Текст книги "Сердце без любви (СИ)"
Автор книги: Мила Ваниль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
С этими мыслями я опять проваливаюсь в сон, а просыпаюсь от вкусных ароматов, что щекочут мои ноздри.
– Бэмби… Бэ-эмби… – зовет Джеймс. – Хватит спать, маленькая соня. Давай-ка, сбегай в ванную комнату, приведи себя в порядок. Пора обедать.
Он уже накрывает на стол, поэтому я и почуяла эти запахи.
– Проголодалась?
– Да. – Соскакиваю с дивана, путаясь в одеяле. – Я сейчас.
– Уж поторопись, – усмехается Джеймс, глядя мне вслед. – Но не упади по дороге.
Я возвращаюсь к столу, освежившись и переплетя волосы. Мне опять приготовили подушку на полу, но кормить с рук Джеймс не собирается. Рядом с тарелкой лежит ложка. Суп-пюре? Фу, я его ненавижу… Это же как жидкая манная каша!
Однако отказаться не могу, это неприлично.
– Возьми. – Джеймс протягивает мне горячую булочку. – Она с зеленью и маслом.
Очень стараюсь, чтобы он не заметил, как мне противно. Впрочем, пахнет приятно. Джеймс не спускает с меня глаз, и, улыбнувшись ему, я глотаю суп.
Ой, вкусно…
– Не так страшно, как казалось? – интересуется он.
Фух, блин… Он все же заметил!
– Я не люблю суп-пюре, – мужественно признаюсь я. – Но этот съем, он необычный.
Джеймс усмехается.
– А из чего он? Не могу понять…
– Не скажу, – невозмутимо произносит он. – Это мой секрет.
Действительно вкусно. Я быстро съедаю свою порцию, уплетаю булочку.
– Можно еще?
– Больше нет. Я готовлю порционно, не люблю разогретый суп. Зато есть рыба под соусом, который ты никогда не пробовала. И салат.
В общем-то, понятно, почему меня не кормят с рук. Легко порезать на кусочки мясо, фрукты или оладьи, но не нежную рыбку, что тает во рту.
– Никогда не пробовала такой вкуснятины! Спасибо, сэр, – благодарю я вполне искренне.
Честно говоря, я уже и не помню, когда нормально обедала. Лапша из пакетика дешевле, да и готовить ее быстрее.
– Какой суп ты любишь? – интересуется Джеймс, убирая со стола.
– Борщ.
– О, этот рецепт мне все еще не дается. Получается что-то не то… Говорят, у каждой хозяйки свой рецепт?
– Есть такое, – соглашаюсь я. – Я умею его готовить и могу…
Замолкаю, потому что в этом нет никакого смысла. Джеймс все равно не пустит меня на свою драгоценную кухню. Он даже не переспрашивает, что я имела в виду.
После обеда он варит нам кофе, и мне достается десерт: мороженое, смешанное с клубникой, кусочками печенья и шоколадной крошкой.
– Я лопну… – жалуюсь я, но не могу остановиться. И добавляю, облизывая ложку: – И растолстею.
– Не возражаю, – отзывается Джеймс. – Немного жирка на попе тебе не повредит.
У меня худая попа?!
– Пойдем гулять, Бэмби. Погода хорошая.
– Во двор? – уточняю я.
– Нет, на берег залива.
– Вот… так? – пугаюсь я. – Без одежды?
– Нет, пожалуй. – Он насмешливо на меня смотрит. – Так тебя в полицию заберут, а у меня еще есть планы на вечер.
Джеймс разрешает мне одеться, но хвостик остается в попе, а ошейник – на шее. Он дает платок, чтобы я спрятала ошейник, однако хвостик и отсутствие трусиков не дают мне покоя. Я придерживаю юбку руками, потому что боюсь, что порыв ветра приподнимет подол. На море всегда ветер!
– Поговорим? – предлагает Джеймс. – Пока гуляем, ты не рабыня, а я не хозяин. Давай просто поговорим.
– А хвостик тогда зачем? – недовольно бурчу я.
– Чтобы ты не забывала, чья ты, – парирует он. – Бэмби, не страдай. Тебе же нравится, что нас связывает кое-что необычное.
– Откровенно говоря… да, – соглашаюсь я. – Это… волнует.
– Опиши, что чувствуешь.
– Сейчас?
– Да.
– Желание… Хвостик напоминает мне о твоих прикосновениях. Стыд… Это необычно и непривычно. Удовлетворение… потому что тебе нравится, что я смущена.
– Ты честна…
– Зачем мне врать? – смеюсь я. – Джеймс, я счастлива каждой минутой, проведенной с тобой. Неужели не заметно?
– Заметно, – соглашается он.
– А ты? – Я решаюсь задать вопрос, ответ на который боюсь услышать. – Что чувствуешь ты, когда я рядом?
– Неужели не заметно? – Джеймс приподнимает бровь.
– Ну… я не столь опытна, боюсь ошибиться.
– Мне хорошо. – Он поводит плечом. – Думал, что будет хуже, но ты забавная.
Он замолкает, и я удрученно молчу. Забавная? А как же «сладкая девочка»? Это неискренне, только для сессии? Он всего лишь забавляется и говорит привычные слова? Конечно, он же был со многими женщинами. И этот ошейник… его носили до меня…
Я поправляю полоску кожи, которая вдруг стала давить.
– Больно? – Джеймс сразу же замечает мой жест. – Ослабить?
– Нормально. – Я улыбаюсь через силу. – Платок щекочет.
Мне нельзя обижаться. Я выпросила эту встречу, он не хотел со мной… играть. Ни о чем другом нет и речи. Мне нельзя ревновать Джеймса, нельзя желать чего-то большего. Я обещала.
– Тебе не холодно?
– Нет. Здесь красиво.
– Да, красиво…
Мы идем вдоль береговой линии, обходя темные валуны. Пахнет морем и соснами. Из-за хорошей погоды берег отнюдь не безлюдный, но все заняты своими делами: взрослые прогуливаются, дети во что-то играют.
– Как дела на работе? – интересуется Джеймс. – Скоро открытие. Ты справляешься?
– Все хорошо, спасибо.
– Тебя не обижают?
– Нет, что ты, – смеюсь я.
Кто же осмелится обидеть протеже ресторатора? Правда, администратор, белокурая Ася, спросила прямо, не любовница ли я их босса. Я ответила, что навряд ли такой мужчина, как Джеймс, отправит свою любовницу работать официанткой.
– У него хватит средств содержать с десяток таких, как я. – Так и сказала, глядя прямо в глаза Асе.
– И то верно, – согласилась она. – Да и не позарится он на такую серую мышь, как ты.
Мышь? Да ради бога! Лишь бы роман нам не приписывали.
– Но почему он просил за тебя? – спохватилась Ася.
– Так получилось, – пожала я плечами. – Его попросили, он не смог отказать.
Вот потому меня и не трогают. Может, я и мышь, но все равно темная лошадка. Правда, команда вроде собралась неплохая – и парни, и девушки. Обучение проходит гладко, меня даже хвалят.
Ничего этого я Джеймсу не рассказываю. Зачем? Его не должна интересовать моя жизнь. Я всего лишь забавная игрушка…
– Что-то ты загрустила. Устала?
– Немного, – соглашаюсь я.
Мы медленно идем обратно.
– Бэмби, расскажи, почему ты решила, что Тема тебе подходит, – неожиданно просит Джеймс. – Да еще сразу так экстремально – мазохистка, рабыня.
Я спотыкаюсь, зацепившись ногой за камушек. Джеймс ловит меня за локоть, удерживает от падения. Умеет же он задавать неудобные вопросы! Совсем не хочу откровенничать…
– А ты расскажешь о себе? Хоть что-нибудь? – спрашиваю я.
– Что ты хочешь знать?
– Как ты стал садистом? Как у тебя это было… впервые? Ты помнишь девушку…
– Остановись! – резко прерывает меня Джеймс. – Ты права, не надо вмешивать личное в наши отношения.
«Не надо, – мысленно соглашаюсь я. – Мне слишком хорошо, чтобы думать, сколько женщин носили твой ошейник».
– О, Джеймс? Какая встреча!
Женский голос кажется мне смутно знакомым. Поднимаю взгляд и вижу… Асю. Она смотрит на Джеймса и радостно улыбается. Нет, не радостно… плотоядно. У нее виды на моего хозяина?!
Если Джеймс замер от неожиданности – кажется, он не ожидал встретить тут Асю, – то я – от испуга. Я вдруг поняла, что ревную.
Ревную мужчину, который мне не принадлежит.
= 18 =
Джеймс
Искренность Алесси не вяжется с нежеланием рассказывать о том, что подтолкнуло ее к Теме. Тут что-то нечисто? Однако она права, я не могу требовать то, чем сам не готов делиться.
Я немного раздражен, потому что вопросы Алесси напомнили мне о Кейт. Из-за нее я стал тематиком, из-за того минета, когда она перепутала меня с Дэвидом… Но я сам виноват, что разбудил воспоминания.
– О, Джеймс? Какая встреча!
Пальчики Алесси больно впиваются мне в предплечье. Вполне разделяю ее чувства, я тоже не в восторге, узнав коллегу. Ася – администратор в открывающемся ресторане, но эту должность она занимает временно. Вообще, она ведущий менеджер в нашей команде, потому давно и по праву обращается ко мне по имени.
К сожалению, Ася приставуча, как пиявка. Я вздохнул свободно, когда руководство отправило ее готовить персонал к открытию нового ресторана. Ася не замужем и активно ищет жениха. Вернее, в своих фантазиях она назначила меня на эту должность, и прет к цели, как танк.
– Добрый день, – говорю я вежливо. – Неожиданная встреча.
– Я к подруге в гости приехала, хотела сделать сюрприз, а ее дома не оказалось, – щебечет Ася, хлопая накрашенными ресницами. – А теперь аптеку ищу, ногу натерла. И тебя неожиданно встретила! Ты тут живешь или тоже в гостях?
Неожиданно? Как же! Асино вранье шито белыми нитками. Никто в здравом уме не поедет в такую даль без предупреждения. Мы встретились почти у ворот моего дома, потому что она каким-то образом достала мой адрес. Ногу натерла? Это она намекает, что на шпильках с электрички шла? Нет же, прибыла на такси. Все представление – попытка попасть ко мне в дом. Ася ждет, что я приглашу ее на чай? Размечталась!
– Аптека на соседней улице, – подсказываю я. – За поворотом налево.
Асю немного перекашивает – не такого ответа она ждала.
– Привет, Александра. – Она небрежно здоровается с Алесси, словно только что ее заметила. – Ты мне не поможешь? Так болит нога…
Алесси дергается, но в такой ситуации она не может отказать.
– Да, конечно…
– Нет, – перебиваю я. – Мой дом ближе, аптечка у меня есть.
Как же неудачно… Выдать Алесси за свою любовницу, чтобы Ася отстала? Замечательный вариант! Только Алесси – подчиненная Аси. Чтобы обиженная стерва портила жизнь моему олененку? Да ни за что!
– Спасибо, Джеймс. – Ася кокетливо улыбается. – Можно опереться на твою руку?
Сжимаю челюсти, но вежливо позволяю. Алесси, наоборот, отступает в сторону и слегка отстает. Надеюсь, она не рванет на электричку с пробкой в попе. Хотя…
– Алесси, иди вперед, – говорю я ей, открыв ворота с пульта. – Принеси аптечку, она в ванной комнате, в шкафу. Мы с Асей будем в саду.
И все же сплетен не избежать: наша с Алесси прогулка не может быть объяснена простым «живем по соседству, случайно встретились». К тому же, я послал ее за аптечкой, то есть, предполагается, она знает расположение комнат. Но оправдываться, когда не спрашивают – подтверждать причастность.
Провожаю непрошеную гостью в беседку, устраиваю на диванчике. У меня нет никакого желания изображать радушного хозяина, и в дом ее пускать нельзя – я не уверен, что ей на глаза не попадется какое-нибудь доказательство наших с Алесси игр.
Кстати, куда она запропастилась?
В кармане вибрирует телефон. Хочу сбросить звонок, но по привычке смотрю на экран. Бэмби?!
– Да, – отвечаю коротко, на всякий случай отходя подальше от Аси.
– Она спрашивала, любовники мы или нет, – выпаливает Алесси. – Я ответила, что нет!
– Да, хорошо. – Не могу понять, радует меня или огорчает, что она не хочет считать меня своим любовником. Строго говоря, мы действительно не вместе. – Буду ждать подтверждения, постарайтесь побыстрее.
Надеюсь, она поймет, что нельзя отсиживаться в доме. Чем быстрее она принесет чертову аптечку, тем быстрее я выставлю Асю вон.
– Это по работе, – объясняю я, отключив телефон.
– Сегодня так жарко, правда? – Она обмахивается сумочкой, намекая, что не отказалась бы от предложения освежиться.
– Да? Не заметил. А вот и Алесси.
– Она твоя рабыня? – спрашивает Ася, кривя губы. – Вот так выглядят любители порки?
Подошедшая Алесси слышит все, бледнеет и растерянно смотрит на меня. Вот уж кого бы я выпорол за длинный язык, так это Асю! А ведь и тут я виноват – сам сказал ей как-то, что предпочитаю тематические отношения, поэтому не могу позволить себе роман с обычной женщиной. Был уверен, что она оставить меня в покое. Как же! Эта дура не поверила, а теперь пытается побольнее уколоть Алесси.
– Думай, что говоришь, Ася! – Приходится выкручиваться на ходу. Мне все равно, что думают о моих предпочтениях, пусть хоть в геи запишут, но Алесси определенно не нужны сплетни на работе. – Алесси – дочь моего хорошего знакомого. Сейчас они гостят у меня. Алесси захотела погулять, я показывал ей окрестности.
– О, так твои родители здесь? – Ася делает вид, что смущена. – Я так не вовремя… Прости, Джеймс.
Алесси каменеет лицом. Я никогда не видел ее такой, она как будто почернела.
– Тебе лучше извиниться перед Алесси.
– Алесь, прости. Я порой сама не понимаю, что несу. – Ася одаривает ее фальшивой улыбкой. – Расстроилась, что подругу не застала… И нога…
– Ничего. – Алесси вымученно улыбается. – Я принесла аптечку. Помочь?
– Нет, я сама. Спасибо.
– Я вас оставлю. – Алесси смотрит на меня, ожидая разрешения.
– Папе передай, что я скоро буду, – говорю я.
И отчего-то мне кажется, что она вот-вот упадет в обморок. Но нет, она кивает и уходит в дом.
– Прости, что помешала, Джеймс. – Ася быстро наклеивает пластырь на несуществующую мозоль. – Я пойду.
– Вызову тебе такси.
– Нет, неудобно…
– Пустяки, это за счет кампании.
Ася прикусывает язык, потому что она тоже имеет право пользоваться корпоративным такси. Вот почему так? Умная женщина с высшим образованием превращается в жалкую дурочку, когда охотится за мужчиной. Ася недурна собой, хоть и не в моем вкусе: слишком костлявая, слишком искусственная. Женщины уверены, что мужчины не замечают «мелочей», но это не так. Ася – крашенная блонди с силиконовыми губами и ботоксом на лбу. Что поделать, я предпочитаю натуральную красоту.
Если Алесси когда-нибудь захочет «подколоть» губы, она неделю на задницу не сядет… Стоп! О чем это я? «Когда-нибудь»? Алесси? О боже…
Провожаю Асю до такси и закрываю ворота. Надо будет проследить, чтобы она не отыгрывалась на Алесси, когда откроется ресторан. Лучше пусть возвращается в офис и тренируется на мне, я привычный. Может, убедить ее в том, что я – гей? Или найти кого-нибудь, представить, как свою женщину… Позже подумаю над этим.
Спешу в дом, беспокоясь об Алесси. Все же она болезненно переживает эту встречу, надо убедиться, что все в порядке.
Внизу ее нет.
– Бэмби! – кричу я. – Бэмби, где ты? Выходи, она ушла!
Поднимаюсь по лестнице и нахожу Алесси на верхней ступеньке. Она сидит, обхватив руками колени, и смотрит мимо меня.
– Эй, что с тобой? – Устраиваюсь рядом. – Ася – мой персональный кошмар, но тебя это не касается. Ты правильно сказала ей, что мы не любовники. Так лучше, вы же вместе работаете.
– Мы не любовники… – шепчет Алесси едва слышно. – Это же правда.
Она хватается за горло, как будто у нее приступ удушья.
– Да что с тобой…
Снимаю платок, который все еще закрывает ошейник, проверяю, не туго ли он застегнут. Вижу покрасневшую кожу и, нахмурившись, расстегиваю пряжку. Не могу удержаться от крепкого словца: ошейник грубый для кожи моего олененка, он натер ей шею.
– Бэмби, почему ты не сказала, что тебе больно! – восклицаю я.
– Я думала, что так надо… – бормочет она и отворачивается.
Это Ася испортила ей настроение? Пф-ф-ф… Утирать сопли я не собираюсь.
– Я иду вниз делать попкорн. И хочу посмотреть фильм. Где привести себя в порядок, ты знаешь. У тебя есть выбор: можешь присоединиться ко мне или уйти.
Я не отпущу ее в таком состоянии, но отчего-то уверен, что Алесси останется.
– Простите, сэр, – произносит она и убегает в ванную комнату.
Спускаюсь и, на всякий случай, запираю дверь, чтобы неугомонная девица не улизнула. После прогулки я планировал поиграть с Алесси, но сейчас лучше отвлечь ее фильмом. Пусть успокоится, да и мне необходим отдых.
= 19 =
Александра
Пожалуй, впервые я осознала, во что вляпалась. Происходящее с Джеймсом с самого начала не казалось мне игрой, однако я не понимала последствий. Думала, что справлюсь: получу желаемое и смогу уйти, когда он попросит. Я была готова страдать, но не учла, как это больно.
А ведь Джеймс меня не прогонял, я лишь испытала ревность, причем необоснованную. Он явно не обрадовался появлению Аси, да и связи между ними нет, иначе она не спросила бы с таким презрением, не рабыня ли я. И все же ревность затмевала все, даже боль от его лжи. Надо же такое придумать! Мои родители – его друзья! Дядя Джеймс, блин… Но упрекнуть его не в чем, он не знает о том, что мои мама и папа погибли. Это лишь попытка спасти положение – ради меня. Навряд ли Джеймс нуждается в оправданиях, если не скрывает своих увлечений.
Как я могла так влюбиться? Почему? Может, это какой-то приворот? Мне физически больно думать о тех рабынях, что носили ошейник до меня. Меня корежит, стоит представить, на чьей шее он окажется после. Джеймс ничего не обещал, зато я дала слово, что уйду по первому требованию. И я сделаю это, даже если упаду бездыханной сразу за порогом его дома.
Как больно…
Почему именно сегодня? Все было прекрасно! А теперь я задыхаюсь от горечи, все смешалось в кучу – и воспоминания о гибели родителей, и ревность, и злость на Асю. Может, мне уйти? Прямо сейчас! Рвать по живому, пока не приросла к Джеймсу еще сильнее…
Наверное, я неосознанно дергала ошейник, поэтому натерла кожу. Голос Джеймса приводит меня в чувство, но я слишком расстроена, чтобы играть в послушную рабыню. Он словно понимает это – и предлагает мне выбор.
Уйти или остаться… Уйти или остаться? Уйти… Остаться…
Я бреду в ванную комнату, и там умываюсь холодной водой. Уйти… Я поплачу, пострадаю. И буду жить без Джеймса. Остаться… Расставаться все же придется, но позже. Он подарит мне восхитительные воспоминания, которые помогут мне пережить боль. Лучше попробовать и жалеть о том, что потеряла, чем остановиться и жалеть о том, чего не было.
Я привожу себя в порядок: раздеваюсь, перечесываю волосы. Иду к лестнице, но сталкиваюсь с Джеймсом. В руках у него большая миска с попкорном.
– Ты долго, – замечает он. – Какой попкорн любишь, соленый или сладкий?
– Сладкий.
– Тебе повезло, – подмигивает он. – Я сделал с карамелью. Пойдем, кинозал на втором этаже.
Кинозал… Это очень богатый дом. Кроме бассейна я видела бильярдную, и, наверняка, здесь есть и сауна. В иные дни здесь должно быть много слуг, такой дом надо содержать в чистоте и порядке.
– Что будем смотреть? – Джеймс подталкивает меня к шкафу с дисками. – Выбирай.
С удивлением понимаю, что все фильмы на русском языке. Неудивительно, что Джеймс так хорошо говорит по-русски. Честно говоря, мне все равно, что смотреть. Выбираю «Кухню в Париже», зацепившись взглядом за слово «кухня».
– Глупый фильм, но смешной. – Джеймс забирает у меня коробку и вручает попкорн. – Устраивайся.
– Выбери… те что-то другое, – предлагаю я и осматриваюсь.
Здесь несколько удобных диванов и большие подушки на полу. Где мне расположиться?
– Нет, он подойдет. Садись, Бэмби. – Он кивает на диван.
Пытаюсь сесть боком, потому что пробка мешает, да и попа после порки все еще болит. Джеймс вздыхает, отбирает у меня попкорн и ставит миску на столик. Садится сам, раздвигает колени и подзывает меня, показывает на пол.
Опускаюсь на колени и замечаю в руках у Джеймса знакомую баночку. Он осторожно растирает гель по шее, смазывая ссадины, и я прикрываю глаза, наслаждаясь теплом его прикосновений.
– Встань, развернись и наклонись, – командует он.
На ягодицы ложится новый слой обезболивающего, а я лишаюсь хвостика.
– Постой, пусть подсохнет, – говорит Джеймс и уходит мыть руки.
Размышляю, означает ли это, что игры закончились. На мне больше нет ошейника, нет сбруи и пробки в попе. Мы будем смотреть фильм? И все? Может, мне надо было выбрать что-нибудь… эротическое?
Вернувшись, Джеймс устраивается на диване и вытягивает ноги. Он снял футболку, в которой гулял, и переодел брюки. Я рассматриваю его босые ноги в домашних клетчатых штанах и голую грудь.
– Бери попкорн и иди ко мне. – Он хлопает ладонью по дивану рядом с собой. – Давай, ложись.
Подаю ему миску и осторожно ложусь на бок. Джеймс тут же притягивает меня к себе, и моя грудь касается его обнаженного тела.
– Бэмби, ты чего-то боишься? – насмешливо интересуется он.
– Н-нет… сэр.
– Ешь попкорн.
Он закидывает одну руку за голову, а в другой у него пульт. Нажимая на кнопки, он закрывает жалюзи, затемняя комнату, включает экран…
Я устраиваю голову на сгибе его руки и, осмелев, прижимаюсь теснее. Джеймс теплый… манящий… Я не могу думать ни о попкорне, ни о фильме. Отложив пульт, Джеймс обнимает меня, подтягивает ближе, кладет ладонь на мою грудь. Я тихонько перевожу дыхание и тянусь за попкорном.
Джеймс почти ничего не делает – смотрит на экран и время от времени поглаживает сосок подушечкой большого пальца. А я хрущу попкорном, и он застревает у меня в горле. Я голая, а на Джеймсе тонкие брюки. Мне кажется, что его кожа пылает жаром. Внизу живота разливается знакомое тепло.
Я пытаюсь приласкать Джеймса, провожу пальцами по его груди, но он ловит мою руку. Тогда я трусь бедром о его бедро.
– Бэмби, лежи спокойно. Смотри фильм, – говорит он.
Обижено фырчу, как ежик, но затихаю. Не могу понять, что происходит на экране, и закрываю глаза. Так мне уютнее.
– Бэмби? Ты опять уснула?
Ох, кажется, да. С трудом прихожу в себя и смущенно смотрю на склонившегося надо мной Джеймса. Он остановил фильм – в комнате тихо, но свет от экрана освещает его лицо.
– Бэмби…
Он медленно наклоняется, и его губы соприкасаются с моими. Его дыхание пахнет карамелью. Он проводит языком по губам и отстраняется.
– М-м-м… – тяну я разочарованно.
– Соблазнительница… – бормочет он.
А потом встает и подхватывает меня на руки. Успеваю заметить, что миска переворачивается и попкорн рассыпается по дивану. Джеймс не обращает на это внимания. Он несет меня в спальню – тащит, как добычу, потому что взгляд у него алчный и требовательный.
– Если хочешь остановить меня, не молчи, – почти рычит он. – Иначе будет поздно.
– Не хочу… – шепчу я, прильнув щекой к его щеке. – Не хочу останавливать.
= 20 =
Джеймс
Я был уверен, что придется успокаивать Алесси, создавать подходящую атмосферу, возможно, даже уговаривать, ведь она едва не плакала, когда я нашел ее на лестнице после ухода Аси. Однако уговаривать пришлось себя: не спешить и не делать глупостей, все же Алесси девственница.
Я думал, она выберет мелодраму, и в конце, под финальный поцелуй героев, мы сольемся… в экстазе. Примитивно, зато действенно. Но фильм Алесси не интересовал в принципе, она даже не взглянула на экран. Честно говоря, и я ничего не видел.
Какой, к черту, фильм, когда рядом лежит соблазнительная девушка? Когда ее теплые пальчики щекочут кожу, а коленка норовит упереться в пах…
Я пытался быть сдержанным, но в глазах темнело от близости обнаженного девичьего тела. Я и так терпел целый день! Алесси нельзя пугать. Алесси нельзя брать жестко после порки, когда организм требует разрядки. Алесси нельзя нагнуть и…
Не наступило ли то время, когда уже можно?! Тем более, она сама хочет.
Укладываю Алесси на кровать, сдернув покрывало. Она не хочет меня отпускать.
– Бэмби, я не уйду, – уговариваю ее, расцепляя руки. – Дай мне пару минут.
Чтобы снять штаны, хватает мгновения, но, как назло, я забыл приготовить презервативы. Выгребаю из ящика сразу несколько штук, один пакетик разрываю и раскатываю резинку на члене, благо он уже в полной готовности.
Алесси, приподнявшись, наблюдает за мной. Мне кажется, что в ее глазах испуг. Нет, хватит! Я устал спрашивать. У нее хватило храбрости сбежать, хватило наглости настоять на своем, хватило мужества выдержать порку. Уж как-нибудь сообщит мне, если передумала!
Целую Алесси в губы, и она отвечает, пропуская мои волосы сквозь пальцы. Приходящие рабыни не нуждались ни в любви, ни в нежности, и я лишь удовлетворял похоть, сексуальное желание – и их, и свое. Мои чувства навсегда остались с Кейт, так я думал.
Оказалось, что она забрала не все. Может, что-то скопилось за долгое время, а, может, я прятал это глубоко внутри, считая, что «одноразовые» женщины не достойны большего. Алесси пробудила то, о чем я давно забыл.
Я не люблю ее так, как Кейт, но… я люблю ее. Люблю сейчас, в этот самый момент, когда огромные бездонные глаза смотрят так доверчиво, что хочется плакать. Когда пушистые волосы рассыпаются по подушке и скользят между пальцами шелковыми прядями. Когда мягкие податливые губы, пахнущие карамелью, приоткрываются, отвечая на поцелуй. Когда теплые ладони гладят меня по плечам. Когда бархатная кожа покрывается мурашками от моих прикосновений.
– Джей… – шепчет Алесси, и ее взгляд туманится. – Джей…
Я не отвечаю, потому что она ждет не слов, а действий. Она тянется за прикосновениями, кусает губы, когда соски превращаются в твердые горошинки, томно стонет, когда я выцеловываю дорожки от шеи к груди, и ниже, к пупку. Она сладко дрожит в моих руках и доверчиво льнет, пытается ответить на ласки.
– Расслабься, Бэмби… Не бойся.
– Я не боюсь, – лепечет она и чувственно вздыхает. – Лишь чуточку… потому что впервые…
– Ты прекрасна, – говорю я, искренне ею восхищаясь.
Она не притворяется наивной, она такая и есть – чистая невинная девочка, доверившая себя садисту. Впервые мелькает мысль, что Алесси – не наказание, а подарок. Черт подери, мне нравится, что в моей постели девушка, которая никогда не была с другим мужчиной!
Она слегка морщится, когда ягодицы трутся о простыню, но я не хочу переворачивать Алесси на живот, чтобы облегчить ее страдания. Я хочу видеть ее лицо. Я дурею от ее груди: она наливается от возбуждения, ареолы слегка набухают, соски вытягиваются. Кончиком языка она соблазнительно лижет верхнюю губу, когда я целую бедра, подбираясь все ближе к влажной щелочке между ее ног.
Половые губы набухли и приоткрылись, клитор чуть вытянулся и торчит, как пестик в лепестках цветка. Ба, Джей! В тебе еще не умер поэт?
– Джей… – хнычет Алесси, когда я касаюсь языком вершинки клитора.
Нетерпеливая…
Чтобы ей стало легче, сминаю подушку и подсовываю ей под поясницу. Придерживаю раздвинутые ноги и целую подколенные ямочки, щекочу нежную кожу языком. Вижу, как Алесси довольно ерзает, получая новую порцию удовольствия. Снова целую бедра, а потом слегка наваливаюсь, закинув ее ноги себе на плечи.
Член касается промежности. Внимательно слежу за Алесси – ее желание сильнее страха. Упираюсь головкой в щелочку и медленно ввожу член… Алесси тут же напрягается и пытается свести ноги. Встаю на колени, широко разведя бедра, и наваливаюсь сильнее. Худенькая Алесси навряд ли испытывает дискомфорт от подобной гимнастики, зато я ласкаю ее грудь, успокаивая, а потом и вовсе наклоняюсь к губам и целую, одновременно резко всаживая член.
Поцелуй гасит крик. Колени Алесси прижаты к ее груди, а я замираю, даю ей возможность привыкнуть к новым ощущениям.
– Больно? – хрипло спрашиваю, с трудом оторвавшись от ее губ.
– Еще… – просит она, едва переводя дыхание.
– Обхвати меня ногами. Да, так…
Помогаю Алесси чуть изменить позу, она обнимает меня бедрами и скрещивает ноги на пояснице. Делаю несколько осторожных фрикций.
– Еще…
Ее пальцы сжимаются на моих бедрах.
Двигаюсь плавно, опасаюсь причинить ненужную боль. Но если Алесси и дрожит, то не от страха. Она прикрывает глаза и часто дышит, постанывая. Ей хорошо, и я сосредотачиваюсь на собственных ощущениях.
Конечно же, Алесси тесная и узкая. В паху сладко ломит, яички поджимаются, член пульсирует… Двигаюсь быстрее – и получаю разрядку, когда чувствую, как сокращаются стенки влагалища. Слабовато для первого раза, но это нормально. Алесси хоть и просила «еще», но после ее пальцев на моих бедрах останутся синяки.
Вытягиваюсь на кровати и притягиваю к себе Алесси, подминаю под себя. Мне нужно передохнуть, да и в голове слегка шумит. Девочка лежит, как мышка, даже дышать боится.
– Все хорошо? – спрашиваю я.
– Да. – Тишина, ерзанье… И тихое: – Спасибо…
– Тебе спасибо, Бэмби.
Так уютно держать ее в объятиях. Пф-ф-ф… О ней я с гордостью могу сказать: «Моя женщина!» Зарываюсь носом в ее волосы, дышу в макушку.
– Сэр…
– Джей, – поправляю я. – Это не сессия.
– Дже-е-ей… – тянет она, как будто пробует имя на вкус. Выходит, во время секса она не замечала, как ко мне обращается? – Джей, мне нужно… в душ. И простыни… я, наверное, испачкала…
Она смущается и прячет лицо. Губы расплываются в улыбке, но я прячу ее. Переворачиваю Алесси на спину и нависаю сверху, нарочито серьезно сдвинув брови.
– Ты жалеешь? – спрашиваю я.
– Нет. Нет! – Она отчаянно мотает головой.
– Тогда чего стыдишься?
Задумывается. Хмурит лоб, смешно морщит переносицу.
– Доставляю тебе неудобство? – предполагает она, но как-то робко.
– Ерунда. Я похож на того, кто недоволен?
– Блин… – бормочет она и говорит громче: – Да, мне стыдно! Стыдно, что я ничего не умею. Я хочу доставить тебе удовольствие, но не знаю, как!
– Доставить мне удовольствие просто, глупая. – Наклоняюсь и целую Алесси в висок, шепчу ей на ухо: – Послушание…
– Это же не сессия?
– Так и я не прошу ничего… особенного.
– Ты ничего не просишь. – Она явно осмелела. – А когда я делаю, то не позволяешь!
Не выдерживаю и валюсь на бок, хохоча. Алесси бесподобна! О нет, она сохранила невинность, не потому что ее никто не хотел. Это она никого не хотела, пока не встретила меня.
Боже, как это льстит!
– Пойдем в душ. – Тяну ее за руку, отсмеявшись. – Постель потом перестелем.
– Вместе? – пугается она.
– Как будто в первый раз! – фыркаю я. – Но теперь я хочу тебя вымыть.
В этом нет необходимости, но я действительно потакаю собственной прихоти. Наливаю мыло на руки – и растираю его по коже Алесси. Мне нравится ее мылить – особенно грудь и ягодицы. И между ног, проникая пальцами в дырочку.
Алесси таращит на меня глаза и еле дышит. Все заканчивается тем, что я разворачиваю ее к стенке, заставляю упереться в нее руками и расставить ноги. И беру Алесси сзади, резко и быстро.
Раскаяться не успеваю: она ловит свой оргазм практически одновременно со мной, и у нее подкашиваются ноги.
Блин! Не кретин ли я? Видел же, как ее уносит…
Ладно, для этой сладкой девочки я готов побыть заботливой мамочкой. Тщательно вытираю ее, заворачиваю в чистое полотенце и тащу вниз, поближе к кухне. У меня разыгрался аппетит, а выпускать Алесси из поля зрения я не готов. Оставлю одну – и она опять уснет.
– Ты готовить умеешь? – интересуюсь я, пугаясь собственного вопроса.
– Да. – Она смешно трет нос, вроде хочет чихнуть.
– Если нож дам, пальцы себе не отрежешь?
– Нет…
Кажется, мне удалось ее озадачить.
– Тогда так… – Устраиваю ее за столом, вручаю нож, разделочную доску и овощи. – Режь соломкой, для салата.
Она смотрит на меня, приоткрыв рот. Я никак не комментирую собственное решение. Если поймет, что для меня этот шаг – акт доверия, то хорошо. Нет… да и не надо.
Чтобы не смущать ее, отворачиваюсь и достаю из холодильника мясо. Вроде бы и не слишком бурным был день, а есть хочется так, что сводит живот. Нет, жрать. Поджарить кусок мяса – и жрать, с кровью. Осторожно оглядываюсь: Алесси стучит ножом, кромсая огурец, от усердия высунув кончик языка.
