Текст книги "Девять дней в июле (сборник)"

Автор книги: Наринэ Абгарян

Соавторы: Тинатин Мжаванадзе,Анна Антоновская,Елена Соловьева,Анна Кузнецова,Кира Стерлин,Наталья Волнистая,Заира Абдуллаева,Ольга Савенкова,Ксения Голуб,Светлана Анохина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

ГРУЗИНСКАЯ СВЕКРОВЬ

Семейный эпизод: разделываю холодную курицу.

Кормилец наблюдает, комментирует:

– Как это ты красиво режешь, куски почти одинаковые по размеру!

– Это мама научила – резать по суставам, мышцам и правилам анатомии.

– А потом ты невесток научишь!

Молчу, обдумываю и очень ядовито заявляю:

– Если их мать не научила, то мне там делать нечего!

Кормилец, осуждающе:

– Такая маленькая, а уже свекровь!

Не беру на себя смелость утверждать, что грузинская свекровь такое уж эксклюзивное явление, но кое-какие наблюдения позволяют сказать со всей уверенностью – таковое явление существует в природе. Грузинская свекровь – особенная.

Общие видовые черты для всех представителей этого вида можно вынести за скобки.

Грузинская свекровь рождается в то же мгновение, когда женщина узнает, что у нее – мальчик.

Сын!

Неважно, случилось это в момент УЗИ, или уже непосредственно в родовом блоке, или после выхода из наркоза сюрпризом – весть о том, что она родила мальчика, волшебным образом преображает мир навсегда.

Конечно, дело не в степени радости. Может быть, радость от рождения дочери даже больше и нежнее, но – грузинские матери дочерей всегда немного жалеют, а сыновьями начинают гордиться в момент – см. выше.

Во-первых, статус внутри семьи и в окрестностях теперь утвержден железобетонно, и рожать придется максимум еще раз – да и уже все равно, дальше пусть родится хоть три девочки разом.

Во-вторых – она теперь не просто женщина, а мать завидного жениха.

Этот момент не обсуждается вообще: если у грузинской женщины родился сын, значит, родился Александр Македонский, Альберт Эйнштейн и Джонни Депп в одном флаконе; отсюда следует, что – все женщины мира нацелились, стервы, чтобы его прибрать к рукам.

Кстати, всех знаменитых я перечислила, адаптировав к мировым стандартам, а грузинская мать может видеть в своем божественном сыне – Давида Агмашенебели, Гию Двали и – все-таки Джонни Деппа. У нас красавцев пруд пруди, а надо, чтобы был еще и всемирный суперлюбимчик.

Таким образом, грузинской матери дается шанс отомстить всему миру шантажом – у нее теперь есть ценность, на которую все будут покушаться. А она – его единоличная владелица. Вот так-то.

Дальше все более-менее как у людей: любая девочка в радиусе видимости рассматривается как возможная претендентка на сердце монаршего отпрыска.

Современные девицы для грузинской матери становятся архетипом навроде Елены Троянской: дура дурой, и красота очень сомнительная, если уж начистоту. А проблем от нее – на десять лет войны!!

Я знаю одну такую свекровь, которая браковала будущих невесток по самым причудливым признакам:

– У нее волосы крашеные.

– У нее отец – таксист.

– У нее ноги кривые.

– Она без диплома.

– У ее матери зубов нет!

В итоге она получила такую невестку, у которой все перечисленное имелось в комплекте, и заработала гипертонический криз.

Вообще, по моим наблюдениям, чем более высокие и конкретные требования у матери мальчика, тем более ехидно смеется над ней судьба: не хотела гурийку – получай иностранку, не хотела балерину – получай пышку, не хотела карьеристку – получай деревенщину.

Матерям угодить трудно, поэтому мальчики рано или поздно выпрастывают ручонки и любыми путями бегут к свободе, а что остается матери?

Либо пустынь и обет молчания, либо – смирение и тихая война.

Теперь можно устроить небольшой инструктаж для желающих получить грузинскую свекровь: улыбайтесь!

Хороший характер искупает все ваши неправильности и несоответствия.

Конечно, она может проворчать – чего это невестка все время зубы скалит, стукнутая, что ли, но в душе будет рада тому, что в доме станет одним источником радости больше.

Все написанное не догма, а самобичевание.

Кто спорит – свекрови бывают разные.

Но даже самая лучшая грузинская мама уверена, что никто не будет любить ее мальчика так, как она.

ОФИС

– Стаканчик опять стоит! – истерически восклицает Нико. – Тут что-то происходит!

Это наша офисная мистика: уже много дней кто-то ставит перевернутый пластиковый стаканчик на блок сигнализации, и никто, никто не может отследить, в какой момент это происходит!

Каждый вечер Нико самолично убирает стаканчик, утром приходит первым (стаканчика еще нет), потом следит за уборщицей Жужуной (стаканчика опять нет), потом подваливают остальные сотрудники – все чисто, но к середине дня стаканчик стоит!

Стоит, зараза, и никто не признается, что поставил его туда!

Боюсь чтобы Нико не двинулся умом на почве барабашек.

На звонки отвечаю я, потому что иначе никто не пошевелится.

– Дэдико, у меня только стопийсят лари, у вас есть гитара в эту цену?

– Нет, минимальная цена – 180.

– Дэдико, я тебя умоляю, не отправляй меня сейчас телепаться по базробе, скиньте тридцать лари, ну!

– Вы понимаете, в комплект входит чехол, ремень, три медиатора и тюнер, к тому же это уже после скидки, это очень хорошая цена за отличную гитару.

– Дэдико, что вам эти тридцать лари, одна курица столько стоит, ну не хочу я идти на базробу, будьте людьми!

– Гурийка? – спрашивает менеджер Резико.

– Ага, – киваю я, параллельно слушая трескотню в трубке. – Я вас передам менеджеру, он все лучше объяснит, – я медовым голосом перевожу стрелки, Резико на этом собаку съел.

В два счета он расправляется с рачительной клиенткой.

– Ну что, пойдет на базробу?

– Не-а, сюда придет, – надевает наушники Резико: у него пять дней назад дочь родилась, и никаких скидок он делать не намерен.

– Стаканчик опять стоит! – Нико близок к истерике.

– Это я ставлю, Нико, дорогой, – откликается перепуганная Жужуна. – Мне жалко стаканчик выкидывать, я воду выпью – а его туда ставлю, чтобы назавтра новый не портить, и каждый день вы мне его выбрасываете!

Мистика растаяла, рабочий день продолжается – но уже заметно поскучневший.

ДЖУЛЬЕТТА И ВОРЫ

В старые добрые времена, когда еще по городу Тбилиси ходили трамваи, тюремный врач, старая дева по имени Джульетта, ехала с работы и дремала.

Очнувшись, она увидела, что ее обворовали.

– Сумку вашу вытащили, – виновато сообщили попутчики. – Вы уж извините, но они были такие страшные, не дай Бог, никакой возможности не было вам помочь!

Джульетта зевнула и пошла домой.

– Вот недотепа, – отругала ее мать, – потому и замуж не вышла! Тютя! Рохля! Ротозейка! Заснуть в трамвае – да как тебя там не раздели!

Джульетта варила кофе и молча наблюдала, как поднимается бурая шапка пены.

– Что ты молчишь?! Там же все было – и документы, и ключи, о деньгах я не говорю! И сумка была новенькая совсем!

Джульетта пошла на балкон, прихватив по дороге пачку сигарет.

– И я прекрасно знаю, что ты там куришь! Конечно, потому и замуж не берут! Дура! – возвысила голос мать, швырнув полотенце.

Вечером раздался звонок.

На пороге стоял незнакомый парень.

– Вам кого? – спросила Джульетта.

– Вы ведь Джульетта, тюремный врач? – почтительно спросил парень.

– Ну, – кивнула Джульетта.

– Наше братство приносит вам свои глубочайшие извинения, – вытащил парень руку из-за спины. – Случаются накладки иногда. Виновные понесут наказание. Будьте уверены, все на месте.

В руках его была украденная давеча сумка Джульетты.

– Что-то вы припозднились, – сурово сказала Джульетта.

Мать в немом ужасе выглядывала из-за плеча, тараща глаза.

– Еще раз простите, больше не повторится.

– Ну-ну, – хмуро кивнула Джульетта и захлопнула дверь.

– А чего было волноваться? – зевнула за чаем Джульетта. – Я же знала, что принесут.

Мать в потрясении мелко крестилась и сидела на стуле, не решаясь прислониться к спинке.

– Ты… точно врачом работаешь? – робко спросила она.

– В тюрьме, мама, в тюрьме, – уточнила Джульетта, хлебнула чая и еще раз длинно зевнула.

ЖЕНЩИНА КИНГ-КОНГ

– Детей Бог не дал, так у нас Леопольд вместо ребенка был, – всхлипывает огромная, как Годзилла, Алена.

Рядом тоскует маленький, но симпатичный муж Вовик.

Смерть их кота уже третий день бурно обсуждается соседями на всех шестнадцати этажах.

– Ты почему к Алене не зашла, вы же вроде дружите? – укоризненно спрашивает молодую Аленину подругу Машу соседка тетя Нази.

– Побойтесь Бога, люди, это же кот! – поражается Маша.

– Они его в холодильнике хранят? – иронически интересуется Машин сын, получив в ответ яростный молчаливый взгляд матери.

Тетя Нази спохватывается:

– Ой, в самом деле, надо же похоронить, а то ж лето, нехорошо…

Алена идет по базару – все взгляды на ней: два метра с лишком высоты и почти столько же вширь. Мужичок с помидорами завистливо спрашивает:

– Чем тебя кормили, душа-девица?

Алена смотрит на мужичка, как ученый в микроскоп на прилипшую к препарату травинку:

– А тебя, видно, совсем ничем не кормили!

Вовик семенит рядом. После сокращения с работы он затосковал и стал при Алене как ридикюль – стремится спрятаться под мышку.

Он собирает горелые спички.

– Вова-джан, – спрашивает Маша неделикатно, – вот горелые тебе зачем?

– Как «зачем», – удивляется Вовик, – допустим, надо что-то запалить, а там еще полспички целые, берешь зажигалку, поджигаешь – экономия!

– А зажигалка же горит! Газ расходуется! Где ж твоя экономия?

Вовик судорожно вздыхает и уходит в свою комнату. За долю секунды Маша успевает уловить в дверном проеме три штуки древнейших телевизоров палеозойской эры – еще на ножках и с линзой.

– Алена, с ума я сошла или глаза подводят – телевизоры эти ему зачем?!

– Да что телевизоры, – смахивает слезу Алена, рядом с ней Маша как пятилетняя девочка, – он и пакеты от майонеза не выбрасывает.

– И чем он целыми днями занимается?

– Журналы старые читает. – Алена в два взмаха протирает стол. – У него подписки аж с какого года. Все подчеркивает, а потом мне читает.

– Меня бы к вам на неделю, – мечтательно говорит Маша, – ты бы квартиру не узнала! Видал бы твой Вовик свои пакетики в гробу!

Алена вздыхает, понурясь, и все ее холмы и сугробы делают плавную волну.

После Леопольда взяли попугая.

Вовик долго учил его говорить, но тот оказался не слишком одаренным и только хохотал человеческим голосом.

Однако и попугай заболел и издох.

Алена опять лила слезы.

– Привыкли мы к нему, – всхлипывала она. – Так жалко – лапки кверху и глаза закатил!

Маша допивает кофе и смотрит непонятно.

– Возьмете нового, – говорит она и рьяно чешет нос.

Алена машет рукой.

– Вовик не хочет, – трубит она, как слон, в бумажную салфетку.

– Вот ты смешная, – поднимает брови Маша, – одна работаешь, все его коники выносишь, и он же тебе что-то не разрешает?!

– Ну ты не понимаешь, что ли? – разводит огромные руки Алена. – Женщина – Кинг-Конг. А он симпатичный. Нет разве?

Вовик высовывает из своей комнаты нос.

– Аленчик, – строго говорит он, – когда чай будешь заваривать, старый не выливай: от него цветы лучше растут.

Женщина Кинг-Конг кивает и улыбается.

БАБУШКА НОРА

Нора сидит в ожидании клиентки в позе абрага над ручьем, поглядывая на мир сквозь дым тонкой пахитоски и прищуренные ярко-бирюзовые тени.

– Кто тут вор в законе, теть Нор? – льстиво здоровается сын товарки, наклоняясь к патриархине салона красоты.

– Жанна, хорошо положи полотенце на шею и очень крепко застегни зажим, – командует она ассистентке.

– Ой, Нора, сколько лет ты мне говоришь одно и то же!

– Да, и еще буду говорить, потому что, если краска попадет, одежду испорчу!

– А некоторые не хотят сидеть полузадушенными.

– Жанна, много не говори – у меня тут у клиенток кофточки в такую цену, что они предпочтут быть целиком задушенными, а не полу!

Нора сует расческу клиентке, оробевшей от харизмы мастера:

– На, волос распутай.

Хлопает ящиками, ищет шапочку, ищет специальную безвредную щетку, ищет свои сигареты.

– Кто опять взял мои сигареты?!

– Вот они упали, – показывает клиентка.

Нора величаво поднимает коробку с пола.

Смотрит немигающим взглядом минуту на клиентку, та уменьшается на глазах.

– Что хотим?

Переговоры идут чисто символически – Нора лучше знает, что надо.

– Варианта нет, поверь мне – тебе будет так хорошо, и не просто хорошо, а отлично! Ты же еще сюда придешь? – и смотрит в упор.

Клиентка ежится и быстро кивает, чтобы не получить люлей.

– Смотрела сегодня рекламу про эпилятор – там все довольные были, как тракторы, – вытаскивая прядки через дырочки, говорит Нора. – Это все правда, интересно, или опять для идиотов?

– Страшное фуфло, – стараясь не замечать уколов крючком в голову, клиентка старается угодить Норе всеми доступными средствами.

– Так я и думала, – хмыкает Нора.

– Жанна! Свари девочке кофе.

– Я не буду, – попискивает девочка. – Я сигареты не взяла.

– Покуришь мои, подумаешь, – Нора даже не слушает фразы, в которых есть частица «не».

… – Ну так если ты так над своими волосами трясешься, возьми эту маску – люди по две банки берут. Бамбук! Я сначала тоже подумала – нам еще в этой жизни бамбука не хватало, а ты смотри – народ доволен. Берешь?

Попробуй не возьми тут.

– Чем ты недовольна? «Семь-один» для тебя темновато, говорю, я же знаю.

– Я всегда…

– Вот одна помывка – цвет сядет на место! Варианта нет! Ты сама сюда придешь и мне спасибо скажешь!

– А я причесать не хочу, только посуш…

– Нет, я уложу, мне самой интересно, что получилось! Шикарно, говорю тебе, куда ты смотришь. И ничего не темновато!

Клиентка отдувает челку и уходит, вся в пятнах.

– Оххх, – грузно садится Нора на свой табурет и закуривает.

Внучка с креативным наследием бабушки на голове (иссиня-черный «боб» с косой челкой) ищет в тумбочке чего-нибудь пожевать.

– Иди, купи себе поесть и кофе заодно.

Бабушка управляет всем миром, глядя на него сквозь дым пахитоски.

ВЕЧНАЯ МОЛОДОСТЬ

Магазинчик стареньких супругов Важи и Сулико, вовсю задувает вентилятор, пухлощекая девочка-продавщица взвешивает мои фрукты-овощи, я одним ухом слушаю элегантную даму средних лет:

– …завтра сама туда пойду, пора уже. В этом парке одни пенсионеры бегают – знаешь, как его называют?

– Ну, – спрашивает Мзия, которая в жизни не побежит просто так, потому что она из Дедоплисцкаро [3]3
  Дедоплисцкаро – деревня в Восточной Грузии ( прим. авт.).


[Закрыть], понимает все эти столичные штучки, не одобряет, но делает вид, что ей все равно.

– «Никто не хотел умирать», – говорит по-русски элегантная дама и под взрыв хохота осанисто проходит к Сулико. – Дорогая, я по сравнению с тобой – старая плесень, набери-ка мне помидоры подешевле – для обеда.

Сулико иронически смотрит на шикарную длинноногую тетку, и ей лестно, что та считает ее моложе, но вздыхает и роняет:

– Как я боялась цифры 60, казалось – все, – смерть пришла.

– Ой, и я возраста боялась, – подхватывает дама, – когда мне было 27 лет, лежу – извините за подробности, – читаю Стендаля, а там фраза – «ей было двадцать четыре, и она сидела одинокая и всеми покинутая, как и положено старой деве». Я упала с кровати!!! А сейчас – в тридцать еле замуж выгонишь.

– Не знаю, – недоверчиво отвечает Сулико, – шестьдесят все равно много, как ни крути. А что это у тебя – юбка порвалась?

– Нет! Это такой разрез! И мне плевать, что все думают! – победно восклицает дама, хватает свои помидоры и уносит длинные ноги с порванной юбкой прочь.

НЕПРИЛИЧНАЯ ЖЕНЩИНА

Вечер в тбилисском дворе.

Во дворе многоквартирного корпуса стоит небольшой частный дом, чудом спасшийся от инвесторов благодаря кризису.

Чудовищный зной распахнул все окна и двери, раздел приличных горожан до трусов, выгнал на балконы и подоконники, и несчастные обезвоженные страдальцы чутко ловят малейшее движение воздуха.

На первом этаже маленького дома живут три женщины – мать и дочь и с ними молоденькая деревенская родственница с ребенком, принесенным в подоле, – ее не то чтобы выгнали из родительского дома, а вроде как отослали подальше от языков.

Жители большого дома вяло наблюдают происходящее на кухне нижней квартиры, как реалити-шоу.

Дочь сидит за столом, раскинув ноги в латексных сапогах, мать возится с тарелками, родственница мельтешит где-то на заднем плане.

– Этери, – хрипло зовет дочь мамашу, – помоги снять эти чертовы сапоги, сил нет никаких.

Она – кормилица, все безропотно выполняют ее капризы. Этери стаскивает разогретые, как гудрон, сапоги, дочь-кормилица Снежана, черная, как положено по имени, отклеивает ресницы и жалуется на все разом.

Звонит мобильный телефон.

– Да, слушаю. Да, привет. Хорошо. Жарко, да. Что надо? Троих? Найду, конечно. Во сколько? Заметано.

– Так, – оживляется Снежана и рассуждает вслух: – Заказали троих. Я – одна штука, вторая – Нинуца из Кутаиси приехала, дай ей Бог здоровья, а третья – где мне взять третью?

Безмолвные зрители тоже навостряют ушки – происходящее приобретает манящий вкус приключения.

Минут пять идут поиски и рассуждения, но безрезультатно.

– Этери! – странным тоном говорит внезапно Снежана.

Этери роняет крышку и молча машет руками.

– Этееери!!! – угрожающе повторяет Снежана. – Ну где же мне третью взять тогда?!

Этери так же молча кивает на родственницу.

– Мать, ты чокнулась? Ну куда эту скелетину Гулико, кто на нее позарится – тридцать кило весу, наш новогодний индюк и то был упитаннее, вся как рыболовный крючок, нет-нет-нет. Этери – спасай!

– Наклей на нее свои ресницы, сапоги натяни, парик надень – и за пятьдесят лари употребится на «ура»! – выдает наконец вечномолчащая Этери, и публика разом взрывается петардами дружного рогота – обессиленные мужчины почти выпадают с подоконников, за ноги их держат визжащие жены.

Снежана в недоумении подходит к окну и смотрит на соседей.

Респектабельная широкомыслящая докторша Манана машет ей рукой и кричит:

– Снежанчик, солнышко, как дела? Почему ты со мной на улице не здороваешься?

Снежана делает большие глаза:

– Женщина, ты совсем дура? На людях не хочу тебя осрамить, неужели непонятно! – Затем возвращается на место за столом и кричит: – Гулико, отдай свою козявку Этери и иди сюда, краситься будем!

Согнутая от кахексии Гулико прижимает к себе младенца, качает его и молчит.

У НОТАРИУСА

– Граждане!!! Выйдите вон, я вас умоляю, вы люди или нет?! Здесь дышать негде, постойте за дверью. Господи! Мечта всей жизни – уйти с работы ровно в шесть!! И вы – да-да, тоже, – выйдите. Нет, сегодня не могу – я маковой росинки в рот не положила за весь день, видите бумаги? А что делать?! А что делать?! Мне знаете куда ехать – в Мухиани!! Это конец мира, дальше жизни нет, дорога – два часа, пожалейте меня – я тоже человек. Тут все чьи-то родственники, соседи и одноклассники. Нет! И спасибо никто не скажет, выйдите вон.

Нотариальная контора с плохо промытыми окнами, грудами мультяшно-толстых папок и стенами в обоях еще с советских времен пахнет ладаном и воском – скорбные сотрудницы во всех углах устроили иконостасы с лампадками.

Единственный источник энергии – помощник нотариуса Иамзе, перпетуум мобиле, чей темперамент просит большой сцены.

Стена возле нее увешана коллекцией денежных знаков всего мира – штук двести, прикнопленные наискось, они создают концептуальное помещение.

Иамзе маленькая, круглая, краснощекая и со стальными глазами, из которых льется свет, как у ангела Апокалипсиса – я ни разу не видела ее в статичном положении: она кричит пионерским голосом, отчитывает вялых сотрудниц, которые подпитывают собой ее моторчик, она хохочет, как диавол, на все шесть комнат конторы, пугая посетителей, или стремительно печатает, диктуя себе вслух, одновременно треща по телефону.

– Простите, – встреваю я. – Мне всего-навсего сделать копию метрики, сюда вперед меня батальон зашел, а я что, негр, что ли?!

В ответ на мгновение – ужасная тишина, жду, что в меня ударит молния и испепелит на месте, но внезапно Иамзе взрывается хохотом:

– Да я в жизни никого белее не видела, заходи!!

Уфф, угодила.

Жду, пока томная ассистентка внесет информацию в базу данных.

Отвергнутая на сегодня посетительница поджимает губы и удаляется.

– Пошла жаловаться Лауре, – заключает Иамзе. – Сейчас та придет и всучит мне это дело, за что, за что?! И никакой благодарности!!!

В самом деле – в комнату вплывает местная правительница, Великая Мама Маркеса – Лаура, огромная, медлительная, с удивительной красоты глазами на жабьем лице.

– Иамзе, что ты дурака валяешь? Это знаешь кто? Сегодня до двух света не было, не ври, что устала.

– Знаю-знаю!! – вспыхивает Иамзе, и упавший из-за облаков луч грозно зажигает ее красные волосы. – Это беспонтовая тетка выдумала, что она, конечно же, крестная двоюродного брата твоего мужа!!! Ставь печать!

Лаура застывает, утробно дыша, поворачивается всем телом:

– Она дело знает, просто шумит много.

– Боже мой! – остервенело стучит по клавишам Иамзе. – Какая я была в двадцать лет – нежная! Тихая! Розовая! А сейчас – кто я сейчас?!

Возле Иамзе на стене прикноплены разномастные листочки бумаги с текстами. Напрягаю зрение:

«Одной сумасшедшей – от другого сумасшедшего. Целую ручки. Роин».

Самый большой и свежий лист гласит:

«Иамзе, или ты мне сделаешь, наконец, доверенность, или уезжай прочь из Грузии!!» (Подписано неразборчиво.)

Пока она печатает мой документ, причитая о способах воспитания своих детей, читаю самый маленький листочек:

«Когда же Моцарт ноты подбирал,

Время устыдилось и временно замерло.

Нико Гомелаури» [4]4
  Нико Гомелаури – актер, поэт, умер молодым ( прим. авт.).


[Закрыть].

Мы с Иамзе мельком смотрим друг на друга и понимающе улыбаемся.

Грустно и понимающе.

Какой маленький город Тбилиси.