Текст книги "Versipellis (СИ)"

Автор книги: Мирослава Миронова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Перед мысленным взором пронеслись обрывки воспоминаний этой ночи: машина, маг и федералы, Вендиго и лопнувшие, одномоментно выпустившие всю свою силу, рубины. А потом был лес, жар, боль, луна и взволнованное лицо брата. Но где он сейчас? Когда вернётся? Как вообще нашел меня? Мама… Ну, конечно, она. Видимо, придется ей искать и вторую пустующую каморку у шахты лифта. Я криво улыбнулся своим мыслям. А подросток-альфа тем временем старался меня поднять.

– Силенок, не хва… – я закашлялся на полуслове.

Уже бывший, получается, ученик помог мне облокотиться на дерево и я увидел, как к нам шла стая.

В следственном изоляторе…

Арес полз по крыше, медленно переставляя трясущиеся ноги. Хаос вихрем ворвался в мысли, из которых теперь было точно ясно только одно – пути назад нет. Он не мог вернуться на свой пост, потому что сразу будет видно отсутствие на щиколотке браслета, не мог прокрасться мимо вышек, ведь, пока федеральный агент здесь, люди не позволят себе халтуры, а даже если бы у него получилось выбраться за стены изолятора, то он не мог вернуться домой – участковый непременно нагрянул бы, если прямо сейчас не сидел в ожидании его появления. В голове мелькнула ядовитая идея прийти каяться, валяться в ногах у начальника отдела и давить слезы, отказавшись от всех своих планов, только чтобы этот личный кошмар закончился. Но он её отбросил. Безрассудно, почти моментально, вспомнив рыжеволосую женщину из видео и пронзительные голубые глаза с фото в его бумажнике. Оборотень спрыгнул с последней ступени пожарной лестницы и ощутил, что всё его тело онемело, стало ватным. Сжав через плотную ткань формы заряженный обсидиан, он ринулся сквозь двор, прямиком к режимному корпусу. То, что он знал сейчас на сто процентов, так это то, что пока силовики-волки во плаце, большая часть постов пустует.

На ходу он перетрусил все пустые минералы в отдельный пакет и отцепил с ремня связку ключей. Как капитан, он имел право доступа второго уровня, к которому и относился режимный корпус. Последним штрихом был адуляр – лунный камень, ограничивающий его силу, оставляющий в промежуточной форме воплощения: с мохнатым телом, волчьей мордой, но человеческим скелетом и мышцами долго скрываться не получится даже при всем желании. Снять его по уставу можно было только в дежурной на контрольно-пропускном пункте, благодаря отсутствию там амулетов, поддерживающих силу лунного камня. Но Арес знал о лазейке и сейчас был готов даже на самые безумные поступки, лишь бы выбраться на свободу.

Он без проблем прошел в коридор одиночных камер: как и ожидалось, коллег на месте не было, а эта зона и вовсе была его постом на ближайшие десять минут. Пройдя в самый конец, он заглянул сквозь решетчатое окошко внутрь. Там, скрючившись, сидел оборотень. Жалкий, грязный, обессиленный, уже год не видевший света, бывший вожак. Его дела Арес не помнил, вроде как, его доставили из центра для престарелых, но самое важное – его тело не переносило энергии адулярп. Забыв об этой особенности, один из следователей попытался надеть на него амулет, после чего сам же и реанимировал старика. Альфа постучал по решетке, привлекая внимание. Всё-таки изначальный план пригодился, пусть и с другими переменными.

– Чего надо? – крикнул заключённый, не оборачиваясь.

– Мне нужна ваша помощь, – поклонившись, ответил Арес.

Волк поднялся. Если бы хотел, он мог бы быть в любой форме воплощения, ограничений ему никто физически не сумел установить, но, уже как несколько месяцев, его не видели человеком.

– Да? И какая же? – с оскалом спросил он.

– Мне нужно перевоплотиться. Зайти в вашу камеру.

Оборотень молчал, Арес тоже. Решетка была зачарована, об этом знали все – в металл была вплавлена пыль авантюрина, которая растворяла энергию любых, передаваемых через нее, минералов. Но больше никакой магии на дверях камер не было, лишь обычная замочная скважина. Заключённые же сами себя накручивали: сколько альфа был на службе, столько и передавались из уста в уста байки про аметисты, серебро и, Луна его знает, что еще, внутри обычного листа металла.

– Ну, заходи, – хмыкнул бывший вожак, отходя.

К его искреннему удивлению, этот процесс не сопровождался фейерверком из лопающихся кристаллов и плавящей отделки двери. Волк просто зашёл внутрь, звякнув ключами. Он ещё раз поклонился и, отвернувшись, разделся до гола. А потом сдёрнул ошейник с адуляром. Всё его естество моментально наполнилось, ранее сдерживаемой, силой. Кожа с тихим скрипом растянулась, высвобождая новую архитектуру тела, морда удлинилась, а клыки с щелчком встали в нужное положение. Ещё с минуту Арес ждал, но, так как минерал воздействовал на него недолго, обратного воплощения не последовало. Он инициировал его сам, став, с первого взгляда, обычным человеком. А по природной энергии… Алексом. Обсидиан, заряженный его личной силой, работал на полную и, как и говорил дядя Арман, не оставлял следов его собственной.

– Если не секрет, что ты собираешься делать, – смущённо проговорил престарелый заключённый.

– Мечты осуществлять, – сухо ответил альфа, приглашающим жестом открывая дверь.

В лесу за городом…

Я смотрел во все глаза, как ко мне подходит семеро волков. Это была полноценная стая, где был и вожак-альфа, и его жена, помощники-беты, охотники-гаммы и даже второй волчонок, явно рождённый после начала "Новой политики". Волки добродушно улыбались, осматривая меня. Мне даже на мгновенье стало стыдно за свой вид, но интерес, то бесчисленное множество вопросов, которые я хотел им задать, перекрывали любое смущение.

– От лица стаи, я приветствую тебя, наставник Алекс, – обратился ко мне лидер.

Я посмотрел на щенка, который воодушевленно переминался с ноги на ногу, с гордостью посматривая на меня.

– Здравствуйте. Как могу обращаться?

– Меня зовут Оден, второй вожак, – он кивнул на свою волчицу. – Селена. Как ты здесь оказался, оборотень? Почему на дороге такое побоище?

– Прости меня, Оден, но я и сам не знаю почти ничего.

Чуть поколебавшись, я рассказал им всё, что помнил. Я был не в том положении, чтобы хитрить и увиливать. К тому же, так я мог рассчитывать на обратную честность.

– Вендиго брат, значит, – медленно проговорил вожак, будто пробуя слово на вкус, когда я закончил. – Наслышан. Удивлен, что он всё ещё в городе. Ваша мама – невероятная женщина.

Получив укоризненный взгляд от жены, он запнулся. Ещё раз осмотрев меня, цокнул языком и начал менять облик на человеческий.

– Мы отнесем тебя в безопасное место до прихода семьи. Вижу, идти ты не можешь.

Один из помощников уже подавал ему одежду. Я предположил, что в семье с детьми это правильно, хотя у нас так было не принято. Перевоплощаясь с молодых когтей, волчата видели уже все, что только можно и нельзя, и никакого срама не испытывали ни перед друг другом, ни перед противоположным полом, ни перед родителями. Вожак подхватил меня и понес, отплевываясь от шерсти. Вот тогда-то я испытал смущение и старался не смотреть ни на кого из стаи, особенно на Хорса, радостно бежавшего за нами.

Мы пришли в самую чащу, где, погрызенные бобрами деревья, были свалены в подобие шалаша. Уложив меня на траву, вожак покачал головой.

– Совсем ты плох, Алекс. Энергию твою даже с амулетом не вычислишь.

У меня были вопросы, много и чрезвычайно важные. Как волки смогли собраться стаей и существовать так близко к людям? Как они нашли меня и зачем помогают? И как Хорс умудрился сбежать из интерната, откуда даже бесстрашный и, по большей мере, буйный Вендиго, не смог выбраться? Но я не успел. Как только моя голова вновь коснулась земли, всё тело затрясло в лихорадке. Я сжал с силой веки, собирая все остатки силы. Но бестолку. Мир вновь погрузился во тьму.

В следственном изоляторе…

Арес, едва ли не бегом, открывал камеры одну за одной, говоря одни и те же слова: "Не пройдет и десяти минут, как сюда придут – действуйте быстро, но аккуратно". И, к его удивлению, заключённые волки его слушались, не то видя, что перед ними альфа, не то шокированные такими переменами в распорядке дня. Самым инициативным оборотень тоже дал ключи, чтобы те выпускали противоположную сторону коридора. Некоторые предпочитали не выходить вовсе, но большинство, юркая по открытым камерам, пробирались перебежками к выходу. И, когда Арес обернулся к двери, ведущей на улицу, увидел позади себя не меньше сотни волков, единственной мыслью которых был побег.

И альфа дал им этот шанс. Сбив с ног трёх силовиков, возвращавшихся с плаца на посты, они побежали вперёд. Зазвучала аварийная сирена, прожекторы на вышках загорелись красным, а ток, с удвоенной силой пущенный на колючую проволоку, затрещал в ушах. Арес, которого могла выдать лишь синяя форма, стремился слиться с толпой, рвущихся вперёд, заключённых. Люди в панике открыли огонь, а оборотни-силовики, казалось, впали в ступор. Рядом кто-то взвизгнул, на морду альфы попали капли горячей крови. Пули, что взрывали землю под ногами, были серебряными и не давали второго шанса. Агент федеральной службы, судя по гулкому стуку, разнесшемуся где-то за спиной, бросил громкоговоритель.

– Вместе: все к досугу, – крикнул Арес, бегущим рядом оборотням.

"Все к досугу! Все к досугу!" – раздался гулом указ. И волки, волной заполнив двор, ринулись туда. В их рядах возникали проплешины – оборотни падали, катились кубарем, утаскивали других, захлебывались собственной кровью, но альфа оправдывал себя тем, что дал надежду, а не гарантию, а они знали, на что шли. Но каждый предсмертный хрип, каждый стон и полный боли рёв отзывался у него в груди тянущей болью.

Старый вожак, что не отставал от Ареса ни на секунду, вдруг вырвался вперед. Добежав до сетчатой ограды, он вскарабкался по ней и перегнулся, подняв собственной спиной колючую проволоку. Его ломало от судороги, что пульсацией расходилась по телу от ударов тока. Трещание, казалось, заглушило собой все прочие звуки, хриплый сдавленный вой вырвался из груди волка, в нос ударил запах горелой плоти. Это был совсем небольшой просвет между забором и проволокой, но и его было достаточно тем, кто годами не видел ни луны, ни солнца без решетки. Запрыгивая друг на друга, валя нижних, взвизгивая от боли и падая по разные стороны ограды, волки начали перебираться. Их осталось не так много, как раньше, но те, кто уже были в полушаге от свободы, не страшились ничего. Престарелый оборотень, без которого бы их путь мог закончиться уже здесь, тяжело дышал. Его глаза уже заволокло пеленой, но он смог разглядеть в толпе Ареса, не сводящего с него взгляда, полного уважения и благодарности, Но стоило было альфе подойти вплотную к ограде, как он увидел белый искрящийся луч, прорезающий воздух над его головой.

Глава 7. Свой путь

Миранда поехала в такси, обычном, человеческом, предъявив лицензию пятой ступени. Вендиго же добрался до места на метро. Чем дальше они пробирались в лес, тем больше нарастала тревога. По трассе то и дело проносились тонированные внедорожники без опознавательных знаков и бронированные седаны премиум класса. Пока их было немного, но волчица то и дело припадала к земле, сообщая: «Едут ещё двое», «Едет один, но быстро». А когда с её уст сорвалось: «Едет большой автомобиль, нет, три. Три грузовика», они с сыном переглянусь и бросились вглубь чащи. Военным понадобилось бы не больше пяти минут, чтобы прибыть к месту ночной аварии, оборотням – около десяти. Резко изменив маршрут, они бежали вглубь в леса, не оборачиваясь и не разбирая дороги. Впереди показалась запруда. Вендиго хотел было ускориться, чтобы перебраться вплавь, но Миранда одернула его, многозначительно кивнув на сумку, закрепленную ремнями на волчьем теле. Помимо медвежонка, до отказа набитого заряженными минералами, там также были пустые бланки документов, которые добыть во второй раз, даже через связи, могло бы быть просто невозможно.

За спиной послышался шорох. Упёршись всеми лапами, оборотни затормозили, готовые принять бой.

– Здравствуйте, Миранда. Здравствуй, Вендиго, – растягивая слова, проговорил человек, держащий на руках еле-дышащего Алекса.

Волчица зарычала, всем своим видом показывая, что возраст не станет помехой для схватки. А её сын, пронесясь черной тенью, вгрызся в бедро незнакомца.

За территорией следственного изолятора…

Арес плакал лишь два раза в жизни: когда на его хвост наехала машина директора интерната и когда на охоте деда загрыз медведь. Но в тот момент, когда он пробирался под колючей проволокой, обтершись боком о тело старого вожака, подарившего десяткам заключенным оборотням шанс на спасение, ценой собственной жизни, ему показалось, что он просто должен заплакать. Не сейчас, не когда он несся со всех ног по пустырю близ рощи, но хотя бы ночью, оставшись один на один с Луной. Со всех сторон бежали и другие оборотни. Он с удивлением отметил, что на одном из них была синяя форма, но не было браслета. Некоторые бывшие заключенные на ходу срывали с себя адуляры и валились кубарем, позабыв о том, что их тела, отвыкшие от волчьей силы, ещё многие часы, а, возможно, и дни будут содрогаться в попытке принять хоть какую-то форму. Позади же слышались звуки выстрелов, работы магических лучей, крики-приказы и крики полные боли. Альфа не боялся пуль, ведь такое воздействие означало моментальную смерть. А вот использование аметиста могло заставить всех беглецов повернуть назад, безвольно склонив головы, а дальше… он даже не хотел об этом думать. Ловко огибая деревья, оборотни ворвались в рощу. И чем дальше они были от изолятора, тем ярче становилось ощущение свободы. Кто-то бежал уже без цели оторваться, а просто наслаждаясь этим чувством. Арес такой возможности не имел. Он мысленно вымерял расстояние до черты города, чтобы там покинуть собратьев. Позади взвыли моторы квадроциклов.

Альфа обернулся и увидел, как по пустырю несется не меньше десятка человек, вооруженных автоматами и магическими жезлами. Те, кто ехал вторым номером, спрыгивали и расставляли вокруг лежащих, скрюченных в процессе воплощения, оборотней, рубиновые амулеты. Чуть не зацепившись за поваленную осину, Арес прибавил ходу. Многие уже заметили преследование, боязливо оглядывались на товарищей по несчастью, старались вырваться вперёд. А тюремщики на квадроциклах уже были в роще. Они перелетали на полном ходу ямы и тряслись на ухабах, переводили оружие в автоматический режим, выбирая своих будущих жертв, формируя кольцо. Пока они не стреляли и не применяли магию, просто выбрасывали на ходу рубиновые сети, отрезая путь волкам. Глубоко вздохнув, альфа достал из карманов пакеты с кристаллами, грубым движением свернул оба в узел на ремне и максимально ослабил его. Он начал воплощение, не переставая бежать. Когда все четыре лапы коснулись земли, а челюсти щелкнули от неудачного приземления, впереди показался крутой овраг, куда уже спускались первые беглецы. Люди стремительно сокращали расстояние до волков. Арес остановился, разворачиваясь. Кто-то, пробегая рядом, рявкнул:

– Ты что творишь, силовик?

– Не привык быть в роли жертвы, – отозвался альфа и приготовился нападать.

В лесу за городом…

Миранда долго извинялась перед вожаком стаи, пока тот, ковыляя, вел их вдоль реки. Вендиго молча нес брата на руках.

– Эти сволочи глушат нашу силу, – в очередной раз сокрушался Оден. – Типа чтобы наши распознать друг друга не могли. Ну, собственно, так и получилось.

В разговоре со старой волчицей, уставший и нервный оборотень растерял весь свой официоз. Удивительно, как пробитая зубами мышца и оказание первой медицинской помощи может сближать. Они уже не меньше получаса искали стаю, которым альфа наказал идти разными путями глубже в лес. Хорс набивался в защитники, но отец был непреклонен и отправил того вместе с Селеной. Когда поток реки достаточно измельчал, путники перешли на другую сторону, к востоку от места, где в то же время следственная группа не могла поделить полномочия с частной охраной, а военные отказывались работать в паре с агентами службы контроля. Разрозненные группы только начинали спускаться с трассы в лес.

Путь Миранды, Вендиго и Одена лежал на многие километры вперёд, туда, где по словам вожака, жила его стая. Он убедил оборотней в том, что маршрут проверен и безопасен, а найти чужим логово практически нереально. Волчица не переставала восхищаться тому, как замечательно они всё организовали и скрыли от властей, на что вожак лишь добро улыбался со словами: "Мы не смогли покинуть лес окончательно, из-за чего страдаем. Вы же сумели устроить благо своей семьи в городе и это достойно большего уважения". Ей вспомнился муж, Либер, отказавшийся от всех её планов и уловок, которые бы позволили ему ступить на путь адаптации и поселиться среди людей. Спустя три года после начала "Новой политики" он добровольно сдался в центр для престарелых, где, казалось, оканчательно озверел и даже не шел на контакт со своей волчицей, каждое полнолуние навещавшей его.

Когда они вышли из-под действия амулетов, скрывавших их энергию, то ничего не почувствовали. И лишь ресницы Алекса дернулись, на миг открыв взору зелень леса. Это не осталось незамеченным Вендиго. Он остановился, уложил брата наземь. Судорога не возобновилась, тот спокойно дремал, пока Миранда, порвав шов на спине медвежонка, достала оттуда целительные минералы, заряженные силой четырех стихий и Луны, разложила на теле сына, установив цитрин, что много ночей напитывался энергией светила, точно между глаз. Оборотни стояли и молча смотрели на истощенного бету. Через какое-то время волчица зажмурилась, наблюдая сквозь закрытые веки за отблесками ниточек-потоков перетекающей силы. Алекс сделал глубокий вдох и пришел в себя. Он щурился от яркого солнца и россыпи волос матери, что порывисто обняла его. Привстав на локтях, волк рассеяно осмотрелся: Оден великодушно хотел подать ему руку, но Миранда звонко хлопнула того по ладони, как будто говоря: "Ещё рано", Вендиго же стоял чуть поодаль, водя взглядом по лесу позади них.

– Там толпа, – прохрипел он. – Чувствую. Нас не вычислили, но могут случайно и найти.

– Тогда пойдёмте, – отозвался Алекс и предпринял безуспешную попытку встать.

Тело его не слушалось, сперва понадобилась поддержка, но каждый новый шаг становился был для него всё легче и легче.

В роще недалеко от следственного изолятора…

Первый прыжок пришелся на бампер. Человек дернулся и попытался дотянуться до оружия. Арес, балансируя, вгрызся в его плечо, почувствовал, как зубы достали до хрупких костей. Он рванул тюремщика в сторону и повалился кубарем вместе с ним, прикрываясь телом от выстрелов, словно живым щитом. Пули прорешечивали человека, дробили связки и органы, застревали внутри. Его квадрацикл уехал вперёд, подрезав другого преследователя, из-за чего тот резко остановился, перевернувшись и оказавшись придавленным полутонной машиной. Кольцо распадалось, давая оборотнем достаточно времени для спуска в овраг. Волк встал, проверил ремень – все пакеты были на месте. В последний момент он успел увернуться от белого искрящегося луча, со звоном пронесшегося над его ухом. Волк бросился в сторону, туда, где оставался всего один тюремщик без прикрытия, запрыгнул на багажник и, также, как и в первый раз, повалил человека наземь. Теперь всё внимание было на нем. С разных сторон подъезжали четыре квадроцикла, звучали щелчки взведения затворов. Когда началась стрельба, Арес припал под рамой. Шанс того, что кто-то попадет в бензобак и его тело разорвет взрывом, становился куда выше, чем шансы расправиться с, превышающими числом и оружием, нападавшими.

И тогда альфа осознал свое преимущество: его боялись. Люди были готовы оставить в погоне всего половину сил, лишь бы уничтожить его одного. Они каждый день видели покорных и безропотных оборотней в робах и форме, готовых, словно селекционные собачки, выполнять команды. Но никто из них не был готов к встрече с волком. И не просто хищником, которого можно уничтожить сотней способов, а того, кто жил в их среде, знает, как они мыслят и способен вести свою игру. И Арес воплотился. Оставшись в промежуточной форме вскочил на квадроцикл, уворачиваясь от хаотично выпущенных пуль, с разгона врезался в того тюремщика, который ехал медленней всех. Он полоснул его по бедру, разрывая артерию. Волк не чувствовал ни сожаления, ни страха перед своей звериной сущностью – лишь инстинкт, который заставлял его бороться до конца. Когда луч врезался в металл глушителя, оборотень уже спрыгнул и сравнул по направлению к другому нападавшему, оставив, истекающего кровью, человека позади.

Он оказался между двух квадроциклов, третий их напарник, понаблюдав за происходящим побоищем, бросил их и поехал в овраг. Один из мужчин расторопно перезаряжал магазин, пока второй, выйдя из себя, растрачивал заряд жезла, пуская его силу по воздуху, не целясь. Когда Арес дернулся в его сторону и почувствовал запах собственной горелой шерсти, человек уже выбросил пустое магическое оружие и, не долго думая, кинул россыпь рубинов в морду волка. Некоторые из них, оказавшихся рядом друг с другом, образовали сеть, но её не хватило на то, чтобы ограничить оборотня. Предприняв последнюю попытку, тюремщик прибавил газа, стараясь сбить альфу. Но тот, сперва побежав на него, оттолкнулся лапами от бампера и перепрыгнул квадроцикл. Тело человека обмякло, пронизанное автоматной очередью. Арес лишь ухмыльнулся, поворачивая в сторону последнего выжившего, только что убившего своего сослуживца.

Казалось, что человек готов сдаться. Он остановился и слез с сидения. Но оборотень сразу распознал блеф. Бросившись в другую сторону, он услышал, как серебряные пути врезаются в землю в каких-то сантиметрах от него. Он хотел обогнуть тюремщика, но тот не упускал беглеца из виду. С другой стороны оврага Арес услышал крики. Выжившие, оторвавшиеся заключённые, наблюдали за ним. На камне крутого спуска зацепился и повис квадроцикл с которого спадало бездыханное тело. Удивительным образом, это придало альфе сил: даже если не все смогли покинуть стены изолятора, даже если многие погибли во время погони и столкновения, были те, кто достиг свободы. Волк вновь стал на четыре лапы, воплощение давалось ему легко, будто он всегда бегал на три разных тела. И это его спасло. Останься он в промежуточной форме, пуля пришла бы ему ровно в грудь. Он вырвался на встречу последнему тюремщику и, сбив плечом автомат, разорвал человеку шею.

Тяжело дыша, Арес осмотрелся. Небольшая полянка посреди осин и берёз была залита багровеющей кровью. Кровью тех, кто должен был быть охотником, а в итоге сам оказался жертвой. Сила и адреналин переполняли волка. Ремень всё ещё был на нем, но последний бросок разорвал тот пакет, где лежала смесь незаряженных минералов. Вновь став человеком, альфа методично прошерстил высокую сухую траву, найдя лишь важные для него амулеты, сжал в руке. Он, чуть прихрамывая, на ушибленную ногу, направился к остальным оборотням, встречавшим его с ликованием.

"Хорош, силовик!", "Молодец!", "А я сразу понял, что ты альфа!", "Как ты его, ух!" – зазвучало со всех сторон, когда Арес выкарабкался на другую сторону оврага. Бывшие заключенные хлопали его по спине, спрашивали о самочувствии, набивались в попутчики. Оборотень улыбался. После трёх лет встреч со взглядами сородичей, полных ненависти и презрения, было приятно восстановить репутацию. Раздав указания о том, как куда можно добраться, он подошёл к самой неприятной теме обсуждения:

– Про амулеты: если вы недолго под их воздействием, то, думаю, за несколько часов оклемаетесь. Но лучше, чтобы кто-то следил…

– А если пять лет? – буркнул, из собравшейся в круг, толпы, тот, кто окликнул альфу перед бойней.

– То дольше, – он потупил взгляд. – Намного. Так что всем сейчас нужно отсюда убраться. Мало ли какой дрянью нас ещё решат облучить. Воплощаться будете в безопасном месте.

Всё замолчали. Остаться до конца своих дней в бегах было для многих даже лучшей перспективой, чем вернуться в город. Но розыск пугал всех присутствующих не меньше, чем одинокое кочевничество. Наконец Арес заговорил:

– Мне нужно идти. У меня свой путь, а у каждого из вас – свой.

Он развернулся и побрел вперёд, слыша, как позади ещё раздаются грустные благодарности в его адрес. Никто и не думал его останавливать: волк, принявший решение, не отступился от него. А потом зазвучал голос нового лидера, того, кто уже пять лет провел в следственном изоляторе. Альфа вспомнил его, Марка, вспомнил, как шептались конвоиры про силу и хитрость заключённого, про его эгоизм и нередко, двуличные взгляды на жизнь. И хотя он не был уверен, что оставляет оборотней под достойное руководство, но и остаться с ними не мог. У него свой путь.

В доме Леонарда Себулы…

Виктория меряла шагами комнату. Министр уехал ещё утром, а спустя несколько часов она услышала, как один из охранников говорил с ним по телефону. Он гаркнул лепечащему коллеге что-то про подкрепление и: "Как хочешь, так и корми" и уехал из особняка. Теперь их было двое. И щенки, их родилось десять, но, скорее всего, половина уже была мертва. Первый выводок подарил ей надежду, призрачное ощущение счастья. И, спустя всего три дня после их рождения, оно было уничтожено. Когда Себула впервые применил амулет на ребенке, внутри волчицы что-то треснуло и с того дня она ни разу не улыбнулась мыслям о семье и будущем. Девушка не решилась снова бросаться на окно, лишь один раз предприняла попытку поддеть раму пилочкой, но та сломалась пополам от неловкого движения трясущихся рук. Оперевшись на подоконник, она часами вглядывалась в пространство широкого двора. Погода была солнечной и она надеялась, что охранник выйдет хотя бы на несколько минут из дома и она получить чуть больше времени, найдет другие способы. Но, в глубине души, смирилась с осознанием того, что даже это не прибавит ей шансов на успешный побег. Чем дольше Виктория находилась в этом доме, чем дольше её облучали неизвестными ей минералами, тем реже и слабее она чувствовала свою истинную волчью сущность. Она перестала чевствовать Луну, растеряла свою силу, которая была выше человеческой даже в воплощении, больше не следовала инстинктам и предполагала, что стоит ей только выйти из под действия амулетов и её просто разорвет на части. Но этот риск был всяко лучше пребывания во власти министра "Новой политики". Того, кто сначала отнял у нее дом, затем стаю и возлюбленного и, спустя долгих шесть лет, она была готова признать, что и её саму.

Солнце начинало садиться. Закат окрасил небо огнем, оставив редкие темнеющие мазки-облака. Живая изгродородь подернулась. Затем снова чуть дальше и снова. Между веток кустов промелькнула серая шерсть хвоста. Виктория припала к прохладному стеклу, сперва решив, что ей показалось, а затем рванула к двери, прислушиваясь. Охранник, если и увидел что-то на камерах, то ничего не заподозрил – первый этаж был тих. Спустя несколько минут послышались ленивые шаркающие шаги и скрип двери. Но на веранде были стеклянные и раздвижные – он спускался в подвал. Виктория заметалась по комнате, не зная, как ей лучше наблюдать за происходящим и нужно ли это вообще. Вновь врезалась в окно, но ни вес, ни сила, ни частота ударов не позволяли его продавить. А когда она всмотрелась во двор, то увидела лишь тень, тут же скрывшуюся в доме.

Оборотень замерла, вслушиваясь. Сперва звучала частая поступь и цоканье лап по паркету. Затем она стала реже, осторожнее. Вновь скрипнула дверь. Виктория вся сжалась, не понимая, стоит ли ей звать на помощь или лучше затаиться, не привлекая внимания таинственного посетителя. А потом… Потом был человеческий крик. Крик охранника.

На трассе за городом, ранее…

Полковник, багровея от раздражения, в очередной раз отвернулся от надменного агента федеральной службы контроля, сжимая кулаки. Тот предлагал самую идиотскую, с его точки зрения, тактику: разбить "их" людей на группы из трёх военных и одного агента и отправить патрулировать свои квадраты внутри гигантского леса. Он же настаивал на том, чтобы "его" люди уже начинали прочесывать всё по периметру, а федералы ждали вызова о подкреплении, если такое вообще понадобится. За спиной полковника группа криминалистов неспешно расставляла картонные треугольники рядом с уликами, которые, с определенной периодичностью, сбивались частными охранниками министра, что без спроса лазали по месту преступления. Так и не найдя компромисса, каждый руководитель отдал приказ действовать без какого-либо сотрудничества.

Глубже в лесу…

Я уже шел достаточно уверенно, практически не шатаясь. Брат плелся позади, мама рядом, а Оден вел нас всё дальше и дальше в чащу. Я всмотрелся вдаль, но ничего, что напоминало бы логово волков, не обнаружил. Длительная ходьба начинала утомлять, но я стыдился показать свою слабость – со мной уже достаточно нанянчились. Лес был девственно чист, пах свежестью и в каждом пройденном метре ощущалась сила здешней природы. Иногда на пути попадались дикие звери, что предпочитали обходить нас стороной. Высокие, высушенные солнцем, сорняки то и дело скрывали под собой острые камни и ветки, что отзывались в лапах забытой, но такой родной, лёгкой болью, что раз за разом возвращала меня из омута тоскливых мыслей. Я думал о будущем: о том, что будет со мной и с мамой, о том, найдут ли нас первыми свои или чужие, о том, что Вендиго, кажется, научился себя контролировать, раз в такой ситуации пошел лишь на вынужденные убийства и о том, как всё-таки мой ученик Хорс смог покинуть интернат. Озвучить вслух я решился лишь последний вопрос:

– Оден, скажи, каким образом твой сын смог сбежать? – я чуть прибавил шаг, чтобы вожак меня слышал, но сразу об этом пожалел – в боку закололо. – Я знаю условия их содержания, там нет ни одной лазейки.

– Правда? – усмехнулся он. – А как же тогда ты, Алекс, смог зайти дальше двухсот метров в лес? Как твой брат смог?

– Амулеты были разряжены, – смутившись, ответил я.

– Верно. Их обновляют лишь по периметру важных объектов. Потому что есть, кого наказывать за плохое содержание. Но те зоны, за которыми следит лишь чуткое око государства, уже давно лишены контроля практически везде.

Он говорил это так спокойно и размеренно, что диссонанс в моей голове, казалось, уже мог обрести форму. Форму из единственного слова: "Как?". Живя все эти годы согласно правилам, согласно новым порядкам и ограничениям, я и подумать не мог, что стройная и жестокая система, созданная людьми для нашего подчинения, уже начала разваливаться. Когда мы с Вендиго учились в интернате, там действительно было как в тюрьме. Хотя, мне уже было с чем сравнить – в изоляторе, как ни крути, хуже. А потом первое и второе поколение получили специальности: преимущественно социальные, чтобы работать строителями, дворниками, санитарами в шахтах и на заводах, некоторых отбирали на силовой профиль, откуда и вышел мой неслучившийся помощник – альфа, а тех, кто не блистал физическими навыками, но приглянулся руководству на местах программы адаптации, брали на общеобразовательный профиль, как меня. И вот, уже оборотни учили оборотней, обеспечивали комфорт людей и приписали к стенке друг друга. Всё было направлено на укрепление разделения общества волков по ступеням и угнетения стайно-иерархической системы. В то время как человеческие методы дали течь. Когда я увидел министра "Новой политики" и тех щенят, мой разум затмила злоба, возможно, даже чувство мести. Но сейчас всё виделось мне в несколько ином свете: пока он сам и прочие члены верхушки были убеждены в своей абсолютной власти и за красивыми фасадами действительно ее имели, оборотни восстанавливали свою мощь. Кто-то, как моя мама: находил лазейки и связи для подделки документов, кто-то, как Оден: выгрызал себе и своей семье путь в лес, а кто-то, возможно, также как и я, практически беспрепятственно проникал в дорогие дома и потом имел, хоть и мельчайший, но шанс остаться живым и свободным. Как же это произошло? Что стало первопричиной, породило новый этап? А возможно, его и не было? И "Новая политика" – лишь промежуточный период со своей борьбой, локальными победами и поражениями?