Текст книги "Пепел и кровь. Огненный ученик (СИ)"
Автор книги: Н Свистунов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)
***
Прошло еще пять прекрасных солнечных дней, и весна окончательно заявила права на Лес. За это время мы не встретили, ни одного кочевника или беженца. Орда не раскинула свои щупальца так далеко и имперские граждане, будь они тут, то могли бы чувствовать себя в относительной безопасности. Но их попросту не было. Все кто жил поблизости, были уже далеко.
В пути выяснилось, что Изире сложнее проявлять эмоции с новым лицом и по большому счету чужими мимическими мышцами, но делать это она все же до определенной степени может. Девчонке приходилось тренироваться в этом и пару – тройку раз я замечал как она это делает корча рожи в моменты когда считала, что ее никто не видит.
С Фенором было сложнее, его холодный взгляд было никакими тренировками не убрать. Просто так сочетались эльфийские глаза с человеческим лицом. Я хотел выйти с предложением и попытаться изменить глаза под человеческие, но побоялся, что это уменьшит их эльфийские качества, ведь, несмотря на ассимиляцию и сложную работу со сращиванием нервов мне удалось полностью сохранить эльфийскую зоркость и ночное зрение. Вместо этого предложил просто пользоваться темными очками, если получится таковые достать. На границе со Сковородкой я такие видел у нескольких дозорных. Они ими пользовались для защиты глаз от яркого солнца.
Наконец мы добрались.
Я не поволок сразу всех в село, а оставил отдыхать неподалеку вместе с соратниками и фамилиарами, а сам, одолжив у Фенора имперца так и не получившего имени, поехал вперед, что бы договориться обо всем. Родной Лес расступался перед мордой жеребца, и я уже видел не задетые войной дома своих соседей. Сколько я тут не был? Еще пара месяцев и год будет, как уехал. Мирка если тогда понесла, то уже родила. По срокам еще в третьей декаде холодника должна была. Как она теперь? Как мамка? Как батя? Как эти два раздолбая, что мои друзья?
– Эй, дядька! – окрикнул меня постреленок лет шести – семи высунувшийся из голых, но довольно густых кустов.
– Чего тебе? – усмехнулся я, притормаживая коня.
Он присмотрелся, припоминая, где видел мое лицо, и его испачканная моська озарилась опознаванием.
– Ты Даш? – на всякий случай все же уточнил он.
– А ты вроде Масин, младшенький дядьки Стуса? – не остался я в долгу.
– Какой здоровый стал! А я не младшенький уже. Мамка по весне сестренку родила, – пацан скрылся в зарослях, как и не было.
Я не спешил, так что стараниями этого ребенка новость о моем появлении достигла села гораздо раньше меня самого. Детвора разного возраста лущеным горохом из мешка высыпала на околицу. Пацанята и девчушки гомонили, лезли под копыта, что бы погладить чистокровного имперца. Пришлось слезть с лошади и следить, что бы тот никого ни задавил. Конь хоть и умный, но далеко не спокойный. Меня слушаться и то не вдруг стал. Так что когда мелюзга сама готова сунуть голову под опускающееся копыто, что бы глянуть на подковы, дело может кончиться плачевно.
Вопросы сыпались один за другим. Девочка пары лет отроду, имя которой так и не вспомнил, по-хозяйски залезла на руки и устроилась, обвив мою шею руками. Я оттаивал душой и телом. Становилось все легче и легче. Ведь это за них мы лили кровь и жгли все в пепел. Что бы этих вот самых детей пустынники не подкидывали вверх вместо мишеней для тренировки лучников, как это было в паре посещенных мной и разоренных ими сел.
Стало столь легко на душе, что в упор не замечал как шушукаются появившиеся, но не спешащие радоваться взрослые. Я не понял, что что-то не так даже когда путь мне заступил Нафас.
Жрец осенил меня знаменьем Сущего.
– Вижу, сохранил и укрепил велико тебя наш Отец небесный, – завел он в своей обычной манере, будто на проповеди. – Пусть укрепит Он и волю твою и не даст возобладать гневу...
– Погоди жрец! – не став ничего слушать весело воскликнул я, ссаживая с рук на землю девочку и доставая дырявую книгу с медным переплетом.
Одежда на мне истрепалась и частично была другой, но книгу хранил все на том, же месте.
– Вот! – потряс увесистой священной атрибутикой перед лицом служителя культа. – Видишь, как Творец защитил меня?! Стрела пробила доспехи, но под ними была она, в том самом кармане, куда ты ее положил! – обхватив жреца, я закружился и закружил его со всей молодецкой удалью.
Смеялся и кружился. Смеялся и кружился. Смеялся и кружился. А потом вдруг увидел маму. Она стояла печальная и постаревшая не на год, а на целое десятилетие. На руках у нее был сверток. Завернутый в пеленки младенец месяца максимум двух отроду. У них с отцом долго не получалось завести второго ребенка. Так что? Получилось? Может мама была уже беременна, когда провожала меня? Могла и быть, но учитывая, что сатирки вынашивают детей только семь месяцев, то могла зачать и в середине лета. Если ребенок новорожденный нескольких дней отроду.
– Мама! – радостно устремился к ней, но был остановлен виновато опущенными слезящимися глазами.
– Что такое? – замер я с опустившимися руками, наконец, понимая, что что-то далеко не так.
Глаза заметались в поисках знакомый с детства фигуры защитника, учителя и примера для подражания. Где отец? Я не видел его среди собравшихся односельчан, и с каждой минутой мне это нравилось все меньше.
– Где Батя? На охоте? – ухватился за последнюю соломинку.
– Его нет больше с нами, – сказал вместо разрыдавшейся в голос матери, обнявший ее за плечи Сур.
Склонив голову к плечу несколько долгих минут осознавал увиденное и услышанное, а потом едва сумел удержать себя в руках и не насадить того кого считал своим лучшим другом на Лунный блик неизменно висевший на поясе. Убивать мужиков лицом к лицу это не баб. Такое мне только впервые разы было не привычно, а потом это превратилось в обычную рутинную работу, так что в злобе убил бы легко и его и, возможно, всех кто попытается заступиться. Но ведь они не враги и даже не соперники. Я должен сражаться за них и даже мысли об обратном кощунственны.
Глубокий вдох. Выдох до конца. Притушить вдруг вспыхнувшее груди клокочущее пламя пожара. Успокоить забеспокоившихся и сигналящих о готовности лететь на выручку питомцев.
– Идем в дом, нечего представление устраивать, – отметил, что Сур стал еще выше и шире в плечах. И рога сантиметров в сорок длиной. Настоящий красивый мужик, но не чета мне после возмужания и укрепления. Я конечно не великан Малакт, но парень крепкий и красивый. Правда, гордость любого сатира – рога, у меня поменьше будут.
Забрал лошадь у гомонящей толпы детей и направился к родному жилищу, запах которого уже начал забывать. Привязал коня к забору и, не расседлывая его, по-хозяйски вошел в дом. Мама немного успокоилась, но так и не смогла со мной заговорить. Только начинала и слезы душили. Я обнял ее, погладил по голове и глянул на притихшего Сурта.
– Раньше за тобой такой робости не водилось. Давай повествуй, друг, – велел я ему с нажимом на последнее слово и полез за кружками и вином, чувствуя, что на сухую эти новости воспринять будет трудно.
– Через неделю как вы с магом ушли, случилось у нас поветрие. Поначалу тебя и мага винили, но потом разобрались что магия тут не причем. Жрец говорил, что это лютая, но обычная болезнь. Двух детей, пять баб и трех мужиков та болезнь прибрала. Среди них и твой отец был, – он посмотрел на предложенную ему кружку с вином. – Ванла болела сильно, как и многие другие. Соседи отказались ей помогать – думали тоже поветрие. Я один ходил. Оказалось не та болезнь у нее, ну и вот так получилось, – новый супруг моей матери выпил вино залпом.
– Понятно, а остальные что? – спросил бесцветным голосом.
– Кто остальные? Милт? – совсем забыл, что про Мирку он может быть и вовсе не в курсе.
– Милт, – кивнул я.
– Милт ушел в солдаты в самом начале зимы. Больше о нем мы не слышали.
Подумал, покивал сам себе.
– А как Мирка?
– Мирка? – Сур выглядел немного удивленным.
– Вроде понятно спросил? – заглянул на дно кружки и наполнил.
– Так вот значит, от кого она родила. Ведь как раз по срокам сходится. Мог бы, и догадаться, – он подвинул свою кружку ко мне.
– Родила? – как не старался, невозмутимость изобразить не получилось. – Кого? – уставился на кружку, забыв о ее содержимом.
– Сынок у тебя... – я, наконец, услышал голос матери.
В другой момент радовался бы, но сейчас что-то не разыгралось радости, только чуточку потеплело где-то в сердце и расхотелось убивать новоявленного отчима.
– А у вас кто? – поднял глаза на маму.
– У тебя сестра. Совсем маленькая. Две недельки только. Я положу ее, – мама вышла, а мы остались вдвоем.
– Сынок. Сестра, – улыбка так и не появилась на моём лице. – Место хорошее у бати?
Сур опустил глаза.
– Всех умерших от поветрия сожгли, а прах развеяли. Так велел жрец, – чуть слышно сказал он.
Я скрежетнул зубами.
– Сука. Даже на могилку не сходить. Я этого Нафаса самого развею, – залпом осушил кружку с вином.
– Кого ты развеешь? Ты чего удумал? – рука неожиданно быстро вернувшейся матери легла на мое плечо.
Она совладала со своими эмоциями и теперь о пролитых слезах говорили только покрасневшие глаза.
– Ничего. Хочу к Мирке сходить, а после со жрецом и старостой поговорить надо. Дурить не буду. Я тут по делу от которого людские жизни зависят. Не время сейчас дурить, – выдохнул я.
– Сходи. Ты вернешься? – мама была предельно серьезна.
– Ночь точно переночую, – пожал плечами и вышел, стараясь напустить на себя важный вид. Выглядеть нужно хоть чуть-чуть солидно, а то будут воспринимать не магом, воином и защитником от великой напасти, а пацаном, хулиганом и никчемыкой, каким считали, когда уходил.
Народу на улице по-прежнему было не мало, но я не обращал на него внимания. Забрал посох с луком, что были у седла и которым уже тянулись шаловливые руки и прямой дорогой, стараясь сдерживать срывающиеся на бег ноги, отправился к дому милой. По-хорошему сначала нужно было решать людские дела, а после заниматься своими, но я не смог иначе.
Мирка встретила меня на середине дороги. Она неслась ко мне навстречу, со спеленатым ребенком в руках, но увидев меня, оступилась и едва не упала. Поспешил поддержать девушку и заключить в объятия.
– Родная, – просипел ей в ухо не своим голосом.
– Даш, это ты? – отстранилась она от меня.
– Конечно я. Ты, что меня не узнаешь?
– Лицо вроде твое, а вот глаза... – она смотрела прямо глаза в глаза и по щекам ее бежали невольные слезы.
– Что с моими глазами? – удивился я.
– Не знаю, – она отвела взгляд.
– Все в порядке с моими глазами, – улыбнулся я, пытаясь рассмотреть, кто в свертке.
– Не знаю. Изменились они, да и вырос ты сильно, – не в тот момент, но немногим позже я задумался, над правотой ее слов. Мирка тогда по своему, по бабски, только взглянув на меня, поняла то, что я сам не замечал. Уходил из дома я любящим жизнь мальчиком, а вернулся мужчиной рука об руку идущим со смертью.
Мы убивали ради своей страны и близких. Мы и пытали ради них, но только ли ради них? Ведь видя врага, мы чувствовали жажду убийства и утоляли ее. Война навсегда поселилась в нашей крови и с этим остается только смириться, ведь теперь кипящая в венах руда не приемлет мирной жизни. Говоря нас, имею в виду не всех кого коснулась война, а именно нас троих: себя, Фенора и Изиру, кого война не просто тронула, но и изменила морально сама и физически моими руками.
В тот момент, забыв на время о делах и войне, я позволил себе бездельно беседовать с ней и на время вернулся тот мальчишка, каким я был до отъезда. Мы говорили и говорили. Точнее как всегда больше говорила она, а я слушал ее почти птичье щебетание, пропуская все не важное мимо ушей и будоража чуть позабывшиеся чувства, что всегда испытывал при ней.
С ее разрешения и с величайшей осторожностью я принял на руки совсем еще беспомощный комочек жизни и по-идиотски улыбался, заглядывая в маленькое личико. Я подержал на руках собственного сына, что родился без меня и узнал его имя. Маленького большеглазого сатира бесцельно сучащего ручками и ножками и прядавшего ушками прислушиваясь к нашим голосам, назвали Гиром. Славное имя, пришедшее к нам из тех времен, когда на этой земле еще вовсю процветало язычество.
Хороший был момент, но все рано или поздно заканчивается и он тоже закончился.
– Хочу, что бы ты стала моей супругой, – напоследок оповестил владычицу моего сердца.
– Я подумаю, – смутилась она сама и смутила меня своим ответом. Я-то ожидал, что она согласится незамедлительно.
– Подумай, только не очень долго. Возможно, уже завтра мне вновь придется уйти, – поборол я смущение и возмущение.
Нам пришлось расстаться, что бы я мог переговорить с нашим ревнителем веры. Найти его не составило никакого труда, поскольку находился он на рабочем месте – в церкви. В ней за время моего отсутствия совершенно ничего не изменилось. Все те же штукатуреные изнутри и расписанные превосходным, но не известным мне мастером стены.
– Холера, – выругался я тихо, но все равно непозволительно под сенью храма. И ведь было отчего. Я рассчитывал переговорить сначала с одним Нафасом, но служитель культа за каким-то демоном позвал сюда пятерых мужиков села имеющих наибольший вес слова. Возглавлял пятерку мужиков седобородый староста Мыслав с отвислыми ушами и обломанным левым рогом. Мужики явно ждали моего прихода сюда, но не знали, о чем будем беседовать и оттого оставили мне право начинать разговор.
Сомневался, что мне по чину перед ними кланяться, но все же поклонился. Не переломлюсь, а этим приятно особенно старому пескотрясу старосте и самому служителю веры.
– Долгих лет вам и благоденствия уважаемые старшины, – поприветствовал их прогибаясь.
– И тебе долгих лет маг Даш сын Ариша и Ванлы. Был ли легок твой путь? – ответил соответствующим тоном старейшина.
– Труден был мой путь и прибыл я к вам в нужде и с горькими новостями, – с печальным вздохом продолжил я.
Все кроме старосты принялись шептаться, и были столь искусны в этом, что не только человеку, но и сатиру и даже эльфу было бы ничего не разобрать. Даже я с несколько улучшенным слухом ничего не услышал.
– Что же за горькие новости и что за нужда у тебя? – вопрошал Мыслав не участвовавший в шептании.
– Кочевники вторглись в Империю так глубоко, что добрались до Годора и стоят под ним осадой. Все кто не успел бежать с их пути, приняли смерть лютую и пока их некому остановить. Годор велик и силен, но и он может пасть, так что будьте готовы при малейшей опасности уходить подальше в Лес, – донеся новости и предупреждение, сделал паузу, тем самым давая возможность поучаствовать в шептании и старосте.
– Кочевники враги нам и изничтожат, если доберутся до села, всех до единого. Это верно так же как то, что мыши родятся из гнилой соломы, – заговорил короткорогий Дитор, наш главный знаток Леса, едва не вызвавший своим заблуждением неуместную улыбку на моем лице. Заблуждение безобидное, но уж ни ему ли не знать откуда берутся всякие звереныши?
– А куда смотрит наш Великий Император? – всплеснул руками наш глава рыбаков Флорин.
Обращался он явно ко мне, так что пришлось отвечать.
– На востоке расплодилась нежить: личи, живые мертвецы и всякие трупоеды. Взоры Императора, престола Сущего и Ковена обращены туда и ту да же направлена большая часть войск. Империя сильна и могуча, так что войска изыщут, но раньше может пасть Годор и пустынники могут добраться суда, – политически правильно сказал, вон служитель культа, аж по бороде погладил себя от довольства.
Староста покивал и заговорил сам.
– Нам поведали об этой опасности до твоего прихода, но спасибо что предупредил, о том, что она еще не миновала, как мы рассчитывали. Ты не рассказал о собственной нужде, понятное дело, что ты не спрятать твою мать пришел просить, ведь это мы и так сделаем. Так в чем нужда заключается?
Прикрыл глаза и степенно кивнул, прежде чем рассказать о том, что обитель Ковена магов пала и теперь мне необходимо где-то спрятать выживших, но обескровленных слуг с малыми детишками. Про детишек специально упомянул, что бы точно в приюте не отказали, но все равно без обсуждения шепотом не обошлось. Правда шушукались совсем недолго, и решение объявили быстро. Выслушав положительное решение моего вопроса, незамедлительно отправил сигнал своим фамилиарам и те произвели условное карканье, оповестившее Фенора о том, что можно вести отряд беженцев через Лес к поселению.
Через считанные минуты поднялась паника от появления моих пернатых змей проносившихся над самыми головами селян. Сатиры не сразу поняли, что четырехкрылые бестии с поджатыми к змеиным телам лапами не проявляют агрессию, а шутят свои нехорошие шутки. Пришлось одергивать животных собственного производства и срочно придумывать им занятие.
Вскоре вслед за питомцами появились и люди. Я свел старосту и Квинтия, а после, оставив решение организационных вопросов, забрал своих соратников и отправился в отчий дом. Мать встречала нас накрытым столом. Я представил ей и Суру своих товарищей. Фенор был предельно вежлив и улыбчив, но не знал, куда деть свои холодно-злые глаза. Изира тужилась заставить собственное лицо улыбаться, но с него не сходило выражение свойственное придорожному камню.
Изрядно посидев и немного захмелев, оставил гостей и хозяев дома за столом, я ушел, что бы проверить как там мои спасенные. Вышел из дома и буквально за калиткой наткнулся на компанию ребят. Это были парни примерно одного со мной возраста, но мало общавшиеся со мной до моего ухода. То была конкурирующая с нашей группа, куда большая нас самих числом, но примерно равная на тот момент силой.
– Здорова парни! – воскликнул я, радостно улыбаясь их хмурым лицам.
– Так значит, ты Мирку обрюхатил, – совсем не вопросительно сказал Гослав, бывший одним из главных ее поклонников тогда, и похоже не прекративший своих попыток до сих пор.
– Я, – кивнул не став отрицать очевидное.
– Упердывай отсель насовсем, – вставил кто-то из-за его спины, но я не особо обратил внимания на говорившего.
– Вы пришли разобраться со мной? Сколько вас? – спросил насмешливо и тут же сам ответил на вопрос. – Шестеро на одного. Я не взял из дома лук и посох, при мне только Лунный блик, но даже не будь его, я убью вас за несколько стуков сердца. Вы справитесь со мной, только если связать меня по рукам и ногам. Хотя нет ошибаюсь. Вы и тогда со мной не справишься, – на голой ладони вспыхнул огонь. – Я сожгу вас связанный.
Не понимаю, на что рассчитывали парни изначально, но после моих слов с огненным наглядным пособием они попятились, а когда над их головами, едва не задевая рога крыльями, пронеслись на встречу, друг другу Паразит и Стерва, то бросились в рассыпную. Пернатые змеи каркали-смеялись им в след, но мне было не до смеха. Если бы парни бросились в драку они бы умерли быстрой, но совсем не безболезненной смертью и хвала Сущему, что до драки не дошло.
– Сучья кровь. Вот дебилы, – донесся с крыльца голос Фенора, выскочившего только что. Он выбежал, увидев происходящее в окно, но не успел.
– Недоебки, – применил более емкий и менее благозвучный эпитет выскочивший следом Сур.
Женщины, кстати, по какой-то причине не выскочили. Видимо они отвлеклись на что-то иное и не видели ни поджидавшей меня делегации, ни сбежавших мужиков.
– Все нормально. Справился бы, – отмахнулся я.
– И мирняк, скорее всего, погиб бы, – прошептал человек, так что услышали оба присутствующих сатира.
Сур ничего не сказал, только глянул на меня по-новому. В его глазах мой статус изменился или скорее подтвердился. Естественно он понимал, что оружие при нас не для красоты. Все оно выглядело страшно, за исключением лука Изи. Ее кривенькая самоделка смотрелась детской игрушкой и посылала стрелы далеко и в цель исключительно в ее собственных руках.
Как выяснилось, размещение беженцев можно было и не проверять. Абсолютно все вокруг понимали в этом больше меня и, как мне казалось, старательно тыкали меня в это носом. В итоге все, что я смог сделать полезного, это пообещать быть на празднике устроенном в честь гостей и проводить служанку с двумя шустрыми мальчишками погодками в отчий дом. Матери, как обладательнице очень вместительного жилища, что отец когда-то собственноручно возвел с размахом и расчетом наплодить множество детей, досталась своя часть лишившихся крова людей.
Проводив женщину с детьми, отправился прямиком домой к родителям Мирки, что бы просить, а если понадобиться, то и требовать руки их дочери. Не дошел. Меня перехватила виновница моего похода передавшая сына своей матери для того что бы провести время со мной наедине. Взявшись под ручки, мы отправились прогуливаться. Она снова, что-то щебетала, а я слушал и так мы незаметно оказались под сенью леса, а после и в том самом месте, где был зачат наш сын.
– Помнишь? – спросила она, прильнув ко мне бедром.
– Конечно, – ответил я вдруг предательски севшим голосом.
В этот раз живая завеса, лишенная листьев, не была такой густой, и у нас не было вина, закусок и даже одеяла, но это не помешало ей отдаться мне, а после запретить приходить в дом ее родителей. Ее отец был готов поднять меня на рога в буквальном смысле, и ему было совершенно наплевать на мои чувства, мое теперешние положение и на ту силу, которой я обладаю. Мирке и ее матери, отчего-то изменившей свое отношение к дочери, едва удалось удержать его от похода к моему дому и прилюдных разборок.
А вечером, перед самым закатом началось празднование с обильно накрытыми столами и беженцами в качестве почетных гостей. Нас чествовали как их спасителей и спаивали в полный рост. Я пил и долгое время усиленный организм не поддавался алкоголю, но потом мне словно мешок одели наголову – раз и темно.
***
Похмельное утро было нелегким.
– Пить, – разлепив глаза пальцами, прохрипел я словно умирающий в жаркий полдень в пустыне.
Словно только этого и ждала, возникла моя милая Мама с литровой кружкой фирменного рассола. Отец с бодуна хоть с винного, хоть с самогонного, хоть со смешанного всегда хлебал его и нахваливал. Я же похвалу осилить не смог.
– Спасибо, – просипел, угомонив кружку, и чувствуя, как стало немного легче. Теперь можно было пожертвовать немного маны на исцеление и снять отравление организма продуктами распада алкоголя. После магии полегчало значительно сильнее, и я смог осознанно осмотреться. Я был в родительском доме в своей комнате. В ней ничего не изменилось с тех самых пор как я тут жил. Лежал на постели голый, но под одеялом. Рядом на стуле лежала моя почищенная и постиранная одежда, на столе под окном лежало защитное снаряжение, а вот оружия не было и это вместе с отсутствием куска воспоминаний о прошедшем вечере настораживало.
Отпоив меня рассолом, Мама без объяснений покинула комнату, и в нее вошел мой верный соратник Фенор. При арбалетчике не было арбалета, но был его Горлорез и мой Лунный блик. Воин пододвинул стул, и уселся на него, невесело улыбаясь и буравя меня своими холодно-злыми глазами.
– Чего? – мученически спросил я.
Вместо ответа он показал собственную ладонь со шрамом и покачал головой. Я догадался, что заставил солдата провести обряд братания с собой. У сатиров и некоторых других имперских народов есть такой, когда два мужика надрезают ладони и, совершая рукопожатие, обмениваются кровью. Обычно при таком ритуале только надрезают кожу, и после заживления шрамов не остается даже без применения магии, но я, по всей видимости, не только глубоко распахал наши ладони, но еще спьяну и коряво их залечил.
– Это все? – с надеждой спросил я.
Фенор опустил глаза и отрицательно покачал головой.
– Чего ты молчишь, хрен собачий?! Я что тебя языка лишил?! – буквально подбросил себя и сел перед товарищем лицом к лицу с ним.
– Сучья кровь! Да уж лучше бы ты меня языка лишил! – всплеснул арбалетчик руками. – Сейчас вернул бы все на место и всем хорошо! А так... – он махнул рукой: – Половину села сжег, Миркиного отца убил... – воин остановился, увидев гримасу ужаса на моем лице.
– Правда? – выдавил я кое-как.
– Что, правда?! – обозлился воин. – Не спалил и не убил, но в этом мало твоей заслуги. Село едва не спалил когда собирался какие-то огни в небо пускать – мы тебя вчетвером от этой затеи кое-как отговорили. Отца Миркиного едва посохом своим не распластал вместе с ней самой, когда он за дочь с тобой посчитаться пришел. Щенка живого в очередную неведомую зверушку превратил на глазах у всех. Сказал сыночку в подарок, вот только Мирка сказала, что ноги этой твари в ее доме не будет. Тебя теперь все село боится. Еще чуть-чуть и с вилами выйдут. Половина твоих хваленых морячков идти с нами передумала. Пернатые твари твои и те от тебя в лес удрали, – наконец Фенор закончил.
К этому моменту я сидел обхватив голову руками и думал что делать помимо того что бы навсегда завязать с алкоголем в любой его форме. Хорошо я отметил возвращение домой, хорошей такой провинностью в несколько слоев. Хорошо хоть никого не спалил и не убил иначе, но это только половина беды. Сотворение фамилиара из живого существа по методам, усвоенным мной от Грока, может провести на постороннего неизгладимое впечатление.
Видя, что я не собираюсь ничего говорить, мой побратим решил меня добить совсем.
– Мирка твоя вчера ушла с тем типом, что приходил с тобой разбираться и сказала, что бы копыта твоего у ее порога не было, – сказал он.
– Это все? – я поднял на него глаза.
– Нет не все. Я не перескажу дословно, но она говорила, что-то о том, что все маги чудовища, а ты безжалостный убийца, палач и мучитель, – вылил на меня новую порцию товарищ.
– Ебаное в рыло, блядьми высцаное бухло!!! – гневно вскричал и ударил по кровати кулаком, да так что на совесть сделанный из прочного дерева предмет мебели зашатался и едва не развалился.
Под кроватью что-то заскулило, и из-под нее выкатился лохматый комок, который тут же скрылся за ногами арбалетчика. Тот покачал головой и подобрал существо на руки. Это был щенок, совсем недавно научившийся есть самостоятельно и столь же недавно отлученный от матери и, судя по всему, именно этого щенка я вчера изменил. У малыша все было в наличии: четыре лапы, хвост, голова и прочее, вот только лапы были неправильные. Они заканчивались не как нормальные собачьи, а имели некое подобие обезьяньей или человеческой ладошки способной уверенно держать предметы. Глаз у кутенка тоже было не стандартное количество, а четыре штуки, но одна пара было постоянно закрыта. Если с лапами мне все было понятно, то вот зачем сделал две пары глаз, догадался не сразу. Этот питомец был рассчитан на службу не магу. Вторая пара глаз должна была синхронизироваться с глазами хозяина и в итоге, при необходимости, тот мог видеть то, что увидит питомец, открыв второй набор глаз.
– Сучья кров! Ты сам, Паразит, Стерва, я сам, Изира и это чудо! Да ты действительно маньяк этого дела! Ты хоть понимаешь, что не все разумные так легко воспринимаю магию, тем более такую! – не сильно вскрикнул Фенор, видя как при виде нового фамилиара откровенное расстройство в моем взгляде, заменяется неподдельным интересом.
– Тихо ты, – махнул я рукой, забирая звереныша себе на руки и прощупывая его магией.
Создан из живого существа с использованием его плоти души и разума в качестве основы. Разум интересно доработан. В трезвом бы состоянии до такого способа, наверное, не додумался, но тут важнее, что он рабочий и позволил значительно увеличить интеллект существа. Кобелек интеллектуал, мало что помнил из своей жизни до изменения, только смутные и в основном приятные образы, связанные с матерью, но все, что было после, помнил превосходно. Он знал, что обязан своим появлением на свет мне, но при этом не мог забыть боль, что я причинил ему при создании и не желал служить мне. Помнил он и Мирку с ее взглядом, таким, каким смотрят на нечто мерзкое, и в ее дом идти не желал.
Видел щенок и наш скандал с Яргасом – отцом Мирки. Тот явился с вилами, а у меня под рукой был посох и я был пьян. Убивать я его явно не собирался, но в глазах любимой прибежавшей чуть позже отца все выглядело иначе. Она бросилась его защищать... В общем все было печально.
Для подтверждения обратился к двум другим перноточешуйчатым источникам информации и по образам, почерпнутым из их памяти, я тоже выходил всюду виноват перед всеми, включая жреца и их самих.
– Вот ебливая залупа, – безадресно ругнулся я и отдал щенка обратно человеку с эльфийскими глазами. – Щенка себе забирай, сыну его точно подарить не дадут. Собирай всех желающих, через пару часов выезжаем. Все мое добро... – мотнул головой в сторону Блика, что лежал рядом с бойцом, а потом дернул обратно в сторону доспехов, – Погрузите на воз. Воз пусть будет всего один, тот который двойкой запрягается. Мы и с одним как схуюженые улитки ползать будем. Я пойду помириться попробую. К отъезду точно буду, несмотря на результат.
– Мне? – вопросительно поднял брови, кивая на щенка солдат.
– Если не нужен самому прояви воинскую смекалку, только не парь мне голову этой пиздомотиной, – раздраженно ворча, стал собираться.
Фенор хмыкнул и со щенком в руках вышел, явно уже придумав, что с ним делать. Как выяснилось, придумка была не особо хитрой.
– Он не одет, – арбалетчик остановил за дверью кого-то, кто хотел войти. – А вот это тебе, – я не видел, но он передал звереныша из рук в руки.
– Мне! – радостно воскликнула Изира, бывшая его невидимой собеседницей.
– Тебе, – согласился воин.
– Как его зовут? – ее просто переполнял восторг, такой девчонку я не видел давненько. Да какое там давненько – такого восторга она никогда при мне не проявляла. Хотя восторг понятен, ведь она еще в Защитнице выпрашивала у меня фамилиара. Теперь вот сбылась мечта.
– Никак не зовут. Сама назови.
– Ты будешь... Ты будешь... – голоса удалились, и я так и не услышал, кем же будет сотворенный мной зверенок.
Не забыть после, настроить Изи со щенком друг на друга, что бы она видел его глазами, а он воспринимал ее мысленные команды. Но это все после, а сейчас надо решить нечто более срочное.
Быстренько одевшись, покинул комнату, принципиально не взяв с собой никакого оружия. Даже Лунный блик, с которым расставался крайне редко и который мне уже вернули, брать не стал. Будучи магом с практически полным запасом маны в случае чего я и без оружия смогу себя защитить, но без него вид у меня совершенно другой. Без оружия и брони я просто здоровенный лось со шрамами и не по возрасту суровой рожей. Вот тут я понял, как выгляжу для окружающих, даже отказавшись от оружия и мило улыбаясь. Да мной смело детей по ночам пугать можно. Обгаженные штанишки будут обеспечены.
