Текст книги "Дьявол целует сладко (СИ)"

Автор книги: Нари Орлан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

К моему удивлению, спустя некоторое время после откровенного разговора с Мартином мне стало легче. Пока что плакать не хотелось, а тупая боль в груди постепенно угасала. Вряд ли я сейчас смогу рассмеяться над чьей-то шуткой, но существовать можно.

Я осознала: хуже всего прятать чувства и жить в неизвестности о том, взаимны ли они. Теперь же все стало ясно.

К своему кабинету я шла уверенным шагом, выдавливая из себя улыбки встретившимся по пути друзьям и знакомым. Я прогоняла воспоминания о ночи, заменяла их мыслями о предстоящем рабочем дне. А вечером, я решила, поеду к Инне и Камилю строить новые планы, но сейчас освобожу голову от волнения за судьбу Мартина.

Подойдя к кабинету, я остановилась. Внутри послышались чьи-то шаги. А точнее: стук женских каблуков по паркету. Недолго думая, я распахнула дверь и вошла.

– Что ты делаешь за моим столом? – спросила я Эмму, которая только что села в мое кресло.

– О, доброе утро, Снежана. Результаты турнира аннулированы. Поэтому и твое назначение на должность отменено.

На несколько секунд я опешила. Перед внутренним взором пронеслись воспоминания о подозрительно-добродушной улыбке, с которой Эмма проводила мне инструктаж, и о том, как она вместе с Лёней и Алиной пришла ко мне в квартиру забирать Мартина.

Надо было мне раньше догадаться, что Эмма хочет не просто отомстить, но и вернуть себе место. Скорее всего, слухи – ее рук дело.

Я закрыла за собой дверь и направилась к столу.

– По какой причине аннулированы результаты турнира?

– Мне некогда сейчас отвечать на твои вопросы. Я занята. Подходи завтра. – С этими словами она поднялась из-за стола и направилась к сканеру, держа в руках вырезки из газет – вчера я видела лишь их копии.

Сиюминутный порыв бросил меня встать у нее на пути. Я закрыла собой сканер, сложив руки на груди. Эмма вперила в меня испепеляющий взгляд.

– Отойди!

– Результаты турнира аннулированы без основания. Мартин – самый сильный ресемитор в лагере. Любой, кто в этом сомневается, может бросить ему вызов.

Эмма хмыкнула:

– Вызов? Мартин сидит в изоляторе. Он убийца, мошенник и вор. Такого позора наш лагерь еще не знал. – Ее лицо скривилось от наигранного негодования. – А ты сидела бы тише воды ниже травы. Все знают, что ты с ним спишь.

– Благодаря тебе, знают. И слухи о том, что Мартин использовал какую-то хитрость, чтобы удвоить силу, тоже твоя работа. Только за одну клевету я могу выгнать тебя из лагеря.

– Ты больше не заместитель! – выкрикнула она. – Это я тебя сейчас выгоню!

От злости лицо Эммы раскраснелось, пар едва не валил из ушей. Ее гнев наэлектризовал между нами воздух, но я решила сохранять спокойствие до последнего – так больше шансов выиграть спор.

– Ты никак не можешь меня выгнать. Позавчера Мартин тебя уволил и, как оказалось, совершенно справедливо. Такой подлый человек, как ты, не имеет права занимать должность заместителя.

Она явно не ожидала, что я стану перечить ей столь уверенным и спокойным голосом. Ее взгляд, полный ненависти, походил на взгляд бешеной собаки. Если Эмма этим выражением глаз хочет меня испугать, то пусть не старается. Я не боюсь – худшее со мной сегодня уже произошло.

– Все приказы Мартина отменены, – прошипела она. – Если ты в эту секунду не покинешь кабинет, то завтра можешь выметаться из лагеря вместе со своим хахалем!

Из ее рта, как всегда аккуратно обведенного красной помадой, после реплики вырвалось грязное ругательство в мой адрес. Сказанное ею в прошлый раз, в баре, слово «потаскушка» по сравнению с этим ругательством казалось ласковым. Это пробило брешь в моем самообладании, но я продолжала гнуть свою линию.

– За эти два дня я успела прочесть договор, который подписала, соглашаясь на должность. Там черным по белому написано: только Командир может назначить или уволить своего заместителя. Это во-первых. А во-вторых: пока суд не вынесет решение о виновности Мартина, он остается Командиром.

Эмма сорвалась на пронзительный крик:

– Он сознался в своей вине!

– Это ничего не меняет. Результаты турнира аннулированы на словах, как и отмена моего назначения. Поэтому покинь кабинет.

Все произошло слишком быстро, я даже не сразу поняла, почему отлетела в противоположную стену. От удара тело пронзила невыносимая боль. Я словно мешок свалилась на пол. Каждая косточка спины ныла адской болью. С ужасом я осознала, что не могу подняться. Даже минимальное движение казалось чудовищной пыткой.

«Дар со временем поможет телу восстановиться, – утешала я себя, – нужно только перетерпеть и не шевелиться».

Когда я нашла в себе силы открыть глаза и сфокусировать взгляд, увидела в нескольких сантиметрах от своего лица носки черных туфель.

– Думаешь, это я слухи распустила? Это сделал Лёня. Он тебя ненавидит.

Нет, не может быть. Лёня не стал бы такого делать. Я хотела начать перечить Эмме, но из моей груди вырвался только жалобный стон.

– Не пройдет и недели, как тебя будет ненавидеть весь лагерь. Собирай свои манатки и вали отсюда по-тихому, пока тебя не искупали в помоях.

Постепенно через пучину боли ко мне возвращался здравый рассудок. Эмма явно сняла блок с дара, ибо другим способом никак не смогла бы бросить меня в стену.

– А, ты же не можешь подняться… – Ее притворно сочувствующий голос резанул по моим ушам так, словно звук вилки по стеклу. – Бедняжка, этой ночью совсем измоталась прыгать на койке у Мартина.

Дальше тонуть в желчи, которой поливала меня Эмма, терпения не хватало. Злость принялась медленно кипятить кровь в моих жилах. Сейчас сниму блок с дара я – и заставлю Эмму подавиться своими гадкими словами.

В следующую секунду по моим жилам будто понеслась лава, поднимая температуру тела на несколько градусов. Чистая энергия мгновенно залечивала повреждение спины, боль отступала.

Ощущение превосходства над всем живым туманило рассудок и выводило злость на высший уровень. С твердым намерением расправиться с обидчицей, я поднялась сначала на колени, затем и на ноги, полностью выровнявшись.

Эмма отступила на шаг. С ее кожи сходила краснота – значит, сила иссякала.

– Что, язык проглотила? – Мой голос показался мне чужим, низким, язвительным. Но осознание того, что сила дара окончательно берет верх над моими действиями и разумом, постепенно угасало. Вместо этого, в моей голове быстро строился план, как наказать Эмму.

Мой взгляд зацепился за ножницы, торчащие из канцелярского стакана, который стоял у монитора. Хорошая идея посетила меня.

Наконец Эмма крепко сжала свои кулаки, после чего огонь в ее глазах разгорелся с новой силой. Ее кожа побагровела.

Оставались считаные мгновения до начала схватки.

ГЛАВА 26

Получив власть над притяжением земли, я поднялась в воздух и бросилась вперед. Мои руки сами потянулись к изящной шее Эммы, но она молниеносно отразила нападение и ногой врезала со всей мощи в мой живот. Я не ощутила боли. Лишь почувствовала толчок, заставивший меня согнуться и потерять концентрацию. Меня отбросило назад, но я успела затормозить перед тем, как снова врезаться спиной в стену.

Неудача подстегнула злость, от которой напряглась каждая мышца в теле. Сердце с удвоенной силой принялось гонять лаву по жилам. Цвет кожи на моих руках напоминал цвет спелой вишни. Сейчас дар на полную мощность использует свою энергию.

Теперь обидчице конец.

Я рванула вперед, и в этот раз Эмма не смогла отвести мои руки в стороны – пальцы вишневого цвета сомкнулись в кольцо на ее шее. Попытки избавиться от удушения не увенчались успехом. Бедняга шипела, хрипела, била меня ногами, вонзалась ногтями в мои руки до крови. Я не ощущала ничего, кроме слепого желания расправы.

Совсем скоро мне надоело ее брыканье, и я отбросила Эмму в шкаф, словно куклу. Правда, она наделала больше шума, нежели могла бы игрушка. Шкаф встряхнулся – и следом за Эммой на пол посыпались папки и разбитое стекло.

Пока я с улыбкой наблюдала за ее стараниями подняться, наконец вспомнила о ножницах. Я в несколько шагов преодолела расстояние к столу и выхватила из канцелярского стакана ножницы, которые величиной напоминали секатор. Отличный размер. Мне подойдет.

Повернувшись к Эмме, до сих пор валявшейся под шкафом, я демонстративно приподняла ножницы, чтобы она хорошо их видела. На ее лице отразился неподдельный ужас. Хриплым голосом она принялась вопить:

– Не подходи ко мне! Не трогай!

С каждым моим шагом крик становился все громче. Эмма захлебывалась в плаче. Куда-то делась вся надменность, заносчивость, желание обидеть и унизить. Передо мной, прижавшись спиной к шкафу, сидела лицемерка и умоляла о пощаде.

– Не надо притворяться. Для тебя удар о шкаф равносилен царапине, – сказала я, с осторожностью подходя ближе и ожидая в любой момент нападения.

Дверь в кабинет распахнулась. Не успела я повернуть голову на звук, как сильное и крепкое тело повалило меня на пол. Я вовремя выставила ладони перед собой, роняя ножницы, – лишь поэтому не расквасила нос и не ударилась головой.

– Она с ума сошла! Она хотела меня убить! – голосила Эмма.

Я узнала железные объятья, в которые меня запечатали. Лёня пытался заломить мои руки за спину. Но сейчас мне ничего не стоило столкнуть его с себя. Надо лишь захотеть.

И я это сделала. Сбросила его с себя, словно одеяло, и поднялась на ноги. Эмма продолжала играть драму, громко крича и в страхе прижимаясь к шкафу.

Оглядывая кабинет в поиске ножниц, я заметила, что немного не рассчитала силу. Лёня лежал на полу в другом конце комнаты, но, к счастью, в сознании. Он даже смог поднести смартфон к уху.

– Приведи Мартина в кабинет заместителя! Сроч…

Договорить он не успел. Я поднеслась к нему, с легкостью ухватила за горло и подняла так высоко, что его ноги болтались над землей. Лицо бывшего друга краснело то ли от злости, то ли от нехватки кислорода. Почему-то я не чувствовала жалости к нему.

– Это ты распустил грязные слухи по лагерю?

– Нет. Честно.

Пока я глядела в его глаза, намереваясь определить, солгал он или нет, его сильные руки пытались убрать одну мою руку. Но в данный момент это бесполезно – никакая человеческая сила не сравнится с силой дара.

– Я сейчас тоже сниму блок… – прохрипел он.

– Давай.

Лишь на долю секунды Лёня бросил взгляд за мою спину. Этого было достаточно, чтобы мгновенно осознать: надо срочно обернуться.

На всякий случай я, отпуская Лёню, пригнулась – и не прогадала. Эмма уже успела добраться до своего чудо-пистолета, но дротик со снотворным пролетел мимо. Я не ждала, пока она прицелится во второй раз и бросилась прямо на нее.

Кто-то поймал меня сзади и крепко прижал к себе. Я уловила знакомый запах, от которого едва не подкосились ноги. Ледяная дрожь пронеслась по телу, остужая пыл. Наслаждаясь объятиями любимого, я таяла, таяла, таяла…

Чудовищная сила, прежде наполнявшая тело, постепенно угасала, а вместе с этим возвращался здравый рассудок.

– Не знал, что ты бываешь таким дьяволенком, – прошептал Мартин на ухо. Я слышала, как он улыбается. Неужели его может веселить разрушительная сила моего дара, снятого с блока.

– Я уже успокоилась. Отпусти меня, – успела сказать я прежде, чем окончательно потерять голову от тепла его тела.

Объятья разомкнулись, и я ощутила холод, нехватку чего-то очень важного и нужного. Поежившись, я обняла себя за плечи, чтобы хоть немного согреться.

Смелости обернуться и посмотреть на Мартина не было. Я вообще не могла поднять глаза – стыд сковал тело. Минуту назад я хотела теми ножницами остричь длинную косу Эммы и засунуть ее в одно место. Мне бы извиниться, но разве за неосуществленные желания просят прощения?

Хорошо, что меня вовремя остановили.

– Она первая напала, – услышала я голос Эммы и мигом вздернула голову. Лёня сидел у шкафа – именно ему были сказаны эти слова, после чего он поднялся и с суровым видом кивнул в сторону двери.

В дверном проеме стояла охрана. К счастью, ко мне быстро дошло, что эти ребята собрались увести меня, и я выпалила:

– Неправда! Эмма напала первая! Она лжет!

– Ты меня чуть не избила до смерти! Лёня, расскажи всем, что ты увидел, когда вбежал в кабинет.

Только Лёня собрался открыть рот, как Мартин вышел из-за моей спины и заявил:

– Нет надобности. Два дня назад я установил в кабинет скрытую видеокамеру. Сейчас мы все дружно посмотрим и узнаем, кто на кого напал.

Лицо Эммы побледнело.

Я растерялась: то ли радоваться тому, что справедливость восторжествует, то ли сердиться на Мартина, который без моего ведома установил скрытую камеру. Он не доверяет мне. Либо беспокоится за мою безопасность.

Все, кроме меня, принялись вертеть головой по сторонам в поиске скрытой камеры. Я же смотрела на Мартина – он выждал, пока все остальные выйдут из замешательства и вопросительно взглянут на него. Затем он поднял руки и достал карту памяти из лампочки, вкрученной в люстру.

За прошедшие два дня я и не заметила, что лампочка другая. В лагере окон нет, поэтому свет горит постоянно. Да и никто не смотрит от нечего делать на включенный источник света. Лампочка – идеальное место для камеры.

Теперь, когда Мартин отошел к компьютеру, я вскинула голову и присмотрелась к чуду техники. Лампочка действительно была необычной: в центре располагался едва заметный объектив камеры в окружении ярких светодиодов. Мои глаза быстро сдались от ослепительного света, и я, опустив взгляд, еще какое-то время видела перед собой темный круг – след яркой лампочки.

Но это не помешало мне разглядеть удивительное зрелище: Лёня остановил руку Мартина, который как раз собрался вставить карту памяти в картридер, подключенный к компьютеру.

– Как долго она записывает?

– В нее встроен датчик движения, который включает камеру каждый раз, когда кто-то заходит в комнату. Поэтому, я думаю, на эту флешку влезла запись последних двух дней.

Почему-то у Лёни отлила кровь от лица. Он остолбенел, его глаза растерянно забегали по комнате.

Раздался хруст, и я мигом повернула голову на звук. Эмма, ни жива ни мертва, поднялась на ноги, под которыми захрустело разбитое стекло.

– Я… я пойду приведу себя в порядок. И вернусь, – произнесла она дрожащим голосом. А в следующую секунду опрометью бросилась из кабинета.

– Эмма! – крикнул ей вдогонку Лёня. Но, понятное дело, ее это не остановило и не возвратило. – Ребята, закройте дверь с другой стороны, – обратился он к охране. – Мы тут сами уладим.

– А заключенный? – спросил один из охранников.

– Позже я лично доставлю его в изолятор.

Когда в кабинете остались лишь мы втроем, я подошла к компьютеру и стала с правой стороны возле Мартина, который восседал в моем кресле. Вместо того чтобы включить видео с конца, он принялся проматывать его с самого начала, чем вызвал бурное негодование Лёни.

– У нас нет времени смотреть запись длиной сорок восемь часов!

– Во-первых, не сорок восемь, а раза в два меньше. А во-вторых, чем больше ты суетишься, тем больше во мне растет уверенность в том, что на видеозаписи нас ждет нечто интересное. Кроме драки.

Лёня едва не взорвался от гнева. Его пальцы до побелевших костяшек вцепились в спинку кожаного кресла. Прошло несколько секунд, и он резко ударил по пробелу, остановив видео.

– Я позже сам посмотрю. Пошли в изолятор.

– Да что с тобой такое творится?! – выпалила я. – Ты с Эммой заодно?

– А ты с Мартином заодно?

Прямо признаться в этом я не решилась и отвела взгляд.

– Ты ведь сама говорила, что хочешь от него избавиться. Я связался с Алиной, и с помощью Эммы мы придумали гениальный план по тому, как выдворить его из лагеря! А теперь ты против?

– Да, теперь против! – я вскинула голову и вперилась грозным взглядом в глаза Лёни, расширенные от удивления. – И не сваливай всю вину на меня. Ты не меньше моего хотел с ним разделаться, как и Алина с Эммой! Поэтому вы слушать меня не желали, когда я начала рассказывать о том, что на Мартина что-то влияло!

Лёня не сразу нашел слова, чтобы мне ответить. Какое-то время мы просто испепеляли взглядами друг друга, пока снизу не послышалось:

– Прекратите меня обсуждать и взгляните на это. Какая страсть, какой порыв!

Моя челюсть вмиг отвалилась. На видео Лёня сбросил все предметы со стола, посадил на него полуголую Эмму и буквально накинулся на нее. Недвусмысленные движения тел парочки не оставляли сомнений в том, чем они занимались. Вот, значит, как Эмма погуляла с Лёней в тот вечер.

Во мне сразу же родилось желание отдраить стол с хлоркой, а еще лучше – купить новый.

– Так, хватит! – Лёня опять ударил по пробелу, но картинка лишь остановилась, никуда не делась.

– Ты боялся, что я это увижу?

Замявшись, он неуверенно пробормотал:

– Я думал, ты расстроишься из-за того, что я так быстро на нее переключился… Но мне надо было отвлечься.

Его выражение лица ясно давало понять, что он чувствует себя виноватым. Мне захотелось его поддержать.

– Перестань. Я, конечно, не в восторге от идеи отвлекаться именно с Эммой, но это твой выбор. Возможно, она перед тобой показывает только лучшие свои качества.

Лёня смущенно улыбнулся, чем искренне удивил меня. Похоже, она ему немного нравится. К сожалению, я не могла от чистого сердца порадоваться за них. Интуиция подсказывала: ничем хорошим их отношения не закончатся.

– Вот это да! – воскликнул Мартин, чем мгновенно привлек наше внимание к монитору. – Предыдущая сцена была позавчерашней, а эта – вчерашняя…

На видео в кабинет вошла Эмма, а за ней знакомый нам всем охранник с ресепшена. Она закрыла дверь и даже приставила к ней стул, после чего слилась с Ильей в жарком поцелуе. Пока они быстро снимали друг с друга одежду, я вспомнила: а ведь у него есть девушка! Не веря увиденному, я приблизилась к монитору. Как вдруг перед моим носом пролетела рука Лёни и ударила по пробелу.

Что-то мне подсказывает, что Эмма не вернется в кабинет.

– Хватит. Пошли в изолятор.

Лёня грубо поднял Мартина за локоть из-за стола, после чего едва не отлетел в шкаф.

– Я туда не вернусь. Пока я там протирал штаны, тут без меня беспредел творился.

– Еще как вернешься! – возразил Лёня и с твердой решительностью снова взял Мартина под локоть.

– Приятель, ты слишком смелый. Я тебе в прошлый раз мало всыпал?

С ужасом я представила, чем может закончиться подобный диалог – если мы с Эммой не разнесли кабинет, то они вдвоем разгромят его окончательно. Парни уже смотрели друг на друга так, как дикие звери перед дракой. Нужно срочно что-то делать.

Мне совершенно не хотелось близко подходить к Мартину – я до дрожи боялась того огня внутри меня, который разгорается каждый раз, когда мы оказываемся рядом.

Но долгие сомнения убивают драгоценное время.

Я обежала стол и встряла между Мартином и Лёней, повернувшись к одному спиной, а к другому – лицом. Гнев настолько пропитал электричеством пространство между ними, что я ощутила покалывание по коже и жар. Два хищника продолжали сжигать друг друга лютыми взглядами, не замечая меня, бесстрашную мышку.

– Никуда Мартин не пойдет! – заявила я, чем наконец-то привлекла внимание Лёни. – Я сегодня докажу, что он ни в чем не виновен.

– Пока что ты ничего не доказала. Поэтому…

– Я ведь уже объяснила, что не хочу избавляться от Мартина! – в отчаянии выкрикнула я. – Больше нет надобности в твоем плане.

– Он преступник. И хочешь ты или нет, но он должен сидеть в тюрьме.

– Я ведь сказала, что… – Звук застрял в горле. Руки Мартина легли на мои плечи, пробуждая волну дрожи и заставляя мое беспокойное сердце мгновенно встрепенуться. Душа заныла сладкой болью… Я ведь просила меня не трогать. Случайные объятия, прикосновения медленно убивают меня.

– Снежана, погоди. – Приятный голос Мартина, прозвучавший у самого уха, всего секундами позже стал железным: – Лёня, мне одно интересно: за какие заслуги тебя слушается охрана? Ты ведь по бумагам всего лишь сотрудник исполнительного отдела.

Лёня отвел взгляд, чем вверг меня в замешательство. Кстати, вправду удивительно, почему его приказы выполняет начальник охраны и его подчиненные. Но Лёня всегда, сколько себя помню, имел авторитет в лагере. Правда, я никогда не слышала историй о том, как он его заработал.

– Не твое дело! – рыкнул Лёня.

– Нет, нет, парень. Не разыгрывай во мне нездоровый интерес. И используй шанс ответить по-хорошему. Потому что потом я спрашивать буду по-другому.

– Ты уверена, что не хочешь от него избавиться? Эта сволочь жить не может без угроз!

Я выставила руки перед собой, чтобы удержать нервничающего Лёню на месте. Из него так и выпирало желание навалять Мартину.

– Успокойся. И расскажи, что ты скрываешь. – Эти слова нелегко дались мне, ведь раньше я думала, что знаю о Лёне все. Как оказалось, даже ему есть что скрывать. Мне хотелось обидеться на него за тайну, но я ведь сама хороша – столько времени молчала об истории Златы.

Несколько секунд Лёня томил нас ожиданием, после чего выдал:

– Потому что это мой лагерь!

– В смысле?

– Дом, под которым построен лагерь, принадлежит мне. Я его купил семь лет назад. И откуда, ты думаешь, у нас взялись все те дорогие машины? Они все мои. Охрана в курсе. А за последние годы я столько вкладывал денег в развитие лагеря, что его можно тоже считать моим.

С каждым его словом мой рот открывался все шире, несмотря на то что дар речи напрочь пропал. Быть не может…

– Шутишь? – фыркнул Мартин.

– Пойди в свой кабинет и посмотри бумаги в сейфе Камиля. Дом оформлен на мое имя.

За моей спиной раздалось еле слышное ругательство.

– Только ребята, не говорите никому, ладно? Я не хочу, чтобы ко мне все относились как к сыну богатых родителей. Достаточно того, что охрана знает.

В глазах Лёни читался искренний испуг, будто у него действительно жизнь остановится, если лагерь узнает о его деньгах. Поэтому я заверила его, что ни в коем случае никому не расскажу. А Мартин тем более трепаться не будет.

Новость о богатых родителях Лёни навела меня на мысль, которую я решила не озвучивать, чтобы не расстраивать его окончательно. Знала охрана о деньгах – знала, скорее всего, и Эмма. Она с Ильей явно обменивалась не только страстными поцелуями, но и информацией. Хорошо, что ее интрижка раскрылась. А то Лёня мог попасть в очень неприятную ситуацию.

– Так, теперь пошли в изолятор.

– Разве я не ясно сказал, что не вернусь туда?

Еще минуту назад мне показалось, что откровенный разговор немного поубавил пыл. Но сейчас злость разгорелась с новой силой, желание подравнять челюсть друг другу проснулось вновь. Я еле услышала мелодию звонка за их руганью.

– Тише! Иннусик звонит! – В предвкушении радостных новостей я подняла трубку, а парни наконец-то замолчали.

– Снежок! Мы нашли! – подруга оглушила меня возгласом, после чего обратилась к переводчице: – Вы не могли бы в двух словах рассказать девушке, о чем эта глава?

– Да, конечно.

Я мигом поставила смартфон на громкую связь. Мы втроем в полной тишине ждали, пока переводчица заговорит. Сначала она поздоровалась, а потом спокойным голосом, словно преподаватель истории, стала рассказывать:

– Итак, глава о военных тактиках. Чтобы безжалостно расправляться с противником, воинам разделяли дар. После этого он терял баланс, что сказывалось на характере воина: гасилось чувство вины, зато возрастало желание причинить боль и подчинить себе противника. Из-за частых случаев проявления неоправданной жестокости к своим друзьям и близким людям, такой способ изменения сознания воинов был отменен.

Подруга забрала себе трубку и воодушевленно залепетала:

– Это только в двух словах. В главе хватит информации, чтобы оправдать Мартина. До конца дня я пришлю тебе полный перевод.

– Спасибо огромное! Жду!

Счастливая улыбка озарила мое лицо, сердце переполнилось светлыми чувствами, а за спиной, казалось, выросли крылья. Но я не увидела улыбку в ответ – Лёня не разделял моей радости. Его лицо осунулось, губы поджались. Похоже, он рассчитывал на иной исход дела.

– Я отменю заявку в Апексориум. – С этими словами он направился к выходу. Мартин крикнул ему вслед:

– Видео забыл досмотреть!

– С меня хватило.

Дверь громко хлопнула. Мне невыносимо хотелось развернуться к Мартину и на радостях крепко-крепко его обнять. Но воспоминание о разговоре между нами в изоляторе отразилось острой болью в груди. Я так и осталась стоять, потупив взор. Счастье столь же быстро испарилось, как и появилось.

Мартин внезапно повернул меня лицом к себе и аккуратно приподнял мою голову за подбородок. Довольная улыбка соблазнительно изогнула его губы.

– Из-за тебя все мои планы полетели коту под хвост. А я так долго над ними работал. Удивительно… но я даже рад. Ты заслуживаешь награду. Ни один из моих планов не вернул бы меня в кресло Командира. Ты постаралась на славу. Восхищаюсь тобой.

Внутри меня творился полный кавардак. Его слова, будто живительный эликсир, опьяняли и исцеляли меня. Но страх того, что Мартин может в любой момент произнести слова, которые иголками вопьются в израненное сердце, не позволял расслабиться и поддаться опьянению.

Не дождавшись ответа, Мартин спросил:

– Что ты хочешь взамен?