Текст книги "Шепот крови (СИ)"

Автор книги: Мирослава Драгович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

– Ты желал говорить с королем, но тут появился я! – поддавшись ярости, Кейрон хватил ладонью по столу. – Словно камень в твоем дырявом сапоге? Король Мелор был человеком чести. Мой брат был человеком чести. Но король Леонар – всегда был гниющей падалью. Он пришел сюда не за тем, чтобы вернуть Ангерран. Он явился учинить расправу над богомерзким чудовищем принцем Артуром. Но я тебя уверяю, этот юноша не чудовище. Он был смел, благороден и честен, и теперь он обратился в пепел. Руалийцы получили свое, но вот незадача – застряли в долине. И, проклятье! Мне нравится, что они не сдаются! Я жду, что у них кончатся запасы. Они станут жрать мертвецов и хлебать воду из реки, принимающей городские стоки. Пусть передохнут вместе со своим подлым королем, и нам не придется пачкать мечи в их паскудной крови. Принцесса Аэрин может отправить никчемное перемирие в свой тощий зад! Ты настолько глуп, что смеешь указывать мне, что я должен был делать? Я удержал этот город. Твой принц сладко спит, и голова его на мягкой подушке, а не на пике. Я не мог оставить Толдманнов и сделал для них то, что должно. Проваливай, Тейс! Катись, пока я не приказал казнить тебя как изменника!

– Во имя их памяти, сложите мечи, – шпион и не подумал покидать кресло. Руки его крепко вцепились в подлокотники с резными медвежьими головами. – Может статься, что другой возможности остановить эту войну, у вас не будет. Кто вы? Воин или мясник?

– Герой ты или мясник, зависит от того, с какой стороны реки стоят твои войска, – Кейрон грубо разорвал ненужное ему больше письмо, и швырнул его на пол. – Это главное, чему меня научила война. Так мне говорят, что мой сын герой. Он помог разбить армию южан на две части и вывел остатки Пятого королевского полка из окружения. В глазах северян он достойный воин. Но для южан – проклятый убийца, грязный маг и ошибка Создателя.

– Вы упрямец, лорд Бранд, – выдохнул шпион. – Признайтесь, что вы бьетесь не за Ангерранн и даже не за принца Эрлоиса. Вы снова сражаетесь за магов, как и в любой битве против южан.

Кейрон растер гудящие виски, глядя прямо на Тейса. Тот не испытывал страха, оттого ли, что свято верил своим словам и жаждал спокойствия для мест, где вырос.

– Я мог бы приказать вырвать тебе язык, – устало проговорил он, силясь сломить самообладание шпиона. – Ты же изменник, Фернан. Вступил в сговор с южанами, пускай и окрашенными в иные цвета.

Шпион даже не моргнул. В свете свечей его лицо виделось ужасно изможденным. Увидев такого гостя в Эстелросе, Кейрон разделил бы с ним ужин и предложил ночлег.

– Морган, я хочу, чтобы ты пригласил посла, – он наконец обратился к сыну, все еще тихо стоящему за спиной. – Скажи, что двери Ангеррана открыты если он осмелится войти один, как когда-то Вистан Бранд вошел в Меццу и не вернулся. Мне вдруг стало любопытно, насколько важен для посла этот мир.

Теперь губы Тейса дрогнули – он явно не верил услышанному. Кейрон едва заметно улыбнулся и встал из-за стола, чтобы наполнить еще один кубок водой, в то время как Морган безмолвно прошмыгнул мимо него.

– Лорд Бранд, вы вынуждаете меня встать на сторону посла в том случае, если вы задумали его убить, – шпион заговорил чуть погодя и мягче, чем прежде.

Теперь Кейрон едва сдержал смех. Что мог сделать ему безоружный ангерранский шпион, пускай и великолепно обученный? Магу было достаточно шевельнуть пальцем и придумать способ достойной расправы.

– Реган Бартле – благородный человек, – продолжал Тейс, вконец забывший о своей ране. – Он не убивал вашего брата. Он лишь дерзнул выбрать службу принцессе, способной положить конец войне. Вы ждете, что он испугается сына Вистана Бранда или вас, но вы ошибаетесь.

– Ты считаешь меня преступником, Тейс? – спросил его Кейрон, снимая с себя запыленную клепанную куртку. – Я не собираюсь убивать посла. Я лишь хочу, чтобы он думал, что это возможно. Что делать, если твой посол струсит прийти ко мне?

– Он не струсит, – упорствовал шпион. – Принцесса приказала получить согласие на переговоры от командующего обороной Ангеррана прежде, чем он отправится к ее отцу. Бартле сделает все, что только возможно. Южане верят в Аэрин, а он верит в южан. Их вымотала эта война. Они мечтают о процветании и спокойствии. А вы еще помните, что это такое?

– Согласие командующего обороной? Какое же пресное слово! – скривился Бранд. – Они у меня в кулаке и принц Бервин решит их судьбу. Я не стал бы называть это обороной. Ты говоришь об этой руалийской девке – Аэрин, будто бы она и правда особенная, а не дочь своего тугоумного отца. Если бы он вновь не напал на северные земли, она могла бы править Ангерраном на пару с Артуром. Я никогда не верил в обещание Леонара отдать ее в жены магу. Для него это бы был позор…

– Совет счел, что их брак станет достойной гарантией мира. Вы забываете, что на юге слово короля не всегда остается последним.

– Класть он хотел на собственный Совет, раз его войска умирают здесь.

Кейрон откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, давая понять шпиону, что их разговор, похожий на перебранку, не будет иметь продолжения. Он сделал это скорее из сочувствия к уставшему путнику, чем из бесцеремонности. Тейс не оказался бы в этом зале, будь при нем хоть какое-то оружие – Кейрон знал, что сын позаботился о всех спрятанных ножах. Шпион не выглядел опасным, оттого не было ничего предрассудительного в том, чтобы ослабить бдительность.

– Пусть боги будут милостивы к вам, лорд Бранд, и вы не увидите пепелище на месте своего дома, – тихо проговорил он, когда оба услышали за дверями звук приближающихся шагов.

Когда дверь распахнулась, и вошедший с Морганом мужчина приблизился к столу, освещенному светом свечей, стало видно, что он стар и покрыт морщинами, чем Кейрон оказался немало удивлен. Он предполагал, что посол молод и крепок, когда шпион говорил о его бесстрашии, но загоревший седовласый мужчина выглядел как видавший виды торговец, все еще не спешивший на покой. Его черный камзол с вышитой на груди золотой саламандрой мог бы претендовать на роскошь, если бы его не испортили дорожная пыль и зола. Небольшие уставшие глаза были опасно зелеными – Кейрон никогда не доверял зеленоглазым людям.

– Я готов был поспорить с Фернаном Тейсом, что не увижу вас здесь, – признался он, встав для приветствия. – Восхищен вашей смелостью, посол.

– Если бы моя госпожа пожелала восхитить защитников Ангеррана, то направила бы сюда гордость Руаля – прекрасных юных женщин и молодое вино, – голос старика оказался на удивление мелодичен. Едва улыбнувшись, он склонил голову, но не более, чем подобали приличия – в этом жесте было достаточно почтения и нельзя было разглядеть заискивание.

– Разделите со мной кувшин воды? Ангерран когда-то славился горными источниками. Вода в них чище слезы невинного младенца, – Кейрон жестом пригласил посла усесться в пустующее кресло рядом со шпионом. – Я бы предложил вам нечто большее, если бы своевременно узнал о вашем визите.

Спиной он чувствовал присутствие сына, знал, что тот стоит как статуя – мрачный и безмолвный.

– О, я не ставлю под сомнение северное гостеприимство, – проговорил посол без всякой насмешки в голосе. – Моя госпожа была полна верой в благоразумие защитников Ангеррана.

– Саламандра останется саламандрой, даже если сбросит старую кожу, – голос Моргана прозвучал глухо, но твердо.

Кейрон замер, раздумывая не почудилось ли ему, ведь сын лишь наблюдал, слушал, запоминал – так было всегда. Сызмальства Морган и Аарон оказывались вместе с ним за закрытыми дверями, где ему доводилось приминать самые сложные решения и выбирать непростые пути. Но никто из них не смел произвести и звука там, где говорил лорд Эстелроса.

Глаза шпиона лихорадочно блеснули и стало ясно, что Морган впервые осмелился нарушить тишину.

– Вы правы, молодой Бранд, – мягко отозвался старик. – Но я позволю заметить, что меняется время, и теперь оно требует перемен. Мы, люди поддержавшие принцессу Аэрин, нуждаемся в новом Руале.

– Отчего вы рассчитываете, что даже если Леонар пойдет на поводу у дочери, он не казнит ее вместе с парой десятков аристократов, как только вернется на юг? История не единожды доказывала, что измена может стереть самое тесное родство, – Кейрон растер уставшие глаза.

– Король Корсии поддержал нашу принцессу с величайшим благодушием в надежде скрепить великие семьи узами. Теперь ее одну охраняют лучше, чем весь королевский дворец.

– Мецца заполонена корсианцами, лорд Кейрон, – вмешался шпион. – Руаль на грани гражданской войны.

Кейрон расхохотался до слез. Ему представилось вдруг, что эти люди лишь сон и через миг он пробудится, и еще долго будет смеяться над грезами. Корсия сохраняла нейтралитет. И это можно было выгравировать на гербе правящей династии – так прочен он был. Кейрон называл нежелание Корсии вмешиваться в распри преступлением и, конечно же, считал, что поддержки в виде отменно вооруженных пехотинцев был достоин лишь Север.

– Кто в этот раз вздумал торговать невинностью руалийской принцессы, Тейс? Вновь Совет? Или же она сама? Знает ли король Леонар, какую прыткую девчушку он вырастил? И ведь он не будет в силах противиться этому браку, если она вывесит из собственного окошка красную простыню! А иначе – позор! Ха-ха-ха! Хитра, чудо как хитра!

На лице посла появилась едва заметная улыбка, и Кейрон мысленно подивился его самообладанию.

– Девушка, должно быть, до одури боится своего незаконнорожденного брата? – вкрадчиво рассуждал он. – Престолонаследие на Юге терпит бастардову кровь, и Тадде – для нее прямая угроза. Вот только он и король у стен Ангеррана, а у нее в руках целая страна, бурлящая негодованием от их тирании и налогов. Нужно было лишь выказать благосклонность сыну короля Корсии и вооружиться светлыми идеалами терпимости, процветания и достатка. Кот из дома – мыши в пляс. Отчего вы не дождались принца Бервина? Он, несомненно, пожелал бы разгромить армию. Аэрин могла стать королевой Руаля как единственная наследница, если бы король и Тадде погибли. Этот исход оказался бы для нее не таким опасным.

– Я не стану отрицать, что принцесса опасается брата, – заявил посол, сверля магов открытым прямым взглядом. – Стоит признаться, не она одна. Ум – не самая сильная сторона принца, но он скор на жестокие выходки, тщеславен и, к разочарованию, близок с королем. Однако, ни Совет, ни принцесса не желают их смерти. Мы добирались до Ангеррана без сна в надежде, что династия этой семьи останется такой же крепкой, как и до битвы.

Кейрон заскрипел зубами. Ему не было и малейшего дела до судьбы юной принцессы. Руалийцы, напав на Ангерран, добились своего – маг Артур никогда не станет королем станы бескрайних хвойных лесов, серебряных шахт, плодородных земель и удачных торговых путей. Все было уничтожено. От его будущих владений остался обоженный скелет. Многолетние сосны, подпирающие макушку неба, выжжены, шахты в разорении, земля погублена магами и мародерами. Король Мелор, старый добрый друг, был мертв, и темная сущность Кейрона требовала равновесия. Смерть Тадде и короля Леонара – то, чего она желала. На его руках остался последний из Толдманнов, напуганный ребенок с ясными глазами удивительной синевы, и он размышлял, что станет для него важным в возрасте погибшего брата – мир или месть.

– Понимаю, – тихо проговорил Кейрон. – Ваш Совет боится потерять податливую куклу. Так расскажите мне, достопочтимый посол, что предлагает ваша госпожа в обмен на жизни людей, которых я желаю убить. Уверяю вас, что мы с принцем Айриндора едины в стремлениях.

– Принцесса Аэрин обещает выплатить контрибуции королевствам, пострадавшим от руалийской агрессии в последние десятки лет. Король Леонар навсегда откажется от притязаний на Дагмерскую гряду, признав эту землю суверенной территорией королевства Айриндор. А также впредь никто из правителей Руаля не выступит против магов северных земель.

Кейрон поднялся из-за стола. Под его руками оставались карты границ трех государств. Одно из них много веков не соглашалось с существующим порядком. Руалийцы упорно стремились вытеснить северян с Дагмерской гряды, а его дом, его Эстелрос, неизменно вставал на их пути. Слова, сказанные послом, обещали покой его земле, а Айриндору сулили немалую прибыль. Дагмерская гряда хранила в себе немало богатств и Ангерран, где простерлась ее малая часть, всегда был тому напоминанием.

– Щедро, – Кейрон кивнул, рассматривая границу Ангеррана там, где раньше стояли самые богатые шахты. – Ясно, отчего принцесса Аэрин приказала вам получить согласие северян на переговоры прежде, чем вы отправитесь к ее отцу.

Горы виделись ему даром, неспособным заставить его забыть о смерти Толдманнов и сотен их людей, но его принц мог видеть все иначе. Оттого он силился сохранять здравомыслие.

– Он может приказать казнить вас, услышав об этих условиях, – продолжил он. – Они и в правду могут помочь сохранить ему жизнь, но уничтожат его гордость.

– Отказавшись вернуться в Руаль по велению дочери, король Леонар рискует потерять все, что создал. Между потерей гордости и смертью, что выбрали бы вы? У принцессы достаточно сил, чтобы растянуть страну на лоскуты.

Посол наконец испробовал воды, предложенной ему. Он не был очевидно раздражен присутствием магов, как сопроводивший его шпион. Его глаза не светились надеждой, когда он произносил имя своей госпожи, но то, что он осмелился войти в Ангерран, кричало о его непоколебимости.

– На рассвете принц Бервин встанет лагерем у входа в долину, – Кейрон заговорил медленно, все еще размышляя, – Отправляйтесь немедля к королю Леонару. Если он сохранит вам жизнь и согласится на мир – я сопровожу вас на переговоры с принцем. Лишь вас, Реган Бартле. Верю, что вы не будете смущены этим обстоятельством. Если вы не явитесь, мы будем знать, что вы мертвы и дадим бой. А ты, Тейс, должен будешь присоединиться к нему. У тебя есть время подумать, на чьей ты стороне.

– Я останусь верен своей стране, милорд. Тому, что от нее осталось, – шпион с трудом поднялся из кресла, морщась и закусывая губу, демонстрируя, что возвращение домой для него вылилось не только в кровоточащую ссадину на лице.

– Вы подарили нам надежду, лорд Бранд, – посол выпрямился и кивнул, выказывая признательность. – Темные времена закончатся, когда судьбы мира перестанут решаться кровью.

– Темные времена не закончатся никогда, – прошептал Кейрон, когда оба гостя вышли из освещенной части зала, понимая, что его не услышит никто, кроме сына, оставшегося рядом.

– Значит, ты ничуть не поверил им, отец? – как только тяжелые двери затворились, Морган уселся в кресло напротив, где раньше беспокойно ерзал шпион.

– Реган Бартле не выйдет к нам на рассвете, – Кейрон меланхолично уставился на колеблющееся пламя свечи, и уже мог разглядеть в нем предстоящий бой. – Старый дурак верит в светлые сказки, не щадя благородных седин. Леонар прикажет отрубить ему голову, проклянет свою изворотливую дочь, а потом умрет под стенами города.

Морган устало усмехнулся, растер покрасневшие глаза, отчего пепел измарал и щеку, искаженную старым шрамом, полученным в ту ночь, когда он бросился защищать кровного сына Кейрона от напавших на Эстелрос руалийцев. В этом жесте еще можно было разглядеть бойкого неугомонного мальчишку, но Морган уже успел доказать, что тот остался далеко в прошлом.

– А я хочу, чтобы то, о чем говорил Бартле сбылось, – проговорил он мечтательно. – Хочу, чтобы принц Бервин заполучил Дагмерскую гряду, и граница была отброшена от нашего дома далеко за горы. А принцесса Аэрин… Впрочем, что нам до нее! Правда, отец? Золотые саламандры, багровые – все едино.

– Не слишком уж тешь себя надеждами, сын, – Кейрон быстро уловил, что Морган серьезен лишь отчасти, что не могло не обрадовать его, ведь если он сохранил в себе иронию, то остался способен и на смех. Не сейчас, но, быть может, вернувшись домой, он однажды искренне засмеется над колкостью Аарона – вместе они часто заходились хохотом, таким громким, что порой Кейрону мерещилось крушение стен родового замка. Он все боялся, что Морган потерял свой заразительный смех, и семья никогда не простит этого, потому что он взял его с собой на войну.

– У меня есть только одна настоящая, – признался Морган, откинувшись на спинку кресла.

– Говори, – Кейрон кивнул, не желая строить никаких догадок.

– Мальчик-птицелов, – он ответил резко и нераздумывая.

Прозвище ребенка сбивало Кейрона с толку и не нравилось ему. Мальчик был наследником Ангеррана Эрлоисом Вторым из старейшего северного рода Толдманн, названным в честь деда, прославившегося своей мудростью. Все короли носили имена, данные им поданными. Его отец король Мелор за непростой нрав был прозван Свирепым. Любовь к птицам точно отбирала у мальчика уготованную судьбу.

– Мы же не бросим его одного, отец? Клянусь, я не смогу оставить его в этом месте.

Тон Моргана был очень знаком Кейрону. Неизменно в нем звучало одно и то же – я не отступлюсь любой ценой.

– Толдманны – наша семья, – продолжал чеканить он. – Так было всегда, и теперь это вернее, чем прежде. Уберечь Эрло – это лучшее, на что мы способны. Я должен это сделать ради Артура, иначе он никогда не оставит меня, понимаешь?

Морган лишь начал путь, где ему предстоит собрать за собой вереницу призраков. Война стала бы слишком простым делом, если бы там находили последнее пристанище лишь враги. Кейрон вспоминал себя на месте сына. Пустив первую кровь, он чувствовал себя обязанным каждому мертвецу. Самыми страшными призраками для него всегда были люди, за жизнь которых он молился, а не те, чьей смерти он желал. Вистан Бранд не переставал его преследовать, даже теперь, когда его образ размыли годы, а голос совсем забылся. Кейрон понимал сына, но не посмел сказать, что Артур может остаться с ним до конца пути.

– Этот мальчик – король, – осторожно напомнил он. – Его судьба решится на Собрании земель вместе с будущим Ангеррана.

– Раскрой ставни, отец. Если долго вглядываться в серый дым, можно увидеть, что у него нет будущего. Это крах.

Привет! Спасибо, что остаешься с моей историей. Я врываюсь в финал главы, чтобы пригласить тебя на мой тг-канал, где я размещаю иллюстрации, спойлеры и мемы: https://t.me/mira_dragovich. Буду рада каждому путнику!

Глава 17. Дикая пляска

На подступах к столице, Ангерран

– Слышишь? – Артур улыбался, привалившись спиной к одному из валунов, в великом множестве рассыпанных у реки.

Они крались к ней, по очереди всматриваясь в кусты шиповника на том берегу. Лагерь южан был разбит вниз по течению, отчего следовало соблюдать особую осторожность. В сумерках, окутанные дымом горящего леса, они имели много шансов остаться незамеченными, но предаваться бездумному риску не стремились оба.

Морган прислушался. Он приметил множество звуков – бурление горной реки, шелест листьев, голоса в руалийском лагере, но ни один из них не оказался чем-то примечательным.

– О чем ты, Артур? Я слышу лишь как урчит у Пратта в животе.

Мысль о Яноше Пратте, затаившемся в зарослях вереска с другими разведчиками, пришла в голову Моргану сама собой. Временами ему думалось, что тот не может позаботиться ни о чем, кроме своего живота, представлявшего собой нечто похожее на бездонную бочку. Это впечатление было обманчивым, но насмешки над аппетитом воина были излюбленными среди защитников Ангеррана.

– Нет же, дурачье! – принц снова сверкнул белозубой улыбкой, тряхнул головой, украшенной по-медвежьи бурыми кудрями. – У города трубят наступление.

Низко пригнувшись, Артур проворно ринулся вперед до ближайшего валуна. Морган юркнул вслед за ним.

– Отчего ты так бледен? – спросил принц, как только тот нагнал его. – Мы делали это и раньше. Так пользуйся даром, уготованным тебе!

– О, ты про тот старый амбар, что мы спалили в детстве? Но мы не собирались его сжигать, помнишь?

– Я помню, как твой отец надрал нам уши, – Артур поморщился, будто расплата за недостойное поведение наступила только вчера, а не много зим назад. – Но тогда никто ничего не услышал! Так будет и сейчас. Знаю, ты недоволен тем, что ты здесь, но вместе мы спасем множество жизней. Никто, кроме нас не справится с этим. Верь мне! Был бы твоим принцем, приказал бы сделать это!

– Создатель уберег меня от этой участи, – с насмешкой фыркнул Морган осторожно выглядывая из-за валуна.

– Заноза! – обозвал его принц. – Давай. Покончим с этим. Следуй за мной. След в след!

Артур раздраженно растер мочку уха, как делал всегда в моменты задумчивости. Он окинул взглядом берег реки, прикидывая, не ошибся ли с местом – оно должно было позволить им спустится к воде и, оставшись незамеченными, пробраться под мост. Пригнувшись к самой земле, он пополз вперед быстро и бесшумно. Морган вторил ему в каждом движении теперь, оставшись без укрытия, испытывая все большую тревогу. Вдали в самом деле был слышен звук сигнального рога. Он был твердо убежден, что они оба, двое крепких юношей, могли бы больше пригодиться в битве.

Зацепившись за выступ, Артур быстро опустился ниже настолько, что Морган перестал наблюдать за ним, но хорошо слышал его голос.

– Давай же, – прошипел тот.

Морган подполз к самому краю, прежде чем снова увидеть Артура, уже успевшего схватиться за другой зубец скалы – он спускался так не впервые и хорошо помнил каждый камешек, каждую травинку этого места. Морган старался двигаться мягче, и все косился в сторону лагеря, разбитого южанами. Чем глубже они опускались, тем темнее и холоднее становилось вокруг. Шумная и неумолимая река гремела внизу, не давая права ни на одну ошибку. К тому времени, как сапоги Моргана коснулись острых камней у края реки, его била дрожь, и он убеждал себя, что продрог до костей. Страх он прятал глубоко, силясь не слышать его в себе. Артур ободряюще хлопнул его по плечу, едва они скрылись в тени моста.

– Не успеем мы вернуться, как от остатков южан по эту сторону моста не останется ничего, – принц хищно усмехнулся, сверкнув карими глазами, ставшими совсем темными в цвет ночи. – Мне любопытно, штурмуют ли мой город король Леонар и Тадде? Что если кто-то из них остался в лагере и окажется у нас в руках?

Артур любил предаваться мечтам о славе, что Моргану виделось непонятным мальчишеством, но необъяснимо нравилось ему. Как и Аарон, юноша мог найти правильные слова, вдохновить, переубедить и напугать. Морган скучал по брату, но был рад, что здесь, под мостом в Ангерранском котле рядом с ним стоял не он, а Артур. Он не верил словам отца, запретившего брату отправляться в эту битву. Кейрон все твердил, что Аарон стал достаточно взрослым, чтобы доверить ему Эстелрос, что слишком опрометчиво оставлять мать одну, когда границы подпирают враги. Но братья увидели все иначе.

Аарон счел, что отец не доверил бы ему свою жизнь – он хуже владел мечом и не был наделен магией. Морган силился отговорить его от этих мыслей, но втайне сам верил им. Только оставшись с Артуром он признался себе в этом. Тот был преисполнен силой. Прирученный им огонь отличался от всех иных, что доводилось видеть Моргану – яркий, ослепительно белый и смертоносный как затянувшаяся северная зима. Будь Аарон самым лучшим бойцом Айриндорра, он не смог бы сравниться и с ним.

– Покажи, на что годишься, Бранд! – бросил наконец Артур, оказавшись у деревянных опор моста.

На лице принца играла самодовольная улыбка, когда его руки засветились потрескивающим пламенем. От огня всегда было слишком много шума, но воздух был страшен неумолимостью – от него было невозможно спастись. Он не заявлял о себе ревом, гулом, шипением, лишь дрожал у самых кончиков пальцев, рождая неясное голубоватое сияние. Морган играючи укрыл пламя, посланное Артуром, пеленой воздуха, заключил его в сферу, заставив зависнуть над их головами, потом еще одну и еще.

Потратив множество сил, Артур мог обойтись без помощи Моргана и уничтожить мост сам, но лишился бы возможности ошеломить южан и скрыться. Они превратили свой план в игру, освоенную в детстве – огонь, заключенный в пелену воздуха, был тих и не ярок. Морган сбился со счета, представив сколько сфер кружат вокруг, но на его лбу выступила испарина – ему было тяжело удерживать их.

– Давай поджарим им пятки, – процедил Артур, заметив, как тот крепко зажмурился.

Морган перестал дышать, слово укрощенный огонь можно было расплескать раньше времени. Он осторожно повел дрожащей рукой и бросил короткий взгляд ввысь. Сферы закружили все выше и он провожал их, едва различимые в сумерках, пока они не раскрылись тихо и завораживающе, как невиданной красоты огненные цветы.

Добротный крепкий мост, сооруженный из лучшего кедра, нехотя зашелся огнем. Морган готов был поклясться, что пламя, приютившееся на его опорах, погаснет, не разгоревшись, но Артур, дернул его за рукав куртки. Его лицо стало необычайно серьезным. Они ринулись к выступам, рассчитывая остаться незамеченными. В бурлящей воде, в миллионах брызг, скачущих по порогам реки, мелькало отражение забиравшего мост огня.

Суета стремительно охватила оба лагеря – всюду слышались проклятия и крики. Кто-то, рискуя жизнью, пытался перебраться на другую сторону реки, используя последнюю возможность. Совсем тщетными виделись попытки отвоевать мост у огня, выплескивая на его опоры воду из кадок и котлов.

– Ничего не выйдет, – пробурчал Морган под нос, цепляясь за острые края камней. – Он наш. Мы забрали его себе.

Артур протянул ему руку, он ухватился за нее и подтянулся вверх. От него стоило ожидать ликования, насмешек, подбадривания или одергиваний, призывающих двигаться тише, но Морган не слышал ничего. Рассудив, что принц силится собраться, предвкушая бой, он старался идти за ним, как и прежде – осторожно, тихо, останавливаясь, чтобы разглядеть опасности. Так, приметив неясное движение в шиповнике на том берегу реки, он одернул Артура, заставив спрятаться за очередным камнем.

– Чисто, – спустя мгновение бросил он, убедившись, что ему лишь померещилось. – Кому мы сдались? У руалийцев теперь иные заботы. Доберемся до Пятого полка – будем живы.

Артуру была чужда молчаливость, но в этот раз не ответил. Бросив взгляд на пылающий мост, он потянулся дальше, а Морган все не сводил глаз с другого берега реки. Но он услышал, как один за другим сверху посыпались мелкие камушки, а через мгновение следом за ними рухнул и Артур, не проронив и звука. Он сорвался с высоты на выступ, туда, где стоял Морган. Его ладони были в крови, но он стремительно подскочил на ноги, не давая боли разлиться по телу.

– Быстро! – стиснув зубы скомандовал он. – Вперед!

Морган тотчас схватился за куст, росший на камнях – тот казался вполне крепким, сапоги заскользили на вездесущем густом мхе, но ему удалось подтянуться выше. Артур карабкался рядом, рыча и шумно выдыхая воздух. Оба не сомневались, что на том берегу реки кто-то из южан мог заметить его падение. Времени на осмотрительность больше не оставалось.

– Почему я не слышу боя? – неожиданно громко зарычал принц.

Эта мысль отдавалась тяжелым стуком в висках Моргана, но он судорожно стискивал края выступов и рвался вперед, желая обрести опору под дрожащими от напряжения ногами. Пятый полк, собранный из сотни лучших щитников Ангеррана, должен был раздавить южан, как только мост захватит пламя, но суету у моста не разрезала сталь и не пронзили яростные крики бойцов.

– Они придут, – просипел Морган, и эти слова не имели ничего общего с верой. – Они еще успеют.

– Шевелись!

На самом верху их поджидал Пратт, едва различимый в темноте. Его голос по обыкновению был грубым и острым. Рядом с ним сверкнули лисьи глаза корсианца Касса Форсетти. Свесившись с края выступа, он подхватил Моргана под локоть и рывком вытянул на землю, в то время как Янош тянулся к принцу.

Морган упал лицом на камни и готов был остаться недвижимым до скончания времен, но Форсетти силой поставил его на ноги и, ухватив за шею, заставил пригнуться. Так они проскользнули до ближайших кустов вереска.

– Дела плохи, – быстро протараторил он певучим голосом.

Артур и Янош ввалились в заросли, прежде чем корсианец успел объяснить почему. Принц стонал и кривился от боли, но опираясь на подставленное плечо, послушно волочил ноги.

Позади заревели опоры пылающего моста и послышались крики. Он накренился, и тяжелые бревна одно за другим стремительно полетели в реку, рождая невыносимый грохот.

– О-о, драть их так! – орал Пратт, отбивая хлещущие по лицу ветки.

– Они держали сотню в прилеске! – кричал Форсетти, оглядываясь на зарево, нависшее над рекой. – И Тадде, шлюхин сын, напал на наш полк!

– Выживу – построю три каменных моста! Клянусь, назову их вашими именами! – невпопад хрипел Артур. – И ни один ублюдок не уничтожит их!

Морган глупо растянул губы в подобии нервной насмешки. Их план был слишком простым, а разведка – неумела. Пятый королевский полк перешел через холм, обогнув половину долины, но его ждал горячий прием. Четверо магов и дюжина лучников, ждущих в камнях, могли дать перевес сил, оттого они продирались сквозь вереск во весь опор. Морган быстро собрался с духом и Форсетти, заметив это, тоже подхватил принца. Тот шел неуверенно, спотыкался, но даже полуживым, оставался важен для тех, кто еще бился за грудой камней, куда им предстояло перемахнуть – маг его силы был нужен каждому бойцу с головой медведицы на щите.

Все четверо уже слышали звуки боя, и у всех похолодела кровь, когда воздух над головами разрезал свист выпущенных стрел.

– Заряжай! – послышалось из укрытия лучников.

– Проклятье! – выдавил из себя Касс. – Если за нами еще одна сотня, я убью Тадде, отрежу ему пальцы и заставлю их сожрать!

– Пальцы? Я отрежу ему кое-что другое, – бросил Янош, перемахивая через непроходимый куст.

– Пли!

Стрелы вновь вспорхнули над головами и, в этот раз, принесли за собой крик боли.

Это была не сотня. Следом за магами наступали остатки отряда, на который и должен был напасть Пятый полк. Морган первым взвился на скалистый холм, усыпанный валунами, и оглядел преследователей. Они наступали быстро, но разрозненно.

– Будем стоять насмерть, милорд, – один из лучников, немолодой, со скорбным лицом, натягивал тетиву, ожидая очередного приказа. – Если кто-то из них доберется до сотни Тадде – мы проиграли.

Морган оглядел холм. Дюжина лучников выглядывала из укрытий то здесь, то там. Южане подбирались все ближе. Он не мог сказать, сколько их затаилось в сумерках – никто из южан не рвался вперед с боевым кличем.

– Морган! – стрелы вновь запели, но не заглушили приказ Артура, упавшего на колени у подножия холма. – Бей!