Текст книги "Тигр скал"

Автор книги: Мирон Хергиани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

ХРОНИКА СНЕЖНОЙ УШБЫ 1943 ГОДА.
ГОДЖИ ЗУРЭБИАНИ: мы идем, связанные одной веревкой...

Остались позади около десяти биваков, устроенных нами с таким мучением. Осталась позади целая вереница кошмарных ночей, подобные которым, наверное, и не снились никому и представить которые не под силу фантазии и воображению человека. Кошмарные ночи! Да разве только ночи!.. Ночи и дни. Они походили друг на друга, словно луны воскресенья и понедельника. Казалось, весь мир провалился в бездну и только мы одни каким-то чудом застряли и повисли на утесе Ушбы. И одно, что постоянно, ежесекундно напоминало нам о себе,– это бешеный вихрь, круживший между гранитными скалами с воплями и завыванием, вихрь, который проникал в нашу погребенную под снегом палатку и леденящими руками сжимал нас в объятиях.

И был еще голод. Он терзал нас, угрожая смертью, он являл нашему измученному воображению бесчисленные видения, видения праздников, которые справлялись где-то далеко внизу оставленными нами людьми, видения застолий и кутежей, огромных медных котлов, в которых клокотали, одурманивая ароматом, различные яства, он являл нам разложенные порциями на низеньких столиках жирные куски мяса, разлитую виночерпиями по стопкам водку, которую пьют для аппетита... и бог знает какими еще видениями терзал нас голод... Во рту набиралась слюна, целое море слюны, которое готово было нас затопить. Никто не знал, в каком уголке иссохшего, измученного голодом и жаждой организма собирался такой неисчерпаемый запас этой таинственной вязкой жидкости... А как соблазнительно журчали благодатные минеральные источники, соленые и кислые воды Местиа, Мулахи и Кала... Минеральные воды, отдающие терпким привкусом тмина, разливающиеся по телу живительным нектаром!..

Под конец беспорядочное мелькание галлюцинаций и видений завершалось одной и той же тысячу раз мерещившейся картиной: в бездонные пропасти катился, подпрыгивая, взлетая, исчезая из глаз и вновь появляясь, рюкзак Мухина, который выхватил у него ветер и в котором было припасено кое-что на черный день. Рюкзак, катившийся по утесам Ушбы, в нашем затуманенном сознании метеором срывался с небосвода, описывал какой-то чертов круг в пространстве и, вертясь и кувыркаясь, исчезал где-то в небытии, в нигде... Потом он вновь начинал маячить, и все повторялось сначала. Теперь уже у рюкзака вырастали человеческие плечи, человеческие глаза были устремлены нас, у него были и руки, он садился на утес и с грохотом, неуклюже переворачиваясь, опрокидывался в пропасть. Это повторялось раз, другой, третий... И никто не задумывался, как же рюкзак выдерживал бесконечное падение по скалам и пропастям...

Потом мы протягивали руку к Алеше – этот непроизвольный жест появился у нас с тех пор, как он роздал нам, изнемогающим от голода, припрятанные на черный день дольки шоколада. Сильный взмах головой – и видение исчезает. Его сменяет другое...

Но теперь мы вместе шагаем вниз. Наконец-то мы вырвались из когтей метели, из когтей голода, жажды, холода... Сейчас мы как путешественники в пустыне, которые вот уже целый месяц блуждали в песках, мучимые жаждой и голодом, и увидели вдруг где-то на горизонте очертания зеленого оазиса. Вдохновленные прекрасным видением, они из последних сил устремляются к нему...

И вот мы вновь на земле людей, земле, согретой не солнцем – теплом людских сердец. Еще несколько шагов, и мы упадем перед пылающим очагом, возле которого разлит аромат сванских хачапури и испеченных на раскаленных угольях хлебов. Еще немного – и шестерка снежных, фигур оттает, стряхнув с плеч ледяные эполеты, и в теле каждого воцарятся покой и радость...

Еще немного!..

Но пока что впереди дорога, которая нас не пугает, которую мы одолеем, потому что самое страшное – позади. Эта дорога для нас ничего не значит... Только терпение, и еще раз терпение, терпение, терпение!.. Святой Георгий явился Чорла, попавшему в беду, Чорла – ненасытному охотнику, но верующему человеку,– мы тоже нуждались в помощи святого Георгия...

– Святой Георгий, стукни Райзера, чтобы он не сгребал по дороге холодный снег, стукни, а то потом будет поздно, стукни его по той руке, заставь выплюнуть растаявший снег, обманчивый и коварный...

Теперь мы идем, связанные одной веревкой, пронизанные одной мыслью, охваченные одной надеждой. Шесть жизней прокладывают дорогу домой, к земле людей. Но еще остались, еще подстерегают нас и снежные мосты, и трещины...

ХРОНИКА СНЕЖНОЙ УШБЫ 1943 ГОДА.
АЛМАЦГИР   КВИЦИАНИ:   ПОМИН   ПО   СЕМЕРЫМ   МУЖАМ

– Я в жизни не помню, чтобы выпадало столько снега. И никто в Львином ущелье не помнит подобного. Кровли домов и улицы сровнялись друг с другом, больше того – снежный покров улиц оказался выше крыш двухэтажных домов. Кое-где переломились прокопченные стропила, провалились крыши; сосед, здоровенный детина, сгребая снег с крыши, провалился – ветхая дранка не выдержала тяжести, и он вместе с ней рухнул вниз. Еле вытащили его, разбитого и замерзшего. За Кавкасиони, на севере, свирепствовала, лютовала война, и природа словно злилась на пока еще оставшихся в селе двух-трех мужчин, напустила все сметающий на своем пути ураган. Тем, кто был на перевалах Бечо и Мазер, навсегда запомнится зима 1943-го. Сколько снега обрушила она на горы! И поминки деревня правит на снежном поле. Из соседних деревень, вооруженные лопатами и заступами, шли женщины в черном.         Какое странное зрелище являли эти поминки на снежном поле! Черного было так много, что казалось, черный и белый цвета борются друг с другом. Только-только успокоился Кавкасиони, бездны поглотили вражеские полчища, бездны и непроходимые ущелья... А теперь с неба сыпал и сыпал снег, и это было тоже как нашествие.

Люди в оцепенении смотрели на отрешенное, уже изменившееся лицо погибшего и что-то невнятно бормотали. То была молитва впавших в отчаяние. Они молили Элиа, властелина погоды, смилостивиться над ними, просили покровительства. Махвши, старейшины, то и дело выходили на порог и устремляли скорбные глаза к набухшему влагой небу – может статься, изменится погода. Но не видно было нигде признаков перемен, ниоткуда не светила надежда...

Потом они оборачивались на север, но где он, север? Ничего не было вокруг, кроме вздыбленного белого пространства, без конца и края... Старики, коленопреклоненные, молили святого Георгия ограничиться гибелью одного мужа в ущелье и с миром возвратить ушедших на Ушбу...

День следовал за днем. Плач и причитания слышались в домах.

Вырыли в снегу могилу. Проводили погибшего с заупокойными песнопениями. Никогда прежде не слышал я более душераздирающих песнопений в Львином ущелье... Все село оплакивало его, и вместе с ним оплакивали тех шестерых. Одного несли в гробу, а шестеро, мнилось, лежат мертвые там, на Ушбе, среди невиданных снегов и холодов той зимы, на грозной Ушбе, откуда и в спокойную погоду редко кто возвращался целым и невредимым.

Вот уже больше недели об этой шестерке ни слуху ни духу.

Потом выпили за упокой всех вместе. За упокой Алеши Джапаридзе, Келешби Ониани, Годжи Зурэбиани, Мухина, Райзера и Тэлемаха Джапаридзе. Из шестерых трое были местные, уроженцы Львиного ущелья, но какое имело значение, кто местный, а кто пришлый,– всякий, кто боролся с горами, кого влекли высоты, кто стремился к солнцу,– все они равно любимы...

И вдруг кто-то крикнул:

– Идут! Идут!..

Народ всполошился, все повскакали, с мест, все, напрягая зрение, стали всматриваться в даль, где среди белых просторов, двигаясь и не двигаясь, завиднелись черные точки...

– Идут!.. Идут!..– раздавались крики, полные надежды и радости.

И вот уже стало ясно: да, идут! Один за другим движутся, протаптывая свою трудную тропу.

Впереди – Тэлемах Джапаридзе, могучего сложения, могучей воли. За Тэлемахом – Райзер. А за ним все остальные – друг за другом...

Только потом, когда все уселись вокруг теплого очага, застонал Тэлемах. Застонал и повалился наземь. Повалился, растянулся, распростерся на полу. И как от тепла весеннего солнца отпадают, срываются с кровли подтаявшие сосульки, так оттаяли и отвалились у Тэлемаха ступни ног, отмороженные пощиколотку... Тэлемах как-то беспомощно огляделся вокруг, словно устыдившись этого единственного своего стона, и краска залила его лицо...

Присутствующие опешили, оцепенели, ничего не понимая: что же это творится, великий боже, что же происходит! Перед ними лежал безногий человек, тот самый, который вел группу, шел впереди всех и тащил на себе самый большой рюкзак. И он лежит теперь на полу...

Райзер пролепетал что-то и смолк, потом из глотки его вырвался хрип, хрип, который затмил ему разум... Святой Георгий отвернулся от него и вынес страшный приговор.

Но все равно – они одержали победу над вершиной! Ну и что же, что не было ног у Тэлемаха,– сколько здоровых и целых людей на свете, но ни один из них не взошел на зимнюю Ушбу! Зимняя Ушба стоила ног!..

Только Райзер, единственный из шестерки отважных, не был на земле – он унес с собой свое настроение, свои мысли, и никто не знал: радовался бы он или сожалел. И того не знал никто, что сулила каждому из оставшихся звезда судьбы. На коварных дорогах к вершинам никто никогда не знает, чего ждать.

***

Алеша Джапаридзе не умел отступать. Невзирая на все препятствия, он неуклонно стремился к победе. «Победа или смерть!» – было его девизом. Никогда никто не видел его побежденным. Но осенью 1945 года, в первый и последний раз, изменила ему судьба. Он пал жертвой своей обожаемой Ушбы. Группа из трех человек, выступившая на штурм Ушбы поздней осенью, шесть ночей подряд провела на вершине из-за непогоды. На седьмую, роковую ночь свирепый ветер с севера навеки смел с лица земли бесстрашную троицу – Алешу Джапаридзе, Келешби Ониани и Мухина. Вместе с палаткой погрузились они в ледяное безмолвие.

Экспедиция Северной Ушбы, организованная в память погибших в августе 1946 года на Северную стену в составе Габриэла Хергиани, Бекну Хергиани, Годжи Зурэбиани, Чичико Чартолани, Максиме Гварлиани, Александры Джапаридзе и руководителя группы Ивана Марра, принесла с грозной вершины несколько потрясающих душу записок. Эти записки дают представление о тяжелейшем положении, в котором очутилась группа Алеши, и о том мужестве, с которым она, вопреки всему, продолжала стремиться к цели.

«...Поднялись на седловину дорогой Коккинса, срединным ледопадом. Из-за сильного вихревого ветра провели на седловине шесть ночевок. Из-за погоды и приближения контрольного срока (6.Х) отказались от восхождения на южную стену Ушбы и при плохих погодных условиях поднялись на северную. Спускаемся к плато Ушбы. Ночуем на самой вершине».

«На вершине обнаружили записку группы А. Малеинова, датированную 7/IХ 1940 года».

«Мы находимся в палатке, снаружи сильный снегопад. Завтра обязательно должны быть на плато Ушбы. Начали спуск 6/Х в 12 часов, несмотря на снежный вихрь...»

Это был последний крик, которым они возвестили миру о себе. Алеша Джапаридзе навечно остался в горах, вместе с небесными вихрями и ветрами, осиянный немеркнущим светом звезд.

Иной была смерть Гио Нигуриани. Один из первых покорителей Ушбы пал жертвой кровной мести!..

Габриэл тоже навеки ушел в горы: снега вершин не отдали его людям...

...Ушба! Это слово внушает страх и в то же время звучит как вызов.

Ушба – воплощение суровости, непреклонности, своеобычности. Такой известна она повсюду у нас и за рубежом. В Англии существует «Клуб ушбистов», в члены которого принимают только сильнейших альпинистов мира.

Ушба – самый взыскательный и беспристрастный летописец альпинизма в Советском Союзе.

Сколькие принесли ей в жертву свою душу и взамен обрели вечную обитель в ее льдах и снегах! Сколькие вернулись назад с ее подступов, вернулись с несбывшейся мечтой, побежденные и разбитые, но не отказавшиеся от реванша.

Да, альпинисты берут реванш и мстят за погибших друзей. Когда мужчины с ледорубами и ледовыми крючьями в руках, с кошками, с тяжелыми рюкзаками и большими надеждами уходят в горы, они идут не только на штурм вершин, но идут и отомстить за своих погибших товарищей, бледными призраками глядящих на них с недосягаемых пиков...

ЗЕРКАЛО

– По различным соображениям мы разделили предштурмовые приготовления на три этапа.

В первую очередь мы сочли необходимым окончательно укомплектовать основную группу, заготовить технически соответствующее району Ушбы и собственно Зеркала снаряжение и испытать его во время предварительных восхождений.

В программу физической подготовки мы внесли специальные упражнения, восхождения технического характера на крутые стены и скалы отрицательного уклона, качественные данные которых с точки зрения труднодоступности и крутизны приближаются к Зеркалу Ушбы; скалолазание и лыжные тренировки зимой 1964 года; охоту, выполнение работ различного характера, как-то: заготовка дров, строительного камня, прополка картофеля, ограждение сенокосов[16]16
  Сенокосные «угодья» в Сванэти обычно расположены на труднодоступных склонах.


[Закрыть].

Второй этап предусматривал целый ряд высотных восхождений в районах Центрального Кавкасиони и восхождения на стеночных участках, чтобы укомплектовать штурмовую группу и окончательно сформировать ее основное ядро.

Поскольку предштурмовые восхождения предполагались утомительными и тяжелыми, требующими большой затраты сил, не исключено было, что кто-либо из членов экспедиции может отказаться от штурма Зеркала Ушбы или, что весьма возможно в горах, получит травму или впадет в душевную депрессию. Мы придавали особое значение предштурмовым восхождениям; помимо тренировки, они для каждого из нас должны были быть своего рода испытанием сил.

Третья наша задача состояла в подробнейшем изучении основного маршрута. Члены штурмового отряда должны были поглядеть на стену, внимательно ознакомиться с ней и окончательно решить, в каком направлении следует ее проходить. Надо было также выяснить возможности устройства базового лагеря в районе большого кулуара Ушбы – Чатини-Чаладского ледника.

Но прежде чем идти в горы, мы решили поглядеть на поле предстоящих сражений с воздуха. Летчики кутаисского аэропорта, уроженцы Местиа, с радостью согласились стать нашими воздушными проводниками над перевалами Кавкасиони.

Осмотр Ушбы с воздуха еще более раззадорил нас и оказался весьма полезным. Но мы хорошо знали, что поспешность пагубна в любом деле, а тем более в нашем. И продолжили рекогносцировку. С 20 июня по 10 августа наша группа совершила шесть выходов из Лагами к подступам Ушбы. На основании тщательного визуального изучения «нашей стены» мы составили микрокарту Зеркала. Весь маршрут, который предстояло пройти, разбили на районы и участки. Наметили места ночевок, предусмотрели их характер – в основном холодный. Надо было подготовиться к ночевкам в гамаке. Это создавало множество забот для каждого. Никто из нас не был привычен к холодным ночевкам. Неизвестно было, как перенесет тело «проветривание» на ночном горном воздухе в объятиях веревок.

Как преодолеть стену? Было высказано множество различных мнений и взглядов, но в конце концов мы все-таки выработали единый, приемлемый для всех маршрут. Предусмотрели и участки возможных отклонений от него.

Шестикратное наблюдение глубоко убедило нас в том, что «наша стена» не могла обещать «хорошего поведения». Я имею в виду замеченный нами интенсивный камнепад вдоль всей Восточной стены, который не прекращался с восхода солнца до темноты, кроме того, временами с вершины стены сходили снежные лавины, порой с треском, грохотом и гулом падали сверху обломки льда.

Мы избрали, кажется, сравнительно «спокойный» маршрут. В целях безопасности мы решили дополнить нашу экипировку шахтерскими шлемами. Раздобыть их в Сванэти было делом нелегким, помогли пожарники Местиа – дали нам свои каски.

ДА ЗДРАВСТВУЕТ ОТСТУПЛЕНИЕ!..

И вот настало время осуществлять наш план предштурмовой подготовки. Прежде чем выступить в путь, каждый член экспедиции застраховался в местийском отделе соцобеспечения.

Как уже говорилось, до штурма Зеркала мы должны были совершить испытательные восхождения. Мы наметили вершины, близлежащие к Ушбе и сходные с ней по рельефу и труднодоступности.

Идея этих восхождений на Сванэтский Кавкасиони оправдывала себя и тем, что мы получали возможность акклиматизироваться в условиях района Ушбы.

Сначала мы атаковали Южную Ушбу. Это восхождение решено было посвятить памяти нашего духовного отца, замечательного человека и блестящего альпиниста Габриэла Хергиани. Подниматься на Ушбу по его маршруту довелось немногим.

Маршрут Габриэла в свое время считался труднейшим, но со временем его настолько освоили грузинские и зарубежные альпинисты, что Южная Ушба перестала отпугивать. Проложили этот маршрут вместе с Габриэлом Бекну и Бесарион Хергиани, Чичико Чартолани и Максиме Гварлиани. Они штурмовали Ушбу, пройдя от ледника Гули по юго-восточной стене. В сванских джабралеби, с простой конопляной веревкой поднялись на вершину и возвестили Львиному ущелью конец легенды о неприступности Ушбы.

Это было в 1937 году.

...После Муратби были Алеша и Гио. А после них был Габриэл...

...Наша группа оставила позади вершину Южной Ушбы пятой «б» категории трудности и взяла курс на возвышающийся к востоку пик Щуровского (тоже пятой «б» категории трудности). Его мы покорили с северо-восточной стороны.

После того начался штурм Малой Ушбы с плато. С плато и с Малой Ушбы мы продолжали визуальный наблюдения за «нашей стеной». Особое внимание обращали на ее поведение, потому что больше всего опасались опять-таки камнепадов и лавин.

Предварительные восхождения завершились покорением Центральной Шхелды с Северной стены «б» категория трудности).

Во время этих восхождений, которые продолжались с 10 июля по 10 августа, мы прошли три стенных маршрута пятой «б» категории трудности и совершили несколько восхождений высотного характера. Каких-либо изменений в составе основного штурмового ядра не произошло. Члены экспедиции вошли в хорошую спортивную форму и были готовы к выполнению главной задачи.

8 августа группа отправилась из альпийского лагеря «Шхелда» и снова пришла на плато Ушбы, чтобы наметить путь отступления. Не исключено было, что погода или еще какое-либо препятствие заставит повернуть назад. Правда, до сих пор мы и не помышляли об отступлении, но неожиданно, когда, пожалуй, все дела были закончены, Пирибе Гварлиани завел речь об этом проклятом отступлении. Во время штурма Зеркала руководство группой поручалось ему. И, вероятно, в его компетенцию входило наметить на всякий случай вспомогательный путь и путь отступления.

– Э-э, говоришь тоже! Отступление!..– сплюнув сквозь зубы, пробурчал Шалико Маргиани.– Чем возвращаться с плато Ушбы, мне лучше вовсе не спуститься оттуда, понял?..

Но Пирибе настойчиво этого требовал, а он был нашим начальником. Умение отступить вовремя альпинисту так же необходимо, как и умение идти вперед. В альпинизме отступление иногда – ступень к победе, как и на поле боя. Не помню, кому из знаменитых альпинистов принадлежат слова: «Да здравствует отступление, ибо все другие пути исчезли».

Итак, направились к плато Ушбы. Ребята скрежета ли зубами от злости, обвиняли Пирибе – все это твои фокусы, но подожди, спустимся в Местиа, мы тебе покажем!..

Лишь позднее мы оценили, сколь полезными оказался для нас этот путь назад. Он убедил нас в том, что основной лагерь надо разбить на середине кулуара, пролегающего на пересечении Чатини с Северной Ушбой, у основания Черной скалы, словно бородавка торчащей на 3500 метров над уровнем моря. Вспомогательный и наблюдательный отряды должны расположиться в конце Чаладского ледника, на гребне Легвмерского хребта. По мере продвижения вперед штурмовой группы вспомогательная группа должна постепенно отходить назад, перейти на ледник Гули и ожидать нас там.

Благодаря этому пути мы сумели также составить план трассы и перенести его на бумагу.

С точки зрения рельефа и уклона мы разделили маршрут на четыре части:

1. Комбинированный участок. Уклон в среднем 65 градусов.

2. Скалистый склон, 95 градусов.

3. Комбинированный участок, 65 градусов.

4. Предвершинное снежное ребро, 35 градусов.

Горизонтальное расстояние от исходного пункта до вершины составляет не более трехсот метров, а разница высоты между основным лагерем и вершиной Северной Ушбы – приблизительно 1300 метров. Если же исключить из общего объема уклон предвершинного гребня, не превышающий 35 градусов и потому малозначительный, уклон так называемого Зеркала Ушбы достигнет в среднем 90 градусов. Разумеется, уклон не равномерный на всех участках, местами он увеличивается, местами уменьшается.

9 августа мы осмотрели подступы к стене со стороны Чаладского ледника. 10 августа были в Местиа. Здесь, отдохнув, мы еще раз мысленно проследили маршрут и вместе с начальником нашей экспедиции, заслуженным мастером спорта Сандро Гвалиа, руководителем группы Бекну Хергиани и другими продумали каждую мелочь. Опираясь на наши впечатления и наблюдения, проанализировали маршрут, вычислили время, необходимое на штурм. Установили, на каком участке кто с кем будет в связке. Выход на маршрут назначили на 12 августа. Для отдыха осталось всего два дня. Этого было недостаточно, чтобы собраться с силами, но мы боялись потерять форму, а также упустить погоду.