Текст книги "Защитник (ЛП)"

Автор книги: Мишель Хорст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Я забыла об огромном мужчине, который ударил меня, пока он не появился откуда-то из-за моей спины. Он идёт к папе, а затем блеск ножа в правой руке привлекает моё внимание.

– Пожалуйста, не надо! – Джош начинает умолять. – Убей меня, так или иначе я умру, просто пожалуйста… не причиняй им вреда.

– Нет, – это слово как резкое дыхание на моих губах, потому что осознание сильно ударяет по мне. Мужчина собирается убить папу.

Однажды я услышала, что надежда – это сердцебиение души. Тот, кто написал это, очень ошибается.

Надежда даёт вам ложное чувство безопасности.

Надежда позволяет вам жить в отрицании.

Надежда подводит вас к падению.

Надежда только продлевает страдания.

Глава 3

Райли

Вы когда-нибудь видели взрыв бомбы? Сразу же после взрыва наступает оглушающая тишина, затем следует хаос – обломки, разрушения и столько боли и печали, что это трудно вынести.

Прямо сейчас этот сценарий как будто воспроизводится в обратном порядке.

Я чувствую ужасающий хаос, когда этот человек встаёт перед папой. Отец всё ещё без сознания, он не может ничего сделать, чтобы защитить себя.

Кажется, что жизнь возвращается в моё тело вспышками. Первым делом я начинаю дёргать свои оковы, и мой рот наполняется ужасным тихим криком.

Мужчина хватает папу за волосы, откидывает его голову назад, а затем я смотрю, как он надавливает клинком на шею папы.

Яростная боль расцветает у меня в груди, и это угрожает обрушить стены вокруг меня. Я смотрю, как кровь стекает по папиной шее, а затем мужчина сильнее засаживает клинок.

Я начинаю кричать, когда истерика накатывает на меня волнами. Часть меня поймана в состояние страшного сна, отказываясь верить, что это происходит прямо сейчас.

Мужчина просто уходит после того, как перерезал папе шею. Мой взгляд приклеен к крови моего отца, вытекающей из раны. Яростная истерика бушует внутри меня, пока мои ощущения не взрываются калейдоскопом картинок, наполненными лицами близких и кровью.

Я не могу больше мыслить.

Я не могу понять то, что вижу.

Всё, что я могу сделать, это плакать, кричать и дергать за беспощадные цепи вокруг моей шеи.

Это – чем бы ни была эта жуткая и искривлённая ситуация – не может происходить на самом деле.

«Это не реально… это не реально… это не реально».

***

Мои крики угасают, пока не превращаются в беспорядок хаотичных рыданий и икоты.

Только тогда я слышу отчаянный вопль мамы. Я никогда не слышала, чтобы она раньше так плакала.

Я слышу разгневанный, горестный рёв Джоша, который ругается и выкрикивает угрозы.

Логан тянет трубку, пытаясь освободиться, в то время как его лицо искажается от горя. Наши взгляды встречаются, и он возобновляет свои усилия, чтобы освободиться.

– Выбирай дальше, – шипит Волков.

Его голос заставляет меня затаить дыхание. Моё сердце больше не бьётся сильно и тяжело, кажется, оно трепещет. Эти удары немного болезненные.

Мои глаза возвращаются к папе. Нам нужно отвезти его в больницу. Ему срочно нужна помощь.

– Пошел ты! – кричит Джош. Он борется с узами, удерживающими его привязанным к стулу, пока не падает на бок. Его голова сильно ударяется о бетонный пол, но он, похоже, не замечает это в своей борьбе за освобождение.

Двое мужчин, которые молча стояли в стороне, подходят к Джошу и поднимают стул, вернув его в вертикальное положение.

Другой мужчина, Дмитрий, просто стоит там, держа чашу перед лицом Джоша. Мой брат плюет в миску, и другой мужчина ударяет в его лицо кулаком. Удар заставляет Джоша откинуться в сторону.

Я пытаюсь закричать на них, чтобы остановить это безумие, но цепочка удерживает мои слова. Они звучат как искаженная путаница, слишком тихо, чтобы их услышали.

– Вы отказываетесь выбирать? – спокойно спрашивает Волков, он слишком спокойный.

– Чёрт бы тебя побрал! – Джош сплёвывает слова. Его слюна смешана с кровью.

Волков медленно кивает, снова пробуждая во мне это жуткое чувство, что он монстр, которого нельзя провоцировать.

Снова появляется огромный мужчина с татуировками. У него в руке белая бутылка. На этот раз я знаю, что это значит. Мои глаза мечутся между ним и папой, думая, что он снова причинит папе боль, но он подходит к тому месту, где привязана к стулу мама. Её лицо покрыто тушью и кровью. Она выглядит опустошенной, и это заставляет меня думать, что я слишком спокойна. Если мама выглядит такой изможденной и сломанной, то я должно быть никто иной, как нытик. Там где папа – основа, мама – это клей, который держит нашу семью вместе. Она та, кто целовала наши поцарапанные колени и готовила нам куриный суп, когда мы болели. Она утешала нас своим любящим объятием, когда наши сердца были разбиты. Именно она нас подбадривала.

Мне кажется, что меня засасывает в бездонную дыру боли. Страх и истерика кружатся в моей груди, составляя смертельную комбинацию.

Безымянный мучитель разбрызгивает жидкость над мамой. Я нахожусь в замешательстве, пока он не вытаскивает из кармана зажигалку.

– Нет-нет-нет-нет! – искаженные крики вырываются из моего горла, но это бесполезно. Он бросает зажигалку на маму, и я, охваченная ужасом, смотрю, как её платье вспыхивает бушующим пламенем.

Я пытаюсь дотянуться и толкнуть маму ногами… чтобы сбить пламя. Но в конечном итоге меня душит цепь. Моё тело резко качается, в то время как я пытаюсь вдохнуть воздух. Я чувствую вспышку тепла слева от меня.

Крики… мучительные крики, разрывающие маму, заставляют желчь мгновенно подступить к моему горлу. Я вижу, как маму охватывает пламя, она пытается двигаться, чтобы уйти от огня, но стул падает. Мужчина снова подходит и разбрызгивает ещё больше жидкости в уже горящее пламя, заставляя его поглотить маму полностью.

В моей голове неразбериха, я пытаюсь задуматься о том, как всё это исправить – спасти маму и папу – просто стереть последние несколько часов и вернуться к тому времени, когда мы были счастливой, беззаботной семьей.

Наконец-то найдя свою опору, я могу остановить цепочку и глотнуть немного воздуха.

Мой взгляд устремляется на горящее тело моей матери до тех пор, пока она больше не двигается. Я отказываюсь понимать то, что только что произошло.

«Это не реально».

Если я не принимаю это как свою реальность, то, безусловно, её всё ещё можно отменить?

– Прости! – я слышу, как Джош плачет. Я не могу оторвать взгляд от моей горящей матери. – Мне чертовски жаль! Пожалуйста… не нужно больше.

– Ваше извинение ничего не значит, – выплёвывает Волков. – Ты оставил мне только пепел, чтобы похоронить своих родных. Выбирай!

Я чувствую, как моя душа отмирает от всего этого насилия и боли. Ужасающее спокойствие проникает в мой опустошенный ум, принося с собой белый шум – как смертельная тишина, которая висит в воздухе после взрыва бомбы.

Мой взгляд продолжает метаться от горящего тела мамы до страшно-бледного лица папы, затем к Волкову, а затем обратно к Джошу. Я шатаюсь от страха и муки.

– Она разбудила меня, подпрыгивая у подножия кровати, как раньше, когда была малышкой, – шепчет Волков.

В замешательстве от внезапного изменения направления, которое приобретает этот кошмар, мои глаза медленно устремляются к Волкову.

Он смотрит на сожжённое тело моей мамы.

Ни на что не похожий гнев взрывается внутри меня. Как он смеет смотреть на маму и говорить это?

– Ты монстр! – я пытаюсь кричать на него, но это звучит, словно задушенное шипение. – Ты жестокий и бессердечный монстр!

Его глаза находят мои, и я вижу, как они холодны и равнодушны.

– Я смотрел, как моя драгоценная дочь страдает в течение девяти долгих дней, прежде чем она умерла. Она была невиновна! Кровь моей невинной семьи взывает ко мне, чтобы отомстить за них! – кричит он мне. Слюна слетает с его губ, и это заставляет его выглядеть диким. Его безумные глаза устремляются к Джошу. – Выбирайте или я выберу вместо вас, мистер Вудс.

Джош смотрит на Логана, и я вижу, как его губы двигаются. Я не могу разобрать эти слова. Всё его тело дрожит, а затем он смотрит на меня. Его губы двигаются, образуя слова:

– Простите меня.

Два слова, которые потрясают меня в душе.

Стены моей прекрасно построенной жизни рушатся вокруг меня, оставляя беззащитной для нападений.

– Пистолет, – Джош выплёвывает слова. – Пожалуйста, не позволяй им страдать.

Я не могу поверить тому, что слышу. Мой старший брат просто решил, как я должна умереть. Мой герой не спасёт меня.

Мой герой… мой всегда заботливый и защищающий брат…

Оглушительный хлопок вырывает меня из-за моего шока и жалости к себе, чтобы увидеть, как тело Логана скользит на пол. Вокруг него быстро растекается лужа крови.

Мои глаза широко раскрыты от недоверия и страдания. Моё сердце бьется слишком быстро. Это заставляет меня задыхаться.

В моих ушах стоит звон. Мои кости дрожит от ужаса.

Я нахожусь в ужасном моменте, когда шипящий звук наполняет все мои мысли.

Я вижу, как мужчина идёт ко мне.

Я вижу, что он нацеливает пистолет на меня.

Прямо за ним я вижу, как другой мужчина направляет оружие прямо в грудь Джоша. Мои ноги не выдерживают, когда я вижу, как его рука дергается и тело Джоша сотрясается от выстрела.

Мужчина передо мной стреляет из пистолета, но я не слышу оглушительного звука. Я не чувствую боли.

Одинокая тишина опускается на меня. Она оставляет меня изолированной… опустошенной… несчастной.

Ничтожный хаос.

Не более чем разрушение атома во вселенной безвыходности.

Иногда помощь не приходит вовремя.

Иногда герой опаздывает.

Иногда жизнь просто разрывает вас, и вы ничего не можете сделать, чтобы этого не произошло – потому что герой оказывается подделкой.

Я вижу, как люди врываются в комнату. Вижу яркие огни, массу людей, одетых в чёрные шлемы и защитные очки, закрывающие лица.

Я вижу вспышки, когда они стреляют из своего оружия, но это ничего не значит для меня.

Я уже умерла.

Какой-то человек пробегает мимо меня, и через мгновение цепь вокруг моей шеи разрывается. Я не заметила, как мои частые вдохи ещё минуту назад превратились в жалкое подобие дыхания.

Я опускаюсь на пол, и это требует значительных усилий, чтобы мои глаза оставались открытыми.

Тёмная фигура присаживается на колени рядом со мной. Человек останавливается, прежде чем достигает меня. Сильные руки быстро удаляют цепь, обмотанную вокруг шеи.

Я не уверена, что сон, а что реально. Я не могу понять всё, что происходит.

Руки скользят под мою спину и колени, и я поднимаюсь в воздух. Я вижу Джоша. Стул опрокинут, а брат не двигается. Его глаза широко открыты… но безжизненны. Его некогда белая рубашка окрашена кровью и грязью.

Куда бы ни смотрели мои глаза, везде мёртвые тела – тела моей семьи, Волкова и его людей.

Смерть. Это не путь к лучшему месту, как я всегда думала. Смерть ограничивает вас. Она забирает от вас всё тепло и счастье. Смерть – это конец. После этого ничего нет.

Глава 4

Гриффин

– Мы вламываемся на счет три, – говорю я. Я так, бл*дь, напряжен, что между лопатками чувствуется тупая боль. Ничто не должно пойти не так. От этого зависит жизнь Джоша.

У всех моих людей есть датчик, имплантированный для таких случаев. Это просто облегчает их поиск во время экстренной ситуации.

Я в последний раз смотрю на свою группу. Майк – новичок в команде. Он только два года назад присоединился к нам, но он быстро стал частью семьи. Я знаком с Джошем очень давно, почти тринадцать лет. Майлз первым присоединился к нашей маленькой команде, когда я начал ВТС. Амелия присоединилась после того, как в бою потеряла мужа. Она была медиком, но мы обучили её оружию и борьбе, и она быстро стала душой команды. За последние годы были наняты Камден и Карсон. Все мы семеро составляем Вооруженные Тактические Службы. За последние несколько лет у нас были некоторые дерьмовые задания, но ничто не сравнится с чем-то вроде этого – когда одного из ваших похищают.

Я держу левую руку и показываю три пальца, два пальца, а затем Майк взрывает заряд. Дверь отлетает от взрыва, и мы попадаем в заброшенное здание.

Мы делали это миллион раз. Я знаю, что мои люди не подведут меня, тем более что это Джош, ради которого мы пришли.

Огнестрельное эхо раздаётся через всё здание. Мы двигаемся быстрее, в то время как холодный страх окутывает моё сердце. Один из преступников идёт в проход, и Майлз быстро выводит его со строя. У него есть лидерство, потому что он самый быстрый на реакцию.

Майлз ведёт нас в комнату и немедленно начинает стрелять. Я зажимаю палец на спусковом крючке, и когда вхожу в комнату, мои глаза быстро сканируют окружающее пространство. Ничто не могло подготовить меня к тому, что я вижу.

Карсон устраняет мужчину, который похож на Волкова, но этого быть не может. Мы убили Волкова и его семью три года назад. Узнав Дмитрия, одного из самых доверенных людей Волкова, я быстро его убираю.

«Что, чёрт возьми, происходит? Как эти люди могут быть живыми?»

Я могу справиться, с чем угодно. Чёрт, в меня стреляли дети, которые не выглядели достаточно взрослыми, чтобы читать, не говоря уже о ношении оружия. Я видел худшее из того, что может предложить эта жизнь, но это сцена, разыгравшаяся вокруг меня, посылает ударные волны через всё моё тело.

Никогда в жизни я не ожидал увидеть Волкова. Его взгляд проносится сквозь меня. Я думал, мы убили его. Я был в этом уверен. Я видел его сожженное тело. Я мотаю головой, пытаясь соединить прошлое с призраком передо мной.

Когда я убеждаюсь, что всех людей Волкова вывезли, я спешу туда, где лежит Джош. Он привязан к стулу, который упал. Я касаюсь его пульса, но ничего нет. Ледяная дрожь спускается по моему позвоночнику, когда я чувствую, что его жизнь ушла.

– Чёрт, мы опоздали, – я произношу слова, которые раньше никогда не произносили мои губы. Я никогда в жизни не терпел неудачу.

Понимая, что я подвёл своего лучшего друга, когда он нуждался во мне, эти эмоции быстро превращаются в гнев и печаль. Джош был не просто моим лучшим другом. Он был моим братом, и, видя его мертвым, я опустошён.

– Здесь есть живая! – кричит Камден.

Я поворачиваю голову и вижу, как он поднимает женщину. Затем мои глаза видят тело, которое сожжено до неузнаваемости. Оно всё ещё тлеет. Мой взгляд бросается туда, где Майлз прикрывает мистера Вудса.

Тревоги страха и шока вибрируют сквозь меня, и мой взгляд быстро возвращается к тлеющему телу. От этой картины мой желудок сжимается, и я быстро смотрю налево. Амелия занята тем, что делает Логану реанимацию, и это задевает за живое. Это не просто Джош – это его семья. Взгляд Амелии встречается с моим, и она качает головой, молча говоря мне, что Логан умер.

Холодный страх проникает в мои кости. Я тороплюсь и подбегаю к Камдену. В ту же секунду когда я получаю четкое представление о её лице, моё сердце сжимается от чистого облегчения. Это Райли.

– Позволь мне взять её. Удостоверьтесь, что каждый из этих ублюдков мёртв. Забери Джоша и его семью.

Камден кивает.

– Мы позаботимся здесь обо всём. Позаботься о её безопасности.

Мы осторожны, когда я беру Райли на руки.

Когда я покидаю комнату, я зову:

– Амелия, ты со мной, – я не жду и возвращаюсь к внедорожникам, ища любой признак опасности.

Амелия – наш медик. Я не могу рисковать и отвезти Райли в больницу, пока не удостоверюсь, что о Волкове позаботились. Я убил этого человека дважды, и я просто не могу свыкнуться с этим беспорядком.

Я уже потерпел поражение с Джошем. Я больше не подведу его.

Мы с Джошем договорились. Он позаботится о моей семье, если что-то случится со мной, а я позабочусь о его. Мы дали это обещание друг другу, когда ещё служили. После того, как моя мать скончалась, команда стала моей семьей, и Джош позаботился бы обо всём, если со мной что-нибудь случится. Я знаю, что он пожертвовал бы жизнью для любого из членов команды. Я подавляю печаль, когда она наполняется во мне темнотой.

Не могу поверить, что он умер. Не могу поверить, что я опоздал. Я очень сильно сплоховал, и это стоило жизни человека, которого я любил в этом мире больше всего.

Райли – последняя из семьи Джоша, и будь я проклят, если не сдержу своё обещание, данное Джошу.

Когда мы добираемся до внедорожника, Амелия садится сзади. Я осторожен, когда передаю Райли на ее заботу, и спешу к водительскому сиденью, чтобы быстрее запустить двигатель. Я ускользаю от здания, не уверенный в том, есть ли там какая-то опасность, но я не могу рисковать, не с жизнью Райли, висящей на волоске.

Я продолжаю проверять зеркала, чтобы убедиться, что у нас нет «хвоста», и как только удостоверяюсь, что слежки нет, я смотрю на Амелию.

– Как она?

– Её горло сильно пережато. Дыхание затруднено. Ее зацепили, но нам повезло, что пуля попала ей в плечо, задев по касательной. Надеюсь, это не нанесло слишком большого урона, но я не узнаю это точно, пока мы не приедем.

Её тон полностью профессиональный. Именно поэтому Амелия так хороша в том, что она делает, она лучше всего работает под давлением.

Я хватаю радио с плеча, когда голос Майлза раздается оттуда.

– Куда?

– Колорадо. Скажи команде, что они должны быть начеку. Я бы рекомендовал им перевезти свои семьи, и ты должен сделать то же самое. Мы не знаем, что происходит, и не можем рисковать ещё раз. Этот ублюдок достал Джоша и его семью. Забери свою сестру и свою задницу. Убедись, что все замели следы.

– Конечно. Мы сделаем все возможное, но мы будем там, – говорит Майлз. Я могу только надеяться, что остальная часть команды и их семьи отправятся в безопасное убежище без каких-либо жертв.

В ярости я снова ударяю кулаком по рулю.

– Бл*дь! Как этот ублюдок справился с нашей безопасностью? Как он смог выжить? Я видел его сгоревшие останки собственными глазами. Тесты подтвердили, что это он. Они сказали, что зубы сожженного тела были точным соответствием. Я ничего не понимаю! Где мы совершили ошибку? – я снова проверяю зеркала, чтобы быть уверенным.

– Как Волков достал Джоша и его семью? – я снова ударяю кулаком по рулю, когда отчаяние и разочарование сжигает дыру внутри меня.

Что-то не так. Где-то я что-то пропускаю… что-то жизненно важное для нашей безопасности.

Глава 5

Райли

Я прихожу в сознание, чувствуя себя не в своей тарелке. Я слышу успокаивающий звук дождя, часто постукивающего по окну, и на мгновение пристально смотрю на капли, стекающие по стеклу.

Я слегка сдвигаюсь, и движение заставляет чувствовать гулкую боль в груди. Кажется, что на моей груди и левом плече висит тонна тяжести.

Я смотрю на своё окружение и нахожусь в замешательстве от того, где я очутилась. Одна стена состоит из больших окон. Персиковые цветные шторы раздвинуты в стороны, что открывает мне потрясающий вид на дождь. Вдали я вижу горы.

«Горы? Я вижу сон?»

Когда я двигаю правой рукой, то чувствую, что что-то тянет её, и тогда замечаю, что в мою руку воткнута игла капельницы. Там висит пакет с какой-то жидкостью, свисающей с подставки, которая расположена рядом с кроватью.

«Я в больнице?»

Мой разум затуманен, и я сражаюсь, чтобы попытаться бодрствовать, но это битва, которую я проигрываю, когда тьма утягивает меня назад.

Когда я снова просыпаюсь, за окнами темно. Представляла ли я горы раньше или это был сон? Лампа рядом с кроватью включена, мягко освещая элегантно оформленную комнату. Цвета – все мягкого тона персиков и сливок. Я ничего не узнаю.

Звук открывающейся двери выдёргивает меня из сонного состояния, в котором я нахожусь. Мой взгляд мечется по комнате, пока я не нахожу входящую женщину, в руках которой ещё один пакет для моей капельницы. Она одета в джинсы и чёрную футболку. У нее короткие и светлые волосы и очень яркие зеленые глаза. Я не помню, чтобы видела её раньше.

Я пытаюсь подтолкнуть себя в сидячее положение, но ошеломляющая боль пронзает мою грудь, распространяясь на левую руку. Я не могу сдержать хриплый стон, вырывающийся из моих сухих губ, который словно поджигает горло.

Дерьмо, всё моё тело болит.

– Райли, не пытайся двигаться, – спокойно говорит женщина. Я хмурюсь, не уверенная, должна ли я её узнавать. – Ты отсутствовала четыре дня. У тебя будет время, чтобы подняться на ноги.

«Четыре дня?!»

«О чем она говорит?»

– Меня зовут Амелия Куинн. Я медик команды и буду заботиться о тебе, пока тебе не станет лучше.

«Медик команды?»

В одно мгновение мой ум пуст и затуманен, а затем первая вспышка воспоминаний вспыхивает в моих глазах. Образы из памяти врезаются в меня, заставляя мою грудь сжаться с невыносимой болью.

Папа.

Мама.

Логан.

Джош.

Моя семья.

Из горла звучит глухой звук. Я поворачиваюсь на бок и съеживаюсь, когда агония продолжает пронзать меня. Я стараюсь оттолкнуться от любой боли, но она вонзает когти глубоко в меня. Из меня вырывается крик, звучащий почти как вопль, и я начинаю раскачиваться, пытаясь ослабить агонию, которая настигает меня.

«Моя семья мертва».

Желчь подступает к горлу, и я напрягаюсь. Грубые, пустые хрипы содрогаются в моем теле.

– Позволь мне помочь, – шепчет Амелия. Она берёт мои длинные чёрные пряди и одной рукой придерживает их подальше от моего лица. Её другая рука мягко движется вверх и вниз по спине, и это причиняет боль ещё больше. Мне так больно, что кто-то сейчас со мной нежен. Я принимала свою семью как должное, и теперь они мертвы.

Пока я задыхаюсь, агония затухает. Кажется, что в горле застряли шипы, и я не могу сказать ни слова, чтобы попросить Амелию остановиться.

Когда моя рвота прекращается, она кладет влажную прохладную ткань на мой лоб. Это чувствуется хорошо на моём лихорадочном лице. Она делает это дважды, прежде чем шепнуть:

– Ложись. Тебе нужно отдохнуть.

«Мне нужен отдых».

Я хочу кричать. Хочу что-то ударить. Хочу сломать всё вокруг себя, пока всё это не будет выглядеть искажённым, как руины моей жизни.

Я хочу задать вопросы, чтобы я могла понять всё, что произошло, но не могу вымолвить ни слова. Вместо этого я закрываю глаза, пытаясь найти тёмное место, где невыносимая боль не сможет следовать за мной.

***

Я не могу спать. Мне удаётся время от времени дремать, но это ненадолго.

Я не отслеживаю дни. Зачем мне это? Моя жизнь стала чередой мучительных воспоминаний.

Воскресная школа научила меня, что на долю каждого выпадают столько испытаний, сколько каждый сможет вынести. Если это действительно так, тогда ясно, что Бог оставил меня. Я стала ничем иным, как сосудом для боли и ужаса. Я заполнена до краёв, и они начинают переливаться через край, портя всё вокруг меня.

Безумие – это место, где ваша душа умирает. Безумие становится безопасным убежищем для вашего разрушенного разума – вашей сокрушённой души, места, где вы можете зачахнуть, пока не останется ничего, даже мерцания человека, которым вы когда-то были.

У меня нет сердца. Это пустое место, где меня преследуют воспоминания о моей счастливой семье.

Я всего лишь сосуд, который переполнен горем, ужасом и болью… больше ничего нет.

Карма настигла меня.

Карма сбила меня с ног.

Карма выиграла.

Я чувствую боль в животе. Мои глаза и горло вспыхивают. Запах горящей мамы, как кислотное облако вокруг меня.

Я вижу этого человека, Волкова. Его бездушные, тёмные глаза преследуют меня. Я слышу, как он шикает на меня из мрачных теней, говоря мне, что придёт за мной.

Я слышу мольбы Джоша.

Я все время вижу, как Джош шепчет «Мне жаль».

Мне кажется, что я не могу глубоко вздохнуть, чтобы удовлетворить свои лёгкие. Моё сердце не настолько сильное, чтобы дать мне энергию жить. У меня нет желания заставить своё тело функционировать.

Скорбь медленно топит меня.

Клаустрофобная пустота нависает надо мной. Она весит так много… что мне тяжело двигаться.

Меня не волнует, живу я или умираю.

Подождите, это ложь. Меня волнует, живу я или умираю, потому что я так сильно хочу умереть. Я не хочу жить, и это потому, что я трусиха. Я не хочу чувствовать себя одинокой всю отставшую часть моей несчастной жизни. Я не могу справиться со страхом и болью, которая грызёт меня.

Я не хочу чувствовать себя опустошенной и бояться всю мою бесполезную жизнь.

Мой разум омрачён неопределенностью одинокого будущего, которое не имеет надежды.

Куда я уйду отсюда? Как мне начать разбираться с тем, что произошло?

Могу ли я продолжить жить, после того, что видела, как мою семью подвергают пыткам и убивают?

Никто не мог ожидать, что я выживу.

«Я не могу выжить».

***

Когда Амелия входит в комнату, я приветствую её быстрым движением глаз. Я ещё не сказала ей ни слова, я не могу заставить себя подумать о чём-то другом.

Слёзы прекратились, и это как-то заставило меня чувствовать себя ещё хуже. По крайней мере, слёзы забирали с собой какую-то боль. Теперь это просто наполняет меня, мучая этой мрачностью, которое стало моим существованием.

– Доброе утро, Райли, – приветствует она меня в тихой манере. По крайней мере, она не притворяется. Она не предлагает мне ложных улыбок и вежливых слов поощрения. Я не думаю, что сейчас смогу справиться с этим.

Мой мир – холодный и суровый для поддельных чувств. В моем мире все факты холодные, суровые.

Смерть, боль, разрушение – вот все факты, которые теперь суммируют моё жалкое существование.

Она садится на кровать, а затем берёт мою правую руку. Я смотрю, как она удаляет капельницу, а затем мягко накладывает бандаж на крошечное отверстие.

Каждый раз, когда Амелия приходит в комнату, чтобы проверить мою рану или принести мне еду, я пытаюсь спросить её, кто она. Я хочу знать, где я и почему она заботится обо мне… но слова не произносятся.

– Тебе нужно помыться и вымыть волосы. Пойдём, – говорит она, и на этот раз у неё требовательный тон.

Я тяжело вздыхаю. У меня нет энергии для принятия ванны или же для спора с ней.

Она помогает мне подняться, а затем терпеливо ждёт, когда я смогу сдвинуть ноги с кровати. Затем Амелия помогает мне встать. Мои ноги кажутся резиновыми и слабыми, как и остальная часть меня.

Она помогает мне дойти до ванной, а затем позволяет присесть в туалет. Я наблюдаю, как она наполняет ванну водой и некоторыми солями.

Я позволяю ей снять с меня рубашку и не помогаю ей, когда она тянет штаны вниз по моим ногам.

Амелия держит меня за руку, когда я вхожу в ванну. Я сажусь в тёплую воду и безучастно смотрю на последние капли, капающие из крана.

– Горе похоже на рак, – говорит она, когда начинает мыть меня. – Оно съедает все хорошие воспоминания. Оно оголяет тебя, пока ты не почувствуешь, что сдаться – единственный выход.

Мой взгляд устремляется к ней. Её слова заставляют слезы наполнить мои глаза, но они не проливаются.

– После того, как мой муж умер, мне захотелось сдаться. Он был моим миром, и через несколько секунд его тело увезли от меня, – я снова смотрю на неё и хмурюсь. Я не хочу слышать, как она справлялась с потерей своего мужа. Это не заставит мою боль уйти.

– Он ушёл восемь лет назад, и я всё еще скучаю по нему. Боль всё ещё есть. Она никогда не исчезнет, – её слова сбивают с толку. Что она пытается сказать?

Амелия приподнимает мой подбородок, не сводя с меня глаз.

– Тебе больно, потому что ты их любишь. Ты имеешь право оплакивать их. У тебя есть право помнить их, – я начинаю вытягивать свой подбородок из её ладони, когда она произносит: – Просто убедись, что ты помнишь хорошие времена, которые у тебя были с ними. Не забывай память, которую они оставили, из-за того, что произошло на том складе. Они заслуживают большего, чем это, Райли. Они заслуживают того, чтобы их помнили и нежно любили. Убедись, что найдешь способ, которым ты можешь это сделать. Это зависит от тебя, какой след они оставят. Будешь ли ты помнить их как жертв или как своих близких? Это выбор, который ты можешь сделать.

Я отстраняюсь и смотрю вниз на воду. Боковым зрением я улавливаю небольшой бандаж, приклеенный к моему плечу. Ежедневно Амелия чистила его. Она сказала, что швы предстоит снять завтра.

На несколько дюймов ниже, и я была бы с семьей. Почему пуля не ударила всего на несколько дюймов ниже? Почему мне пришлось выжить без моей семьи?

Я мучительно дышу, не могу ни о чём спрашивать.

– Ты была здесь тринадцать дней. Ты успела физически исцелиться. Пришло время вернуться к распорядку, – сказав это, она начинает мыть мои волосы.

Я просто двигаюсь в любую позицию, в которой она хочет, чтобы я оказалась. Я чувствую себя опустошённой, уставшей, хотя ничего не делала.

– Ты могла бы помочь. У всех здесь много работы по дому.

«У всех?»

Я просто киваю, не уверенная, могу ли я заставить себя что-либо сделать.

Она спускает воду, а затем протягивает мне полотенце.

– Вытрись, – она выходит из ванной, не глядя на меня. – Шкаф заполнен одеждой. Я позаботилась о твоём размере. Одевайся и спустись вниз.

Прежде чем я смогу обдумать сказанное, она исчезает, оставляя меня без выбора, кроме как вытираться. Я иду к шкафу и открываю двери, беру синий кашемировый свитер с чёрными эластичными джинсами. Я нахожу бельё во втором ящике, который открываю. Когда заканчиваю одеваться, я сажусь на край кровати и смотрю в окно.

Амелия сказала, что это мой выбор. Я фыркаю от абсурдной этой идеи. У меня нет выбора. Эта боль была навязана мне. Эти ужасные воспоминания заклеймили в моём сознании.

У меня нет выбора. У меня даже не было выбора об их похоронах, гробах или местах их погребения.

Эта мысль проносится через меня.

«Я даже не знаю, что случилось с их телами».

Глава 6

Гриффин

Прошло две недели, а мы до сих пор не знаем, что случилось.

Кровь человека, которого мы застрелили на складе, дала положительный результат на ДНК Волкова. Чёрт, если бы я знал, что происходит. Это невозможно. Как мы можем убить одного и того же человека дважды?

Я утонул в работе, пытаясь понять всё это дерьмо, только чтобы никуда не идти.

Я избегал Райли. Я знаю, что Амелия хорошо заботится о ней, но хмурость Амелии можно игнорировать не так долго.

Дверь в мой кабинет открывается, и Амелия вбегает внутрь. Она смотрит на меня одним из её обычных жестких взглядов.

– Эта девушка нуждается в профессиональной помощи, Гриффин. Я не подготовлена, чтобы дать ей такую помощь.

Я откидываюсь назад в своём кресле и делаю глубокий вдох

– Ты можешь, и тебе просто нужно это сделать. Ты потеряла Бена. Помоги ей так, как ты помогла себе тогда.

Она шагает к столу и хлопает обеими руками по деревянной поверхности.

– Бен был убит в бою. Мой муж умер за эту страну. Райли наблюдала, как её семью убивают без причины. Я не могу ей помочь. Она закрывается, и, если ты оставишь это, никто не сможет ей помочь.

– Ты хочешь, чтобы я поставил под угрозу безопасность этого дома и всех, кто в нём находится, чтобы какой-то мозгоправ мог её еще больше запутать? Ты лучше всех знаешь, что мозгоправ будет всего лишь пустой тратой времени.

Она делает шаг назад и слегка качает головой.

– Прекрасно, никакого мозгоправа, – её глаза сковывают меня, и я просто знаю, что мне не понравится то, что она скажет дальше. – Джош был твоим лучшим другом. Ты дал ему обещание. Вытащи свою задницу из этого кресла и иди помоги ей. Она нуждается в тебе.