Текст книги "Сердце без любви (СИ)"

Автор книги: Мила Ваниль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Я начинаю понимать, чего так опасался Джеймс. Чем сильнее прорастаешь в любимого человека, тем больнее рвать связь. И еще, любовь – это не только удовольствие, но и обязательства. Все было просто, когда только я испытывала чувства. Это сложно объяснить, но односторонняя любовь делала меня зависимой и свободной одновременно. Мое поведение, мои поступки не могли ранить Джеймса, когда он ничего ко мне не испытывал. Теперь же приходилось пересматривать принципы и следить за словами.

Джеймс поехал за мной в Москву, был рядом в самый тяжелый день в году, выслушал и понял, не бросил одну, но впервые я осознала его чувства, когда он принес мне теплое молоко после разговора с братом. К счастью, я видела банку меда, когда передавала ему телефон. Но… Боже, надо было видеть его лицо! Он забыл про мою аллергию на мед, и так расстроился, что мне стало его жаль. Почему это говорило о его чувствах? Забывчивость легко объяснялась расстройством из-за тяжелого разговора о моих проблемах, а сожаление было таким искренним, что хотелось выпить молоко, чем бы это ни грозило.

А, может, это стало последней каплей. Ведь в разговоре с братом Джеймс назвал меня своей девушкой.

Тяжело отбиваться от подарков. Джеймс считает, что у меня мало одежды, косметики, украшений… Список можно продолжать до бесконечности. Меня родители так не баловали! А он запомнил наизусть все мои размеры и каждый день приносит что-нибудь «модное» или «красивое». И когда успевает ходить по магазинам?

Все труднее убедить Джеймса, что мне нужна работа.

– Бэмби, тебе нравится работа официантки?

– Нет. – Я всегда отвечаю честно, хоть и знаю, к чему он клонит.

– Так увольняйся.

– Нет. Чтобы закончить академию, мне нужны деньги.

– Я оплачу твою учебу. Давай договоримся, что это мои вложения в будущее. Как делал твой отец…

– Это другое! Папе был нужен программист, а тебе зачем ветеринар? Выращивать экологически чистую свинину?

– Бэмби, ты устаешь на работе. Я могу тебя обеспечить…

– И что мне делать? Готовить ты не позволяешь, за уборку дома ты платишь клининговой компании.

– Скоро начнется учеба…

– И к этому времени я должна накопить нужную сумму.

Кстати, у меня почти получилось, благодаря работе в престижном ресторане и щедрым чаевым. Да и на продуктах я теперь экономила. Тут уж Джеймс тверд, как скала.

– Даже слушать ничего не хочу! – заявил он, едва я заикнулась о деньгах за продукты. – За кого ты меня принимаешь?

Подозреваю, что и на оплате учебы он мог бы настоять, если бы захотел. Но отчего-то позволял мне упорствовать, что, несомненно, лишь укрепляло мою позицию.

И все же спорили мы редко. Чаще проводили время в мире и согласии: делились тем, как прошел день, гуляли по берегу залива, смотрели фильмы, загорали в саду. Сессии Джеймс устраивал в выходные дни, каждый раз придумывая что-то новое. И впервые после смерти родителей моя жизнь приобретала какой-то смысл.

А потом позвонила Юлька…

В ее звонках нет ничего необычного, мы общаемся по интернету: она рассказывает о практике, я – о Джеймсе. Но сегодня все иначе, Юлька рыдает, и я, забыв поздороваться, выпаливаю:

– Что случилось?!

– Алеся, пожалуйста… – всхлипывает она. – Помоги, Алесенька… Прости-и-и…

По стечению обстоятельств смена у меня сегодня вечером, и Джеймс уже уехал на работу, подбросив меня до коммуналки.

– Юля, не реви, – прошу я. – Объясни толком, что случилось!

Кое-как мне удается все выяснить. Увы, но Юльку, как лохушку, развели на бабки. Как она связалась с местными, зачем поперлась в какое-то подпольное казино, я так и не поняла. Главное, она проиграла крупную сумму денег, и в залог у нее отобрали паспорт, да еще пригрозили, чтобы в полицию не обращалась, иначе домой никогда не вернется.

– Алеся, – плачет Юлька, – я боюсь… они меня убьют… Ты только родителям моим не говори! У мамы сердце сла-а-абое…

– Не убьют, – вздыхаю я. – Юль, я перечислю тебе деньги. Но этого не хватит…

– Может… может Джеймс даст? Я все верну-у-у…

Да, Джеймс – это первое, что приходит в голову. Ради подруги я готова поступиться принципами, но все же предпочла бы попросить кого-то другого. Он узнает, что я отдаю Юльке собранные на учебу деньги, и захочет все возместить, а это неприемлемо.

– Я найду деньги, – обещаю я Юльке.

– Прости-и-и… Мы собирали их тебе…

– Вот именно, что мы, – перебиваю ее я. – Это и твои деньги тоже, и тебе они нужнее. Недостающую сумму я найду.

Весь день я думаю, кто бы мог помочь, и выходит, что кроме Джеймса некому. На работе все валится из рук. К счастью, Ася в ресторане больше не работает, иначе замечанием я не отделалась бы.

– Да что с тобой? – раздраженно спрашивает Дима, когда я в очередной раз проливаю кофе, забирая чашку с барной стойки. – Руки с похмелья трясутся?

– Я не пью… Дим, прости, буду внимательнее.

– А что случилось? – интересуется он, переделывая заказ.

– Деньги нужны, срочно, – вздыхаю я. – У тебя нет?

– У меня нет. – Он ставит передо мной новую чашку. – Но я могу спросить кое-кого… Надо?

– Спроси, – соглашаюсь я. – Сегодня сможешь?

– Постараюсь.

После смены Дима отзывает меня в сторону.

– Насчет займа глухо, – говорит он. – Но есть интересный вариант. Не поверишь, случайно узнал. И не уверен, что тебе подойдет…

– Ты расскажи, а я решу, – отвечаю я.

– Короче, есть тема заработать. Ничего противозаконного! Мой друг ищет для фотосессии красивую девочку. Я ему фотку твою показал, ты подходишь.

– И в чем подвох? – спрашиваю я. – Красивых девочек много.

– Откровенная сессия. То есть… совсем.

– Эротическая, что ли?

– Зная Павлика, скорее, порнографическая, – смеется Дима. – Но бабло хорошее можно поднять. Ты сама решай, надо оно тебе или нет. Координаты я дам.

– А для чего фото? – Задаю вопрос и понимаю, что всерьез обдумываю этот вариант. – И сколько заплатят?

– Вроде для частного использования. – Он открывает телефон и пишет на клочке бумаги номер, сверяясь с экраном. – Позвони, он лучше расскажет. Павел, скажешь, что от меня.

– Спасибо, Дим. – Прячу бумажку в карман. – Я подумаю.

И вот она, ответственность в полный рост. Не было бы Джеймса, я не задумывалась бы о последствиях. Юльку надо спасать! Но теперь на весах не только моя репутация, но и доверие Джеймса. Какому мужчине понравится, если его девушка снимется в порно? Что предпочтительнее, просить деньги или заработать их самостоятельно? Хорошо, если Джеймс ничего не узнает. Но если правда откроется, он никогда меня не простит. Стать содержанкой, оправдав его подозрения? Обмануть?

Есть еще кое-что. Мне кажется, что если я попрошу его об одолжении, с ним случится несчастье. Я ничего не должна просить! Тем более, теперь, когда есть альтернатива.

От Джеймса ничего нельзя скрыть. Едва мы заходим в дом, он интересуется:

– Что случилось, Бэмби?

– Случилось… – вздыхаю я. Сказать, как есть, не хватает смелости. – Джей, я узнала, что… в академии повысили плату за семестр. Мне придется пропустить еще год.

– А-а-а… – тянет он. – И что, ничего нельзя сделать?

Кажется, он хочет, чтобы я сама попросила денег, потому что смотрит на меня как-то внимательно, серьезно и немного напряженно. А я не могу, у меня словно язык прилип к нёбу.

– Н-нет… – наконец выдавливаю я. – Ничего.

– Ну и хорошо, – неожиданно заключает Джеймс. – Теперь у тебя нет причины не лететь со мной в Нью-Йорк.

– Да, – соглашаюсь я, отворачиваясь.

Бумажка с телефоном жжет карман, в ушах стоит плач Юльки. Подумаешь, порно… Это же фото, не фильм. Дима сказал, что его друг – профессиональный фотограф, так что никакого развода.

А Джеймс ничего не узнает.



= 36 =

Джеймс

Я охранял свою независимость строже, чем дракон – сокровища. Ценил заведенный порядок, оберегал личное пространство и был уверен, что возненавижу того, кто нарушит мой покой. И я благодарен Алесси за вторжение на мою территорию.

Она не захватчица и не гостья, она та, кого я так долго ждал.

Я уже не пытаюсь сравнивать, анализировать и пытаться понять, что особенного в этой удивительной девочке. Она не идеальна, и в этом ее шарм. Мне же просто хорошо, когда она рядом. Единственное, что удручает: я так и не придумал, как ей помочь. Нет причин не доверять Дэвиду, поэтому я не спешу, размышляю. Да и Алесси упряма, как стадо ослиц! Вынудить ее принять помощь я могу, стоит лишь надавить, но необходимо, чтобы она сама попросила, а тут тупик. Нет – и все! Порой это ужасно бесит…

Потихоньку я занимаюсь тем, о чем Алесси не догадывается: выясняю, что случилось год назад. Обстоятельства аварии не кажутся подозрительными, но после гибели родителей дочь лишилась абсолютно всего, и это мне не нравится. Судя по рассказу Алесси, ее семья жила в достатке, потом кампания отца обанкротилась, это совпало с аварией, и после все имущество забрали в погашение долга. Моих знаний о законах этой страны и возможностей не хватает, и я прошу совета у Кайла.

С его помощью заказываю частное расследование, и вскоре кое-что становится известно. Кампания действительно признана банкротом, но практически в том же виде существует под новым названием и с новым учредителем, бывшим партнером отца Алесси. Он «унаследовал» все: офис, контракты, связи, сотрудников. А дом выкупил, перепродав дороже.

Алесси осталась на улице незаконно. Оно и понятно, с ее наивностью… Она не сопротивлялась, не вникала в подробности, даже умудрилась подписать бумаги с отказом от прав на наследство. И в результате ее прописали в несуществующей квартире: в каком-то деревянном домике в Подмосковье. Рядом не оказалось никого, ей никто не помог.

Расследование еще продолжалось: мне все же захотелось узнать все подробности аварии. Вдруг она была подстроена? Это очень важно для Алесси. Тогда ее мнимая вина лопнет, как мыльный пузырь. Если это не случайность, а убийство, то неважно, где и когда оно произошло.

Параллельно готовлюсь к поездке в Нью-Йорк. Алесси отмахивается от приглашения, но вяло. Чувствую, что ей хочется познакомиться с моим братом, побывать в Штатах. Даже если учеба начнется, пропустит несколько дней, ничего страшного, поэтому я получаю для нее визу, улаживаю все формальности.

Есть у меня мысль оплатить ей этот год каким-нибудь спонсорским переводом. В конце концов, она училась на «отлично» и шла на красный диплом. Думаю, без труда уговорю учебную часть разыграть маленький спектакль. Однако что-то меня останавливает. Алесси обидится, факт. И вместо лечебного эффекта я получу неизвестно что. Ей нужно переступить через дурацкие принципы и предрассудки. Что мешает ей занять у меня недостающую сумму? Мне кажется, что ничего, но Алесси не делает этого, даже когда становится ясно, что нужную сумму до начала учебного года ей не собрать.

Может, все к лучшему? У нее есть возможность отдохнуть, прийти в себя. Рано или поздно я уговорю ее оставить работу в ресторане. Она будет не выживать, а жить – легко, размеренно, под надежной защитой. Дэвид побеседует с ней лично, и мы вместе преодолеем все трудности. В будущее я смотрю с оптимизмом, я готов взять на себя ответственность за Алесси.

Однако я совру, если скажу, что сомнений нет. Все еще опасаюсь встречи с прошлым: когда я видел Кейт в последний раз, воспоминания чуть не смыли защиту. Я все еще зависим от той любви? Или мне только кажется, что зависим? Не узнаю, пока не посмотрю ей в глаза. И поэтому у меня не хватает смелости рассказать Алесси правду о Кейт и Дэвиде.

Зачем ей эта правда? Да любой женщине такое неприятно! Зачем ей знать, что когда-то мы жили втроем? Зачем ей мучиться и гадать, люблю ли я Кейт? Я беру ее с собой не для того, чтобы сделать ей больно. Со своим прошлым я разберусь сам.

Перед отлетом звоню Дэвиду, когда Алесси нет рядом, и прошу его хранить мои прошлые отношения с Кейт в секрете.

– Когда свадьба, Джей? – спрашивает брат, смеясь. – Не хочешь провести ее в Сиэтле? Родители будут счастливы.

– Иди к черту… – мрачно вздыхаю я.

И думаю, что это прекрасная идея. Родители, к сожалению, не молодеют, и им будет приятно, если хоть один сын женится традиционно, со всеми непременными атрибутами американской свадьбы.

О женитьбе я еще не думал, но из нас двоих именно я всегда был примерным сыном.

– Мне не терпится познакомиться с твоей Бэмби, – говорит Дэвид.

– Только я зову ее так. Ты понял?

– Ох, как все серьезно.

– Знаешь, что… – вскипаю я. – Кажется, у меня появились неотложные дела. Мы не сможем прилететь.

– Джей, прости. – Он все же хихикает, и я это слышу. – Я тебя понял. И Кейт скажу, чтобы не проговорилась. Тебе решать, что рассказывать своей женщине.

Подруга Алесси вернулась, а вопрос о переезде так и не возник. Честно говоря, я был готов прибегнуть даже к шантажу, но все осталось, как прежде. Только деньги на учебу у меня так и не попросили.

В последние дни перед отлетом Алесси какая-то нервная, даже спит беспокойно, несмотря на то, что я рядом. На расспросы заявляет, что все в порядке, и у меня нет причин ей не верить. Наверное, волнуется из-за перелета. Или это гормоны шалят, у нее в разгаре «женские дни». В другое время я отшлепал бы ее хорошенько, и всю «хворь» как рукой сняло бы, но приходится успокаивать Бэмби травяным чаем.

Наша поездка начинается с путешествия из Санкт-Петербурга в Москву. Кайл попросил приехать, чтобы не сажать самолет в Питере. Мы чуть не опоздали на «Сапсан» из-за того, что я задержался на работе. Без форс-мажоров никуда, даже если заранее готовишься к отпуску.

Алесси с чемоданами ждала меня в холле, и времени едва хватило, чтобы переодеться. Рабочий портфель и конверт, подобранный на садовой дорожке, я оставил в спальне. Только в такси вспомнил, что хотел посмотреть, что за письмо бросили за ворота.

– Нет, никто не звонил в дверь, – отвечает Алесси на мой вопрос. – Ты кого-то ждал?

– Не ждал, просто… Неважно.

Скорее всего, это какая-то реклама. Официально я в отпуске, но если что-то срочное, связь никто не отменял. Зачем кому-то писать мне письма?

Обычно тихая Алесси, познакомившись с Кайлом, еще больше присмирела. Да, он такой… Даже мне в его присутствии бывает не по себе. К сожалению, Ева осталась дома с детьми, и Алесси – единственная девушка в салоне. Но она не скучает: смотрит фильм, читает что-то на смартфоне.

– Она напоминает мне Еву, – говорит Кайл, когда Алесси засыпает. – Крошка была такой же потерянной, когда мы познакомились.

Его слова меня задевают.

– Но Бэмби уже не одна, у нее есть я.

– Не обижайся, Джей. Может, все так, но она этого еще не понимает. В ней нет уверенности женщины, которая точно знает, что ей есть на кого опереться.

– Наверное, ты прав, – нехотя признаю я. – Я не говорил с ней об этом.

– Ты и сам не уверен, – припечатывает Кайл.

И мне нечего ему возразить.

– Джей, это нормально, – добавляет он. – Я тоже долго сомневался. Мне хотелось подарить Еве весь мир, но я чуть не потерял ее, оттолкнув.

– И как ты понял, что она – та самая?

– Она ушла. Мы тогда жили в Лондоне, и она вернулась в Россию. Без нее тут стало пусто… – Он приложил ладонь к груди. – Она унесла с собой мое сердце.

– И как ты ее вернул?

– Помчался следом, конечно же.

– И она простила? Ну… ты сказал, что оттолкнул.

– Она меня ждала.

Я никогда не слышал эту историю. Кайл – друг Дэвида, я присоединился к их компании значительно позже. Кайл уже был женат на Еве, Энрике – на Мире.

– Мне кажется, она тебя сильно любит, – неожиданно говорит Кайл.

– А? Да? Почему ты так думаешь?

– Ее взгляд меняется, когда она смотрит на тебя. Разве ты не замечаешь?

– Я знаю… Знаю, что любит.

Я все еще не решаюсь произнести вслух, что тоже люблю. Мне надо увидеть Кейт, чтобы убедиться в этом.

Это случится через несколько часов. Ничего, можно и подождать. Ту, что растопила лед в моем сердце, я ждал значительно дольше.



= 37 =

Александра

Я совершила ошибку. Страшную ошибку! Рано или поздно мне придется столкнуться с последствиями, и я навсегда потеряю Джеймса.

После злополучной фотосессии с трудом могу думать о чем-то другом. Почему я крепка задним умом?! Нытье от скуки стоило жизни моим родителям, но это ничему меня не научило. Я рискнула отношениями с единственным человеком, которому не безразлична! И теперь остается лишь молиться о том, чтобы с ним ничего не случилось.

Наше расставание – вопрос времени.

На откровенные фото я согласилась ради Юльки. Условия показались мне приемлемыми. Никакого настоящего секса, никаких половых органов в кадре. На мне и на партнере были специальные накладки телесного цвета. Мы с Павлом подписали договор и обговорили все: и конфиденциальность, и использование личных данных и фотографий. А еще мне пообещали, что лицо будет заретушировано.

Честно, я не ощущала себя проституткой, продающей тело. Меня не обманули, не пришлось сомневаться ни в профессионализме фотографа, ни в его чистоплотности. Съемка длилась пару часов, партнер сел себя аккуратно, деньги заплатили сразу.

Будь я одна, обрадовалась бы возможности дополнительного заработка. Павел предлагал стать моделью для будущих фотосессий. Но есть Джеймс. И навряд ли ему понравится, что я предпочла обнажиться перед камерой вместо того, чтобы попросить его о помощи.

Почему-то осознание проступка приходит слишком поздно, когда уже ничего нельзя изменить. Деньги переведены Юльке, получен радостный ответ, что все в порядке, ей отдали паспорт и через несколько часов она садится в поезд, чтобы вернуться домой. Все хорошо, а я сижу в нашей с ней комнате и реву.

Такое впечатление, что я провалила очередное испытание. У меня есть оправдание: я помогала подруге. Юлька ради меня сделала куда больше! У меня есть надежда, что Джеймс ничего не узнает. Он не вмешивается в мои дела, ничего не знает о деньгах и даже обрадовался, что я не смогу оплатить учебный год. Не будет никаких вопросов, мне не надо ни о чем рассказывать. И все же я чувствую себя предательницей.

В тот день я почти решилась рассказать Джеймсу правду. Но не в коммунальной же квартире, правда? И не по дороге, когда он за рулем. А когда мы вошли в дом, Джеймс вдруг сгреб меня в объятия и долго-долго не отпускал. Я спросила, что случилось, и его ответ заставил меня передумать.

– Я мечтал об этом весь день, – сказал он. – Ты – мое лекарство от сумасшедшего мира, Бэмби. Спасибо, что делишься со мной своей чистотой.

Одно мое слово могло все изменить, но у меня не хватило смелости разбить иллюзии Джеймса. Вместо этого я стала притворяться, что все хорошо.

Иногда у меня даже получается забыть о глупости, которую я совершила. Но чаще я помню, и это точит меня изнутри. Я чувствую себя яблоком с червоточиной: румяным снаружи и с червяком внутри. Поездка в Нью-Йорк меня совсем не радует, но она важна для Джеймса, и я делаю вид, что всем довольна.

Впрочем, нет, я немного лукавлю. Если Джеймс улетит без меня, то я останусь одна. Юлька вернулась, и занятия в академии начались, но я так и не переехала обратно в нашу комнату в коммуналке. Я не виню Юльку, но почему-то избегаю, да и она спокойно приняла известие о том, что ночую я у Джеймса. Мы не ссорились, но отдалились друг от друга, и это тоже удручает.

В аэропорту нас никто не встречает.

– Зачем? – удивляется Джеймс. – Я знаю этот город, как свои пять пальцев.

Он ловит такси, и мы едем в отель. Да, остановиться в доме брата – не вариант, тут все не по-русски. По пути Джеймс пытается рассказать мне о местных достопримечательностях, мимо которых мы проезжаем, но слушаю я невнимательно.

– Устала, Бэмби? – спрашивает он, когда мы поднимаемся в номер.

– Очень, – признаюсь я. – Смена поясов, долгий перелет…

Это правда, у меня кружится голова, и клонит в сон. Джеймс ухаживает за мной, и я не осознаю, в какой момент засыпаю, а утром он будит меня поцелуем.

– Просыпайся, засоня.

Он говорит по-русски, и я улыбаюсь, уж больно забавно у него получается. «За-сонь-я».

– Еще ра-а-ано… – капризничаю я, потягиваясь. – Пять утра.

– Пять вечера, – смеется Джеймс. – Можешь спать до утра, но я ухожу к брату.

– Нет, не оставляй меня одну!

Отбрасываю одеяло, намереваясь встать, но Джеймс ловит меня, прижимает рукой к матрасу.

– Бэмби…

Замечаю, что его взгляд туманится.

– А мы не опоздаем? – поспешно спрашиваю я, уже зная, что за этим последует.

– Не опоздаем, – обещает Джеймс и резким движением переворачивает меня на живот.

Мне нравится спонтанный секс: резкий, грубый, практически животный. Джеймс бьет ладонью по моим ягодицам, одновременно растирая промежность, и входит, едва я становлюсь влажной. Его фрикции резкие, глубокие, почти болезненные. Они сопровождаются обжигающими шлепками, и я кусаю подушку, чтобы не кричать.

После оргазма Джеймс наваливается сверху, вжимая меня в матрас, и хрипит на ухо:

– Ты моя… моя… только моя…

Да, да! Я знаю. У меня и в мыслях нет смотреть на других мужчин. Я давно и безнадежно влюблена в тебя, Джеймс. Только в тебя!

Вслух же шепчу:

– Да, сэр.

Смысл его слов доходит до меня, когда я знакомлюсь с Дэвидом. Он упоминал, что они близнецы, но одно дело слышать, и совсем другое – видеть. Передо мной копия Джеймса, отличаются только стрижка и одежда, и я таращусь на него, хоть это и неприлично.

– Приятно познакомиться, Александра, – говорит Дэвид.

У них даже тембры голоса похожи! И все же я понимаю, что никогда не спутаю братьев. Джеймса я люблю, и, когда смотрю на него, сердце бьется чаще. Дэвид чужой, я ничего к нему не испытываю.

Чуть позже из соседней комнаты выходит жена Дэвида, ведя за руку малыша, и вот тут я чувствую, как по телу бегут мурашки. Я и предположить не могла, что Кейт так похожа… на меня. Конечно, она старше и ухоженнее, но сходство почти очевидно, как будто мы с ней дальние родственники.

Оглядываюсь на Джеймса, и горло стягивает колючим обручем. Он смотрит на Кейт так, как смотрит только на меня. Вернее, я так думала… Скорее, все наоборот. Этот взгляд достался мне… по наследству.

Незаметно отхожу в сторону, чтобы не мешать встрече. Дэвид, Джеймс, Кейт и даже маленький Майкл – это семья, и мне немного неловко, что я не осталась в отеле.

Гостеприимство по-русски – это застолье и веселые посиделки. Здесь же мы сидим в гостиной, угощаясь кофе и чаем, и «приятно беседуем». Мой английский несовершенен, поэтому я лишь улавливаю общую тему разговора, но, конечно же, многого не понимаю. Они говорят о каких-то общих знакомых, вспоминают прошлое. Майкла, получившего подарки, уводит няня. Когда Кейт или Дэвид обращаются ко мне, Джеймс переводит, я пытаюсь отвечать по-английски, но путаюсь и перехожу на русский. Но это редко, в основном я молча пью кофе, время от времени ловя на себе любопытные взгляды Дэвида и Кейт.

– Алекс, хочешь посмотреть на Нью-Йорк?

Вздрагиваю от неожиданности, потому что крепко задумалась и не слышала, как ко мне подошла Кейт. Алекс – это я, так они сократили мое имя.

– Да, конечно, – вежливо отвечаю я. – Джеймс обещал мне экскурсию.

– О нет, – смеется она. – С высоты. Эм… Джей? Я хочу показать ей вид из окна.

– А-а-а… Да, спасибо, – соглашаюсь я быстрее, чем Джеймс переводит.

– Пойдем? – приглашает Кейт. – Пусть мальчики посекретничают без нас.

Дэвид и Кейт живут в пентхаусе, и вид из панорамного окна действительно великолепный.

– Присядь, – зовет меня Кейт, позволив вволю налюбоваться ночным городом. – Посмотри.

Она кладет мне на колени альбом с фотографиями. Он раскрыт на странице с фото молодой Кейт. Здесь она совсем девчонка, не старше, чем я. И сходство со мной еще ярче. Оттенок волос немного другой, а во взгляде хитринка, но в остальном… Это невероятно!

– Мы не родственники, – говорю я. – Этого не может быть.

– Так ты заметила? – Она улыбается. – Нет, не родственники. Просто Джеймс нашел девушку, похожую на меня.

– Он любил вас? А вы выбрали другого брата?

Надо было промолчать. Но снисходительная улыбка Кейт бьет больнее плетки! Она не просто так увела меня от мужчин, не просто так затеяла этот разговор. Ведь могла же сделать вид, что сходство случайное! Нет, она подчеркивает, что я – всего лишь заменитель.

– Не совсем так… – Она листает альбом. – Джей ничего не говорил, да? Дэвид передал его просьбу, но… тебе нужно знать.

– Знать, что вы были парой?

– Не парой, нет. – Она показывает мне еще одно фото. – Трио.

На снимке Джеймс, Дэвид и Кейт. Мужчины смотрят на женщину с таким обожанием, что не остается никаких сомнений, Кейт нравилась обоим братьям.

– Трио? – переспрашиваю я севшим голосом. – Вы жили… втроем?

– Это было давно, – говорит Кейт. – Потом Джеймс ушел, а я вышла замуж за Дэвида. Джей сказал, что разлюбил, и сначала я поверила, но потом… Он всегда один, без женщины. Алекс, я рада, что теперь он нашел тебя…

– Идите к черту! – взрываюсь я и отшвыриваю альбом. – Зачем вы это сказали? Чтобы я почувствовала свою ничтожность? – Альбом задевает что-то на столе, и оно падает на пол, брызнув осколками во все стороны. – О боже, вам не нужно было стараться! Я знаю, что я – никто! Джеймс сразу сказал, что у меня нет ни единого шанса!

Я психую и путаю русские и английские слова. Навряд ли перепуганная Кейт меня понимает. На шум прибегают братья. Дэвид кидается к жене, Джеймс – ко мне, но я отталкиваю его.

– Зачем ты привез меня сюда? – кричу я ему в лицо. – Чтобы сравнить, кто из нас лучше? Чтобы убедиться, что я – не она?

– Алесси, прекрати! – шипит Джеймс. – Что ты творишь? Кейт беременна, ей нельзя нервничать!

– Зачем, Джеймс?! – рыдаю я. – Зачем…

Пощечина обжигает щеку. Я замолкаю, и почти сразу же Джеймс прижимает меня к себе, обнимая. Меня трясет от обиды, но где-то на краешке сознания мелькает мысль о том, что он прав. Я сорвалась и закатила истерику в гостях у его брата. И это так же ужасно, как и то, что я скрываю от Джеймса, как и то, что он скрывал от меня.



– Пусти… – прошу я, пытаясь вырваться. – Отпусти, мне надо извиниться…

– Потом. – Джеймс толкает меня к выходу. – Когда ты успокоишься.

Дэвида и Кейт в комнате уже нет, и нас никто не провожает. Джеймс крепко держит меня за руку, но я не собираюсь убегать. Мне вообще все равно, что теперь будет.

= 38 =

Джеймс

С тех пор, как мы с Алесси переступили порог дома Дэвида и Кейт, меня не покидало предчувствие беды. Я давно не видел брата, и Дэвид показался мне уставшим, в его взгляде как будто застыла печаль. А Кейт, обычно дружелюбная и мягкая, была взвинченной, неспокойной. Она как будто играла какую-то роль. Я списал это на беременность: возможно, Кейт неважно себя чувствует.

Но больше всего беспокоила Алесси. В последнее время она то нервничала, то уходила в себя. И сейчас замкнулась, отстранилась от происходящего. Дэвид и Кейт не подчеркивали, что она лишняя, пытались вовлечь в разговор, но чаще все же игнорировали ее присутствие. Я даже жалел, что взял Алесси с собой: ей было неуютно, да и я ощущал нечто странное.

Свое состояние я связывал с тем, к чему так стремился. Увидеть Кейт – и понять, кто она для меня, все еще единственная женщина или прошлое, что я готов оставить ради новой любви. Неожиданно, но я не узнавал ту, по которой так долго тосковал. Вроде бы та же улыбка, те же черты лица, только человек другой. Ее изменила семейная жизнь? Возраст? Или изменился я? Одно знал наверняка, моя единственная – это Алесси, мой нежный олененок Бэмби.

Я уже собирался уходить, когда Кейт предложила показать Алесси вид из окна пентхауса. Честно говоря, обрадовался возможности перекинуться парой слов с Дэвидом наедине, да и никак не предполагал, что девочки поссорятся. Мы успели договориться о встрече в баре на следующий день, чтобы спокойно поговорить, когда услышали грохот и крики.

Кричала Алесси. Моя милая кроткая Бэмби, которая, как я был уверен, и мухи не обидит. А Кейт побледнела и казалась очень испуганной, только поэтому я прикрикнул на Бэмби. И пожалел об этом, едва услышал, что она бросила мне в лицо.

Пожалел, растерялся и…

След от моей пощечины до сих пор алеет на нежной щеке Бэмби. Она не пытается прикрыть его волосами. Сидит рядом со мной в такси и смотрит перед собой. Безучастно, безжизненно. Равнодушно. Я надеюсь, что шок пройдет, когда мы поговорим. Если она захочет меня слушать. Если простит…

Мне стыдно за пощечину, хоть она и оборвала истерику. Я должен был найти другой способ успокоить Бэмби. Мне стыдно, что она узнала о Кейт не от меня. Сделанные выводы несправедливы, но закономерны. Бэмби всегда считала себя временным увлечением, и я не сумел разубедить ее в этом. Как там сказал Кайл… «В ней нет уверенности женщины, которая точно знает, что ей есть на кого опереться». И в этом только моя вина.

Усаживаю Бэмби на диван и отхожу к бару. Нам обоим надо выпить, чтобы нервное напряжение хоть немного отпустило. Что-нибудь крепкое и со льдом. Бэмби смотрит на стакан и отрицательно качает головой.

– Выпей, хотя бы глоток.

– Нет, – отказывается она.

Ставлю оба стакана на столик. Нет, так нет. Тогда и мне не стоит пить алкоголь. Пытаюсь обнять Бэмби, но она отстраняется.

– Не надо меня жалеть, – произносит она бесцветным голосом. – Делай, что должен.

– Что должен? – глупо переспрашиваю я.

– Не знаю. – Она пожимает плечами. – Наказывай. Выгоняй. Иди к той, которую любишь.

Не хочу злиться, но Бэмби невыносима. Она видит только плохое, как будто за то время, что мы вместе, не происходило ничего хорошего. Разве я обижал ее? Унижал? Сравнивал с кем-то? Что бы ей не наговорила Кейт, почему она верит ей, а не мне?

Молчу, чтобы не сорваться, и медленно считаю про себя до десяти. Бэмби словно чувствует мое настроение, отодвигается и забивается в угол дивана.

– Что сказала тебе Кейт? Что я люблю ее?

– Она показала мне фотографию.

– Фото?

– Да. Ту, где вы втроем.

Вот же… с-стерва! Ведь я просил Дэвида, а он, наверняка, передал ей мою просьбу! Да что на нее нашло… Неужели у них проблемы?

– И все? – спрашиваю я, старательно сохраняя спокойствие.

– Сказала еще, что ты выбрал меня, потому что я на нее похожа.

– Но это же бред! – не выдерживаю я. – Это ты меня выбрала!

Бэмби смотрит на меня, не мигая. «Ты не понимаешь? – читается в ее взгляде. – Правда, не понимаешь?»

К сожалению, я все прекрасно понимаю, потому и злюсь. Потому и не могу подобрать нужные слова. Да, я не выбирал, но помню, как замечал знакомые черты. Вполне можно сделать вывод, что я поддался на уговоры и изменил правилам лишь потому, что Алесси похожа на Кейт.

– Бэмби, это не так, – говорю я как можно мягче. – Я не искал кого-то вроде Кейт. Ваше легкое внешнее сходство случайно, в остальном вы и вовсе разные.

– Но в другом она права? – равнодушно интересуется она. – Вы жили втроем, ты, Кейт и Дэвид. А что потом? Ты расскажешь?

Милая моя девочка… Как бы я хотел солгать, чтобы правда никогда тебя не ранила. Но все зашло слишком далеко…