Текст книги "Вечная молодость (ЛП)"

Автор книги: Надин Дарахарт

Соавторы: Сара Ведлер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Юра не отвечает. Она сосредоточена, одна из ёмкостей над ее кроватью начинает гудеть. Как будто вводимые ей клетки, сразу же снова портятся. Через некоторое время она убирает левую руку из таза и также кладет свои худые, лишенные кожи пальцы робота на руку Пейшенс.

– Боже мой! – вырывается у нее. – Это абсолютно невозможно!

Пейшенс тут же отдергивает руку.

– Что? – пугливо спрашивает она.

Несколько ужасных секунд я опасаюсь, что она больна. Что Юра сейчас расскажет нам об ужасной раковой опухоли у нее внутри. Я с облегчением вздыхаю, когда она ничего не говорит о болезни. Вместо этого, ее глаза наполняются слезами, она шепчет:

– Ты неиссякаемый источник. Спасительница.

– Что это означает? – спрашиваю я вместо Пейшенс.

Юра медленно поворачивает голову ко мне и Саю.

– Когда она обретет всю полноту своих способностей, она станет…

Внезапно, на лестнице слышится топот и мы все поворачиваемся к двери.

– Купид! – ревет чей-то голос. – На берегу озера обнаружен Купид!

Пейшенс вскакивает, и мы все трое переглядываемся. Затем наступает светопреставление.

Глава 37

Словно муравьи, жители деревни устремляются вверх по лестнице. Мне видно из окна, как всё новые и новые, вооружённые самодельными пиками, выходят из домов. Также и у тех, кто только что протиснулись к нам в палату, в руках оружие, и все до единой пики, направлены на нас.

Мы отступает назад, Пейшенс между нами. Я держу в руках свой нож, у Сая в распоряжении лишь его кулаки. Мали стоит перед нами, оскалив зубы, и тихо рычит.

Хосе, предводитель этой своры, показывает на нас пальцем.

– Двадцать лет! Тридцать лет нас не беспокоили эти мерзкие твари! Вы притащили сюда с собой Купида, только вы в этом виноваты!

Мужчины и женщины, угрожающие нам своими копьями, одобрительно шумят.

– Понятия не имею, о чём ты говоришь, – отвечаю я, но это звучит неубедительно, и я радуюсь, когда в разговор вступает Сай.

– Мы три обычных путешественника, вы не имеете права перекладывать свои проблемы на нас. У нас на хвосте определённо не было никакого Купида.

Глаза Пейшенс ищут Юру, её взгляд полон мольбы, в точности как вчера, когда она просила меня, не вступать в спор с хозяином острова.

– Пожалуйста, – можно прочитать по её губам.

Юра с неприязнью глядит на неё, а потом поворачивается к своему мужу.

– Они лгут, – молвит она холодно. – Девочка со светлыми волосами – целительница. А эти двое, по всей вероятности, её стражи.

Хосе медленно поворачивает голову в нашу сторону.

– Ах, вот оно что!

– Я правда не понимаю, о чём там говорит ваша жена, – предпринимает ещё одну попытку Сай, но Хосе больше не позволяет себя дурачить. Сделав несколько быстрых шагов, он оказывается возле нас и резким движением оттягивает вниз ворот моего платья. Я стою полуобнажённая, и выжженная «W» отчётливо красуется на моей груди.

– Созерцатель, – презрительно говорит Хосе. – Мог бы догадаться. Хотя бы по этой идеально выдрессированной шавке. – Он хватает оторочку своей рубашки и показывает нам бледную, едва заметную «W» на своей собственной груди. Теперь всё становится ясно, в том числе и большая разница в возрасте обоих.

Я таращусь на него, не веря своим глазам:

– Вы – хранитель Юры? И вы делаете с ней всё это?

Хосе поджимает губы.

– Всё, что она делает, она делает по доброй воле. А я забочусь о том, чтобы ей ничто при этом не мешало.

Слова про добрую волю я считаю ложью. Внезапно, я ясно вижу перед собой историю этих двоих. Вероятно, Юра годы назад влюбилась в своего хранителя и из симпатии к нему, ввязалась во всю эту сумасшедшую историю с островом. Меня не удивило бы, если бы оказалось, что Хосе получает деньги с вновь прибывших, больных промышленников, которым в городах, больше не могли помочь.

– Как вы вообще можете ещё смотреть на себя в зеркало? – с отвращением спрашиваю я.

– Благодарю за беспокойство.

С этими словами, он подаёт жителям деревни знак, и они надвигаются на нас. Стремительно быстро, остриё их оружий приближается к нам, будто разъярённые насекомые, которых привлекла наша кровь.

– Окно! Оно открыто! – кричит Сай и толкает нас с Пейшенс за свою спину.

– Я поймаю тебя! – кричу я, бросаюсь наружу и падаю на землю. Я тут же перекатываюсь и встаю на ноги. Мали проворнее меня, она уверенно приземляется на все четыре лапы.

– Пейшенс! – кричу я. – Прыгай!

Она появляется в оконной раме, судорожно оглядывается через плечо. Вновь колеблется.

– Сделай так же, как и на причале, – кричу я. – Свесь ноги и...

Я не успеваю договорить. Внезапно в глазах Пейшенс появляется решительность, она отталкивается и падает прямо на меня. Во второй раз, за кратчайший промежуток времени, я падаю на землю, правда, теперь мой вес почти в два раза больше. Мои лёгкие сдавлены, но я думаю лишь о том, чтобы встать и убежать прочь, так-как и другие жители деревни, выскочившие из домов, сейчас набросятся на нас.

– Бежим! – я хватаю Пейшенс за руку, и мы мчимся к густому лесу. Сперва я не могу различить даже просвета в сплошной коричневой массе древесных стволов, но потом, мимо нас, пролетает копьё, исчезая в тени между деревьями и указывая нам путь.

За спиной я слышу глухой треск, сопровождаемый стоном, затем Сай нагоняет нас и прикрывает, в то время как мы, исчезаем с поляны. Жители деревни преследуют нас, и не только по земле. Они появляются на верхушках деревьев, будто из ниоткуда, спускаются вниз по верёвочным лестницам, мчатся по своим деревянным мостам.

– Это какой-то проклятый лабиринт! – орёт Сай.

– Нам нужно к воде! – я оборачиваюсь к нему на бегу. – Эти люди ведь каким-то образом приплыли сюда, значит, должны быть лодки!

Так как Сай в последний момент ловко уворачивается, копьё пролетает в сантиметре от его плеча. Он поднимает оружие с земли, осматривает кроны деревьев и с силой бросает его вверх.

– Нет! – кричу я. – Если ты убьёшь одного из них, это ещё больше их разозлит!

Сай смеётся, вновь ускоряя шаг.

– Ты думаешь, они могут стать ещё злее?

– Туда! – взвизгивает Пейшенс и указывает на просвет между деревьями, примерно в сотне метров от нас. – Я думаю, там море!

Я тоже наконец распознаю тёмно-синюю полосу, на поверхности которой отражается оранжевое зарево восхода. Лучше бы остаться под прикрытием деревьев, пока будем обыскивать берег, ища лодки, но здесь это совершенно невозможно. Словно в подтверждение моих мыслей, навстречу нам снова несётся копьё, и я вовремя успеваю рвануть Пейшенс в сторону.

– Какой умный ход – убить целительницу! – кричу я в чащу, но не получаю ответа.

Мы продолжаем бежать к морю, а затем вдруг, оно исчезает из поля моего зрения, когда сразу несколько фигур преграждают нам путь к спасению. Я узнаю Хосе и вчерашнего типа с каштановыми волосами, так похожего на него. Их сопровождают ещё двое мужчин.

Мы останавливаемся.

– Пропусти нас! – требую я, а Мали снова поддерживает меня угрожающим рычанием.

– Мы ещё можем решить всё мирным путём, – запыхавшись, отвечает Хосе.

– Да, если вы сделаете так, как предлагает Джолетт! – Костяшки пальцев Сая щёлкают, когда он сжимает кулаки.

– Нет, если вы присоединитесь к нам. – Хосе прислоняется к дереву и сгибается, схватившись рукой за бедро. Колющая боль. Видно, он теперь не в такой хорошей форме, как прежде. – Мы вместе отыщем Купида и расправимся с ним. Затем Юра, научит малышку всему, и мы будем жить в мире и добром здравии до тех пор, пока...

Сай стучит себе пальцами по лбу.

– Не все созерцатели продажны.

Хосе смеётся.

– Есть разница между лояльностью и глупостью. Эта малышка... – он указывает на Пейшенс, – настоящий бриллиант.

Мы придвигаемся к ней ближе, и сама Пейшенс встречает седовласого гневным взглядом. Я вытираю руку о своё платье, затем крепче обхватываю рукоятку ножа.

– Мне следует расценивать ваше молчание как отказ?

– Расценивать его как согласие было бы довольно оптимистично.

– Ну, ладно, – Хосе поднимает руки и тут же вновь опускает их: преувеличенный жест беспомощности. – Как пожелаете.

В следующее мгновение его спутники резко поднимают свои копья и мечут их в нас. Заметно, что у них в этом нет практики, однако одно из копий несётся прямо на нас с Пейшенс.

– Нет! – я слышу крик Сая. Он кидается к нам, прыгает и бросается ко мне, чтобы убрать меня с линии огня.

Ко мне. Я лежу под ним, с растерянным видом уставившись на него.

Рядом со мной, прижимается к земле Пейшенс. Меч пролетает мимо неё. Но облегчение от того, что она не ранена, во мне не возникает. Сай отвечает на мой взгляд и выглядит не менее испуганно, чем я себя чувствую.

Его руки обхватывают мои плечи, он открывает рот, но не произносит ни звука. На его лице отчётливо написаны угрызения совести. Он спас меня, хотя должен был защитить Пейшенс. Он пошёл на риск, что оружие лесного обитателя пронзит её, только, чтобы со мной ничего не сулчилось.

– Слезь с меня, – выдавливаю я и сильно ударяю его в грудь. Я поднимаюсь на ноги и помогаю Пейшенс встать. Быстро осматриваюсь в поисках нападающих и полностью ошеломлена, когда понимаю, что они испарились.

– Пожар! – неожиданно вскрикивает голос в метре от нас. – Пожар в деревне!

Мы стоим, не производя ни единого шороха, и прислушиваемся к шагам, отдаляющимся от нас с бешеной скоростью. Затем я улавливаю лёгкий запах гари, и мне становится ясно, что происходит. Пожар в селении, состоящем из деревянных хижин – самая большая из всех возможных для него катастроф.

Хуже, чем Купид, хуже, чем мы. Тем не менее, пожар – пожалуй, самый лучший отвлекающий манёвр, и наш шанс бежать отсюда.

– Вперёд! – я снова беру Пейшенс за руку. – Поищем лодку!

Глава 38

Пока Сай пытается завести мотор, мы с Пейшенс стоим на палубе и смотрим на пламя, пылающее в лесу. Остров горит как огромная свечка на торте к дню рождения. Пейшенс с грустью смотрит на мнимый рай.

– Пойдём. – Я обнимаю её плечи. – Ты не должна так думать.

Она озадаченно смотрит на меня.

– А что я думаю?

– Что это твоя вина.

Она слабо улыбается.

– А что бы ты думала на моём месте? Если в деревне действительно оказался Купид, то это один из тех, что преследуют нас по моей вине.

Купид. Я оборачиваюсь и оглядываю совершенно пустой пляж. Возможно, он прячется где-то в лесу и попытается схватить Юру сейчас, когда остальные отвлеклись. Должно быть, это тот же самый Купид, которого я видела на рыболовном катере.

Наверное, он учуял Пейшенс в порту Лиссабона и решил следовать за нами по пятам. Возможно, он хотел подождать с нападением, до тех пор, пока у нас не будет твердой почвы под ногами, чтобы можно было забрать Пейшенс к своим друзьям. Надеюсь, он сгорит в огненном аду на Финистерре.

– Ну и что, – я отпускаю Пейшенс. – Эти люди не заслужили иного. Они хотели нас убить, ты уже забыла?

Она печально мотает головой.

– Не будь такой, Джо.

Я ничего не отвечаю. Она всегда была более кроткая, чем я, иногда я кажусь себе ужасным человеком, в отличие от нее.

Какое-то время, мы молча стоим на палубе, в то время как небо над Финистеррой окрашивается в темный цвет от поднимающегося дыма. Я глубоко вдыхаю, и радуюсь, что воздух на море ясный и бес сажи.

Пейшенс первая отрывает взгляд от неба и смотрит в сторону каюты.

– Тут где-нибудь есть ванная комната?

– Тебе опять плохо?

– Нет-нет, это уже в прошлом.

Лодки, которые мы нашли в маленькой бухте в стороне от деревни, все были комфортабельными, но старыми. Я предполагаю, что их построили промышленники, специально для переправки на Финистерру, чтобы посетить Юру. Некоторые из них, были покосившимися, покрытыми водорослями и ракушками, а некоторые, вообще развалившимися на части.

Эта лодка в порядке, и мы действительно нашли небольшую ванную под палубой. Я рада, что могу оставить там Пейшенс. Мне нужно несколько минут, чтобы побыть одной. Я медленно поднимаюсь по лестнице в застекленную кабину управления, где Сай знакомится с техникой, в то время как мы с грохотом, медленно выходим в море.

Он засучил рукава на футболке, которую ему дал Хосе. Я уставилась на его руки, медленно закрывая за собой дверь. Услышав щелчок замка, он поворачивается, узнают меня и улыбается.

– Снова обошлось, да?

Я киваю и спиной прислоняюсь к дереву.

– То, что произошло...

– Прошу тебя, – я мотаю головой. – Не начинай сейчас извиняться.

Сай подходит ко мне, но больше ничего не говорит. Хоть я и не смотрю на него, но чувствую, как его взгляд буквально пронзает меня. Он опирается руками в дверь, слева и справа от меня, и молчание между нами, становится всё громче, пока он наконец не спрашивает:

– Что?

Я не могу произнести ни слова, но знаю, что у меня нет иного выбора.

– Сай, я... – Я прокашливаюсь. – Эта ситуация с нами. Между нами. То, что происходило в последние дни...

– Происходило? – Его голос звучит хрипло.

Мне все-таки удается поднять взгляд, и я заставляю себя смотреть ему в глаза, в эту глубокую, непроницаемую голубизну его глаз.

– Да, происходило. Мы ввязались в то, во что не должны были ввязываться, в то, что не имеет смысла и вообще плохо для нас. Мы созерцатели, мы не можем и не должны любить друг друга. И мы сейчас прекратим это.

– Сейчас прекратим? – Его голос звучит резко, и он в ярости ударяет по двери. Деревяшка позади меня вибрирует.

– Мы просто нажмём на кнопку и сделаем вид, будто ничего не было, так ты себе это представляешь?

– Мне не важно, как мы это сделаем. Главное то, что между нами всё кончено.

– Ещё ничего толком и не начиналось!

– Хорошо, тогда будет не так сложно принять, что всё в прошлом.

Мгновенно, он оказывается так близко ко мне, и я скрещиваю руки на груди, чтобы хоть немного держать его на расстояние.

– Ты рисковал жизнью Пейшенс из-за меня. Только уже это – неприемлемо. А если бы с ней что-то случилось, это значило бы и твою смерть. И кто знает, не поступишь ли ты так же вновь? Я не готова жить так дальше, зная об этом риске.

Сай пялится на меня. В его глазах появились красные капилляры.

– Ты – ледышка, – шепчет он.

Всё во мне кричит о том, что ему нужно сказать правду. Всё моё тело требует, броситься в его объятия и признаться, что я вовсе не могу представить себе жизнь без него. Что я даже боюсь такой жизни и что мне очень хочется, дать, нам двоим, серьёзный шанс. Но мне удаётся совладать с собой.

– Давай просто начнём всё с начала. Как созерцатели, возможно, как друзья, но не более.

Проходит несколько долгих минут, прежде чем он наконец отворачивается. Я протягиваю руку, чтобы прикоснуться к его плечу, но запрещаю себе это и вновь опускаю её. Я чувствую себя, словно вырвала сердце из собственной груди, и это при том, что ещё пару дней назад, я вообще даже не знала, что оно у меня есть.

– Я не перестану тебя любить, – говорит Сай охрипшим голосом.

Пока он медленно возвращается к штурвалу, деревянными механическими шагами, он расплывается перед моими глазами, становясь размытой картинкой.

– Тебе придётся, – выдавливаю я из себя приглушённым голосом и убегаю прочь из кабины.

Лишь сейчас, слёзы текут по моим щекам, и я никак не могу сдержать их.

Глава 39

На этот раз, Пейшенс не заболела морской болезнью, и меня мучает совесть, потому что мне хочется, чтобы она почувствовала себя достаточно плохо и немного прилегла. Но она очень бодрая, и всё время, пока мы движемся к французской земле, пытается завязать со мной разговор.

Наверху, на палубе, тепло даже тогда, когда опускается вечер и постепенно темнеет. Я нашла себе местечко впереди, на носу лодки, и всматриваюсь в пенную воду, которая чуть ли не в панике разлетается, рассекаемая корпусом нашей яхты.

– Я бы хотела, чтобы мы делали это чаще, – говорит Пейшенс, сидя рядом со мной на борту и болтая ногами. – Плавали на лодке.

– Вот так вот вдруг, – бормочу я.

Она смеётся и глядит на меня.

– На этот раз мне это нравится. Может потому, что нас не окружают мёртвая рыба и дурно пахнущие мужчины.

Я с болью вспоминаю часы, проведённые на рыболовном катере. Нет, собственно, лишь одно мгновение: появление Сая и непомерное облегчение, когда я увидела, что он ещё жив. Уже там, я должна была понят, что происходящее между нами – идея не из лучших.

Из-за глубокой печали о нём, я не заметила ядовитых паров и не убила Купида, наблюдавшего за нами. Мои чувства к нему, похожи на яд, усыпляющий органы чувств. Нет, были похожи. Они были похожи, так как сейчас мне нельзя их испытывать, и я больше не буду этого делать.

– Ух ты! – внезапно шепчет Пейшенс. – Взгляни-ка на это, Джо.

Я поднимаю глаза и убеждаюсь, что в поле нашего зрения – земля. Узкая полоска на горизонте, сверкающая огнями города, простирающегося вдоль Гаврской бухты.

Париж, одна из самых больших современных метрополий. Сай держит курс на побережье, и с каждым метром, эта лента из света расширяется. И одновременно, друг за дружкой, на небе появляются звёзды, как будто вторя огням города. Захватывающее зрелище.

Но оно ничего не вызывает во мне: ни очарования, ни радости. После моего разговора с Саем, всё ужасно серое, и я чувствую, что это надолго.

Глава 40

Линн просыпается, и первое, что она чувствует, – это боль. Всё её тело болит, будто с ещё живого тела содрали кожу. Всё горит, не говоря уже о её глазах. Она спрашивает саму себя, остались ли у неё вообще глаза.  

У неё вырывается стон, когда она ощущает рывкообразное движение. Сначала ей кажется, что кто-то тормошит её, как будто пытаясь разбудить. Затем она понимает, что её несут. Кто-то держит её на руках и, по всей видимости, поднимается вверх по лестнице.  

С каждым шагом, с каждым сотрясением её тела, боль становится сильнее, и медленно, но верно она начинает ощущать нарастающую внутри ярость.  

Для Купида, как она, гнев – ответ на всё. Гнев прост, он исходит из самой глубины и воспламеняется при малейшем намёке на недовольство. Бушует, как шторм, в её сознании, кладёт ей в руки стрелы и лук, и стреляет...   Попадает. Убивает.  

Линн припоминает, как однажды Слэйд объяснял ей, что эта ярость, постоянно кипящая в них, – своего рода природный недостаток. Счастливая случайность, которой, собственно, не должно было бы быть, и которая, однако, сохраняет ей жизнь. Теперь Линн понимает, что он хотел этим сказать.  

Вместо того, чтобы вновь погрузиться от боли в блаженное бесчувствие, может, даже в кому или вовсе умереть, она не теряет сознания, благодаря этому жжению, окутавшему её тело. Её жизненные силы активизируются, а голос в голове нашёптывает, что она должна освободиться от боли. Как-то устранить её. И не важно, чего это будет стоить.  

Линн думает, что для этого ей нужно хотя бы знать причину боли, и, словно по щелчку, воспоминания возвращаются. Москва. Взрыв. Прожектор. Она вспоминает вертолёт, приближающийся к ним из ночи, какие-то машины русской службы шпиков.  

Она не знает, арестованы ли они. Вероятно, да. Возможно, её сейчас принесут в камеру или проведут над ней процедуру проклятия. Она слышала о том, что Купидов в некоторых мегаполисах просто казнят. Не везде они так хорошо контролируют промышленников, как в Лондоне. Не везде есть такие предводители, как Слэйд .  

« Слэйд“, - думает она, и боль другого рода пронзает её изнутри. Она задаётся вопросом, жив ли он ещё. Удалось ли ему сбежать от русских Купидов и шпиков. Он точно не ушёл бы без Кэтролл . Вполне возможно, что им обоим удалось сбежать и что они бросили Линн и Спунка , пожертвовав ими.  

Движения становятся более осторожными, и она чувствует, что ее больше не несут вверх по ступеням. Она слышит механический звук, что-то вроде защелки, и затем – открывающуюся дверь. Наверняка, она была где-то заперта, и сейчас ее доставили на казнь.  

Если москвичи думают, что она взойдет на платформу и предстанет перед глазеющей толпой, то они ошибаются. Она будет бороться до последнего вздоха. По крайней мере этого человека, палача, включающего электричество, она заберет с собой, чего бы это не стоило. Спунк наверняка смотрит на это также. Она шепчет его имя.  

– Тсс, – раздаётся в ответ шипение с параноидным оттенком. Конечно, русские не хотят, чтобы они переговаривались. Не хотят, чтобы они строили планы, разрабатывали тактику. Беззащитный Купид – хороший Купид: очевидно, такова их точка зрения.  

Но с Линн такой номер не пройдёт.  

– Спунк ! – снова произносит она, на этот раз ещё громче.  

– Закрой рот, чёрт возьми! – накидывается на неё несущий её мужчина. И хотя он говорит это шёпотом, в его голосе слышна ярость. Но Линн кажется, что она различила и что-то ещё. Что-то нервное. Она собирается с силами и пытается вывернуться из рук мужчины. Она колотит по нему обеими руками, подтягивает ноги и...  

– Ой! – слышит она свой собственный жалобный стон, ударяясь о пол. Её израненное тело усугубляет силу этого удара, доводя до агонии, и когда она пытается сесть или встать, все органы чувств отказываются служить ей. Внезапно у неё начинается головокружение, и позывы к тошноте заставляют её желудок сжиматься.  

– Ну, берегись... – задыхаясь, шепчет она. – Я задам...   

Но не одну из угроз, которые вертятся у неё на языке, она не может выполнить. Она беззащитна, когда её снова рывком поднимают и когда мужчина, недолго думая, перекидывает её себе через плечо. Теперь она ещё сильнее ощущает каждый его шаг, его плечо врезается ей под ложечку, и она отчаянно пытается немного опереться о его спину.  

Но её ладони, которыми Линн, защищаясь, прикрывала голову от прожекторов, изранены и сплошь в волдырях, и поэтому ей ничего не остаётся, кроме как терпеть эту тряску. Затем, наконец-то, мужчина опускает её, усаживая на своего рода тахту. Похожую на кушетку в лечебнице.  

Вероятно, они хотят проводить над ней всяческие эксперименты. Вполне возможно, что ей придётся превратиться в подопытного кролика. В конце концов, люди уступают им по физическим показателям. Наверняка, их чрезвычайно интересует, в чём заключается мастерство Купида.   

Линн ждёт, что её привяжут к этому креслу, но ничего подобного не происходит. Она слышит возню мужчины (собственно, был ли у него вообще русский акцент?), слышит грохот, затем шаги ещё одного человека. Шаркающие. Обессиленные.   

« Спунк , - думает она. - Он должен быть здесь. »  

И тут, после нескольких мгновений тишины, что-то неожиданно сжимается вокруг её рук. Что-то ледяное, что сдавливает её пальцы. Она не уверена, но ей кажется, будто это тоже руки, только они какие-то... необычайно мёртвые.  

Линн пытается отдёрнуть руки, но лишь на одно мгновение. Внезапно холодные губы прижимаются к её губам, и она чувствует энергию, расходящуюся внутри по телу теплом и бархатом, вверх к сердцу. Оно вдруг начинает биться быстрее, и кровь интенсивней стучит по венам, а тепло растекается у неё в груди, заставляет её содрогнуться, наполняет каждую клеточку.  

За закрытыми веками она распознает красноватое пульсирование, одновременно сильное и мягкое. Затем энергия достигает мозга и наполняет ее... счастьем? Облегчением? Она не знает, как назвать это. Она только знает, что гнев сменяется чем-то другим.  

Чем-то большим. Линн ощущает, как боль отступает, ожоги на ее теле начинают медленно затягиваться. Только потом ее голова становится яснее, и она понимает, что ее доставили к целителю.  

Кто-то заботится о том, чтобы она исцелилась. Почему? Это не имеет смысла. Разве что, кто-то хочет, чтобы она на своих двоих пошла на казнь. Но ведь никто не будет ради этого жертвовать ребенком. Не важно. В данный момент она не хочет об этом думать.  

Она не хочет думать, ни о будущем, ни о прошлом, ни о своей смерти, ни об o всем том, кем она когда-то была или может могла бы стать. Ей просто хочется наслаждаться тем, как ее наполняет энергия, как она пробирается по ее телу и восстанавливает все то, что было повреждено в Москве.  

Она погружается в мягкую обивку тахты и целиком и полностью поддаётся воздействию сил целителя, и вдруг до неё доносится хорошо знакомое ей имя.  

– Слэйд !  

Слэйд ? Линн понимает, он должно быть здесь. А это означает, что его тоже взяли. Она прислушивается к чужому голосу, напряжённо ждёт того, что тот скажет что-то ещё. Возможно, она просто ослышалась.  

Затем отвечает тот, к кому обращались, и она понимает, что не ослышалась.  

– Какая случайность, – говорит Слэйд , – что мы появились здесь в одно и тоже время.  

– Это не случайность! – отвечает другой голос. – Я просто хотел взять тебя с поличным!  

– Взять при совершении чего?..  

Линн бы тоже хотела это знать. Она не понимает, что тут происходит. По всей видимости Слэйд привел к ней лекаря, или привез ее к лекарю. Что само собой было удивительно, Линн никак не ожидала, что ему было важно ее исцеление. Несколько секунд ее переполняла глубокая благодарность. Затем до нее снова доносится чужой голос.  

– Того, как ты таскаешь сюда своих людей. Это привилегия для тебя и больше ни для кого! Это не... энергозаправочная станция.  

Она слышит тихий смех Слэйда .  

– Но выглядит как одна из них, и самочувствие здесь соответственное. – Ей кажется, что он немного удаляется от нее. – После пребывания в Москве ты всё равно нам кое-что должен, – шипит он. –   Мины. Прожектор. С таким же успехом ты бы мог послать нас в горящий дом. Или сразу на солнце.  

Другой голос звучит презрительно:  

– Извини, что я не продолжил работу над вашими слабыми местами, но в отличие от вас, я занят и другими делами, более важными, чем притащить сюда малышку.  

– И какими?  

– Отвлекающими манёврами. – В постороннем голосе появилась угрожающая нотка. – И вообще, я не должен перед тобой отчитываться. В конце концов, именно ты не соблюдаешь условий соглашения.  

Линн по-прежнему не совсем понимает смысл происходящего. Ей до сих пор не ясно, как и почему Слэйд привез ее к этому целителю, который все еще оказывает воздействие на ее измученное тело, и как он с этим всем связан. Ей понятно лишь одно – это, должно быть, заказчик. Тот, кому они должны доставить девушку. Не удивительно, что он недоволен.  

– В общем и целом я их очень даже соблюдаю, – говорит Слэйд , но не успевает продолжить.  

Другой издает странный звук, нечто среднее между весельем и гневом.  

– Я знаю, у тебя хорошо получается оправдываться. Могу сказать только одно: не утруждайся. Забирай свою девушку и вези ее обратно на вашу квартиру. А затем беритесь за работу, иначе наше соглашение потеряет силу.  

– Без нас тебе малышку никогда не заполучить, – отвечает Слэйд .   

– Но есть и другие Купиды.  

– Не в Лондоне.  

Собеседник Слэйда молчит несколько секунд, а затем, едва сдерживая ярость, бросает:  

– Только этот один раз, Слэйд . Но когда будете готовы, убери её отсюда, чтобы я не видел здесь больше никого из твоих людей!  

Снова раздаются шаги, а затем Линн и Слэйд остаются одни. Ей очень хотелось бы взглянуть на него сейчас, но глаза по-прежнему отказываются ей служить. Хотя она за закрытыми глазами и чувствует воздействие сил целителя, однако по прежнему опыту знает, что до того момента, как она вновь сможет что-то разглядеть, ещё долго. Она отворачивается, так что чужие губы больше к ней не прикасаются.  

– Слэйд ? – тихо спрашивает она.  

– Молчи! – набрасывается он на неё. Ярость звучит в его голосе, а надменная нотка, которая была в нём при разговоре с другим мужчиной, исчезла без следа.

Линн решает не возражать против его приказа. Вместо этого она пытается просто расслабиться, отдаваясь воздействию этих сил. И ей даже кажется, что она в глубине своей души чуточку рада тому, что не умрет сегодня.  

Глава 41

Париж. Я представляла себе Париж совсем по-другому. Романтические улочки, музыка повсюду, в воздухе и в каждом уголке. Увитые затейливой ковкой, уличные фонари, освещающие темными ночами улицы. Из-за того, что мы слишком быстро ехали по французской столице, мне не удалось составить представление о Париже, но сейчас действительность изобличает ту лживую картинку, сложившуюся в моей голове.

Улицы – полированные поверхности из мрамора, дома имеют четкие геометрические линии, блестящие и ледяные фасады. Эйфелева башня – это стальной монстр, не такая, какой я ее знаю. Она встроена в белую, освещенную конструкцию из стекла, придающую всему ансамблю нелепый вид. И я не нахожу в этом ничего привлекательного.

Пейшенс напротив, уставилась на символ Франции так, как будто никогда не видела ничего более красивого. Сай с сомнением смотрит на нее. Я пытаюсь игнорировать красные круги у него под глазами, так же, как и он игнорирует меня, с тех пор как мы откровенно поговорили.

– Мы спрячемся где-нибудь до наступления сумерек. Затем мы сможем смешаться с французами, не особо бросаясь в глаза, – неожиданно говорит он и осматривается.

Площадь перед Эйфелевой башней пуста. У меня такое ощущение, что мы единственные люди, находящиеся в этот поздний час на улице. Я смотрю на Сая, сомневаясь, что мы надолго останемся незамеченными среди парижан. Мы по-прежнему носим одежду, выданную нам на острове, она грязная и рваная. Кроме того, мы оба не говорим по-французски.

Конечно, английский уже много лет является официальным мировым языком, но в метрополиях по-прежнему используются и другие языки. Мы бросаемся в глаза, что в общем-то не является проблемой, потому как чипы созерцателей похожи на чипы промышленников. Несмотря на это, я хочу избавить Пейшенс и нас от попадания к контролерам.

Я не хочу, чтобы она прошла эту хладнокровную, механическую процедуру, проводимую контролерами, считающими себя лучше остальных рабочих и только и ждущих, чтобы поймать какого-нибудь контрабандиста, шпиона или беженца.

Я выражаю свои опасения вслух.

– Я говорю по-французски. – Пейшенс пожимает плечами, все еще восхищаясь Эйфелевой башней. – И по-испански, по-русски и ...

Сай перебивает ее, не глядя при этом ни на кого из нас. – Это ничего нам не даст. Для начала нам нужно спрятаться и позаботиться о рациональном плане. Нам нужны деньги.

– И мы, наконец должны позвонить ее отцу. – Я киваю в сторону Пейшенс.

– Для этого нам тоже нужны деньги. Пойдем. Я знаю, где рабочий квартал. Он тянется от Антони до Палезо. Там мы и спрячемся.

Я не переспрашиваю, откуда он это знает, а лишь молча, следую за Саем.

Мы покидаем сверкающий чистотой центр Парижа, и в какой-то момент внешний облик города меняется, как будто кто-то прочертил невидимую границу. Под моими ногами хрустят осколки стекла, фасады домов измазаны яркой краской. В отличие от рабочих кварталов Лондона, здесь у квартир есть окна. Черные дыры без стекол, частично забитые деревянными балками, частично ярко освещенные.

Мы пересекаем пустующий перекресток и оказываемся в рабочем квартале. Я бросаю испытующий взгляд на Мали. Повесив хвост, она бежит между мной и Пейшенс по неровной дороге. Ни следа беспокойства, никаких признаков того, что она почуяла след.