Текст книги "Вечная молодость (ЛП)"

Автор книги: Надин Дарахарт

Соавторы: Сара Ведлер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Что важно, так это твой подопечный, окончательно и бесповоротно.

– Ты вёл себя при ней, почти как свихнувшийся.

– Я спас её жизнь и приготовил ей поесть. Слишком свихнувшимся мне это не кажется.

Я закатываю глаза.

– Ты же знаешь, что я имею ввиду. Со мной ты не такой.

Я чувствую, как его взгляд останавливается на мне, и вздрагиваю, но принуждаю себя не отвечать на него. Возможно, это к лучшему, что между нами тлеет костёр. Кто знает, что иначе пришло бы ему в голову.

– Послушай, – краем глаза я вижу, как он слегка наклоняется ко мне. – Возможно, для тебя она нечто вроде подруги, но для меня она – не больше, чем работа.

Я не могу поверить, что он действительно так думает. Не больше, чем работа. Как безучастно это звучит. Словно Пейшенс – это дом, который он строит и затем просто продает, когда он готов.

– Как ты можешь быть таким равнодушным?

– Она – промышленник, – говорит он с презрением. – Мы им не принадлежим, мы – прислуга, такие же как рабочие. Они находятся там, наверху, а мы лишь на ступень выше людей из Ничьей Земли. Они смотрят на нас сверху вниз, почему я не должен поступать так же с ними?

Мой взгляд устремляется в его сторону.

– Но это же смешно! Пейшенс ещё ребёнок, она ни на кого не смотрит сверху вниз.

Ироничная ухмылка играет на его чертах.

– Ей шестнадцать, и она давно уже не невинная маленькая девочка, которой когда-то была.

– Она невинна, – настаиваю я. – Она не проводит различие между собой и нами, Сай. Нам бы тоже не стоило этого делать.

Сай всё ещё сидит, наклонившись вперёд, и его глаза, кажется, буквально горят.

– Мы жертвуем своими жизнями ради них, – тихо говорит он. – Мы не должны их за это ещё и любить.

Я оглядываюсь к Пейшенс, на её изящную фигуру, её кожу цвета свежих персиков, её шёлковые волосы. Я не могу найти в ней ничего, что не было бы достойно любви. И да, я отдала бы свою жизнь за неё, потому что я, в отличие от Сая, не считаю, что это только наша работа – быть созерцателями.

– Мы рождены для этого, – тихо говорю я. – Это наше предназначение.

– Я не возражаю, можешь идти по пути наименьшего сопротивления.

Сай встаёт и направляется мимо Пейшенс. Совершенно бессознательно я тянусь за ножом, который висит теперь у меня на поясе. Но Сай не обращает никакого внимания на нашу общую подопечную, вместо этого он подсаживается к Мали. Он снял свою куртку и подтянул вверх рукава загрязнившейся рубашки. Я наблюдаю за игрой мышц на его предплечьях, когда он почёсывает голову собаки.

– Как вообще так получилось, – спрашиваю я с внезапным недоверием, – что у тебя нет собаки?

Сай поворачивает голову ко мне.

Я встаю.

– Кто знает, может быть, ты вообще не настоящий созерцатель. Может быть, ты только им прикинулся, чтобы...

– Совершенно бескорыстно спасти чужого ребёнка?

Сай приподнимает одну бровь, и она почти исчезает под его тёмно-русыми прядями.

– У меня нет собаки, потому что она мне не нужна, – говорит он и снова поворачивается к Мали. Она растянулась на боку, позволяя Саю гладить себя.

Её доверие к Саю слегка снимает моё напряжение, но несмотря на это, я не понимаю, почему он один.

– У меня не было права выбора, – упорствую я, – и, насколько мне известно, у других созерцателей такого права также нет. С самого начала обучения каждому из нас дают собаку.

– Да, пусть и так, но мне не дали.

– Но это нелепо!

Сай резко вскакивает.

– Мне не нужна собака, ты это не понимаешь? До этого я отлично без неё обходился! Если у вас других так не получается, это не мои проблемы.

– Хорошо, ладно, ты – созерцатель без собаки.

Я поднимаю руки и решаю не расспрашивать дальше, даже если я всё ещё не верю ему. У него есть клеймо, и он до сих пор помогал нам, кроме того, моя интуиция не подсказывает, что не стоит ему доверять, так что я оставляю все вопросы. И всё-таки, я более подробно узнаю всё у отца Пейшенс, как только мы окажемся вновь в городе, и я смогу с ним связаться. Я надеюсь, что это всё не займёт много времени, даже если ситуация с цирком, не облегчила наше возвращение в цивилизацию. Мы подвергли опасности зрителей, которые там были, а все они – промышленники. Это может означать наш смертный приговор, если нас схватят лиссабонские ищейки. Я оглядываюсь и замечаю, что Сай, отвернувшись от меня, стоит, прислонившись к дереву на краю поляны.

– Ты слышал какие-нибудь странные звуки?

– Нет, лишь пение соловья да писк хомяков.

Он смотрит через плечо и подмигивает мне в знак примирения. Моё сердце совершает самопроизвольный прыжок. Я хмурюсь. Что же это со мной происходит?  Никогда ещё моё тело не реагировало на кого-либо так интенсивно, а уж из-за такого, ничего не значащего жеста, и подавно.

– Наверное, тебе лучше пойти постоять на вахте. А я пригляжу за Пейшенс.

Несколько мгновений Сай вопросительно, изучающе смотрит на меня, а затем сдержанно кивает.

– Ладно. Тогда увидимся позже.

Сказав это, он исчезает среди деревьев.

Глава 20

Я ковыряюсь в золе костра остриём своего ножа. Немного прохладно, но не настолько холодно, чтобы мне пришлось раскладывать новый. Всё равно осталась лишь пара часов до рассвета и нашей отправки в путь. Сай всё ещё не вернулся. Возможно, ему, как и мне, нужно сохранять дистанцию между нами. Я до сих пор не могу привыкнуть к мысли, что я не единственный страж Пейшенс. Мне с трудом удаётся выносить то, что Сай рядом, но несмотря на это, я снова и снова застаю себя на том, как смотрю на него чуть-чуть дольше обычного. Как я постоянно думаю о нём, стоит ему только отлучиться. Снова и снова предо мной его сияющие голубые глаза, его распахнутая рубашка, его выгоревшие на солнце волосы. Бессмысленные мечтания, просто игра воображения.

Я сдуваю пепел со своего ножа и встаю. Пейшенс что-то бормочет во сне, затем отворачивается. Я иду в сторону Мали. Она лежит, положив голову на передние лапы. Её умные глаза ловят каждое моё движение. Я сажусь рядом и глажу её тёплую шерсть, как вдруг позади меня, среди ветвей, что-то громко начинает шуршать. Должно быть, это целая армия полевых хомячков.

Я молниеносно оборачиваюсь с вопросом:

– Сай?

Ответа нет. Вместо него вижу пару чёрных глаз, исчезающих за деревом. Нет, это не глаза – тёмные стёкла солнечных очков на фоне белой кожи, в обрамлении тёмных волос. Я вскакиваю, обтираю рукоятку ножа о свои брюки и крепко сжимаю её. Купид, очередной. Я никогда ещё не испытывала стольких упорных атак одну за другой.  Был ли он среди напавших на нас в Лондоне? Нет, я не могу себе этого представить. После совершённой нами уловки они не могли выследить нас так быстро.

– Сай! – шепчу я, в этот раз чуть громче. Да уж, ему отлично удалось постаять на вахте. – Мали! – Когда я смотрю на свою собаку, она уже заняла позицию возле Пейшенс. Она внимательно глядит на меня. Она чувствует моё беспокойство, но почему она не заметила Купида? На размышления нет времени. Я медленно подкрадываюсь к дереву, за которым он скрылся. Никакого движения, но я чувствую, как он стоит с другой стороны ствола и выжидает, что я совершу ошибку. Что я проявлю невнимательность на долю секунды, и он сможет наброситься на мою подопечную, как беркут на мясо кролика в Сиерра Фантастика.

Я почти дошла до дерева. Я не уверена, придумала ли я всё это или с другой стороны дерева слышны напряженные вдохи. Готовая нанести удар, я поднимаю нож, когда позади меня неожиданно слышится шум, и силуэт прорывается через ветви. Я тотчас оборачиваюсь и готовлюсь к броску. В последнее мгновение я понимаю, что это всего лишь Сай.

– Что такое? – спрашивает он, затаив дыхание, поднимая руки и недоверчиво глядя на мой нож. – Ты позвала меня лишь для того, чтобы убить?

Прежде чем я успеваю ему ответить, я замечаю новое движение. Купид отлепляется от ствола дерева и исчезает в темноте.

– Присмотри за Пейшенс! – кричу я, а затем бросаюсь в погоню. Так быстро, как могу, я пробираюсь между деревьями. Вьюнки и кустарники на земле, казалось, хотят задержать меня, словно сговорившись с ловцом детей, но, несмотря на это, я дышу беглецу в затылок. Его вновь и вновь поглощает тьма, и затем, когда я уже думаю, что упустила его, мелькает его светлая кожа, потому что он оборачивается, чтобы убедиться, что я ещё здесь.

– Стоять! – кричу я, но он, конечно же, не останавливается. А наоборот, ускоряет шаг. В отличие от меня он привык не полагаться на своё зрение, так что дремучий лес доставляет ему гораздо меньше сложностей, чем мне. У меня нет выбора, кроме как тоже побежать быстрее, и, хотя я вытягиваю свободные руки, чтобы вовремя преодолеть препятствия на своём пути, я снова и снова ударяюсь плечом о грубое дерево и больше шатаюсь, чем бегу. Постоянно я выбиваюсь из ритма и просто не могу набрать привычную скорость, а шаги Купида замирают вдали. Но несмотря на это, я продолжаю бежать, я не могу признать своё поражение. Я не могу допустить живого Купида вблизи Пейшенс, который запросто может вернуться и вновь подкрасться к нам. Я бегу и бегу и почти уверена, что окончательно его потеряла, когда неожиданно вырываюсь из леса и приземляюсь на лугу. Высохшая трава высотой по колено, серая в облачной ночи. Я снова вижу Купида, он уже почти пересёк луг и зигзагом устремляется к опушке леса, напротив. Это однозначно мужчина, и я бы сказала, что он молод, моложе Слэйда и его товарищей, но больше не могу ничего разглядеть.

Зато теперь могу наконец бежать быстрее. Я прибавляю скорости и сокращаю расстояние между нами.

А потом – и это для меня, как гром среди ясного неба! – я начинаю увязать... Рывок, сделанный в попытке продолжить бег, сшибает меня с ног, и я падаю на ладони и колени в жирную, сырую трясину.

«Болото“, – со скоростью молнии проносится в моей голове.

Я пытаюсь освободиться, но, очевидно, я безнадёжно застряла. Быстро и полностью тонут мои сапоги, затем я начинаю ощущать, что влажная тина подбирается к моим голеням. Мне нужно выбираться отсюда, и притом – быстро!

«Забудь о Купиде», – говорю я себе, – «и ни в коем случае не впадай в панику».

Кисти моих рук исчезли в трясине полностью. Я откидываюсь назад и сначала вытягиваю правую руку, затем освобождаю левую. Мои глаза лихорадочно ищут то, за что я могла бы ухватиться, но не находят ничего, кроме жалких остатков травы, растущей по краю болота.  Они не выдержат моего веса, любая попытка стала бы напрасной тратой времени. Мне нужно сосредоточиться. Что я, проходя подготовку, узнала о болотах? Нельзя барахтаться, нужно распределить вес тела на максимально возможную площадь.

Я осторожно опускаюсь назад и с ужасом обнаруживаю, что и колени погрузились в тину. Свободны теперь лишь бёдра, но этого должно хватить. Я ложусь на спину, ощущаю, как она и затылок намокают. И вот я лежу, распластавшись и раскинув руки, посреди трясины, которая тихо побулькивает вокруг меня.

Я смотрю на небо. Дымка от отдалённой промышленной зоны Лиссабона скрывает звёзды, месяц – лишь узкий, почти белый серп. Словно кривая ухмылка.

«Поторопись!» – говорю я сама себе и концентрируюсь на своей правой ноге. Осторожно пытаюсь приподнять её, не создавая слишком сильного давления остальными частями тела. Я чувствую сопротивление воды, которая, отступая, почти снимает с меня сапог, ил протестующе чавкает, однако, хоть и очень медленно, мне удаётся освободить ногу из трясины. При этом верхняя часть моего тела почти не погружается в неё, хотя мне и кажется, что болото лишь того и ждёт, чтобы сожрать меня одним большим глотком. Самое важное – оставаться спокойным, всегда и везде. Несмотря на это, моё сердце начинает больно биться о грудную клетку, когда я пытаюсь сделать то же и с левой ногой.

Не получается. Мне просто не удаётся приложить достаточно усилий, не опираясь правой ногой. Подтягивая левую ногу, с каждым сантиметром правая снова уходит вглубь.

– Проклятье! – тихо говорю я и на долю секунды у меня возникает соблазн позвать Сая, однако он должен оставаться рядом с Пейшенс, любой ценой. Я могу лишь надеяться, что на него можно положиться. Я даю себе пару секунд на то, чтобы перевести дух, и, в очередной раз, изо всех сил подтягиваю ногу. Ничего не получается. Наоборот, возникает такое чувство, как будто какая-то холодная, как лёд, рука обхватила мою щиколотку и держит её смертельной хваткой. Верная добыча! На самом ли деле то, что я слышу вокруг себя, –  это лишь бульканье трясины, или это, скорее, слова, как если бы кто-то говорил шепеляво, брызгая слюной.

«Спускайся к нам, Джолетта. Мы давно тебя поджидаем. Сюда, в болото!»

Я закрываю глаза. Я не в праве позволить довести меня сейчас до сумасшествия.

Вдруг совсем неподалёку от меня раздаётся лай. Мои глаза широко распахиваются и видят на краю болота четырёхногую тень.

– Мали! – в ужасе кричу я.– Мали, стоять!

Моей собаке ни в коем случае нельзя ко мне приближаться, однако приказания её не интересуют. Она совершает быстрый прыжок вперёд, разбрызгивая грязную воду, и её передние лапы чуть-чуть увязают. Мали молниеносно вцепляется зубами в мой правый сапог, с большим усилием делает два шага назад задними лапами, и ей удаётся освободить передние. И затем она изо всех сил тянет меня за ногу. Я вскрикиваю, когда острые зубы пронзают кожу ботинка, но Мали не реагирует, а просто продолжает тянуть и тащить. Моё тело постепенно приходит в движение. То, что я не могла осуществить сама, совершает отчаянное напряжение сил собаки. Я ощущаю, как трясина отпускает меня, сантиметр за сантиметром. Наконец я и сама могу принять участие в своём освобождении. Затем лежу без сил на краю болота, а Мали лижет мне лицо.

– Моя храбрая девочка, – произношу я и обвиваю её шею руками. Собака виляет хвостом.

Глава 21

В Лондоне нет заграждений между внутренней часть ю города и рабочими кварталами. В Москве их разделяет полоса мин. Между бесчисленными бетонными убежищами Балашихи, Климовска, Одинцово и Зеленограда и сверкающим центром метрополии находится широкая полоса зелёных насаждений, производящая, на первый взгляд, безобидное впечатление и усыпанная цветочными клумбами. Но тонкий нюх Линн не обманешь. Она чувствует запах тонн взрывчатки, спрятанной под травой. Она даже чует, где именно мины находятся, и старается не наступить на какую-либо и з них.  

И вновь Слэйд возглавляет свою маленькую группу, пока они прокладывают себе дорогу через промышленную зону. Прошлой ночью они разделились, и каждый из них обследовал по одному рабочему кварталу. Линн направили в Зеленоград, Молох, в котором живут четыре или пять миллионов людей. Она спрятала сь и выждала, пока полови на из них по эстакаде, пересек ающей минное поле с помощью моста , была отправлена на ночную вахту, а другая половина, утомленная, ле гла в свои кровати, и тогда спокойно осмотрела окре стности. При этом она наткнулась на интересные запахи . Русский пот пахнет иначе, чем английский и кисловатый запах ед ы, который пробивался из большой кухни казино для рабочих , казался ей таким своеобразным , что она бы с величайшей охотой з а глянула глазком в го ршки. Но времени нет, в конце концов, это тебе не отпуск. Нужно найти девочку, светловолосую девочку и обоих её защитников.  

– Когда вы найдёте её... – предупредил их Слэйд . – То, прежд е всего, остерегайтесь охранницы . Она воинственна, а её инстинкт самосохранения равняется нулю. Безупречный продукт школы созерцателей.  

– Слабые стороны? – спросил Спунк .  

Слэйд лишь покачал головой.  

– Никаких. Только девчонка. Ради неё она готова на всё.  

И Линн была осторожной. Прочёсывая узкие улицы, теснимые многоэтажками, даже обнюхивая грязную воду, взятую из сточной канавы, в поисках следа, она постоянно держала лук и стрелу в боевом положении. Втайне она мечтала о том, что именно она выследит девочку и её стражей. Что уложит обоих созерцателей прицельными выстрелами, а целительницу доставит Слэйду , как военный трофей. Она представляла себе, как он будет удивлён, и спрашива ла себя, а как это вообще будет выглядеть: не на шутку удивлённый Слэйд . С тех пор, как она с ним познакомилась, он никому не позволял глядеть в свои карты – а она помнит его с тех пор, как помнит самую себя.  

Но поиск в Зеленограде остался безуспешным. Трижды она нападала на след ребёнка-целителя, трижды была разочарована. Один из детей лежал в лечебнице , после того как кто-то определённо уже использовал его . Он был бледным и исхудалым, а восстановитель клеток над кровать ю работал н а полную мощность, но Линн учуяла , что он умрёт. Второй был грудным ребёнком, рыдавший и требовавший еды в кроватке в безотрадной квартире рабочих, а третий – дворовым мальчишкой с табличкой, гласившей, что он – чистильщик сапог. По близости не было никого, кто бы нуждался в чистке обуви, но Линн заметила кое-что другое: активность Купидов.   Иногда родители прогоняли детей - целителей , потому что не хотели иметь ничего общего с Купидами . Для тех это было удачей , потому что таким образом они , без особых усилий , могли подобрать этих детей из сточной канавы. Удачей для московских Купидов , неудачей для Линн, потому что ей пришлось вернуться к С лэ йду без хорошего известия, на которое она так надеялась. К её счастью Кэтролл и остальные тоже не нашли девочку и поэтому Сл э йд решил, что им стоит отважится пробраться в центр.

Центр, настолько светлый даже в ночи, чт о глаза Линн болят уже здесь, в минной зоне. Она осторожно поднимает взгляд , чтобы определить, сколько ещё. Расплывчато она распознает стеклянные фасады небоскрёбов, чьи этажи медленно вращаются вокруг собственной оси, и море огней города сливаются при этом в настоящий фейерверк. Над всем этим зрелищем возвышается в небе Останкино, телевышка, с верхушки которой по домам и улицам пробегает поисковый прожектор. На самой верхней смотровой площадке установлены буквы, образуя ярко-красное слово по-русски: безопасность.  

– Осторожно!  

Спунк резко притягивает Линн к себе.  

В мгновение ока она понимает, что чуть было не наступила на мину. Вслед за этим она стремится освободиться от своего спасителя, прямо-таки отталкивая его от себя.  

– Я сама обошла бы её, – шипит она.  

Чистейшая ложь. Слишком уж сильно она погрузилась в свои мысли и забыла, что сейчас главное – думать о минах. И это могло бы стать причиной её гибели.  

Слэйд немедленно оборачивается к ним обоим.  

– Что случилось, Линн? Тебе захотелось развести небольшой костёр?  

Она откашливается и выдавливает из себя виноватое « нет » .  

– Хорошо! Ведь от того, что мы привлечём внимание прожектора на верху , пользы нам будет мало. Тебе это ясно ?  

– Конечно. Я не хотела... подорваться.  

Слэйд строго оглядывает её.  

– Мне нужно, чтобы я мог на тебя положиться.  

Она согласно кивает.  

– Конечно. Ты можешь на меня положиться.  

– В этом я не уверен.  

Он делает несколько шагов в её направлении. Она не в силах отвести взгляд от его лица, тем более теперь, когда он снимает солнечные очки и смотрит ей прямо в глаза. Ей интересно было бы узнать, какой цвет был у его глаз когда-то, до того, как сол нечный свет выжег их до мутно- белого. Несмотря на то, что город находится позади, заметно, что и этого слабого освещения для него слишком много. Его веки краснеют, и одна единственная слеза сбегает по щеке.  

– Линн, - произносит он. – Почти каждый из вас готов был последовать за мной в эту поездку, но я выбрал тебя.  

– Я знаю, – шепчет она.  

– Ты храбрая, и я ценю это. Но ты... – Он с ухмылкой оборачивается к месту, на котором она чуть не наступила на мину: – ... не блещешь умом.  

Кэтролл издаёт смешок – короткий и резкий звук.  

– Блещешь умом... – повторяя за ним, скалит зубы Спунк .  

– Поэтому ты должна быть сконцентрирована без остатка, причём постоянно. Я не могу рисковать тем , что один из вас разочарует меня.  

– Я не разочарую тебя.  

– Однако ты только что сделала это.  

В течение нескольких секунд царит тишина. Линн опасается того, что он в следующее мгновение вытянет стрелу и просто избавится от неё. Вместо этого, он ещё некоторое время глядит на неё, потом снова надевает свои очки.  

– Последний шанс, – говорит он, отворачиваясь. Линн хорошо представляет себе его ухмылку, когда он добавляет:  

– « Я не хотела подорваться » . И вправду, это стало бы хорошей эпитафией!  

Он нагоняет Кэтролл , которая уже тронулась в путь, Спунк тоже опережает Линн. Она в одиночку продвигается по минному полю вслед за другими, тщательно обдумывая теперь каждый шаг, чтобы не допустить ошибки. Метр за метром они продвигаются вперёд, а в это время рельсы надземной железной дороги неподвижно простираются над ними, отчасти скрывая их от наблюдения. Добравшись до центра, они тут же снова разделятся и разойдутся каждый , в одном из четырёх направлений: на север, юг, запад и восток. Где-то там должен находиться ребёнок, спрятанный созерцателями. Другой возможности нет. На этот раз , она будет искать ещё старательнее, чем в Зеленограде. Возможно, она сможет справиться со своим районом побыстрее и помочь в соседнем. Она хочет доказать Слэйду, что она не настолько бесполезна, как он считает. Что она не только храбрая, но и достаточно хитрая для того, чтобы отыскать этого ребёнка.  

Но им не удаётся дойти до центра. Внезапно перед ними появляются пять фигур, как из воздуха, как из-под земли. Слишком поздно Линн осознаёт, что они просто прятались за столбами железнодорожного моста. Прежде, чем она успевает понять, что там скрывались ещё некоторые из них, они окружили Линн, Слэйда и двух других.  

– Слэйд, – произносит одна из фигур с заметным лондонским акцентом. – Сколько лет, сколько зим!  

Слэйд преувеличенно медленно оборачивается вокруг.  

– Восемь, десять, двенадцать... ты привёл четырнадцать своих людей против нас четверых? Ты, должно быть, в последние годы слышал обо мне только лучшее!  

Говоривший до этого противник подступает ближе, и Линн удаётся почуять его запах. С облегчением она понимает, что он – один из них. К упид . Но затем е й становится ясно, что это не обязательно должно значит что-то хорошее .  

– Ты считаешь, это справедливо? – спрашивает он театральн ым голосом. – Сначала прогоняешь нас в Москву, а затем вторгаешься на нашу территорию?  

– Я что-то не припоминаю, чтобы прогонял вас, – невозмутимо выдаёт Слэйд.  

Противник смеётся.  

– Нет, ты прав. Ты не отсылал н ас и не просил уйти. Ты лишь делил всю добычу на себя и узкий круг своих ф аворитов, давал тем, кого ценишь, да парочке глупых, но полезных солдат. А нас, остальных, ты бы обрёк на голодную смерть, держа нас на коротком поводке.  

Слэйд тихо вздыхает и приближается к своему оппоненту.  

– Ты оскорблён. Хорошо, ладно, это я понял. После всех эт их лет ты всё ещё обижен. Но правда, действительно необходимо копаться вновь в старых историях? Не будет ли проще для всех нас, если ты просто пропустишь нас?  

Противник издаёт звук, почти с отвращением.  

– Всё то же старое трепло! – Вдруг он выбрасывает вперёд руку и хватает Слэйда за ворот. – С ейчас я скажу тебе, что я думаю о положении дел. Я считаю , вы бы не предприняли столь долгое путешествие из Лондона сюда, если бы речь не шла о чём-то действительно стоящем. И что бы это ни было – я хочу, чтобы ты поделился этим со мной!  

Незаметно Линн подходит на несколько шагов ближе. Лицо Купида даже больше, чем её или других, покрыто тонкими шрамами. Очевидно, дети-целители встречаются в Москве ещё реже, чем ей вчера показалось в Зеленограде.  

– Снег доставляет нам много хлопот, – объясняет Купид, видимо, заметив её взгляд. – Он отражает свет. Это невозможно вынести. Всю зиму напролёт никогда не бывает по-настоящему темно, а когда он, наконец, тает, нам требуется целая орда детей для регенерации.  

– Никому не интересно, – тихо говорит Слэйд, и его противник-Купид притягивает его ближе к себе с яростным звуком.  

– Это моё первое, последнее и единственное предложение, – рычит он. – Выкладывайте нам всё, и я пропущу вас в центр. Что скажешь?  

– Дайка подумать... – Слэйд высвобождает свой воротник из рук оппонента, отворачивается и поправляет одежду. Затем он делает пару шагов, и его лицо принимает задумчи вое выражение. – Я полагаю, что скажу... м -да , было бы весьма разумно просто сказать « да » . – Он поворачивается к противнику и с улыбкой протягивает ему руку.  

Купид со шрамами на лице колеблется, но отвечает на рукопожатие Слэйда, и в этот момент лицо Слэйда вновь становится серьёзным.  

– И всё же я говорю « нет » ! – бросает он и свободной рукой вытаскивает стрелу из своего колчана.  

Для остальных это служит сигналом к нападению. Линн накладывает стрелу и натягивает свой лук, копьё Кэтролл рассекает воздух. Противники лишь на секунду теряются от неожиданности, но затем также достают своё оружие и набрасываются на лондонских Купидов. Линн пытается, как и раньше, сосредоточиться на минах, двигается равно столько, сколько этого требуют обстоятельства, и концентрируется на том, чтобы всё-таки не развести огонь.  

Но, к несчастью, не все так осторожны, как она. Одному из их противников стрела попала в плечо, он испуганно пятится, разевая от ужаса рот, – и вслед за этим московская ночь освещается взрывом.  

К упиды отклоняются назад, руками закрывают глаза и всё равно остаются беззащитны во власти ослепительного света. Огонь, жар, без труда проникает через их одежду, тёмные стёкла солнцезащитных очков, через кожу. Это продолжается, так, по крайней мере, кажется Линн, несколько часов, прежде чем жара и яркий свет отступают, и они могут рискнуть открыть глаза. Но облегчение длится все го несколько секунд, их заметили из центра города. Поисковый прожектор проносится над минным полем, выхватывает всю группу и обволакивает её ослепительной белизной.  

« По-русски это называется « безопасность »« , – думает Линн. – « Безопасность... » . – Потом она теряет сознание.  

 

Глава 22

Небо над поляной окрашивается в розовый, а чёрные прожилки сучков и веток медленно становятся коричневыми и зелёными, как мох. Я едва могу дождаться восхода солнца, потому что с самого момента моего спасения из трясины мне холодно. К счастью, Мали подоспела вовремя. Я так ей благодарна, что всё это время выбрасываю из головы другой факт: касательно похитителя детей она совершенно не справилась прошлой ночью. Она должна была бы почуять его и предупредить нас, но не предупредила. Либо это отклонение произошло по какой-то причине, либо – и я не хотела в это верить – Купиды нашли возможность скрываться от наших собак. Это будет трагедией, потому что отличный нюх зверей является причиной, по которой они у нас вообще есть. Купиды могут учуять особенных детей, а собаки – Купидов. Утрата этого защитного фактора может привести к тяжёлым последствиям.

ай стоит над своим рюкзаком и пропитывает водой из бутылки какую-то одёжку, которую мы прихватили с собой из Вудпери.

– Не надо, – говорю я, когда до меня доходит смысл того, что он сейчас делает. – Это для Пейшенс и Мали.

– Не волнуйся, нам хватит.

Он окидывает меня мрачным взглядом.

– Но в таком виде тебя никогда даже близко к городу не подпустят. Или вообще к чему-нибудь.

Я оглядываю себя и вижу, что подсохшая тина, словно чешуя, покрывает всё моё тело, а корсет и узкие брюки одеревенели. Даже волосы отяжелели от ила.

– Хорошо, тогда давай сюда. – Я протягиваю руку, поднимаясь с места, где был костёр. Даже сейчас, спустя часы с того момента, как он потух, отсюда исходит слабое тепло. По меньшей мере, мне так кажется. Сай бросает мне эту тряпку, с которой капает, а я поворачиваюсь к нему спиной, спрашивая:

– Не мог бы ты помочь мне со шнуровкой?

– Конечно, – говорит он, немного поколебавшись, и подходит ближе. Я слышу, как он останавливается позади меня, затем его пальцы развязывают ленту, которой зашнурован корсет.

– Я не понимаю, как ты могла быть такой легкомысленной! – внезапно взрывается он.

– Тш, Пейшенс ещё спит.

– Ты могла бы умереть! – продолжает он тише над самым моим ухом.

Я ощущаю его дыхание на своей шее, мурашки бегут по всему телу. Я закрываю глаза.

– Но я не могла позволить ему просто так улизнуть.

– Так или иначе, ты сделала это.

Сай прав. Я была легкомысленна, и к тому же, это не принесло мне ни малейшей пользы. Но проклятье, кто бы мог подумать, что в центре этой жаркой страны находится болото?

– В следующий раз он не уйдёт, – бормочу я, обращаясь, скорее, к самой себе, чем к Саю.

Он хватает меня за плечи и резко разворачивает к себе. Теперь мне нужно держать обеими руками свой корсет, уже раскрытый на спине, чтобы не потерять его.

– Прошу тебя, будь в следующий раз осторожней!

У него крепкая хватка. Мне удаётся лишь порывисто кивнуть.

– Если ты пропадёшь из-за одного-единственного Купида, который всё равно даст тягу, это не принесёт Пейшенс никакой пользы, – продолжает он. – Это не принесёт пользы никому.

– Я знаю.

Мой голос звучит приглушённо. Я мёрзну сейчас, как никогда ещё не мёрзла, и мне не терпится надеть на себя чистые, сухие вещи. Но что-то мешает мне выскользнуть из рук Сая. Какая-то часть меня, которая, определённо, не является моим разумом, наслаждается тем, что мы стоим здесь, вплотную друг к другу: его руки – на моей коже, наши лица – очень близко. Я гляжу вниз на наши ботинки, стараясь собраться с мыслями.

Как назло, Сай не даёт мне такой возможности. Пальцы его левой руки скользят по моей ключице, вверх к шее, и останавливаются под подбородком, нежно поднимая мою голову вверх, так что мне приходится посмотреть на него. Я хочу что-нибудь сказать, выкрутиться из этой ситуации, но взгляд Сая, кажется, действует на меня гипнотизирующе, и я не могу сдвинуться ни на миллиметр. Его светло-голубые глаза впиваются в мои, они полны заботы и боли, но в то же время наполнены чем-то ещё, что я просто не могу определить. Он подходит ещё ближе, а затем я чувствую его губы на своих, бархатистое тёплое прикосновение, посылающее электрические заряды через всё моё тело. Осторожный поцелуй, который, кажется, длится несколько часов и в то же время слишком быстро проходит, как цветок, который увядает с каждым мгновением.

Я закрываю глаза, стараясь запомнить это чувство, а потом вдруг одновременно происходит всё это: Мали лает, Пейшенс резко просыпается и испуганно вскакивает, в лесу становится шумно, и до моего слуха доносятся возбуждённые голоса.

– Чувствуете этот запах? Кто-то жёг здесь костёр!

Сай и я шарахнулись друг от друга, как вспугнутые птицы.