Текст книги "Сладкий роман"

Автор книги: Мила Бояджиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

"Этим-то все равно – солнце ли, снег. Была бы память светлая, да молитва за упокой души ?крепкая", – старик расставил весенние цветы в каменные вазоны фамильной усыпальницы Штоффенов, постоял, бормоча с детства заученную молитву, слова которой не понимал никогда, а только "сердцем чувствовал". С кряхтением вытянулся, стараясь распрямить сгорбленную спину, и кости подались, вспомнив на миг о том дне, когда восемнадцатилетний кавалерист прогарцевал на вороном коне перед последним представителем династии Габсбургов.

Покинув склеп, старик прихватил корзинку с крокусами, оставленную на пне недавно рухнувшего древнего дуба, и насвистывая галоп Штрауса, огляделся. Хороший день, теплый: солнечно, звонко от бегущей со всех сторон капели, поля крокусов, желтых, лиловых, белых, покрыли холмы. Со всех сторон тянет медовым духом. А дом после ремонта так и сияет высокими окнами.

Рудольф остановился, переводя дух на площадке второго этажа, не решаясь присесть в обитое новым изумрудным бархатом кресло. Вот именно так здесь было все пятьдесят, сто, двести лет назад; и теперь, по-видимому, останется ещё надолго. Стол для гостей в большой гостиной уже накрыт, но хрустальную ладью, наполненную цветами, Рудольф хотел поставить сам: такой день! Грустный, благословенно-радостный день!

Вот и тараторят все без умолку. Всего-то четыре человека, а шуму, как в опере, когда выходит на сцену целый хор и каждый поет про свое. Но здесь, в основном, поздравления! Больше всех говорит крепкий красивый блондин, наверно, из киношных. Не молод, и волосы, конечно, крашенные – так и отливают золотом. Маленький еврей, похожий на обезьянку, помалкивает, опуская печальные, умные глаза... Мадам Дикси – совсем как девчонка: держит мужа за руку, заглядывает ему в лицо, а сама аж светится, словно Вифлеемскую звезду увидела. Хозяин больше молчит и почти ничего не ест. Напрасно кухарка старалась, готовя неведомый "борщ" по русской кулинарной книге. Ну, ничего, окрепнет – неделю как из больницы, четвертая операция. Теперь врачи говорят, что рука будет двигаться нормально. Только вот играть маэстро не сможет никогда. Говорят, все пальцы словно мясорубкой раздробило, – ведь он так и не разжал их, не выпустил свою скрипку... А там струны-то словно лезвия... Вот профессор венский, очень знаменитый, по кусочкам все и собирал.

Рудольф поставил вазу с крокусами прямо у прибора Барона Артемьева. Так он сам себя назвал, да не в шутку – всерьез. "Безумный барон" – это вроде из какой-то пьесы или из кино.

– Смотри, смотри, Дикси, – шмель! – обрадовался Барон выбирающемуся из сиреневого цветка черно-желтому пушистому симпатяге. – Значит, и в самом деле – весна! Несмотря ни на что мы не отклонились от намеченного нами графика. "Горько" Дикси!

...Накануне господин Артемьев и мадемуазель Девизо заключили брак в Венском муниципалитете, а затем обвенчались в русской православной церкви, той, что находится рядышком с хорошо известным Михаилу российским посольством. Все прошло очень скромно. Соломон и Рут с супругом составили круг приглашенных. А вечером, пренебрегая фешенебельными ресторанами, они отправились в Гринцинг. Полюбовались вечерней Веной с высокой площадки, как тогда, в теплом июне. Но посидеть пришлось в уютном погребке – столики под яблонями появятся здесь лишь через месяц.

Компания получилась не очень веселая, гости боялись невзначай попасть на больную тему, предпочитая отмалчиваться или говорить пустяки. Новобрачные выглядели усталыми, держась под столом за рукуи и то и дело испуганно заглядывая друг другу в глаза. "Ты как?" – спрашивал взгляд Майкла. – "Все хорошо, любимый, а ты?" "Я люблю тебя и так будет всегда..."

"Да что уж тут хорошего, – сокрушалась судьбе подруги Рут. – Майкл инвалид, никогда не сможет играть. А Дикси не станет матерью. Это же надо свалиться с башни с трехмесячным малышом в пузе!" Забирая её из больницы, Микки сказал: "В ту ночь мы убили нашу маленькую Клавдию". И ни слова о том, что похоронил в себе скрипача.

...Дикси, Майкл и Сол и Алан Герт, прибывшие в Вальдбрунн на следующий день после церемонии бракосочетания, с любопытством разглядывали церемонно поставленные на праздничный стол Рудольфом цветы.

– Ты, наверно, любишь эти колокольчики за настойчивость и мужество. Ведь они первыми пробивают своими нежными головками снежный наст, веселые, радостные, вопя от счастья: жизнь продолжается! – Улыбнулся Майкл.

– По-моему, крокусы избрал ты, решив приурочить к их появлению свадьбу. Предлагаю заменить в гербе Вальдбрунна лютики крокусами. Раз уж так все сложилось. – Дикси метнула взгляд на Сола, не ведая о судьбе завещанной ему тетради.

Алан Герт ничего не понял из многозначительной беседы, уловив лишь оптимистическое утверждение барона.

– Да, Майкл, жизнь продолжается! Мы победили и ещё здорово отыграемся... – Он с аппетитом проглотил последний пельмень и промокнул салфеткой губы. – Только сдается мне,? во всей этой истории что-то есть... Что-то этакое. – Он неопределенно покрутил рукой у виска, означая, видим, некую выходящую за рамки разумного загадочность. – Всем известно, что я далеко не мистик и презираю все эти "тонкие материи". Но кое-что, для протокола, как говорят, рассказать должен.

– Погоди, Ал! Мы готовы слушать тебя хоть до глубокой ночи, но Рудольфа беспокоит завершение трапезы. В малой голубой столовой накрыт десерт в сопровождении тончайших вин из наших погребов. Дикси подмигнула гостям, предлагая переместиться в соседнюю комнату. Нелегко все же быть баронессой, сплошные церемонии!

– Все таки дворец, скажу я вам – это дворец! Не знаю уж, в чем тут штука, а как ни строй декорации, как не ставь свет – такого эффекта не выйдет. – Заметил Сол. – Отблески солнца в хрустале и бледный огонь в камине – невероятно, несовместимо, но создает настроение! А эти старые бутылки и нежненькие, едва народившиеся цветочки так и просятся в объектив... Может, я стал слишком сентиментальным. Так всегда получается, когда чересчур много знаешь о жизни. Начинаешь любить всякую беззащитную мелкоту – букашек, пляшущие на лесной тропинке тени, убегающие солнечные зайчики, распустившиеся на один день колокольчики...

– Погоди, Сол! Ты помнишь "Берег мечты"? Ага, старина, помнишь! Я тоже. И не собираюсь забывать, будь Дикси хоть трижды замужем. Это ведь настоящее искусство, классика! – Алан с удовольствием закурил, расположившись в кресле у балкона. – Веселые были деньки, и Умберто гений! Н я помню, как не странно, ещё кое-что...

Был у нас переводчик-индус – длинный такой, оливковый...

– Господин Лакшми! Деликатный, в белой чалме! – Напомнила Дикси, сидящая на диване бок о бок с Майклом.

– Да, точно, Лакшми. Однажды он отвел нас к некой слепой ведьме, которая, якобы, умела колдовать. Ну, предсказывать будущее и прочее... Шарлатанка, естественно, грязнуля и сразу за долларами тянется, причем, десятку от единицы запросто отличает...

– Мне она гадать вовсе не стала, оттолкнула руку и деньги вернула! Зачем аферистке деньги возвращать? Наплела бы, что в голову придет... Возразила Дикси.

– В том-то и дело! Я, как ты помнишь, с Лакшми вернулся к ней... ? Герт задумчиво дегустировал вино. – Редкий букет. Хотя я предпочел бы что-нибудь посерьезнее.

Соломон скомкал салфетку и пересел к камину.

– Простите, у меня что-то нога разнылась. Это все от тех пчел, что мне посоветовала баронесса. Да ещё от Герта... И где ты научился, Ал, туману напускать? Давай короче, ведь самое интересное ещё впереди, а ты вспоминаешь доисторическое прошлое...

– Извини, забыл, что мы не рекламу сигарет снимает: улыбка до ушей: "Привет, друзья!" – и получай гонорар. Ладно. Недавно встретил этого Лакшми снова. Маленький старикашка, весь в каких-то амулетах. Он консультировал картину "Проклятие богов", как главный мистик и знаток ритуалов. Подходит ко мне и говорит: "Я много думаю о вас, господин Герт, и той юной леди. О том дне, когда мы посетили слепую Гуаре... "Представляете, излагает, будто не прошло двух десятилетий! Она, говорит, давно ушла в обитель теней и сокровенных тайн, оставив мне свои книги...

Кажется, старик собирался прочесть курс лекций, но я сослался на срочные дела, раздумывая, сколько заплатить доходяге за отличную память.

"Мне не нужны деньги и даже ваша симпатия. Но я не могу умереть спокойно, пока не расскажу правду. Я переводил тогда откровения Гуаре и не был достаточно честен. Вы смеялись над колдуньей и я боялся за вас. И я не мог тогда правильно толковать её речи... Мудрость избегает скептика.

– Да, ведь старуха нагадала тогда, что мы поженимся с тобой, Ал. И это в самом деле едва не произошло. До сих пор не понимаю, как у меня хватило духа сбежала от тебя. Словно кто-то дирижировал мной...

Сол хмыкнул и объяснил Майклу:

– Дикси была влюблена в вас до безумия, хотя просто не знала, что это за вещь и с чем её едят.

– Ты получил мой пакет?! Чего же молчал, Сол?

– Твоя тетрадь принадлежит теперь господину Артемьеву. Все написанное в ней, касается твоего мужа больше, чем любого другого человека на свете.

– Ну что за ярмарка, господа! Вы не даете мне перейти к главному. Пресек посторонние разговоры Ал. – Старик-индус смотрел на меня как провинившийся школьник. "Я тогда сказал, господин Герт, что Гуаре пророчила вам жениться на юной леди... Мне хотелось сделать вам приятное – вы были такой хорошей парой..." – Герт поперхнулся. – О'кей! Пропускаю воспоминания о наших отношениях с Дикси столетней давности... Так вот этот дряхлый звездочет прошептал, глядя мне в глаза, будто прочил конец света: "Гуаре сказала о вас: их свяжут узы жизни и смерти. И неспроста слепая Гуаре отказалась гадать девушке. Она вернула ей деньги. И сказала: "Мне не дано знать, какой путь изберет будущее. Черная карма и Белая башня решат между собой все. Но это будет нелегкая борьба".

Ал замолк, обводя глазами присутствующих. Все молчали, не зная, как отнестись к странному рассказу Герта.

– И ты, конечно, сразу смекнул, в чем дело? – хмыкнул Сол.

– Ах, я вообще ни черта не понял. Наскоро распрощался со стариком и выбросил из головы всю эту дребедень... Но вот в октябре прошлого года я узнал, что в поместье Дикси возвышается эта чертова Вайстурм! Я треснул себя ладонью по лбу и даже перекрестился. Если честно, я немного струхнул...

– Ал, у тебя получилась новелла из жизни "славного ковбоя и выдающегося мыслителя Алана Герта". Речь, насколько я понимаю, идет совсем о другом... – Тихо, но настойчиво вклинился Сол.

– Тогда рассказывай сам ? новеллу о "героическом и мудром иудее Соломоне Барсаке".

– Увы, я недостаточно красноречив. И от природы скромен. Передаю "микрофон" тебе, Герт. Только переходи сразу к делу.

– Мне кажется, я знаю, что должен сейчас услышать. – Вклинился в разговор глухой голос Барона. – Я даже уверен, что слышал эту историю тысячу раз, рассказанную голосом Дикси над моей больничной кроватью, затем невразумительным английским Рудольфа. Потом мне все очень красочно пересказала Труда, особенно, про мою руку и госпожу Девизо. Я также слышал по радио о процессе над неким синьором Хоганом, застрелившем режиссера Тино в ответ на оскорбление его личности. И ещё я читал о случившейся здесь истории в парижском журнале и даже видел свое фото. Правда, узнать ни того, ни другого не мог – ни истории, ни себя! – Майкл положил на колени жены свою забинтованную руку и Дикси покачивала её как ребенка.

– И вот наступил торжественный момент: господин Герт прибыл прямо из Лос-Анджелеса, а Соломон Барсак – из Рима, чтобы рассказать нам всю невероятную правду. – Продолжил макл. – Прошу вас, друзья, не торопитесь и постарайтесь быть как можно красноречивее. Нам с Дикси доставляет огромное удовольствие чудесная притча о нашем воскрешении.

Алан глубоко вздохнул, сосредотачиваясь, и приступил к рассказу:

– ...Конец октября. Я ушел из киномира и с головой погрузился в свой маленький автомобильный бизнес. Невеста бросила меня, великие идеи разбежались. Детишки из местного приюта, куда я регулярно вносил пожертвования, подарили мне ко дню рождения надувную куклу. Нет, не из секс-шопа. Настоящую Красную шапочку!

Звонок Барсака чуть не сбил меня с ног! Пьян, как свинья, подумал я. "Руффино – Сатана! Шеф – преступник! – кричал Сол. – Эта банда жаждет крови. Им требуется два трупа, – два!" Понадобилось минут двадцать, чтобы понять, что за контракт заключила с некой фирмой Дикси и каков замысел финала. "Вот сволочи!" – взвился я. – "На "Оскаров" тянут, бессмертие в истории кино им понадобилось... Мразь, подонки!" Мы изощрялись с Соломоном в ругательствах, а время не ждало, – я-то сидел в Лос-Анджелесе, а в австрийский Вальдбрунн уже отправился из Рима этот монстр-извращенец Руффино... Но Алан Герт на трюковых съемках собаку съел, как и на "психологии", между прочим. – Он с вызовом посмотрел на Дикси. – Живо все прикинул: возможные мотивировки, длительность диалогов плюс время на развитие действия – то есть на дорогу, сборы команды. И понял: поспею лишь к финалу, а если эти стервецы сработают чисто, подстелю героям "соломку" ведь снимаются они без дублеров... Сказал Солу: двигай, старик, в поместье, и действуй по их сценарию. Нигде не отклоняйся, чтобы не спугнуть злодеев. Они ведь ради "высокого искусства" на все пойдут. А сам ты вряд ли сумеешь уладить дело. Не проявляй инициативы, но потяни время. Раньше 23.00 чтобы ни души на Башне не было...

– Я не сразу понял из разговора с шефом, что они хотят получить "второй дубль", то есть осуществить провалившуюся идею с самоубийством... Далась им эта Башня! – Сол задумчиво изучал рисунок на скатерти. – Но когда сопоставил факты: срочный выезд операторов, Стервятника, неожиданное "откровение" Зази со мной, то понял – жидовской своей хитрой жопой допер меня используют в качестве "подсадки", чтобы спровоцировать здесь кровавую бойню. Ни времени, ни идей у меня не было. Не звонить же в полицию заберут в дурдом, а пока разберутся, будет уже поздно. Я целиком доверился Алу... Да у меня и выбора не было, я лишь тянул и тянул, стараясь выиграть время и предотвратить катастрофу. Но Хоган действовал быстрее. После того, как "стервятник" предъявил Майклу компромат, сюжет развивался по закону цепной реакции... Я лишь успел дать распоряжение дворецкому тайком пропустить машину с помощниками Ала. Пришлось поклясться на иконе Божьей Матери, что действую в интересах хозяев. Не знаю, почему старик поверил мне...

– Вот уж действительно, была нервотрепка! – Спохватился Ал. – Все в этот день опаздывало – самолеты, поезда, часы... Когда я с тремя каскадерами из моей бывшей группы и с нашей страховочной сеткой подрулил к поместью, пробило одиннадцать часов!.. Боже! Я, кажется, набил морду придирчивому охраннику и ещё приложил одного крепенького паренька, дежурившего с камерой прямо под Башней. А на Башне! Красота-то какая! Стоят двое в обнимку и ни за что не держатся – только друг за дружку. А сзади поднимается огромная луна, окутывая парочку бледным, загадочным сиянием... Ну прямо сцена на кладбище из "Жизели"... Только ещё хуже

У парня в руке что-то зажато, – пригляделся – скрипка! Отлично, думаю, может, ещё играть будет. Ан нет: никаких музицирований. Едва мои ребята сетку растянуть успели – вспорхнули голубки. И камнем – в наш сачок. Только струны взвизгнули...

Дикси сжала ладонями виски и, алебастрово побледнев, откинулась на спинку кресла.

– Прекратите, Герт! Что за изуверские шутки – ты ж не из компании Руфино. – Соломон подскочил к Дикси и протянул ей бокал вина. – Один глоток, детка!

Майкл смотрел прямо перед собой пустыми, остановившимися глазами. Сол встряхнул его за плечи:

– Без паники, господин Артемьев! Здесь в любом парке мальчишки на "тарзанке" с башен прыгают, и ещё платят за удовольствие... Вы-то в Пратере тогда здорово порезвились!

Михаил глубоко вздохнул, возвращаясь к реальности, и улыбнулся:

– На пратерских аттракционах было очень страшно... Я словно несся в пропасть, очертя голову, боясь не дотянуться, не догнать Дикси... А на Башне – блаженно... Теперь я знаю: нет выше радости, чем радость прощения. – Он наклонился к жене, коснувшись её щеки губами.

– Никогда не забуду тот поцелуй наверху, на последней точке... Ни пленка, ни холст, ни слова не способны передать это. Они бессильны уловить запредельное. В том, что случилось там, на башне, в том, что произошло с нашими судьбами, с жизнью каждого из нас – есть замысел высшего Режиссера. Я не устаю благодарить Творца за великую щедрость... – Смутившись, Дикси умолкла.

– Милая, это говорит твоя душа! В нее-то и хотели влезть "фирмачи". Они задумали вывернуть потроха наизнанку, препарировать душу и заснять, как этот механизм работает! Только не дарованными им средствами – не "великой силой искусства", нет! Скальпелем патологоанатома. Мерзавцы! – Сол в сердцах саданул кулаком по столу. Задребезжало серебро, всплеснулись в бокалах винные бури. – Они промахнулись... Мне удалось проникнуть в тайники "фирмы" и уничтожить их проклятый архив. Пусть теперь охотятся на старика Соломона – не очень-то перспективное занятие. В художественном смысле! – Он хрипло, невесело засмеялся.

– И кто тебя просил?! – возмутился Ал. – Архив мог стать неопровержимой уликой в судебном процессе. Теперь Руффино, отделавшись от Шефа, постарается выйти из воды чистеньким... Ничего, скоро этот хамелеон проглотит свой язык! – Ал победно сверкнул глазами. – Немедля запускаю новый фильм. "Полет над лунным садом". Дикси в главной роли. Господин Артемьев – консультант. Ты, Сол – действующее лицо и оператор. Симбиоз документа, психологического разбирательства и трагедии. Да и финал у меня снят – натуральный, без дублеров! Это же настоящая "пуля"... Ну, конечно, без страховочной сетки...

– Ал... Я, наверно, не поняла? Ты хочешь подхватить идею "фирмы", досняв их "сценарий"?!. Ты и вправду полагаешь, что смерть и любовь неразлучны? – Дикси недоуменно озиралась, ища сочувствия у присутствующих.

Майкл обнял ее:

– Он ошибается, девочка. Он просто слишком жизнелюбив, поэтому и заигрывает со смертью. Здоровая полнокровность... это, это... – Эх, жаль, я бы смог сыграть свою мысль. – Майкл с трудом поднял забинтованную руку. – Я хотел сказать, что очень здоровое, биологически полноценное тело подобно скафандру. Оно предохраняет душу от воздействия таких тонких материй, как музыка, сочувствие, милосердие, умиление... Ты сказала, Дикси, что искусство не в силах передать запредельное. Музыка может... Моя погибшая скрипка – могла! Теперь за неё сыграет Саша – сын стал настоящим пианистом!

– Да, да, да! – бурно поддержал Майкла Алан. – Это очень важно – сразу же задать высокий тон! Я плакал, слушая ваши пьесы, и особенно, эти "Прогулки". Что-то открылось для меня... что-то важное... – он в растерянности посмотрел на Дикси. – А знаешь, девочка, ты фантастическим права! Фантастически! – Ал взлохматил жесткие вихры:

– Понял, понял! Я, наконец, все понял! Не "Полет", а именно "Прогулки"! С беспечной радостью и насмешкой над беззубой старухой с косой. Именно так, как написал свою музыку Майкл!

Дикси встала, и подойдя к нему сзади, положила руку на плечи:

– Ты и впрямь "интеллектуальный ковбой", Ал! Просто гениальный малый. – Послушайте. – Поцеловав его в макушку, Дикси обратилась к мужчинам. – В нашем фильме будет звучать музыка Микки. И вообще, все будет, как было: с верным Соломоном, с отважным ковбоем Алом, поспевшим как раз вовремя, и с его спасительной сеткой! Под прощальное баюканье "Прогулок" мы будем мирно качаться в сетке, как в колыбели. Не разжимая объятий... Мы назовем наш фильм "Сладкий роман". Ведь этого больше всего боялась "фирма"?

– Браво, детка! Хеппи энд необходим этому миру как солнце после полярной ночи... Миру детей, запуганных темнотой, финальной неизбежной тьмой... – Ал задумался. – Как это мудрейший шеф Сола и "тонкач" Руфино упустили такую простую вещь: люди рождаются для радости! А все остальное от сатаны!

– Изощрившиеся в смаковании человеческих пороков, эти люди не знали, что формула Высокой любви проста. Грация, Фантазия, Героизм, Искусство плюс – Комедия! Они спутали одну составляющую, подменив смех смертью. – Ища поддержки, Майкл обнял жену здоровой рукой.

– Вы думаете, это должна быть комедия, Майкл? – удивленно поднял брови Ал.

– О, нет! Снимайте правдиво, и если вам не помешает соблазн украшательства, смех все равно будет! Достаточно посмотреть на меня, Сола, да и на всю эту историю серьезно!

– Ну, что же, например, Микки, комичного в такой сцене, которая, я знаю это – обязательно случится... – Под взглядами присутствующих Дикси подошла к балконной двери и, распахнув её во всю ширь, представила открывшуюся панораму.

Едва пробуждающийся для новой жизни парк спускался к реке. Садящееся за холмы солнце любовно покрывало позолотой вечерний, разомлевший перед сном мир.

– Не позже, думаю, чем через месяц, вон там, на полянке у подножия Белой башки будет бегать малышка с жесткими черными кудряшками и синими, как васильки, глазами...

Все переглянулись, опасаясь за состояние Дикси, все ещё тяжело переживающей потерю такого желанного ребенка.

– Не надо об этом, детка... – Майкл осторожно обнял жену.

– Я не свихнулась и теперь уже никогда не свихнусь. Если, конечно, не считать "безумия счастья", которым мы с Микки заболели уже давно. – Дикси достала из ящика секретера цветное фото и протянула его мужу.

Изучив изображение, Майкл блаженно закрыл глаза:

– Я невероятно счастливый Барон! И теперь точно знаю: Белая башня победила Черную карму!

Фото пошло по кругу, вызывая непроизвольные улыбки: темнокожая малышка лет четырех смотрела на мир широко распахнутыми голубыми глазами.

– А вот что пишет моя Лола: "Девочка, мы с Джеком приедем в мае и думаю, загостим надолго. Я всегда мечтала нянчить твоего ребенка. В больнице, где я работаю сиделкой, мне отдали эту сиротку. Конечно, пришлось повоевать, да и вам с бароном ещё предстоит бумажная волокита... Но все это не труднее, чем вырастить хорошего человека. Мишель подобрали полуживую в подвале, где её бросила запертой алкоголичка-мать. Теперь она почти здоровенькая и очень ждет путешествия домой..."

– Вот видите сами, Микки так похожа на своих родителей... – Дикси прижалась к Майклу. На секунду мелькнула мысль – а что подумал бы Эрик, обзаведясь темнокожей внучкой? Но сомнение тут же развеялось: дед обожал бы эту девчушку! Потому что у людей все должно быть по-людски. А значит – с любовью.

– Уфф! Шикарная история с этой малышкой! Только, надеюсь, она произойдет уже во второй серии нашего фильма. – Соломон налил себе вина. Где-то я согласен с Шефом – не стоит слишком увлекаться сладостями.

– Я рассчитываю на то, что мы проведем съемки в хорошем темпе, ? поддержал его Герт, а во время фестивального просмотра нашего фильма или на церемонии вручения "Оскаров" мне удастся завоевать сердце какой-нибудь Изабель Аджани или, ещё лучше, русской актрисы, которую "дублировала" в моем фильме Дикси.

– Я уж постараюсь вписаться в хэппи-энд и непременно заполучить русскую подружку, не затягивая удовольствия. Пора, наконец, реализовать идею законного брака – Ал подмигнул Солу. – Не грусти, старина, Башня позаботилась и о тебе. Сдается мне, совсем скоро сюда заявится милейшая гостья. Говорят, бывшая супруга Артемьева совсем не дурна, а Не обижайся, я хоть и пошляк, а ворожу не хуже этой слепой индуски. Вон какой убойный сценарий подарило мне провидение. Можно сказать, идея и герои прост свалились мне на голову.?

Алан огляделся, ища глазами хозяев, и крякнул от удовольствия: прекрасный кадр! И как здорово монтируется с финальным!

У балконного парапета тесно прижавшись стояли двое. Ветер спутал их волосы, руки сплелись. Словно ладони в мольбе, прижались друг к другу тела... Единое существо, слившиеся для совершенной гармонии половинки. Как тогда, на Башне. Только вокруг – ликует весенний свет, а в забинтованной, отяжелевшей руке маэстро нет скрипки. Той, легкой и мудрой, что лучше всех могла бы рассказать об этом.

P. S. Дикси Девизо-Артемьева.

Скоро Рождество. Посапывает сладко спящая дочка. На прибывшей из леса елке мерцает серебристая пыль. В тишине, словно хрустальные мотыльки, порхают звуки клавесина...

Исповеди и признания, спрятанные в этой тетрадке, кажутся мне теперь глупым и не слишком удачным художеством. Но три цветка на обложке взывают о милости. Я не бросаю тетрадь в камин. Я смотрю на спину играющего Майкла, на его чуть покачивающийся в такт колыбельной затылок, и не могу поверить, что весь этот необъятный покой, всю заключенную в звуках вечную нежность, прощение и любовь дарит лишь одна его рука – рука моего Микки.

Вальдбрунн. 23 декабря 1995 г.