Текст книги "Пепел и кровь. Огненный ученик (СИ)"
Автор книги: Н Свистунов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)
Шукр аккуратно взял девчонку на руки и унес куда-то в крепость. Обученные солдаты сами без команды занимали места наблюдателей на стенах и стаскивали трупы. Я наблюдал за всем глазами своего фамилиара и продолжал не торопясь жевать. Змей летал в донжоне и показывал мне места последнего боя защитников крепости. Вот мужчины бок о бок с женщинами, коих тут в отличие от Защитницы тоже оказалось не мало. Они дрались, постепенно отступая наверх. Наверху под самой крышей трупы нескольких детей. Их убили стрелой, но это были не эльфы. Те стреляли бы в сердце или глаз, а тут взяли стрелу на манер кинжала и били сзади в основание шеи детям, послушно вставшим на колени. Плачущих детей убивали свои же, что бы те не достались пустынникам на потеху.
Окровавленный обломок стрелы валялся там же. Я велел змею подобрать наконечник с куском кривоватого древка и принести мне. Через пару минут с этим оружием, отнявшим жизни 12 человеческих детей 2 из которых не было и года, направился на поиски Шукра. Ему нужно знать о случившимся, до того как в себя придет единственная выжившая.
Я не успел эльф сидел рядом с очнувшейся, уже умытой и кое-как одетой сатиркой и скармливал ей маленькие кусочки, которые она глотала, практически не жуя. Мне казалось аппетит в такие моменты ничем не перебить, но увидев обломок стрелы в моих руках, девушка сначала замерла, а потом, закрыв лицо руками, затряслась в беззвучном рыдании. Получается, что я угадал принадлежность кривенького инструмента детоубийства.
Немного погодя она все же смогла успокоиться и рассказала о том, что в конце не считая детей их, осталось пятеро. Никто из тех пятерых не смог поднять руку на ребенка что рос у него на глазах, а вот она смогла. Девчонка, убившая впервые не далее как позавчера или вообще вчера давясь слезами, убила всех, за кем помогала присматривать их матерям, чем подвернулось под руку – собственной переломленной стрелой.
Выревевшись и выговорившись, девчонка уснула с этим обломком стрелы в руках, а мы отправились проверять как дела у наших подчиненных. Уходя, я бросил взгляд на лицо соплеменницы. Чрезмерно высокие скулы. Практически круглые большие уши. Большие глубоко посаженные глаза. Острый подбородок. Рога в ладонь длиной. Пожалуй, только рога да волосы в ее внешности можно было причислить к идеалам женской красоты, но все же что-то в ней было. Наверное, внутренняя сила позволившая пережить ей все случившееся. Сильные люди все имеют какое-то притяжение.
– Что с ней будет? – спросил я.
– Ты про убийство детей? – уточнил старший сержант.
– Лучше она их так, чем пустынники. Мы промолчим про это, и парни мои промолчат. Может ее, и оправдают, но закон слеп, – эльф вздохнул и смолк.
– Хорошо я буду молчать, – кивнул я.
– Я хорошо знал ее отца, – негромко сказал мне Шукр, когда мы отошли подальше.
– Откуда он был? – спросил на всякий случай.
Мало ли вдруг судьба сплела свои нити так, что он окажется из моего Леса. Например, из какого-нибудь соседнего сатирского поселения или даже из моего родного.
Оказалось не так, как я ожидал, а еще закрученнее. Его звали Хрольт, и был он родом откуда-то из горного Леса, а супруга его, что умерла родами, произошла на свет где-то неподалеку от океана. Казалось бы, они никак не связаны со мной, но сатир с таким именем начинал службу вместе с моим отцом и был его другом. Именно Хрольт с гор был самым часто упоминаемым из сослуживцев бати. Совпадение или это тот самый сатир?
Озвучивать свои догадки не стал. Посчитал, что не ко времени выяснять такое. Если будем живы, расспрошу девчонку, а если нет. Ну, тогда расспрашивать будет некому и незачем.
Только договорили, как на ровном месте, словно из ниоткуда возник мой верный телохранитель-охранник Фенор.
– На горизонте замечены огни, – отрапортовал он.
Уже успело стемнеть, так что огонь на ровной местности должно было быть видно издалека.
– Где? – вскинулся Шукр.
– Похоже, это Печурки, – опустив глаза, сказал не столь веселый как обычно арбалетчик.
Я слышал это название и сообразил, что речь идет о единственном столь близком к границе с пустыней относительно мирном поселении. Совсем мирными разумных обитавших там язык назвать не поворачивался. Там жил лихой народец, сновавший по приграничью и собиравший яд пустынных гадов. Они выручали отличные деньги, но при этом каждый день рисковали быть укушенными или получить стрелу. Не знаю, сколько точно выручали эти отчаюги, но видимо деньги были по настоящему большими, поскольку погибшим всегда находилась замена. Было дело, и село сжигали, но его каждый раз отстраивали заново, делая еще укрепленнее. Теперь это была своеобразная вольная крепость.
– Сильно горит? – уточнил наш командир.
– Нет. Может пара домов полыхает.
Шукр оценивающе посмотрел на меня.
– Осилишь марш-бросок? Тут всего километров 25, – наконец решился спросить он.
С некоторых пор мы были на ты. Еще не друзья, но уже близкие соратники, которые вместе прошли через непростое дело, которое с большой долей вероятности могло закончиться смертью.
– Ты хочешь этой ночью устроить пожар? – положил ему руку на плечо.
– Душа просит мести.
– Тогда я выдержу, но выдержат ли парни? – глянул на солдат отмахавших сегодня не малый путь.
– Парни не пойдут с нами. Туда пойдем вдвоем.
– Я должен идти с вами, – возразил было Фенор.
– Боец, ты не пойдешь, – отрезал старший сержант. – Сержант! Ко мне!
Повинуясь повелительному рыку, к нам подскочил сержант, который, в то время как мы нянькались с сатиркой, занимался организацией службы. Это мне казалось, что солдаты все делают сами по себе, а оказалось, что не совсем так. Просто сержант был вездесущим и незаметным. Правда, второе было верно только для случаев, когда все было в порядке. Как выяснилось после, в иных случаях он становился таким громким, что его услышал бы и совершенно глухой.
Пока старший сержант наставлял обычного, счел нужным сказать пару слов пригорюнившемуся воину.
– Ноги у тебя слабоваты, для забега с ними на такое расстояние. Сам понимаешь, он эльф, а я маг, – похлопал его по плечу, спрятанному под несколькими слоями кожи панциря.
– Да я понимаю, господин маг, но вот же сучья кровь, неужели ничего нельзя сделать? – он просительно поднял глаза.
– Сейчас ничего, но я смогу сделать твои ноги сильнее магией, – пообещал после короткого раздумья.
А что полистать нужные справочники и можно поправить столь обидный человеческий недостаток. Мне дополнительная практика, а ему быстрые и сильные ноги, никакого вреда одна только польза.
– Магией? – солдат задумался, с настороженностью поглядывая на фамилиара, но мне уже некогда было продолжать диалог.
В несколько минут Шукр поставил задачу, и началась очередная пешая скачка. Казалось должен привыкнуть, но мне все сильнее хотелось лошадь, что бы скакать на ней, а не самому. А еще лучше повозку, да такую что бы на кочках не прыгала и с возницей. Бегают же пускай пехотинцы вроде Фенора. Ему бы ноги поздоровее, он бы и меня повез, лишь бы поучаствовать.
Вышли из врат крепостицы пешком и тут же стартовали, взяв довольно высокий темп. Бежали не скрываясь, пустив впереди по предполагаемому маршруту моего фамилиара. Прошлой бессонной ночью, перед выходом из Защитницы как знал и вместо полноценного отдыха работал над его совершенствованием. Все же смог змеюшке модифицировать глаза, и он теперь видел не только как нормальные животные, но и как некоторые ночные хищники. Но что бы добиться этого я раз двадцать взрывал змее глаза. Не специально, конечно же. Просто не все получилось сразу. Зато теперь мой змей видел тепло и передавал информацию мне, а я определял, что за существо передо мной. Так мы свели риск нарваться на случайных пустынников к минимуму и благодаря бешеному галопу сумели прибыть на место по лучшим стандартам марш-бросков имперской пехоты.
Когда мы прибыли, Печурки еще держались, но оставалось им недолго. Кочевники уже взяли невысокие стены, и бой разделился на несколько очагов в самом селе. Люди бились за свои жизни отчаянно и зло цепляясь за каждый дом, за каждый поворот улицы и перекрёсток, но, увы, не все решает злость защитников, да и нападающие были не менее, а возможно и более злобны в своей жажде имперской крови.
– Сейчас змей нас наведет, – шепнул я эльфу, направляя фамилиара на поиски ближайших врагов, и он не подвел.
Как не были опьянены своей победой и близкой кровью кочевники они не забыли оставить тыловое охранение. Его пришлось убивать по-тихому, но по-тихому это не значило с излишней потерей времени. Я, почти не скрываясь, шёл на часового, а когда он вскидывал лук что бы пристрелить меня, я вскидывал руку и у кочевника хрустели шейные позвонки. На землю мертвым кулем падало тело.
Я опасался напороться на эльфийского мага и получить здоровенный, буквально убивающий, шлепок по заднице, но на моё счастье этого не случилось, поскольку одаренного среди нападающих на Печурки попросту не было. На наше общеимперское счастье маги среди кочевников встречаются ничуть не чаще чем на просторах нашей великой родины.
Сколько же жизней я уже взял и почему мне так легко это дается в морально-этическом плане? Отчего-то мне казалось, что это должно быть не так просто. Ну, хоть какие-то душевные терзания должны быть что ли. Хотя, наверное, стоило бы радоваться отсутствию рефлексии. Колебайся я и причитай по поводу и без, меня бы кончили еще тогда, после побега. Меня и всех обитателей крепости.
Быстро и деловито избавившись от тылового охранения, мы приблизились вплотную к селению, но входить в него не стали. С таким преимуществом подойти близко было легко, как и убить, но это не создавало необходимость переть напролом.
– Ну что? Как мы это сделаем? – привычно тягуче спросил у меня Шукр, когда мы засели на окраине городка.
– Пока расслабься и наблюдай за моей спиной, а поиграю с огнем, – прошептал я в ответ.
– Не переживай за спину, – с самым серьёзным видом кивнул эльф.
Огня в Печурках уже было более чем достаточно. Смежив веки, я потянулся к нему и тут же ощутил его необоримую бушующую силу. Тело вновь наполнились силой и какой-то ненормальной лёгкостью. Я моментально взял под контроль и изменил горевший в городке пожар и снова опробовал только освоенную на лагере кочевников тактику. Повелевая синим пугающим обе стороны пламенем и, глядя через летающего над всем этим змея, отрезал артельщиков от эльфов. Артельщикам я дал свободный выход из города, кое-где притушив разрастающиеся пожары, а вот эльфы неожиданно для себя оказались в огненном мешке. Они воевали уже не с людьми, а с огнём, что перегораживал улицы огромными стенами. Языки пламени так и норовили ухватить за тетиву эльфийского лука или за рукав куртки, а то и прямо за неприкрытое лицо. Снова крики сгорающих заживо, но и в этот раз мне не будут сниться кровавые, в моём случае пусть будут горящие, мальчики. Я делаю, что должно и пусть меня осудил кокой-нибудь горожанин из столицы никогда не видевший не красивого лица войны, но только благодаря мне и другим, таким как я, не обязательно магам, он сможет это сделать. Иначе бы он не осуждал нас, а молил о пощаде кочевников в один "прекрасный" день ворвавшихся в его дом.
Большая часть штурмующих так и сгорела вместе с городком, но оставалась еще меньшая и артельщики, благополучно вырвавшиеся из поселения. Как ни хотелось помочь вторым умертвить первых, но открыто выйти к ним мы не могли. В такой напряженной обстановке нас прибили бы раньше, чем разобрались кто мы такие. На моих глазах случился прецедент, когда отставший житель печурок вышел на своих и словил телом несколько болтов, прежде чем кто-то его опознал. Пришлось таиться от всех подряд.
Пустынники так и не додумались искать нас, хотя несколько раз замечали необычную летящую тварь. Моего фамилиара даже пытались пару раз сбить, но ничего не вышло. Верткий змееныш оба раза миновал стрелы и улетал, а кочевники возвращались к охоте на поселенцев. Мы долго терпели, кусая губы, когда враг уносил жизни наших людей, посылая одиночные стрелы, но все же дождались своего часа. Пустынники собрались на относительно небольшой территории, что бы дать залп по сбившимся в кучу под прикрытием нескольких щитов артельщикам. Лучше момента было не сыскать, но они были рассыпаны все же по довольно внушительной площади и огонь догоравших Печурок был слишком далеко, что бы воспользоваться им как источником энергии. Собственной же маны было уже маловато, даже если использовать бусину овеществленной.
– Я сожгу их всех с гарантией, но после выключусь, и тебе придется меня тащить на себе, – предупредил я эльфа.
– Если ты спалишь их всех, то готов тащить тебя, хоть до Защитницы, – не раздумывая, согласился Шукр, и вскоре земля под ногами эльфов превратилась в кусочек ада, попавший в наш мир. Не просто трава, а сама земля полыхала огнем, сжигающим вместо обычного топлива мою ману, ману из синего камушка в мешочке на шее и плоть пустынников. Они кричали и метались живыми факелами. Кто-то даже смог выбежать за пределы территории охваченной огнем, но его это не спасло. Все живые факелы в конечном итоге попадали и затихли, но еще продолжали гореть.
Я без сил повис на руках у эльфа, чувствуя, как веки наливаются свинцом и закрываются сами собой.
– Ты только не подведи, – сказал разрывающимся от зевоты ртом и провалился в темноту сна без сновидений.
***
Первым что я увидел при пробуждении, было лицо сатирки. Она смотрела на меня с нескрываемым интересом. Видимо кроме отца иных сатиров она не видела. Пусть смотрит мне не жалко. Вот только неужели уже отошла? Так быстро? Она сатирка, но все же баба.
– Привет, – разлепил я ссохшиеся губы.
Только теперь понял, как сильно хочу пить и зашарил рукой в поисках фляжки по поясу. Точно помню, в ночной забег брал ее с собой, а теперь куда-то делась.
– Привет, – отвела смущенно взгляд она.
Смотри-ка действительно отошла, словно и не было ничего. У нас сатиров психика, конечно, более гибкая, чем у людей, но подобная гибкость и для нас редкость. Переживи я подобное не факт что смог бы вот так на следующий день чем-то интересоваться и улыбаться. Но на всякий случай не стоит напоминать о вчерашнем, а то мало ли.
Наконец нашарил флягу и занялся ее содержимым на время, забыв про девчонку. Пил жадно и долго, а после победы над жаждой осознал, что необходимо бороться еще и с голодом. Осмотрелся, на предмет возможности подхарчится. Благо расположили меня прямо во внутреннем дворе крепости, и весь он был как на ладони. Неподалеку обнаружился Фенор, которого я тут же и позвал к себе взмахами руки.
– Слушаю, – вытянулся он передо мной, как перед сержантом или даже полноценным офицером.
– Да не тянись ты так... – хотел завернуть что-нибудь, но сообразил, что рядом дама. – Жрать хочу, ужас просто, – посвятил его в свою беду, а большего и не требовалось.
Арбалетчик, без лишних слов, умчался за утренней пайкой, а я решил подниматься на ноги. Не спеша, опираясь на руки, сел. Прислушался к себе. Ничего не болело и нигде не тянуло, значит, донесли нормально. Всех неприятных ощущений только голод. Что с маной? Резервы были не полны, но магической энергии было уже достаточно, что бы ни считать себя беззащитным и беспомощным. Вот как быстро привыкаешь к хорошему, без магии я уже беспомощен и беззащитен, а ведь когда-то был в разы слабее и ничего обходился как-то.
Осмотрелся вокруг. За прошедшую ночь двор разительно изменился. Естественно, из разрушенного ничего не было восстановлено, но все трупы были убраны, и даже кровь была замыта. Солдат видно не сильно много: несколько караульных на стенах, да еще несколько бойцов занимающиеся кухонными делами. Ко вторым как раз и убежал мой телохранитель-конвоир.
– Меня зовут Изира, но можно просто Изи. Меня так все хорошие знакомые называют, – напомнила о своем существовании девчонка с большими почти круглыми ушами.
Тяжело будет не обращать внимания на такую приметность. Особенно если она всегда так будет выпячена на показ. Кстати про показ. Как там ее повреждения? Осматривать конечно не буду, а то по рогам еще получу, но расспросить все же стоит.
– Я Даш. Сокращать некуда, – постарался быть поприветливее я. – Как там твои раны? Ничего особо не беспокоит? Поболеть, то еще поболит, но резких болей нет? Как переломы? Нормально все срослось? Ничего не беспокоит? Ты уж поберегись первое время, а то можешь сломать кость на месте старого перелома, – выдал все вопросы и наставления что вспомнил.
Она смутилась и опустила взгляд. Вот о чем она сейчас думает? Я как лекарь спрашиваю, она походу вспомнила, что ее все голой видели. Воистину разум женщин не понять. Мне кажется даже те, кто утверждает о том, что знает и понимает женщин, лгут самым наглым образом. Недаром в Писании утверждается, что Сущий создавая первую женщину заботился о теле и создал ее такой, что до того момента бесполые ангелы приобрели подобные ей лики. К сожалению заботясь о внешности, Творец забыл вложить что-нибудь ей в голову. Так сказать получилось тело без разума, а то, что завелось в женской головке, так это без участия Господа нашего. Вот и передалось от Матери всех народов всем женщинам все это нелогичное мышление и все остальное. Причем в этом вопросе религия с наукой были на редкость единодушны. Некоторые деятели вообще предлагали не считать женщин за разумных. А другие спорили с ними и утверждали, что у женщин все же есть разум, но создан он Осквернителем.
– Кое-что ноет, но в целом нормально, – наконец, ответила она после долгого смущенного молчания.
Я кивнул больше соглашаясь с собственными мыслями чем в знак того что услышал ее ответ.
– Где Шукр? – спросил, потому что не видел его нигде вокруг.
– Он вместе с солдатами роет могилы, – голос сатирки как-то потух при этих словах, так что я не стал ее больше донимать расспросами, а просто подождал уже несущегося ко мне с плошкой Фенора.
– Спасибо, – поблагодарил воина. – Где змеенок мой? – отчего-то не видел нигде своего фамилиара и не чувствовал его присутствия и не мог настроиться на его разум, а это могло означать что он либо слишком далеко, либо что он погиб.
– Он погиб, – подтвердил с едва сдерживаемой радостью мои худшие опасения арбалетчик.
Мое творение ему откровенно не нравилось, и он очень плохо скрывал это. Старался, конечно, но актер из солдата был совсем никакой. Оставалось только выяснить распространяются его предубеждения только на питомца или на магию вообще. Ведь это может стать проблемой и не только из-за того, что я лишусь возможного подопытного.
– Х..., – едва не выругался, но снова вовремя вспомнил, что рядом представительница слабого пола. – Плохо, – поправился тяжело вздыхая.
Печально было не только от потери созданного собственными руками. Перед тем как оставили Защитницу, я все же вытребовал у Грока больше информации. Как уже известно, создавая жизнь из мертвой плоти, мы можем создать разум, но не душу. Чужую душу использовать неприемлемо это уже будет некромантия с нежитью в качестве результата и быстрым запоганиваем собственной души. Запоганенная душа умирает и остается не живой и не мертвый маг, то есть лич. Тварь, для которой нет понятий добра и зла и нет близких для него все только средство достижения целей, материалы и инструменты создания новой нежити.
Не наделяя существо вообще никакой душой, мы получим ту же нежить только слабую, так что все ученые полагающие большинство животных бездушными глубоко заблуждаются. Для создания по-настоящему живого существа с нуля остается единственный способ. Приходилось делиться с ним частью своей собственной души. Делать это слишком часто на протяжении короткого периода времени нельзя поскольку попросту растратишь всю душу и в результате обратишься в того же лича. Медленно, но душа отрастает вновь и тогда от нее снова можно взять кусочек, но, даже растягивая моменты создания во времени нельзя делать слишком много фамилиаров. Накопив слишком много рубцов, она тоже может умереть, и снова здравствуй судьба проклятой твари.
Грок уже создал не мало фамилиаров, с которыми по тем или иным причинам расстался, так что попусту не отрывал куски от своей души. Теперь он собирался все точно рассчитать, а уж после сделать родоначальника нового уникального и чрезвычайно полезного вида. Я хоть и нанес на свою душу или ауру, как ее еще называют, всего два шрама, но увлекаться чрезмерно ее кромсанием и становиться немертвым повелителем нежити точно не собирался. Значит, придется повременить с новым змеем, как бы ни хотелось его вернуть. Пусть душа восстановится, а после буду калечить ее снова, тогда от трех отделенных кусочков точно ни в кого не превращусь. Грок говорил, что подобным образом, делая достаточные промежутки, можно и сотню фамов создать без риска. А можно сделать десяток, ну или пару десятков за раз и все.
– Что за змей? – проявила заинтересованность Изи.
– Фамилиар у меня был. Теперь придется нового делать, – я еще раз вздохнул и, достав ложку, принялся за наваристую солдатскую кашу, поглядывая в сторону не отходящего далеко солдата.
По вкусу этому творению армейской кухни было далеко как до маминой еды, так и до стряпни поварих с Мертвого озера, но все же каша была сытна, и есть ее можно было без отвращения.
Поглощая завтрак, превратился в глухонемого и в процессе размышлял о том, как придать следующему змею большую выживаемость, дабы не создавать все новых и новых. Пришел к выводу, что реальный способ только один – это беречь питомца. Увы, в моем случае беречь значило подставляться под больший риск самому или подставлять кого-то другого.
Снова взглянул на Фенора. Нет, я вовсе не собирался подставлять его вместо питомца, просто надо было решить его вопрос до конца.
– Что надумал по поводу ног? – спросил, очистив тарелку до идеальной чистоты.
– Ничего, – он опустил глаза.
– В смысле? Вопрос-то простой, и ответ на него простой, – не понял его я.
– Я еще не решил, – смутился солдат еще больше.
Стало понятно что боец боится, но боится только от того что не понимает. Нужно показать ему больше. Сейчас и покажу, чего откладывать.
– Хорошо Фенор с ответом я тебя не тороплю. Ты подумай, а мне пока нужна живая птица. Но только живая, – изрек я, все еще вертя чашку в руках.
– Зачем тебе птица? – спросил подходивший к нам старший сержант.
– Пару дней или может чуть дольше, я не смогу создать такого змея, что помогал нам ночью, но могу попробовать сделать вместо него летающего разведчика из обычной птицы, – пояснил я.
Такой выход мне казался самым лучшим. Своя душа не тронута и разум собирать из осколков не надо. Внесу в птицу кое-какие изменения, вплету в нее готовые блоки взаимодействия и все готов разведчик. Да я таких разведчиков и несколько сотворить смогу. И для своего слепка разума из птиц чего нибудь надергаю, несмотря на то, что просто это только на словах.
– Ворон полно. Сколько нужно? – на полном серьезе спросил Шукр.
Естественно, что он успел оценить плюсы подобной разведки.
Задумался над тем скольких птиц смогу контролировать одновременно и сколько перепорчу в процессе создания.
– Две – три, может пять максимум, – озвучил свою далеко не точную арифметику. – Можно раненых, но не сильно.
– Времени на них потратишь много?
– Как получится, – пожал плечами. – Может, с первого раза все выйдет, и за час управлюсь, а может, всех перепорчу и провожусь до вечера.
– Сразу после похорон наловят тебе ворон, – подвел итог разговора командир нашего небольшого отряда.
Всей честной компанией отправились на похороны.
Кладбище было совсем небольшим, несмотря на приличную по продолжительности историю Храбреца. Это было вовсе не потому что здесь редко гибли разумные. Просто в нормальной обстановке тела погибших отправляли для захоронения на родину несмотря на связанные с этим трудности. Здесь хоронили, только тех, кто жил тут всей семьей, тех, кого некуда было отправить, ну или если складывались вот такие обстоятельства.
Всех похоронили в одной братской могиле напоминавшей ров, протянувшийся вдоль могил одиночек солдат, что погибли ранее. Как выяснилось, изначально планировали сделать исключение для коменданта и еще одного опознанного офицера, но сатирка настояла, что бы и их положили вместе с солдатами. Изира разрыдалась и бормотала сквозь слезы что-то о том, что закажет на братскую могилу превосходный памятник, вот только сначала отомстит и денег на него заработает.
Понимая ее чувства, решил помочь девчонке. Поговорил с Шукром, после чего солдаты натаскали обломков от стены крепости. Их сложили неаккуратной кучей, но так они пролежали совсем недолго. Солдаты развели на кладбище огонь, и я потянул из пламени силу, да так что оно стало опадать не по моему желанию, а само по себе. Пришлось сбавить темп. Раскалив камень, я заставил его потечь, под изумленными взглядами окружающих и превратил в единую массу. Голыми руками придал этой массе правильную форму с практически идеально ровными поверхностями. Получился надгробный монолит с надписью, гласившей о том, что под ним покоятся защитники крепости, сражавшиеся до самого конца.
Девушка рассыпалась в благодарностях и, наверное, продолжала бы, пока пышущий жаром камень не остыл, но ее увел Шукр, а я после похорон остался, предоставлен сам себе и воронам которых исправно тащили солдаты. Расположился снаружи под стенами неподалеку от ворот. В удалении с видом часового стерегущего знамя подразделения вышагивал Фенор с настороженным арбалетом. Несмотря, на весь свой занятой вид, он не забывал поглядывать за тем, что делаю я.
Взялся за дело, понимая нужно не ударить в грязь лицом. Сейчас у него сложится первое и самое важное впечатление о магии. Если у меня не получится, он побоится что-то делать и будет совершенно неважно, что то, что я хочу проделать с ним, я делаю с собой со дня прибытия на Озеро, а тем, что делаю сейчас, я занимаюсь всего несколько дней.
Некоторые птицы были серьезно ранены, но даже если не брать их в расчет передо мной набралось полтора десятка связанных тушек вместо ожидаемых от двух до пяти штук. Можно было развернуться всей своей не в меру извращенной фантазией, но решил не делать этого на глазах у зрителя, и сделать нескольких строго функциональных разведчиков. Кое-что изменил в разуме одной из птиц, добавил ей тепловое зрение, вставил своих пару блоков и проверил на управляемость. Птица послушно взмыла в небо и, кружа над крепостью, сигнализировала о происходящем. Все с ней было хорошо, вот только остальные вороны при ее приближении шарахались в стороны. Похоже, не без недостатков, но получилось с первого раза. Можно мысленно назвать себя молодцом и погладить между рогов.
Пока делал это, прочувствовал все мучения живого существа на себе и вполне осознал, почему многие маги так не делают. Создание такого фамилиара сродни настоящему живодерству. С увеличением изменений в существе степень живодерства только вырастала, так что хорошо, что Фен не понимал от чего ворона так неистово орет.
Сделал вторую по образу и подобию первой, и вторая ворона полетела, но управляемость стала вдвое хуже и это если вовсе не смотреть их глазами, а просто приглядывать в половину глаза. В противном случае я мог управлять только одним существом и не как иначе, но теперь это требовалось только в исключительных случаях. Получалась расфокусировка внимания, словно я пытался делать два дела одновременно. Если добавить еще и третье существо то пришлось бы предельно ослабить контроль, а этого не хотелось. Просто, немного переоценил свои силы, но это не значит, что остальные вороны не пригодились.
В один прекрасный момент охамевшие товарки моих творений повели себя совсем неадекватно и прямо в воздухе растерзали моих красавиц. Я обозлился и, несмотря на возможность напугать зрителя и свести чрезмерными изменениями и болью подопытных с ума, сделал двух новых ворон, слепив каждую из трех. Получилось два черных гиганта способных расшугать наглое воронье. При этом внешне мои гиганты ничем кроме размеров от обычных черных ворон не отличались.
Напоследок, вымещая злобу, убедился в кровожадности и эффективности своих гигантусов, науськав их на оставшихся ворон. За этим кровавым занятием меня и застал старший сержант.
– Что ты творишь? – возмутился он, глядя, как в разные стороны летят перья раздираемых ворон.
В это же время глянул на реакцию бдительного часового. Она приятно удивила. Арбалетчик наблюдал за зверством ворон со смесью любопытства и страха. Не было в нем полного неприятия. Хотя, если копнуть поглубже, это и не удивительно ведь армейским чаще других приходится иметь дело с магией во всех ее проявлениях. А уж сколько мифов и полумифов о магии и магах ходит в солдатской среде и сосчитать невозможно. Причем в большинстве из них свой, имперский, маг это спаситель и верный соратник, а вражеский пыль на сапогах смекалистого бойца. Именно так. Во время путешествия к границе Свен и Мост поведали мне пару сказочек о ловком и смекалистом имперском арбалетчике и могущественном, древнем, но при этом смертельно, в прямом смысле слова, недалеком колдуне. В первом случае колдун был пустынником, а во втором личем, но сами сказки сильно походили. Уверен, что в других подразделениях ходят такие же сказки, только главный герой не арбалетчик, а представитель другого рода войск.
– Что ты творишь? – выдергивая меня из короткой задумчивости, эльф повторил вопрос с чуть большим возмущением.
Я улыбнулся во все свои, не по-людски, крупные белые зубы.
– Проверяю боеспособность, – невозмутимость вот что ставит в тупик большинство тех, кто думает, что поймал тебя на чем-то нехорошем.
– И как? – эльф скривился, словно съел что-то кислое.
Вообще оседлые эльфы умеют скрывать эмоции не хуже пустынников и со временем они должны аналогично пропадать, но проводят много времени среди иных разумных, для которых отсутствие эмоций на лице не естественно. В связи с этим эльфы перестают хранить вечную невозмутимость и даже учатся имитировать эмоции подходящие к ситуации. Приходится несмотря не некоторую отличность мимики учиться быть как прочие. Уж больно наш короткоживущий брат настороженно относится к тем, кто сильно отличается.
– Как видишь, – я указал на птиц, расправившихся с беспомощными противницами.
– Гроза и молния, – не особо одобрительно покачал головой Шукр.
– Вот и имена им будут, – продолжая сохранять "эльфийскую" невозмутимость, улыбнулся в ответ и отправил птиц разгонять все кружащих в жажде наживы обычных ворон. – Не люблю придумывать имена.
Помолчали, глядя на моих новых фамилиаров беспощадных к бывшим своим состайникам.
