355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Н. Кальма » Вернейские грачи » Текст книги (страница 13)
Вернейские грачи
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 14:20

Текст книги "Вернейские грачи"


Автор книги: Н. Кальма



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

– Ага, выходит, по-твоему, что я все выдумал! – запальчиво закричал он. – Так я пойду к Корасону и Витамин. Они-то меня послушают!

Однако и Корасон в ответ на все выкрики Ксавье только пожал плечами. А Витамин жалостливо посмотрела на него и сказала:

– Опять? Опять хочешь попасть в какую-нибудь историю, Ксавье? Мало тебе того случая в замке? Вспомни, что тогда сказала Мать!

И Ксавье, злой, обиженный, никем не понятый и не поддержанный, убежал. Матери он так и не решился сказать об одолевавших его подозрениях: а вдруг и она осмеет его, как осмеяла Клэр! Или посмотрит с такой же обидной жалостью, как Витамин! Но про себя Ксавье твердо решил следить за каждым шагом американцев.

И Ксавье исчез. Витамин напрасно искала его в мастерской, в гараже, в классных. Ксавье приходил только к тому моменту, когда Рамо собирал всех своих мальчиков, чтобы разойтись по спальням.

Стоило Хомеру или кому-нибудь из его питомцев отойти в сторону и начать между собой разговор, как поблизости тотчас же вырастала тень, и только торчащий красный вихор выдавал присутствие упорного наблюдателя.

Однажды Мать, заметив вихор, вытащила упирающегося и донельзя смущенного Ксавье из-за двери бельевой.

– Что ты тут делаешь, Ксавье? И вообще, где ты Пропадаешь? Твоя бригада жалуется, что ты даже не заглянул последние два дня к ним. Они там кончают новую дверь для кухни…

Ксавье упорно прятал от Матери лицо.

– Я… я сейчас пойду к ребятам, Мама… – пробормотал он. – Я… я занимался английским… Ведь вы сами сказали, что я должен заняться, – прибавил он уже более уверенно и в доказательство даже вытащил из кармана маленький английский словарь. – Вот… я учу слова.

Мать с сомнением посмотрела на словарь, на склоненную перед ней голову. Такая прилежность была, увы, нехарактерна для Ксавье, беспечного и легкомысленного, как мотылек. Но заглянуть в глаза мальчику ей так и не удалось.

ГОВОРЯТ ЛЮБИМЦЫ ХОМЕРА

И все же Ксавье упустил! Он упустил. Он не слышал разговора Хомера с его питомцами, разговора, прояснившего бы Ксавье очень многое.

Происходил этот разговор однажды вечером в душевой. Грачи так гордились своей душевой, что непременно водили всех своих гостей мыться. Душевая примыкала к кухне, и всем посетителям показывали, как вода, поступая из речки, проходит по трубам и нагревается от кухонной плиты. В этом не было, конечно, какого-то особого изобретения. Но дело заключалось в том, что грачи сами рассчитывали и диаметр труб и их расположение, сами строили душевую и монтировали краны.

Итак, Хомер и его любимцы отправились принять перед сном теплый душ. Несколько дней перед тем Хомер почти не видался с Фэйни и Роем. Рой по возможности не отходил от Клэр. Фейни то следовал за Роем, мешая и надоедая ему, то шнырял где-то с Лори Миллсом.

– Итак, друзья мои, ваши впечатления? – спросил Хомер, едва только дверь душевой закрылась за ним и двумя его любимцами. – Как вам понравилось здешнее житье? – прибавил он, пуская душ и принимаясь раздеваться.

Мальчики переглянулись. То есть, вернее, Фэйни бросил пытливый взгляд на Роя, а тот ответил ему спокойным и равнодушным взглядом. Он молча развязывал галстук и, видимо, предоставлял Фэйни честь говорить первым.

– Что ж, сэр, впечатления, конечно, имеются, – начал Фэйни, напуская на себя важность и явно рисуясь. – Можем дать отчет. – Он откашлялся, как оратор, собирающийся держать длинную речь. – Во-первых, сэр, все здешние ребята – хвастунишки и вруны. «Мы все сами, своими руками», – пискливым голосом передразнил он грачей. – Конечно, некоторые наши, из тех, что попроще, вроде Тэда Маллори и Дэва, сразу развесили уши, поверили, что все здесь хорошо и правильно устроено, что грачи – отличные ребята.

– Что ж, по-вашему, они уже подпали под влияние этих грачей? – нахмурился Хомер. – Но этого не может быть! Вам показалось, Фэниан.

– Да нет, сэр! Я только сказал, что им здесь все нравится и всему они верят, – поправился Фэйни. – Я же сразу раскусил все здешние штучки! Ничего они сами не строили! Все делал их учитель, тот, которого они зовут Тореадором… Девчонки, те, правда, стряпают на кухне сами, но на то они и девчонки! Спортсмены они тоже никудышные.

– Никудышные, а тебя и твоего Лори все-таки обставили и в прыжках, и на турнике, и в баскетбол, – неожиданно подал голос Рой. Он смотрел на приятеля светлыми и такими холодными глазами, что казалось, они из стекла.

Фэйни язвительно усмехнулся.

– Нечего меня колоть, красавчик! Тебе тоже не слишком-то повезло. Только не на спортивной площадке, а…

– Что? Да как ты смеешь? – вспыхнул Рой.

– Джентльмены, джентльмены, что я слышу? Такие друзья – и вдруг личные счеты? – вкрадчиво вступился Хомер. – Так вы говорите, Фэниан, что они здесь вовсе не так самостоятельны?

– Даже слепому это ясно, – отвечал тот. – И вот еще что, сэр, – голос Фэйни понизился до таинственного шепота, – я уверен, что все они здесь – от самых старших до малышей – красные, настоящие красные! Во-первых, я видел сам, своими глазами в спальне мальчиков красный флаг. И они даже не скрывают, что носят этот флаг, когда празднуют Первое мая. и Четырнадцатое июля, и разные другие революционные праздники. Во-вторых, они кичатся тем, что их Тореадор был на испанской войне. А вы знаете, сэр, что это была за война? На свою начальницу, так называемую Мать, они чуть не молятся. В ее комнату они меня ввели на секундочку, как в храм какой… Только я успел заметить там портрет какого-то мужчины со шрамом на виске. «Кто это?» – спрашиваю. А они говорят: «Это один друг, казненный фашистами». Но как я ни расспрашивал их, что это за друг, они мне так и не сказали. Ну, да я это узнаю, – уверенно добавил Фэйни.

– А об их начальнице вы не спрашивали, Фэниан? – не утерпел Хомер. – Конечно, это она внушает им разные идеи и она посылает их с «Тетрадями Мира».

– Насчет идей не знаю, сэр. А о тетрадях я спросил у одного здешнего рыжего парня, так он меня прямо на смех поднял. «С какой луны, спрашивает, ты свалился? Весь мир, говорит, подписывается против войны, а ты, говорит, кажется, в первый раз услыхал? При чем здесь, спрашивает, наша Мать? Это мы сами все ходили». И пошел и пошел… Еле от него отвязался, – добавил Фэйни.

– М-м-м… Впечатления у вас небогатые, – разочарованно пробормотал Хомер. – Я думал, вы наблюдательней, Фэниан…

. – Да я же ничего еще не сказал! – возмутился Фэйни. – Вот, например, видели вы здесь малышей в синих фартучках?

– Ну, видел, – проворчал Хомер. – Так что же?

– А то, что это не здешние сироты, а дети рабочих из города. Кажется, с завода «Рапид», мимо которого мы проезжали. Вообще у грачей с тамошними рабочими дружба. При мне какие-то женщины из Заречья приходили к госпоже Берто. А вчера грачи постарше ездили туда на велосипедах – навещать какого-то больного.

– Не слышали, Фэйни, о чем шла речь у госпожи Берто с этими женщинами? – спросил Хомер. – Вы поняли бы, например, если бы она занималась какой-нибудь пропагандой?..

– Да я же знаю французский куда лучше вас, cap! – дерзко отвечал Фэйни. – Конечно, понял бы! Только она просто показала этим женщинам отметки их ребятишек. – Он помедлил припоминая. – Еще мне удалось узнать, что все грачи – сироты…

– Это было давно известно. Еще до того, как мы сюда приехали, – пренебрежительно бросил Хомер.

– Да, но вам неизвестно, кто были их отцы и матери и почему они остались сиротами! – с торжеством провозгласил Фэйни. – Так вот, сэр: их родители были коммунистами, партизанами. Я расспросил тут одну девочку, нюня такая, слезливая. Она сразу мне все выложила. Как ее папа был механиком на заводе, коммунистом, как гестапо явилось за ним и он больше не вернулся домой. А потом забрали и ее мать… И плакала же она, когда все это рассказывала! – добавил Фэйни, и по тону его было непонятно: сочувствует он плакавшей или презирает ее.

Между тем на лице Хомера все сильнее проступало выражение разочарования. Нет, не то он хотел бы услышать от своих мальчиков. Может, Мэйсон окажется наблюдательнее и умнее?

– А вы что скажете, Ройяль? Какие у вас впечатления?

– Мои впечатления вам вряд ли пригодятся, сэр. – У Роя был на редкость ясный и какой-то сухой голос.

Хомер удивился, собрался было возразить, но его перебил Фэйни:

– Спросите-ка его о девочках, сэр, – захихикал он. – Пускай он расскажет вам о Клэр Дамьен.

– О Клэр Дамьен? – бурно обрадовался Хомер. – В самом деле, Рой, вы, кажется, с ней очень подружились?

– Не… не очень, – пробормотал Рой, стараясь не замечать гримас Фэйни. – Они, видите ли… они все здесь очень заняты. Им некогда. Клэр Дамьен у них, правда, за старшую. У нее поэтому особенно много дел. Например, эти занятия с малышами… Кажется, они действительно дети рабочих, которых здесь приютили. Вот и вчера сюда привез несколько малышей один парень. Его зовут Этьенн. Этьенн Кюньо, – добавил он.

– Как вы его назвали? Кюньо? – поспешно переспросил Хомер.

– Этьенн Кюньо, сэр, – подскочил Фэйни. – Мне Жюжю сказал, что он сын одного бывшего моряка, живет в городе, в Заречье, и Клэр постоянно там бывает. Отец его теперь что-то делает в профессиональном союзе. – Он повернулся к Рою. – Что ж ты не выкладываешь уж все до конца? Не стесняйся, красавчик! Расскажи, что было вчера вечером, когда мистер Хомер уехал в город. Расскажи, как Клэр спровадила тебя к младшим грачам, как ты позвал меня, и мы сидели, точно два идиота, и слушали их песни и играли в щетку. А пока мы там валяли дурака, старшие ребята с Клэр и Корасоном о чем-то совещались. А потом Клэр ходила с Этьенном и целый вечер с ним шепталась…

– Шепталась с Этьенном?! – вскричал Рой, невольно выдавая себя дрожащим голосом. – Ты сам это видел?

– Не я – Лори Миллс, – отвечал Фэйни. – Он увидел их, когда они сидели за гаражом, среди лопухов. Лори хотел послушать, но они сидели рядышком и говорили очень тихо, и Лори побоялся, что они его увидят.

– Твой Лори – известный трус, – бросил Рой. Видно было, что он вне себя.

– Все-таки Лори удалось кое-что увидать, – продолжал Фэйни, будто не замечая волнения Роя, а сам между тем втайне наслаждаясь впечатлением от своих слов. – Оба голубочка держались за руки и прямо-таки таращили глаза друг на друга. А когда парень собрался уходить, Клэр ему сказала, Лори хорошо слышал: «Ты настоящий, Этьенн! Ты очень настоящий, не то что этот американский франт!»

– Она так сказала? – вырвалось у Роя. – Врешь, Фэйни!

Фэйни поднял руку.

– Клянусь знаменем бойскаутов!

– Если так, считаю себя свободным, – рванулся Рой. – Сэр, эта девочка – дочь коммуниста, франтирера, известного всей Франции. И она сама, сама говорила мне, что разделяет все идеи отца. В церковь она не ходит, в бога не верит, а верит только в коммунизм. Она тоже собирала деньги и подписи в «Тетрадях Мира». Жюжю даже хвалился, что она собрала больше всех. Жюжю и младшие грачи состоят в организации «отважных». Это у них вроде наших скаутов, только красных, – торопился выкладывать Рой. – У Клэр над кроватью, я сам видел, висит фото русской девушки. Такая стриженая, с большими глазами, похожа на нее. Клэр говорит, эту девушку казнили во время войны нацисты за то, что она была партизанкой. Ее имя Зоя, а фамилию я забыл. Ну, да это неважно. Словом, Клэр мечтает во всем следовать примеру этой девушки.

– Ага, вот как! – усмехнулся Хомер. – Что же, госпожа Берто поддерживает такие идеи? Не говорила вам девица?

– Этого не знаю! – отмахнулся Рой. – Знаю только, что в пансионе сестры учится девочка Лисси Бойм. Она давно дружит с Клэр, и сестра говорит, что Лисси таких же убеждений.

Изящная сдержанность слетела с Роя Мэйсона. Он был возбужден, злая гримаса уродовала его черты. Оскорбленное самолюбие, ревность, злоба бушевали в нем, требовали мести – немедленной, полной.

– Как, значит, и в пансион Кассиньоль это проникло? – с некоторым даже удовольствием воскликнул Хомер. – Очень любопытно!

– Да и у нас я бы не поручился, сэр, за всех ребят, – осторожно заметил Фэйни. – Я вам уже говорил: Тэд Маллори и Дэв Ванами уж слишком восторгаются всем, что видят здесь.

Хомер хлопнул его по плечу.

– Чепуха, Фэниан! – самоуверенно объявил он. – Мои мальчики никогда не станут увлекаться такими идеями! Для этого они слишком американцы. – Он хотел было хлопнуть по плечу и Роя, но не решился.

– Должен сказать вам, Ройяль, что ваши соображения любопытны и подтверждают кое-какие мои впечатления. А вам, Фэниан, – повернулся он ко второму любимцу, – вам еще не хватает иногда наблюдательности и умения делать широкие выводы.

Фэйни пренебрежительно фыркнул и завистливо посмотрел на Роя. Но тот, отвернувшись, молчал.

«МЫ УЖЕ НЕ ДЕТИ!»

Это стало отныне боевым кличем. Это стало как бы лозунгом старших грачей. Рамо в первую минуту даже растерялся и не знал, что ответить. Еще бы! Целая делегация во главе с Корасоном и Клэр явилась к нему и прямо спросила: «Как и чем будут помогать грачи в подготовке того народного собрания, о котором говорилось в доме Жерома Кюньо?»

– Так… Значит, вам уже известно? – Тореадор медлил, собираясь с мыслями.

– Но мы же не дети! Мы читаем газеты! – звенящим голосом крикнула Клэр. – И потом нам все рассказал Корасон.

– Кажется, Корасон вас неполно информировал, – сказал, наконец, Рамо шутливым тоном. – Он, видно, не сказал, как ему и Этьенну досталось от матери и Кюньо. Иначе вы не пришли бы ко мне.

– Все равно пришли бы! – упрямо возразил Корасон. – Я им все сказал. Вспомните испанского мальчика Пабло, который сражался в вашей бригаде. Он был не старше нас, а воевал рядом с вами!

Рамо прикусил язык. Дернуло же его рассказывать этим чертенятам о Пабло!

Его окружили. Он видел их пылающие щеки, умоляющие глаза.

– Пусть нам дадут дело, хоть самое ерундовое, хоть самое малюсенькое! – воскликнул Жорж.

– Почему малюсенькое?! – взвилась Клэр. – Малюсенького проси для себя. А я хочу большого, настоящего!

Рамо жестом усмирил бушующие страсти.

– Не станем делить шкуру медведя, который не пойман. Конкретно, что вы предлагаете делать?

– Все! – крикнул чей-то голос. – Мы все можем делать!

Корасон выступил вперед.

– Когда в Соноре было собрание бывших участников Сопротивления, тамошние ребята развозили пригласительные билеты, переписывали листовки, рисовали плакаты…

– Ну что ж, это нужная работа, – кивнул Рамо. – И это вовсе не так легко! Ведь нельзя же просто отдать пригласительный билет и уйти. Надо рассказать, для какой цели собирается народ, рассказать о борьбе за мир, за независимость Франции…

– Тогда с билетами должна поехать Клэр. Уж она-то умеет говорить, – заявили в один голос Жорж и Витамин.

– А кого будут приглашать на собрание? – спросил Ксавье.

– Наверное, будет составлен список, – предположил Корасон. – Так приглашали в Соноре.

Грачи тут же начали вспоминать, кого из участников Сопротивления они знают. Одни из них бывали в Гнезде, других они встречали в городе или знали понаслышке.

– Вероятно, для вас найдется еще одно дело, – сказал Рамо. – Товарищи говорили, что хотят отыскать поблизости от Гнезда просторное ущелье в горах, где можно было бы собраться. Ведь ожидают, что прибудет несколько тысяч человек. Нужно найти такое место, чтобы была естественная выемка, вроде амфитеатра, и трибуна для выступающих, и еще большое ровное пространство, куда можно было бы поставить повозки и автомобили.

– Я знаю, знаю такое место! – воскликнула Клэр. – Это возле Синих озер!

– И я знаю. Только мое место находится поблизости от Чертовой впадины, – сказал Корасон. – Очень подходящее местечко!

– Я тоже знаю. Там и амфитеатр и трибуна! – захлебнулся Жорж. – Совсем рядом с Гнездом. Не знаю, как оно называется, но мы туда ходим за валежником…

– Наметьте пока несколько мест, а потом товарищи осмотрят их и выберут самое удобное, – сказал Рамо, который увлекся не меньше грачей.

– Вот пойдем в горный поход и будем заодно присматривать подходящие места, – предложила Витамин.

– А как же наши гости американцы? – воскликнул Жорж. – Ведь они непременно увяжутся в поход с нами? Они вон ни на шаг от нас не отходят.

– Ну что же, можете взять их с собой, – сказал Рамо. – Я буду руководить походом и сам предложу им пойти с нами.

Грачи хмуро переглянулись. Не очень-то улыбалось им идти в такой поход с Фэйни, Роем и Хомером.

– А когда же начнется подготовка? – нетерпеливо справилась Клэр.

– Как только будет известен день собрания, – отвечал Рамо. – Его хотят приурочить к приезду Фонтенака.

Все в Гнезде уже знали о том, что готовится собрание, на котором будут говорить о мире, о независимости Франции, о том, чтобы в правительстве не было впредь сторонников военных договоров вроде Фонтенака. Даже малыши об этом пронюхали и по пятам ходили за старшими, стараясь разузнать все получше. Все Гнездо было охвачено скрытым волнением. Теперь грачи почти не обращали внимания на Хомера и его школьников. Те делали, что хотели: слонялись по всему Гнезду, бродили по окрестностям, а Хомер вдруг оказался страстным любителем альпинистских прогулок и иногда до темноты пропадал в горах.

Как-то, вернувшись довольно поздно с прогулки, он направился к Марселине. Наверху, в спальнях грачей, было уже темно: ребята спали. Только из-под двери Марселины выползал желтый световой лучик. За дверью слышались голоса, но говорили слишком тихо. Хомер досадливо пожал плечами, быстро постучал и, не дожидаясь ответа, вошел, В комнате, кроме Марселины, был Рамо. Оба они сидели за столом, что-то записывая или проверяя. Хомер пронзительно глянул на них: заговорщики? Однако ни на лице Рамо, ни на лице Марселины он не уловил ни малейшего смятения. Оба – начальница и учитель – спокойно его приветствовали.

Хомер извинился за поздний приход. Он уже говорил госпоже Берто, что в городе, в пансионе Кассиньоль, воспитывается сестра одного из его учеников. Так вот, бедный мальчик очень скучает без сестры. Конечно, Хомер отпустил бы его в город, но ходят слухи, что в воскресенье грачи готовят какое-то празднество. Им всем, и Мэйсону в том числе, не хотелось бы уезжать. Будет ли госпожа Берто возражать, если сестра мальчугана вместе с несколькими подругами приедут сюда, в Гнездо? Это вполне благовоспитанные молодые особы. Он ручается за них и прочее и т. п.

Говоря, Хомер обшаривал глазами комнату. Книги, портрет, о котором говорил Фэйни. Письменный столик. Под рукавом Рамо пачки бумаг. Перед Марселиной ученические тетрадки. Рядом лист, на котором мелким почерком выписаны какие-то имена. Хомер даже вспотел, так ему хотелось разобрать, что там написано. Сверху какая-то фамилия – не то Пламар, не то Фламар. Во всяком случае, надо запомнить.

– Ну, сомневаюсь, чтобы госпожа Кассиньоль отпустила к нам своих овечек, – засмеялся Рамо, показывая все свои ослепительные зубы. – Я сам слышал, как она говорила мэру Лотреку, что у нас не школа, а разбойничий притон, что школу нужно закрыть!

Хомер замахал руками. Наверное, это было давно. Госпожа Кассиньоль успела переменить свое мнение. Еще вчера она говорила Хомеру в городе, какая обаятельная особа госпожа Берто. Она с удовольствием пришлет сюда своих питомиц…

– Мы всегда рады гостям, – прервала его красноречие Марселина. – Пускай приезжают, мы поместим их с нашими девочками.

Хомер медлил. Ему хотелось бы остаться в этой комнате подольше, рассмотреть и запомнить все подробнее. Однако предлога, чтобы продлить посещение, не было. Пришлось откланяться.

ПРИЕХАЛИ ДЕВОЧКИ

Красный городской автобус привез в Гнездо воспитанниц госпожи Кассиньоль. К несказанному удивлению госпожи Кассиньоль, Хомер очень настаивал, чтобы вместе с Алисой и ее подругой Мари начальница отпустила в Гнездо и Лисси Бойм – «дочь того знаменитого немецкого ученого-профессора». Вот когда госпожа Кассиньоль пожалела о рекламе, которую сама создала дочери бедного врача! Однако дело было сделано, и она велела Лисси собираться. Пансионерок сопровождала Засуха. Младшая сестра должна была неусыпно наблюдать за поведением воспитанниц, а главное – привезти госпоже Кассиньоль самый подробный отчет о Гнезде и о Марселине Берто.

– Наблюдай за всем, замечай все мелочи, – напутствовала она сестру. – Я должна доказать мэру, что все это заведение – сплошное шарлатанство, что Берто – самозванка, а не педагог.

Какое это было мучение для Засухи – трястись по горам в автобусе и слушать беспрерывное хихиканье Алисы и Мари! Злые девчонки всю дорогу издевались над ее шляпкой.

В самом деле, Засуха так редко выезжала куда-нибудь, что шляпка залежалась у нее еще с довоенных времен. Впрочем, это была даже не шляпка, а скорее зеленый пропеллер, вывернутый наизнанку и кокетливо изогнутый. Может быть, когда Засуха была молодой, розовощекой девушкой – да полно, была ли? – пропеллер и шел к ней. Но сейчас, когда из-под него выглядывало крохотное серое, высушенное личико, никто не мог бы придумать злейшей карикатуры. Всю дорогу Алиса и Мари развлекались, играя в «сравнения»: отвечали на вопрос, на что похожа Засуха в своей шляпке? Ответы были, разумеется, самые нелепые: «На ветряную мельницу», «На сковырнувшийся самолет». «На скелет с вертелом», «На половник», «На швабру с плюмажем» и тому подобное. Чем нелепее было сравнение, тем громче хохотали девчонки, глядя прямо в глаза Засухе и бесцеремонно тыкая пальцами в злосчастный головной убор.

Лисси пробовала их урезонить. Куда там! В ответ они хохотали еще громче и придумывали сравнения, одно обиднее другого.

В Гнездо Засуха приехала до такой степени измученная и затравленная, что у нее еле хватило сил выбраться из автобуса. Она боязливо огляделась и вдруг увидела перед собой приветливо улыбающуюся худенькую женщину. Разумеется. Засуха знала госпожу Берто, видела ее несколько раз мельком на улице и в мэрии. Но только сегодня она разглядела как следует ее лицо, ее глаза, услышала мягкий голос, который участливо спрашивал, не растрясло ли ее в дороге, не устала ли она.

Никто никогда в жизни не спрашивал бедную Засуху о ее самочувствии. Горячая волна прилила к сердцу старой девы, выгнала слезу на бесцветные глаза. Марселина смотрела на нее. «Эх, бедняга ты, бедняга. Невесело же тебе живется на свете», – говорил этот взгляд.

– Извините меня, госпожа Берто, это так… от пыли… – бормотала Засуха, смахивая слезу и продолжая исподтишка рассматривать Марселину.

Так вот она, эта страшная женщина, злейшая конкурентка сестры, эта коммунистка, к которой нельзя подпускать воспитанниц! И против желания в Засухе зашевелилась симпатия к этой худышке с чудесным голосом, которая обошлась с ней так приветливо. Она придумывала, что бы такое сказать Марселине любезное и не слишком официальное, когда вдруг послышались тяжелые шаги и по наружной лестнице дома спустился Хомер.

– О, молодые мисс приехали?! Очень рад, очень рад! – воскликнул он, совершенно не обращая внимания на Засуху, как будто ее и не было. – Мои мальчики будут в восторге!

Хомер держал себя так, точно был хозяином Гнезда. Развязно и шумно показывал гостям все строения, объяснял все, что им было незнакомо. Засуха была так подавлена его громким голосом и манерами, так устала от поездки, что почти ни на что не смотрела. Ей хотелось одного – уйти куда-нибудь подальше, сесть и отдохнуть в тишине.

Девочки тоже осматривали дом и службы без особого интереса: Алиса и Мари заранее решили, что Гнездо – гадость и поедут они только, чтобы повидать своих ребят. А Лисси уже все знала о Гнезде по рассказам Клэр. Пансионерки с нетерпением ждали возвращения грачей и американских школьников. Они, объяснила Марселина, ушли с господином Рамо в горы собирать образцы пород и заниматься их геологической классификацией.

– К обеду все вернутся, – сказала она, заходя вместе с гостями в столовую. – А вы пока позавтракайте. Наверное, проголодались с дороги. Мистер Хомер, конечно, составит вам компанию.

– Охотно. У меня, знаете ли, аппетит неплохой. Бывало, еще в колледже я съедал на пари пять кур сразу, – похвастал Хомер, надеясь заслужить улыбку Марселины. Но она только взглянула в его сторону и ничего не сказала.

В столовой было пусто, тихо и солнечно. Косые квадраты солнца, как циновки, лежали на желтом вымытом полу.

– Девочки приготовили все с вечера, а Лолоту, мою главную помощницу по хозяйственной части, я отпустила в деревню повидать родню, – объяснила Марселина, доставая из буфета холодный пирог с мясом, салат, компот из слив.

Засуха внимательно следила за ее гибкой фигурой. Лисси не выдержала и стала помогать – нарезала хлеб, принесла масло.

– Начинаешь, я вижу, приучаться к нашим порядкам, – сказала Мать, одарив ее такой улыбкой, что Лисси готова была кинуться ей на шею.

– А теперь извините меня, – обратилась Марселина к Засухе, когда гости позавтракали, – я должна до обеда еще просмотреть метки на белье, которые вышили девочки, и прочитать несколько сочинений наших старших. Сами понимаете, когда столько детей…

– Вы… вы, может быть, разрешите мне помочь вам? – робко поднялась Засуха. – Я… видите ли, не привыкла сидеть так… без дела… А девочки пока могут пойти поиграть в баскетбол, – добавила она уже тверже. – Кажется, я видела у вас площадку?

Марселина взглянула на нее.

– Что ж, мадемуазель, я буду вам только благодарна за помощь. Пойдемте, – и она повела Засуху наверх.

Хомер остался доедать завтрак. Он был очень не в духе.

«Смотри, пожалуйста, повела к себе эту старую тряпичную куклу. А я вот уже который день предлагаю ей мою помощь, а она не желает, отказывается», – бормотал он себе под нос.

…К обеду вернулись все грачи и уходившие вместе с ними в горы американские школьники. В этот день было, наконец, найдено в горах место, будто нарочно созданное природой для большого народного собрания. Находилось это место совсем неподалеку от Гнезда, у подножья Волчьего Зуба. Долина в форме подковы, поросшая низкой изумрудной травой, а кругом невысокие каменистые холмы с возвышающейся над ними скалой, до того похожей на трибуну, что старшие грачи, увидев ее, выразительно переглянулись. Долина была достаточно просторна для того, чтобы вместить не только несколько тысяч людей, но и их транспорт.

Пока гости и хозяева собирали растения, цветы и образцы пород, Корасон, по просьбе Рамо, набросал план долины, чтобы показать Матери.

Нашли огромный зеленый зал! Нашли великолепное помещение под голубым куполом неба! Старшие грачи были в восторге и заразили своим настроением Рамо. Из похода возвращались с песнями. Впереди ребят бежал, подняв хвост торчком, Мутон: он тоже ходил в поход.

В Гнездо грачи примчались загорелые, исцарапанные, растрепанные, но веселые и голодные, как черти. Все притащили огромные букеты альпийских цветов, срезанные по дороге ореховые палки, целые рюкзаки различных минералов. Буквально у всех были приключения. Тэд поскользнулся, переправляясь через горную речку, и расквасил нос. Дэв упустил в ту же речку рубашку. Клэр нашла ежа. Витамин видела живую змею, но не испугалась. Корасон спугнул дикую козу. С Жюжю ничего такого не случилось, но болтал он и смеялся чуть не громче всех.

И только трое не принимали участия в общем оживлении. Рой был страшно не в духе. Во-первых, отыскивая по поручению Хомера пещеры, он исцарапал колючим кустарником лицо и руки, которые очень холил; во-вторых, разорвал в нескольких местах свой новенький спортивный костюм; в-третьих, еле дышал от усталости и жары и сознавал себя красным, потным и некрасивым; в-четвертых, – это было самое главное! – Клэр, с которой он надеялся в этом походе поговорить и наладить отношения, все время шла с Корасоном и Рамо и не сказала с ним и двух слов.

Фэйни тоже ходил надутый. На привале он начал хвастать своими мускулами и победами в борьбе. Тогда Жорж предложил ему померяться силами. Вмиг выбрали Рамо судьей, вмиг встали плечом к плечу, образовав широкий круг. Оба соперника скинули куртки, а через две минуты Фэйни уже лежал на земле, стиснутый, точно железными обручами, руками и ногами Жоржа, который восседал на нем верхом. Грачи бешено аплодировали, и Рамо сказал что-то ироническое по адресу Фэйни. С трудом поднялся на ноги побитый чемпион борьбы, с трудом и с помощью своего неизменного адъютанта Лори Миллса пустился он в обратный путь. Мысленно он клял и Гнездо, и Жоржа, и всех грачей, а главное – Хомера, который затеял всю эту поездку. Он дал себе слово во что бы то ни стало «насолить» грачам, отомстить за свое поражение и с ненавистью посматривал белесыми глазками на Рамо и Жоржа.

– Увидишь, как я с ними за все рассчитаюсь, – шептал он Лори Миллсу, который из солидарности тоже шел мрачный и злой.

Рамо первый заметил приехавших девочек. Они стояли в дверях столовой с Хомером.

– А вот и гости, которых мы ждали! – приветливо воскликнул он. – Здоровайтесь, друзья, да ведите их в столовую, поделимся с ними нашим обедом!

– Нет, нет, мы уже ушпели пожавтракать до ваш! – Мари кокетливо замахала ручками. – Мы шовшем шыты!

Послышался смех. Это Жорж не выдержал.

Грачи, как были, с букетами и рюкзаками, окружили девочек. Они с любопытством разглядывали баранью мордочку Мари, нарядную, красивую и очень надменную Алису и облаченную все в тот же старенький джемпер Лисси Бойм, которая кого-то выискивала в их веселой толпе.

Мутон подошел понюхать приезжих: стоит или не стоит на них ворчать? Нет, кажется, не стоит…

– Какие чумазые! – прошептала на ухо Мари Алиса. – Ты только взгляни на руки девочек! Прямо огородницы какие-то…

Хомер принялся представлять пансионерок.

– К нам прибыли воспитанницы госпожи Кассиньоль, – провозгласил он. – Вот эта молодая особа, – он выдвинул вперед Лисси, – дочь знаменитого немецкого ученого, владельца многих лечебных заведений.

Снова раздалось приглушенное фырканье. Лисси обернулась и увидела Тэда Маллори, который вместе с Дэвом подавал ей знаки и уморительно гримасничал.

– Ба, да это Лисси приехала! – Клэр, загоревшая, со сбившейся на ухо косынкой, протиснулась сквозь толпу. – Нам говорили, что приедут пансионерки, но тебя я никак не ждала! Вот уж не думала, что Кассиньольша отпустит тебя к нам! – продолжала она, по-мальчишески хлопая Лисси по спине и всячески выказывая ей свою радость. – Ну, теперь ты обязательно должна пойти со мной, и я сама тебе все покажу! В спальне твою кровать придвинем к моей. Вот-то наговоримся!..

– У меня куча новостей, – тихо и быстро сказала подруге Лисси. – Во-первых, я достала еще немного светящейся краски, как тогда. Дал тот же папин приятель. Помнишь, я тебе рассказывала? Так что, если тебе или Корасону понадобится для надписей, у меня есть. Во-вторых, привезла тетрадь с подписями. Знаешь, наши поставщики – мясник и молочник – тоже подписались и даже написали там, почему они против войны. Оказывается, у молочника погиб на войне младший брат…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю