Текст книги "Внимание! Мы ищем маму (СИ)"

Автор книги: Милана Лотос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

29.

– Абсолютно, – не ведясь на ее манипуляции, ответил я, – а если нужно будет, проведу тест ДНК. Но я и так вижу, что Степка мой. Так что хватит, Маш. Довольно.

Маша быстро заткнулась, поняв, что проиграла, и отвернувшись к стене, громко разрыдалась.

Я тихо вышел из палаты, тихо прикрыл дверь.

И лишь тогда позволил себе глубоко вздохнуть. Надеюсь, она всё же подумает и примет адекватное решение.

После разговора с Машей я зашёл в кабинет Насти. Мои пацаны ждали меня там. Стёпа сидел, уткнувшись в телефон, который я ему оставил и играл в какую-то игру.

А «бублик» сидел за столом и сосредоточенно водил фломастерами по бумаге.

Я подошёл ближе и наклонился, заглянув Тёме через плечо. На бумаге был изображён огромный человек, очень похожий на меня. Рядом стоял Стёпа, держа меня за руку, с другой стороны – Тёма. А между нами находилась ещё одна девушка.

Кто она?

Маша или Настя?

– Как они себя вели, Насть?

– Всё отлично. Не переживай, Андрей, я умею ладить с детьми. Не просто же так я стала педиатром. Дети любят меня.

– Это хорошо. Очень хорошо.

Я вытер платком с лица проступивший пот и практически рухнул в кресло.

– Что с тобой? Хочешь воды? – она подошла ко мне и положила ладонь мне на лоб. – Нет, ты не горячий, но видно, что ты устал. Хочешь, я тебе чаю налью?

– Да, было бы неплохо… Чёрт, совсем вымотался. За последние дни…

– Тяжёлый разговор с бывшей женой, да.

– Очень тяжёлый. Опять истерика, опять ультиматумы. Она явно хочет свести меня в могилу. Тяжёлая женщина.

Я говорил тихо, чтобы ребята не услышали, но мне показалось, Стёпа даже замер, навострил уши, когда я начал говорить про Машу. Он явно понимал, о ком речь, и очень из-за этого переживал.

– Она подписала документы, – выдохнув, произнес я.

– Правда? – как-то слишком радостно отреагировала Настя и села рядом со мной. – Она готова отказаться от детей?

– Думаю, да. Иначе не видать ей денег Игнатенко. А без этих денег она долго не проживёт.

– Наверное, ты прав. Хотя я, как женщина, её не понимаю. Ради детей многие матери жертвуют жизнью, а здесь она так поступает. Наверное, я чего-то не понимаю в этой жизни.

– Да всё ты понимаешь, Насть. Просто есть несколько типов женщин. Одни выбирают детей и делают всё ради них. А другие – карьеру, деньги, статус. Живут ради себя. А когда появляются дети, они могут всё перечеркнуть и оставить их, как кукушки, на первого попавшегося человека. На мать, на отца… на кого угодно. Им так проще.

Забрав детей из Настиного кабинета, мы поехали в магазин. Нам нужно было срочно подготовиться к приходу опеки. Настя осталась работать, пообещала закончить побыстрее и встретиться с нами.

Она обещала подготовить документы и привезти их нам вечером.

Когда мы уже подъезжали к магазину, мой телефон завибрировал. Я не стал включать громкую связь, а надел наушник.

– Я слушаю.

– Проскуров Андрей Игнатьевич, добрый день. Это вас из опеки беспокоят.

“Нелёгкая!” – мелькнуло у меня в голове.

– Да, я слушаю. Что вы хотели? – мой голос стал напряжённым, я вцепился в руль так, что костяшки пальцев побелели. Я знал, что этот звонок произойдёт. Просто не думал, что так скоро.

– Андрей Игнатьевич, вы сегодня будете дома?

– Вечером буду. Я сейчас на работу еду.

– А дети?

– Какие дети?

– Что? Какие дети? Вы издеваетесь? Ваши дети – Степан и Артём Проскуровы.

– А-а-а-а-а, эти дети, – усмехнулся я, пытаясь снять напряжение, – они со мной.

– То есть вы везёте их к себе на работу, я так понимаю?

– Всё правильно вы понимаете, – сквозь зубы процедил я. – Я пока не могу устроить их в детский сад, у меня нет такой возможности.

– Дело в деньгах?

– Нет, не в деньгах! Денег у меня достаточно. Хватает на жизнь, и на детей моих хватит. Я собираю документы для того, чтобы устроить их в детский сад. А пока не собрал, они ездят со мной на работу. Не переживайте, они накормлены, напоены, вымытые. И вообще, у них всё в порядке.

– Я очень рада за них. Подскажите, во сколько вы сегодня вечером будете дома?

– После восьми вечера.

– Так не пойдёт? Мы так не работаем. Завтра утром вы будете дома?

– Ну, утром я, конечно, буду дома. Мы будем собираться, завтракать, собираться на мою работу, а также за документами, которые нужны для детского сада… У нас всё по графику.

– Завтра в восемь утра мы к вам подойдем. Проверим вашу квартиру на возможность проживания ваших детей с вами. Вам всё ясно?

– Предельно.

– Тогда всего хорошего. До свидания.

– Угу.

Я положил трубку и мысленно выругался матом.

Ругаться при детях я не собирался.

Значит, опека будет завтра. В восемь утра.

В этом случае нам нужно было срочно купить всё необходимое, чтобы условия жизни детей соответствовали их правилам.

Но без Насти тут мне было точно не справиться. Я быстро набрал её номер и включил громкую связь. Она ответила практически сразу.

– Я слушаю.

– Ты мне… ты мне очень нужна сейчас.

– Мне это очень льстит, Андрюш, но я сейчас на работе.

– Я знаю! Не в том смысле, что нужна… Ну, то есть нужна… В общем, звонили из опеки, – пробурчал я.

– О-о-о… Понятно. Ну, этого следовало ожидать. Они очень оперативно работают. Нам нужно подготовиться.

– Они завтра утром придут! – почти выкрикнул я, быстро глядя в лобовое стекло, чтобы не пропустить поворот.

– Я ещё как минимум час буду на работе. А куда ты сейчас направляешься?

– Мы едем в мебельный магазин. Покупать двухъярусную кровать, а также тумбочки и шкаф. Всё нужно купить срочно. Заказывать мебель времени нет – будем брать что есть.

– Я подъеду к мебельному магазину. Скинь мне адрес.

– Я просто боюсь, что мы не справимся. Что ещё нужно?

– Начинайте выбирать с того, что ты сказал. Когда я подъеду, докупим остальное. Не переживай, мы справимся все вместе. Мы обязательно справимся.

– Спасибо, Насть. Ты настоящая палочка-выручалочка. Чтобы я без тебя делал…

– Даже не знаю, – усмехнулась девушка и положила трубку.

А я вдруг понял, куда хочу пригласить эту красивую женщину, чтобы удивить ее по-настоящему.

Я улыбался как идиот, и это было отчетливо видно в зеркале, и не только мне.

30.

Я положил трубку и посмотрел на Стёпу. Он был нахмурен, смотрел на меня искоса, и я не понимал, что не так.

– Что-то случилось?

– Ты был сегодня у мамы? – прошипел он.

– Да, был. А что?

– А почему ты не хочешь отвести нас к ней?

– Сын… она… она плохо выглядит. И сейчас совершенно не готова с тобой встретиться. И с Тёмой тоже. Подожди, она, как только выздоровеет, вы с ней увидитесь.

Я подумал, что этого может и не случиться, если Маша будет вести себя так и дальше. Суд может запретить ей приближаться к детям на сотни метров.

Но говорить об этом сыну мне не хотелось.

– А что с мамой?

– Она болеет. Тяжело болеет. Но врачи дают хороший шанс. Она может выздороветь. У неё скоро операция. И после этого, когда она пойдёт на поправку, вы сможете с ней встретиться.

– Ты не врёшь? – тихо спросил сын.

– Когда я тебе врал? Я хочу тебе только самого лучшего, Степ. Но сейчас ты не можешь увидеться с матерью, как бы ты этого не хотел. Дай ей выздороветь, и тогда… тогда всё получится.

– Ты обещаешь мне?

– Я обещаю, что сделаю всё возможное.

– Отец, почему она нас бросила. Мы ей что не нужны?

– Не говори так, сынок. Просто твоя мама совершила ошибку. Но она продолжает оставаться вашей матерью. И она любит вас. А то, что случилось… Тебе надо просто простить её и забыть. Мы все совершаем ошибки, сынок. Каждый из нас. Иногда это случается. Иногда это бывает фатально. Но самое важное качество человека – умение прощать. Когда ты научишься прощать людей за серьёзные ошибки, это будет означать, что ты стал настоящим мужчиной, настоящим человеком. Я уверен, что твоя мама не хотела причинить тебе боль. Но так уж вышло. Возможно, она действовала из лучших побуждений, но, к сожалению, немного облажалась.

– Она бросила нас из лучших побуждений? – голос Стёпы дрогнул.

– Не осуждай её сейчас. Не думай об этом. Потом, когда мама выздоровеет, ты спросишь у неё, почему она так поступила. А сейчас… сейчас давай забудем обо всём и будем думать только о том, что мы купим в магазине. Да, бублик?

Я повернулся и посмотрел на своего младшего, который сидел в автокресле и играл со своей новой игрушкой, которую ему подарили в больнице.

– А что мы купим в магазине? – пролепетал Тёма. – Конфеты и сладости?

– Ну, куда без этого. Обязательно купим. И конфеты, и сладости. Но сначала нужно купить кроватку.

– А что, у нас нету кловатки? – спросил Тёма, не выговаривая букву «р».

– Скоро будет, малыш.

Надо сводить его к логопеду, – отметил я про себя, мысленно добавив это в бесконечный список дел. Спрошу у Насти, к кому лучше обратиться.

Я становился лучшей версией себя, и мне это чертовски нравилось.

Мы приехали в магазин – большой, яркий, пахнущий деревом и новизной.

Я сразу же скинул Насте геолокацию, взял пацанов за руки, и мы быстрым шагом направились в детскую зону мебели.

Кровати.

Здесь их было видимо-невидимо на любой вкус и кошелёк. И вот тут-то я понял, что мой кошелёк сейчас сильно похудеет. Детская мебель оказалась очень дорогой. Но без кровати, шкафа и уголка для школы, за которым бы сидел Стёпа, опека нас линчует. Решено, придётся раскошелиться.

– Я могу вам помочь? – услышал я за спиной приятный женский голос и обернулся.

Передо мной стояла девушка-консультант. Довольно симпатичная, с тёмными волосами и ярким макияжем глаз.

– Нам нужна двухъярусная кровать для вот этих двух сорванцов.

– То, на что вы сейчас смотрите, – образец. Но мы можем сделать на заказ такую же через две-три недели.

– Нам не нужно через две-три недели, – сердито ответил я и взлохматил волосы у Стёпы. – Нам нужно сейчас. Вот прямо здесь и сейчас. Может, есть другой вариант?

– Есть. Только он будет немного дороже.

– Дороже вот этой суммы на ценнике. Вы серьёзно? Она что, золотая?

– Нет. Просто это последняя модель. И это не выставочный образец. Двухъярусные кровати сейчас практически не делают, их очень мало осталось, поэтому и такая цена. Показать?

– Показывайте, – уныло вздохнул и посмотрел на улыбающихся пацанов.

Спустя несколько десятков просмотренных кроватей она показала нам ту самую. Ценник меня, мягко говоря, положил на лопатки.

Хорошо, что у меня есть кредитная карта, – с горькой иронией подумал я. Раз уж влез в эту авантюру, надо доводить до конца.

Мы быстро оформили кровать, чтобы её не утащил случайный покупатель. То, что кровать была дороже аналогов, стало плюсом – бонусом к ней шли две прикроватные тумбы и шкаф за полцены. Я был несказанно рад. Оставалось купить только школьный уголок для Степы.

И тут на горизонте появилась Настя.

Моя Настасья. Красивая, сексуальная, невероятная. Она смотрела на меня так, будто я был центром её вселенной, и это мне безумно льстило.

– Андрей! – она помахала мне рукой, и я не смог сдержать улыбки.

– Подходите сюда, тетя Настя! Мы уже почти всё купили, – обрадованно сообщил ей Стёпа.

– И что же вы купили?

– Мы купили кловатку! – пролепетал Тёма. – А ещё… а ещё мы купили шкаф! Тумбочки!

– А игрушки вы не купили? – заигрывающе спросила меня Настя и посмотрела в сторону большого отдела с игрушками.

– Мы идём покупать иглушки? – закричал Тёма и побежал в этот отдел. Стёпа побежал за ним.

А я удручённо посмотрел на Настю:

– Это ты зря. Кажется, мой кредитный лимит исчерпан на сегодня.

– Ой, да ладно! Купим сейчас пару игрушек – и домой поедем. Они одну игрушку увидят, и больше им не надо.

– Ну, если так… то ладно. Потому что моя платёжеспособность резко пошатнулась.

– Не переживай, это только начало. Вот зима настанет – нужно будет покупать ещё и зимнюю одежду. Вот тогда ты точно разоришься.

– Об этом я как-то не подумал.

– Если ты готов, я могу предложить варианты не совсем новой одежды. У меня есть знакомые с детьми, они готовы поделиться зимними комплектами. Просто не все соглашаются. Всем нужно лучшее, новое, брендовое.

– Мне нужно комфортное и качественное. За брендами не гонюсь. И, если получится приобрести зимние вещи для пацанов чуть дешевле, я буду тебе очень благодарен.

– Ну всё, договорились. Слушай, а ты ещё что-то хотел, когда звал меня в этот магазин?

– Я думала, мы не справимся… но нам одна очень милая, симпатичная продавщица помогла.

– Милая и симпатичная? Прям так?

– Ты же не ревнуешь?

– Нет, ну что ты, с чего бы? – она улыбнулась, но в её глазах мелькнула искорка. – Значит, я тебе больше не нужна?

– В каком плане? – непонимающе взглянул на девушку. Она была мне очень нужна, очень. Без нее у меня все валилось из рук.

– Ну, раз ты всё выбрал… Можно ехать домой? Просто у меня сегодня ещё дела.

– Какие дела? – спросил я и почесал затылок.

– У меня свидание.

– Свидание? – Она произнесла это так легко, словно говорила о чём-то само собой разумеющемся. У меня внутри всё как-то резко оборвалось. – Ты ведь сейчас шутишь, да?

– В каком смысле?

– А как же дети? Ужин? Насть, ты что, нас бросаешь?

– Я вас не бросаю, – улыбнулась она, – у меня просто сегодня свидание.

– Да, я понял… понял, – удручённо ответил я, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Вот этого я точно не ожидал.

– Ну, я пошла, Андрюш. Пока!

– Пока, Настя. Хорошо тебе отдохнуть. А если станет на сведении совсем невмоготу, ты знаешь, где нас искать.

Она засмеялась и выпорхнула как птичка, а я… пошел выбирать пацанам игрушки. Похоже, моя холостяцкая жизнь закончилась. Я стал отцом-одиночкой, и именно сейчас это почему-то жутко удручало.

31.

Вечер превратился в хаотичный, но невероятно весёлый марафон по обустройству дома. Пока я, обливаясь потом, пытался собрать двухъярусную кровать по инструкции, больше напоминающей ребус из «Кода да Винчи», пацаны принялись распаковывать игрушки.

– Пап, смотли! – Тёма, с лицом, перемазанным в сырном попкорне, торжественно водрузил на гору мягких игрушек резиновый меч. – Я лыцаль и у меня есть свой длакон!

– А я – дракон! – зарычал Стёпа, натянув на голову маску какого-то фантастического монстра.

По квартире разносился запах солёного попкорна, доносившийся из микроволновки, и звучала бодрая музыка из мультфильма, который они включили на полную громкость. Воздух был наполнен смехом, криками «Атакуй!» и звонким стуком моего молотка. В этом хаосе была какая-то магия. Несмотря на усталость, спину, отзывающуюся тупой болью, и гору непонятных винтиков, я ловил себя на мысли, что счастлив. По-настоящему. Мы с моими пацанами были не просто командой… мы были семьей.

Собрать шкаф оказалось проще, а вот школьный уголок для Стёпы стал новой головоломкой. Я уже почти закрутил последнюю полку, как Тёма, носившийся вокруг, как ураган, зацепился ногой за провод от моей дрели.

– Осторожно, бублик! – крикнул я, но было поздно.

Дрель с грохотом рухнула на пол, а Тёма, потеряв равновесие, шлёпнулся прямо на только что собранную гору попкорна. На секунду воцарилась тишина, а затем он разразился смехом, держа в каждой руке по рассыпавшемуся хрустящему «снежку». Стёпа, глядя на него, тоже захохотал. И я не выдержал. Мы сидели среди разбросанных деталей мебели, игрушек и попкорна, и смеялись до слёз. В этот момент все проблемы – опека, Маша, Игнатенко – отошли на второй план. Существовали только мы трое и наша маленькая крепость.

– Ну что, дракон и рыцарь, – вытер я слезу, подмигнув им. – Помогайте дракону-папе дособирать этот школьный замок для принца Стёпы.

Мы втроём водрузили столешницу на место, и я с гордостью посмотрел на результат: просторная двухъярусная кровать, аккуратный шкаф и, наконец-то, собранный учебный стол. Квартира преобразилась. В ней появилось не просто место для сна, а дом. Наш дом.

Внезапно музыка из телевизора смолкла, сменившись навязчивой мелодией входящего видеозвонка в телефоне. На большом экране высветилось лицо Насти. Она была на фоне какого-то уютного ресторана, за её спиной мерцали свечи.

– Андрей, привет! – её голос звучал бодро и чуть возбуждённо. – Как вы там? Справились?

Я подхватил Тёму на руки и подошёл к камере вместе со Стёпой, демонстрируя наш вечерний хаос.

– Смотри! – я гордо провёл рукой по воздуху, показывая на кровать. – Всё собрали! Почти не осталось лишних деталей!

– Ой, какие вы молодцы! – Настя рассмеялась. – А я вот… э-э… задержусь. Не ждите, ложитесь спать.

В глазах у неё играли весёлые искорки, и щёки были румяными. Меня кольнула ревность, острая и неожиданная.

– Хорошо, – стараясь, чтобы в голосе не дрогнула ни одна нота, ответил я. – Хорошо тебе отдохнуть.

– Спасибо! Целую пацанов! Пока!

Связь прервалась. Экран снова погрузился в мультяшные краски, но настроение было безнадёжно испорчено. Я безумно завидовал тому незнакомцу, который сейчас сидел напротив неё при свечах и видел её счастливую улыбку. Я ведь ее тоже приглашал на свидание, и она мне тоже ответила согласием. У такой красавицы, наверно, куча поклонников.

– Пап, а тётя Настя скоро приедет? – спросил Тёма, обнимая меня за шею.

– Не знаю, сынок. Не знаю.

Мы принялись наводить порядок, но веселье уже поутихло. Я укладывал пацанов на их новую, пахнущую деревом кровать. Тёма почти сразу же уснул, прижав к себе нового плюшевого дракона. Стёпа лежал с открытыми глазами.

– Пап, а она к нам вернётся? – тихо спросил он, глядя в потолок.

Я понял, что он говорит не о Маше.

– Не знаю, Стёп. Надеюсь, что да.

Я поцеловал мальчишек, погасил свет и вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой. Разбросанный по полу попкорн хрустел под ногами. Я собрал несколько рассыпавшихся игрушек, выключил телевизор и сел на диван, чувствуя себя выжатым как лимон. Одиночество накатило новой тяжёлой волной. Я закрыл глаза, представляя, как Настя смеётся за столиком в ресторане с кем-то другим.

И в этот момент в тишине раздался резкий, настойчивый звонок в дверь.

“Настя?” – первая мысль пронеслась обжигающей надеждой. Может, она передумала? Вернулась к нам?

Я вскочил, сердце забилось чаще. Быстро поправив мятый свитер, я подошёл к двери и посмотрел в глазок.

На площадке, под холодным светом лампы, стояла не Настя.

Стояла моя бывшая жена Маша.

Она была без пальто, в больничной одежде, наскоро наброшенном поверх неё лёгком кардигане. Её лицо было бледным и осунувшимся, волосы растрёпаны. Но самое страшное были её глаза – горящие лихорадочным, нездоровым блеском.

В одной руке она сжимала смятый листок бумаги – те самые документы об отказе от прав? А в другой… в другой она держала большой кухонный нож, который тускло поблёскивал в свете лампочки.

Она не звонила снова, а просто стояла и смотрела прямо в глазок, словно знала, что я за дверью и вижу её.

– Андрей… – её голос, хриплый и пронзительный, прозвучал сквозь дверь, заставляя меня похолодеть. – Андрей, открой. Я пришла за своими детьми. Мы должны быть вместе. Навсегда.

32.

Сердце на секунду ушло в пятки, но тут же вернулось на место, застучав ровным, знакомым ритмом. Адреналин, который я когда-то знал как свои пять пальцев, очистил сознание, вытеснив панику холодной, выверенной концентрацией.

Бывший мент – это не просто слово, это мышление.

Я молча отошёл от двери, оставив Машу стоять в парадной. Первым делом – тихий щелчок замка на двери в детскую.

Главное – чтобы мальчишки не вышли и не увидели этого.

Затем я быстро прошел на кухню, схватил старое, толстое кухонное полотенце и налил в кружку горячего чаю из только что закипевшего чайника.

Вернувшись в прихожую, я глубоко вздохнул и повернул ключ в замке. Дверь открылась.

Маша стояла на том же месте, её тело напряжено, как струна. Увидев меня, она судорожно сжала рукоять ножа.

– Маш, заходи, – сказал я спокойно, как будто она пришла на чашку чая. – Ты замёрзла.

Она не двигалась, её взгляд был стеклянным и невидящим.

– Дет… дети мои… – прошептала она.

– Они тут. Спят. Тихо-тихо. Давай не будем их будить. Заходи, выпей чаю, согреешься.

Я сделал шаг назад, приглашая её внутрь. Этот спокойный, бытовой тон сбил её с толку. Она медленно, неуверенно переступила порог. В этот момент я действовал молниеносно.

Не делая резких движений, я мягко, но неотвратимо накрыл её руку с ножом толстым полотенцем. Она инстинктивно вскрикнула и попыталась дёрнуться, но моя хватка, отточенная годами, была железной. Одним точным движением я провернул её кисть – нож с глухим стуком упал на полотенце. Я тут же отшвырнул его ногой в угол прихожей, под шкаф.

Она ахнула и попыталась ударить меня свободной рукой, но я просто притянул её к себе, обхватив так, чтобы обездвижить, но не причинить боли. Обнял ее тощее тело, когда-то любимое, а сейчас жалкое.

– Всё, Маша. Всё, успокойся. Всё кончено, – говорил я ей тихо и настойчиво, прямо в ухо, как когда-то говорил обезумевшим от горя или наркотиков людям. – Ножа нет. Ты в безопасности. Дети в безопасности. Успокойся… милая.

Она забилась в истерике, её тело сотрясали рыдания. Она кричала, выкрикивала обрывки фраз – о любви, о предательстве, о том, как всё должно было быть. Я не перебивал, просто держал её, укачивал и шептал слова, которые давным-давно забыл:

– Милая, родная, тише… успокойся. Девочка… ну что ты. Зачем ты так?

Когда буря начала стихать, сменяясь истощёнными всхлипами, только тогда я ослабил хватку.

– Вот так. Молодец. Всё, хорошо.

Я подвел её к дивану, усадил и накинул на плечи плед, который валялся рядом. Затем подал ей кружку с чаем.

– Пей. Маленькими глотками. Вот так. Хорошо.

Пока она беспомощно прихлёбывала горячий чай, дрожащими руками обхватив кружку, я отошёл в сторону и набрал номер скорой помощи. Чётко, без эмоций, назвал адрес и описал состояние: «Женщина, психоневрологический статус изменён, только что обезврежена с холодным оружием, требуется осмотр психиатра».

Положив трубку, я вернулся и сел напротив неё на корточки, чтобы быть на одном уровне.

– Маш, слушай меня внимательно. Мальчишки спят за той дверью. Они не должны тебя видеть такой. Они не должны слышать криков. Ты понимаешь? Ты их мать. Ты же не хочешь их напугать?

Она подняла на меня заплаканные глаза, и в них на секунду мелькнуло что-то человеческое, осознанное. Она слабо кивнула.

– Я… я не хочу, – прошепелявила она. – Просто… не отпускай меня обратно. Не отпускай в ту палату.

– Сейчас приедут врачи. Они помогут. Я никуда не отпущу тебя одну. Я буду рядом, пока всё не уладится.

Она снова кивнула и прижалась щекой к кружке, словно ища в её тепле утешения. Я сидел напротив, наблюдая за ней, готовый в любой момент среагировать.

В квартире стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь её прерывистым дыханием и тиканьем часов в коридоре. Снаружи послышался отдалённый, но приближающийся вой сирены. Помощь была уже на пути.

И тут тишину разорвал тонкий, испуганный голос из-за двери:

– Папа?.. Я проснулся... Там страшный шум был...

Стёпа. Сердце у меня упало. Я метнул взгляд на Машу. Услышав голос сына, она замерла, а затем медленно подняла голову. Слёзы на её щеках ещё не высохли, но в глазах уже не было безумия – только щемящая, бесконечная тоска и внезапная, пронзительная ясность.

– Стёп... Степаша... – её шёпот был похож на шелест листьев.

Дверь в прихожую скрипнула, и на пороге появился Стёпа, который тер ладошками сонные глаза. Он увидел мать. Увидел её заплаканное лицо, больничную одежду, мою напряжённую позу. Его собственные глаза широко распахнулись от непонимания и страха.

Маша медленно подняла руку, будто хотела прикоснуться к сыну. На её губах мелькнула тень улыбки, слабой и едва заметной.

– Сыночек... – выдохнула она и поднялась с дивана.

И в этот момент громкий, настойчивый звонок в дверь прорезал тишину, заставляя нас всех вздрогнуть.

– Скорая, – прошептал я.

Стёпа, испуганный звонком и всей этой странной, пугающей картиной, прильнул ко мне.

Я посмотрел на Машу, потом на дверь, за которой стояла помощь, а затем на испуганное лицо сына. И понял, что ад только начинается.

– Папа, – дрожащим шёпотом прошептал Стёпа, вжимаясь в меня. – Она теперь с нами останется?

Ответ застрял у меня в горле. Я не знал, что сказать. А снаружи звонок повторился, на этот раз более нетерпеливо.