Текст книги "Versipellis (СИ)"

Автор книги: Мирослава Миронова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Послышался тихий шершавый звук, приглушённый хрип. Волчица, борясь с, пронизывающей плоть, болью, пыталась ползти к аметисту.

– Где он? – крикнул агент и ногой пнул её по морде.

– Не… зна…

Но она не могла даже закончить фразу – разум заволокло лиловой дымкой, а тело не слушалось. Миранду забило мелкой дрожью, из пасти потекла густая буро-желтая пена, под скрюченными ногами образовалась лужа. Стажёр, не в силах больше смотреть, выбежал из камеры, прижимая ко рту ладонь.

На входе в подвалы…

Руку обожгло минералом, что пылью был добавлен в металл дверной ручки, но Вендиго не обратил на это ни малейшего внимания, даже когда язва на ладони начала разрастаться в размерах. Он шел вперёд, ведомый лишь ниточкой силы, что исходила от материнского существа. Двери без окон, без табличек, с одними лишь начертанными номерами. Сколько эти они слышали криков? Сколько крови пролилось на этот бетонный пол? Сколько невинных оборотней закончили свой путь здесь? Одной лишь Луне было известно. Он был всё ближе, сорвался на бег. В сумраке коридора вдруг возникла фигура. Вендиго уже знал её и это стало импульсом, он начал воплощаться. Острые клыки вонзились в мягкую плоть бедра, разрывая мышцы и сухожилия. Стажёр закричал, повалился наземь, лихорадочно шаря по телу руками, в попытке нащупать магический жезл. Но волк уже достал до артерии. Шматок мяса отлетел в сторону и, ещё дышащий человек, недолго видел бьющую фонтаном кровь. Чуть качнувшись, Вендиго прислушался к ощущениям – аметистовый бутон распускался.

Агента, успевшего понять всё происходящее, одновременно сковал леденящий ужас и будоражащее возбуждение: "Любящий сынок Алекс сам пришел ко мне в руки!". Он встал в стойку, готовый схватить осточертевшего обороня, но прогадал. Противник оказался больше, сильнее и беспощаднее. Борясь с, разбивающим волю, амулетом, он приблизился к мужчине, оскалился, взревел. Он никогда не был так близко к лиловому камню, но знал, что, стоит откликнуться на его зов, и ты труп. Вид умирающей матери отрезвил, дал ещё несколько секунд. Вендиго всё ещё хранил в сердце воспоминание о том, как Миранда оставляла этот амулет, чтобы младший брат не заплутал в лесу во время охоты с отцом. "Я должен… Действовать сейчас!" – приказал он себе. И прыгнул на агента, целясь в незащищенное брюхо. Зубы клацнули на драгоценном металле и волна жара прошла по каждому нерву его морды, шеи, позвоночника. Это был серебряный жезл. Волк отпрянул, его лапы подкосились, голова упала, описав полукруг, но он не упал. Человек радостно вскрикнул и выпустил в оборотня заряд кристалла. Луч прошел сквозь ключицу, обугливая шерсть, кожу и мышцы. Тошнотворный запах жареного мяса заполнил собой всё пространство камеры.

В центре города, в то же время…

– Как я уже и сказал, это единственный шанс, – напирал Арман. – У вас осталось полтора часа и никаких очных ставок сделать не успеете.

– Специально так подстроили? – обхватив голову руками и упёршись локтями в стол, прошипел начальник оперативного штаба.

– Справедливости ради, вы сами опоздали. Ну, что? Один звоночек Леонарду Себуле – простая просьба, и вы получаете почет, звание, возможно даже кабинет директора ФСК, а многоуважаемый министр – сладкую месть, подавленную революцию, возвращение авторитета и знающего советника в придачу… Или вы отказываетесь, а там уж, как карта ляжет?

Оборотень не скрывал торжества в голосе и жестах. Он знал абсолютно всё или настолько ловко блефовал – агент не мог понять и перестал даже пытаться. Он столько раз за этот разговор повторял фразу: "Откуда вы знаете?", что сам уже чувствовал себя голым перед бизнесменом. Наконец, его взгляд оторвался от стола.

– Хорошо, я звоню. Но информацию я получу от вас сразу же.

– Конечно-конечно, – Арман театрально достал из внутреннего кармана листок, сложенный пополам и положил его под свою ладонь. – И громкую связь, пожалуйста.

Разговор получился коротким и напряжённым. Себула был на той стадии опьянения, когда все вокруг козлы, неучи и трусы. Но это не помешало ему здраво рассуждать и задавать вопросы: "И зачем мне это?", "Видите ли, ваша политическая устойчивость под большим вопросом, а чем говорит…" – уверенно отвечал оборотень. "Мне нахер это правительство не сдалось, я уеду и все!", " Прошу простить за бестактность, все знают, что ваша милая жена… не уедет с вами". "Серым кардиналом решил заделаться?!" – кричал из динамика министр, "Почему нет? Будете жить спокойно, лишь подписывать бумажульки, получать всё те же, или даже бо́льшие, блага. А к блохастым тварям и их уровню жизни, насколько я могу судить, вы уже давно охладели и боярам отдали их в полное распоряжение" – без запинки парировал Арман.

Через десять минут агент уже сидел в ресторане "Славная охота" один за столом с небольшим листком в руках: "18:00, Зелёная улица, дом 15, через офис 3, помещение 8. Идти за мужчиной 50+, не показываясь до открытия третьей двери внутри офиса!". Он набрал номер дежурного федеральной службы контроля, чтобы все "его люди", включая больных, ушедших на выходной, занятых поисками и вообще имеющих возможность держать в руках оружие, поехали с ним по адресу. Но в трубке раз за разом раздавались лишь долгие гудки.

Чуть ранее, в подвалах…

Вендиго взвыл от нестерпимой боли. Он чувствовал, как его тело отторгает прожженные мышцы, как они свисают с него кусками. Волк не видел перед собой больше ничего, кроме фиолетовой слепящей вспышки. Тогда он услышал тихий голос:

– Сын…

Оборотень с силой зажмурился и вновь открыл глаза. Мама лежала совсем рядом, перебарывая мучения, тянулась к нему. "Я должен". И он встал, отряхнулся, отрывая от себя мертвые ткани и бросился на, рано расслабившегося, мужчину. Все произошло за доли минуты – в ход пошли и когти, и, потерявшие чувствительность, зубы и собственный вес. Вендиго повалил противника, разорвал его живот, проломил ребра, вспорол сосуды на жилистой шее. Адреналин разносился по каждой клетке его тела, даря эйфорию. Он воплотился в промежуточную форму. Ожоги разрослись в размерах, но ему было все равно. Миранда тяжело дышала у него на руках. Она потеряла сознание, когда сын подхватил её и побежал прочь из подвалов ФСК.

На улице путь ему преградил дежурный, услышавший странные звуки в одной из камер. Но и ему больше было не место среди живых. Скорчившегося, истекающего кровью, волк оставил его позади. Запищала тревога. Десяток силовиков повыскакивало из офиса. Землю под ногами Вендиго взрывали пули, рядом слышался треск магических лучей, но он продолжал бежать, не останавливаясь. Ещё один мужчина, второй, третий – со смертельными уродливыми ранами они валились, лишь попытавшись приблизиться к оборотню. Когда автоматные очереди заглушали уже всё вокруг, он добрался до служебной парковки, встал перед, только что прибывшим, автомобилем и, открывая дверь, рявкнул:

– Делаешь, как я говорю и останешься жив, – он аккуратно уложил матерь на заднее сидение, а сам втиснуться рядом с водителем. – Мы знаем где живут ваши жены и учатся дети. Только попробуй сделать что-то не так.

Повторять дважды агенту не пришлось. Он, весь сжавшись, трясущимися руками провернул руль и выехал на улицы города. Следом за ним уже собирался "хвост". Вендиго заставил мужчину, захлёбывающегося собственными слезами, выбросить из окна оружие. Они разогнались до предела и, избегая столкновений одно за другим, мчались всё дальше от центра.

"Всем постам! Белый служебный седан, номер…", "Передайте другим группам, чтобы ехали по трассе… Да, это он! Его мать была на допросе, Алекс выкрал её!", "К черту твой патруль, нам головы поотрывают, если упустим…", "Говорит агент ФСК, полиция должна заблокировать проезд на…", "Нас тут машин сорок, это точно ловушка!" – звучали по всему городу рации, громкоговорители, телефонные звонки. В небо взлетали вертолеты, гудели сирены. Город взревел, вспучился, покрылся рябью, съезжающихся со всех его концов, автомобилей.

Начальник оперативного штаба раздражённо выдохнул, сбрасывая непринятый вызов дежурному офиса. Отодвинул от себя пустой бокал, зашёл в общий чат и обомлел от увиденного. Он вскочил с места, подбежал сперва к бармену и бросился по служебным помещениям в поисках Армана.

– Ты, сволочь, что мне наплел?! – кричал он, распахивая дверь.

– Весело, да? Сам только что увидел, – ответил тот, поворачивая экран монитора со страницей новостей.

– Они за твоим гребанным Алексом едут!

Агент схватил старейшину за грудки, но, увидев полное непонимание в его глазах, отпустил, со злобой ударил по столу.

– Ошиблись значит "твои люди". Хочешь, не знаю даже… Расписку напишу. Если там его не будет – ресторан твой, а?

Бизнесмен выглядел оскорбленным, но крайне уверенным в себе. Мужчина растер кулак, пренебрежительно фыркнул, но листок бумаги подал.

– Поедешь сам, так даже лучше, – пожав плечами, сказал Арман. – Не увидит никто раньше времени – эффект неожиданности. А с группой захвата будешь, как на ладони.

Агент ничего ему не ответил. Хлопнула печать, следом за ней – дверь кабинета.

Оборотень достал телефон, открыл приложение. В маленьком прямоугольнике затряслось чёрно-белая картинка зала. Пиксельный племянник сидел за столом, не более четкий Алекс – рядом с Деви, приложившей руку к уху, а в самом углу кадра – вроде как Виктория, закутанная в одеяло. Арман не знал, о чем они говорят, ведь камеры со звуком стоят в три раза дороже, а облачное хранилище требует платинового уровня подписки для таких объемов данных. И это был первый раз, когда старейшина пожурил себя за скупость.

На другом конце города…

Брут вышел из жилого корпуса и направился к метро. Ехать предстояло через центр, что отняло у него лишний час смены, который предется отработать. Волк не переставал хмуриться – брат буквально вынудил его пойти на контакт спустя долгие годы затишья, сходу стал давить, манипулировать, угрожать тем, что всё расскажет Аресу, чтобы единственный наследник, его гордость и опора, отвернулся от него, не дай он согласия. И вот, он едет неизвестно куда и неизвестно зачем. "По ходу поймёшь" – вспомнилась брошенная фраза Армана. И от нее бежали мурашки по коже. Брут, поднимая взгляд на потолок вагона, взмолился: "О, Великая Луна, не дай мне погибнуть сегодня от руки человека", чуть поразмыслив, добавил: "...или когтей и зубов волка". Нужный адрес нашелся в спальном районе – захудалый бизнес-центр. Оборотень проверил время и, дождавшись, пока стрелки вытянутся в ровную линию на наручных часах, зашёл внутрь.

Ева сидела на крыше теплового пункта – небольшой пристройки у двора, надёжно скрытой от глаз посторонних деревьями. Она видела, как муж ходит по территории, и сердце её щемило. Предчувствие, что мучило её весь день, достигло своего пика – волчица едва-ли сдерживалась, чтобы не рвануть за ним следом, не взять за руку и не принять это неизвестное вместе. Но осталась сидеть до тех пор, пока в свете фонарей не показалось вторая фигура. Это был человек. Он спешно прошмыгнул за Брутом в здание и Ева, покинув своё укрытие, пошла за ними.

На контрольно-пропускном пункте оборотень замялся, но, поняв, что никого нет, направился к лифтам. Бумажка, которую он держал в руке, тряслась, как и он сам.

Начальник оперативного штаба, подождав, пока цифра на экране сменится на "2", нажал кнопку. Скрип подъемных тросов заглушал собой и открытие входной двери, и шаги по направлению к лестнице.

Волчица неслась выше и выше, ступень за ступенью, пролет за пролетом. Офис "1", "2", "3"... Она выглянула в коридор – Брут уже ушел, а лифт уехал вниз. Прокравшись к повороту, она увидела табличку «АО "КредитЛунБанк"» и ринулась туда. Белые ослепляющие лампы заставили её пошатнуться и она едва-ли осталась незамеченной. Волк шел вперёд, осматривая столы с перегородками, компьютеры и двери с нумерацией. Ева кралась следом на коленях, удивляясь тому, как её муж стал плохо слышать.

Агент, почти что прижимаясь лицом к названию банка, щурился, осмотривая через щель помещение. Его проводник выглядел более растерянно, чем он ожидал: если он был не впервые здесь, то точно страдал каким-нибудь расстройством памяти – решил человек. Открылся первый проход и он, выждав несколько минут, а заодно и взведя пистолет, заряженный патронами с серебряными пулями, зашёл в офис.

Все ещё ползая на четвереньках, оборотень последовала за мужем в коридор. Ни первая, ни вторая деревянная дверь не были заперты, что её очень удивило. Но ещё больше – когда беспрепятственно отворилась та, на которой был кодовый электронный замок.

Брут, нервы которого были уже на пределе, несколько секунд смотрел на, горящие синим, цифры, и всё-таки решился потянуть за ручку. На него из-за длинного стола в комнате смотрели три пары глаз.

Мужчина, проходя повороты один за другим, хищно облизывал губы. Это была последняя третья дверь и он мог поклясться, что ждал её сильнее, нежели чем рождения своего первенца. За ней от него притаился кабинет директора ФСК, золотые часы и одобрительное похлопывание по спине от Себулы. Вот-вот.

Ева выпрямилась во весь рост и тут же столкнулась взглядом с сыном. Он ошарашенно смотрел то на неё, то на отца, который так и не сдвинулся с места. Она хотела побежать к нему, обнять, прижать к себе и никогда больше не отпускать. Но услышала за своей спиной тяжелую поступь и смогла лишь крикнуть:

– Ложись!

Пуля просвистела над её ухом и врезалась в наличник окна напротив. Все, кто был в комнате, попадали на пол. Ева, чуть запоздав, налетела на мужа, повалив того с ног. Громыхнул голос Ареса:

– Ах ты, тварь!

Он выплюнул эти слова, воплощаясь, смотря в глаза отцу. Алекс, оттащив Викторию к лестнице, ведущей в кабинет Армана, тоже принял волчий облик. Они вышли вперёд, прикрывая своими телами лежащих родителей альфы. Из конца коридора к ним приближался агент, целясь на ходу.

За городом на трассе…

Служебный седан, прорезая светом фар вечерний сумрак, мчался по трассе. За ним ехала колонна из нескольких десятков автомобилей. Поворот, ещё один. Его заносило, мотыляло через три полосы, практически переворачивало, но скорость не сбавлялась ни на секунду. Федеральные агенты орали в громкоговорители, пытались стрелять по колесам, активировали установки на крышах. Но машина неслась дальше: мимо полей, мимо вырубленных лесов с начавшимися стройками, сквозь недоделанные блок-посты, по, так невовремя выбежавшему на дорогу, зайцу – ничто не останавливало её. На пути, в километре от неё, замигал красно-синий сигнал. Агенты стремительное приближались со обоих сторон.

Вдруг седан затормозил, почти что потеряв управление и свалившись в кювет. Силовики повыскакивали, подняли автоматы, заключили машину в кольцо. Внутри, смотря вперёд пересохшими заплаканными глазами, сжимая белые костяшки на руле, сидел водитель, их коллега. Но больше не было никого.

В логове…

Выстрел. Второй, третий… Пули врезались в пол и стены, пробивали стулья в комнате и взрывали пух в матрасах. Они оглушали меня, ослепляли огненными вспышками, блеском, проносившегося рядом, серебра, но ни разу не достигли цели. Я видел, как Арес кружит в узком коридоре, едва ли успевая уворачиваться от смертоносного металла и как агент сменяет магазин пистолета. Меня пронзил страх. Я вспомнил его лицо, вспомнил, как сидел перед ним, пристёгнутый к стулу, как он скалился, смотря на меня и как жар разносился по телу лиловым пламенем. Рубцы один за одним острыми иглами прорывали мою кожу, будто только вида этого человека было достаточно, чтобы они напомнили о себе, о том, что это я тряпкой лежал на носилках и молил о помощи, не мог ничего сделать. Но могу ли сейчас?

Осознание пришло не сразу. Я пытался делать неуверенные выпады, вместе с альфой загонять человека в угол, но раз за разом мой товарищ отступал, тяжело дыша. Его глаза бегали, а движения становились всё более хаотичными. Я вторил ему, но неожиданно понял, что в меня агент не целится – попадания всегда рядом, но никогда "в". Он не пытался меня убить.

Узкое пространство давило, сжимало в тиски, забирало любые преимущества волчьей сути и я воплотился. Кинулся на ноги человека, сбил его. Мой кулак сам собой сжался и я почувствовал силу удара, как ломаются от нее хрящи. Он выстрелил дважды: не глядя, в сторону и в потолок прямо над моим ухом, сбросил с себя. Контузия была недолгой, не достаточно долгой, чтобы я сдался. Но когда я вновь попытался напасть, я услышал тихий булькающий хрип. Незнакомая мне женщина в промежуточной форме воплощения лежала перед Аресом. Её руки цеплялись за его шерсть ещё мгновенье, а потом обмякли, упали в растекающуюся лужу крови. У меня затряслись колени, начало мутить.

Казалось, весь мир тогда сжался до крохотной точки, а затем взорвался волчьим рёвом. Альфа прыгнул на агента, вгрызаясь в его плечо. Пистолет выпал из разжатой ладони, но на место её пришел жезл. Мужчина с нечеловеческим воплем бил волка другой рукой, оставляя на теле ранения. Запах горелой шерсти и мяса отрезвил меня – уже почти! Вновь становясь волком, я с разгону врезался клыками в шею агента, прокусил мягкую податливую ткань. На мою морду обрушился шквал ударов. Они исполосовали ожогами всю голову и шею, но я продолжал разрывать его на куски. Мимолётный взгляд вверх – Арес оставил руку человека болтаться на тонких уцелевших мышцах и оголенной кости. В сторону – незнакомый мужчина вжался в стену, в ужасе смотря на труп волчицы. Вниз – и мои лапы проломили под собой ребра, проткнувшие магистральные сосуды. Поединок был окончен.

Перепачканные в крови, мы отошли от истерзанного тела. Мне не было его жаль. Я убил не человека. Он был НЕ человеком. И совесть моя была чиста.

Мгновениями позже…

Брут стоял на том же месте – на входе в логово отступников. Он не мог даже пошевелиться и лишь водил заторможенным остекленевшим взглядом по коридору. Его Ева, его жена пожертвовала собой ради сына, бросилась под пули… А он не смог. Он потерял её. И это была его расплата, его воздаяние. Лишь только вид надвигающегося волка смог вывести мужчину из оцепенения.

– Я объясню! Объясню!

Арес медленно шел к отцу. Он не рычал, не скалил клыки, но в душе его полыхала ярость. Трещин, что одна за одной пронизывали образ Брута, стало так много, что всё просто лопнуло – он больше ничего не чувствовал к нему.

– Я и так всё знаю.

Обретя облик человека, альфа ударил оборотня в живот, что тот скрючился и свалился на пол. Алекс, наблюдавший за этой картиной, ожидал, что побои продолжатся, но Арес отошёл. Он поднял тело матери на руки. С неё потянулись тонкая кровяная струйка.

– Деви? – позвал он и старушка боязливо выглянула из зала. – Мы уезжаем? Сможем похоронить?

Старейшина кивнула.

Через считанные минуты всё было готово к побегу. Это даже не обсуждалось: оставаться в рассекреченном, пусть и уже мертвым агентом, логове нельзя. Первой шла Деви с сумками, вела их через пожарный выход, вторым – Арес, чьё лицо оставалось каменным, но энергия, исходящая от него, дрожала, словно натянутая струна, Алекс был позади всех и нёс Викторию, которая так и не пришла в себя. Он на миг обернулся, когда проходил коридор и увидел, что Брут сидит на коленях перед пятном крови. Он молча плакал и, казалось, не видел вокруг больше ничего, кроме багровеющей жидкости.

Оборотни покинули бизнес центр. Они ехали в сторону свалки, где старушка сможет оставить машину и они уйдут на безопасное расстояние. А в это время в окне логова блеснули красно-синие огни. Они отразились в пустых глазах вожака, альфы, почти что старейшины, мужа, отца, брата… лгуна и предателя Брута.

Глава 15. Ты не вой

Ночью небо разразилось громом, ливень начался неожиданно и сильные порывы воды сбивали с ног прохожих. У метро, как и последние три дня, орали громкоговорители: «Граждан просим соблюдать спокойствие и не создавать паники. Ситуация с разумными видами существ под контролем. Если вы увидели особей с ориентировки – немедленно позвоните по телефону или обратитесь к ближайшему сотруднику полиции или федеральной службы контроля. По возможности – оставайтесь дома». Журналистка благотворительного центра «Лапа в руке» презрительно фыркнула, проходя мимо. Приминая намокший дождевик, она быстрым шагом добралась до здания правительства. Развернув плакат, закричала что есть силы:

– Оборотни и люди равны! Адаптация – это рабство! Государство поработило их – поработит и нас!

Прохожий, укрывавшийся от ливня портфелем, сплюнул ей на ноги. Но девушку это ничуть не тревожило, она продолжала:

– Власти пытают в интернатах, изоляторах и на строгой адаптации! Оборотни не имеют права присутствовать в судах по своим же делам! Мы должны остановить Себулу пока в клетках не оказались мы!

Мужчина, выбежав откуда-то из-за её спины, схватился за плакат, разрывая его. Первый удар пришелся в нос: "А ты хочешь, чтобы твои дети жили в страхе как мы?", второй – в предплечье, силящейся защититься, журналистки: "Их истреблять надо и таких как ты!", прохожий замахнулся в третий раз с криками: "Молиться на правительством ещё будешь!". Но его оттащили. Двое полицейских в полном обмундировании схватили нападавшего, а третий рывком поднял девушку на ноги. На запястьях щелкнули наручники. Её, шатающуюся и всё ещё сжимающую обрывки плаката, усадили в машину. Упав лбом на холодное стекло, она увидела, как мужчину отпускают и он уходит в метро. Служебный автомобиль уносил её всё дальше и дальше.

В восточной резиденции Леонарда Себулы…

Броневик остановился на подъездной дорожке. Трое вооруженных сотрудников охраны достали и понесли к дому металлический короб из которого доносился тихий шорох. Министр "Новой политики" без особого интереса наблюдал за тем, как изуродованных детёнышей вываливают, словно мусор, в клетку. Они немного подросли с тех пор, когда он последний раз проводил эксперимент. Материал был ему больше не нужен и тот факт, что щенки неоднократно подверглись воздействию минералов охранной системы, его не беспокоил. Воняющие, гниющие заживо, истощенные и сломленные, они смотрели на него своими мутными глазами. Тот, который больше собратьев походил на человеческого младенца, маленькой ручкой пытался ухватиться за прутья решетки, но обжигался и также молча отдёргивал её, суя себе в рот. Охранники уже давно ушли, а Себула продолжал смотреть на щенков. Горькая досада обвила его разум и теперь он чувствовал её особенно явно. Он успел привязаться к своей пленнице, извращенно, жестоко, но по-настоящему. Надобности в том постановочном ролике, который показывали Алексу действительно не было. Это идея пришла Леонарду случайно, и он сам почти что поверил, что сделал это для того, чтобы посмотреть на изумруд в действии – понять, какие исходят сигналы при внедрении ложного воспоминания. Но истинная причина была не в этом… Мужчина тряхнул головой, отгоняя непрошеное признание самому себе и вышел, оставив четверых детёнышей в холодной затхлой подвальной комнате. Он поднялся в свой кабинет, уронил рамку с фотографией и, открывая вторую за утро бутылку спиртного, включил фильм, игнорируя десятки входящих на рабочую почту. Не успел он наполнить бокал, как ему поступил звонок:

– Леонард Себула, может хватит прятаться? Наворотили делов и теперь хвост поджали? Сегодня же я хочу вас видеть, – отчеканил председатель правительства. – Конфиденциально решим, что с вами делать.

За городом, ранее вечером…

Деви, попрощавшись с Клер, вытащила сим-карту и выбросила телефон из окна движущейся машины. Уже через полчаса мы были на месте. Группа из десяти оборотней, весь прошедший день уничтожавшая рубины по периметру, принялась мне отчитываться:

– Алекс, на Марка мы вышли. Пришлось, правда, привлечь информатора из людей, но иначе никак нельзя было, – тараторил Фред. – Последний раз его видели на заправке недалеко от ферм.

– Человека привлечь? – скептически переспросил я.

– Да, из "Лапы в руке". Но, они не знают, что именно мы волки, – чуть помявшись, он продолжил. – Девушка одна хотела у Марка взять интервью, чтобы плакаты на митинг распечатать с его словами. Вот и ездила по пригороду, наткнулась пару дней назад.

Я аж прыснул от такого заявления. Какая милая наивность: если таких бастующих подростков – а я почему-то был уверен, что это подростки, не разгонят дубинками в первые десять минут, то точно запинают другие же люди. Я читал комментарии на новостных сайтах, я знаю, что у них очень тонкая грань между пренебрежительным принятием и открытой ненавистью ко всему нашему виду. И этого я в людском роде, наверное, не пойму никогда.

– Алекс? – Фред неловко помогал у меня перед лицом. – Так что, будем в той местности искать?

– Будем, но с утра. Скажи остальным, что мы идём в чащу и там заночуем.

Шутливо отдав воинское приветствие, оборотень отвернулся, чтобы уйти.

– Интервью-то девушка взяла? – крикнул я.

– Нет, не догнала.

Он направился к своей группе, а я остался с важной, но так и не разрешенной дилеммой: как не допустить жертв? И инфантильность, и глупость, и даже ненависть имеют право на жизнь. Как их, так и наша. Но эти вещи были просто несовместимы между собой. Мы начнем идти в атаку – половину перебьют силовики, а оставшуюся – простые граждане. Попробуем назначить переговоры – в лучшем случае плюнут в лицо, в худшем – первый сценарий. Просто решим уйти раз и навсегда из города – во-первых, многие не смогут или не захотят, во-вторых, скорее всего, "Новая политика" повториться. Волки ведь тоже не без греха: кто-то действительно отстаивал свое право на лес, а кто-то забавлялся погромами и убийствами ещё до сопротивления, до вырубки и пожаров. И вот, я снова в замкнутом круге.

Ночью, под начавшимся ливнем, мы похоронили Еву. Арес молчал всё время и лишь тремор выдавал то, насколько ему тяжело сейчас. Конечно, мне было очень и очень жаль его, но грешная мысль о том, что теперь он будет ещё более идейным в революции из жажды мести, всё равно прокрадывалась в сознание. Я не стал строить из себя хорошего друга и навязываться с поддержкой, ведь мы и не были друзьями. Союзники – вот, кто был нужен мне, как вода. Уже засыпая, я думал о волонтерах, о всех тех, кто не видел в нас, оборотнях, монстров. Быть может, их больше? Быть может, если город увидит другую сторону – не расправу над силовиками, и не побеги из изоляторов, то мы сможем хотя бы вернуть то отношение, которое было раньше? Сплотиться вместе против тех, кто пропагандирует ненависть? А может, я просто слишком высокого мнения об обеих сторонах и эта борьба будет лишь одной из многих, пока мы не перебьем друг друга окончательно?

А на утро меня разбудил крик.

В историческом центре, днем…

Арман не был привычно бодр и свеж – всего за одну ночь его стратегия сложилась, как карточный домик. И теперь, вместо того, чтобы гладить костюм и мчать к Себуле ручки жать, он вынужден был обзванивать всех жильцов и частых гостей логова. Одни не отвечали – он их заранее помечал буквой "А", другие прямо говорили, что с Алексом и тогда на фоне слышалось требование избавиться от всех гаджетов, третьи знать не знали о произошедшем, преимущественно – отступники, с самого начала ушедшие в город, рядом с их именами значилось "Я". Список был не утешительным. Он потерял почти всех тех, с кем не нужно было идти ни на какие сделки, чтобы получить свое. Хотя и оставались ещё "деловые партнёры", Арман не хотел прибегать к их помощи – слишком мало времени осталось. Ещё один звонок, поиск ключей от машины, объезд перекрытой улицы и двери отдела государственной магической охраны распахнулись перед ним.

– Дружище, ты бы на проходной не светился, – шипел ему Уодим. – Ладно, я на цоколе был, быстро пришел, а если бы заподозрили что-то?

– Твои инновации тестирую, – отмахнулся оборотень и на руке его сверкнул перстень с несколькими минералами сразу.

Старейшины поднялись в сервисное помещение. Пяти минут хватило, чтобы обрисовать ситуацию и Арман резюмировал:

– Теперь эти сопляки наворотят делов, а кто останется крайним? Дядюшка-предатель, кто ж ещё. У меня ж на лбу вырезано: "Конченный идиот"!

– Возможно, в чем-то этот Алекс и прав, – задумался Уодим. – Цель не всегда оправдывает средства, а твои методы иногда… сомнительны.

– Это укольчик в сторону потерянных чароитов? Ты себе ещё натыришь, не прибедняйся. Лучше скажи мне такую вещь: магическое обеспечение города всё также с общих хранилищ ведётся?

Выходил Арман уже повеселевшим. Ситуация могла выправиться в ближайшие дни и он был готов ради этого немного побегать. Как только горожане лишатся возможности реально противостоять волкам, он сможет войти в игру и с другой стороны. Главное – найти контакт, с чем пока были сложности. Следующий пунктик на сегодня – Себула.

В центре города…

Полицейский сорвал со стены размокшую листовку, смял и выбросил в урну, как делал уже много раз за эти два дня. Мультяшные мальчик и волк, держащиеся за руки, уже мерещились ему перед глазами. Кажется, это была иллюстрация какой-то детской книжки. Политика социализации оборотней обернулась уникальным феноменом, который мужчина хотел разобрать на научной конференции или хотя бы у кулера с коллегами. Государство не приветствовало активной поддержки оборотней никогда – только нейтралитет в строгих рабочих рамках, чтобы производства заполнила дешёвая сила на коротком поводке. Но, вместе с тем, и ярое противоборство каралось по закону, не строгому, но закону. Когда чиновникам нужно было внедрить волков сильнее в общество, они говорили об их адаптивности и обучаемости, а когда сжать тиски на шее "разумных существ" – об их агрессии и жестокости. И многие люди действительно верили каждому звуку из телевизора и строчке из газет, их гражданскую позицию мотыляло словно флюгель и они не видели противоречий ни в себе, ни в "Новой политике". Но конкретно сейчас что-то в этой системе поломалось: листовки появлялись будто сами собой и их становилось всё больше. В противовес толерантным стали попадаться и другие – где на лбу оборотня нарисована мишень. Каждый лагерь не поленился расписать свои доводы мелким шрифтом внизу листа. И для полиции была поставлена единственная задача – не дать им улицы. Ни одна сторона не должна была получить реальную мощь, не должно было быть такой силы, которая бы повлияла на планы власть держащих. Не сейчас – сейчас всё только зарождалось, но потом, возможно, даже завтра. Мужчина, поправив знак на форме, ринулся бегом вперёд, как только завидел группу молодых людей с плакатами, ведущих прямую трансляцию.

В здании правительства…

Председатель, сложив руки на груди, осматривал помятого вида министра. Перед ним – стопка с прошениями об отстранении. Себула смотрел на нее и эмоции искривляли его лицо с каждой секундной. Наконец он сказал: