Текст книги "История веры и религиозных идей. Том 1. От каменного века до элевсинских мистерий"

Автор книги: Мирча Элиаде

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 42 страниц)

§ 104. «Трансфигурация» мира

Пророк не сомневается, что дэвы будут истреблены и что праведники возьмут верх над грешниками. Но когда произойдет эта победа Добра, которая обновит мир? Он умоляет Ахурамазду: «Преподай мне то, что знаешь ты, Господи. О Премудрый, победят ли достойные недостойных еще до того, как начнут исполняться замысленные тобой кары? Ибо именно в этом, как мы знаем, и состоит преображение существования» («Ясна» 48. 2). Заратустра ждет именно трансформации существования: «Подай мне этот знак – полное преображение существования. Чтобы, поклоняясь тебе и восхваляя тебя, я достиг величайшей радости!» (34.6). «Открой средство, каким излечить существование!» – восклицает он (44.16). «Какое воздаяние предуготовляешь ты двум сторонам, о, Премудрый, твоим ярким огнем и расплавленным металлом; подай душам знак, чтобы нанести вред нечестивым, а праведным дать преимущество» (51.9).

Возможно, Заратустра надеялся на близкое «преображение» (frašö-kereti) мира. «Да будем мы теми, кто обновит это существование!» – восклицает он («Ясна» 30. 9).[658]658
  Моле и Ньоли доказывают, что немедленное обновление мира может представляться результатом жертвоприношений (yasna), сотворенных жрецами.


[Закрыть] Несколько раз он называет себя спасителем, саошьянтом (48.8; 46.3; 53.2 и т. д.), вводя понятие, породившее впоследствии баснословно богатую мифологию. Объявленное им эсхатологическое испытание огнем и раскаленным металлом (см. также: 30.7; 32.7) имело целью и наказание нечестивых, и возрождение творения. Как не раз случалось в истории, ожидание суда и обновления мира проецируется в эсхатологическое будущее, срок наступления которого может быть вычислен по-разному. Но важно подчеркнуть ту новую интерпретацию, которую Заратустра дал идее обновления. Мы уже говорили (§ 21) и еще вернемся (§ 106) к тому, что различные мифо-ритуальные сценарии обновления мира были известны на Ближнем Востоке и индоиранцам, и другим народам. Ритуал, повторявший космогонию, отправлялся по случаю наступления Нового года. Но Заратустра отвергает этот архаический сценарий, по которому мир возрождается ежегодно, и провозглашает радикальную и окончательную «трансфигурацию», происходящую раз и навсегда. Далее, обновление не будет больше достигаться путем исполнения космогонического ритуала, но совершится по воле Ахурамазды. При этом обновлении каждое существо предстанет перед судом, и злые будут наказаны, а добрые вознаграждены (§ 122). Если гаты – действительно создание Заратустры – а в этом почти единогласно сходятся все исследователи, – тогда можно считать, что Пророк сделал все возможное для упразднения древней идеологии периодического обновления космического цикла и провозгласил неминуемый и бесповоротный eschaton, предрешенный и совершающийся Ахурамаздой.

Говоря коротко, отправная точка учения Заратустры – это откровение всемогущества, святости и доброты Ахурамазды. Пророк получает откровение прямо из рук Господа, но оно не становится основанием монотеистической религии. Выбирать Бога и другие божественные сущности – вот чему учит Заратустра и что предлагает сделать своим ученикам. Выбирая Ахурамазду, верующий выбирает добро в противовес злу, истинную религию в противовес религии дэвов. Таким образом, каждый маздеит обязан сражаться против зла. Никакого попустительства демоническим силам, воплощенным в дэвах. Эта напряженность вскоре перерастет в дуализм. Добро будет противостоять злу в мире, который на всех космических и человеческих уровнях станет олицетворением противостояния между добродетелями и их противоположностями. Еще одна оппозиция едва намечена, но в иранской философии ее ожидает большое будущее, – оппозиция между духовным и материальным, между мыслью и «миром костей» («Ясна» 28. 2).

Поразительна духовная, в некотором смысле «философская» природа религии Заратустры.[659]659
  Этот аспект религии Заратустры соответствует представлению о нем в греческой античности: философ (Аристоксен называл Пифагора его учеником), маг, магистр инициации, автор трактатов о мистике и алхимии.


[Закрыть] Трансмутация основных арийских божеств в Амеша Спента (Благословенных Святых), составляющих свиту Ахурамазды, а также тот факт, что каждая из этих сущностей заключает в себе абстрактную ценность (Порядок, Власть, Набожность и т. д.) и одновременно управляет одной из космических стихий (огнем, металлами, землей и т. д.), открывают путь и творческому воображению, и религиозной рефлексии. Ассоциируя Амеша Спента с Ахурамаздой, Заратустра определяет путь, каким Господь входит в дела мира, и проясняет, как он через «архангелов» оказывает помощь и поддержку своим приверженцам. То, что Пророк называет своего Бога «премудрым», что он поднимает значение «истины», что он постоянно превозносит «благую мысль», лишь подчеркивает новизну его «послания»: Заратустра ставит на первый план функцию и религиозную ценность «мудрости», т. е. науки, точного и полезного знания. Разумеется, это не абстрактная наука в современном понимании; речь идет о творческом мышлении, раскрывающем и одновременно создающем структуру мира и коррелятивную ей сферу ценностей. Увиденная таким образом, деятельность Заратустры-мыслителя может быть сравнена с медитациями мудрецов, описанных в упанишадах, которые радикально трансформировали ведийскую картину мира и представление о человеческом существовании (§ 80).

Но сравнение с риши из упанишад становится еще более убедительным, когда нам открывается инициатическая и эсхатологическая природа маздеитской «мудрости». Конечно, «приватный» характер маздеизма (как и ведизма и брахманизма) позволил развиться в нем эзотерическому направлению, которое, не будучи запрещено, все же не было доступно всем без исключения верующим. «Ясна» (48) говорит о "тайных учениях"; инициатический и эсхатологический характер проявляется и в культе, которым Заратустра предлагает заменить традиционные буйные и кровавые обряды. Этот культ настолько духовен, что даже термин «жертвоприношение» (yasna) в гатах по своему смыслу эквивалентен термину «мысль»[660]660
  Meillet. Trois conférences sur les Gatha, p. 56; Duchesne-Guillemin. Zoroastre, p. 151.


[Закрыть] Когда Ахурамазда обратился к Заратустре как к «Благой Мысли» и спросил: «На кого направишь ты свое поклонение?», тот ответил: «На твой огонь!», добавив: «Принося тебе свое благоговение, я желаю изо всей силы думать о Справедливости!» («Ясна» 43. 9). Жертвоприношение – это момент, а вернее «опора» теологической медитации. И как бы впоследствии ни толковали все это священнослужители, важно, что центром маздеизма стал и поныне остается огненный алтарь. Эсхатологический же огонь Заратустра понимал так, что, несмотря на свою карающую силу, он очищает и одухотворяет мир.

Но функция культа еще шире. В одном из исследований[661]661
  См. работы Ньоли, особ. Lo stato di maga и La gnosi iranica, p. 287 sq.


[Закрыть] высказано предположение, что посредством жертвоприношения исполняющий его священнослужитель приобретает состояние maga, т. е. испытывает экстаз, приносящий озарение (čisti). Во время этого озарения ему удается отделить свою духовную сущность (mēnōk) от телесной природы (gētik); другими словами, он возвращается в состояние чистоты и невинности, которое предшествовало «смешению» этих двух сущностей. А смешение это произошло в результате нападения Ахримана. Таким образом, приносящий жертву вносит свой вклад в восстановление изначального состояния, в преображение (frašō-kereti) мира и в дело искупления, т. е. в работу, начатую парадигматическим священником Заратустрой. Можно даже сказать, что приносящий жертву уже пребывает в трансформированном мире.[662]662
  Ср.: Gnoli. Questioni sull interpretazione, p. 349 sq.


[Закрыть] Ниже мы рассмотрим (см. том II) значение mēnōk и gētik.

Состояние maga достигается главным образом жертвоприношением хаомы – этого «напитка бессмертия», который жрец пьет во время церемонии.[663]663
  Ср.: М. Воусе. Haoma, Priest of the Sacrifice; Gnoli. Lo stato di maga, pp. 114–115 и Questioni, p. 366.


[Закрыть] Хаома же богата хварэной – священной жидкостью, горящей, светящейся, оживляющей и оплодотворяющей одновременно. Ахурамазда есть по преимуществу владелец хварэны, но это божественное «пламя» извергается также изо лба Митры («Яшт» 10.127) и исходит от голов монархов, как свет от солнца.[664]664
  См.: Duchesne-Guillemin. Le xvarenah. См. также библиографию в нашем очерке «Spirit, Light, and Seed», p. 13 sq. Следует упомянуть еще зародившуюся в Месопотамии концепцию «пламенеющего великолепия», melammu; ср. § 20 критической библиографии.


[Закрыть] Однако своя хварэна есть у любого человеческого существа, и в день трансфигурации, т. е. конечного Обновления, «великий свет, по видимости исходящий от тела, будет постоянно гореть на этой земле».[665]665
  Zatspram, перев. Molé. Culte, myth et cosmogonie, p. 98; см. также: ibid., p. 475 и другие примеры в: Gnoli. Questioni, pp. 367–368.


[Закрыть] Совершая ритуальный прием хаомы, верующий выходит за пределы человеческого существования, приближается к Ахурамазде и предчувствует in concreto всеобщее Обновление.

Трудно определить, была ли эта эсхатологическая концепция полностью сформулирована уже во времена Заратустры. Но она определенно была «заложена» в функции жертвоприношения у иранцев. Они считали, что авторы брахман придерживались подобной же концепции: мир был периодически обновляем, «пересотворяем» безграничной силой жертвоприношения. Но в эсхатологической функции культа в маздеизме соединяются, так сказать, высшая экзальтация жертвоприношения, отраженная в брахманах, и знание посвященных и визионерское озарение упанишад. В Иране, так же, как в брахманистской Индии, техники жертвоприношения и эсхатологический гнозис культивировались религиозной элитой и составляли эзотерическую традицию. Если упоминания немногочисленных эпизодов употребления гашиша учениками Заратустры соответствуют действительности,[666]666
  Ср.: Widengren. Les religions de l Iran, p. 88 sq.


[Закрыть] то их можно уподобить аналогичным случаям в Древней Индии, где, наряду с аскетами, визионерами, йогинами и созерцателями, также встречались экстатики, прибегавшие к вызывавшими транс веществам (см. § 78 и сл.). Но в индийской религии транс и экстаз, наступавшие в результате приема одурманивающих субстанций, не играли большой роли. Так и ранний зороастризм, чьи контуры лишь намечены в гатах, похоже, первейшее значение придавал «мудрости», внутреннему «озарению», посещавшим человека в присутствии жертвенного огня.

Согласно преданию, Заратустра был убит в возрасте семидесяти семи лет Тур-и-Братарвахшем в святилище огнепоклонников. В более позднем источнике есть уточнение, что убийцы явились, наряженные волками.[667]667
  Rivayat 47.23 (на пехлеви), на который ссылается Жан де Менас: Jean de Меnasce. – Anthropos, vol.35/36, p. 452 (ср.: Duchesne-Guillemin. La religion de l'Iran ancien. p. 341, n.3.).


[Закрыть] В этой легенде как бы заключена судьба Заратустры, потому что «волками» были члены арийских мужских союзов, которые Пророк столь бесстрашно клеймил.

Но процесс мифологизации продолжался по меньшей мере пятнадцать веков. Мы уже говорили об обожествлении Заратустры в маздеитской традиции (§ 101). В эллинском мире Заратустра прославляется как парадигматический Маг, а в философии итальянского Ренессанса о нем всегда говорится именно как о Маге. Наконец, отголоски самого прекрасного мифа о нем мы находим в «Фаусте» Гете.

§ 105. Религия Ахеменидов

Противостояние между Ахурамаздой и дэвами намечалось уже в индоиранский период, поскольку ведийская Индия тоже противопоставляла друг другу дева и асуров. Разница состояла в том, что в Индии и Иране религиозные ценности обеих групп развивались в противоположных направлениях: дева стали в Индии «истинными богами», взявшими верх над более древними асурами, которые в ведийских текстах считаются «демоническими» фигурами (§ 65). Аналогичный процесс, хотя и направленный в обратную сторону, имел место в Иране; там были демонизированы древние божества, дэвы (§ 65). Мы можем определить направление, в котором происходила трансмутация: дэвами стали в первую очередь боги-воители: Индра, Саурва, Вайю. Ни один из асуров не приобрел демонических черт. То, что в Иране соответствовало великому протоиндийскому асуру Варуне, превратилось в Ахурамазду.

Возможно, Заратустра сыграл свою роль в этом процессе. Но восхождением на свое высокое положение Ахурамазда обязан не Заратустре. Считавшийся Верховным Богом или просто Великим Богом среди остальных великих богов, Ахурамазда был почитаем в иранских странах прежде Заратустры. Под этим именем он встречается в письменах царей династии Ахеменидов.

Долгие годы ученых разделяет спор по поводу приверженности Дария и его преемников зороастризму.[668]668
  Обзор литературы по этим проблемам см. в кн.: Лелеков Л.А. «Авеста» в современной науке. М., 1992.


[Закрыть] Против зороастризма Великих Царей приводятся, среди прочих, следующие аргументы: Заратустра не упоминается ни в одной надписи; такие важные термины, как спента, Ангро-Майнью и Амеша Спента, не встречаются (за исключением понятия Арта); да и в религии персов времен Ахеменидов, по описанию Геродота, нет ничего зороастрийского. В пользу же зороастризма Ахеменидов, как считается, говорит прославление в надписях великого бога Ахурамазды, а также то, что при Артаксерксе (465–425) введение нового календаря с представленными в нем именами зороастрийских сущностей не встретило никакого сопротивления.

Как бы то ни было, если Ахемениды и не исповедовали зороастризма, то их теология все же находилась в том же русле, что и гаты: в текстах много абстрактных выражений в духе гат, и они "нагружены соображениями морального плана".[669]669
  G. Dumézil. Naissances d'archanges, p. 62 sq. См. также: Dawn and Twilight, p. 157 sq.


[Закрыть] Кроме того, как указывает Маржан Моле, не следует ожидать, что царь будет действовать и формулировать свои идеи, как священник; он не совершает литургий, но делает конкретные дела; это есть fraša – «то, что хорошо, что составляет счастье человека, что позволяет царю осуществлять свои полномочия».[670]670
  Molé. Culte, mythe et cosmologie, p. 35. Ньоли (Considerazioni sulla religione degli Achemenidi, p. 246 sq.) замечает, что в инскрипциях frasa означает «превосходительный» и не несет религиозного смысла; однако религиозный смысл может присутствовать в «превосходительности» любого королевского деяния.


[Закрыть] В первой надписи, которую Дарий приказывает высечь на Накш-и-Рустаме вблизи Персеполя, Ахурамазда восхваляется как «великий бог, который сотворил эту землю, кто сотворил небо, кто сотворил человека, кто сотворил счастье для человека, кто сделал Дария царем, царем над многими, господином над многими».[671]671
  R.G. Kent. Old Persian, p. 3 (translation); ср.: Widengren. Les religions, p. 140, n.l. Эта формула, возможно, мидийского происхождения (Nyberg. Die Religionen des alten Irans, S.349), и Виденгрен (р.4О) полагает, что она испытала влияние семитских концепций Бога-Творца.


[Закрыть] Надпись говорит о творческой природе Ахурамазды и – как следствие – о религиозной ответственности суверена. Дарий и царем был сделан именно для того, чтобы поддерживать творение Ахурамазды и обеспечивать «счастье человека».

Эта особая религиозная ситуация находит объяснение в мифе об основании династии Ахеменидов. Согласно Геродоту, Астияг, царь Мидии, увидя в толковании своих двух снов магами плохое предзнаменование, выдал свою дочь замуж за перса (т. е. представителя низшей расы) по имени Камбис, и когда она родила сына, Кира, Астияг приказал его убить. Но ребенка спасла и вырастила жена пастуха Митрадата.[672]672
  Согласно Justin (1.4), пастух нашел брошенного ребенка, когда тот кормился из сосцов суки (характерная черта мифов о героях-правителях). Геродот же говорит, что жену Митрадата звали Spako, что по-мидийски значит «сука»; ср.: Widengren. La legende royal, p. 226.


[Закрыть] Кир до отроческого возраста жил среди пастухов, но царское происхождение скрыть было невозможно, и его узнали. В конце концов, после многих приключений, прогнав своего деда с трона, он стал править Мидией и основал империю Ахеменидов.

Мифическая тема героя, брошенного и преследуемого, есть у многих народов. Нам в данном случае важно выделить следующие мотивы: а) испытания, пережитые Киром с того момента, как его бросили в детстве, эквивалентны инициации военного типа; б) будущий царь является – или становится – сыном бога Митры (Митрадат, имя его приемного отца, значит "дар Митры"); в) после победы над царем Мидии Кир основывает империю и новую династию; г) это равноценно созданию нового мира и открытию новой эры – т. е. он осуществил микрокосмогонию; д) так как космогония ритуально повторяется с приходом каждого нового года, правомерно предположить, что мифо-ритуальный сценарий основания династии стал частью обрядов Навруза.[673]673
  Навруз, Науруз – в иранской традиции новогоднее празднество.


[Закрыть]

§ 106. Иранский царь и празднование Нового Года

Дарий замыслил и построил Персеполь как священную столицу, где предполагалось проводить празднование Нового Года – Навруз.[674]674
  R.Girshman. À propos de Persepolis, pp. 265, 277; см. также: A. U. Pope. Persepolis, a Ritual City.


[Закрыть] В самом деле, Персеполь не был политической столицей, не имел стратегического значения, каким обладали Пасаргада, Экбатана, Сузы и Вавилон, и не упоминается ни в каких западных или восточных источниках.[675]675
  Даже Ктесий, проведший тридцать лет при дворе Великого царя, не упоминает Персеполь, что говорит об эзотерическом значении этого священного города; ср.: R.Erdman. Persepolis, pp. 46–47. Западный мир вообще не знал о существовании Персеполя, пока город не разрушил Александр Великий.


[Закрыть] Навруз, подобно любому другому празднованию Нового Года, обновлял мир символическим повторением космогонии. Эта концепция была знакома индоиранцам; однако возможно, что при Ахеменидах сценарий испытал месопотамское влияние.[676]676
  См.: Gnoli. Politica religiosa e concezione della regalita sotto i Sassanidi, p. 23 sq.


[Закрыть] Как бы то ни было, празднование Нового Года происходило под эгидой Ахурамазды, изображенного как святыня на некоторых воротах Персеполя.

Начиная с определенного исторического момента, на очень широком географическом пространстве в космогонический миф (впрочем, и во все другие формы «творения» и "основания") стало входить по-бедоносное сражение бога или героя с морским чудищем или драконом (Индра – Вритра, Баал – Йамму, Зевс – Тифон и др.). Можно доказать, что аналогичный сценарий существовал у ведийских индийцев и в Древнем Иране,[677]677
  См.: Wikander. Vayu, p. 128 sq.; G.Widengren. Stand und Aufgabe, p. 51 sq. и Les religions de l'Iran, p. 58 sq.


[Закрыть][678]678
  В реконструкции индоевропейской мифологии, предложенной В.В. Ивановым и В.Н. Топоровым (Исследования в области славянских древностей. М., 1974. С. 4 и сл.), «основным мифом» является миф о поединке небесного бога (громовержца) с хтоническим змеевидным противником.


[Закрыть] хотя в последнем случае источники, указывающие на это, принадлежат более позднему времени и представляют миф в историзированной форме. В самом деле, об упоминаемом в «Авесте» сражении героя Траэтаоны с драконом Ажи-Дахака («Яшт» 9.145; 5.34; 19.92 и сл.) Фирдоуси рассказывает как о борьбе царя Фаридуна ([679]679
  Widengren. Religions, p. 66.


[Закрыть] Иранским героям и царям приписываются истребления драконов (например, в легенде об Ардашире) – мотив, вообще весьма распространенный, и мы еще вернемся к нему. Добавим, что в Иране, как и повсюду, процесс историзации мифических тем и персонажей уравновешивается обратным процессом – реальные враги государства или империи представляются в виде фантастических чудовищ, особенно драконов.[680]680
  Eliade. Le Mythe de l'étemel retour, p. 37 sq.


[Закрыть]

В данный момент важно иметь в виду тот факт, что на иранского царя возлагалась ответственность за сохранение и возрождение мира; другими словами, на том уровне, который ему положен, он борется с силами зла и смерти и помогает торжеству жизни, плодовитости и Добра. Заратустра искал всеобщего возрождения через Благую Религию. В конце концов, каждый зороастрийский жрец верил в то, что своими жертвоприношениями он приближает эсхатологическое преображение. Что совершал царь в начале и ежегодно, священник надеялся исполнять каждый год – а Саошьянт обязательно совершит это в момент окончательного Обновления. Нам неизвестно, существовало ли при Ахеменидах тайное или явное противостояние двух религиозных идеологий – царской и жреческой. Дружба царя Виштаспы с Пророком могла быть парадигматической моделью. Но позже, при Сасанидах, конфронтация выйдет на поверхность. Этот феномен известен всюду: принц Сиддхартха стал буддой, и его сотериология заменила сотериологию брахманов.

§ 107. Проблема магов. Скифы

По мере распространения на запад зороастризм испытывал на себе влияние религий других типов. Маздеизм Ахеменидов также не оставался неизменным. Ксеркс, сын Дария, запретил культ дэвов в своем царстве, благодаря чему стал еще ближе к Заратустре по религиозным воззрениям. Но в более поздних памятниках, а именно – со времени, которым датируются надписи Артаксеркса II (405–359), рядом с Ахурамаздой мы встречаем Митру и Анахиту. Как мы увидим, похожий синкретизм проявляется и в «Авесте», где имена этих же богов стоят рядом с именами Ахурамазды и Амеша Спента.[681]681
  Виденгрен считает, однако, что развитой культ Митры существовал в Персии даже во времена правления Дария (Religions, p. 148).


[Закрыть]

Не меньшие споры вызывает и проблема магов и отношение их религии к зороастризму. Одни считают их племенем колдунов и некромантов, виновных в упадке зороастризма, а другие, наоборот, называют верными учениками Заратустры и его миссионерами в западных областях Ирана. В период Мидийской империи (VII век) маги, по-видимому, считались наследственной священнической кастой, наподобие левитов и брахманов.[682]682
  Ср.: Zaehner. Dawn and Twilight, p. 163.


[Закрыть] При Ахеменидах они занимают высшие позиции в этом классе. По сведениям, донесенным до нас Геродотом, они толковали сны (I, 107 и сл.), делали предсказания в связи с жертвоприношениями белых лошадей (VII, 113), а во время самих этих ритуалов излагали в песнопениях «генеалогию богов» (I, 132); все это говорит о том, что они выступали хранителями традиции религиозной поэзии.[683]683
  Widengren. Religions, p. 139; см. также р. 135 sq.


[Закрыть] Во всяком случае, маги восприняли некоторые зороастрийские обряды и обычаи, и в конце концов их стали считать учениками Заратустры; иные греческие авторы и его самого считают магом.

Опять-таки Геродоту мы обязаны наиболее ценными сведениями о жителях северной части Ирана, особенно о скифах. Среди божеств их пантеона мы находим бога небес (Папай), Митру (Гелиос-Аполлон), Ареса, бога войны, Богиню Земли и Афродиту Уранию (IV, 59). Геродот передает также местную легенду о происхождении скифского племени и об источнике царской власти (IV, 5 и сл.). Этот миф находит объяснение в индоевропейской идеологии тройственности, и отголоски его прослеживаются в эпосе осетин, потомков скифов и аланов.[684]684
  Осетины – ираноязычный народ, потомки аланов, средневекового народа, родственного древним ираноязычным кочевникам степи – сарматам и скифам. См. о скифах и осетинах в индоевропейской ретроспективе: Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология. М., 1976; его же. Скифы и нарты. М. 1990; Раевский Д.С. Очерки идеологии скифо-сакских племен. М., 1977; его же. Модель мира скифской культуры. М., 1985.


[Закрыть]

Греческий историк заявляет (IV, 59), что у скифов не было ни храмов, ни алтарей, ни изваяний. Но они ежегодно приносили лошадей и овец, а также один процент своих военнопленных в жертву «Аресу», богу, которого символизировал воздвигнутый на насыпанном холме железный меч.[685]685
  По описанию Геродота (IV. 62), меч воздвигался на холме, сооруженном из вязанок хвороста.


[Закрыть] Похороны царей сопровождались человеческими жертвоприношениями (наложниц, некоторых слуг) (IV, 74). Наконец, важно отметить шаманистский характер одного из обрядов: скифы бросали семена конопли на раскаленные докрасна камни, и, добавляет Геродот, не понимавший религиозной природы действа, дым делал их «столь счастливыми, что они выли от радости» (IV, 75). Скорее всего, речь здесь идет об экстатических переживаниях, параллели которым есть и в зороастрийской традиции (§ 102).[686]686
  «Шаманистский» экстаз достигался здесь при посредстве конопли как наркотика; в одном из скифских пазырыкских курганов (Алтай) обнаружена курильница для конопли.


[Закрыть]