Текст книги "Токсичные желания (ЛП)"

Автор книги: Надя Брекель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)

Надя Брекель
Токсичные желания

Братья Киллиан
Книга 1

Всем девушкам, которые боролись с дисморфией тела или никогда не чувствовали себя привлекательными в детстве и никогда не думали, что смогут заполучить парня....

Это для тебя.

Ты прекрасна, и твое желание жить долго и счастливо с парнем, которого ты любишь, может сбыться.

1

ЭБИГЕЙЛ

Там, где заканчиваются слова, начинается музыка.

– Генрих Гейне

Медсестра приходит проверить мой вес, кажется, уже в десятый раз за сегодняшний день.

– Ты съела всю свою еду?

Я смотрю на свою тарелку с едой, к которой почти не притронулась, а затем на медсестру с приподнятой бровью.

– Если вы, ребята, хотите, чтобы я набрала вес, не могли бы вы принести мне пиццу или что-нибудь стоящее? – Спрашиваю я.

– Твоя мама еще не навестила тебя? Ты можешь поесть что-нибудь другое. Мы не можем заказать это или принести тебе лично.

Я перевожу взгляд на белый цементный пол.

– Она сказала, что вернется через час. – Это было три часа назад.

– Ладно, пошли – говорит медсестра.

Я сбрасываю с себя тяжелые белые одеяла. Я здесь уже неделю, и я готова отправиться домой, но им пришлось стабилизировать мое сердце и привести в норму вес моего тела, прежде чем отпустить меня.

Медсестра заставляет меня встать на весы и измеряет мой вес.

Восемьдесят один фунт. (≈36.73 кг)

– Хорошо, теперь ты можешь воспользоваться ванной.

– Большое вам спасибо, Ваше Величество – говорю я высокомерно-саркастическим тоном. Мгновенно чувствую себя виноватой за грубость, но я устала от того, что со мной обращаются как с каким-то психически больным пациентом, за которым нужно наблюдать каждый час. Я даже не могу принимать горячий душ, потому что от него худеешь, что на мой взгляд бессмысленно, но таково предписание врачей. Медсестры и психологи заставляли меня участвовать в проекте вмешательства. Я ничем не отличаюсь от людей, которым прописали наркотики, и они стали зависимыми. Я не планировала идти таким путем; я просто хотела похудеть, поэтому отказалась от мясных продуктов, хлеба, белого риса, сахара и всего, что продается в упаковке или банке. Мой рацион состоял из творога и яблочного пюре на завтрак, винограда и салата на обед, а на ужин, как правило, хот-дог с брокколи или какой-нибудь белок с овощами, и попкорн был единственным перекусом, который я могла съесть перед сном. И я повторяла так снова.

Прошло полгода, прежде чем моя мама заметила, что я похожа на скелет, не то чтобы я пыталась стать им; я даже не замечала, что выгляжу такой худой. До тех пор, пока школьный друг не упомянул при мне об этом, а один из учителей не сказал об этом с беспокойством. Мои мама и папа ни словом не обмолвились о моем весе, по крайней мере, до сих пор, конечно. Я бы и не думала о похудении, если бы не мой отец.

Несколько месяцев назад, когда я разрезала банан и положила на него ложку мороженого, он спросил, стоит ли мне его есть. Тебе лучше начать следить за тем, что ты ешь на ночь, иначе у тебя появится еще больше комплексов по поводу своей внешности, чем у тебя уже есть. Его слова звенели у меня в ушах, как вибрирующий барабан. Я рассказала об этом маме, но она сказала, что я слишком остро реагирую.

Ее ответ не удивил меня, ведь я была невидимкой для своих родителей, так что похудение ничего не изменило бы. С таким же успехом меня можно было считать мертвой.

Я плюхнулась обратно на кровать, радуясь, что мне больше не вставляют капельницу в нос. Как только я приехала, им пришлось накормить меня «Ensure» – питательным белковым напитком. Я была так истощена, что меня пришлось кормить медленно, без остановки, в течение четырех дней, на протяжении двадцати четырех часов.

Пять дней назад, когда моя мама привезла меня сюда, она обманула меня. Не стану лгать – я сопротивлялась, когда она попыталась затащить меня в больницу. Я была так напугана, когда поняла, что происходит. На самом деле я была в ужасе, я не хотела так сильно худеть, но просто привыкла к рутине, и мне это нравилось. Мне нравился контроль, который я имею над своей жизнью, поскольку у меня его никогда не было. Я сказала врачам, что зашла слишком далеко и готова набрать вес, но, по правде говоря, я просто хотела выбраться отсюда, и готова сказать или сделать что угодно, если это вытащит меня из этой прославленной тюрьмы.

– Я принесла шоколадный маффин – говорит мама, открывая дверь как раз в тот момент, когда медсестра собирается уходить.

– О, мэм, ей нужно больше питательных веществ.

– Разве не за это я вам плачу, ребята? Я думала, вы даете ей тот протеиновый напиток. – Она машет рукой в воздухе и протягивает маффин – Это просто для набора веса. Я имею в виду, кто не любит шоколадные кексы? – с улыбкой говорит мама.

– Да, но она не ест еду, которую мы ей приносим – объясняет медсестра.

Мама переводит взгляд на меня.

– Правда, Эбигейл? Мы с твоим отцом платим целое состояние за то, чтобы ты была здесь. Ты должна есть все, что тебе дают. Очевидно, тебя не волнует вкус, потому что я знаю, что творог и яблочное пюре были не такими уж чертовски вкусными.

Ее тон холодный и резкий. Пронзающий мою кожу, как кинжалы. Я ничего не говорю. Я молча сижу и позволяю своему желудку пожирать свои внутренности – к этому чувству я давно привыкла.

– Она упомянула, что пицца показалась бы вкусной – бодрым тоном сказала медсестра.

– Да, как будто это полезнее. – усмехнувшись ответила мама.

– Мэм, – медсестра подходит ближе, – еда – это очень деликатный вопрос. Я бы посоветовала вам с большим пониманием относиться к ее привычкам в еде. Это серьезно, а не просто призыв к вниманию. Это расстройство.

Медсестра говорит шепотом, но я все равно ее слышу. Мама кивает в знак согласия, а затем смотрит на меня.

Вздохнув, она спрашивает:

– Какую пиццу ты хочешь, Эбигейл?

– Филадельфия чизстейк, – быстро отвечаю я. Если я собираюсь набрать вес, мне стоит съесть что-нибудь калорийное.

– Ну, а пока можешь съесть это на десерт. – Мама кладет маффин на мой стол. – Я сейчас позвоню в пиццерию, чтобы они приготовили ее. – Мама набирает номер, прикладывает телефон к уху и выходит за дверь.

– Я вернусь позже, чтобы проведать тебя, милая, – медсестра говорит с теплой улыбкой. К сожалению, я получаю больше сочувствия от незнакомки, чем от своей матери.

Я снова остаюсь наедине со своими мыслями и телевизором. Я беру телефон и надеваю наушники, чтобы послушать музыку, пролистывая социальные сети.

Примерно через десять минут прокрутки дверь снова открывается, и я в шоке от того, что мама вернулась так быстро, но когда я поднимаю глаза, это не моя мама, это мужчина-медбрат, он катит мальчика на больничной койке, который выглядит моим ровестником. И довольно знакомый. Чем дольше я смотрю на него, до меня доходит. Это длинноволосый парень, похожий на рок-звезду, с моего урока английского. На английском он часто прогуливал, поэтому я знала, что чтение – не его сильная сторона.

– Хорошо, Блейк. Это будет твоим домом на следующие несколько дней или пока твои родители не приедут и не заберут тебя.

Он издает смешок.

– Давай посмотрим, мама умерла, и к тому времени, как ты свяжешься с моим отцом, я уверен, мой брат уже узнает, что я здесь, и приедет за мной. К тому времени моя задница будет желать смерти.

– Пока твой брат не убьет тебя, по крайней мере, у тебя будет кто-то, кто составит тебе компанию. Блейк, познакомься с Эбигейл, Эбигейл, познакомься с Блейком.

Проходя мимо меня, санитар бормочет:

– Удачи. – Я не могу удержаться от смеха.

– Эй, это не ты та худенькая девчонка, которая ходит в мою школу?

Я быстро моргаю, удивленная тем, что кто-то вообще знает меня, не говоря уже о том, чтобы узнать.

– Да, определенно это ты. Все только о тебе и говорят. Спорят, что ты либо сидишь на кокаине, либо анорексичка. Я предположил, что у тебя анорексия; ты не похожа на человека, который вдыхает что-то носом или вводит иглы в вены. К тому же, твои зубы не испорчены, и ты, кажется, в полном порядке на уроках, а наркоманы слишком расслаблены, чтобы заботиться о том, чтобы вовремя сдать домашнее задание. И ты всегда на взводе; посмотри на себя прямо сейчас.

Мои плечи опускаются, и я заставляю себя расслабиться, но в то же время, кем, черт возьми, он себя возомнил?

– Прости, но еще раз, откуда ты меня знаешь?

– Кто-нибудь знает кого-нибудь в старших классах?

Я не была уверена, что должна отвечать на этот вопрос. К счастью, мне и не пришлось, потому что он продолжил.

– Я видел тебя везде, и, как уже сказал, люди думают, что ты сильно похудела, потому что наркоманка, но это чушь. Я прав? Или нет?

Он смотрит на меня с широкой довольной улыбкой. Я отворачиваюсь, не говоря ни слова.

– Ты можешь сказать мне. Я не осуждаю, алло.

Я оглядываюсь на него, а он машет рукой в воздухе.

– Я, блядь, не в том положении, чтобы судить.

Я прикусываю губу, чтобы не рассмеяться. Не хочу доставить ему удовольствие после его грубого комментария.

– Послушай, мне жаль. Я не пытался быть грубым. Просто думал, ты знаешь, что люди болтают. Я имею в виду, как ты можешь этого не знать?

Я опускаю подбородок, прищурившись, смотрю на него.

– И что это значит?

– Э-э, ты очень быстро похудела. И если я бы был полупсихом, то подумал, что ты похудела не от наркотиков. К тому же, это старшая школа. Единственное место, где все так или иначе знамениты, даже если ты никогда об этом не просила. Так что поздравляю.

Я издаю смешок.

– Дай угадаю, ты Близнецы? Нет, – я постукиваю пальцем по подбородку. – Лев. Нет, подожди, ты не настолько хорош собой. – Я солгала. Блейк был очень хорош собой, в некотором роде рок-звезда. Я слышу, как он бормочет себе под нос «какого хрена», но игнорирую его комментарий.

– Сегодня мой день рождения, так что под какой бы гребаный знак зодиака я ни попадал, я такой какой есть.

– У тебя сегодня день рождения? – Спрашиваю я, приподняв бровь.

– Да, с гребаным днем рождения меня, – горько усмехается он.

– У меня тоже сегодня день рождения.

– Ни хрена себе?

– Ага, одиннадцать, одиннадцать. Время загадывать желания.

– Это время исполнения желаний? – Спрашивает он, морща нос.

– Да, 11: 11 означает время, когда ангел находится рядом с тобой и пытается общаться. Некоторые нумерологи считают, что 11 ноября – самый счастливый день в году, потому что в этот день исполняются все желания.

– Это полная чушь, потому что мы оба в больнице, подключенные к аппаратам.

Я игнорирую его скептицизм.

– Могло быть еще хуже. Вместо этого мы могли умереть. – Говорю я.

– Смерть не пугает меня, как большинство. Это кажется легкотней по сравнению с этой дерьмовой жизнью. – Он говорит так, будто упоминание смерти для него обыденное дело.

– В любом случае, я должна была догадаться, что ты Скорпион. Мы чувствительные души, но не настолько, как Рыбы.

– Почему ты думаешь, что я такой чувствительный? Кто ты? Эксперт по знакам зодиака?

Я пожимаю плечами и слегка склоняю голову набок.

– Вроде того. И с такими волосами, таким поведением и таким телосложением, – я двигаю рукой вверх-вниз, – Ты просто сгусток эмоций.

Он с отвращением морщит лицо.

– Что бы ты ни говорила, если я такой эмоциональный, значит, у меня хорошая интуиция, а значит, я прав. Ты здесь, потому что у тебя расстройство пищевого поведения. – Говорит он, меняя тему.

Я глубоко вздыхаю.

– Да, ты прав, теперь ты счастлив? – Быстро говорю я.

– Я знаю наркоманов. – Говорит он, откидывая голову на подушку и кладет руки за голову.

– Скорпионы довольно интуитивны, но ты мне таковым не кажешься. Ты больше похож на ребенка куспида, на Близнецов-Рыб.

– Ребенок кого? – Он слегка приподнимает голову, чтобы посмотреть на меня, приподнимая левую бровь.

Я не могу удержаться от смеха.

– Ребенком куспида называют того, кто родился на стыке знаков зодиака, как правило в период с девятнадцатого по двадцать четвертое число любого месяца.

– Откуда ты так много знаешь об этом дерьме? Ты ведьма или что-то в этом роде?

Я качаю головой.

– Это изучение астрологии, тупица.

Его губы сжимаются в тонкую линию.

– Я просто шучу. Если только твои яйца не онемели. – Говорю я с легкой усмешкой.

– Милая, когда ты принимаешь столько наркотиков, сколько принимаю я, это довольно часто случается, потому что мой член не работает, когда я этого хочу.

Его комментарий разрывает меня почти пополам.

– Слишком много информации – говорю я, отводя взгляд, но затем снова смотрю на него. – Ты здесь из-за наркотиков? – Мой голос смягчается.

– Да, мне прописывали обезболивающие, когда я перенес операцию на челюсти, и не один раз, а дважды. Чертовски больно. – Как только он это говорит, я замечаю, какая у него квадратная челюсть, и вспоминаю, какими идеальными выглядели его зубы даже отсюда. – Не знаю, как будто раньше мне чего-то не хватало до наркотиков. Это помогло облегчить боль несколькими способами, и я просто стал зависимым. Зависимым от этого чувства, от этого порыва. От кайфа. Гоняться за этим снова и снова.

– Ну, это не помогает, когда ты очарован формами бегства, которые делают тебя восприимчивым к пагубным привычкам.

– Откуда ты знаешь? – Защищается он.

– Нужно хорошо знать другого, а ты Скорпион, скрывающийся в безопасном убежище, что нормально, поскольку нам не нравится иметь дело с аспектами повседневной жизни.

– Похоже на большинство людей в целом, – бормочет он.

Я опускаю на него взгляд, и он замолкает, чтобы я могла закончить.

– Телевидение, кино, музыка и книги – здоровые привычки для нас, но зависимость от наркотиков, алкоголя, секса или насилия тоже всегда реальна. Но если смешать это со скрытностью и контролем, то получится клубок депрессивных, тревожных эскапизмов.

– Я думаю, тебе нужно перестать читать это дерьмо. Тебе это не помогает – говорит Блейк со стоическим выражением лица.

– У нас тоже есть сильные стороны, – продолжаю я. – Мы непоколебимы и серьезны, когда это необходимо. И сексуальны, что не всегда плохо, потому что это делает нас соблазнительными и ласковыми, что также делает нас отличными любовниками. И я поняла, что для всех знаков зодиака важно найти баланс между хорошим и плохим, независимо от того, к какому знаку принадлежишь.

– Соблазнительными, да? – Он ухмыляется, приподнимая брови.

Я качаю головой и закатываю глаза.

– Это все, что ты извлек из моих слов.

– Нет, в этом есть смысл. Моей последней девушкой была Скорпион.

– Что? Ты встречался? – Мой голос повышается на октаву, когда слова вырываются изо рта.

– Да, мне шестнадцать.

– И все же, как ты уговорил своих родителей согласиться на это?

– Им насрать, а у моего брата только что появилась новая подружка, у которой самые большие сиськи, которые я когда-либо видел, так что у него дел по горло. – Он двигает бедрами вверх-вниз, имитируя сексуальные движения, и мои глаза расширяются от этого зрелища. – И он учится в колледже, собирается стать профессионалом, так что дома у меня нет особого присмотра, что меня вполне устраивает.

Я смотрю на него, все еще пытаясь осознать решение его родителей разрешить ему встречаться. Когда слово «профессионал» переводит мои мысли в другое русло, я спрашиваю:

– Профессионал чего? Придурок.

Блейк улыбается, едва заметно, но я замечаю это.

– В футболе. Ты не слышала о Кольте Киллиане?

– Я ненавижу футбол. Это не мое. Так что нет, никогда не слышала об этом парне.

– Здесь все боготворят футбол, особенно в этом штате. Как ты выжила в старших классах, не посещая ни одного футбольного матча?

– Держась подальше от людей.

Он смеется, на этот раз по-настоящему.

– Возможно, это не такая уж плохая идея. – Он на мгновение уставился в пространство, прежде чем сказать: – В любом случае, он в значительной степени икона нашего штата.

– Рада за него – говорю я, подсчитывая в уме количество съеденных за день калорий.

– Вернемся к девушке, с которой я встречался, которая была Скорпионом. Она была монстром в постели. Я имею в виду, дикой, и она однажды сказала мне, что сила Скорпионов – это их киска или что-то в этом роде. Она увлекалась йогой и астрологией, но совсем не так, как ты.

Я стараюсь не показывать своего шока от того, что мы одного возраста и ходим в одну школу, но у него уже был секс. А я даже не целовалась с мальчиком.

– Все Скорпионы так сексуальны?

Он подмигивает мне, а затем окидывает беглым взглядом.

– Конечно, это все, что ты помнишь о своей бывшей девушке – говорю я, возвращая свое внимание к телевизору на стене и бездумно смотря на него.

– Эй, воспоминания есть воспоминания. – Говорит он.

– Конечно, – бормочу я.

– О, у меня есть идея. Если, конечно, мы когда-нибудь выберемся из этого места.

– Что? – Я перевела взгляд на него.

– В следующем году, если мы оба будем живы, мы должны загадать желание в 11:11.

– Зачем?

– Я не знаю. После того, как ты сказала мне, что это лучшее время для загадывания желания, я, возможно, увеличу свои шансы обзавестись новой семьей – может быть, и совершенно новой жизнью, если повезет.

Дверь открывается, и на этот раз врывается моя мама.

– Я принесла тебе пиццу среднего размера. В первый раз они ошиблись. – Она кладет пиццу на стол напротив меня, бормоча: – Идиоты. – Затем кладет свою сумочку на стул рядом с ним. – Так что мне пришлось ждать лишние десять минут. – Она оборачивается и замолкает на полуслове, когда замечает Блейка.

– О, я и не знала, что у тебя сейчас гости в палате, Эбигейл. Лучше бы они снизили цену вдвое за это.

Блейк смотрит на меня, и я знаю, о чем он думает. Это твоя мама? Если да, то как она может говорить о деньгах в такое время?

Это моя мама, все в порядке, и она может говорить так, потому что любит свою драгоценную зеленую бумажку. На самом деле нет, она любила ни черта не делать и лениться, живя за счет мужа, который изменяет ей направо и налево. Я до смерти люблю свою маму, но я терпеть не могла, что все женщины в нашей семье были такими ленивыми и предпочитали довольствоваться мужчиной, который заботился о них материально и жертвовал своим душевным здоровьем и свободой, чтобы им не приходилось ходить на работу.

Она прочищает горло, заметив кислое выражение на лице Блейка.

– Я бы принесла еще, но...

– Не беспокойтесь, мэм, мне только что промыли желудок. В нем было полно лекарств. Еда – последнее, о чем я думаю.

Моя мама моргнула, глядя на Блейка, и я крепко зажмурилась, прежде чем открыть их снова.

– Хорошо. Эбигейл, позволь мне взять тебе кусочек. – Она подходит к коробке с пиццей, берет кусочек и кладет его на бумажное полотенце. Я беру пиццу и смотрю на нее. Впервые мне не так страшно есть.

2

ЭБИГЕЙЛ

Музыка может залечить раны, к которым не могут прикоснуться лекарства.

– Дебашиш Мридха

– Раз, два, три. – Маэстро взмахивает руками в воздухе, и его растрепанные вьющиеся волосы подпрыгивают в такт движениям его тела. Почти уверена, что мы все обратили внимание на преподавателя, потому что трудно было этого не сделать. Он был таким эксцентричным и страстным, что наблюдать за ним было почти комично. Подготовка к предстоящему рождественскому концерту еще больше подчеркивала его достоинства. Мои мысли улетучиваются, пока мы играем по нотам, которые стоят перед нами.

Прошло две недели с тех пор, как я вернулась в школу. Когда доктор отпустил меня, я не была близка к тому весу, который должен был быть, но мои показатели были в норме и стабилизировались, и я не могла больше пропускать занятия, чтобы это не стало серьезным поводом для беспокойства. К тому же, думаю, им надоело, что мама жаловалась каждый раз, когда навещала меня в больнице. Мне было приятно вернуться к жизни, хотя у меня ее было не так много. Мне нужно было набрать потерянный вес, около тридцати килограммов, так что я использую это как шанс почувствовать себя в отпуске. И мне на это наплевать.

Сначала я разозлилась, когда врач приказал моей маме следить за тем, чтобы я ела каждый прием пищи. Это вызывало у меня беспокойство, как будто я вышла из-под контроля, поскольку у меня был такой распорядок дня. Я не смогу заниматься спортом, как обычно, но смогу ходить пешком, а когда достигну здорового веса, смогу вернуться к пробежкам и поднятию тяжестей. Прелесть в том, что я могу есть то, что хочу, и постепенно возвращаться к здоровому весу. Поскольку мой рост всего 5 футов 3 дюйма (160 см), это будет около 115–120 фунтов (52–54 кг).

Я перестала ходить к психологу, потому что папа сказал маме, что в этом нет необходимости, и она проиграла спор, потому что не зарабатывала денег. Я сказала ей, что сеансы помогали, даже умоляла позволить мне продолжить и попытаться найти способ убедить папу, что расходы того стоят. Она сказала, что пыталась, но пришла к выводу, что сеансы слишком дорогие. Это заставило меня поверить, что она не особо сопротивлялась, но уверена, если бы ссора касалась того, чтобы мама устроилась на работу, она бы надела боевые перчатки, чтобы опровергнуть этот аргумент. Я не шокирована их отказом. Это не первый раз, когда мне отказывают в том, чего я действительно хочу или нуждаюсь.

Честно говоря, я ожидала, что рано или поздно это произойдет. Часть меня винит себя за то, что я прекрасная актриса, заставила своих родителей поверить, что теперь, когда я дома, мне стало лучше, но правда была в том, что это не так. Это была проблема длиной в жизнь, и мне придется самой с ней справляться.

Эбби, ты крутая. Ты не из тех девушек, которые полагаются на имидж. Ты крутая.

Я знала, что облажалась, но за тот короткий промежуток времени, что я посещала своего психотерапевта, она подтвердила это. Мало того, что у меня был отец, который относился ко мне иначе, чем к моей старшей сестре, он был жестче со мной. Вдобавок ко всему, я знала настоящую причину разницы в обращении: я была более уродливой. Ладно, я не непривлекательна, но иногда так и казалось, когда твоя сестра и кузины потрясающе красивы. И они были не просто хорошенькими, они были совершенством. Знаете, идеальная красота, к которой даже не нужно стремиться. В детстве я ненавидела фотографироваться с ними. Я не могла смотреть на себя. По сей день я по-прежнему избегаю этого, насколько могу. Я привыкла не смотреться в зеркало, что объясняло, почему я не заметила, как сильно похудела.

– Ладно, на сегодня достаточно. Завтра мы начнем с начала Jingle Bells. Помните, практика, практика, практика – говорит мой преподаватель оркестра, отрывая меня от моих мыслей. Все начинают собирать свои инструменты. – Это единственный способ стать лучше. И не просто играйте ноты, прочувствуйте их, – кричит он, когда мы все направляемся к двери.

Было время обеда, и обычно я ела в туалете или пробиралась на улицу и ела в одиночестве рядом с дверью, положив рядом с ней камень. Я использовала его, чтобы подпереть дверь, позволив мне вернуться так, чтобы никто не заметил.

На первом курсе у меня появилась подруга, но сегодня ее не было. Поэтому у меня не было другого выбора, кроме как поесть в своем обычном месте. Мама упаковала мне сэндвич с арахисовым маслом и желе, чипсы, творог и пакетик яблочного пюре, как будто я все еще училась во втором классе. Не уверена, положила ли она яблочное пюре и творог, чтобы я чувствовала себя лучше или как напоминание о том, что я ела каждое утро в течение последних шести месяцев, но я ставлю ей тройку с минусом за попытку.

Я оставила свою скрипку в классе, чтобы забрать ее позже, когда мама заберет меня из школы, так что никто не увидит, как я разгуливаю с ней. Я люблю музыку, потому что она помогает мне совершенствовать свое пение, но играть в оркестре во внеклассное время считалось на ступень ниже, чем играть в группе в школе. Над ребятами из группы смеялись, но как только популярные ребята узнавали, что ты играешь в оркестре, они начинают избегать тебя как изгоя. Для некоторых спортсменов ребята из группы даже считались крутыми, поскольку ходили на футбольные матчи и общались с футболистами. Некоторые даже ставили их на одну ступень с чирлидерами, поскольку участники группы устраивали шоу для своих родителей, друзей и родственников.

Я не торопилась, чтобы никто не заметил меня, пока все спешили в кафетерий. Пока я мыла руки, я избегала смотреть в зеркало. Но когда я все-таки посмотрелась, то заметила, что мой хвост сползает, и снова завязала его. Я почти всегда ходила в школу с прической. У меня были вьющиеся волосы, еще одна особенность, которая выделяла меня. Я завидовала девушкам с прямыми светлыми волосами и голубыми глазами. Они понятия не имели, насколько им повезло. Как и мои двоюродные сестры, все они выглядели как всеамериканские милашки, о которых мечтал каждый парень.

С другой стороны, у меня был русый цвет волос, который можно было считать светло-каштановым или темно-русым, кудрявые локоны и зеленовато-карие глаза, которые казались более карими, когда я носила нейтральные цвета, и более зелеными, когда я носила голубые оттенки. Я достала гигиеническую помаду и нанесла немного на губы. Схватила свой рюкзак и вышла из уборной. Я посмотрела по сторонам, никого не было. В кафетерии было шумно, за моей спиной слышалась болтовня, так что уверена, что учителя и преподавательский состав уже присоединились к студентам. Быстро на цыпочках подошла к входной двери и открыла ее, быстро перейдя на другую сторону, найдя свое обычное место на скамейке. Сняв рюкзак, достала пакет с ланчем и взяла яблоко. Откусив кусочек, я наслаждалась вкусом яблока, закрыв глаза, пока жевала. Сегодня у меня не было времени позавтракать. Ладно, у меня было время что-нибудь съесть, но поскольку мои преподаватели следили за мной, я должна была съесть свой ланч. И я бы предпочла сохранить все свои калории на обед и ужин, ведь за мной следят, как за преступником.

Я знаю, что могу выбросить все это в мусорное ведро, потому что никто не узнает, но если я не наберу вес, мои учителя раскусят меня.

Я молча ем в одиночестве и начинаю листать свой телефон. Не то чтобы мне было с кем переписываться или поговорить, и это прекрасно, это дает мне больше времени для прослушивания музыки. Я открываю свое приложение iTunes и нажимаю play. Dancing in the Moonlight начинает просачиваться из крошечных динамиков моего телефона. Я тихонько постукиваю ногой, откусывая еще один кусочек яблока. Эта песня всегда поднимает мне настроение. Как могло быть иначе, учитывая запоминающийся ритм и мелодию? Я снова покачала головой из стороны в сторону и закрыла глаза, подпевая тексту песни, но когда я собралась спеть припев, раздался другой голос.

– Попалась, Эбс – говорит мальчишеский голос. Поворачивая голову, я случайно роняю яблоко на землю.

– Господи Иисусе, Блейк. – Я прижимаю свободную руку к груди. – Какого черта ты здесь делаешь?

– Я мог бы спросить тебя о том же. Кроме того, чтобы быть незаметной, тебе придется приложить больше усилий, чем позволить камню удерживать дверь открытой. Это сразу бросается в глаза. – Он садится рядом со мной и продолжает курить то, что у него в руке.

Я кашляю, когда он выдыхает дым. Сигарета? Меня не должно удивлять, что он курит, но по какой-то причине это меня беспокоит. Он слишком молод, чтобы заниматься и половиной того, что делал. Я закашляла, когда дым полетел в мою сторону, и помахала рукой в воздухе.

– Блейк, ты серьезно куришь на территории школы?

– Это растение, а не ядовитая палочка. Кроме того, это мое лекарство. Оно меня успокаивает. Мне пришлось пройти детоксикацию после того, как меня выписали из больницы, что было хуже всего. Клянусь Богом, я думал, что это убьет меня больше, чем сами лекарства.

Я продолжаю кашлять, пока он курит.

– Ты выкинешь эту штуку? Я вернусь домой, пахнущая, как бонг.

Он достает из кармана флакон.

– Все в порядке, милая. – Он поднимает флакон с одеколоном.

– Отлично, я буду пахнуть как грязная шлюха, которая только что выкурила бонг.

Блейк рассмеялся.

– Знаешь, ты довольно забавная для чудной чики.

– Это оскорбление или комплимент? Потому что тебе нужно прекратить льстить, из-за тебя у меня слабеют колени – говорю я с сарказмом в голосе.

– Расслабься, Эбс. Вот, – Он достает печенье, которое было разломано и раскрошено. – Ты все еще очень худая; съешь это. – Он протягивает мне печенье с арахисовым маслом. Этот жест застал меня врасплох. Он был милым и заботливым. Моя мама собрала мне ланч, но это первый раз, когда она делает это за много лет. Я даже не могу вспомнить, когда она в последний раз спрашивала меня, что я хочу съесть, или проверяла, достаточно ли у меня денег на обед в школе. Мне приходилось постоянно искать деньги в ее кошельке, чтобы взять с собой, если в доме не было ничего, что можно было бы упаковать в ланч.

– Спасибо. – Я потянулась за печеньем и медленно положила его обратно на колени, как будто он передавал мне целый праздничный торт, и любое резкое движение могло привести к тому, что оно упадет и раскрошится.

– Без проблем, они сделаны с настоящим арахисовым маслом. Так что они не слишком вредны для здоровья.

На моем лице появляется легкая улыбка.

– Неужели?

– Да, их готовила подружка моего отца. Она помешана на здоровье. – Он поднимает подбородок вверх, выпуская дым изо рта.

– Послушай, я знаю, что люди и вечеринки – не твоя стихия, но тебе нужно быть рядом с кем-то. Я тут почитал об анорексии и думаю, тебе пора расслабиться. Повеселись и не беспокойся о калориях или о своем старом распорядке дня. Просто, знаешь, потусоваться.

Я пристально смотрю на него.

– Ты сейчас серьезно? – Я чувствую, как мое тело напрягается при мысли о том, что мне придется находиться в толпе.

– Совершенно верно. Мой папа уезжает из города на эти выходные, а мой брат сказал, что не вернется домой из колледжа, так что весь дом будет в моем распоряжении. Что скажешь? Выпьем пива, поиграем в бильярд и познакомишься с моей бандой.

– Твоя банда?

Он улыбается, и ямочки на его щеках становятся глубже. Клянусь, если это не самая сексуальная улыбка, которую я когда-либо видела, то не знаю, что это. Он воплощение плохого парня. У него татуировки на руках, а его волнистые угольно-черные волосы спадают чуть ниже плеч.

– Да, я играю на гитаре и встречаюсь с несколькими ребятами. Мы пьем и сочиняем музыку, но мы думаем о том, чтобы добавить группе женственности, и твой голос как раз подойдет для этого.

Я с минуту смотрю на него. Он серьезен. Блейк Киллиан приглашал меня потусоваться с ним?

– Хорошо, конечно. Я могу попросить маму, и она подбросит меня. Мне просто нужно будет сказать ей, когда я вернусь домой.

– Эбигейл, мне шестнадцать; я начал водить машину несколько месяцев назад. Я могу заехать за тобой или ты можешь поехать со мной после школы. Если тебе так больше нравится, я всегда могу отвезти тебя обратно домой