Текст книги "Сердце без любви (СИ)"

Автор книги: Мила Ваниль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Ни… ни… нигде… – заикается Алесси. – Я-а-а… Ох, сэ-э-эр…

– Говори правду, Бэмби. Иначе останешься неудовлетворенной.

– Смотрела… – хнычет она, ерзая попой так, что у меня пересыхает в горле. – Смотрела, как делают другие.

– Где? – Я догадался, что она почерпнула знания из видеороликов, но игру надо довести до конца.

– В интернете. Это правда, сэр!

Резким движением выдергиваю шарики и отбрасываю их в сторону, сжимаю пальцами клитор, а другой рукой срываю оба зажима с сосков, потянув за цепочку. Алесси кричит от боли и одновременно содрогается в оргазме. И я чувствую, что взорвусь, если немедленно не получу то же самое.

Одним движением разворачиваю обмякшую девушку поперек столика так, что ее голова свисает.

– Открой рот, Бэмби… – хриплю я. – Или останови меня.

Приспускаю штаны и тычусь членом в ее мягкие губы. Если она произнесет стоп-слово, то придется удовлетворять себя самому, однако Алесси приоткрывает рот, и кончик языка лижет головку.

Толкаюсь глубже, в глазах темнеет, но она вдруг выталкивает член изо рта.

– Же… желтый…

Испытываю разочарование, но Алесси, и правда, еще неопытна для такого минета.

– Ничего, все в порядке, Бэмби.

– Нет, не останавливайся… тесь, – просит она, путаясь в словах. – Направьте меня, сэр. Пожалуйста… как…

– Обхвати губами. – Я вновь пододвигаюсь ближе и кайфую, когда член скользит по нёбу. – Вдох и задержи дыхание. Выдыхай.

Это чудо, но Алесси так легко управлять! Она немного давится с непривычки, но все же улавливает ритм и позволяет члену проникать в горло. Я наращиваю темп… и без предупреждения кончаю ей в рот. Единственное, что успеваю – приподнять голову Алесси, чтобы она не захлебнулась. Кажется, пора добавлять к татуировке с собственным именем второе слово: кретин.

Алесси глотает сперму и облизывает губы.

– Вкусно, – выдыхает она.

Извинения застревают в глотке. Как я мог забыть, что Алесси – особенная рабыня? Она не заметит моей оплошности и примет все, как награду.

Перекладываю ее в прежнее положение и отцепляю карабины.

– Подвигай руками и ногами, если затекли, – велю я и отхожу, чтобы подготовиться к новому акту.

Зажигаю свечи, колесико с шипами опускаю в чашку со льдом. Подключаю к сети вибромассажер: «волшебную палочку», с которой моя рабыня гарантированно будет получать оргазмы. Проверяю все, что приготовил заранее, но не показал Алесси: ведерко с водой, пену от ожогов, влажное полотенце, бутылочку с собственноручно приготовленным лимонадом, оливковое масло для тела. Надеюсь, что средства защиты не понадобятся, обычно я очень осторожен со свечами, да и купил те, что плавятся при низкой температуре. Wax play – это чувственная пытка, сладкая и эротичная.

Проверяю температуру расплавленного парафина, капая им на ладонь, на тыльную сторону кисти, на изгиб локтя. Делаю скидку на нежную кожу Алесси, выбирая высоту, на которой буду держать свечи. И опять щелкаю карабинами, фиксируя прежнюю позу.

Алесси дышит как-то неровно, рвано, прислушивается к звукам и даже принюхивается.

– Свечи? – вдруг спрашивает она. – Сэр, вы зажгли свечи?

– Да, – отвечаю я, наливая на ладони масло. – Желтый?

– Нет. – Она вздрагивает от прикосновения. – Но мне… немного страшно.

– Если будет больно, скажи. Не надо терпеть. – Провожу руками по груди и животу, втирая масло в кожу.

– Сэр… – Она хочет что-то спросить, но колеблется.

– Да. Говори, Бэмби.

– А там… туда вы тоже…

Догадываюсь, о чем она беспокоится. Даже радует, что у нее все же есть чувство самосохранения.

– Нет, Бэмби. Для «там» у меня припасено кое-что другое.

Вытираю руки салфеткой и прислоняю к промежности головку вибромассажера.

– Ах! – выдыхает Алесси, когда я его включаю.

Поднимаю свечу на нужную высоту, и капля парафина падает между грудей.

О да! Я знал, что наблюдать за извивающейся Алесси – это наслаждение. Я черчу дорожки из парафиновых капель на ее теле, а она кричит и ерзает, и дрожит от оргазмов.

– Пожалуйста, не надо! – умоляет она. – Пожа-а-алуйста…

– Красный, Бэмби?

Молчит, тяжело дышит и отрицательно мотает головой. Ей нравится пытка. Я не заливаю парафином все ее тело – ни к чему спешить, у нас впереди еще много сессий. Это первая проба, я все еще прощупываю границы терпения Алесси.

Гашу свечи и беру из кружки кусочек льда: он подтаял и не обожжет кожу. Алесси визжит от контраста температур, но быстро успокаивается и наслаждается холодом. Добавляю острых ощущений – провожу по коже колесиком с шипами. Прикосновение к коже холодного металла при завязанных глазах создает иллюзию пореза.

Алесси верещит и дергается, и я успокаиваю ее поцелуем, а потом убираю вибромассажер и одним движением проталкиваю во влагалище кусочек льда, вырывая у нее новый крик.

Она так соблазнительна, что нет никаких сил сдерживаться. Да и зачем? Раскатываю по члену презерватив, подхватываю Алесси, расцепив карабины, и укладываю на тахту. Вколачиваюсь с неистовством зверя, пока в глазах не темнеет от оргазма.

Что же ты со мной делаешь, мой трепетный олененок…

После полученного удовольствия не хочется шевелиться, однако не могу позволить себе отдых. Я должен позаботиться об Алесси – напоить ее, счистить парафин с тела, набрать ванну и проследить, чтобы она в ней не уснула. Эти обязанности не кажутся повинностью, наоборот. Я испытываю необъяснимую нежность, обнимая мою девочку.



Для Алесси многое происходит впервые, но и для меня – тоже. Впервые за долгое время я чувствую себя живым… и нужным.

= 29 =

Александра

Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Уже на следующий день к концу смены чудесные выходные казались мне сном. На работе, придираясь к мелочам, злобствовала Ася. Дома Юлька собирала вещи, готовясь к поездке на конезавод.

Моя жизнь – сплошной самообман. Мне никогда не выбраться из ямы, в которую попала после смерти родителей, и мечты вернуться в ветеринарную академию так и останутся мечтами. И Джеймс дарит любовь и заботу не мне, а рабыне Алесси. Я не могу справиться со страхом одиночества и не в состоянии решить ни одну из проблем.

Я умею только притворяться, что все хорошо, и, кажется, достигла в этом совершенства, потому что Юлька поверила, что без нее я не пропаду. Впрочем, убедила я ее легко: попросту соврала, что на время перееду к Джеймсу. Мне и так неудобно, что она со мной нянчится, и позволить ей отменить практику я не могла.

Из-за поездки в Москву Юлька тоже не переживала. Она договорилась со своими родителями, что они сходят со мной на кладбище. Я проведу в столице несколько часов и вернусь в Санкт-Петербург, утром следующего дня мне необходимо быть на работе.

Этот выходной я оговорила железно. Так и заявила Асе, что не выйду на смену даже под угрозой увольнения, и показала ей билеты. Только пришлось солгать, я не могла сказать ей правду после того, как Джеймс приписал себе дружбу с моими родителями.

– Еду по личным делам, – отрезала я, когда Ася стала расспрашивать.

– Неужели к парню? – прищурилась она.

– Да, – согласилась я. – К парню.

Пусть лучше думает, что у меня в Москве кто-то есть, чем ревнует к Джеймсу. Тем более, он опять заходил в наш ресторан.

Я звонила Джеймсу накануне. Набралась смелости – и позвонила. К тому времени я уже провела две бессонные ночи, мучаясь кошмарами, и хотела хотя бы услышать его голос. Юльку я проводила, и тишина в пустой комнате давила до слез.

Джеймс ответил не сразу: я уже собиралась выключить телефон, когда вместо длинных гудков услышала раздраженное:

– Да!

Наверное, я ему помешала. Сразу пропало желание разговаривать, но я все же вежливо произнесла:

– Добрый вечер, Джеймс. Это Алесси. Я помешала?

– Я вижу, кто это, – буркнул он в ответ. – Да, я занят. Ты что-то хотела?

– Нет, ничего… – Я всегда теряюсь, когда понимаю, что собеседник мной недоволен. Тем более, Джеймс. – Простите, сэр.

– Что-то случилось? – В его голосе появились нотки беспокойства.

«Да, Джей, случилось. Мне страшно и одиноко. Я не могу уснуть, потому что кошмары возвращают меня в тот день, когда погибли мама и папа. Я не справляюсь, ты мне нужен. Пожалуйста, поговори со мной. Хотя бы просто поговори…»

Я сказала бы все это, если бы он не был занят. Если бы, услышав мой голос, хоть немного обрадовался бы.

– Нет, ничего не случилось. Простите, что побеспокоила.

– Я перезвоню… – бросил он и отключился.

Глупо признаваться, но я ждала звонка. Джеймс так обо мне и не вспомнил, а на следующий день появился в ресторане.

Я была в зале – исполняла прихоти привередливого гостя. Он не угрожал жалобами, но постоянно подзывал меня и просил то изменить заказ, то принести салфетку почище, то тарелку без царапин. Никаких царапин на посуде не наблюдалось, но я меняла все беспрекословно. Честно говоря, даже радовалась, что бегаю по залу. Стоило остановиться, как закрывались глаза: сказывались бессонные ночи.

Джеймс сел за стол в моей зоне. Обошлось без проверок, он сделал простой заказ. Естественно, под пристальным взглядом Аси поговорить нам не удалось бы, но он и не пытался. Неторопливо поужинал, выпил кофе, попросил счет. И лишь когда я принесла чек, спросил:

– Ты в порядке, Алесси?

– Да, конечно.

– Неважно выглядишь.

– Просто устала.

– Опять не дают выходных?

– Нет, дают…

– Увидимся послезавтра?

Он определенно следил за моим расписанием.

– Нет, я не смогу. Я занята.

– Это месть? – поинтересовался он спокойно. – Я действительно был занят, а ты звонила просто так.

– Нет, сэр. – В носу защипало от обиды. – Я тоже… действительно занята. Еду в Москву.

– Зачем?

– К родителям… Простите, сэр, я должна идти.

Мне впервые захотелось рассказать ему все: об аварии, об одиночестве, о бессонных ночах. Но я сбежала, потому что обстановка не располагала к откровенности, а глаза уже наполнились слезами. Только истерики на работе мне и не хватало для полного счастья!

До конца смены оставалось всего полчаса, и теплилась надежда, что Джеймс дождется меня на улице. Я даже задержалась у дверей, когда вышла: оглядывалась по сторонам, рассматривала припаркованные неподалеку машины. Никто меня не ждал, да и телефон молчал. На что я надеялась? Это моя беда, принимать желаемое за действительное.

Дома отыскала таблетки, которые мне выписали год назад. Сильное средство, но выхода нет, надо выспаться. Я боялась стать зависимой от этого лекарства, пила его редко, потому оно и сохранилось. Половинки таблетки хватило, чтобы ночь прошла без сновидений.

Кое-как дотянула до отъезда. Джеймс не звонил, я тоже не хотела его беспокоить. Зато позвонила мама Юльки и сообщила, что они не смогут уделить мне время, потому что срочно уезжают в Тульскую область. Там живет Юлькина бабушка, и ей стало плохо с сердцем.

Собственно, я не боялась кладбища. Конечно, хотелось чувствовать поддержку, но что изменится, если рядом никого не будет? Да ничего… Единственное, я сомневалась, что найду могилу. Похороны прошли, как в тумане, я ничего не видела из-за слез. Однако у меня есть номер участка… Спрошу у кого-нибудь, в конце концов.

В поезде вспомнила, что есть люди, которые могут мне помочь. Управляться с домашними делами маме помогала Лариса Степановна, а ее муж, Петр Кузьмич, ухаживал за садом. Когда после похорон Юлька увозила меня обратно в Питер, Лариса Степановна дала номер своего телефона и сказала, что я могу звонить в любое время. Иногда я поздравляла ее с праздниками, интересовалась здоровьем. Старалась не надоедать, потому что… ну кто я ей? Да никто. Однако и она время от времени справлялась о моих делах.

Ларисе Степановне я позвонила с вокзала, едва сошла с поезда.

– Доброе утро, Алесенька. Ты в Москве? Я знала, что ты не забудешь… Приезжай к нам. Витя встретит тебя у метро… Да, цветы там рядом можно купить. Он на кладбище и отвезет, мы тоже собирались. Потом вместе помянем…

Ее тихий и ласковый голос успокаивал, дарил ощущение домашнего тепла. Все же я помню ее с малых лет, да и Витьку, их с Петром сына, тоже. Мы не дружили, но я знала, что папа помогал ему с учебой. Витька что-то вроде компьютерного гения, и папа шутил, что делает вложения. Он планировал привлечь его к работе в своей компании.

Как хорошо, что я проведу этот день с людьми, которые знали родителей! И почему сразу не догадалась позвонить…

Вещей у меня нет, только сумка-рюкзачок с документами и самым необходимым, вечером я опять сяду на поезд, чтобы вернуться в Питер. Покупаю билет на метро, трясусь в подземке и, наконец, выхожу на нужной станции. Витя ждет меня у выхода. Мы давно не виделись, но я узнаю его сразу. В руках у него охапка красных роз.

– Да я, пока ждал, купил… – немного смущенно говорит он. – Это от нас… Не успел в машину отнести. Я и с тобой схожу, тут оптовая база недалеко.

– Спасибо, Вить, – говорю я.

И, повинуясь порыву, касаюсь его руки. Это дружеский жест, не более. Мы идем к машине, чтобы оставить там цветы. И вдруг перед нами возникает… Джеймс.

– К родителям? – спрашивает он мрачно, испепеляя меня взглядом. – Это твой отец? Или все же парень?



= 30 =

Джеймс

К хорошему привыкаешь быстро. Я ценю свободу и тщательно оберегаю личное пространство от женщин, но без Алесси мне неуютно. Как будто она заняла свое место, а потом исчезла – и осталась пустота.

Это пугает.

Я не могу понять, что чувствую. Любовь? Смешно, я не верю в любовь. Привязанность? Мы нечасто встречаемся. Скорее всего, это обыкновенная похоть. Алесси необычная: она наивная, юная, доверчивая… Мне нравится держать ее в объятиях, заботиться, удивлять. Да, точно! Для нее я – божество, и без нее скучно, потому что некому меня обожать.

Если бы Алесси вновь заговорила о переезде, я согласился бы. От нее нет никаких неудобств, а совместное проживание приведет к тому, что она мне наскучит. Мне нравится Алесси, но это пройдет, и чем быстрее, тем лучше для нее самой. Я и так даю ей ложную надежду.

Сейчас даже мне кажется, что я никогда ее не отпущу. А что чувствует она, и подумать страшно.

К сожалению или к счастью, но нашему сближению вечно что-то мешает. Я разобрался с Асей, дав понять, что ее махинации с расписанием шиты белыми нитками, однако сам погряз в работе. Как назло, приехали партнеры из Штатов, переговоры об открытии сети ресторанов известного в Европе бренда перешли в стадию взаимодействия, да и текущие дела никто не отменял. Я возвращался домой, только чтобы переодеться и поспать хотя бы пару часов. И тут звонок от Алесси…

Честно говоря, я испугался. Она никогда не звонит первой, тем более, просто так. Наверное, я изменился в лице, когда взглянул на экран, потому что инвестор тут же предложил мне ответить. Мол, ничего страшного, меня подождут. Да, Алесси умудрилась позвонить во время подписания договора.

Я вылетел из зала, чтобы узнать, что случилось, и… «Ничего», – ответила мне Алесси. Она даже не призналась, что соскучилась! Не знаю, что было у нее на уме, но выглядело это так, как будто ей нечем заняться. «Почему бы не поболтать с Джеймсом?» Действительно?!

Я обещал перезвонить, но освободился очень поздно и не захотел ее будить. От беспокойства избавиться не удалось: Алесси своеобразная, я наблюдал, как она уходит в себя. Она не из тех, кто устроит истерику и вывалит все проблемы. Помню же, как она извинялась за срыв… И навряд ли после такого разговора я добьюсь откровенности по телефону.

Однако встреча в ресторане закончилась ничем. Я наблюдал за Алесси и заметил и темные круги под глазами, и погасший взгляд, но так ничего и не узнал. «Все хорошо. Я устала. Прости, я занята». Чуть не вспылил, решив, что она набивает себе цену, да вовремя вспомнил, что Алесси не такая. Хотел дождаться, когда у нее закончится смена, но и тут потерпел неудачу.

– А-а-а! О-о-о! Джеймс! – вопил в телефон партнер. – Они хотят в клуб, а переводчик не может! Выручай!

Конечно! И в радиусе тысячи миль вокруг нет ни единого человека, который знал бы разговорный английский!

А потом перегорело… В конце концов, я ответил на звонок, а после пришел в ресторан. Я спрашивал Алесси, что случилось, и получил однозначный ответ. Если ей нравится строить из себя гордую и неприступную крепость – это ее проблемы. Я не буду бегать следом и выпытывать правду. Она что-то скрывает? Определенно. Ей плохо? Скорее всего. Нужна ли ей моя помощь? Навряд ли. Я не отталкивал ее, не отказывал в просьбе. Я так и не заслужил ее доверия? Что ж, жаль…

Не стал беспокоить Аллу, проводить сессию с новой девушкой не хотелось, но все же в выходной я выбрался в клуб. Сменить обстановку, развеяться, поболтать со знакомыми… Ладно, кому я вру? Все это лишь для того, чтобы перестать думать о Бэмби. Я даже подумывал о том, чтобы выпороть какую-нибудь мазу, по обоюдной договоренности: без секса, чисто для тонуса. Оттого и не пил, хоть и сидел по привычке у барной стойки.

Плохая оказалась идея, зря я приперся в клуб. Едва заказал безалкогольный коктейль, как ко мне подскочила Ася. Эта женщина перешла все границы, если решилась преследовать меня здесь. Что еще хуже, она навеселе. Терпеть не могу пьяных баб!

– Привет, Джеймс! – Ася без приглашения занимает соседний табурет. – Какая встреча!

– С каких пор ты увлекаешься Темой? – мрачно интересуюсь я.

Нет смысла делать вид, что я зашел сюда случайно. Если Ася разузнала, где меня можно найти, то не поверит оправданиям. Да и какого черта? Я давно уже не мальчик, и ничего не скрываю. Кхм… Кроме связи с Алесси, но ее тут точно нет.

– С тех пор, как узнала, что ты садист, – отвечает Ася, не моргнув глазом. – Я подумала, вдруг у нас много общего? Не попробуешь – не узнаешь.

– Попробовала?

Отвожу взгляд и пробую коктейль. Редкостная гадость, ему определенно не хватает крепости.

– Предпочитаю довериться твоему опыту.

– У тебя нет шансов. Я не практикую с новичками.

– Ты сделал исключение для Алеськи, чем я хуже?

– Что? – Поворачиваюсь к ней, сузив глаза. – Что ты сказала?

– Ой, брось! – машет рукой Ася. – Я все про вас знаю. Здесь очень отзывчивые люди.

Это она намекает, что в клубе ей рассказали о том, как Алесси нарезала вокруг меня круги, и как я набросился на Костю. Навряд ли местные завсегдатаи знают больше, Ася блефует.

– Эти отзывчивые люди никак свечку держали? – Подзываю бармена, чтобы расплатиться. Вечер определенно не задался, оставаться здесь нет никакого желания. – Ася, последнее предупреждение. Мое терпение на исходе. Еще один подкат, и я подам иск о домогательстве.

– Чего? – смеется она. – Иск? Тут тебе не Америка, Джеймс.

– Зато я – гражданин США. – Возвращаю ей улыбку, скаля зубы. – А еще юрист по образованию, если ты не знала. Поверь, ты не только вылетишь с работы, но и заплатишь мне компенсацию за моральный ущерб.

– Я смирилась бы, будь ты геем! – взвизгивает вдруг Ася. – Но ты выбрал зачуханную Алеську! Почему, Джеймс? Чем она лучше меня?

В такие моменты я перестаю понимать русский язык. Догадываюсь, что «зачуханную» – какое-то ругательство, и от этого бешусь сильнее.

– Она лучше тебя, – соглашаюсь я, скрипя зубами. – И тебе никогда не понять, почему.

– Да ты ей вообще не нужен! – кричит мне в лицо Ася. – Вернее, ей нужны твои деньги! А в Москве у нее есть парень, она к нему поехала!

Я не бью женщин, если они сами этого не просят, но Ася меня довела. Грубо хватаю ее за руку, дергаю на себя и шиплю:

– Уймись, стерва!

– Да, да! Я видела билет! И она сама мне сказала, что едет к парню!

– Джей, проблемы?

К нам подходит кто-то из завсегдатаев клуба. Я настолько раздражен, что не понимаю, кто это.

– Будут, если эта женщина не заткнется, – отвечаю я, отталкиваю Асю и ухожу из клуба.

Она добилась своего – я взбешен и неадекватен. Иначе какого черта еду к Алесси, чтобы все выяснить? Я не думаю о том, что она, возможно, уже уехала, не вспоминаю о телефоне. Последнее хотя бы объяснимо: я хочу видеть ее лицо, когда задам свои вопросы. Я не вспоминаю о том, что Алесси – не моя девушка. И даже не моя рабыня! Она не должна хранить мне верность, я не имею права ничего требовать. Но я убью ее, если она мне изменяет!

Мне повезло, дверь открыла приветливая соседка.

– Юля уж неделю, как уехала, а Алеся вот недавно. Но она ненадолго, послезавтра вернется.

– В Москву? – спрашиваю я. – Она уехала в Москву?

– Да, она же оттуда.

– Адрес есть?

– Нет, откуда…

– А уехала на «Сапсане»? – перебиваю я.

«Сапсан» на машине мне не обогнать, даже по платной трассе.

– Нет, конечно. Она ж каждую копейку экономит…

Чувствую, что соседка – кладезь информации, но мне некогда расспрашивать. Благодарю и бегу к машине, на ходу проверяя расписание поездов. Похоже тот, на котором едет Алесси, отправляется через несколько минут. На вокзал я не успею… В Питере – точно не успею. Но если соседка права, и Алесси взяла самый дешевый билет, то я успею перехватить ее на вокзале в Москве. Конечно, если отправлюсь в путь немедленно.

Я не понимаю, почему это так важно – догнать Алесси. Я могу дождаться ее возвращения, поговорить с ней спокойно. Что изменят одни сутки? Не знаю… И все же выруливаю к платной трассе.

Прихожу в себя где-то между Тосно и Чудово, но повернуть назад желания нет. Мне нужно разобраться не только с Алесси, но и с собой. С трудом могу вспомнить, когда в последний раз совершал такие импульсивные поступки. Даже с Кейт каждое решение было обдуманным и выверенным – и отказ от управления трастовой кампанией отца, и переезд в Нью-Йорк, и открытие собственного ресторана… Да все! Абсолютно все! До тех пор, пока в моей жизни не появилась Алесси…

И я еду. Еду в Москву, ради призрачной надежды перехватить ее на вокзале. Останавливаюсь, чтобы заправить машину, пью кофе – и еду.

Говорят, дуракам везет. А, может, это судьба решила, что недостаточно часто тыкала меня мордой в грязь? И чтоб уж наверняка…

Я успел. И с поездом не ошибся, не пропустил Алесси, узнал ее фигурку издалека. Хотел подойти, но передумал. Она шла по перрону и разговаривала по телефону. И улыбалась. Так, как улыбалась только мне! Вернее, я так думал… Значит, и правда, приехала к парню? Или все же к родителям?

А что помешает ей соврать, если я подойду и спрошу?

Алесси не заметила меня, прошла мимо. И я отправился следом за ней. Боялся потерять ее в метро, но обошлось. Мы вышли на какой-то станции, и меня словно ударили под дых: к Алесси бросился мальчишка с огромным букетом роз.

Выходит, Ася права… Алесси солгала мне, а ей сказала правду? Но… это невозможно. Бэмби не такая! «Ей нужны твои деньги», – раздается в голове насмешливый голос Аси.

И я, окончательно теряя голову, догоняю парочку.

– К родителям? – спрашиваю я с горечью. – Это твой отец? Или все же парень?

Алесси бледнеет, того и гляди, упадет в обморок. Парень недоуменно таращится на меня.

– Ты его знаешь? – обращается он к Алесси.

Она кивает и бормочет, отвечая на мой вопрос:

– Мой отец… папа… он…

Ей словно не хватает воздуха, она ловит его ртом, задыхается, а из глаз ручьем текут слезы.



– Умер ее отец, – неожиданно зло говорит мне парень. – И мать тоже. Год назад погибли в автокатастрофе.

Он пытается приобнять Алесси, но мешают цветы… и я. Я никому не позволю утешать мою девочку! Тем более, когда сам обидел.

Она не сопротивляется, вообще никак не реагирует на объятия, как будто я прижимаю к себе тряпичную куклу. Ей очень больно, и я чувствую ее боль, как свою. Я ничего не забыл, в голове вихрем проносится все, что казалось мне странным: дешевое жилье и дорогое платье, работа на износ, ночные кошмары, реакция на легенду о моей дружбе с ее родителями… Кстати, это из-за меня Алесси не могла сказать Асе правду. А мне сказала, но я не понял. «К родителям…» Сегодня годовщина смерти ее родителей, и она поехала их навестить. На кладбище. Одна. Потому что «Юля уж неделю, как уехала».

Меня захлестывает очередная волна вины. Я догадываюсь и о том, почему Алесси выглядит уставшей. А ведь она пыталась попросить… Я и этого не понял! И тот звонок… Наверное, ей было очень страшно, если она решилась набрать мой номер…

– Простите, может, сядем в машину?

Я мрачно смотрю на парня. Он уже избавился от цветов: положил их в багажник машины, возле которой мы стоим.

– А ты кто? – спрашиваю я.

– Виктор, – отвечает он. – И я не тот, о ком вы подумали.

Какая прелесть! Он еще и телепат, если знает, о чем я думаю?

– Он сын… Ларисы Степановны… – всхлипывает Алесси, отстранившись. – Она помогала маме по хозяйству.

– Да садитесь уже! – говорит Виктор. – По дороге поговорим. Я так понимаю вы ее…

Он замолкает, подбирая слово. Мы с Алесси тоже молчим. Кто я ей? Хозяин? Навряд ли стоит сообщать об этом знакомым ее родителей. Да и хозяин я только на время игры. Любовник? Друг? Знакомый? Алесси навряд ли объяснит.

– Я ее мужчина, – подтверждаю я и представляюсь: – Джеймс.

– Я цветы не купила… – невпопад вспоминает Алесси.

– Позже купим. Ты едва на ногах держишься, – бурчу я. – Виктор, а куда…

– Сначала к моим родителям. Они ждут.

– Бэмби, ты…

Я хочу спросить, не возражает ли она, если я поеду с ними, но Алесси отвечает, не дослушав вопрос. Она цепляется за меня так крепко, что нет никаких сомнений: она хочет, чтобы я остался.



= 31 =

Александра

Я не ожидала увидеть Джеймса, но еще сильнее удивила собственная реакция на простой вопрос. Почему я заплакала? Спасибо Вите, хоть он не растерялся. Впрочем, догадываюсь, откуда слезы. Примчался бы Джеймс в Москву, если бы хотел только уличить меня во лжи? Очевидно же, что нет. А он приехал, как-то нашел меня и… приревновал.

Все еще страшно думать об этом всерьез, но, кажется, я ему небезразлична. «Ее мужчина» и вовсе прозвучало, как контрольный выстрел. Джеймс сразил меня наповал! И главное, он рядом.

В машине Джеймс держит меня за руку и приобнимает за плечи, но разговаривает с Витей. И слава богу! Я все еще не в состоянии поддерживать беседу. Закрываю глаза, прижимаюсь щекой к теплому и надежному Джеймсу и тихо всхлипываю. Он сильнее стискивает мою руку, словно обращается ко мне: «Я здесь, Бэмби». «Спасибо, – мысленно отвечаю я. – Спасибо, Джей. Я так рада, что ты здесь!»

Я не прислушиваюсь к разговору, но до меня медленно начинает доходить, что появление Джеймса выглядит, мягко говоря, нелепо. С одной стороны, он назвался моим мужчиной, с другой – он не знает, зачем его девушка приехала в столицу. Витя вроде бы ни о чем не спрашивает, однако я чувствую напряжение в его голосе. Наверное, я должна объяснить, что Джеймс ни в чем не виноват.

– Вить, я не сказала Джеймсу куда еду…

– Да я понял, – отзывается он.

– А на работе сказала, что к парню…

– Алесь, забей, – говорит он. – Ты не должна оправдываться.

– Неудобно, что так… – бормочу я.

Джеймс молчит, но я ощущаю, как каменеют его мышцы.

– Неудобно щи лаптем хлебать, – вздыхает Витя. – Так батя говорит.

А ведь я помню, как Петр Кузьмич произносил эту фразу. Помню, как он работал в саду… А-а-а! Только не это! Слезы опять текут в три ручья.

Джеймс вдруг наклоняется и целует меня в губы, нежно и ласково. Я чувствую такое искреннее желание утешить, что мне стыдно плакать. А он достает из кармана платок и вытирает слезы с моих щек.

– Так вы знакомы с детства? – спрашивает Джеймс.

– Да, но…

Я опять теряюсь: едва помню Витю, но и утверждать, что мы не знакомы, не могу.

– Да какое там знакомство! – Витя снова приходит на помощь. – Мои родители работали у ее родителей. Мама за домом следила, батя – за садом. Мы жили рядом, я редко в хозяйском доме появлялся. Алесю видел, конечно. А она – меня. Здоровались чинно. – Он смеется. – Помнишь, Алесь?

– Да, – невольно улыбаюсь я.

– Она такая примерная была – жуть. На шалость не разведешь, хоть тресни, – продолжал делиться воспоминаниями Витя. – Да и батя предупреждал, что если я хозяйскую дочку обижу, он с меня три шкуры спустит.

– Не обижал? – интересуется Джеймс, обращаясь ко мне.

В его взгляде пляшут смешинки, и мне сразу становится легче.

– Нет, не обижал.

– Не ко мне она обратилась за помощью, – вздыхает Витя. – К маме моей.

– Да, – подтверждаю я. – Юлька уехала на практику. А больше не к кому… Когда у папы начались проблемы с бизнесом, их с мамой друзья как-то… исчезли. А после похорон и вовсе… никого не осталось. А с Ларисой Степановной мы немного общались… по телефону.

Мне все еще тяжело говорить, дыхание перехватывает. И немного холодно, несмотря на то, что день сегодня теплый. Джеймс крепче прижимает меня к себе.

– Ей бы чаю горячего, – говорит он Вите. – Или даже чего покрепче.

– Приехали уже, – отвечает он. – Мама и чаем напоит, и накормит.

Лариса Степановна ничуть не изменилась. Я помню ее такой: добродушной, широко улыбающейся, уютной. Наверное, в детстве я провела с ней не меньше времени, чем с мамой. Она всегда была рядом, баловала пирожками, присматривала за мной, когда мама уходила по делам. Она ничуть не удивляется Джеймсу, хоть он и пытается извиниться за вторжение. А меня обнимает так крепко, что из глаз опять текут слезы.

– Ай, Алесенька… – качает она головой. Но не упрекает, а приглашает к столу: – Пойдем чай пить, ты дрожишь. Замерзла? Все пойдемте.

Джеймс интересуется, есть ли у них коньяк или водка, и сразу поясняет, что это не ему, а мне, потому что я сильно нервничаю.

– Нет, – протестую я. – Будет только хуже. Поверь, я знаю.

– Тогда я отвезу тебя к врачу, – мрачно обещает Джеймс. – Мне не нравится твое состояние.

– Я соберусь, правда. – Мне немного страшно, что он настоит на своем. Что-то я, и правда, расклеилась. – Дай мне немного времени.

И как я, интересно, справилась бы одна? Рядом люди, на глазах которых я росла, и Джеймс, не отпускающий меня ни на шаг, и все равно я переживаю тот злополучный день заново. Но все же постепенно успокаиваюсь без лекарств и алкоголя. Прошел целый год, и я научилась жить одна, без поддержки. У меня есть крыша над головой, есть работа. И сегодняшний день уверил меня в том, что есть и мужчина, который меня любит.

Я не хочу задумываться, долго ли продлится это счастье. Возможно, вскоре я и надоем Джеймсу, но здесь и сейчас он меня любит. У него не было необходимости бросать все дела и ехать за мной в Москву. Никто не заставлял его сопровождать меня на кладбище. Даже если на обратном пути он скажет, что мы расстаемся, здесь и сейчас он меня любит. И никто не убедит меня в обратном.

Я еще много плакала – на кладбище. И от горя, потому что все еще не смирилась с потерей. И от стыда, когда обнаружила, что бросила могилы родителей без присмотра, и за ними ухаживали чужие люди. Как чужие… Семью Ларисы Степановны язык не повернется назвать чужой, но все же я сама должна была позаботиться обо всем. Ограду ставили без меня, сажали цветы и выпалывали сорняки тоже без меня…

– Памятник надо ставить, – говорит Петр Кузьмич. – Деньги есть, тут с тобой, Алеся посоветоваться бы. Ждали, что ты приедешь…