Текст книги "Сила земли"

Автор книги: Милий Езерский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Глава XIII

Собрались триумвиры по распределению земельных участков.

– Надо обязать нобилей каждой области дать сведения о количестве земли, которой они владеют, – говорил Тиберий Гракх, – чтобы легче было поделить её среди разорённых пахарей…

– Хорошо, – перебил его Аппий Клавдий. – А подумал ты о том, что нобили будут медлить, чтобы оттянуть распределение земель?

– Не может быть! – вскричал Тиберий. – Кто посмеет нарушить закон?

Аппий Клавдий засмеялся:

– Его нарушат Спипион Назика, Тит Анний Луск, а глядя на них, и другие.

Папирий Карбон, бывший членом этой комиссии вместо Гая Гракха, находившегося в Испании, предложил потребовать сведения к определённому сроку.

– А если они не дадут сведений, – сказал он, – мы составим в трибах опись путём опроса, её засвидетельствуют магистраты на местах, и она будет действительной.

* * *

Это решение триумвиров Тиберий объявил в сенате. Выйдя на форум, Гракх обратился к толпе, теснившейся возле ростр:

– Квириты, отправляйтесь по своим трибам! Завтра триумвиры уезжают из Рима с помощниками и землемерами, чтобы приступить к распределению участков.

– Хвала богам! – вскричал Тит. – Слава Гракху!

– Слава, слава! – подхватили плебеи.

Тиберий взглянул на Мульвия, стоявшего почти рядом с ним.

– Скажи, мальчик, доволен ли ты, что возвращаешься в Цереаты? – ласково спросил он. – Ты, вероятно, плохо помнишь деревенскую жизнь? А ведь в Цереатах хорошо – тишина, чистый воздух, вода, лес, горы и солнце, солнце…

– Господин, позволь мне остаться при тебе.

– Почему? – удивился Тиберий. – Твой отец и все земледельцы покидают город, а ты…

– Господин, я отправлюсь туда, когда там буду нужен, а сегодня я нужнее здесь…

– Не понимаю, – в раздумье проговорил Тиберий и подозвал к себе Тита. – Объясни, друг, почему Мульвий не желает отправляться в деревню?

Тит взглянул на сына и спокойно ответил:

– Пусть он побудет ещё в Риме. Старый Афраний дряхлеет… Мульвий должен присматривать за стариками.

– Если так, то пусть остаётся, – согласился Тиберий.

Отлив земледельцев из Рима оказался большим: множество людей на улицах и площадях, повозки с незатейливым скарбом, женщины с младенцами на руках, крики мужчин, плач детей – всё это ошеломило Тиберия, стоявшего на углу Субурры. И вдруг мелькнула мысль:

«Они уходят, я остаюсь один, кто меня поддержит в борьбе с нобилями?» Но тут же он подумал: «Нужно привлечь на свою сторону городской плебс».

* * *

Оптиматы распускали слухи, порочащие Тиберия. Консуляр Тит Анний Луск часто выступал на форуме; его длинная, журавлиная шея виднелась на ростре, и хриплый голос раздавался над толпой:

– Трибун – лицо священное и неприкосновенное, так как он избран народом…

Но его перекрывал голос Тиберия. Указывая на Тита Анния Луска, Гракх говорил:

– Взгляните, квириты, на этого старого лицемера, якобы возмущённого устранением народного трибуна. Нет, он возмущён тем, что мы сместили сторонника нобилей. Но скажите, квириты, что делать, если этот трибун обращает свою власть против народа? Он изменил народу, сговариваясь за его спиной с врагами. Как назвать такого трибуна? Народный трибун, ставший противником народа и злоупотребляющий своим могуществом, не может пользоваться священной неприкосновенностью. Было время, когда большинство триб подали свои голоса за Марка Октавия, а теперь эти же трибы отняли у него свои голоса.

– Правильно, правильно! – слышались крики плебеев.

– Нет, это незаконно! – хрипло возражал Тит Анний Луск, и его длинная жилистая шея, вытягиваясь, багровела.

– Позор тебе, Луск! – крикнул Тиберий. – Ты стар, а клевещешь, не стыдясь людей, не боясь богов! – И, отвернувшись от консуляра, Тиберий обратился к толпе: – Недавно умер пергамский царь Аттал Третий. [120]120
  Атта́л Третийцарствовал с 138 по 133 год до н. э.


[Закрыть]Он завещал сенату и римскому народу своё царство и огромные сокровища. Я предлагаю эти сокровища распределить между бедными гражданами. Пусть пахари, получающие наделы, обзаведутся земледельческими орудиями, улучшат своё хозяйство. А из денежных излишков мы образуем запасные средства на случай бедствий… – И, помолчав, продолжал: – Вы недовольны, квириты, что я ничего ещё не сделал для легионеров… Я давно уже решил предложить закон об уменьшении службы в легионах Но этот закон я проведу, если буду вновь избран народным трибуном.

Однако на заседании комиций сенаторы объявили что считают незаконным избрание народным трибуном одного и того же лица два года подряд. Мнения разделились. Народ волновался.

– Оптиматы ненавидят меня и стараются восстановить против меня плебс! – гневно говорил Тиберий. Позор квиритам, которые становятся на сторону свои врагов! Мало вам ещё нужды, издевательств! Деревенский плебс сплотился и добился победы, а вы, горожане, колеблетесь… Стыд и срам!

Глава XIV

В день выборов народных трибунов, когда Тиберий вместе с учителями выходил из дому, он споткнулся о порог и содрал ноготь с большого пальца. Мульвий, стороживший Тиберия у выхода, посмотрел на сандалию, залитую кровью, и подумал: «Как он теперь пойдёт?»

– Сними сандалию, я перевяжу тебе ногу, – предложил Блоссий.

Прихрамывая, Тиберий шёл с друзьями по улице. Блоссий взял его под руку. Мульвий шёл сзади и прислушивался к их беседе.

– Земледельцев на выборах не будет, – говори Тиберий, – они заняты полевыми работами.

– Я предупреждал тебя, – тихо произнёс Блоссий, что сейчас они заняты. После жатвы и молотьбы начнётся сбор винограда и оливок до самого ноября. Как же земледельцы могут быть в Риме? И ты поступил правильно, стараясь привлечь на свою сторону городской плебс.

– И всё же…

– Не беспокойся, горожане тебя поддержат: они мечтают об уменьшении службы в легионах.

– Но большинство горожан – вольноотпущенники и клиенты оптиматов, – возразил Тиберий. – Нет, городской плебс ненадёжен.

Когда они подходили к Капитолию и услышали гул голосов, крики, увидели множество народа, Мульвий почувствовал, как встречная волна людей разъединила его с Тиберием, Блоссием и Диофаном. Его толкали со всех сторон. Он слышал возбуждённые голоса… И, когда установилась тишина, народный трибун, выбранный на место Марка Октавия, стал сзывать трибы к голосованию. Но его голос заглушали крики, доносившиеся от курии Гостилия. Мульвий догадался, что нобили стараются сорвать голосование.

Проталкиваясь в толпе, Мульвий слышал, как плебеи проклинали нобилей, как клиенты спорили с ними, видел злобные лица, сжатые кулаки, и беспокойство за Тиберия не покидало его.

«Лишь бы добраться до него!» – думал он. Но вдруг опять прокатился гул голосов, форум, казалось, задрожал. Толпа заволновалась. Мульвия чуть не сбили с ног; он успел ухватиться за рослого плебея и удержался. С трудом Мульвий добрался до храма и взобрался на фронтон.

Форум бушевал. Мульвий увидел Тиберия с поднятой рукой, толпу, бешено набросившуюся на служителей, сдерживавших народ копьями. Люди ломали копья и, вооружившись обломками, готовились к борьбе.

Тиберий быстро поднялся на ростру. Неистовые крики не давали ему говорить… Мульвий видел, как Тиберий сходил с ростры… В это время разъярённые сенаторы выбежали из курии Гостилия на форум. Головы их были покрыты тогами. Впереди мчался тучный, неповоротливый человек с палкой в руке. Мульвий сразу узнал Сципиона Назику – он запомнил его со времени спора с Тиберием на форуме.

Ужас охватил Мульвия. Народ разбегался. Сенаторы обрушивали свои удары без разбора на всех, кто попадался им на пути.

Вот бежит старый Блоссий, перепрыгивая через трупы… Медлительный Диофан озирается по сторонам… Два злодея настигают его, сбивают с ног, связывают ему руки и ноги… А вот и Тиберий!..

Сердце Мульвия билось так сильно, что он задыхался. Тиберий бежит, он бежит к храму Кастора [121]121
  Ка́стор– по греческой мифологии, сын Зевса и Ле́ды, укротитель коней.


[Закрыть]за которым начинается плебейская улица. Но из-за храма Кастора появляется Сципион Назика. Кто-то хватает Тиберия за тогу. Он сбрасывает её – в тунике бежать легче – направляется к статуям семи царей, [122]122
  Семь римских царей– по преданию, Ромул, Ну́ма Помпи́лий, Тулл Гости́лий, Анк Ма́рций, Таркви́ний Приск (Древний), Сё́рвий Ту́ллий и Тарквиний Гордый.


[Закрыть]но тут…

Мульвий дико закричал, и крик его потонул в грохоте боя. Он не помнил, как очутился на ступенях храма. Перед глазами маячила страшная картина: Тиберий подскользнулся, упал на трупы, и на него посыпались тяжёлые удары дубин. Он попытался приподняться, но один из злодеев нанёс ему удар по голове.

Мульвий нащупывает кинжал под одеждой. Но к чему теперь оружие? Он, Мульвий, просил у отца разрешение быть возле Тиберия Гракха. С какими глазами он покажется теперь в Цереатах, что скажет отцу?

Мульвий озираетея. Злодеи осматривают трупы. Здесь и убийцы Тиберия, вот и Сципион Назика. Пришёл даже, опираясь на палку, старый Тит Анний Луск; он сыплет злобными, ядовитыми словами. Мульвий помнит и его. Как он ненавидит их всех! Они убили Тиберия, а тот, предчувствуя беду, не пожалел своей жизни, пошёл на форум.

Мульвий заплакал.

«Но почему отец и Маний не собрали пахарей и не пришли в Рим на выборы? Почему они занялись своими делами, своим хозяйством, забыли о Тиберии? Разве можно было оставлять его одного!»

Всю ночь Мульвий бродил по городу, освещённому факелами, смотрел, как эдилы бросали трупы в Тибр, и ненависть всё сильнее крепла в его сердце.

Начинался рассвет, когда Мульвий вошёл в атриум Афрания.

Здесь, несмотря на ранний час, было людно. В атриуме Мульвий увидел мужчину и женщину, а в стороне играли мальчик и малолетняя девочка. Не обращая внимания на гостей, Мульвий бросился к Афранию.

– Дедушка, какое горе! – закричал он и разрыдался.

Старый Афраний обнял его.

– Знаю, мальчик, знаю, – гладил он Мульвия по голове, и слёзы текли по морщинистым щекам. – Его нашу надежду, они убили…

Старик долго утирал слёзы ладонями.

– Не плачь, отец, – заговорил мужчина. – Проклятого убийцу мы растерзаем или выгоним из Италии. Я не успокоюсь, не уеду из Рима, пока подлый Назика будет ходить по улицам Рима, дышать с нами одним воздухом…

– Что ты задумал, Сервий? – отозвался Афраний.

– Народ расправится со Сципионом Назикой!

– Но ведь убивал не один Сципион Назика, много сенаторов.

– Сципион Назика был зачинщиком. Он повёл за собой сенаторов… Они не осмелились его ослушаться… ведь он верховный жрец, – отрывисто говорил Сервий. – Ещё там, в Сицилии, мы с Тукцией мечтали возвратиться в Италию. Тоска по родине не давала нам покоя. А когда распространился слух о борьбе плебеев за землю и о том, что Гракх стал народным трибуном, тут я не выдержал. «Моё место там», – сказал я жене, и, продав хижину, сад и виноградник, мы отправились в Рим.

– Понимаю, – кивнул Афраний. – Тебя позвала земля, и ты не мог устоять перед её силой…

– Отец, это такая сила, такая сила…

– Большей силы нет для земледельца.

Споры шли долго.

– Сервий горяч, безрассуден, но когда его убеждали перейти на сторону рабов, изменить отечеству, – он отказался, – рассказывала старому Афранию Тукция.

– Не хватало ещё глупости идти против римлян, убивать друг друга! – сказала Марция.

– О Юпитер! – вскричал Афраний. – Она ничего не понимает! Ведь раб был таким же свободным, как ты, старая… Ведь ты свободна, свободна? – говорил он, хватая её за руку и насмешливо заглядывая в глаза. – А вот возьму и продам тебя в рабство – что будешь тогда делать?

– Нет такого закона, чтобы продавать римлян в рабство.

– А такой закон нобили готовы возобновить, недаром они обвиняли в этом Гракха. И я хочу просить своего патрона, чтобы он провёл закон, – подшучивал Афраний. – И в самом деле, надо продавать строптивых старух в рабство – лучше всего в Африку или в Азию.

Сервий и Мульвий молчали, а Тукция растерянно поглядывала на них.

– Что ты выдумал, старый? – закричала Марция, несколько струсив. – Я-то ещё могу работать и нигде не пропаду. А вот тебя бы на моё место – новые хозяева повесились бы: кому нужен такой старый бездельник?..

– Ну, успокойся, жена, я только пошутил… Но если ты будешь много ворчать и бегать по соседям, то тебе придётся плохо!

– Ну, ну, «плохо», – смягчившись, молвила Марция, и улыбка мелькнула на её сморщенном лице. – А если ты будешь пугать меня своими речами, придётся тебе познакомиться с палкой! Я терплю, терплю твои чудачества, а как выведешь меня из терпения – не миновать тебе палочных поцелуев!

– Вот выдумала! – пробормотал Афраний, отмахиваясь от неё.

Перед вечером Сервий сказал:

– Ну, я пойду, – и подмигнул Мульвию. – Мы скоро вернёмся!

– Куда идёте? – спросил Афраний.

– К Папирию Карбону. Надо побеседовать с ним.

– А в Риме ли Карбон? – с сомнением сказал старик. – Он, вероятно, распределяет земельные участки.

– Если его нет, обойдёмся без него.

Они шли по пустынным улицам. Смеркалось, и предметы, казалось, отступали, скрываясь за серой дымкой. На площадях ещё не горели светильни, и первая стража, гремя оружием, вырисовывалась длинной тенью.

Мульвий знал, где жил Папирий Карбон, и подвёл Сервия к большому дому, окружённому низенькими домиками и хижинами.

– Подожди меня, – сказал мальчик и скрылся в темноте.

Вскоре он вернулся.

– Карбона нет дома, зато есть Геспер. Он что-то замышляет… Там совещание… – прерывисто говорил Мульвий, хватая Сервия за руку и увлекая за собою. – Идём, идём… Они ждут тебя…

Сервий не знал Геспера и тихо спросил:

– Кто он?

– Это вольноотпущенник… Идём, идём!

Они вошли в атриум небольшого домика, смежного с большим домом. В очаге горел огонь, и яркое пламя освещало лица плебеев. Высокого роста молодой человек во фригийской шапке стоял у самого очага и что-то говорил. Он обернулся к входившим, и пламя осветило крупные черты его лица.

– …и я предлагаю, квириты, – говорил Геспер, – нападать на Сципиона Назику на улицах, площадях, набережной и всюду, куда ни ступит его нога. Но нападать не открыто, а осыпать его камнями из-за оград, из портиков и тотчас же скрываться. И повсюду кричать: «Вон, убийца, из Рима! Вон из Италии!» Квириты! Мы должны заставить оптимата бежать из Италии под страхом смерти.

– Он верховный жрец, – сказал кто-то.

– Когда верховный жрец становится зачинщиком злодейства, убийцей, он перестаёт быть жрецом.

Сервий подошёл к Гесперу:

– Я друг Тита и Мания, – ты, вероятно, слыхал о них? А это Мульвий – сын Тита.

– Как не знать Тита, Мания! – вскричал Геспер, сжимая руку Сервия. – Откуда ты и надолго ли задержишься в Риме?

– Я не успокоюсь до тех пор, пока Гракх не будет отомщён.

Геспер улыбнулся, суровые глаза его потеплели.

– Пусть воздадут тебе боги за дружбу и решимость наказать злодея! – взволнованно произнёс он, обнимая Сервия.

Когда все расходились, Геспер взял Сервия под руку:

– Расскажи о себе. Ты из Сицилии? А что слышно о восстании рабов? Как думаешь, устоят они?

– Когда я был в Сицилии, ходили слухи, что рабам не устоять против римских легионов.

Геспер, подавив вздох, тихо сказал:

– Трудно бороться с Римом, трудно бороться с оптиматами, но всё же надо бороться. Если даже всюду постигнет нас неудача, то останется ещё надежда – надежда опять начать всё снова.

– Ты мужествен и упорен, Геспер!

– Я делаю, Сервий, то, что делал Гракх, что надо делать и нам. Иначе незачем жить на свете.

Мульвий опустил голову; слёзы медленно покатились по его щекам.

Глава XV

– Слыхал, дедушка? – вбегая в хижину, запыхавшись, говорил Мульвий. – Из Иберии вернулся Сципион Эмилиан…

– Опоздал, мальчик! Я видел вчера его триумф и скажу, что более великолепного зрелища я не видел в своей жизни! Триумфатор был подобен самому Юпитеру, он…

– Дедушка, я тоже видел триумф, но Сервий запретил говорить тебе о прибытии Сципиона из Иберии. Он опасался, как бы ты, старый, не попал в толчею и тебя не задавили.

– То-то вы пропадали три дня, а где – неизвестно! Моя старуха ворчала, что похлёбка перестаивается, и решила, что вас посадили в тюрьму.

– За что же? – засмеялся Мульвий.

– А за что сажают строптивых популяров? Сципион Назика, говорят, не может успокоиться: его соглядатаи рыщут, как бешеные волки по всему городу.

– Но как ты, дедушка, добрался до Священной улицы?

– Я не только был на Священной улице, – гордо сказал Афраний, – но и на форуме! А кто, думаешь, сопровождал меня? Никогда не угадаешь! – И старик хитро прищурился.

– Кто-нибудь из соседей?

– Нет. А ты подумай, мальчик!

Мульвий с удивлением взглянул на него:

– Неужели…

– Она, она! Моя старуха! Она принарядилась и сказала мне: «Народ бежит смотреть на Сципиона, пойдём тоже!» Мы видели сенаторов, шедших впереди, повозки, нагружённые золотыми и серебряными сосудами, пленников в цепях. А когда появился триумфатор и заиграла музыка – о боги милостивые! – я подумал, что нахожусь на Олимпе! Я увидел на колеснице Сципиона Эмилиана, похожего лицом и величием на Юпитера, и вместе с другими кричал приветствия, да так громко, что Сципион обернулся ко мне и, улыбнувшись, махнул лавровой ветвью. А воины кричали: «Иду в триумфе!» И народ повторял эти слова…

– А ты был, дедушка, на пиру? – перебил Мульвий. – Сколько столов стояло на улицах, и можно было есть и пить что только захочешь…

– Нет, на пиру я не был – устал и отправился домой.

– Значит, ты не получил подарка?

– А ты получил?

– Смотри!

И Мульвий протянул ему блестящую бронзовую фибулу. [123]123
  Фи́була– застёжка для одежды.


[Закрыть]

Афраний взял её, осмотрел со всех сторон и сказал:

– Пир будет продолжаться ещё два дня. То-то моей старухи нет: она, наверное, уже там, пьёт сладкий мульс [124]124
  Му́льс– вино, смешанное с мёдом.


[Закрыть]. Лишь бы пьяная не пришла, а то подарок потеряет!

– Дедушка, я сбегаю и приведу её!

– Не торопись. Раньше вечера она не вернётся – знаю я её! – И, засмеявшись, Афраний сказал: – Покажи ещё раз эту фибулу. Хороша! А ты будешь носить её? Нравится она тебе? Конечно, нравится. Отдай её мне – ведь я не получил подарка. А ты можешь пойти туда ещё раз, и тебе дадут другую фибулу.

– Бери, дедушка, – согласился Мульвий, хотя ему было жаль расстаться с застёжкой.

– Старуха, наверное, тоже получит фибулу, – продолжал Афраний. – Женщины любят украшения! Но если ей дадут что-нибудь другое, мужское, то я обменяю свою фибулу, как думаешь, Мульвий?

– Ты прав, дедушка… – Мульвий прислушивался к шагам, доносившимся снаружи.

Вошёл Сервий.

– А я думал, что и ты на пиру! – воскликнул Афраний, оглядывая его с ног до головы. – Где ты был? Встречал и чествовал Сципиона Эмилиана?

– Да, я видел его, но не затем я ходил на триумф.

– А зачем?

– Я говорил с народом. Разве можно забыть Гракха! Надо отомстить за него Сципиону Назике.

– И, конечно, говорил напрасно: сейчас плебсу не до мести – он пирует…

– Но после торжества…

– После пиршества – иные разговоры, иные дела…

Сервий рассказал, что выследил Сципиона Назику, сопровождаемого ликторами, [125]125
  Ли́кторы– стражи, сопровождавшие высших магистратов.


[Закрыть]и, спрятавшись за каменную изгородь, стал осыпать их камнями. Сципион Назика принуждён был скрыться в храме.

– Пусть кончится празднество, – продолжал Сервий, – и тогда популяры выступят разом против Назики. Плебс должен изгнать его из Италии!

– За убийство Тиберия его следовало бы растерзать! – твёрдо сказал Афраний. – Изгнание – слишком милосердная кара.

Но Сервий подумал: «Убить – это сразу пресечь жизнь, а изгнать – значит, лишить возможности жить под небом Италии, слышать родную речь… Мучиться, медленно угасая, как светильник, лишённый масла. О боги! Не так ли я жил в Сицилии у Деция? Но меня поддерживала любовь к Тукции, детям…»

Не ответив на слова Афрания, Сервий вышел из хижины. На пороге сидела Тукция, пришивая большие заплаты к своей голубой тунике, и напевала:

 
Жизнь течёт, как сон.
Дни и ночи мчатся.
Вороха их старый Хронос
Дряхлою рукой сгребает.
 
 
О, взгляни на нас
С высоты Юпитер,
И осыпь дождём звенящим
Землю из лиловой тучи!
 
 
О земля, земля,
Наша жизнь и радость!
Дождевые зёрна эти
Вырастут для нас в колосья!
 

Сервий растроганно посмотрел на жену – она пела его любимую песню. Он заслушался, думая о земле, о пахоте, севе, утреннем золоте востока, лазурном небе и предзакатном пламени, и подхватил сильным голосом:

 
Жизнь течёт, как сон,
Дни и ночи мчатся…
По тебе, земля, мы ходим
И в тебя, земля, мы ляжем…
 

Он положил руку на голову Тукции и тихо сказал:

– Когда мы выполним, жена, свой долг, мы отправимся в Цереаты…

– Какой долг? – спросила Тукция.

– Разве ты забыла? – упрекнул её Сервий. – Разве ты уже успела забыть о смерти Гракха?..

– О нет! – воскликнула Тукция. – Нет! Теперь я поняла: да, муж, пока злодей не будет изгнан из Италии, мы не вернёмся в родные места! – Глаза её наполнились слезами, и она, прижимаясь к Сервию, шептала: – Пусть братоубийца никогда больше не увидит неба Италии!

Глава XVI

Сервий выслеживал Сципиона Назику возле регии – небольшого царского дома, потемневшего от старости, который был, по преданию, жилищем Нумы Помпилия, а затем стал местом пребывания верховного жреца.

Спрятавшись за невысокую каменную изгородь, с пращой наготове, Сервий часами дожидался появления Сципиона Назики. Он наблюдал в щель, образовавшуюся между отёсанными камнями, за форумом. Рядом с регией возвышался храм Весты; там жили весталки, посвятившие долгие годы своей жизни служению богине и строго следившие за тем, чтобы огонь не потухал на алтаре.

Думая о весталках, Сервий испытывал чувство жалости к девушкам, отрешённым от шумной жизни с её радостями.

«Они тихо горят, как огонь, охраняемый ими, – неслись мысли. – Сгорает жизнь, остаётся холодный пепел…»

Сервий не спускал глаз с регии, дожидаясь выхода верховного жреца. На форуме было много народу.

Наконец появились ликторы со связками прутьев, затем вышел огромный человек с сурово нахмуренными бровями. Он сделал несколько шагов, что-то сказал, и ликторы тронулись в путь.

Сервий метнул из пращи камень, но промахнулся: камень попал в пирожника, тот упал, и пирожки рассыпались по каменным плитам. Смятение охватило форум, послышались крики, люди обратились в бегство.

Сципион Назика остановился: таким нападениям он подвергался каждый раз, когда выходил на улицу. Кликнув эдилов, он приказал:

– Ловить злодеев, нарушающих порядок!

Но уже отовсюду неслись крики:

– Убийца! Вон из Рима!

– Вон из Италии!

На помощь Сервию спешили Геспер и плебеи. Они швыряли камни и осколки черепицы. Толпа за изгородями росла. Люди появлялись на перекрёстке улиц и, оскорбляя Сципиона Назику, бросая в него куски дерева, быстро исчезали за домами.

– Вон из Рима!

– Вон из Италии!

– Проклятый богами убийца!

Сципион Назика остановился, взор его обратился в сторону Капитолия. Он, верховный жрец, проклят богами? Нет, это ложь!

– Эй вы, ослиные головы! – загрохотал он. – Я, верховный жрец, спас отечество от тирании Гракха, а вы смеете оскорблять меня! Проклятые безбожники и злодеи! Эй, эдилы, ловите злодеев, а вы, ликторы, тащите их в темницу…

Но тут он умолк, схватившись за голову. Камень, брошенный Сервием, угодил в него с такой силой, что Сципион Назика едва устоял на ногах.

Он выплюнул кровь, лицо стало зловещим.

– Вперёд, ликторы! – заревел он.

Град камней полетел ему навстречу.

Сципион Назика принуждён был скрыться.

* * *

Узнав от рабов о том, что Сципион Назика собирается на время удалиться на свою виллу, чтобы там переждать, когда плебс забудет своего кумира – Гракха, Сервий объявил плебеям:

– Ночью убийца покинул Рим. Надо выгнать его из Италии.

– А как это сделать? – спросил Геспер.

– Преследовать его повсюду! – решительно сказал Сервий. – Не давать ему покоя нигде! Вынудить его покинуть Италию! Отомстить за Гракха!

– Верно! – закричали плебеи, потрясая кулаками. – За ним, за ним!

На своей вилле Сципион Назика пробыл только один день: куда бы он ни пошёл, всюду летели в него камни, а крики: «Убийца, вон из Италии!» – оглушали его. Это было невыносимо, и он вечером вернулся в Рим, чтобы посоветоваться со Сципионом Эмилианом и сенаторами, что делать.

– Надо тебе покинуть Италию, – выслушав его, решил Сципион Эмилиан. – Поезжай с сенатской комиссией в Пергам, тем более что Пергамское царство завещано Атталом Третьим Риму. Там есть замечательная библиотека, и ты сможешь посвятить свой досуг изучению трудов знаменитых учёных и философов. – И, обнимая Сципиона Назику, он прибавил: – Римский народ не понял ещё, какое великое дело ты сделал для республики.

Когда Сципион Назика уезжал из Рима, толпы плебеев окружили его повозку. Осыпаемый угрозами, оскорблениями и плевками, он молчал, сжимая в бессильной ярости кулаки. Но так как крики плебеев не прекращались и за его повозкой бежали люди, проклиная его, Сципион Назика не выдержал:

– Погодите, негодяи, я вернусь, и тогда вы ответите за всё!

– Нет, не вернёшься, Назика! – крикнул Сервий. – Плебс не допустит, чтобы убийца Гракха жил под небом Италии!