Текст книги "В последний момент (ЛП)"

Автор книги: Микалея Смельтзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 24

– ВОТ, – СЭДИ ПРОТЯНУЛА мне тарелку с супом, – тебе нужно что-то поесть.

Я покачала головой, накрываясь одеялом с головой.

– Я не голодна.

– Ты уже два дня ничего не ешь. Прошу, – она протянула ложку. – Я волнуюсь о тебе. – подруга наморщила лоб и скривила губы.

– Я постараюсь, – согласилась я только потому, что не хотела тревожить ее. Я села, одеяло спустилось на мою талию. Сэди пыталась покормить меня, но я огрызнулась. – Я сама справлюсь.

– Хорошо, – она протянула мне тарелку и ложку. – Это домашний куриный суп с лапшой.

Я знала, что Сэди не умела готовить, так что это означало лишь…

– Ты рассказала маме?

Она смущенно улыбнулась.

– Мне пришлось. Она хотела знать, почему ты заперлась в комнате и все время плачешь.

– Неужели я так плохо выгляжу? – спросила я, подув на горячий суп.

Она посмотрела на меня взглядом, говорящим: «Ты шутишь?»

– Да, ужасно.

Я поморщилась.

– Прости.

Последние два дня были сущим адом. Я скучала по Мэддоксу больше, чем могла представить. Мое сердце болело. Я никогда не испытывала подобной боли прежде – словно мои внутренности разрывались и все содержимое растекалось.

Чувства были смешанными.

Я любила его.

Ненавидела.

Скучала.

Все было так глупо, и я злилась на себя.

До сих пор не могла поверить, что он хранил от меня нечто подобное. Если по-настоящему любил меня, как говорил, то рассказал бы, верно?

Сэди нахмурилась и отвела взгляд. По ее выражению было понятно, что она собирается сказать что-то, что мне не понравится. Посмотрела на меня, нахмурив лоб.

– Разве ты не можешь простить его? – я смерила ее взглядом. – Мне кажется, ему тоже больно, и он сожалеет, что не сказал тебе правду, – она с грустью посмотрела на меня. – Твоя мама сказала, что он приходит по несколько раз в день, чтобы увидеть тебя.

– Это лишь доказывает, что я должна остаться здесь, – я нахмурилась. – Он солгал мне, Сэди. И о том, что было важно. Это не такая мелочь, как если бы он солгал, что вынес мусор, а сам этого не сделал. Это… Он же знаменитость.

– И что? – она пожала плечами. – Он любит тебя.

У меня возникло желание швырнуть в нее тарелку с горячим супом.

– Да что с тобой? Ты же была так же зла, как и я, – прошипела я, – Кроме того, любовь не все раны лечит.

– Ну, – она смущенно улыбнулась. – Я поговорила с ним. И с Эзрой. Они были у тебя, когда я приходила за сменной одеждой. Хотя ты так и не переоделась, – сморщила нос и указала на мою грязную пижаму.

– Я провожу весь день в постели и одеваю то, что хочу, – надулась я. – В этой комнате запрещено осуждение.

– Полагаю, ты забыла, что это моя комната, и поэтому я могу командовать тобой. Заканчивай с едой, – она похлопала меня по ноге, – прими душ и переоденься, прошу. Мне неприятно видеть тебя такой печальной, возможно, душ немного взбодрит тебя.

Мне не хотелось говорить ей об этом, но ничто не смогло бы поднять мне настроение.

– Да, хорошо, – согласилась я.

– Я вернусь через пятнадцать минут, – предупредила она, глядя в глаза, пока шла к двери. – И, если ты не искупаешься, я сама тебя отведу в душ.

– Я поняла, – проворчала я, сделав паузу и склонив голову. – Полагаю, мне следует пойти домой.

Она замерла в дверном проеме.

– Ты готова к этому?

Я нахмурилась.

– Он может прийти, но я не обязана видеться с ним. Не могу же я вечно сидеть в твоей комнате. Пора смириться, – слова прозвучали сильнее, чем чувствовалось.

Сэди схватилась за деревянный косяк, с грустью наблюдая за мной.

– На самом деле мне кажется, что тебе следует снова поговорить с ним.

– Нет, – разозлилась я. В моем тоне прозвучал яд, удививший ее.

Подруга вздохнула, покачав головой.

– Ты действительно считаешь его виноватым? За то, что сохранил тайну? Парни заслуживают, чтобы кто-то любил их за то, кем они являются, а не за их достижения. Это все, что он хотел, Эмма.

– Перестань, – прошипела я. – Слышать ничего не хочу.

Мне хотелось, чтобы лучшая подруга была на моей стороне, но все было иначе.

– Ты не хочешь этого слышать, потому что знаешь, что я права.

Я схватила подушку и швырнула в нее, но Сэди уже вышла, и подушка шлепнулась на пол, ударившись о закрытую дверь.

Я снова расплакалась – кажется, только этим и занималась последние пару дней – и постаралась поесть суп. Но это бесполезно. Мне совсем не хотелось есть. Я была несчастна и знала, что единственный способ пережить это – простить Мэддокса, но предательство так глубоко ранило меня, что не было уверенности в том, что прошлое можно вернуть.

***

– Я УЖЕ НАЧАЛА думать, что у меня больше нет дочери, – мама вошла в комнату с чашкой чая – к счастью, не с той, которую мне купил Мэддокс.

– Ха-ха-ха, – пробурчала я. Взяла чай и поставила на стол, открыв клетку, чтобы проверить Акиллу. Последние несколько дней забота о нем легла на плечи моей мамы. Мне было неловко, но это необходимо.

– Что именно произошло? – она села на край постели. – Мэддокс рассказал мне свое видение ситуации, но я хочу послушать и тебя.

Я тоже села, убедившись, что с Акиллой все хорошо, и мама начала заплетать мне волосы, как делала это прежде, когда я была маленькой.

Мне не нравилось, что она разговаривала с Мэддоксом. Мне бы хотелось, чтобы он держался подальше. Солгав, этот человек лишился права на доверие.

Несмотря на то, что это было последнее, о чем хотелось говорить, я начала с самого начала, рассказав ей все – ладно, не все, но достаточно.

Она слушала, кивая и время от времени делая замечания.

Когда я закончила, она поднялась и направилась к двери.

– Ты не собираешься сказать, что я должна простить его? – спросила я, удивившись своему тону.

– Эмми, – мама задержалась в дверях, – полагаю ли я, что ты должна его простить? Да, но не мне это решать. Ты, – она указала на меня, – должна сама принять это. Простишь ты его или нет – зависит только от тебя, – мама пожала плечами, – а я в любом случае поддержу тебя.

– Вот дерьмо, – пробормотала я, схватив подушку и прижав ее к груди.

Она издала легкий смешок.

– Любовь никогда не бывает легкой, Эмми. На самом деле это невозможно. Но любовь всегда стоит того, чтобы бороться, если она настоящая.

Я трепетно вздохнула.

– Она похожа на одну из невозможностей, которую я не могу преодолеть.

– Это твой выбор, – она пожала плечами, – Ты либо любишь его настолько, что борешься со своей болью, либо отпускаешь.

– Я верила ему, мам, а он разрушил мое доверие, словно это пустяк, – у меня задрожала нижняя губа.

Мама вернулась в комнату и снова села. Обняла меня за плечи и прижала к себе.

– Милая, полагаю, ты забываешь о том, что Мэддокс – просто мальчик. Он молод и импульсивен. Посчитал, что поступает правильно, ради вас обоих. В его обмане не было злого умысла. Разве можно винить его за такое?

Сэди задавала мне тот же вопрос.

– Не знаю, – потерянным голосом произнесла я. Мне было грустно, я не могла мыслить здраво, все, что хотела – ненавидеть Мэддокса, но, казалось, что никто не хочет позволить мне этого.

Мама кивнула и слабо вздохнула.

– Просто обдумай это.

Я застонала и плюхнулась на постель.

Хотелось кричать, плакать, пинаться, но все это уже пройдено и бесполезно.

Я так сильно любила его, и большая часть меня желала найти его, броситься к нему в объятия, умолять не отпускать меня. Но я не могла. Не сейчас. И, возможно, никогда.

Не могла представить свою жизнь без Мэддокса, но была достаточно взрослой, чтобы понимать – жизнь продолжается и это не конец.

И все же, казалось, что это конец.

Я закрыла лицо ладонями и застонала.

Почему все так запуталось?

Почему мои чувства в смятении?

Почему я не могу получить четкий ответ?

Простить или отпустить?

Это совсем не просто.

Жизнь редко дает нам шанс легко пройти свой путь, и это был один из тех случаев, когда этот путь исчез и не было уверенности, что я его найду.

Глава 25

ПРОШЛО ПЯТЬ ДНЕЙ, а я все еще не могла простить Мэддокса.

Он приходил много раз, пытаясь поговорить со мной. Сначала я отказывалась встречаться с ним.

В очередной раз открыла дверь, накричала и захлопнула ее у него перед носом, уверенная, что после такого он оставит меня в покое.

Надежды не оправдались.

Почему?

Потому что он сказал, что любит меня, и от этого все стало еще хуже. Я тоже его любила, но испытывала боль.

– Прошу, Эмма, – молил парень, глядя на меня щенячьими глазами. – Ты должна мне поверить, я люблю тебя и никогда не причинил бы тебе вред. Все вышло из-под контроля. Прошу, выслушай меня.

– Не хочу ничего слушать, – прорычала я.

Мэддокс уперся руками во входную дверь, не давая мне возможности закрыть ее.

– Я не хотел навредить тебе. Влюбился в тебя, и не смог признаться.

– Не смог? – выдохнула я. – Серьезно?

Он поморщился.

– Я не то имел в виду. Просто… Не хотел причинить тебе боль.

– Перестань так говорить! – закричала я. – Ты причинил ее!

Мэддокс опустил голову, а когда снова посмотрел на меня, в его взгляде застыла боль.

– Мне жаль, Эм. Знаю, ты мне не веришь, но это так. Мне очень, очень жаль, что я не рассказал тебе. Не хотел хранить это в тайне, но, когда понял, что ты меня не знаешь, мне стало легко притворяться, что той, другой части моей жизни, не существует.

Слезы застилали мне глаза. Я хотела, чтобы он замолчал. Не хотела слышать его.

– Мэддокс, – голос звучал надломлено. – Я хочу, чтобы ты ушел. Прошу. Я не могу мыслить здраво, когда ты рядом. Дай мне вздохнуть свободно.

Он отступил, и я закрыла дверь.

– Прошу, Эм, – услышала я его голос за дверью, – прошу, прости меня.

Мне нужно время, а он не хотел понимать этого.

Мне нужно было обдумать все и перестать злиться. Я продолжала напоминать себе о том, что Мэддокс не такой, как мой отец. Он не бросал меня. Солгал, да. Ложь – это плохо, но он не оставил меня, и сердце подсказывало, что Мэддокс не играл со мной, как казалось вначале.

Но я еще не была готова броситься в его объятия и вести себя так, словно ничего не произошло.

Это важно.

Узнав правду, я больше времени проводила перед телевизором и монитором компьютера.

И то, что я узнала о «Уиллоу Крик», потрясло меня.

В начале лета у них вышел мини-альбом, из которого три песни ворвались в ТОП-100 Биллборда, а одна даже была на первой строчке. Ажиотаж вокруг их полноформатного альбома ошеломлял.

Итог один: парни из «Уиллоу Крик» – знамениты.

Это означало, что если я останусь с Мэддоксом, то окажусь в центре внимания.

Черт, да я уже там. В «US Weekly» опубликовали мое фото, а в «eOnline» выложили статью о нас с Мэддоксом, в которой фигурировало мое имя. Как они его узнали – неизвестно, но я благодарна тому, что по счастливому стечению обстоятельств возле моего дома не появлялись люди, желающие поймать меня в объектив.

Это сложно было пережить.

В дверь позвонили – третий раз за день – и у меня возникло желание швырнуть кружку в нее.

Я проигнорировала звук, вернулась в комнату и закрылась. После вчерашнего у меня не было никакого желания разговаривать с Мэддоксом. Если он не может принять мое желание побыть в одиночестве, я скажу ему, чтобы оставил меня в покое и что больше не хочу иметь с ним ничего общего. Нет ему прощения.

Сердце болезненно сжалось от этой мысли.

Глупый орган все еще тосковал по нему.

Это раздражало.

Все, чего я хотела – мыслить ясно и здраво, но не могла, поскольку сердце желало иного.

И, возможно, проблема в этом: любовь исключала здравомыслие, она просто существовала.

– Эмма! – позвала мама.

Черт возьми, она открыла дверь.

– Я убираюсь в комнате! – откликнулась я. Это была жалкая ложь, но ничего другого не приходило в голову.

– Эмма! – снова позвала она. – Иди сюда!

О нет. Мама не отступит. У меня проблемы.

Я достала Акиллу из клетки на руки. Полагаю, если малыш-ежик будет у меня, то в Мэддокса ничего больше не полетит.

Я пошла по коридору, не сводя глаз с ежика и воркуя с ним.

Шагнув в гостиную и подняв взгляд, я отступила назад на два шага. Там стояли Эзра, Хэйс и Матиас.

– Что вы здесь делаете? – спросила я, уперев одну руку в бедро и держа ежика в другой.

У меня было ощущение, что они сейчас набросятся на меня и прочитают настойчивую лекцию. Отлично. Мне начинает казаться, что на моей стороне никого не осталось. Несправедливо. Я же не лгала. Не предавала доверия. А Мэддокс именно так и поступил. Но все тщательно закрывали на это глаза и вели себя так, словно ничего не произошло.

Неужели они не видели, что я страдаю? Казалось, что меня резали по живому. Парень, в которого я влюбилась, держал от меня в тайне нечто важное. Он был не Просто-Мэддоксом, а Мэддоксом-из-Уиллоу-Крик.

Мой парень – знаменитость.

Или бывший парень.

Ах, неважно, кем мы были. Я уже сама не знала. Все было так запутано, а я устала.

– Мы хотели поговорить, – сказал Матиас. – Можно присесть? – он указал на диван. – Или ты предпочитаешь швырнуть в нас барабанные палочки?

– Следи за языком! – предупредила мама, выходя из комнаты.

Я вздохнула.

– Это было в тот раз, – оправдывалась я.

Стоило извиниться перед Мэддоксом за тот случай, когда мы разговаривали. Я хотела это сделать, особенно когда увидела у него на лбу синяк, но была слишком зла.

Сегодня я уже не испытывала такого гнева. Скорее тоску. Слабость.

И, честно говоря, я начала скучать по нему.

Столько противоречивых чувств.

Было похоже на то, что мои чувства превратились в клубок спутанных ниток, который я никак не могла распутать. Стоило мне попытаться, как он сильнее путался.

– Было забавно, – хмыкнул Хэйс, усаживаясь на диван. Даже в таком положении он казался огромным.

Матиас яростно посмотрел в его сторону.

– Из-за нее мой брат мог получить сотрясение мозга. Ничего смешного в этом я не вижу.

Хэйс улыбнулся, и я последовало его примеру. Матиас так яростно защищал своего близнеца, что это было восхитительно, хоть мне и хотелось придушить этого самого близнеца.

Эзра расположился между парнями. Он убрал волнистые черные волосы со лба.

– Почему бы нам не перейти к делу? Хорошо? – спросил он.

– Да, конечно, – согласился Хэйс.

– Это он начал, – надулся Матиас, словно пятилетний ребенок.

Эзра покачал головой, тяжело вздохнув.

Матиас повернулся ко мне, прожигая взглядом.

– Мы здесь ради того, чтобы поговорить о том, как ты разбила гребаное сердце моего брата.

– Эй! – прикрикнула я, занимая оборонительное положение. – Это не я солгала!

Акилла свернулся в клубок, недовольный моей вспышкой гнева.

– Эй-эй, – Эзра в примирительном жесте поднял руки, – мы пришли не для того, чтобы ругаться с тобой или сделать тебе больнее, – он посмотрел на Матиаса. – Просто хотим выслушать твою точку зрения.

– Да, – подтвердил Хэйс.

– Плевать, – проворчал Матиас, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку дивана. Он уставился в стену, лицо было напряженным.

Эзра покачал головой, и его чересчур длинные темные волосы упали на глаза.

– Мы просто хотим, чтобы ты знала, каждый из нас просил его рассказать тебе.

– Что? – я выпрямилась. Это было неожиданно.

– Ты нам нравишься, – вставил Хэйс. – Милая девушка, и нам казалось несправедливым, что он держит это в тайне от тебя.

– Но, – прервал Эзра, – мы также понимали его опасения.

– Полагаю, каждый из нас согласен с тем, что хорошо, когда кто-то любит нас такими, какие мы есть. Не за то, что мы – рок-звезды, не за наш банковский счет, – Хэйс пожал плечами. – Так что мы понимали, почему он молчит. Но считали также, что ему следовало все рассказать. Ты не такая, как другие девушки, это очевидно для всех нас, – он взмахнул рукой, указывая на всю троицу. – Нам казалось, что такая жизнь тебе не подойдет. И если так случилось бы, ему следовало отпустить тебя.

О Боже. Я готова была вновь разрыдаться. Невыносимо было представить это лето без Мэддокса и наших приключений. Несмотря на всю мою боль, я не согласилась бы отказаться от этих мгновений.

– Честно говоря, – Матиас вздохнул, черты его лица смягчились, – несколько раз после случившегося я и сам ругался с ним. Ты не должна была так узнать об этом. Если бы он сам сказал тебе, было бы неприятно, но после того, как увидела такое в журнале, – он поморщился, – я бы и сам почувствовал себя преданным, – с потемневшим взором продолжил, – Но он мой брат, и я знаю, как он расстроен и скучает. У меня нет веры в любовь, но у него она есть, и он тебя любит. Мэддокс не многих подпускает к себе. Запомни это, – поднялся, на мгновение оглядев комнату. – Если понадоблюсь, я в машине.

Дверь за ним закрылась.

И теперь их было двое.

Я посмотрела на парней напротив меня.

– Не знаю, как быть, – сипло произнесла я. В последнее время это стало привычным из-за рыданий.

Эзра пожал плечами.

– Все, что я могу сказать, так это то, что если вернешься к нему, то можешь рассчитывать на то, что он больше никогда так не поступит. Мэддокс на самом деле потерян и ненавидит себя за то, что не рассказал тебе раньше. Знает, что не прав, Эмма. И не отрицает этого факта.

Эзра поднялся, и я тоже, прижимая Акиллу к груди. Меня удивило, когда он распахнул объятия для меня. Эзра чуть ниже Мэддокса и менее плотный.

– Мне действительно жаль, – прошептал он, направляясь к двери.

И теперь остался один.

Хэйс поднялся, по-мальчишески улыбаясь. Возвышался надо мной, со своей стрижкой, укороченной по бокам и удлиненной на макушке.

– Иди сюда, – он тоже развел руки и обнял меня.

Когда отстранился, то не сразу направился к двери. Остановился, внимательно глядя на меня.

– Через три дня мы улетаем в Лос-Анджелес, и я не знаю, когда вернемся. Они не хотели говорить тебе, считая, что так оказывают давление, но, полагаю, ты заслуживаешь знать об этом.

Я кивнула, сглотнув подступивший к горлу ком.

– С-спасибо, что рассказал.

– Не за что, – кивнув, ступил за порог и придержал дверь до того, как она успела закрыться. Я смотрела на него, сдерживая слезы. – Мы одна семья, Эмма, и несмотря ни на что ты всегда будешь ее частью. Слышишь?

Я кивнула.

– Пока, – прошептала в ответ я.

– Увидимся позже, Эмма.

Казалось, он был в этом уверен, в отличие от меня. Я же ни в чем не была уверена.

Глава 26

Я СИДЕЛА НА ступеньке крыльца, наблюдая за пролетающими самолетами. Спрашивала себя, нет ли на одном из них Мэддокса. Он улетел в Лос-Анджелес, чтобы жить своей мечтой, а я осталась здесь и мучилась от принятых решений.

После появления ребят я полагала, что Мэддокс снова придет.

Но он не пришел.

Ни на следующий день.

И не через день.

А сегодня, как мне было известно, он улетает в Лос-Анджелес.

Я не пошла к нему. Мысль об этом разбивала и без того расколотое сердце.

Не пошла к нему, потому что была эгоистичной обиженкой.

Позволила ему уйти.

Мне хотелось верить, что наша любовь достаточно сильна, чтобы преодолеть любую бурю, но мы сами создали проблему. Он солгал, а я не смогла простить. И, Боже, я скучала по нему сильнее, чем по кому-либо. Мне казалось, что воздух из меня в его отсутствие высасывали медленно и болезненно.

Когда отец ушел, я не испытывала ничего подобного.

Казалось, ответ был очевиден.

Надо пойти к нему.

Но теперь он уехал.

Слишком поздно.

Я пустила все на самотек, и теперь ситуация вышла из-под контроля.

Правда, я могла позвонить ему и поговорить, но после недели таких переживаний этого было недостаточно.

Кроме того, слабый голосок в моей голове говорил, что Мэддокс заслуживает кого-то более важного. Модель. Актрису. А не девчонку, которая погрузилась в книги и классическую музыку. Я была никем, а ему нужен был кто-то значимый.

«Но он хочет тебя», – заговорил другой голос. Мне так сильно хотелось верить ему, но это тяжело. Мы были так молоды, Мэддокс – знаменитость. Это слово стояло у меня костью в горле и поэтому шансы против нас были очень велики.

Некоторые вещи стоят того, чтобы рискнуть.

Стоил ли этого Мэддокс?

Да.

Это очевидно.

О Боже.

Из моего горла вырвался крик, и я вбежала в дом, пока кто-то из соседей не подумал, что где-то умирает животное, потому что похоже было на это.

– Эмми? – окликнула мама из кухни, когда я пронеслась мимо в свою комнату. Слышала ее шаги, когда она поспешила вслед за мной.

Я рухнула лицом на постель, истерично рыдая.

– Что я наделала? – пробормотала я, но прозвучало это как-то «фтедела».

– Что это было? – переспросила мама.

Я перевернулась и посмотрела на нее с мокрым от слез лицом.

– Что я наделала? – задыхалась. – Я лишилась лучшего, что случалось со мной, и все из-за того, что разозлилась, – расплакалась, нижняя губа дрожала, – чувствую себя такой же, как отец.

– О, милая, – она обняла меня. – Ты не такая, как отец.

– Я бросила Мэддокса, – пробормотала я.

Она поцеловала меня в макушку.

– Ты его не бросала. Тебе было больно и грустно, поэтому поступила так, чтобы защитить себя – ушла. В этом ничего плохого нет.

– Я так сильно скучаю по нему, мам, – плакала я. – Я все разрушила, и теперь он ушел.

– Ш-ш, – прошептала она, – это неправда.

Я покачала головой, вытирая слезы.

– Они улетели в Лос-Анджелес, и Хэйс не знает, когда они вернутся. Все кончено.

Мама схватила меня за плечи, заставляя посмотреть на нее.

– Ничего не закончится, пока ты не сдашься. Готова сдаться?

– Нет, – честно призналась я. – Мне хочется бороться за него.

Лицо мамы озарилось улыбкой.

– Вот это моя Эмми. Я скучала по ней.

– Мама, – простонала я, отводя взгляд.

– Теперь нам осталось придумать, как отправить тебя в Лос-Анджелес, – она сияла.

Во мне жила уверенность, что мама скажет мне, что я полная идиотка, раз оттолкнула его, но знала, что мне самой нужно дойти до этого. Да, мне было обидно, что он солгал. Да, знала, что сложно встречаться с рок-звездой. Но знала и то, что Мэддокс того стоит, и это единственное, что сохраняло мой разум ясным.

– Но перелеты очень дорогие, – промямлила я.

Она строго посмотрела на меня.

– Не прикидывайся. Мы обе знаем, что ты лично хочешь сказать ему об этом, и Мэддокс заслуживает большего, чем телефонный разговор, – мама отстранилась, нахмурившись – Не думаю, что видела кого-то, кто страдал так же. – Я открыла рот, чтобы сказать ей о том, что мое сердце тоже было разбито, но она прервала меня. – Он выглядел хуже, чем ты, так что не начинай.

– Он тебе нравится, – рассмеялась я.

Мама улыбнулась.

– Он хороший мальчик, и я вижу, что Мэддокс любит тебя. Это все, чего я для тебя хотела, Эмма, чтобы ты была счастлива и рядом был тот, кто любил бы тебя. Мне не хотелось, чтобы ты прошла тот же путь, что и я, – она похлопала меня по колену и встала. – Попробую заказать тебе билет на самолет.

– Нет, мам, – я покачала головой и подняла руку, когда она попыталась возразить. – Нет, – твердо повторила, – Я хочу сделать это сама. Справлюсь. Сама заварила кашу, сама и расхлебывать буду.

Она улыбнулась.

– Я горжусь тобой, Эмма.

Я фыркнула.

– Не думаю, что даю много поводов для гордости.

– Потому что не видишь то, что вижу я.

Она скрылась в коридоре, а я взяла телефон. Прежде никогда не звонила по этому номеру, но знала, что он был моей последней надеждой.

– Матиас, слушаю, – на последнем гудке ответил он.

– Можешь оказать услугу? – прошептала я, словно Мэддокс мог прослушивать мой телефон.

Послышалось шарканье и звук закрывающейся двери.

– Слушаю.

– Мне нужен билет до Лос-Анджелеса. Клянусь, я верну тебе деньги за него.

Матиас не часто улыбался, и хоть я не могла видеть его сейчас, чувствовала, что сейчас на его лице расплылась улыбка.

– Пришли мне свои данные, и я отправлю билет в течение часа. Водитель заедет за тобой.

– Спасибо, – облегченно вздохнула. Я боялась, что слишком долго ждала, и Матиас не захочет помогать мне. – И мне нужно, чтобы кто-нибудь забрал меня, когда я прилечу.

– Я позабочусь об этом, – заверил он, – Просто доберись до места.

– Конечно, – кивнула я.

– Эмма?

– Да? – нерешительно спросила я.

– Если ты снова разобьешь ему сердце, лимит моей доброты закончится.

– Я поняла.

– И поскольку я не такой уж ублюдок, то если он снова обидит тебя, накажу его сам. Больше никаких выходок с твоей стороны, хорошо?

Я рассмеялась.

– Договорились.

– Скоро увидимся, – он положил трубку.

– Увидимся, – прошептала я, улыбаясь. Мне пора вернуть Мэддокса.

«А что, если он не захочет?»

Если он не захочет, мне придется принять его выбор, даже если меня это убьет.

***

– СВЯТОЕ ДЕРЬМО, – ВОСКЛИКНУЛА Сэди, глядя на лимузин. Водитель открыл дверь, чтобы я села в машину, но она опередила меня, и первая нырнула в салон. – Эмма! На потолке мерцающие звездочки! Это так круто!

Я просунула голову в дверь.

– Ты здесь, чтобы мы могли попрощаться, а не для того, чтобы восхищаться лимузином.

Матиас, к сожалению, не смог достать мне билет на вчерашний рейс, но сегодня я улетала утренним.

– Верно, прости, – нахмурилась подруга, выбираясь из автомобиля. – Ты вернешься к началу занятий? – спросила она.

Было субботнее утро, а школа начиналась во вторник.

– Конечно, – ответила я.

Сэди кивнула и крепко обняла меня.

– Отправляйся, и верни своего мужчину, – шлепнув меня по заднице, когда я прошла мимо.

– Сэди! – взвизгнула я.

Она лишь рассмеялась, отступая от лимузина и демонстрируя мне два поднятых вверх больших пальца.

Мама шагнула вперед, и я крепко обняла ее, задержавшись настолько, насколько смогла. Мне не хотелось оставлять ее, потому что момент был символичным. Впервые я уезжала одна, а через несколько месяцев закончу школу и вступлю во взрослую, самостоятельную жизнь.

– Не попади в неприятности, – предупредила она. – Я не собираюсь вносить за тебя залог.

Я тихонько рассмеялась. Если бы она только знала.

– Через пару дней увидимся, – сказала я.

– Я буду скучать, – у нее на глазах заблестели слезы, и я предположила, что наши мысли схожи: однажды я покину этот дом.

– Я люблю тебя, мам, – улыбнулась, забираясь в лимузин. – Не скучай слишком сильно! – крикнула я вслед Сэди, которая шла к своей машине.

– Скучать? Никогда! – проворчала Сэди.

Я кивнула водителю, и он закрыл дверь.

Откинулась на сиденье и закрыла глаза.

Мне предстояло сесть в самолет, а прежде я никогда не летала, пересечь страну ради парня.

Если бы кто-то сказал мне об этом три месяца назад, я бы никогда не поверила.

Судьба – это что-то особенное, верно?

***

Я ВЫШЛА ИЗ аэропорта, высматривая Матиаса.

Рука поднялась вверх, и я посмотрела в ее направлении, улыбнувшись, когда узнала его. Двинулась через толпу с громыхающим позади меня чемоданом.

Он прислонился к гладкому черному кадиллаку «эскалэйд», на голове красовалась темно-синяя бейсболка, повернутая козырьком назад. Одет был небрежно – тренировочные штаны и футболка.

– Давай я возьму это, – он потянулся за моим чемоданом и положил в багажник.

Мы забрались на заднее сиденье «эскалэйд». За рулем сидел…

– Это охранник?

– Нет, мой парень, Хэнк, – невозмутимо произнес Матиас.

Грузный чернокожий мужчина издал звук, похожий на хихиканье.

– Только в твоих мечтах, малыш.

– Я удивлена, что он позволил тебе выйти из машины, – пробормотала я, выглянув в окно, любуясь пальмами и залитым солнцем небом.

– У нас с Хэнком договоренность – он позволяет мне делать то, что Я хочу…

– В пределах разумного, – вставил Хэнк.

– А я оплачиваю его счета. Так же он не дает пробраться разным хапугам, – Матиас пожал плечами. – Какая-то девчонка пыталась отрезать у Эзры клок волос. Есть такие психи.

– Это… это… пугает.

– Уверена, что справишься? – в его взгляде горел вызов.

Я расправила плечи и смерила его взглядом.

– Конечно, справлюсь, – понимала, что это будет тяжело – особенно во время учебы – но не было сомнений в том, что Мэддокс того стоит.

Жизнь без него показала мне, насколько сильна моя любовь. Она не покидала меня, никогда, и я собиралась бороться за наше «долго и счастливо». Невозможно было думать о том, что смогу без него прожить. Знала, что у нас будут и победы, и поражения, и неизвестно, какие сюрпризы преподнесет наше будущее, но оно того стоит.

– Где он? – спросила я, не отводя восхищенного взгляда от Тихого океана.

– На фотосессии, – ответил Матиас. – Там, где должен быть я.

– В таком виде? – я уставилась на его тренировочный наряд.

– Эй, я принимал душ, – он ткнул в меня пальцем. – Кроме того, у них есть для нас одежда.

У меня нервно затряслись руки, и я прикусила нижнюю губу.

– Эй, – окликнул Матиас, положив свою ладонь поверх моей. Я посмотрела на него и удивилась, заметив его сочувствующий взгляд. – Все хорошо, поверь.

Могло показаться странным, что я доверилась задумчивому, полному ярости и язвительности Матиасу, но так и было.

– Хорошо, – кивнула я.

Хотя и верила ему, нервозность не покидала меня. Последний раз, когда мы с Мэддоксом виделись, я вела себя не очень дружелюбно. Избегала, огрызалась, вела себя как откровенная стерва.

На его месте я бы себя так легко не простила.

Но мы оба были неправы. Он – из-за своей лжи, а я – из-за того, что не послушала.

Я верила, что мы сможем пройти через это.

Он пытался достучаться до меня, а я отмахнулась.

Теперь моя очередь все исправить.

***

– МЫ НА МЕСТЕ, – сообщил Хэнк, останавливая «эскалэйд».

Я посмотрела на простое серое здание. Сложно представить, что здесь проходят фотосъемки, но что мне об этом известно?

Мы с Матиасом вышли из машины. Он вытащил из кармана бейджик на шнуровке.

– Идем, – Матиас положил руку мне на спину и повел вперед. Хэнк шел позади нас, сохраняя молчание.

Мы прошли по извилистому коридору и спустились по лестнице.

Он остановился перед дверью.

– Ты готова?

– Определенно, – потерла ладони.

Он распахнул дверь и кивнул, чтобы я вошла. Щелчки камеры, вспышки. Я надеялась, что проблем из-за меня не будет.

– Иди, – подтолкнул меня Матиас, махнув рукой.

Кивнув, сделала два шага. Матиас следовал за мной, свернув налево. Я хотела пойти за ним, но он остановил меня жестом и указал через плечо на диван, где сидели Эзра и Хэйс. Увидев меня, парни заулыбались. Эзра показал мне поднятый большой палец, а Хэйс ободряюще улыбнулся.

– Туда, – прошипел Матиас, махнув мне в противоположном направлении, отгороженном какой-то белой простыней.

Я отвернулась от парней и сделала шаг, затем еще шаг.

И тогда увидела его.

Сперва он не увидел меня, поскольку слушал указания фотографа. Некоторое время я наблюдала, с какой легкостью он позировал с барабанными палочками, прижав их к плечу. В этот момент Мэддокс смотрел в сторону, но затем поднял голову и приоткрыл рот от удивления.

– Эмма?

Нерешительно произнес мое имя, словно боялся, что я – призрак, нарисованный его воображением, и могу навсегда исчезнуть из-за одного слова.

– Привет, – я слабо помахала рукой. Застыла на месте, поскольку ноги отказывались двигаться.

Фотограф оглянулся, заметил меня и нахмурился в замешательстве.

– Можете оставить нас на минуту? – попросил его Мэддокс.

Тот пробормотал что-то нечленораздельное, причем мне его тон показался резким, схватил сумку с камерой и вышел из комнаты.