж-то, Федор, синенького и напился. А и правильно, хоть драться перестал, царствие ему…

Господи Иисусе Христе, может, хоть Лешка пить бросит да к бабке заглянет. Скажи ему, Господи, нету сил уже, а смертное у меня готово, если что.

Матушка Пресвятая Богородица, у меня хоть внук есть, а как же ты, бедная…