Текст книги "Пепел и кровь. Огненный ученик (СИ)"

В конечном итоге Изира добилась своего.

– Когда группа будет, ты в нее войдешь, – нахмурившийся комендант обдал холодным взглядом меня и Шукра.

По его мнению, это мы настропалили безумную девку, но он заблуждался. Ее никто ни о чем не просил, и никто ничему не подучивал. Наше мнение по этому поводу не изменилось. Вздорная бабенка просто вбила себе в голову идею и начала действовать.

– Вот это дала, – негромко шепнул гном кастелян, но услышали все.

Дворянин хихикнул в кулак, за что был тут же испепелен взглядом девчонки и мгновением позже заморожен взглядом коменданта.

– Мне доложили, что твои фамилиары достаточно хорошо себя зарекомендовали, – морозный взгляд замер на мне.

– Работать есть над чем, но думаю, они достаточно хороши, – перехваливать самому себя не хотелось, но и не согласиться с этим я не мог.

В этот момент через приоткрытое окно на подоконник плюхнулась одна из моих тяжеловесных ворон. Я смог добиться от них большой самостоятельности, и они не требовали постоянного управления, как змееныш с недоделанным разумом, но для этого пришлось очень много оставить от настоящего птичьего разума. Не уверен, что после моей работы эти разумы походили на вороньи, но характерные черты были заметны. Это не недостаток, но и не положительная черта, просто нужно отметить и иметь в виду в случае чего.

Ворона, сидя на подоконнике, взглянула на каждого из нас, и безошибочно определив меня, перелетела ко мне на плечо. Укрепленные когти скользнули по кирасе, издав скрежет, от которого и присутствующих, включая меня, челюсти посводило.

– Это, то самое существо? – заинтересовался Рикап. – Мне казалось, речь шла о некоей летающей змее способной видеть тепло.

– Разрешите! – подал голос Шукр и пояснил после кивка коменданта. – В ночном бою при нашей крепости для уничтожения мага и в ночном бою у Печурок для обнаружения противника использовалась та самая многофункциональная змея. Функционал ворон, насколько мне известно, меньше, но на данный момент они гораздо самостоятельнее и значительно эффективнее в качестве разведчиков.

– Насколько они самостоятельны? – вставил свой вопрос практичный Даг.

Я жестом остановил эльфа.

– Разум змея далеко не совершенен и в той или иной степени его приходится постоянно контролировать. С воронами гораздо проще. Их разум нужно было только дорабатывать. Мой наставник Грок благосклонно отнесся к этой идее и вплотную займется переделкой разума и организма ворон под нужды армейской разведки, – услышав мои последние слова, наставник с напускным высокомерием кивнул.

Делает вид, что по сравнению с его работой это все мелочи, хотя прекрасно понимает, что постепенная перестройка существующего разума и тела это тоже путь к осуществлению его мечты и путь хоть и продолжительный, но куда более быстрый, чем построение разума и организма с нуля. Под осуществлением мечты я, конечно, имею ввиду создание полезного существа для Империи и попадание в учебники, а не творение совершенно нового непохожего ни на что вида. От этого он скорее всего тоже не отступиться, но вот будит ли этот новый вид полезен еще неизвестно, а ворона уже показала себя с хорошей стороны.

– Значит ли это, что вскоре мы будем знать все о перемещении врага в любое время дня и ночи, не покидая крепости? – уточнил Даг.

– Возможно, но не завтра и даже не через пару дней, – ответил Грок. – Работы много, и не смотря на первую удачу, может возникнуть множество проблем.

– Тогда не вижу причин организовывать рейд, – гном пожал плечами и вопросительно уставился на коменданта.

– Причины рейда, – вздохнул Аск. – Все мы знаем истинные причины этого рейда. Они больше хотят нанести существенный вред врагу, чем провести обычную разведку. Ребячество, конечно, но ребячество нужное. Не имей я четких инструкций на подобный случай прописанных в уставе, то сам бы рванул давить супостата, – небольшая пауза со вздохом, – но, крепость должна оставаться боеспособной и быть готовой встретить врага в любое время без исключений. Рейду быть, но сначала господа маги наладят разведку ближайшей к крепости местности воронами. Дежурство будет осуществляться днем и ночью в три смены. По десятку ворон в смене, да плюс полтора десятка ворон запас на замену выбывших или усиление, – Аск перевел взгляд с меня на наставника и обратно. – Сможете обеспечить нужды крепости?

– Вот такими воронами? – Грок указал на мое плечо и сам ответил на свой вопрос. – За несколько дней. Но это примитив. Будут кружить, где скажут и кричать, если увидят посторонних. Я планирую сделать птиц куда умнее. Птицы будут проводить опознавание, и следить за противником скрытно. Я хочу...

– Все мы знаем, какой Вы энтузиаст своего дела, – остановил расходящегося мага комендант. – Никто не против, если разведчики станут лучше, но пока обойдемся тем, что есть. Раньше нам Ваши соратники по Ковену и такого не давали, – Аск задумался, вспоминая вертевшийся в голове вопрос. – Для управления существом обязательны маги?

– Теперь вовсе нет. Птицы будут выполнять команды определенного круга лиц. Нужно будет обучить людей этим командам и все.

– Надеюсь, тут вы обойдетесь без магии, – прищурился комендант.

– Нет, если Вы найдете пяток людей способных запомнить пару десятков слов, – вот, не хотел, ведь он, точно знаю, а оскорбил все императорскую армию.

У дворянина, когда тот сообразил, аж челюсти свело, да и гном зашевелил ноздрями. Будь перед ними кто-то не способный изничтожить их движением бровей, наверняка бы дело кончилось дуэлью или банальным убийством, а так простят, никуда не денутся. Хотя дело тут не только в силе мага, но и в том, что он им нужен как воздух утопающему.

Слушать разгорающуюся ругань с последующими извинениями не хотелось. Задрал глаза к потолку и, поглаживая крыло птицы, задумался о своем. На днях восстановлю своего змея. Так может ему крылья с перьями сделать вместо лепешек на ласты похожих? И пару лап добавить типа птичьих? Получится существо с восьмью конечностями: 4 крыла, две лапы руки и две лапы ноги. Интересно, а такие "многоножки" хоть где-нибудь есть? Если верить теории множественности миров утверждающий что этих самых миров великое множество, то наверняка где-то есть. Жизнь столь же безгранична в своем разнообразии как фантазия Творца.

Пока прикидывал конструкцию нового тела змея со всеми изменениями, да додумывал, как применить наработки, полученные на воронах все участники диспута "О талантах и разуме армии Его императорского величества" оказались удовлетворены достигнутым результатом, и склонились над картой, решая как организовать патрулирование еще не созданными и двумя имеющимися птицами. К ним же присоединился не участвовавший в склоке Шукр, так что я и Изира, хоть и были в помещении, но при этом оказались наедине.

Девчонка встала рядом.

– Ты с собой тоже птиц возьмешь? – с самой первой минуты она обращалась ко мне на ты, но я и не был особо против. Скорей уж был бы против выканья.

– Птиц да не совсем, – еще не шепотом, но, уже сдерживая голос, что бы ни отвлекать занятых людей ответил я.

– Змея! – не сдержавшись, вскрикнула она, так что на мгновенье на нас были обращены все глаза.

– Змея, – я сдержанно кивнул.

– Ты мне покажешь? Где он? – ну прямо шило у нее в одном месте.

Если бы не слышал разговора местных баб о том, как она ночью в голос не хуже волчонка во сне подвывала, то решил бы, что сердца у нее нет. Но все же крепка. Вон как держится.

– Его еще нет, но как сделаю, обязательно покажу, – хотел было закончить разговор, да не тут, то было.

– А мне такого сделаешь? – и глаза сделала как у собачки по нужде присевшей.

Едва сдержался, что бы ни расхохотаться в голос. Обольстительница малолетняя. Никогда не скажу этого вслух, но после Мирки и Йоли предпочту порукоблудить, чем с этой пигалицей лечь. Этот рак не на одном безрыбье рыбой не станет. Удумала глазки мне тут строить.

– Сделаю, только за последствия не отвечаю.

– Какие такие последствия?

– Откусит нос тебе такой любопытной вот и все. У него зубы острые.

Поняв, что я подшучиваю, девчонка поджала губки и отошла на пару шагов в сторону, а мне снова посчастливилось вернуться к своим мыслям.

Хотелось сделать кожу фамилиару как у хамелеона, что бы моего красавца еще и заметить трудно было. Жалко этого самого хамелеона под рукой нет. С картинки из книжки кожу не скопируешь. По описанию тоже не сделать. Вот беда-то. Хоть на восток отправляйся. Том говорят в джунглях этих хамелеонов полно.

Наконец совещание подошло к концу, но скрыться в своем тихом закутке, что делю с Гроком, не получилось. Меня поймал Шукр и отволок в сторону.

– Ее отец был мне как брат, а она мне как... – зашипел, было, эльф, но я его перебил.

– Знаю. Знаю. Она тебе как родная дочь и так далее...

– Как племянница, – поправил остроухий.

– Пусть как племянница. Ты ее видел? – мой товарищ завращал глазами, а я продолжил. – Дома меня ждет красавица сатирка, с грудью и попой такими, что у Изи размерами с ними могут конкурировать только уши. Я люблю эту девушку, и всеми силами буду стараться к ней вернуться. Помимо нее в Ковене меня ждет другая не менее хорошо сложенная и куда более опытная дама с лицом молодой богини. Шукр я сатир, а не собака. Я на кости не бросаюсь.

– Странно. Мне казалось, что вы тащите на сеновал все что шевелиться, да и папаша у Изиры делал именно так, – почесал в затылке эльф.

– В какой-то мере это так, но всему же есть пределы, – усмехнулся. – К тому же есть подозрения, что ее отец был с моим как родной брат и мне она... – я запнулся, вспомнив несколько примеров кузенов спавших с кузинами, – Практически сестра.

– Твой отец? – Шукр сделал задумчивое лицо.

Пришлось рассказать ему, что жизнь иногда может закрутить сюжет похлеще женского романа. В процессе этого рассказа не только я убедился сам, что Хрольт друг моего отца и Хрольт отец Изи это одно лицо, но и убедил в этом эльфа. Тот даже слышал от коменданта Храбреца историю о хорошем друге и сослуживце что вернулся, домой выслужив два контракта. Если цепкая эльфийская память не изменяла того друга звали Ариш. Такое же имя у моего отца.

– Бывает, – развел руками эльф.

– Бывает, – согласился я.

– Так точно ни-ни? – напоследок спросил он.

– Да что б тебя молнией в яйцо ударило в ясный день! – не выдержав, всплеснул руками я.

Мы покинули центральное здание Защитницы, и тут же я встретил замершего в ожидании Фенора. Арбалетчик стоял с мишенью и арбалетом, поскольку перед совещанием мы договорились поупражняться в стрельбе. Точнее я намеревался испробовать это чудо оружейного искусства имперских мануфактур. Уже на протяжении довольно большого периода времени это мощное оружие всегда было рядом со мной, но вот опробовать я его до сих пор не сумел.

– Ну как? – спросил мой охранник-сторож, на что я, молча скривив гримаску отмахнулся рукой.

Солдат тут же сообразил, что не стоило спрашивать при лишних ушах, поскольку не все в крепости одобряли осведомленность рядового состава о намеченных командованием планах. Вдвоем мы отошли за торцевую глухую стену казармы и пристроили мишень возле неё. Фенор молча предложил мне арбалет и болт. Я так же молча принял оружие и пристроил его, как и следовало, под одобрительным взглядом арбалетчика.

Несколько поворотов рукоятей, щелчок собачки и болт лег на положенное ему место. Поднял оружие и, прищурившись, прицелился. Мишени была сделана из деревянного щита, на котором был намалеван большой желтый круг, в нем был зеленый круг поменьше, а в самой середине зеленого имелся совсем маленькой красный кружочек. Разумеется, с первого раза в красный кружок я не попал, несмотря на всю простоту прицеливания из имперского арбалета, но в зелёный круг стрела легла практически сама.

– Неплохо, сучья кровь, – нарушил молчание мой новый товарищ.

– Неплохо, – согласился я, – но можно и лучше. Ты чего надумал?

– По поводу? – уточнил он.

– Я буду тебя тренировать. Забыл? – я требовательно протянул руку за новым арбалетным болтом и пока благоразумно не стал вновь поднимать тему о магических изменениях его организма.

– Это тому, что вроде АББ? – этой аббревиатурой он, как и большинство солдат, называл армейский бездоспешный или иначе безоружный бой.

– Так можно и попробовать, если польза будет, – он пожал плечами.

Я зарядил арбалет и снова выстрелил. В этот раз болт лёг точно в середину мишени, в самый центр красного кружочка.

– Вот и заебись, – растянут губы в улыбке, одновременно радуясь ответу солдата и удачному выстрелу.

***

На следующий день настало 1 число месяца холодника, и официально началась зима, но мы ее не почуяли. В приграничье стояла все такая же жара, дополняемая несущим мелкие частицы песка ветром из Сковородки. Изира торопилась выехать уже тогда, но пять первых дней месяца ей пришлось сидеть на месте и изнывать от нетерпения. Тронулись в путь только пятого, когда достаточно подготовились и обеспечили нужды гарнизона в приемлемой пернатой разведке.

В этот раз Заступницу мы покинули верхом на красивых имперских конях. Я ехал, развалился в неуставном седле больше напоминавшем диван и каждое утро радовался, что не бегаю и даже не иду пешком, несмотря на мозоли на седалище. Мне достался покладистый конь с совсем не героической цветочной кличкой Пион.

Перед выездом умельцам в крепости пришлось немного переделать стремена под меня и Изиру, но зато действительно получился диванный комфорт. Это вам не пешком и даже не на крестьянской кляче с шириной спины в жердь и не толще кататься. Имперские лошади смотрелись под нами немного крупновато, а под моей соплеменницей ее конь так вообще выглядел сущим тяжеловозом. Да с ее комплекцией на спине такой лошади полноценно лечь можно как на кровати.

Вместе со мной Фенором, Шукром и Изи нас было девять разумных на девяти конях, то есть к нам добавили пять опытных и дисциплинированных воинов. Аск хотел дать десять бойцов, но я отказался. Пять дополнительных клинков это конечно хорошо, но в случае неудачи это и пять дополнительных смертей на мою совесть. Я рассудил, что в случае если нарвемся, и не получится сбежать, то эти дополнительные пятеро нас не спасут, сколь хороши бы ни были и по-своему был прав. Шукр получивший равные со мной права на командование принял мое решения и ничего не возразил. Видимо думал примерно аналогично со мной.

Кони под всем отрядом были накрыты легкими попонами способными защитить только от солнца и от насекомых, но никак не от стрел. Имперцы могли унести достаточно железа, но мы предпочли лошадиной броне боевые и не боевые припасы. Основной костяк отряда, пятеро солдат и Фенор были вооружены стандартными арбалетами совершенно неприспособленными для конного боя. Арбалеты вместе с запасом болтов и прочим были приторочены к седлам и предназначались для спешенной стрельбы. На случай верхового боя у наших солдат имелись легкие кавалеристские пики и обычные для имперских арбалетчиков клевцы. Вместо привычной защиты на них были пехотные длиннополые кольчуги с рукавами и округлые шлемы с открытым лицом. Получились не пойми кто непригодные верхом ни на что кроме улепетывания.

Шукр и Изи одеты были так же, но пик у них не было. У Изиры был топорик, а у эльфа короткая сабелька. Основным же оружием у обоих были луки. Причем у девчонки и лук и стрелы, сделанные ей самой на коленке вечером после памятного совещания, были до безобразия кривыми. Впрочем, это не мешало ей стрелять немногим хуже старшего сержанта.

Я иного оружия кроме Лунного блика и Леди отчаяние не имел и облачен был в привычный доспех со шлемом сквозь дыры, в котором торчали рога. Доспех помимо зачарования на прочность получил зачарованием щита подсмотренное с амулета мечника пустынника. Точнее это было одно излишне усложнённое зачарование. Увы, наложить два отдельных зачарования на один предмет для меня оказалось слишком сложно, хотя Грок убеждал, что какой-то мастер зачарователь так делал. Пришлось помудрить комбинируя, но эффект оправдал затраченное время. Точно такие же зачарования были на кольчугах у всех остальных. Они гарантировали 5 – 7 минут защиты, но для этого их надо было успеть активировать. После израсходования зачарования требовали подзарядки изрядной порцией маны. Курсы ее размена на безопасность были как у менялы гнома.

На плече у меня балансировал хвостом и крыльями полуметровый монстр с почти полноценным разумом. Сравнивать его со змеей было теперь довольно сложно, да и не являлось оно ей вовсе. Просто почему-то я упорно продолжал именовать это существо тем, чем оно не являлось. Получилось теплокровное чешуйчатое нечто с четырьмя полноценными лапами, четырьмя крыльями, змеиным хвостом, зубастой пастью и умными способными одинаково хорошо видеть как днем, так и ночью, да еще видящими тепло глазами.

Эти глаза смотрели на меня с преданностью и восхищением, а на всех остальных с плотоядным блеском. Словно он всех хотел и мог сожрать, несмотря на свои не внушительные габариты. Фенор на моего нового фамилиара смотрел со смесью неприязни и какой-то ревности что ли и тот, понимая это отвечал ему взаимностью. При каждом удобном случае пернатый старался пугануть его или досадить иным способом. Эта вражда, впрочем, не переходившая определенных рамок, была мне достаточно понятна. Свое свободное время, если оно у меня было, я был вынужден делить между ними.

С Фенором мы проделывали простейшие из упражнений на развитие тела, отрабатывали отдельные приемы и беседовали на разные развивающие простого солдата темы. Я даже стал понемногу укреплять его тело ничего, не сказав об этом и не спросив разрешения. Он, конечно, догадывался, что при его худобе и заурядных данных нельзя было стать значительно выносливее, быстрее и сильнее, да еще и без видимых изменений, всего за несколько тренировок, но не поднимал этот вопрос. Наверно, вопрос не поднимался от того, что наши тренировки помимо результата приносили арбалетчику большое моральное и своеобразное физическое удовольствие.

Фамилиар любил, когда свободное время я проводил с ним, хотя рядом его могло и не быть. Большую часть времени я только краем глаза следил, что происходит вокруг него и позволял ему быть относительно самостоятельным, но иногда я откидывался или повисал в седле от решившись от мира. В такие минуты наши разумы сливались. Бросив свое тело посреди на лошади пол пересмотром Фенора я летал со змеенышем и ощущал все, что ощущает он. Огромное количество недоступных ни человеку, ни даже сатиру цветов и запахов будоражили и пьянили, но пьянел не только я. Мой питомец тоже ощущал ни с чем несравнимое удовольствие и жаждал получать его снова как подсевший на шатун грибы новую порцию наркотика.

Вот отсюда и была неприязнь с ревностью.

Работа над разумом питомца еще велась, но уже можно было сказать, что получился чрезвычайно умный зверь и это несмотря на очень малый возраст. Видимо не зря перед его созданием мы с Гроком штамповали ворон разведчиц и экспериментировали с их разумами. Имевшийся срок был слишком мал, что бы добиться совершенства, но набив руку на разведчицах, я создал вполне достойного диверсанта и теперь сомневался, стоит ли еще значительно дополнять и изменять его разум, что, по сути, представлял собой мешанину из клочков, надерганных у меня самого, ворон и какого-то попавшегося подруки кота.

Паразит, а иначе с легкой руки Фенора моего монстра никто не называл, взлетел с плеча и заложил пару кругов над головами. Мне стало понятно, что он задумал очередную пакость, а вот жертвой его стал не мой охранник, а другой ничего не подозревающий солдат. Молодой арбалетчик успевший зарекомендовать себя с самой положительной стороны непозволительно расслабился за четыре дня спокойного пути и стал клевать носом. Разумеется, почувствовав это, лошадь пошла медленнее и он стал отставать, что уже привлекло внимание Шукра. Он просто не успел выполнить свою обязанность по приведению бойца в должную боеготовность.

Мой питомец, умело работая четырьмя немаленькими покрытыми перьями крыльями, завис прямо над правым плечом жертвы. Идеальная позиция для атаки ядовитым дыханием или броска для укуса в шею, но я был спокоен, ощущая его эмоции никак не выражавшие стремление к атаке. Фамилиар вытянул длинную шею, так что его голова оказалась рядом с ухом сони.

– Краа!!! – почти по-вороньи каркнул Паразит, отчего солдат едва не свалился с коня.

– На фарш пущу! – потряс кулаком он вслед взмывшему вверх монстру, как только справился с испугом и восстановил равновесие.

В ответ существо издало булькающий звук более всего похожий на смех.

– Я тебя самого на фарш пущу! – это был уже старший сержант, вознамерившийся отчитать нерадивого воина.

Паразит спикировал на мое плечо, зацепился когтями за кирасу и поймал равновесие с помощью крыльев. Я почесал чешуйчатую шею.

– Что же за мерзавец у меня получился? – вздохнул я при этом.

Фамилиар уставился на меня непонимающими глазами. Ну, просто невинная овечка с волчьими клыками.

– Давай уже лети, работай, – отодвинул наглую морду рукой и монстр взлетел.

Новый вариант змея не просто хорошо воспринимал обычные команды, но и умел домысливать. Так что он прекрасно понял, чего я от него хочу, и взмыв в небо превратился в точку. Точкой он стал для нас троих нелюдей, а для остальных членов отряда, принадлежавших к самой многочисленной расе Империи, рассмотреть фамилиара без соответствующих технических средств было проблематично доже в качестве точки. Не знаю, на какую точно высоту мое творение способно взлететь, но точно выше любой птицы. Там куда он поднимается трудно дышать, что привело к некоторым трудностям, над которыми мы с наставником поломали голову, но успешно справились. Пришлось сделать это, иначе бы любой пустынник с неиспорченным зрением мог легко рассмотреть, что над ним летает нечто неестественное. Ворон это касалось в меньшей степени. Они все же внешне все еще походили на перекормленных черных птиц. А вот моего питомца принять за ворону было трудновато, даже когда он летал на одной с ними высоте.

Хорошо, что наставник не отказывал в помощи. Думается мне, так он отрабатывал приемы необходимые ему для творения своей мечты. Сейчас натренируется на живых воронах, но моих питомцах уже потренировался, так, глядишь, и у него с единственной попытки получится нечто грандиозное.

– Скоро село, – предупредил Шукр, закончив с распеканием провинившегося подчиненного.

– Знаю, – кивнул я.

Надежды на то, что найдем там кого-то живого, не было, но все же мы заранее условились проверить его. Село было довольно большим и носило говорящее название Выселки 15. Буквально это были 15 выселки в Империи, куда отправляли всякий мелко провинившийся сброд. Отправленных в такое село разумных нигде больше не ждали и могли отправить на каменоломни при появлении где-нибудь еще. Правда, мужики посмелее уходили отсюда в артель, что была в Печурках.

Те же, кто оставались в выселках, были обязаны трудиться на полях, выращивая приспособленные к местным условиям сорта злаков. Большую часть выращенного продовольствия они поставляли по фиксированной цене в ближайшие крепости. Такой подход при самообеспечении выселок позволял экономить казенные средства на дальней перевозке грузов. Экономить то экономили, но защищали эти села слабо и кочевники не могли, не польстится на столь лакомый кусочек.

Версию с полным уничтожением села подтверждал Паразит. Его глазами с высоты я видел село, но не видел тепла очагов, на которых просто обязана была готовиться пища. Тепло живых существ мы видели, но эти существа не были людьми или кем-то подобными. Там были птицы, изобилующие в округе шакалы и другие падальщики осмелевшие за прошедшие с прохода кочевников дни. Оставалась надежда, что кто-то был скрыт от нас в домах или где-то еще, но эта надежда была совсем призрачна.

То, что мы увидели в Выселках 15, превзошло все наши ожидания, если можно использовать эти слова в данной ситуации. Несмотря на многочисленные предупреждения об опасности и относительную близость границы, население оказалось совершенно не готово дать отпор врагу. Люди и другие разумные в большинстве своем даже за оружие взяться не сумели. Тех, кто успел, ждала быстрая смерть на месте, а большинство крестьян согнали в обитель Триединого. Когда-то это было высокое каменное сооружение с куполом и венчающим его треугольником, но теперь от здания остались только обугленные камни стен. Пустынники сожгли все взрослое население, подростков и детей постарше. Самых маленьких не бросили в пламя, но и жизни им не оставили. Кочевники развлекались тем, что подкидывали младенцев и детей, недавно переросших этот возраст, вверх и пришпиливали их к стенам стрелами.

На первый взгляд это казалось наивысшей формой жестокости, но позже я понял, что детям подарили страшную, но относительно безболезненную смерть. Стрелы эльфов почти всегда поражали мозг, прикалывая деток к стенам за головки. Это не оправдывает наших врагов, но без сомнения самых маленьких они пощадили. Права, понял я это много позже, а тогда чудовищная картина душила меня словно петля преступника.

Детей клевало воронье и другие летучие падальщики, а неспособное добраться до маленьких трупиков шакалье дралось за немногочисленные не сгоревшие останки и копалось в углях. Рвал чье-то уже изрядно обглоданное тело пустынный капюшонник. Гигантские ящеры обычно не уходили так далеко от Сковородки, но этого приманил запах тухлятины, который он мог учуять за многие километры.

На месте прошлого побоища мы тоже видели трупоедов, но нам повезло оказаться там раньше, чем они собрались со всей округи, так что там виды были полегче. Здешнее же зрелище было совсем не для слабых желудков. Пахло не только тухлым, но и давно паленым мясом, внутренностями. Кто-то из солдат, сблевал свесившись с коня. Я тоже ощущал рвотные позывы, но смог сдержаться.

– Паразит! Убей их всех! – выкрикнул я самовольно спустившемуся пониже фамилиару и теперь кружившему над самыми крышами.

Существо с готовностью приняло и правильно трактовало команду. Пернатый змей, еще раз доказав состоятельность своего интеллекта, не кинулся на моих спутников, а набросился на падальщиков. Многочисленные птицы падали на землю отравленными и разлетались облаками перьев. Маленький убийца не щадил никого, но многим все же удалось уйти оставив мою жажду убийства не до конца удовлетворенной.

Последней жертвой должен был стать капюшонник приготовившийся защищать свою добычу. Растопырив капюшон-воротник, ящер громко зашипел, но это его не спасло. Мой крылатый мальчик на большой скорости пролетел в считанных сантиметрах от большой жертвы и выдохнул облако яда ему точно в морду. Существо ожидаемо умерло в жестоких корчах.

– Надо их похоронить, – подвел итог Шукр, опустив глаза.

В этот момент представителю вечного народа становилось стыдно и даже противно, что его народ и народ пустынников принадлежат к одной расе с общими предками и прошлым. По эльфийским меркам они разделились совсем недавно. Что такое полторы – две тысячи лет для существ, не ведающих смерти от старости.

Разделились они, когда в их исконные земли, начинавшиеся значительно севернее и захватывающие пустыню пришли первые люди из тогда куда менее могущественной Дюваль. Империя Дюваль была меньше и слабее чем нынешняя страна, и тогда еще нужно было добавлять название к слову империя, потому что на материке были и другие аналогично титуловавшиеся государства, но уже тогда это человеческое общество превосходило мощью эльфийское настолько, что война была проигранной еще до начала. Это и привело к теперешнему состоянию эльфийского народа.

Разделение началось изначально еще до Эльфийской войны растянувшейся на пару сотен лет. Часть эльфов, понимая, что с человеческой военной машиной, подкрепленной гномами, орками и многими другими, не справиться, пошла на поклон к Императору и стала полноценными гражданами империи Дюваль. Их старейшины за столь мудрый поступок получили дворянские патенты и бумаги, удостоверяющие право на пользование их собственной землей. За это они были осмеяны другими старейшинами, не понимавшими, зачем им получать права на то, что и так их и зачем им, высшей расе, терпеть на своих землях многочисленных инородников. Особенно это относилось к коротко живущим людям, которых, многие из них и за разумных то долгое время не считали.

Кстати о неразумных. Нашего проживания на своей земле, а Лес был на исконно эльфийской земле, не замечали, потому что считали не просто не разумными, а вообще принимали за еще один животный вид. Мы были для них животными и счастье, что они на нас хоть не охотились. Люди, найдя нас, за животных не приняли, но и особого внимания долгое время не обращали. Живут там себе лесные человеко-козлы дикарями, ну и пусть живут. Вот в итоге такого отношения мы обрели веру в Создателя и прочие блага цивилизованной Империи буквально пару тройку поколений назад.