Текст книги "Римлянин (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Таргусу хотелось принять на вооружение колесцовые замки, но их изготовление в нужных количествах не представлялось возможным, поэтому приходилось использовать хорошо известные и широко распространённые здесь ударно-кремневые замки. Но это только пока.

Он всерьёз задумывался насчёт ударных капсюлей с гремучей ртутью.

Гремучую ртуть получать его научили ещё в Арканиуме, при подготовке к заброске: металлическую ртуть растворить в нагреваемой азотной кислоте, добавить меди, а затем, после её растворения, соляной кислоты. Остудить раствор до 40–50 °C, добавить воды и чистого спирта. Повторно начать нагрев раствора до появления белого пара и держать в таком виде один час, время от времени погружая в холодную воду, чтобы снизить интенсивность реакции. Выпавший белый мелкокристаллический осадок фильтруется и промывается сначала чистой водой до нейтрального pH, а затем спиртом, но в небольших количествах, чтобы убрать избыточную воду. Далее осадок высушивается и уже готов к употреблению.

На фоне остального, чему его учили, это ерундовый процесс, не требующий особых усилий в текущих реалиях: ртуть известна и продаётся свободно, азотную кислоту тоже знают и продают повсеместно, про спирт и говорить нечего, только вот товарных количеств всех этих наименований не достать просто так, химических комбинатов не будет ещё очень долго.

Классический капсюльный ударный состав из гремучей ртути требует сурьмы, которую знают очень давно, а также бертолетовой соли. С последней имелась большая загвоздка: у Таргуса нет электричества, нет хлора, поэтому этой самой соли не будет в ближайшее время. Можно, конечно, обойтись и без бертолетовой соли, но тогда будет высокий процент осечек.

Электрогенератор – это головная боль. Местные мастера даже с концепцией этого не знакомы, поэтому Таргусу придётся делать его самому, ибо на пальцах такое не объяснишь.

Паровые машины здесь уже известны, но повсеместного применения не имеют, только в качестве приводов насосов для откачки воды в шахтах и для подачи воды куда-либо.

Точность изготовления их деталей очень низкая, каждая паровая машина сейчас – уникальное творение и у мастеров может не получиться собрать вторую такую же.

Но Таргусу и не нужна паровая машина для привода к электрогенератору, у него пока что есть реки, на которых стоит множество водяных колёс различной мощности, которые и обеспечивают весь праздник технологий на его «Промзоне». Конечно же, ему хотелось бы создать серийную паровую машину и не быть привязанным к рекам, но он здесь всего шестой год, это невозможно за такой короткий срок, тем более, что начал он где-то три года назад.

Это, разумеется, не значит, что он не делает в этом направлении кое-каких подвижек: многие тысячи различных деталей были произведены в «Промзоне» с совершенно непонятными для рабочих и мастеров целями. Эти детали сейчас лежат на складе, покрытые маслом и обернутые промасленной бумагой в ожидании своего часа.

Благодаря Спарк Таргус знал очень многое про паровые машины, даже имел в голове относительно точные типовые образцы, но это не главное. Главное – он детально понимал принципы их работы, поэтому заказал произвести очень много деталей из бронзы и железа по его собственным чертежам, которые в будущем будут использованы в производстве первых паровых машин с относительно высоким КПД. Естественно, каждая изготовленная деталь прошла отдел технического контроля, поэтому Таргус не сомневался в точности изготовления.

Пока он размышлял над проблемой технологий, бой продолжался своим чередом: в перестрелке выяснилось, что силы коалиции франков, иберов и поляков уступают по огневой мощи и скорострельности, но численное превосходство даёт свой, пока что неопределённый эффект.

Раненых легионеров оттаскивали в полевой госпиталь, где им оказывалась посильная медицинская помощь, а трупы складывали отдельно, чтобы не было сложностей с поиском после окончания битвы.

Коалиционные силы не двигались вперёд, всё ещё рассчитывая перебить легионеров дистанционно, но практика показывала, что когда противник стреляет по восемь-десять выстрелов в минуту, а ты по четыре-пять, не стоит надеяться подавить его огнём.

Пушки гаубицы переключились на стоящих позади основной формации стрелков со штуцерами, которые с приличной дистанции пытались достать артиллеристов.

Стрелки стояли в рассыпном строю, чтобы снизить потери от артиллерии, но в случае со шрапнельными бомбами эффективно помогают только траншеи, а не какие-либо изменения строя на рассыпчатый.

Потери были высокими, Таргус мог следить за этим по состоянию госпиталя, который был уже наполнен сотнями легионеров, а также по горке из трупов, куда оттаскивали точно мёртвых.

Эта война обойдётся им очень дорого, даже несмотря на то, сколько варваров они убьют.

«Надеюсь, это курфюршество стоит того», – подумал Таргус, пристально глядя на зашедших во фланг противника легионеров.

Ложное ощущение, что наличие новых пуль уравняет простую солдатню с легионерами, которых Таргус дрючил на стрельбищах сотнями часов, доводя стрельбу и перезарядку до уровня условного рефлекса, сыграло с командованием противника очень злую шутку и шанс на уверенную победу был упущен: можно было бы применить массированный натиск и пробить формацию Таргуса, разорвать фланги и уничтожить две части армии по отдельности. Потери были бы очень высокими, но зато это давало какой-то шанс на победу, а не текущий расклад, когда на одного убитого легионера приходится по семь-восемь солдат франко-иберо-польской коалиции.

– И где же этот престарелый сукин сын?! – раздражённо вопросил Таргус. – Ненавижу оказываться единственным, который точно следует плану!!!

Врагов было очень много, но их артиллерия вышла из боя, потому что лес, где она скрывалась, горел.

Партию зажигательных бомб произвести удалось, их мало, они предназначались для полного уничтожения городов, но сейчас они сработали против природы: около сотни источников огня быстро превратили ещё недавно цветущий лес в пылающий ад. И если оттуда не успели выйти люди, то им серьёзно не повезло, так как выбраться уже не получится.

Запах дыма доходил до вышки Таргуса, а по полю боя он уже буквально стелился. Очень сложно воевать, когда ничего не видно и тяжело дышать.

Командование противника ввело все резервы, с наращиванием концентрации на левом фланге Таргуса.

– Мортиры, огонь по резерву! – приказал он.

Резерв противника сразу подготовился к ближнему бою, это было видно по тому, что они повально и на ходу примкнули штыки.

Легионеры устали, это было видно, солдаты врага тоже устали, но прямо сейчас решалась судьба виктории.

– Резерв, обход нашего левого фланга! – приказал Таргус.

Из-за дыма сильно снизилась видимость и есть шанс, что движение резерва никто из противников не увидит.

Тем временем левый фланг противника, куда было отправлено пять когорт, начал очередную метаморфозу, только Таргус не понимал её смысла. Они развернулись назад, будто собираясь бежать через ещё не горящий участок леса, но признаков и причин для паники Таргус не видел.

– А! Наконец-то! – разглядел он в подзорную трубу причину для паники противника.

Кавалерия, состоящая из тяжёлых кирасир, вышла из леса и построилась в ударный клин. Судя по цветам формы и штандарту, это от принца Евгения.

– Звуковой сигнал когортам второго легиона с пятой по десятой! Сократить дистанцию и бить врукопашную! – дал приказ Таргус.

Заревел рог, начав передавать условные сигналы в точном соответствии с написанной когда-то давно инструкцией, выученной всеми легионерами до последней десятки последней когорты.

Тем временем резерв вышел на позиции, сумев скрытно зайти во фланг вражескому резерву, который успел соединиться с освобождёнными от перестрелки подразделениями противника и начать движение в сторону левого фланга Таргуса.

Если их не остановить, то они сомнут левый фланг и можно спускаться с наблюдательной вышки, снимая портупею.

Кирасиры принца Савойского ударили прямо в лоб развернувшемуся противнику, видя, к чему ведёт движение пяти когорт Таргуса, которые примкнули штыки и уже были очень близко к врагу, который просто не знал, что делать.

Отчётливо видно, что командир противника потерялся. Таргус демонстрировал слишком сложное управление войсками, недоступное ни одной европейской армии. Если говорить метафорически, они ели китайскими палочками, а он рукой.

Правильно отреагировать на серию скоординированных движений точного количества боевых единиц противника с чёткими и актуальными приказами – это не новые пули отлить и не порох в бумажные брикеты расфасовать. Такому надо учиться и учить своих солдат, а это дело небыстрое. И подсмотреть тут недостаточно. Вот настоящее конкурентное преимущество Таргуса перед ними, а не какие-то там пули Несслера, которые он сам когда-то подсмотрел в специализированной литературе параллельного мира.

От легионерского удара во фланг противник дрогнул, поэтому не смог удержать кирасир, которые прорвались сквозь строй и начали рубить всех, кто попадёт под руку.

– Звуковой сигнал отхода тем пяти когортам! – приказал Таргус сигнальщику. – Не ввязываться в бой! Встать на убойной дистанции и продолжать отстрел врага!

Скорость звука – 343 метра в секунду, в текущих реалиях это практически мгновенная скорость передачи информации. Быстрее только флажками или огнём.

Интерпретировав приказ верно, легионеры отцепились от колеблющегося врага, бегом ушли на дистанцию около пятидесяти метров и открыли огонь.

Кирасиры свою работу знали, поэтому врагу не дали шанса собраться и продолжили резню. Когда остались жалкие кучки солдат, которым никто не пришёл на помощь, кирасиры помчались в направлении рассеянных по полю стрелков-штуцерников, которые сильно потеряли от шрапнели, но продолжали обстреливать легионеров в основной формации.

Из-за дыма было не видно, но в не горящей части леса началось какое-то смутное движение.

Таргус как шахматист-профессионал за шахматной доской просчитывал ходы наперёд, причём мог управлять всеми «фигурами», в отличие от командования противника, которое уже потеряло контроль над ситуацией.

Главная их стратегическая ошибка – они поставили артиллерию в лес. Преимущества есть: её не видно до поры до времени, деревья могут послужить естественной защитой от прилетающих ядер, но они даже предположить не могли, что Таргус может его поджечь. Это будет уроком для выживших в этой битве.

Наступающие колонны на левом фланге Таргуса внезапно для них подверглись обстрелу со своего правого фланга, где в этот момент проявили себя силы резерва.

После пяти залпов, резерв помчался в штыковую атаку прямо в уязвимый и «размягчённый» многими десятками килограмм свинца фланг. Поделать с этим враги уже ничего не успевали, манёвренность войск оставляла желать лучшего.

Столкновение и отчаянное убийство не сумевших достойно встретить внезапный удар врагов.

Пробив фланг насквозь, легионеры начали добивание сопротивляющегося фронта и отстрел уже бегущего тыла фактически переставшего существовать построения франко-иберов.

Поляками уже не пахло, они в настоящий момент сверкали красными кафтанами где-то в районе горящего леса.

Виктория в руках Таргуса.

//Там же, спустя пять часов//

После битвы было ещё очень много работы, которую могли сделать только легионеры.

Был разбит каструм, собраны трофеи с поля боя, добиты раненые враги, найдены выжившие легионеры, а также подсчитаны потери.

Из тридцати тысяч легионеров расширенных легионов было безвозвратно потеряно семь тысяч шестьсот двадцать пять человек, ранено с разной степенью тяжести ранений десять тысяч девятьсот три человека, ещё двести семьдесят семь человек пропало без вести, но их сейчас активно ищут.

Таргус сидел на ящике из-под артиллерийских бомб и задумчиво смотрел в направлении новообразованного кладбища, которое легионеры сейчас оснащали оградой.

Каждый легионер достоин надлежащих похорон, поэтому они задержатся здесь на пару дней, чтобы вырыть нужное количество могил.

Потери огромные, по меркам Таргуса, но для местных это что-то вроде блистательной виктории. Франко-иберо-поляков было около семидесяти тысяч, они были экипированы новейшими пулями и бумажными патронами, которые, как выяснилось сегодня, скорее навредили, чем помогли: деревянные шомполы при интенсивном применении, которое как раз и произошло сегодня, обламываются о края ствола, после чего могут загнать щепку между пулей и стволом, что иногда ведёт к разрыву бумажного патрона и изгибу пыжа. Было найдено несколько мушкетов, которые взорвались от такого обращения.

Победа тридцатью тысячами семидесяти тысяч, тех самых семидесяти тысяч, которые держали за задницу самого принца Савойского ещё в прошлом году – это считается блистательным окончанием битвы. Таргус же думал не о блистательности, а о том, как он будет восстанавливать численность легионов и сколько ему нужно легионов, чтобы безболезненно переживать такие потери.

– О чём думаешь, маленький Карл? – подошёл к нему принц Евгений, севший на ящик по соседству.

Тут был свален десяток ящиков, которые будут отправлены обратно в «Промзону», где их вновь наполнят боеприпасами. Таргус не любил разбрасываться ресурсами, поэтому ничего в его ареале обитания не пропадало зря.

– О сегодняшних потерях, Ваше Королевское Высочество, – честно ответил Таргус. – Неприемлемо много.

– МНОГО?! – поперхнулся принц Евгений. – Разве это много?!

– Ударь вы вовремя, мне бы не пришлось поджигать лес и вступать в неравную схватку, – ответил Таргус. – Я прогнозировал потери в две-три тысячи, а получил семь с половиной тысяч и одиннадцать тысяч раненых.

– Откуда у тебя эти цифры? – удивился принц.

– Мои легионеры очень сильно любят считать, Ваше Королевское Высочество, – пожал плечами Таргус. – Нет. У меня есть специальная служба, которая собирает информацию в войсках, всё это будет использовано в будущем, в исторических хрониках. И я буду выгодно отличаться от вас и вам подобных тем, что про мои потери будет известно точно, а про ваши – сугубо ориентировочно. Отношение к солдату будет видно наглядно.

Принц Савойский кивнул и задумался.

– А-а-а, – протянул он и махнул рукой. – Я уже слишком стар, чтобы изменить историю.

Таргус был с этим не согласен. Принц уже поучаствовал в изменении истории, так как сегодня были разбиты франки, хотя все предпосылки вели к тому, что ничего подобного не должно было быть.

– Я не смог прибыть вовремя потому, что французы оставили заслон в двадцать тысяч, – вновь заговорил принц Савойский. – Они перепутали нас, по всей видимости. С этой армией, которую ты разбил, должен был встретиться я.

Скорее всего, произошла какая-то ошибка и франки подготовили неправильные засады не на тех людей. Заслон из двадцати тысяч должен был встретить Таргуса, разбить или сильно задержать его, а Савойского тем временем должны были долбить эти семьдесят тысяч, при поддержке артиллерии из леса. После Савойского уцелевшие войска должны были ударить в тыл Таргусу. Но кто-то у франков просчитался и его страна очень дорого за это заплатила.

– Это война, – философски произнёс Таргус.

– Да, это война, – согласился принц.

Глава XVI. «Италия»

//Брешия, 13 июня 1735 года//

– И это «Италия»? – разочарованно спросил Таргус, глядя на какую-то задрипанную деревеньку, которую местные называют Брешией.

Технически, это был город, но по сравнению с тем, что здесь было в родном мире Таргуса, эта дыра являлась деревенькой.

В мире Таргуса тут стоял огромный город Бриксия, важный торговый узел, через который идут трансальпийские грузы, предназначенные Медиолану и Риму, а также всем остальным городам провинции Италия.

Здесь торговлей и не пахло, особенно в свете войны.

У него в голове не укладывалось, что через столько лет в Италии вообще возможна война. Но потом он напомнил себе, что это параллельный мир, а там, как известно, возможно абсолютно всё. Даже тот факт, что нет никаких параллельных миров, возможен в параллельных мирах.

Здесь Италия раздираема войной всю свою историю со времён падения империи. Разумеется, это не могло не сказаться на уровне развития.

– Это Италия, да, – кивнул Евгений Савойский. – Нравится мне здешний воздух…

– На этот раз нам нужно держать оборону? – поинтересовался Таргус, оглядывая местность.

– Да, войска французов и сардинцев постараются выкурить нас отсюда поскорее, – кивнул принц. – Я не сомневаюсь, что Людовик захочет заключить мир поскорее, но для этого ему нужна убедительная победа, последняя в этой войне, иначе наш Карл выжмет из него всё, до последней капли.

– Наша задача? – уточнил Таргус, с недовольным лицом глядя проходящего мимо итальянского крестьянина.

– Желательно захватить всю северную Италию, – улыбнулся принц Евгений. – Ещё нужно уничтожить французско-сардинское войско, а затем взять Милан и Мантую.

– Милан… – Таргус с омерзением произнёс эту варварскую версию названия Медиолана. – Варвары немытые…

Обидно было видеть свою страну в таком жалком состоянии.

– Я пошлю парламентёра в Мантую, попробуем воевать как цивилизованные люди, а не как эти… – принц Евгений поморщился.

– Попробуете организовать генеральное сражение, Ваше Королевское Высочество? – скептически посмотрел на него Таргус.

– Герцог Куаньи, маршал французской армии, всегда казался мне настоящим рыцарем, – произнёс принц Евгений. – Думаю, обладая небольшим численным превосходством над нами, он согласится на генеральное сражение, которое решит исход этой затянувшейся войны за Италию.

Заслоны франков по пути сюда были какими-то вялыми и малочисленными, видимо, никто не ожидал, что войска Савойского так быстро передислоцируются на итальянский театр боевых действий.

Ещё Таргус обратил внимание, что оборона Альп устроена крайне плохо. В его мире и в его время в Альпах были целые сети старых крепостей, созданных во времена экспансии на северные варварские королевства. Там и мышь не проскочила бы, а тут они прошли по горным дорогам, на которых умудрились обойти единственный встреченный замок Тарасп, в котором был малочисленный гарнизон из сардинцев. Тратить время на него не стали, ибо бессмысленно.

И вот они под Брешией, судя по всему, будут ждать ответа герцога Куаньи на предложение генерального сражения.

– Думаю, откажутся, – хмыкнул Таргус. – Я бы не стал на месте Людовика ставить всю «Италию» на одну битву.

– Да, Людовик XV – осторожный монарх, но в Версале правит балом де Флёри, – улыбнулся престарелый принц Евгений. – Он может уговорить короля рискнуть. К тому же, маршалы захотят реабилитироваться после поражения на их поле.

– Кстати, кто был тот хитрюга, который устроил нам засаду, Ваше Королевское Высочество? – поинтересовался Таргус.

Всех сдававшихся франков закалывали штыками, а захваченную документацию передали графу Лотарю Кёнигсегг-Ротенфельсу, командующему армией, оставшейся на Рейне, поэтому Таргус даже не удосужился выяснить имена тех, кого он разбил под Штутгартом.

– Ты должен был его знать, – улыбнулся принц Савойский. – Хотя я уже вижу, что ты имеешь обыкновение не интересоваться именами своих… кхм-кхм… жертв.

– Кого я могу знать из франков? – озадачился Таргус. – Неужто сам Людовик Пятнадцатый?!

– Что ты, нет, ха-ха! – рассмеялся Евгений Савойский. – Ландграф Карл I Гессен-Филипстальский, ты разбил его во время своей прошлой войны.

– А он-то тут что забыл? – не понял Таргус. – Дела данов остались в земле данов.

– Насколько могу судить, ландграф оказался не в состоянии перенести позора, который ему причинил шестилетний мальчик, – усмехнулся принц Евгений. – Как только всем стало ясно, что твоё герцогство вступает в войну и передаёт в имперскую армию целых два полновесных пехотных корпуса, ландграф Карл I, по словам одного французского графа, с которым я имел удовольствие побеседовать, бросил все дела и помчался в Версаль, где после недолгого разговора с королём был назначен маршалом. Думаю, дело было в наличии у него опыта противостояния с тобой, потому что твоя Шлезвигская война потрясла всю Европу. Мальчик-то мальчиком, но списывать со счетов твою победу в двух генеральных сражениях над превосходящими по численности датчанами – вершина глупости. Людовик XV распущенный, ленивый, пресыщенный, но не тупой король. Тем более что имеются, так скажем, веские основания опасаться твоих войск – бумажные патроны и новые пули, которые ныне называют не иначе как шлезвигские пули. Я сильно изумился тому, что подданный Его Императорского Величества кайзера пошёл служить его нынешним врагам. Я до сих пор изумлён, но… я его понимаю.

– Я тоже его понимаю, – кивнул Таргус. – В его глазах большой позор проиграть ребёнку, со всем своим опытом, навыками, знаниями… Для него лучшим вариантом было бы умереть, чем терпеть этот позор.

– Думаю, мы ещё услышим о нём в ближайшее время, – хмыкнул принц.

Ландграф отличался свежестью мысли, видимо, бодрящее столкновение с Таргусом заставило и без того быстрые шестерёнки в его мозге крутиться ещё быстрее. Он сильный противник, «имперские» маршалы и фельдмаршалы не догадались бы устроить Таргусу такое. Ландграф Карл I знал, с кем имеет дело и понимал, что победить можно только чем-то неожиданным, быстрым, жёстким. У него почти получилось. Не будь Таргус прожжённым жизнью во многих местах легионером-эвокатом, может, не почувствовал бы засады. И тогда…

Ему не хотелось даже думать о том, что было бы в случае поражения.

Дело даже не в смерти, он уже один раз умирал, это ерунда. В Тартаре очень тепло и в принципе можно привыкнуть к местности и компании… Больше пугало обращение прахом всего, ради чего он не спал ночами и прилагал интеллектуальные сверхусилия. Это обесценило бы его труды. А обесценивание – худшее наказание. Хуже смерти.

– Ему крышка после войны, – уверенно произнёс Таргус. – Карл VI его не простит. Как я успел заметить, он не из тех людей, которые готовы прощать предательство.

– Ты хорошо разбираешься в людях, – похвалил его принц. – Кто ты, Карл Петер Ульрих?

– Тебе лучше не знать, кто я, – без формального обращения и обиняков ответил Таргус несколько иным тоном, совершенно несвойственным шестилетним мальчикам. – Я бы предпочёл в твоём возрасте не узнавать таких вещей. Заставляют сомневаться и переосмысливать. А умрёшь в сомнениях – получишь сомнительное посмертие. О, я вижу, ты уже начал сомневаться и переосмысливать. Прекращай, подумай о вине и женщинах, это помогает.

А потом Таргус рассмеялся.

– Да шучу я, Ваше Королевское Высочество, – продолжил он, отсмеявшись. – Я просто очень необычный ребёнок, обладающий рядом талантов, помогающих ему добиться определённых высот.

– Да, наверное… – с сомнением пробормотал принц Евгений.

– Вино и женщины, – напомнил ему Таргус.

Принц тряхнул головой, будто сбрасывая с себя неприятные мысли и посмотрел на белые и пушистые облака, медленно плывущие по голубому небу.

– Всего лишь конденсация водяного пара, парящая в тропосфере, а так красиво… – улыбнулся Таргус.

Над Тосканой, где он провёл детство и юность, были такие же облака.

Принц предпочёл не переспрашивать и молча смотрел в небо.

//Поле под городом Кремона, 30 июня 1735 года//

Людовик XV дал свой ответ.

Генеральное сражение было одобрено, местом его выбрали отличное пахотное поле под Кремоной, где не было никакого леса, никаких холмов, идеально ровное, как стол, пространство, где нельзя будет использовать никаких коварных ухищрений. Но это франки так думали.

С Кремоной у Таргуса были связаны некоторые личные воспоминания. Несколько давно мёртвых боевых товарищей было отсюда, одна девушка, медсестра в военном госпитале, дала ему свой адрес в Кремоне, предлагала заглянуть после войны. Не заглянул. И к родителям боевых товарищей тоже не заехал. Он тогда считал, что должен был остаться на песке Каспия навсегда, а не вернуться домой бесполезным инвалидом…

Он много ошибок совершил в молодости. Как и каждый человек, проживший молодость.

Ему было больно смотреть на эти края. Те же холмы, те же горы, но нет многих вилл, которые он здесь раньше видел, нет многих городов, где он раньше бывал, дороги какое-то грунтовое недоразумение, а не асфальтированные трассы, дома из природного камня, а не бетонные махины…

Они стояли под Кремоной двое суток. Ночами легионеры работали, а днём отсыпались. Если нет никаких преимуществ на равнине – создай их, спрячь их и используй в самый неподходящий для врага момент.

Войско франко-сардинцев было огромным: около девяноста тысяч человек, шестьдесят тысяч пехоты и тридцать тысяч кавалерии, при трёхстах пушках.

Изначально армия франков имела кавалерии в полтора раза больше, чем пехоты, но в ходе войны соотношение несколько изменилось. Несмотря на правки, внесённые войной, кавалеристов у них много, хотя кавалерией это было можно назвать весьма условно, это были драгуны, то есть перемещающаяся на лошадях пехота. Это означает, что как минимум двадцать тысяч солдат франков будут способны быстро переместиться глубоко во фланг и ударить неожиданно, необязательно даже пешком. Такие вещи Таргус подмечал и всегда держал в голове.

В этот раз он решил работать от атаки, применив новую для местных тактику. Называлась она тактикой колонн и рассыпного строя. Совсем нового в этом ничего нет, так или иначе рассыпной строй здесь время от времени используют, как и атакующие колонны для продавливания вражеского строя, но вот совокупное применение этих двух методик никто применять ещё не догадался. Нет, может и догадался, только Таргус ничего подобного никогда не слышал.

Что есть тактика колонн и рассыпного строя?

Это новая боевая формация в которой три линии когортных колонных составляют основу боевого порядка, по флангам движется кавалерия, призванная избавлять пехоту от фланговых ударов кавалерии вражеской, а между колоннами когорт движется артиллерия, с очевидным назначением в разрежении фронта противника, ну а перед когортными колоннами движутся лёгкие стрелки, коих набрали из лучших стрелков легионов, вооружили штуцерами и приказали действовать в рассыпном строю, чтобы снизить ущерб от ответной стрельбы противника.

В отличие от классического варианта линейного построения, у Таргуса артиллерия находилась в тылу, а между колоннами двигались мортирки со шрапнельными бомбами. Они будут стрелять в противника во время продвижения войска, делая короткие остановки, в то время как настоящая артиллерия будет решать проблему артиллерии вражеской.

Такого здесь никто не видел, поэтому есть шанс, что сработает достаточно эффективно.

Кавалерию ему выдал принц Савойский, Таргус уже побеседовал с командирами и поставил их в известность о том, что с ними будет, если они не будут слушаться его приказов. Вроде бы поняли.

Франко-сардинцы стояли и ждали первого хода от германцев.

– Все батареи пушек и гаубиц, огонь по пехоте! – приказал Таргус.

Сигнальщик промахал комбинацию сигналов и уже готовая к бою артиллерия начала бить на дальнюю дистанцию.

В небе начали взрываться шрапнельные бомбы, осыпая солдат противника тяжёлыми свинцовыми шариками, собирающими свою кровавую жатву.

Это было не сколько для уничтожения живой силы противника, а для принуждения артиллерии врага открыть ответный огонь.

Контрбатарейная борьба ныне не особо развита, применяется только при удобном случае, в основном современная доктрина применения артиллерии предусматривает использование её против пехоты, дабы деморализовать её, проредить её ряды и поспособствовать уничтожению собственной пехотой. То есть специально артиллерийские дуэли тут никто не устраивает и этому есть ряд логичных причин: дальность стрельбы отлитых из бронзы или чугуна пушек оставляет желать лучшего, точность тоже, а скорострельность – это отдельная песня.

Всё дело в системах мер и работе отдельных мастеров, у которых эти системы мер, как правило, свои. Именно поэтому в армиях Европы на вооружении стоят сотни калибров артиллерийских пушек, мушкеты вообще порой обладают уникальными и неповторимыми характеристиками, что вызывает жуткую головную боль у монархов и командующих их армий.

А вот станки Таргуса одержали блистательную победу в битве за точность, пусть и ценой страшных потерь среди нервных клеток мастеров и Таргуса.

Местные системы мер и весов, которые включали в себя архаичные длины локтей, пяток, мизинцев и ладоней, его не устраивали, поэтому он ввёл свои. Эталоном послужило самое среднее из имеющихся зёрнышко риса, разрезанное скальпелем на пять частей. Так он получил рисовый миллиметр. Уже после он высчитал сантиметры, дециметры, метры, а затем и километры. Не самый умный способ создания своей метрической системы, но зато эталонов у него много: рисовых зёрнышек идентичного эталонной он выбрал несколько сотен, к тому же удалось наладить производство линеек, штангенциркулей, простых циркулей, измерительных лент, транспортиров и даже ограниченной серии логарифмических линеек, а также угольников и рейсшин. Всё это было незаменимо в чертёжном деле, а потом и в производстве.

Дело было три года назад, Таргус тогда откладывал все эти мазохистские вычисления как мог, но в итоге пришлось браться и делать.

В итоге у Таргуса в «Промзоне» налажено изготовление точных инструментов, использующих разработанную им же систему мер, причём они не являются каким-либо секретом и продаются свободно, так как Таргус знал, что появление на рынке точных измерительных приборов с новой системой мер ни на что не повлияют, так как мастера и подмастерья будут продолжать использовать свои системы мер, на которых их учили. В ближайшей перспективе следует ожидать некоторого роста точности в прилегающих государствах, но он не будет каким-то феноменальным. В отдалённой же перспективе кто-то последует примеру Таргуса и попробует изобрести свою систему мер, с латрункули (1) и лупами (2). Это грозит, при условии принятия новой системы сообществом, увеличением точности изготовления деталей и механизмов, а следовательно и технологическим рывком. Впрочем, не исключено, что кто-то из монарших особ навяжет своим мастерам шлезвигскую систему и тогда прогресс в точности будет происходить заметно быстрее.

Пушки единого калибра, почти идеально совпадающего с калибром снарядов, стреляют очень далеко, теперь даже дальше, чем во времена Шлезвигской войны, так как удалось подобрать оптимальную развеску метательного заряда: пушкам удаётся доставить шрапнельные бомбы почти на два километра, а ядра и бомбы на полтора. В случае с гаубицами расклад несколько иной: шрапнельные бомбы они докидывают на километр, а бомбы где-то на восемьсот метров. С учётом того, что вражеская артиллерия редко когда может добросить ядро района цели на расстоянии девятисот метров, предпочитая стрелять на пятьсот-семьсот метров, условия для контрбатарейной борьбы у пушек и гаубиц практически идеальные. А если учесть точность…