Текст книги "Римлянин (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Ангельское личико шестилетнего мальчишки диссонировало с его словами, что напугало ландграфа Карла Первого.

– Я передам, – сухо ответил он, взяв себя в руки.

Таргус вернулся к своим легионам.

– Спешу сообщить, что они будут драться до конца, потому что я сказал им, что вы не берёте пленных и сдающихся закалываете на месте, – с улыбкой сообщил он присутствующим на передовом редуте гренадёрам первой когорты. – Совсем как вы любите! Если война – это ад, то горите в нём ярко и со шкворчанием крови и жира врагов на штыках!

Заняв позицию на дозорной вышке, так как поле позади редутов не имело достаточно высоких возвышенностей, Таргус установил подзорную трубу на штатив и начал осматривать построение противника.

«А этот Карл Первый не такой уж тупой, каким показался из-за своей дурацкой причёски», – оценил Таргус метаморфозы готовящегося к атаке противника.

Против него собирались применить косую атаку, причём с кавалерией по флангам, хотя далеко не везде в Европе тактическая мысль дошла до такого, казалось бы, очевидного применения кирасир.

Концентрация войск на правом краю предполагала усиление натиска на левый фланг, поэтому Таргус приказал седьмой когорте совершить скрытную рокировку с первой.

Есть правило, которое всегда соблюдалось римскими легионами любого времени: самых сильных надо ставить в самое опасное место. Слабые умрут и тем самым ослабят общую формацию, а средненькие не принесут полного результата.

Таргус из школьной программы помнил, что те же гунны, пытавшиеся самовольно переселиться на территорию республики, использовали принципиально иную тактику: слабые войска ставить на самое опасное место, как правило в центре, чтобы позволить противнику завязнуть, а затем лихими кавалерийскими фланговыми ударами развалить формацию противника и уничтожить рассеянную живую силу в кровавой мясорубке управляемого хаоса.

До понимания этой концепции римские военные трибуны и легаты теряли десятки тысяч лимитанов и строевых легионеров в бесплодных попытках пересилить гуннов, но когда военная мысль дошла до осознания простой как пять ассов, но до этого почти всегда безотказно срабатывавшей тактики кочевых варваров, легионам, что называется, попёрло…

Даны тронулись в атаку, но на этот раз не стали сразу применять артиллерию, её не было нигде видно.

– Мейзель, где их грёбаные пушки?! – заорал с башни Таргус.

– Не могу знать, Ваша Светлость!!! – ответил находящийся в ставке командования капитан.

– Так, сука, узнай!!! – прокричал Таргус. – Гаубицы, огонь по правому флангу противника!!!

Сигнальщик дал нужные знаки и спустя несколько минут гаубицы открыли огонь.

Облачка дыма над формациями противника на его правом фланге, падающие фигуры в серых мундирах, снова облачка дыма, снова падающие фигуры, устилающие грязь позади врага.

Таргус не понимал, куда делась артиллерия противника. Не быть артиллерии просто не может, потому что этого не может быть никогда. Но это не даёт ответа на всё сильнее и сильнее беспокоящий Таргуса вопрос: «где грёбаная артиллерия данов?»

Пока всё идёт неплохо: гаубицы бьют образцово, как на полигоне, выкашивая усиленный правый фланг противника и ослабляя тем самым грядущую атаку.

Наконец, дистанция для мушкетов с пулями Несслера.

– Легионерам! Беглый огонь! – приказал Таргус.

Сигнал флажками, поднялась грохочущая обезумевшим барабаном стрельба.

На этот раз с погодой повезло не то чтобы очень, ветра нет, полный штиль, поэтому дым завис перед редутами и не собирался пока что никуда уходить.

«Как же я скучаю по бездымному пороху…» – с тоской подумал Таргус.

Стрельба не прекращалась, сшибаемые пулями даны падали и падали, но продолжали наступать.

– Гаубицы – огонь по левому флангу противника! – дал указание Таргус.

Дым в конце концов загородил обзор легионерам, но стрелять они не прекратили, есть методика подготовки, позволяющая стрелять через дымовую завесу с определённым эффектом для врага. Таргус отлично видел с дозорной вышки, что точность огня упала, но даны продолжают падать.

Наконец, первые ряды данов вошли в дымовую завесу, созданную интенсивной стрельбой.

И тут вступила в дело артиллерия противника.

– Сука!!! – отреагировал Таргус на прожужжавшее рядом ядро. – Третьей, четвёртой и пятой батарее – подавить огонь артиллерии противника! Координаты…

Он спустился с лестницы и обнаружил, что сигнальщику ядром пробило левую часть торса и он лежит, молча и бессильно раскрывая рот.

С великим трудом вырвав флажки из сжатых рук, Таргус начал давать сигналы артиллерии, передавая координаты выявленных позиций.

Загрохотали пушки. Над головой жужжали вражеские ядра, которые метили в район гаубиц, продолжающих долбить по левому флангу противника. Одного из корректировщиков, который до этого сидел на дерев с подзорной трубой и более точно наводил огонь, сшибло ядром и он лежал сломанной фигурой посреди грязи.

Тем временем начался ближний бой. Таргус не видел его из-за плотного порохового дыма, но прекрасно слышал отсюда.

Есть резервы, но их вводить преждевременно. Кто первым исчерпал резервы – тот первым и проиграл.

Герцог ждал своего часа в лесочке на полтора километра правее поля боя, но Таргус решил придержать его до более значимого момента.

В современной войне не имеет слишком уж большого значения, слабо ли у тебя подготовлены войска, сильно ли. Современные бои – это битва разумов. И Таргус впервые в этом мире столкнулся с равным противником.

«Надо будет потом узнать, как он спрятал от меня артиллерию», – сделал себе зарубку на память Таргус.

От этой битвы зависит абсолютно всё как для данов, так и для гольштейнцев, поэтому все рубились отчаянно.

Но качество ополчения всё-таки сказывалось на ходе боя: с правого фланга, мало того, что сильно потрёпанного артиллерией, так ещё и столкнувшегося с очень злыми бронированными амбалами, начали спешно, шустро переставляя ноги по вязкой грязи, отходить целые подразделения. Таргус не мог понять, это перегруппировка или всё-таки бегство… С этой грязью было сложно сказать однозначно.

Вражеская канонада прекратилась, поэтому Таргус рискнул подняться на вышку и посмотреть в подзорную трубу на вражеские пушки.

Вражеские пушки обнаружились метрах в семистах, это были крепостные орудия крупного калибра, которые кто-то погрузил на телеги и притолкал сюда прямо в таком виде. Только вот они были закреплены толстыми корабельными канатами и приведены в боевое положение. Хитро.

Вокруг пушек лежал истерзанные бомбами тела артиллеристов.

– Гаубицы, прекратить огонь! – по привычке заорал он, но затем вспомнил, что сигнальщик мёртв и, повернувшись в сторону артиллерии, замахал флажками. – Надо завести двоих сигнальщиков и один из них должен будет всё время сидеть в перекрытой щели (3).

Даны плотно завязли на редутах. На этот раз, ввиду тотального численного превосходства противника на его правом фланге, первая когорта не смогла сразу же завоевать превосходство, поэтому линия столкновения относительно выровнялась и стабилизировалась.

Таргус замахал флажками артиллерии, когда увидел кавалерию, рассчитывающую обогнуть левый фланг глубокой дугой.

Загрохотали гаубицы и пушки.

Драгуны противника начали терпеть тяжёлые потери, потому что замедлители на бомбах Таргуса очень пунктуальны, а расчёты артиллеристов выучены многими сотнями часов практики почти до профессионального уровня.

Командующему силами противника пришлось отказаться от опрометчивого флангового обхода, видимо, он поверил не всему, что услышал от выживших после первого генерального сражения.

– Ну, думаю, пора! – увидел Таргус позитивные изменения на левом фланге противника и засигналил флажками.

Кавалеристы увидели сигнал и начали движение к указанным целям.

Враг ввёл полк пехоты, наполовину вооружённой штуцерами, это было видно по коротким стволам мушкетов, встречающихся в их руках.

Кто-то выстрелил в сторону Таргуса, в опорную балку крыши дозорной вышки впилась пуля.

– Счастливый сукин сын! – возмутился он и развернулся к артиллерии, начав давать новую команду.

Разрывы появились над введённым в бой резервным полком.

Весьма сомнительное решение – вооружать полк разнобойным оружием, но советов Таргуса никто из данов не спрашивал.

Вместе с теоретически неплохими стрелками умирали и простые мушкетёры, но это было неважно. Артиллерия подавляет, замедляя движение подразделения. Будь у него что-то вроде 350-миллиметровых гаубиц Аспиума, он бы останавливал движение вражеских подразделений. То, как эти махины останавливают подразделения он испытывал на своей собственной шкуре. Один не очень весёлый раз ему даже хирургически точно оторвало левые руку и ногу. Имеется в виду, что хирургически точно – это не хирургически аккуратно, то есть если бы тяжёлый осколок прошёл на сантиметров пять ближе к торсу, домой в Тоскану, в статусе инвалида с ветеранской пенсией, никто бы не поехал.

Кавалеристы гвардии герцога выскочили на оперативный простор и шарахнули по тылу левого фланга противника, где дела у него шли не очень хорошо. Рассеяв несколько полков противника и вынудив их переть на штыки легионеров, они отскочили назад и вновь вышли на оперативный простор.

Таргус дал сигнал пушкам, обстреливающим продолжающий двигаться полк резерва, переключиться на ядра и начать анфиладное рикошетирование (4), которое бьёт по мозгам сильнее, чем взрывающиеся над головами бомбы. Результат работы бомбы – это куча убитого народу, но в разных местах строя, а так как солдат общей картины боя не видит, а в основном только то, что рядом, то такое эффективное средство как бомбы не оказывают на него должного психического эффекта, а вот с рёвом пробивающее твоих товарищей дружно в ряд ядро – это даже слегка избыточный психический эффект.

И началось. Артиллеристы сменили прицелы, посчитали всё и начали стрельбу. Некоторые ядра бессмысленно зарывались в землю, некоторые не касались врага, но часть всё-таки устраивала желанную кровавую жатву.

Отрывая ноги, иногда руки, а кого-то пробивая насквозь, ядра делали своё грязное дело и полк резерва, столько потерявший не вступив в бой, начал колебаться, Таргус не только видел, но и чувствовал это каким-то шестым чувством. Наконец, первые робкие фигуры развернулись и побежали, а за ними остальные. Выведены из игры.

Кавалерия тем временем отстрелялась из пистолей в спины солдат правого фланга врага и отступила обратно, на перезарядку.

Таргус увидел, что противник вводит последний резерв и решил послать две резервные когорты, посчитав, что их время пришло.

Обойдя редуты с двух флангов, третья и четвёртая когорты II-го легиона вступили в бой.

Снова взмахи флажками и пушки с гаубицами сконцентрировали огонь на последнем резерве противника. Комбинация бомб и анфиладных рикошетов ядер делают нахождение под обстрелом очень дискомфортным, а резерв состоял из совсем уж некачественных ополченцев, поэтому они бежали намного быстрее, чем полк с наличием штуцерников.

Дав команду кавалерии атаковать, Таргус обеспокоился вторым полком драгун и увидел их вдали, спешно убегающими. Видимо, судьба товарищей показалась им слишком печальной. Ну или командующий отослал их куда подальше.

Битва выиграна, пусть и потери на этот раз куда существеннее. Но тем ценнее опыт.

Примечания:

1 – Децимация – от лат. decimatio от decimus – «(каждый) десятый» – высшая мера наказания римского легиона, когда по жребию казнят каждого десятого.

2 – Allonge (на языке немытых франков) – от allonger – «удлинять». Тот самый белый неестественно-кудрявый парик, который можно увидеть в любом историческом фильме с временными рамками начиная со второй половины XVII до конца XVIII века. К началу XVIII века длина парика начинает стремительно уменьшаться, поэтому длинные парики до груди в стиле Людовика XIV продолжают носить только совсем уж старпёры и не следящие за модой, ну или идейные олдскульщики и ретроманы, такие тогда тоже были. Ребята победнее покупали парики из козьей или овечьей шерсти, волосни из-под залупы дьявола собачьих или конских хвостов, но шиком и блеском считались волосы с головы человека, желательно, но необязательно с живого. Во время действия данного романа парики-аллонж всё ещё в моде и будут оставаться такими до конца века, хотя с каждым годом в моду будут протискиваться причёски из своих волос, но рано радоваться, чтобы придать волосам на голове благородно-белый цвет, аристократишки посыпали головы пудрой цветом от как снег белой до нежно-розовой и бледно-голубой.

3 – Перекрытая щель – отрезок траншеи глубиной в среднем 150 см и перекрытие на нём, изготовленное, как правило, из подручных материалов. Служит для относительно надёжной защиты солдата от всяких летающих хреновин типа бомб, мин, снарядов. От прямого попадания не защитит, конечно, но зато можно не опасаться осколков, от которых, по статистике, в основном и гибнут.

4 – Анфиладное рикошетирование – это когда ядро пускается вдоль земли как камень-блинчик по воде, отскакивая от поверхности земли и проходя вдоль строя пехоты противника, а не зарываясь в земную толщь, убив пару человек.

Глава XII. Шлезвиг и деньги

//Город Шлезвиг, ратуша бургомистра, 27 февраля 1734 года//

– Шлезвиг мой… – тихо прошептал Карл Фридрих, а затем поднял тяжёлый взгляд на собеседника. – Подписывай.

Король Кристиан VI с недовольной и почти страдальческой миной взял перо у своего советника и подписал ставший историческим Шлезвигский мирный договор.

– Это тебе просто так с рук не сойдёт, Карл Фридрих, – произнёс король Дании.

– Ты что, уже успел собрать новую армию? – издевательски-угрожающе спросил нахмурившийся герцог.

– Я в общем говорю, – дал задний ход Его Величество.

Герцог Карл Фридрих усмехнулся с превосходством и поставил свою подпись в мирном договоре.

По итогам мирного договора земля Шлезвига до линии Фленсбург-Зюльт переходит в безраздельное владение герцога Шлезвиг-Гольштейн-Готторпского, а королевство Дания выплачивает контрибуцию в сумме семи миллионов датских риксдалеров в течение следующих шести месяцев и отказывается от каких-либо претензий на Шлезвиг, то есть даже родственные Карлу-Фридриху Ольденбурги лишаются всяческих родовых претензий на эту территорию.

Технически, датчане могли бы продолжать войну, военный флот никоим образом не задет боевыми действиями, островные части Дании не попали под раздачу, можно было ещё побороться, но… Дания не в окружении союзников. Шведы, потерпевшие поражение в Великой Северной войне, должны уже с аппетитом поглядывать на Норвегию, находящуюся под датским владычеством. Англичане, которые, после той же войны, датчанам не совсем друзья, даже несмотря на обсуждаемый до недавних пор брак наследного принца Фредерика V с кем-то из дочерей английского короля Георга II, могут пересмотреть свою политику и потрепать за два сражения оставшуюся без армии Данию территориально.

Недооценка заштатного герцога обошлась датчанам очень и очень дорого. После двух весьма неожиданно закончившихся битв стало ясно, что сухопутные сражения против гольштейнцев никаких положительных перспектив не несут и надо выходить из войны с хоть какой-то минимизацией потерь, тем более что герцог Карл Фридрих не стал выёживаться и потребовал только Шлезвиг и деньги.

Нечто подобное датчане испытывали во время Датской кампании Карла XII, когда шведский король, при поддержке англичан, высадился у Копенгагена и осадил его, пригрозив уничтожить город. Датчане сдались и выбыли из игры на девять лет, до того момента, как дела у Карла XII не начали идти очень плохо. Карл Фридрих вывел их из игры на эквивалентный срок, а если шведы воспользуются моментом и нанесут удар, то и, возможно, навсегда.

С убытием датского короля, Карл Фридрих первым же делом решил настроить население аннексированного Шлезвига в свою сторону: законодательно навсегда отменил крепостное право, которое было введено Кристианом VI, а также временно отменил всеобщую воинскую повинность, так как войны в ближайшее время не предполагалось, а даже если она начнётся, он рассчитывал на легионы.

Началась также типичная PR-кампания, на которую было потрачено двести двадцать тысяч рейхсталеров, включающая в себя большую ярмарку в Шлезвиге, бесплатные эль и вино с хлебом и фестиваль народной музыки, быстро превратившийся в масштабную пьянку. Всё это проводилось под недвусмысленным лозунгом: празднество в честь освобождения Шлезвига. Датчане, проживавшие в Шлезвиге, не до конца понимали, кого именно освободил германский герцог и освободил ли вообще, но в массовом праздновании с дармовой выпивкой всё же участвовали.

Пока Карл Фридрих развлекался в Готторпском замке, Таргус находился в лесу неподалёку, посреди своих легионеров.

– Ну что, голубчики, допрыгались? – спросил он у сбитых в кучу пленных датских аристократов.

Их нигде не регистрировали, почти никто, кроме легионеров, отловивших их, не знал о том, у кого они находятся.

Это вся знать, проживавшая в Шлезвиге, не успевшая смыться в Данию или Норвегию.

– Сначала я хотел использовать виселицы… – пробормотал Таргус. – Но решил подойти к этому вопросу более гуманно. Приступайте к казни.

Мужчины и женщины, старики и старухи, разновозрастная толпа отчаянно завыла. Кому-то могло стать их жалко, но Таргус уже давно забыл, что это такое. Он обнаружил в себе, в очередной раз, что не умеет прощать.

Двести шестьдесят восемь умерли в этом лесу, затем их побросали в яму, а сверху засыпали толстым слоем негашёной извести.

Таргус не был удовлетворён. Слишком мало датских аристократов.

Он сел на пони и распорядился, чтобы яму закопали, разровняли и вернули срезанный дёрн так, как было до этого.

В Шлезвиге он сразу поехал в Готторпский замок, где его встретил чем-то недовольный Фридрих Бергхольц.

– Ваша Светлость, – поклонился он.

– Завтра с утра выезжаем в Киль, – сообщил ему Таргус. – Придержи папашу, чтобы он сильно не нажирался.

– Его Светлость уже, кхм-кхм, навеселе… – покачал головой Бергхольц.

– Тогда я поеду без него, – пожал плечами Таргус. – Передай ему, что я решил устроить ночной марш для своих легионов.

Он двинулся к позициям легионов, которые в праздновании не участвовали, а находились в боевой готовности и уже собрали лагерь, ожидая приказа.

– Капитан Лютер, отдавайте команду о начале марша, – приказал Таргус, когда доехал до штаба.

//Герцогство Шлезвиг-Гольштейн-Готторп, г. Киль, 1 марта 1734 года//

Таргус, доставивший в Киль два миллиона рейхсталеров контрибуции, сразу по прибытию начал бурную активность.

Были отданы приказы о начале строительства отдельного города близ «Промзоны», так как пришли сведения о том, что кто-то в очередной раз похитил рабочего из стекольного цеха.

Благодаря тому, что каждый день по прибытию в производственный цех рабочие отмечаются на пункте охраны, что является очень эффективной мерой: рабочий день длится десять часов, ещё два часа большая часть сотрудников весело проводит время в тавернах, которые сосредоточены на окраине «Промзоны», где первая кружка эля «герцогская», то есть бесплатно, вторая по пятидесятипроцентной скидке, третья по двадцатипятипроцентной скидке, а четвёртая уже за полную стоимость. Естественно, что домой после работы практически никто не уходит, поэтому два-три часа работники населяют собой «Весёлую улицу», как они прозвали участок с питейными заведениями, и только потом отбывают домой поспать. Чужих людей на «Весёлой улице» нет, все свои, в том числе и мышки-детишки, а также завербованные агенты Таргуса из взрослого населения, которые к концу вечера уже знают всё, что происходит в жизни большей части работников.

Агентуру он вербовать умел и любил, поэтому все трудящиеся в «Промзоне» рабочие и мастера, сами того не подозревая, находились у него под плотным колпаком. И иностранные шпионы, спутываясь с рабочими и мастерами, также попадали под этот колпак, что заканчивалось для них весьма печально.

Пока что это работало, но Таргусу нужен был более безопасный способ сохранения секретов. И лучше закрытого города вариантов ему в голову не приходило.

Проект строительства был готов ещё три месяца назад, единственное, чего не хватало – денег. Теперь деньги есть, причём очень много, поэтому можно было смело начинать. И он начал.

Городок планировался больше, чем нынешняя «Промзона», назвал он его, предварительно, Эгидой, отдавая дань древней религии своих предков, в честь накидки, которую Вулкан изготовил для Юпитера.

Одновременно с этим название как бы говорило о назначении города: защита технических секретов Таргуса.

Площадь будущего города, первый камень в стену которого скоро заложит Таргус, будет примерно сорок километров квадратных, зданий запланировано сто сорок семь, большей частью, где-то на 85 %, жилые, но в остальных будут размещаться различные заведения, назначение которых – тратить деньги обитателей Эгиды. Никаких игорных заведений, Таргус их терпеть не мог, ибо они развращают людей и делают их слабыми, но всякого рода таверны, рестораны для людей побогаче, ещё что-то вроде торгово-развлекательных центров, который Таргус неоднократно видел в странах параллельного мира 1970-х годов нашей эры, всяческие спа, бордели – то есть всё, что необходимо для беспечного проведения жизни без необходимости покидать территорию Эгиды. Внутрь не попасть, наружу просто так не выбраться: идеальная защита от иностранных шпионов, ну и бежать никто не захочет. Деньгами никто не обижает, зарплаты существенно выше, чем могут предложить соседи, а сами деньги возвращаются через увеселительные заведения.

План амбициозный, затратный, но вполне реальный в свете успешного ограбления варварского королевства данов.

Строительство теперь ещё и существенно подешевеет, так как у него есть под рукой целых двадцать тысяч набирающих квалификацию строителей, которым в мирное время практически нечем заняться.

Самой дорогой частью будет стена, которую построят легионеры. Высотой он её запланировал не менее двадцати метров, её предназначение будет не охранительным, но оградительным, чтобы нелегальное проникновение внутрь было невероятным явлением, как и бегство наружу из этого рукотворного Элизия. Его цель – такой уровень за стеной Эгиды, от которого потом будет невозможно отказаться.

А ещё там будет университет, первый в своём роде, где будут обучаться профессиональные инженеры, строители, а также кадровые военные.

«Я ещё подтолкну это герцогство к светлому будущему…» – с усмешкой подумал Таргус.

– Итак, нашли следы рабочего? – спросил он, войдя в здание следственного комитета.

– Я позову доктора фон Вольфа, – ответил ему молодой выпускник, сидящий за стойкой регистратуры. – Он просил сказать ему, когда вы посетите нас, Ваша Светлость.

Христиан фон Вольф – человек-универсал: юрист, математик, философ и учёный-энциклопедист, коего пригласили в Кильский университет на оклад преподавателя на факультете права. У него были какие-то проблемы с атеизмом в Пруссии, откуда он убыл в Гессен, где преподавал в Марбурге. Таргус сделал для себя правилом находить самых одарённых немытых германцев и накапливать их в Кильском университете, где они обучали местных школяров различным наукам, параллельно выполняя различные заказы Таргуса.

С фон Вольфом получилось интереснее всего: Таргус основал герцогский следственный комитет, который нуждался в начальнике. Нужен был очень компетентный человек, потому что закон – это опора герцога и гарантия того, что его приказы будут соблюдаться. Необходима была неотвратимость, а для этого нужна высочайшая эффективность следственных органов.

В следственный комитет набирались самые способные выпускники факультета права Кильского университета.

Таргус пару месяцев назад заходил в университет и был погружён в мысли о подходящем кандидате на должность начальника следственного комитета. Он заглянул в аудиторию к фон Вольфу, чтобы побеседовать касательно разъяснения текущего положения дел с юридическими лицами и тогда его озарило.

Доктор философии поначалу долго и упорно отказывался, его даже не соблазнило годовое содержание в крайне серьёзные пятьсот рейхсталеров в год. Тогда Таргус изменил подход: предложил рассмотреть это как шанс применить его компетенцию в области права не теоретически, но на практике, одновременно дополнительно выпестовав своих собственных выпускников до стадии мастеров права. И тогда он согласился.

Несколько десятков вечеров они беседовали касательно структуры будущей организации, целей, задач, прав и полномочий, стандартных процедур и прочих нюансов.

За основу Таргус взял всё, что знал о работе римских вигилов, выполнявших полицейские функции во всех городах республики.

Христиан фон Вольф – это почти паталогический педант, умеющий тщательно анализировать и быстро приходить к достоверным умозаключениям. То есть он идеально подходил для должности начальника следственного отдела.

Они уже вели серьёзные дела, начав практически с первого дня: вооружённые рядом передовых и типичных для родного мира Таргуса методик, бытовой криминал они раскалывали на щелчок пальцев, потому что горожане в криминале были, как правило, неопытные, оставляли следы, а также отпечатки пальцев…

Дактилоскопию Таргус внедрил в первую очередь. Картотека пока что только собирается, в настоящий момент охвачено менее 5 % населения одного только Киля, но работа ведётся при полном содействии бургомистра Генриха Коля и его исполнительного аппарата. Даже если выявлять преступников по отпечаткам пальцев пока что нельзя, тем не менее дактилоскопия позволяет устанавливать серии преступлений. Таким образом следователи уже ведут около восьми дел, Таргус не помнил точное число, преступления в которых совершил один и тот же человек.

Незнакомые с подобными методами городские преступники быстро попадают в когтистые лапы правосудия и затем украшают городской эшафот, где висят по два-три дня, а затем закапываются на городском кладбище за счёт муниципалитета.

Люди болтают, будто город стал необычайно безопасен последние месяцы. Таргус в этом не сомневался, потому что устоявшуюся и стагнирующую преступность переловили и истребили, в полном соответствии с имперскими законами, а новые, уже приспособленные к эффективности правоохранительной системы, ещё не народились.

Контршпионаж тоже является одним из направлений работы следственного комитета. Фон Вольф обнаружил в себе живейший интерес ко всем этим сложным шпионским хитросплетением и куда более высокому уровню компетенции шпионов, которые суть – те же преступники, только гораздо умнее и осторожнее.

В архиве следственного комитета уже десятки толстых дел, связанных со шпионажем, по которым ведётся работа. Это непросто, шпионы умнеют не по дням, а по часам, но и они не стоят на месте, самостоятельно разрабатывая новые уловки и ловушки.

Сам Христиан фон Вольф является автором так называемой «ловушки-приманки», когда специально проинструктированные надёжные люди не из города прибывают в Киль по действительному приглашению как высококвалифицированные мастера и ведут разгульный образ жизни на полученную предоплату. Таких людей шпионы очень любят, поэтому обязательно предлагают им шанс неплохо подзаработать. После факта передачи денег за добычу секретов «Промзоны» шпионов хватают и помещают в подвал здания следственного комитета, где их «колют» специально обученные люди, в числе которых есть и Арнольд, получающий зарплату только от Таргуса, вызвавшийся бесплатно «помогать» следственному комитету. Таргус знал, что Арнольд просто любит грамотно пытать людей и не видит себя вне этой специализации.

После выжимания всей полезной информации, шпионов продают обратно работодателям, а деньги передают в городскую казну.

Система с выкупом шпионов работает, принося неплохой доход и десятикратно оправдывая очень высокие зарплаты, характерные для сотрудников следственного комитета.

– Ваша Светлость, рад вас видеть! – весело приветствовал Таргуса фон Вольф. – Вы по поводу стеклодува?

– Доброго дня, – кивнул ему Таргус. – Да, меня интересует ход следствия.

– Мы не успели вовремя отреагировать на факт похищения, поэтому стеклодув уже очень далеко отсюда, судя по показаниям некоторых свидетелей, похитителями являются англичане, – доложился фон Вольф. – Но мы отрабатываем разные версии. Вот все сведения о ходе расследования.

Таргус принял из его рук кожаную папку и начал изучать содержимую в ней информацию.

– Гуннар Нильсен? – хмыкнул Таргус. – Дан, значит… М-хм… Упаковщик… Он может разве что рассказать про особенности упаковки бутылок в ящики и общий вид производства, без точных деталей… Но поискать его надо. Хотя если его погрузили на корабль, то бесполезно. Нет, дело не закрывайте, поищите организатора, после такой удачи он вряд ли покинет город.

– Да, шпионы в основном люди азартные, – согласился с ним фон Вольф. – Отработаем все имеющиеся версии.

– Отлично, – улыбнулся Таргус. – Было что-нибудь интересное в моё отсутствие?

– Помимо серии бытовых убийств и поимки группы из четырёх платных шпионов Его Величества Георга II, короля Англии… – Христиан задумался. – Нет, ничего интересного, Ваша Светлость.

– Продолжайте работу, – кивнул Таргус. – Ваша работа – одна из важнейших.

– Спасибо, Ваша Светлость, – поклонился фон Вольф.

На фронте контршпионажа всё было замечательно, а за следующие полгода станет совсем отлично, поэтому Таргус был весел, когда прибыл в герцогский дворец, который скоро станет бывшим герцогским дворцом. Переезд двора намечен на следующий месяц, но Таргус привык к кильскому дворцу, поэтому не собирался никуда переезжать, ведь здесь сердце его зарождающейся державы…

//Герцогство Шлезвиг-Гольштейн-Готторп, г. Шлезвиг, Готторпский замок, 8 марта 1734 года//

Рабочий кабинет герцога был в прекрасном состоянии, как и сам замок в целом, потому что при осаде Таргус приказал артиллеристам не попадать по нему. Большой письменный стол с вырезанными фигурками мифических животных на столешнице, светильники с ворванью, доставленной из Киля, родовые гобелены, какая-то мраморная древнеримская статуя полуобнажённой женщины с амфорой в руках, книжные шкафы и ряд кресел со столиком у большого лепного камина.

– Заходи и садись… – приглашающе указал рукой на кресло напротив себя Карл Фридрих, судя по виду отходящий после очередной попойки. – Пришёл ряд очень важных писем от очень важных лиц…

– Читал? – поинтересовался Таргус, усаживаясь в кресло.

– Конечно же читал… – герцог потёр лицо руками, а затем взял со стола кипу писем и протянул их Таргусу. – Но тебе лучше тоже ознакомиться.

Таргус принял письма и начал их внимательно читать. Написано на франкском, который является в этом мире языком дипломатов. Даже парламентёры – франкское слово.